Глядя на современных восточных танцовщиц, неискушенный зритель полагает, что они — лишь соблазнительные исполнительницы экзотического танца, даже не подозревая, что их искусство появилось задолго до возникновения мусульманства и было возвышенным, и даже мистическим…
На Востоке, а, в частности — Египте и Турции, существовал особый класс женщин, которые, подобно индийским куртизанкам таваиф или японским гейшам, представляли собой корпорацию танцовщиц, певиц и музыкантш высокого ранга. Называли их алмеями, что в переводе с арабского означает «знающая, или искусная женщина» (араб. , фр. almée, англ. аlmeh). Эти высокообразованные куртизанки обучались искусству древнего танца, традиционной арабской музыки и пения, классической литературы и остроумной беседы. Они знали огромное количество исторических сказаний. Чтобы стать алмеей, девушка должна была иметь красивый голос, владеть литературным арабским языком, освоить игру на различных инструментах и уметь импровизировать в песнях, адаптированных к ситуации, в которой она оказывалась.
Считается, что алмеи обязаны своим происхождением рабыням-певицам qyana (от арабского «петь»), существовавших в доисламской Аравии, однако некоторые историки XIX века видели в них преемниц древних танцовщиц Египта и Персии, а часто и потомков храмовых жриц египетской Исиды и «матери богов» Кибелы, сведений о которых почти не сохранилось из-за влияния пришедшего в арабские страны ислама. Тем не менее, в Анатолии (Турция) Кибелу знали под именем Кубаба еще во 2 тысячелетии до н.э., и многие ученые считают, что у этого имени те же корни, что и у появившегося задолго до ислама священного камня Каабы. Они предполагают, что Кубаба была тем божеством, поклонение которому лежало в основе религиозных представлений у народов, живших на территории Мекки до пророка Мухаммада.
Знаменитая каирская танцовщица и артистка сороковых-шестидесятых Нелли Мозлум, глубоко занимавшаяся исследованием истории алмей, в своих статьях упоминает, что в доисламскую эпоху алмея была, прежде всего, учителем, «женщиной знаний», которую нанимали для обучения девушек в зажиточных семьях (возможно, отсюда значение слова almeh как «ученая женщина»). Нелли считает, что в самые древние времена алмея была учителем танца и пения, а также обучала женщин искусству раскрытия особых женских качеств и привлечения в свою жизнь долгой счастливой любви.
Во времена начавшихся в 7 веке мусульманских завоеваний, когда оставалось много незащищенных вдов и детей погибших воинов, пророк Мухаммад издал закон, согласно которому выжившие мужчины обязывались защищать достоинство и честь овдовевших женщин и обеспечить им место в своём гареме. Так появился институт алмей — Авалем (аwalem в арабском — множественное от almeh). Он стал удобным решением проблемы и служил ненавязчивому наведению порядка в растущих женских гаремах.
Алмеей избиралась наиболее интеллигентная женщина сообщества, известная своим мастерством исполнительницы и учителя — она обучала женщин хорошим манерам, вкусу и грациозному поведению. Алмея занимала исключительное посредническое место между хозяином дома и его женской половиной. Эта мудрая женщина прекрасно разбиралась в психологии и могла чувствовать тонкости и противоречия женских взаимоотношений, предотвращая конфликты в маленьком женском сообществе — ведь в нем нередко возникали зависть, ревность и амбиции в стремлении стать любимой женой хозяина дома. В таком случае мудрая алмея знала, как укротить слишком высокие запросы девушки для ее же блага, и как успокоить разбитое сердце той, которую хозяин зовёт в свои покои не часто. Прекрасно разбираясь в поэтическом искусстве, алмея могла чутко подобрать правильные слова, стихотворные строфы и утешительный тон, чтобы объяснить значение внутренней красоты и умиротворенности, с которой девушки могли привлечь внимание господина.
Алмеи пользовались безоговорочным доверием хозяина дома, а потому могли выходить из гарема без разрешения. Призванные развлекать гостей во время празднеств, где запрещалось присутствовать другим женщинам, алмеи были средоточием сплетен, и они прекрасно знали, как превратить их в истории любви и ненависти, печальные или смешные. Алмея была доверенным лицом своего господина, и была предана ему всей душой. Тем не менее, она могла и предать его, если была достаточно смела и чувствовала потребность в этом. Алмея развлекала своего господина танцами и была искусной сочувствующей слушательницей всех его печалей. Эта женщина утешала хозяина песнями и омывала его лицо и руки, готовя к трапезе. Она следила за приготовлениями спальни господина, чтобы к полуночи как «подарок небес» привести в его ложе любимую избранницу.
Алмея была личностью, развлекательницей, артисткой, утешительницей, мудрым политиком и гуру в одной. Она учила женщин ублажать мужчину, и в то же время поощряла их внутренний рост, несмотря на атмосферу, в которой главным для женщины было привлечение внимания господина и роль матери его наследника. Алмея обладала огромным шармом и в то же время женским могуществом, ее одновременно боготворили и боялись. Она могла общаться с мужчинами и женщинами одновременно гибко и очень прямо, и эти легендарные истории вошли в анналы восточной культуры.
Алмея учила женщин гарема петь и танцевать, выражая свою женственность, вкладывая в танец и пение всю свою страсть, и одновременно делая это грациозно и с достоинством. Эта женщина была гением в искусстве «чувствования», примиряя стремление к красоте со страстью к мудрости, и связывая разум и сердце с чувствами.
Во время резких политических и социальных изменений 18 века в знаменитой гаремами Турции роль алмеи становилась все более «размытой», и уже к 19 веку она стала «начальницей» женщин-рабынь на службе у одной из четырёх законных жён султана. Когда в 1923 году гаремы были распущены, алмеи, так же как и рабыни, должны были вернуться в свои семьи, обретя новую жизнь как певицы и танцовщицы в общественных местах и на семейных торжествах состоятельных людей. К этому времени высокий статус алмей как «учёных женщин», увы, был полностью утрачен…
Алмеи были и у евреев, которые, в силу своего долгого пребывания на египетской земле, переняли вкусы египтян. В итоге в Иерусалиме, так же, как и в Каире, алмеи обучали девушек своему искусству. Святой Марк в своём послании сообщает, как сильно восточный танец овладел сердцами сынов Израиля:
Ирод праздновал день своего рождения пышным пиром, на который созвал вождей народа, трибунов и правителей Галилеи. Когда гости сидели за столом, дочь Иродиады, Соломея вошла в зал и исполнила перед гостями восточный танец «семи покрывал», во время которого танцовщица грациозно сбрасывает с себя один за одним прозрачные разноцветные покровы, и остаётся нагой. Все аплодировали искусству Соломеи. Очарованный царь поклялся, что он даст ей все, чего она пожелает, хоть бы это была и половина его царства. Но, по наущению своей матери, Соломея пожелала головы Иоанна Крестителя, и действительно получила ее. Соломея была родной племянницей Ирода, но, несмотря на высокое положение, благодаря изысканному искусству, которым она славилась, у нее не было другого имени, как «Соломея-танцовщица».
В девятнадцатом веке слово «алмея» стало использоваться как синоним «гавази» (араб. غوازي, ghawāzī) — эротических танцовщиц, которыми были преимущественно кочующие цыганки. На улицах и площадях больших городов они исполняли танцы, рассчитанные на возбуждение чувственности. В 1834 году эти выступления были запрещены Мухаммедом Али Египетским, и в результате запрета подобные танцовщицы были вынуждены делать вид, будто являются алмеями, хотя алмеи никогда не выступали для простого люда на улицах.
На французский язык слово «алмея» транслитерировалось как «almée», и именно этот термин впоследствии стал синонимом танцовщицы беллиданс (bellydancer) в европейском ориентализме девятнадцатого века. Так египетские танцовщицы гавази стали источником вдохновения для многих европейских художников и музыкантов, которые больше слышали о них, чем видели вживую. Большинство тех танцовщиц, которые были увековечены европейскими ценителями прекрасного, на самом являлись уличными эротическими танцовщицами гавази — женщинами низкого статуса по сравнению с настоящими алмеями.
Появившийся в двадцатом веке в Европе «танец живота» во многом был навеян мифами о Востоке и восточных одалисках вроде Соломеи. Он был разработан на основе бурлеска европейского кабаре, танца гавази и арабских танцевальных традиций, которые существенно были приглушены многовековым господством ислама. Первое шоу с восточными танцовщицами было показано в Париже в 1889 году.
В 1926 году ливанская актриса и танцовщица Бадия Масабни по подобию европейских кабаре того времени открыла первый ночной клуб в Каире. Считается, что именно она создала танец живота в его классическом виде. Воспитанницами Бадеи Масабни стали легендарные звезды восточного танца Самия Гамаль и Тахия Кариока, воплотившие на экране эталон экзотических восточных танцовщиц и породившие моду на соблазнительный восточный танец во всем мире. Но как эхо когда-то существовавшей традиции мудрых алмей, восточная танцовщица на любой арабской свадьбе воспринимается не только как артистка и развлекательница, но и как привносящая в семью гармонию мудрая женщина.
В современное время, среди шума и суеты нашей торопливой жизни в гонке за выживание любой ценой, нам было бы неплохо остановиться и вспомнить алмей в их золотую эпоху: вновь обрести способ радоваться жизни в нашем теле и предоставить более глубокую ценность нашим чувствам, задуматься о достоинствах любви, красоты и искусства, почувствовать себя свободными женщинами, соблазнительными жёнами и любящими матерями, мудрыми учителями и возвышенными создательницами прекрасного…
