Гордон Г. Эмиль Гилельс. За гранью мифа. М.: ИД Классика – XXI. 2008. – 352 с., ил.

В чем только не обвиняли Гилельса! В узости музыкального кругозора, техническом несовершенстве, в дерзости по отношению к его консерваторскому наставнику Генриху Нейгаузу, в несговорчивости и мизантропии.

Он был удобным объектом для критики 60-х и 70-х годов – любимец Сталина, чуть ли не единственный «выездной» в послевоенное время, соперник Рихтера, конкурировавший с ним за первое место среди пианистов… Так кто же он?

Честолюбец? Отчаянный смельчак, не побоявшийся в политически напряженные 50-е годы на первом конкурсе им. Чайковского присудить высшую награду американцу и ходатайствовать за Нейгауза в НКВД?

А может, совершенно другой, незнакомый человек? Профессор Российской академии музыки им.Гнесиных Григорий Гордон предпринял очень серьезную попытку ответить на эти вопросы в своей книге об Эмиле Гилельсе.

Чейз К. Винки, пер. с англ. Е.В.Недоводеевой. - М.: Мир книги, 240 с.

Выразительный жест у виска: «Общество, ты – того!» А чтоб убедительней было – другой рукой показать, кто правильный и хороший.

Именно это сделал Клиффорд Чейз, автор трагико-комического триллера «Винки». Так кто же у него прав, за кого болеть надо? За детскую игрушку, передаваемую из поколение в поколение, за плюшевого медвежонка. Он так долго вбирал в себя «детство – ковш душевной глуби», что наконец очеловечился и …сбежал от людей.

А они устроили на него охоту. Всем обществом, всей его «демократической» глобалистической машиной, вынесшей приговор: террористическая угроза. И понеслось! Через моря и страны, до Египта, когда-то качавшего колыбель цивилизации.

Здесь все символично – вплоть до езды без правил, единственно безопасной, чтоб мы знали. Надо только привыкнуть, вместе с Винки.

Д. Трускиновская Государевы конюхи СПб.: Амфора, 2007. – 590 с. – (Ретродетектив)

Д. Трускиновская Деревянная грамота СПб.: Амфора, 2007. – 462 с. – (Ретродетектив)

Как написать «ретродетектив»? Да так: поставить в герои молодых людей, вполне современных, без всяких «комплексов» исторического прошлого, – и бросить на поиски «заколдованной душегреи» или «кровавого жемчуга», а потом и «деревянной грамоты». Пусть ярыжки Земского приказа соревнуются с «государевыми конюхами» из Приказа Тайных дел в раскрытии воровства и сборе улик.

Будет очень живенько и очень похоже на то, как если бы соперничали сотрудники МВД и ФСБ. Ведь нет ничего нового под солнцем, правда? И меняются только мелочи быта и названия вещей – да и то, наверное, только для того, чтобы тот, кто пишет и щедро упоминает всевозможные сулицы и сулеи, убрусы и ферязи, алтабасы и саадаки, мог произвести соответствующее впечатление на того, кто это будет читать.

Эх, почему бы и нет? Если вы, допустим, даже не открывали «Петра Первого» Алексея Толстого, «Россию молодую» Юрия Германа, «Каменный пояс» Евгения Федорова и серию «Государи московские» Дмитрия Балашова, то вас может и не покоробить от мелких и частых заимствований, подменяющих собой дух исторического перевоплощения. А также от мелких ляпов, вроде городских извозчиков, которых не было в XVII веке, от шикарного блуда «зазорных девок» (откуда роскошь? их тогда не крышевали!), от шафрановой ухи у подьячего (блюдо царской кухни), от женских рубах распояской (подпоясывались только мужчины) и, наконец, от «цепного кобеля на укороченной веревке»…

Скажете, слишком строг суд для чтива-детектива? Вон, о сегодняшнем дне сколько сыщицкой чепухи понаписано, и ничего! Но дело в том, что «ироническое» вранье насчет нашей современности никого не введет в заблуждение, а вот «ретродетектив» о семнадцатом веке…

Он в принципе невозможен, в любой стране! Просто потому, что правоохранительные органы того времени использовали два главных инструмента борьбы с преступностью – донос и пытку.

Страшно, жестоко и эффективно – извините, но это так.

Facultet. Новая литература нового поколения. Литературно-художественный сборник. Предисл. В.Табака, В.Новикова; Сост. В. Васильева, Н. Меркудинова, М. Перлина, В.Табака, М.Хайкина. – М.: Эконавт, 2007. – 480 с.

Первая книга проекта «Facultet. Новая литература нового поколения» включает в себя произведения тринадцати молодых писателей и поэтов, победителей одноименного конкурса.

Они живут в разных концах страны, учатся, работают и им есть что сказать своим современникам. О чем же сказать? О том, что успели пережить, о предчувствиях и разочарованиях, о непонимании и мимолетности, о притворстве ради выживания и необходимости быть собой, как бы трудно это ни было.

«Когда боишься заживо пропасть/ И в то же время полной грудью дышишь,/ О счастье – выговариваться всласть!» Да, вот оно, главное – выговариваться, находить слова и оставаться в них, утверждая свое право быть услышанным, прочитанным.

Конечно, это можно делать и в версии on-line (что и послужило пропуском в сборник), но книга есть книга – как говорится, почувствуйте разницу.

Военский К. Отечественная война в русской журналистике. Библиографический сборник статей, относящихся к 1812 году. М.: Государственная публичная историческая библиотека России, 2007. – 161 с.

Замечательный петербургский историк К.А.Военский (1860-1928), «желая прийти на помощь лицам, изучающим эпоху Отечественной войны 1812 г.», подготовил и издал справочный сборник под заглавием «Отечественная война в русской журналистике», в который вошли статьи, напечатанные в журналах «Русская старина», «Древняя и новая Россия» и «Исторический вестник» по 1912 год.

Ведь сборник готовился к столетию славных исторических событий. Теперь он переиздан с сохранением порядка расположения материала и систематизации автора. В сборнике перечислены и аннотированы свыше двухсот двадцати публикаций. Он сопровожден указателями – личных имен, предметным и войсковых частей, географическим, а также портретов деятелей 1812 года.

Это не единственный труд российского ученого, достойный переиздания, но остальные пока ждут.

В стране троллей. Кто есть кто в норвежском фольклоре. Перевод с норвежского Н.Кулиниченко, С.Высоцкая, Д.Солдатова, Л.Амеличева и др. Составление Е.Рачинской. М.: ОГИ, 2008. – 272 с.: ил.

Так исторически сложилось, что Скандинавский полуостров стал своеобразным заповедником древних культурных пластов, которые в других областях Европы совершенно стерлись из народной памяти. Чего стоят только «Старшая Эдда» и «Младшая Эдда» - средневековый эпос, величественная мифология!

Нынче же у нас появилась возможность ознакомиться с еще более глубинными запасами фольклорной старины. Они на первый взгляд не так масштабны, но именно на них когда-то «запал» автор «Властелина колец» и остальные представители армии современных фэнтезистов.

Правда, погоня за сюжетными коллизиями увела их прочь от завораживающей исконной целостности мира троллей, баньши, эльфов, ниссе, хильдрунов, драугов и прочего «скрытого народца». Зато теперь «В стране троллей» воссоздан фон суровой северной природы и замкнутый уклад жизни рыбаков, лесорубов, хуторян-скотоводов с бесхистростно-убедительной подлинностью образных представлений их архаичного сознания, с делением физического мира на «свою» и «чужую» части, местами четко разграниченные, а местами глубоко проросшие друг в друга.

Жанр былички (название говорит само за себя) стал уникальной средой, в которой фольклорные образы дожили до современности. «В стране троллей», с научно-популярными комментариями, с иллюстрациями замечательного художника Т.Киттельсена, собраны именно былички – предания о людях, которым довелось в прежние века испытать приключения на грани двух миров, причем приключения эти зачастую были мотивированы и окрашены самыми понятными эмоциями.

Например, позавидовал сосед соседу, или девушку против воли стали выдавать замуж, или жена не хранила верность, или наивный паренек поддался на соблазн легких денег. И тогда однажды «…поздним-поздним вечером народ в Винье, услышал вой и крики с другой стороны озера. Люди испугались, а Дюре сел в лодку и поплыл. Через какое-то время его лодка встала – и ни с места…»

Кишкин Л.С. Люди пушкинской поры. – М.: Русский путь, 2008. – 208 с.: ил.

Лев Сергеевич Кишкин (1918-2000) – историк-славист, культуролог и пушкинист. На главную тему своих исследований – связь славянских литератур – он вышел непредсказуемыми дорогами войны: освобождая Прагу в 1945 году, советский офицер увидел томик Пушкина в разбитой витрине.

Через четыре года дипломная работа Л.Кишкина «Пушкин в Чехословакии» была напечатана в «Новом мире». С тех пор вышли в свет свыше пятисот научных статей и двенадцать книг. Все они основаны на архивных материалах, документах. «Люди пушкинской поры» - не исключение.

Здесь автор увлекательно повествует об А.Ф.Смирдине, Я.Н.Сабурове, Д.Ф.Фикельман, Е.М.Хитрово, Е.П.Ростопчиной, В.С.Норове, А.Г.Родзянко, А.И.Остермане-Толстом, Н.Н.Пушкиной, детях поэта, их судьбах. Книга выпущена к 90 - летию со дня рождения Льва Сергеевича.

Абрикосов Д.И. Судьба русского дипломата. Пер. с англ. Н.Ю.Абрикосовой, Е.Ю.Дорман. – М.: Русский путь, 2008. – 576 с.: ил.


Знаменитый московский род «кондитерских королей» воздвиг всем известный комплекс производственных и жилых зданий из красного кирпича на Малой Красносельской улице. Да-да, тот самый «Бабаевский комбинат», который на самом деле Абрикосовский.

Теперь настало время узнать, что из династии Абрикосовых выходили не только купцы. Дмитрий Иванович Абрикосов (1876-1951) был последним дипломатическим представителем царской России в Японии. Он оставил удивительные мемуары, охватывающие период последней четверти XIX и первой половины XX веков. Оригинал мемуаров хранится в Бахметьевском архиве Колумбийского университета.

Настоящая публикация на русском языке – полная, снабженная обширными комментариями, именным указателем и богатой коллекцией редких фотографий, в основном, из семейных архивов семьи Абрикосовых.

Жизнь знаменитых римлян изложенная по Плутарху Альфонсом Фелье. Пер. с фр. П.Евстафьева. – М.: издательство А. Вяткина, – 384 с.: ил.

Знаменитая серия издателя М.О.Вольфа не имеет кавычек в своем названии, потому что в нее вошли «Жизнь знаменитых римлян», «Жизнь знаменитых греков» и «Жизнь знаменитых детей». Все книги переводные, первые две – изложены по Плутарху известным французским моралистом XIX века Альфонсом Фелье. В этом году у «римлян» юбилей - 125 лет их первому вольфовскому изданию. Добавим, что все три книги имелись в библиотеке императорской семьи и пользовались большой любовью венценосных читателей. Страна тогда, конечно, была у нас другая, и воспитание детей велось по иным образцам…
И все же кажется, что современный выход жизнеописаний легендарных основателей и правителей Рима, а также известных деятелей времен Ранней Римской Республики не совсем уж неуместен. Как писал Альфонс Фелье, «жизнеописания Плутарха порождают… потребность деятельности, соединенную с уважением к нравственным началам, отличающим истинного человека и гражданина». Притом составитель постарался еще детальнее и тоньше, чем сам Плутарх, заточить путеводную этическую стрелку в каждой биографии.

Благородный личный пример Нумы Помпилия, народное законотворчество Валерия Публиколы, трагическая раздвоенность Кая Марция Кориолана задевают душу, будят интерес к той области, где человек становится гражданином и должен определить себя в этом качестве. Бурные перипетии жизни и гибели трибунов и диктаторов, консулов и полководцев, ораторов и императоров оказываются куда интереснее, чем фэнтезийные приключения супергероев современной литературы для юношества.
Ведь книга все-таки адресована не взрослым людям, а школьникам. Ее подарочное оформление – дань уважения к интеллектуальным исканиям будущих граждан. Издание представлено в кожаном переплете с золотым тиснением в составном кожаном футляре ручной работы. Иллюстрации, виньетки, тонированная бумага – все очень красиво.

М.Семенова, Д.Тедеев Бусый волк. СПб.: Азбука-классика,– 400 с.

Мы снова возвращаемся к Волкодаву. Но не к закаленному воину из рода Серых псов, а вообще в мир, созданный воображением петербургской писательницы. Происходит это вот почему: «Издательство меня подрядило: хочешь - не хочешь, а напиши еще книжку про Волкодава. Она будет посвящена его биографии между каторгой и отмщением Людоеду». К подрядной работе подключился новый соавтор – молодой екатеринбуржец, мастер боевых единоборств (согласно издательской аннотации).

Дмитрий Тедеев рекрутирован из числа читателей-поклонников Семеновой. Сначала он просто так, для себя, «доводил до ума» возможные побочные ветви уже опубликованных сюжетов, и это понравилось при личной встрече. А знание приемов рукопашного боя еще более сблизило двух литераторов. Работа началась в конце зимы этого года, и вот уже завершилась выходом книги: «Согнутый левый локоть Резоуста на лету ударил Колояра в лицо. Ударил коротко и жестко, всей силой и весом двух тел, разогнавшихся одно другому навстречу. Подобные удары проламывают кости лица, и человеку настает почти мгновенная смерть».

Круто? Вне всякого сомнения. Будут читать? Обязательно.

Мария Семенова, надо отдать ей должное, не очень-то охотно принимает титул «родоначальницы русского фэнтези». Она честно признается в «хочешь - не хочешь» и просто дает читателю уже ожидаемый им информационный продукт. Наверное, это наилучшая позиция для беллетриста. Да, еще название книги вызывает интерес: что за волк, почему он бусый? Да потому же, почему заяц русый, а конь сивый. Не было у славян привычки абстрагировать цвет. Цветовой оттенок был частью целостного образа, и масть каждого животного называлась по-своему. Это потом уже наступила «революция цвета» и появились переносные значения, например: серый – унылый, скучный. Ну а «Бусый волк» скучать не даст, автор ручается за качество.

В свет вышла книга Натальи Старосельской о жизни и творчестве Виктора Авилова. Актёра не стало в 2004, в памяти современников он остался настоящей театральной легендой. Авилов не имел театрального образования – окончил индустриальный техникум – но сцена маленького «Театра на Юго-Западе» сделала его знаменитым. Книга – это ещё одна попытка разгадать тайну человека, которого при жизни сравнивали с Михаилом Чеховым и Эдмундом Кином.
«Жизнь замечательных людей: Малая серия". Виктор Авилов». Эта книга Натальи Старосельской как перчатка, брошенная в лицо тем изданиям, которые в биографиях знаменитостей приоритет отдают скандалам, сенсациям, разоблачениям.
Наталья Старосельская, автор книги «Виктор Авилов», писатель, театральный критик, уверяет: «Я не хочу никакой желтизны, я не хочу обсуждать браки, разводы, тайных возлюбленных. Мне это не интересно и кажется, что для читателя это не интересно. Это интересно для читателя определенного рода, на которого эти книги не рассчитаны».

Книга Натальи Старосельской – это история становления человека, который прошел путь от обычного шофера до артиста, мыслящего философскими категориями.
«Он же был рыцарь, самый настоящий рыцарь, - говорит Старосельская. - Одна из его любимых ролей была рыцарь в «Драконе» Шварца, и он был таким. Да, он играл очень много ролей, но вот это обостренное чувство справедливости, ненависти к вранью – это в нем было».

Большинство зрителей Виктора Авилова знают по киноролям. Рыжие волосы, лицо, которое невозможно забыть, плюс смущенная улыбка и хрипловатый голос. И хотя столь яркий типаж был востребован у режиссеров, Наталья Старосельская уверена: актерский потенциал Виктора Авилова в кино так до конца и не был раскрыт. «Пользовались в основной штампом этого лица, которое может быть уродливым до бесконечности и могло быть прекрасным до бесконечности. Вспомните какой он Граф Монте-Кристо – глаз не отвести», - говорит Наталья Старосельская.

Так как Виктор Авилов относил себя к миру театра, а не кино, то и в книге о нем главный акцент на театральных работах. «Одна из лучших его ролей в театре – это Мольер, в спектакле «Театра на Юго-Западе». Каждый раз, когда он умирал в последних финальных сценах, было ощущение, что он умер по-настоящему, смотреть на это было невозможно», - говорит автор книги.

Наталья Старосельская из тех литераторов, которые свои произведения обдумывают долго, а пишут быстро. Так должно было быть и с книгой об Авилове. Тем более, что о нем Старосельская написала немало статей и рецензий. В разгар работы над биографией актера Наталья Старосельская вдруг поняла – она не может больше писать: «Это было ужасно, я садилась за компьютер, тупо за ним сидела и понимала, что ничего не могу. Тогда она написала Post Scriptum, в котором объяснила причину, почему не могла писать. Это стало финалом и кульминацией книги. Продолжения которой не будет.

Дмитрий Серов Администрация Петра I. М.: ОГИ, 2007. – 288с. (Нация и культура/ Новые исследования: История).

Петр Великий альманах. Сост. и ред. Е.В.Анисимов – М.: ОГИ, 2007. – 344с. (Нация и культура /Новые исследования: Россия/Russia).

Нет, наверное, из всех общественно значимых вопросов другого, более важного и решающего, чем вопрос о власти. Историю власти (или, выражаясь по латыни administratio) можно разделить на внешнюю и внутреннюю. Внешняя – это история формальной организации власти, история государственных органов: их возникновения, развития, функционирования и, наконец, исчезновения. Иными словами, это история строительства государства как системы.
Внутренняя же история власти – это история ее персонального наполнения, история корпорации государственных служащих, их карьер, традиций взаимодействия друг с другом и с подведомственным населением, их социального облика.

Это история государственного аппарата в человеческом измерении.

Внешняя история российской власти петровского и постпетровского времени изучена к настоящему времени сравнительно подробно, хотя и неравномерно. Хотелось бы иметь кодекс работ о проведении первой губернской реформы, о судьбе Подрядной канцелярии, о Канцелярии рекрутного счета, о Штатс-контор-коллегии. Освежить аналитику на стыке деятельности государства и церкви, о чем последние исследователи писали еще в последней трети XIX (!) века.
Препятствием для появления таких работ служит их издательская невостребованность, причины которой, понятное дело, не в глупости или зловредности издателей. Уняв сожаления, просто констатируем факт: очень редко сейчас удается купить и прочитать новый и оригинальный исторический труд о России. Но тем отраднее встреча с изданием, которое все-таки является образцом такого труда! Причем, на тему, которая и в лучшие-то времена не отличалась разработанностью – на тему административной персоналии.

Мы знаем, что при Петре Первом «на смену архаическим приказам с их далеко не всегда внятной компетенцией, воеводам и губным старостам, малолюдным съезжим избам пришла рационально организованная, разветвленная бюрократическая вертикаль, заполненная весьма многочисленным контингентом служащих». Теперь же мы получили возможность узнать, кто такие были эти служащие. Не только лица «первой десятки-двадцатки»: А.Меньшиков, Б.Шереметьев, Ф.Апраксин, П.Толстой, П.Ягужинский и другие, известные нам по историческим романам и живописным полотнам. Но и те, кто находился в их подчинении, кто не вращался при дворе, а выполнял будничную административную работу, зачастую тяжелейшую и далеко не всегда благодарную.

Книга «Администрация Петра I» состоит из двух частей: первая – биографический словарь, вторая – биографические очерки, затем следуют приложения – архивные материалы, схемы государственного устройства , хронология назначений и библиография.

Словарь производит поразительное впечатление. Кроме того, что он дает необходимую фактографическую базу, точность и объем сведений, он изумляет напряжением непридуманных ситуаций. Одна за другой мелькают судьбы: стремительность перемещений, огромная ответственность и жестокость расправ как часть множества карьер петровских администраторов. «Служил подьячим, переведен в канцелярию Сената, направлен в Казанскую губернию для скорейшей высылки в Москву селитры и осмотра селитряных производств, назначен ведать фискальные дела, получил в повытье Адмиралтейский и Поместный приказы и канцелярию городовых дел, а также Московскую и Петербургскую губернии… По обвинению в пособничестве царевичу Алексею Петровичу взят под стражу, приговорен, обезглавлен…» – и все это случилось с одним человеком за шесть лет!

Кто-то служил, носимый в должность слугами из-за того, что ноги ему перебило в сражении, кто-то не по разу садился под арест, кто-то становился первым кавалером новых орденов, кто-то доживал до тридцати с небольшим, а кто-то и до девяноста с лишним лет. Конечно, так всегда было… Но то, что дела твои на службе государевой и через триста лет ученостью описаны и потомкам известны быть могут, побуждает к новым размышлениям. «Винтик» – или человек, чиновник «крапивное семя» – или государственный деятель? Есть из чего выбирать молодым, обдумывающим житье.

Тем более, что все же приходят к читателям и продолжающиеся издания – серийные, в виде солидно оформленных альманахов. Пример тому – серия «Нация и культура/ Новые исследования: Россия/ Russia». В ней, одновременно с «Администрацией Петра I», вышел очередной выпуск, посвященный эпохе преобразований первой четверти XVIII века, под названием «Петр Великий». В нем опубликованы статьи как маститых ученых, так и совсем молодых. И темы у них очень разные. Статьи Игоря Кондакова, Михаила Велижева, Джеймса Крэйкрафта касаются общей оценки эпохи в интеллектуальной истории России. Работы Ли Фэрроу и Дмитрия Серова посвящены государству и праву. Статья Риккардо Никколози освещает такое необыкновенное для допетровской России явление, как кунсткамера. Ее интересно дополняет очерк Константина Богданова о медицине времен царя-реформатора.
В документальной части альманаха представлена публикация неизвестного сочинения Стефана Яворского против учреждения Святейшего Синода, подготовленная Виктором Живовым.

Чудинов В.Я. Тайнопись на русских иконах М.: Альва-Первая, 2008. - 496 с., Ил.

Профессор ГУУ Валерий Чудинов выявил руническую тайнопись едва ли не на всем, что видел и что читал. Такова его страсть. Все то, что другие люди могут счесть орнаментом вышивки, трещинками красочного слоя в росписях или игрой природы на каменной глыбе, изощренный глаз исследователя и толкователя воспринимает то в увеличенном масштабе, то в перевернутом виде, с наклоном или смещением – и вот результат: всюду тайнопись!

«Корпус обнаруженных текстов прямо-таки взрывает господствующие ныне представления об истории христианства и ведизма», как сказано в аннотации. Да, правда – взрывает.
По прочтении всей книги создается впечатление, что сами иконы, алтари, кресты и т.д. служили только фоном и предлогом для размещения на них сведений обо всем, что мог вздумать живописец. И даже в опечатке на обложке («деисис» вместо «деисус») мнится некий тайный смысл…

Лаврентьева Е., Штульман В. Детство моё…Дети в русской фотографии второй половины XIX – начала XX вв. – М.: Белый город, 2008.- 360 с.: ил.

Нет в книжном деле такой профессии – мозаичист. Вернее, до сих пор не было, а теперь, кажется, появилась. Потому что скромного определения «составитель» явно недостаточно для того, чтобы верно охарактеризовать занятие, которому истово предается Елена Лаврентьева (на сей раз в соавторстве), выпускающая одно за другим ни на что не похожие иллюстрированные издания. Тексты в них – это композиции просторных цитат из художественных произведений и мемуаров или выдержки из частных дневников и писем, с самым минимальным дополнением от автора всей этой литературной мозаики, только в виде вступления или послесловия.
А иллюстрациями служат фотографии женщин в длинных платьях и со строгим выраженьем лиц, мужчин в дворянских сюртуках или купеческих «сибирках» и, разумеется, детишек в этаких премиленьких шляпках и матросских костюмчиках или в чепчиках и кружевных панталонах. Их глазами глядит на нас та самая Россия, «которую мы потеряли». Да уж, глядит…

Но вот, простите, вопрос: зачем это? Стоит ли трудиться, издавать недешевые книжки ради одних лишь слез и вздохов о невозвратном времени? Признаться, такое сомнение возникало при выходе каждого нового лаврентьевского альбома. Но однажды уступило место другому впечатлению: да хватит верить тем, кто выдумал и до лоска затер фразу о потере России! Ничего мы не потеряли, все возвращается и оживает в душе – разумеется, лишь для тех, кто этого хочет и умеет ценить.

Кто способен услышать перекличку поколений, кто рад книжной встрече с современниками своих прабабушек, кому по душе их важная осанка перед объективами старинных фотокамер, кто чувствует свое кровное родство с подданными великой Российской Империи и гордится этим, смело глядя в будущее.

Кстати, и ахматовская строка, взятая в заголовок, вполне может иметь отношение не только к прошлому. Разве наш нынешний век не молод? И разве он не оставит после себя памятную россыпь? Чтобы по прошествии времени чья-то рука собрала из нее новую мозаику – пусть даже не без грусти: ах, детство моё…

Вера Судейкина Дневник: 1917-1919: (Петроград -Крым –Тифлис) М.: Русский Путь, Книжница,672 с.: ил.

Имя и творчество художника Сергея Судейкина – российский, как нынче принято говорить, бренд, известный во всем мире. Подробности жизни этого человека также заслуживают всяческого внимания, особенно если их источник – дневник жены.

Вера Судейкина (в первом браке Шиллинг, в последнем и самом знаменитом Стравинская) была дочерью француза и шведки. Но родилась она в Петербурге, в 1888 году, названа была именем любимой героини отца из романа Гончарова «Обрыв», и блистала как «русская красавица, специфически русский тип красоты, в котором обаяние достигает вершины», - так писал о ней Томас Манн. По воспоминаниям других современников она была действительно хороша, обаятельная шатенка, словоохотливая в беседе и весьма практичная в делах супруга.


Впрочем, практичность была особая, сформулированная самой Верой Артуровной в семи правилах ее дневника:
1. Заставлять работать художника хотя бы палкой.
2. Любить его работы не меньше самого художника.
3. Каждому порыву работы идти навстречу, зажигаться его новыми замыслами.
4. Держать в порядке работы, рисунки, наброски, карикатуры. Знать каждую работу, ее замысел, значение.
5. Относиться к новым работам как к неожиданным подаркам.
6. Уметь смотреть картину часами.
7. Быть физически идеалом, а потому быть его вечной моделью.

Преданность мужу не мешала жене быть в центре культурной жизни Петербурга, а затем эмиграции. Ей посвящали рисунки, ноты, стихи М.Кузмин, О.Мандельштам, М.Волошин, К.Бальмонт, М.Струве, Р.Ивнев, Б.Григорьев, А.Черепнин и другие представители русского искусства. Упомянутые в дневнике подробности их жизни воплотили беспокойный и парадоксальный дух того времени. Заброшенные революцией на юг России, талантливые люди сотрудничали и дружили, несмотря на разность творческих устремлений.

На страницах дневника они еще вместе, но вскоре судьба раскидает их… Особенно интересны страницы грузинского периода:1919 год – пик тифлисского литературно-художественного авангарда. Иллюстрации и комментарии отличные.

Бабушка, Grand-mere, Grandmother…: Воспоминания внуков и внучек о бабушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX - XX веков. Составитель Е.В.Лаврентьева. М.: Этерна, 2008. – 542 с.: ил.

Поэзией – подумать только! – готова была пожертвовать Марина Цветаева ради намечтанного внука, «кудряша Егорушки», которого так у нее и не случилось. Скажете: зато она поэт! Да-да, конечно, кто б спорил… Но разве нет поэзии в том, чтобы быть просто бабушкой? Чтобы «ощупывать» связь поколений, как фаланги собственных пальцев: одна косточка, вторая, третья?

А может, поэзия еще и в том, чтобы взять в руку некую безделицу, осколок чужого прошлого – и почувствовать нечто. Например, «самую жгучую, самую смертную связь». Или наоборот, что-то совсем легкое и совсем светлое – вроде тени весеннего полупрозрачного облака, скользнувшей по свежевымытому оконному стеклу. Ах, что бы сказала бабушка, увидев, какой чистотой сияют все окна в доме, а которые в ее комнате – те ярче всех? Ах, что бы она сказала…

Как мало, как ужасно мало остается нам на память о близких, любивших нас беззаветно! Сами виноваты: что имеем – не храним, а потерявши – плачем. Но потерянное и несохраненное всплывает вдруг где-то далеко-далеко, и вдруг рядом оказывается человек с поэтической душой, с особенным чувством причастности ко всему. И покупает на развале старую открытку с ласковыми строками неизвестно чьей «бабушки Туси», и хранит чужую фотографию на толстом коричневом картоне с «фирменными» завитушками, и делает пометку за пометкой в архивных материалах...

Потом эти странные запасы растут и прорастают замыслами, чтобы однажды чья-то нежность, забота, любовь сложились в цветной узор стеклышек калейдоскопа, стали книгой. И напомнили кому-то изящное, бунинское: «А бабушка в качалке курит/ И думает: «Итак, уж март!»

А кому-то свое, личное, не очень разборчивое, лиловыми казенными чернилами на обороте смешной открытки с нарисованным маленьким мальчиком и огромным куском арбуза: «Коленька, милый, я так по тебе соскучилась…»

Ростовцев Ю. Страницы из жизни Виктора Астафьева, М.: Энциклопедия сел и деревень,-480 с.–(Семейный архив)

Когда можно и нужно публиковать архив литератора? Что касается Виктора Астафьева, то он сам поступил весьма решительно, включив в 14 и 15 тома своего собрания сочинений значительные фрагменты личной переписки, причем с привлечением писем своих адресатов.

Он не хотел памяти о себе, он хотел полемики на жизненно важные темы. В этом желании писателя поддержал, уже посмертно, его друг Ю.А.Ростовцев и составил книгу, собрав под ее обложку более трехсот уникальных документов.

Это фрагменты переписки В.Астафьева с В.Быковым и другими писателями, художниками, а главное – самая полная и откровенная автобиография, написанная за год до кончины. В книге сто пятьдесят иллюстраций: видовые и памятные фото, фото друзей, рисунки, на многих сохранены автографы-комментарии Виктора Петровича.

Иличевский А. Пение известняка: Рассказы и повесть. – М.: Время, 2008. – 432 с.

В пространстве, захваченном так называемой «массовой литературой, читать Александра Илличевского – это все равно что совершить солдатский марш-бросок на несколько километров вместо поездки в транспорте, пусть даже не в личном, а общественном.

Читателю Илличевского все надо делать всерьез и самостоятельно – дышать, двигаться, уставать на износ и несмотря на это снова толкать себя вперед, всеми нервами чувствуя, как необустроенно и непредсказуемо живет вокруг него реальная действительность.

Потому что она никуда не делась, потому что в ней до сих пор не кончились ни война, ни голод, ни страх, ни прочие испытания – в том числе испытания старостью, болезнями, грубым бытом и тяжелым трудом. И никто не снял с литературы ответственность за все это.

Милан Кундера Неспешность. Подлинность.Пер. с франц. Ю.Стефанова. – СПб. : Азбука-классика,– 304 с.

Название самого известно, благодаря экранизации, романа Милона Кундеры часто переносят на определение его стиля, объясняя этим весь успех. Тогда как произведения этого автора и полифоничны, и насыщены литературными аллюзиями – неподъемно для среднестатистического читателя.

А психологическая дотошность порой кого угодно способна вывести из себя. Но в то же время автор умеет несколькими линиями очертить характер, вызвать симпатию или антипатию читателя, не подавляя своим элитарным знакомством с философией и историей литературы.

Роман «Неспешность» (1995) представляет собой сплав современного сюжета и литературоведческого эссе, посвященного новелле XVII века. «Подлинность» (1997) повествует о психологическом конфликте между влюбленными. Оба романа избалованы вниманием публики за глубину …и легкость. Ну конечно же!

Мария Барыня Герои нашего лета М.: Панпресс,– 256 с. – (Детектив «Лайт»)

Одержимая страстью подчинять себе всех, не знающая счету деньгам, а еще она, разумеется, красива и ловка – зачем же ей, баловнице судьбы, выпускнице престижного столичного вуза, забираться в провинцию, в музейную тишь-гладь? Зачем проводить там лето, подобрав по дороге совершенно неподходящего для нее спутника – подростка из бандитской «малины»?

Только из-за совпадений, вроде слов мальчишки: «Если бы у меня был табун в тысячу кобыл, отдал бы всех за твоего Карагеза?» Нет, лошадку с обложки зовут иначе, и судьбы персонажей развиваются не по-лермонтовски. Но юность, жаждущая приключений, всегда остается сама собой.

Тайны, страсти, ночная битва с «барсом», восточные мотивы, странная дуэль – все это воскрешается в очередном «детектив-лайте» М.Барыни, заставляя героев рисковать и награждая их неизменным хэппи-эндом.

Одергон Арлин. Отель «Война». Психологическая динамика вооруженных конфликтов. Пер. с англ. К. и П. Назаретян. – М.: Энигма, 2008. – 512 с. Ил. («Человеческий фактор»)

Психологическим сырьем для войны, как это ни странно, становятся те самые качества, которые люди особенно ценят в себе – привязанность и любовь, сопричастность к судьбе общества и готовность к самопожертвованию, стремление защитить слабых, нетерпимость к жестокости, потребность найти смысл жизни за пределами индивидуального существования.

К такому выводу пришла автор книги «Отель «Война» Арлин Одергон, психолог и практик по разрешению этнических конфликтов и смягчению их последствий. Ее выводы уже не новость для ее коллег, которые все чаще склонны считать, что мотивация вооруженных конфликтов парадоксально сопряжена с альтруистическими переживаниями.

Но большинству неспециалистов еще только предстоит освоить азы собственной психологии – или навсегда отдать свои эмоции в управление ловким социальным манипуляторам.

Б.Прейс, М.Ривз Последний дракон пер. с англ. Е.Копотько. – СПб: Азбука-классика,– 560 с.: ил.

Новая фэнтезийная сага впервые переведена на русский язык. Речь в ней о сказочном противостоянии двух соседних королевств, начало которому положила древняя сила. Когда-то, давным-давно, мудрые драконы и беспокойные люди мирно уживались на одной земле. Но шли века, и однажды люди решили, что драконы должны потесниться. Коварный умысел удался, и в людях умерла даже память о владыках неба.

Но смерть можно победить только смертью… При очень странных обстоятельствах в королевстве Фандоре начинают погибать дети. Для их родителей все тайна, кроме одного – ужасная сила обрушилась на них с неба. А если с неба, то подозрение падает на соседей, жителей Симбалии.

Еще бы: лишь они летают на воздушных кораблях, проклятые колдуны! Им все нипочем, любое злодеяние! Теперь неизбежную войну может остановить лишь тот, кто отыщет последнего дракона.

Фейт Вигзель Читая фортуну:гадательные книги В России Пер. с англ. А.Панченко. - М.: ОГИ,– 256 с.: ил. – (Нация и культура/ Новые исследования:Антропология).

Судьба гадательных книг наглядно отражает перемены читательских предпочтений и престижности той или иной печатной продукции, переход от домостроевских принципов к светскости, от срощенности дворянской и народной культуры к их разъединению, от почитания образования грехом к его реабилитации.

Например, если «Оракул гадательный полный Мартына Задеки, Иосифа Мута, Тихобрага и Лафатера» был любимцем Татьяны Лариной, то у ее условной внучки он вызывал отвращение как «безобразная ерунда».

Зато «Любовная гадательная книга» Сумарокова была задумана и издана отнюдь не как уступка предрассудкам, а как сентиментальное развлечение для людей с литературным вкусом. Но любопытнее всего проследить разницу в отношении мужчин и женщин к гаданиям. Кто был доверчивее, как вы думаете?
Не надо гадать, откройте книгу…

Бромберги. Право переписки без права на жизнь. М.: Фонд Сергея Дубова, – 392 с.: ил.

Основу книги составляют письма двух братьев, представителей российской еврейской интеллигенции, и аудиозапись воспоминаний третьего. Лев, Вениамин и Яков были ровесниками двадцатого века, неравнодушными к судьбе своей страны. По убеждениям принадлежали к сионистам-социалистам.

С их историей стоит ознакомиться хотя бы ради одного того, чтоб перестать бояться слова «сионист». Конечно, частные свидетельства, частные документы, воспоминания – это всегда лишь крошечный кусочек мозаичной картины. Любая национально окрашенная тема требует более широкого подхода, поиска и исследования.

Но запечатлеть «строкой в истории» умонастроения и нравственное состояние поколения, в страшные годы искавшего выход из «мировой бессмыслицы», - это блистательная попытка, которая достойна обрести как можно больше заинтересованных читателей.

Барри Пейн Переселение душ.Пер. с англ. З.Богдановой. – СПб.: Азбука-классика,– 288с.


Современниками Барри Пейна были Джон Голсуорси, Бернард Шоу, Оскар Уайльд, Джером К.Джером, Артур Конан Дойль – и можно смело утверждать, что его творчество состояло в прекрасной перекличке с произведениями этих признанных мастеров.

Правда, в истории литературы место Б.Пейна как писателя оказалось несколько «снижено» из-за тематики и стилистики. Его истории о сверхъестественном иногда чересчур уж приближены к байкам, которые были бы так уместны среди завсегдатаев какого-нибудь деревенского кабачка.

Но тем-то они и дороги будут тому читателю, который чужд снобизма, дендизма и эстетства, зато всегда готов сопереживать загадочным перипетиям жизни неких баронетов, в духе сэров Баскервилей, напряженно внимать историям о колдунах и превращениях и не терять чувства юмора, когда страшное обернется смешным.

Кожемяко В. Валентин Распутин. Боль души.М.: Алгоритм,- 288 с.


«Становится все труднее говорить о России. Кажется, любые слова, какими бы справедливыми они ни были, звучат замученно и пусто. Вся ложь уже вывалена на Россию… Вся правда сказана…» - такие слова вырвались у Валентина Распутина в одной из его ежегодных бесед с журналистом Виктором Кожемяко.

Позиция Валентина Григорьевича известна и по сути своей неизменна с самого начала его творческого пути. Его оценка русской самобытности, его чувство сопричастности ко всему происходящему стали духовной аксиомой – для кого-то бесценной, для кого-то раздражающей.

С выходом книги «Валентин Распутин. Боль души», где под одной обложкой собраны беседы двух патриотов почти за пятнадцать лет, у каждого из сторонников или противников писателя появился новый шанс укрепиться в любви или отвращении к пафосу распутинского неравнодушия.

П. Крусанов, Н. Подольский - Беспокойники города Питера , Спб., Амфора.

Они были деятельны и талантливы, для них все начала и концы сходились в Петербурге. Умерев, они «не хотят уходить», продолжая незримо участвовать в мыслях и разговорах оставшихся на земле друзей.

Их имена, кроме имени Виктора Цоя, могут быть не опознаны широкой публикой. Но для того-то и написана книга, чтобы исправить это досадное упущение.

Чтобы раздвинуть рамки «Города, где биологическая смерть человека не имеет никакого значения». Книга отмечена редким уважением к ее героям. Без надрыва, без укора живущим, без сусального золочения прошлого.

Зато сборник мартирологов не лишен интриги, и каждый раз хочется знать, кто именно из поэтов, музыкантов, художников, гениев общения занимал «партизанскую щель красоты в оккупированных нищетою кварталах».

Т.Герритсен – Грешница, пер. с англ., М., книжный клуб 36.6.

Обещая заледенить душу ужасом и интригой, автор «Грешницы» (а также уже известных «Хирурга» и «Ученика»), свое слово держит. Размозженные головы монахинь, дефективный мертворожденный ребенок, грязный ресторан, где крысы обедают трупом, - самым взыскательным любителям «ужастиков» мало не покажется.

Но, следя за нагнетанием жуткостей и разматыванием следственного клубка, читатель не без удовольствия обнаруживает побочную тему – личные отношения в жизни двух главных героинь. Захочет ли рожать тридцати четырехлетняя «железная леди», детектив Джейн Риццоли»?

К чему приведет возвращение бывшего мужа к ее ровеснице, судмедэксперту Мауре Айлз, которую прозвали «Королевой мертвых»? Вопрос «кто убил» трепещет в объятиях вопроса «как жить», и поэтому интерес к книгам Тесс Герритсен не иссякает.

Молева Н.М. Легенды купеческой Москвы, М.: Алгоритм, 2008. – 320 с., ил. – (Московский путеводитель)

Историк, краевед, москвовед, искусный собиратель фактов и популяризатор бесценных знаний о нашем прошлом, автор увлекательнейших книг и статей Н.М.Молева, как говорится, не нуждается в рекомендациях. Каждая ее печатная новинка становится событием. Недавно в издательстве «Алгоритм», в серии «Московский путеводитель», вышла книга Нины Михайловны «Легенды купеческой Москвы». Пожалуй, единственным ее недостатком является коммерческое название со словом «легенды», обещающее удовлетворение простого любопытства к страстям и драмам старины-бывальщины. На самом же деле автор вовсе не занимается пересказом вековых слухов и баек, а преподносит нам поток достоверной и по-настоящему захватывающей информации. Один за другим предстают со страниц книги люди-легенды, чья жизнь переплелась с жизнью колоритнейшей части Москвы, Замоскворечьем, и оставила в нем неизгладимый след. Одни из этих людей хорошо известны – драматург Александр Островский или искусствовед, художник и реставратор Игорь Грабарь. Другие известны специалистам – архитектор Николай Львов, инженер-электрик Павел Яблочков. А еще есть такие, которые сегодня полностью забыты, но их воскрешенные образы и дела изумляют, пожалуй, более всего. Это, например, девятый российский патриарх Иоаким – мудрый, сведущий, деятельный и дальновидный, оставивший важный след в образовании, искусстве и московской застройке. Или придворный художник царя Алексея Михайловича Богдан Салтанов. Или ученик аббата-музыканта Вивальди, отправившийся в Москву вместо своего учителя. И другие достойные исторические личности, вплоть до простых обывателей, которые умели строить, хранить и украшать свой город, умножать его святость, а также …без оранжерей выращивать дыни и грецкие орехи в московском климате. Да-да, все подтверждено документально.