Вы конечно помните Аспазию, знаменитую гречанку, красавицу, умницу, обучавшую афинян красноречию, жену Перикла, друга Алкивиада и Софокла. Ее памяти посвящен прелестный альманашек 1815 года. Перелистаемте его вместе. Он передаст нам улыбку прошлого века, все то, то больше не вернется, что почему-то так дорого, чего почему-то так жаль.

Si la vie est un passage
Sur ce passage semons des fleurs

Так гласит его эпиграф и крошка-альманах неотступно ему верен. Благоуханными цветами он усыпает свою дальнюю дорожку. Это не пышные розы и не роскошные орхидеи, пробуждающие своей чувственной прелестью греховные помыслы. Это скромные полевые цветочки: голубые васильки и незабудки, желтые лютики и алые лазоревки, душистые и нежные… Вот один такой цветок. «Приятности  городской жизни» - таково его название, а содержание – переписка двух подруг, их которых одна живет в Петербурге, а другая в провинции. В чем же заключаются по мнению первой подруги, приятности жизни в Петербурге?


Княжна М. встает в полдень, вернувшись под утро с блестящего бала, и садится за туалет. Но ей не хочется одеваться и, в сладкой истоме, она задумчиво смотрит на «златоглавую крепость», на со вкусом построенную биржу, на Петербургскую сторону с ее тенистыми садами, которые, смешиваясь с домами, делают прекрасный ландшафт.

Горничная приносит ей записку от графини*** Боже! Это приглашение на бал в тот же вечер! Княжна устала, танцуя ежедневно, но отказать нельзя, - графиня собирается отпраздновать балом возвращение сына из армии.

Бал одобряется к тому же и вертушкой подругой, впорхнувшей к ней в спальну как раз во время чтения «пригласительного билета». Она зовет княжну к себе обедать, но до обеда далеко. Можно успеть еще объехать все модные лавки, зайти в «Англинский магазин» и погулять в Таврическом саду.Там так красиво с утесов по камням струятся седые каскады и в зале дворцовой так величаво красуются «в мраморе дышащие боги Олимпа».

Заманчивые предложения улыбаются княжне. Стоит ли ехать в такие дома, где все должно сообразовываться с тягостным этикетом, где нужно говорить по принуждению, слушать то, чего не желаешь, и судить о том, о чем не думаешь. И с юной беззаботностью обе подруги забывают свои скучные обязанности для «Англинского магазина», для тенистого мечтательного сада…

За обедом княжна сидит рядом с обвешанным крестами офицером и незнакомой дамой. Первый «душит» ее комплиментами, вторая - злословием.
- Знаете ли Вы эту госпожу? Это госпожа С. – шепчет ей на ухо злая соседка. «Она, несмотря на то, что Парки устали прясть нить ея жизни, воображает, что всех пленяет красотой (ведь румяна здесь недороги).

- «Посмотрите на эту смиренницу – продолжает злобно шипеть та же соседка – «муж ее считает сущим ангелом, а она имеет пропасть друзей и делает мужа Сатиром».
«Позабавившись довольно такими описаниями» , княжна стала вслушиваться в другие разговоры. Старухи говорили о дороговизне, дамы – о модах, мужчины – о новостях и немного о литературе.

Обед кончен. Казалось бы, для одного дня развлечений довольно, пора бы отдохнуть и приготовиться к балу… Но в театре дают прекрасную пьесу нашего отечественного Расина – «Эдип в Афинах и ложа взята заранее. Нужно торопиться; начало представления ровно в семь. Княжна в театре.

Прекрасное содержание этой пьесы, плавные стихи, страсти, игра актеров приводят ее в восхищение, а бедственное положение несчастного Эдипа и нежной Антигоны так трогают ее чувствительное сердце, что со второго действия она плачет.

Так, с непросохшей еще слезинкой, княжна возвращается домой. Час спустя она на балу, хотя мысли об Эдипе не оставляют ее и там. С нерассеянной еще грустью продолжает она о его бедственной судьбе и на горящей огнями лестнице и в залитых ослепительным светом покоях. Но вот молодой и красивый кавалер ангажирует ее на танец. Он берет ее за руки… Эдип забыт… Раздаются звуки экосеза.

Альманах не дает нам описания вечернего туалета княжны и это большой в нем пробел. А днем – на прогулке, на обеде, в театре княжна одета в «неглиже». Всем известно, что красавицы никогда не бывают столь милы, когда они ничем не украшены.

Кашемировое, тонкое кисейное или каленкоровое платье « а ля Витгенштейн», легкая турецкая косынка или левантиновый платок на плечах, ток с перьями и складками впереди, простая легкая дымка или перевязка из лент на голове, золотын тюльпаны или бабочки на поясе и белый зонтик в руке –вот neglige a la mode летом 1814 года. Его главная прелесть – прозрачность и легкость. Это признает и княжна.

«Пускай» - говорит она – «тяжелую цветную одежду, кружева, блонды, розовые гирлянды, розовые и лиловые шелковые материи носят молодые купчихи, а богатые жемчужные убрусы, глазет, штоф, тафту, платки, обремененные золотом и серебром – старые.

Княжна должна быть одета Зефиром, и петербургские Зефиры не посмеют ее обидеть. Правда, такой наряд может показаться легкомысленным, но зато как красиво он облегает ее стан, как грациозно обрисовывает формы! Еще одно его преимущество – он может подвергаться самым разнообразным превращениям.

Когда кашемировое платье наскучит красавице, она их него делает два шелковых платка, - наскучат платки – она один из них жертвует на жилеты мужа, а из другого делает спенсер, который превращается в шляпу по первому сигналу моды.

Балом у графини*** и возможностью наряжаться в красивые туалеты, не исчерпываются, однако, все приятности жизни в столице. О самой главной из них княжна скромно умалчивает. Это восторги и дифирамбы, это – преклонение перед ее красотой. Княжна восхитительна, в чем ее упорно убеждают и прозой, и стихами.