Заставка

Появление пять лет назад программы «Бакинские тайны» с ее первой передачей «Сага об Асадуллаевых» была внове для многих телезрителей. Но сегодня не одна тысяча жителей самого разного возраста в нашей столице и далеко за ее пределами приникает к экранам телевизоров, когда там появляется ее начальная характерная, необычная заставка. Впервые, как-то мгновенно и сразу с интересом воспринятая, она была усвоена зрителями как символ «Бакинских тайн», которые теперь уже давно стали знакомыми, ожидаемыми и любимыми. Своим появлением в самом начале передачи в качестве визуально-музыкального вступления, заставка манифестирует собственную своеобычность, приковывает взгляд и требует к себе пристального внимания. Пусть же читатель не страшится  ее легкого искусствоведческого анализа - он не так скучен и страшен, как кажется!

Пересмотрите диск любого выпуска «Бакинских тайн». Вы увидите: заставка указывает на специфику изначального, внутреннего содержания всей программы, выступает как основа каждой передачи, а также играет роль сжатой прелюдии и коды (окончания), начиная и завершая интереснейшие сюжеты. Иногда же она  появляется эпизодически, секундным «лейтмотивом» вторгается в середину передачи после «рекламной паузы».

 

 

                                                                                   Наскальные изображения в Гобустане (Апшерон)

 

В ритме музыки заставки слышен бой барабанов, в чуть скрежещущем, гнусавом тембре звучания – звон, бряцание металла. Ритуальные ассоциации особенно вызывают и выражают непрерывные, настойчиво-упорные остинатные (т.е. постоянные, повторные) ритмоформулы. Как сама ритмоформула, так и специфика ее интонаций служат первым признаком средоточия национального колорита. Они дают понять, на какой земле рождена эта музыка и сегодня живем мы.

 

           

                                                               Наскальные изображения в Гобустане (Апшерон)

 

А теперь взгляните на нотный пример: это и есть ритмоформула. Разве не напоминают графически эти «танцующие» нотные знаки наскальных «пляшущих человечков» в Гобустане?

 

                            

                                       

Затем взгляните внизу на другой нотный пример. Это вторая интересная особенность в музыке заставки – ее попевка-интонация. Она всегда звучит как бы «поверх» ритмоформул, и на их фоне она - единственная. Попевка упорно повторяется, будто самоутверждается в этих повторах, и в своем восходящем движении похожа на росток, пробивающийся вверх, к свету. Вслушайтесь же в ее широкое, скользяще-плавное звучание и всмотритесь в нотное изображение.

                                                                 

 

Ее первая, самая нижняя нота - «корень», вросший в ритмоформулу и дающий толчок, импульс к развитию интонации. «Упираясь» в ритмоформулу, попевка словно вырастает из нее. Но, как и все «корни», которые «вросли в землю» и не видны снаружи, ее первая нота не всегда озвучена на фоне ритмоформул: она иногда слышна, иногда - нет. Поэтому попевка звучит то дольше, то короче.

Озвученная в  заставке, она, естественно, появляется вместе с ней и, главным образом, в начале и в конце  передач. Но в начале она звучит два раза, в конце же повторяется несколько раз, в связи с длительностью титров. Многократно же повторяясь, она включает каждый раз разное количество нот - от трех последних до полных пяти, показанных в примере.

Теперь обратите внимание на отмеченное красной линией расстояние между первой и последней нотами попевки в примере. Сумма ее нот вмещается в музыкальный интервал восходящей, так называемой, «лирической» большой сексты. А чтобы наш уважаемый читатель не «сломал головы» над мудреными названиями музыкальных терминов и все же имел некоторое понятие о большой сексте, пусть он напоет две самые первые ноты с двумя первыми слогами из новогодней песенки «В лесу родилась елочка».

 

                                                      

 

В нотном примере первой фразы из «Елочки» красной чертой обозначена эта большая секста - в ее «пустом», «чистом» виде, т.е. здесь нет никаких других промежуточных нот.

Теперь взгляните на другой, нижеследующий пример. Это - начальные интонации песни «Все выше» (или «Авиамарша)» - главного музыкального символа праздничных демонстраций советской эпохи:

            

Здесь выделенная красной чертой большая секста «заполнена» и другими нотами-интервалами. Это делает ее интонационно близкой к попевке в музыке заставки. Еще ближе к ней ноты со словами «сказку сделать былью» в следующих двух тактах, не отмеченных красной чертой.

И хотя ноты во всех трех примерах разные, так как мелодии звучат в разных тональностях, но расстояние между первой и последней нотами под красной чертой - всегда одинаковое. Везде это один и тот же интервал - большая секста. Но главная художественная особенность большой сексты в том, что в ее музыкальной семантике заложено esclamatio («восклицание») как призыв, волевой импульс.

Поэтому восходящее движение попевки-интонации в заставке «Бакинских тайн» изначально содержит призыв к пробуждению, зарождению. Вслушайтесь же в нее, этот сгусток сконцентрированной внутренней силы. Как выразительно она преподнесена на фоне жесткого, мерно пульсирующего ритма, сколько в ней волнующей, первозданной чувственности! Будто извлекая, вытягивая нечто «из глубины веков» (как нефть из скважины), попевка словно взывает и обращает нас к самим изначальным, коренным вопросам – нашего появления, бытия, временного пребывания нас на земле Огнепоклонников.

Однако музыка заставки и ее автор Али Гасанзаде – «дети» современной цивилизации. Создавая ее на синтезаторе, он применял особую, интересную и довольно сложную музыкальную технологию, хотя в итоге она звучит будто бы несложно, даже просто. Но просто то, что талантливо. К тому же в заставке мы слышим, скорее всего, лишь частицу, фрагмент, возможно, довольно большого произведения, так как музыкальная фантазия А.Гасанзаде называется «The Little Sinning Cops». И, возможно, автор оказался в плену некой ассоциативной идеи, когда перевел ее название как «Маленькие блестящие полицейские» (жаргонное слово «коп» - полицейский). Может, в нем он имел в виду сочетание блестящей, талантливой личности Ф.Ахундова и его профессии, как сотрудника в прошлом полиции и ныне - Интерпола? Но слово «cops» переводится также как «крыши», «купола». Тогда название предстает как «Маленькие сияющие крыши» («купола»). В таком случае, ее такое название частично проясняет некоторые моменты из вышесказанного как о первой «тайне» «Бакинских тайн». Но в любом случае в своей композиции автору удалось воплотить им задуманное, если музыка и ее название вызывают столько мыслей и чувств.

Как скульптор, автор «отсекал все ненужное» от своей фантазии, и поэтому лучше не вторгаться в его творческую «кухню», чтобы она осталась его «тайной». И без этого заставка производит на многих зрителей необходимое и довольно сильное впечатление, чему во многом способствует музыкальное оформление. Видно, его автор А.Гасанзаде талантлив, и он в дальнейшем сумеет успешно находить, извлекать и открывать новые красоты в вековых, глубинно-скрытых и неизведанных до конца пластах богатства неисчерпаемого народного творчества. Так пусть же композитор останется второй из «тайн» «Бакинских тайн», чтобы тем, кто захочет познакомиться и больше узнать о нем, соприкоснуться с его музыкой, всегда было бы, что открыть себе и другим.

Постепенно нагнетаясь, как распрямляющаяся сжатая пружина, призывная попевка властно «взывает к жизни» изображения с архивных фотографий. Словно отвечая их черно-белым краскам, цветовой колорит заставки выдержан в таких же тонах. Через доли секунды, наплывая будоражащими волнами, как из глубины веков, на экране возникают образы хорошо одетых, согласно моде своего времени, но давно ушедших в небытие горделивых мужчин и царственных дам в широкополых шляпах, виды нефтепромыслов и городских пейзажей, старых улиц и роскошных зданий.                                  

 

                            

Эти «восстающие из прошлого» люди были знатными жителями старого Баку - хозяевами его прекрасных домов и владельцами нефтепромыслов. Когда-то, уже очень давно, они ходили по узким тротуарам старых улиц, катались в фаэтонах по каменным мостовым, вымощенных круглой брусчаткой, любовались видами родного города, его рассветами и закатами. Они жили и мечтали, владели и теряли, любили и ненавидели, завидовали и ревновали, даже иногда убивали от переизбытка страстных чувств. И появляющиеся на телеэкране их образы мало кого оставляют равнодушными.

Такая подача изображений напоминает «оживающие» на глазах фрагменты или лоскуты какой-то театральной декорации. Но они имеют отношение не к декорации, а к удачному по своему идейному замыслу оформлению стены студии, откуда на экраны наших телевизоров выходят «Бакинские тайны».                             

Затем постепенно на переднем плане, как бы «издалека», на фоне мерных, гулких ритмоинтонаций, изображения старых крепостных стен и в окружении старинных фотографий возникает образ телеведущего программы, журналиста-историка Фуада Ахундова.

 

                                                             

 

Сопоставление этих бакинцев разных, прошлого и молодого поколений, характерно тем, что, независимо от временной дистанции, все они – достойные представители своего города. Но в отличие от второго, первые были создателями, владельцами и жильцами многих роскошных зданий в Баку. Их судьбам и домам Ф.Ахундов посвящает свои многочисленные исследовательские работы, которые он сам называет «изысками». Они составляют тему и сюжетную основу всех выпусков «Бакинских тайн».                                            

Заставка же «изысканно» направляет внимание телезрителей на характер содержания и выразительно подчеркивает историческую направленность программы. Она - достойное начало каждой последующей за ней достойной передачи и ее достойное завершение. Пусть читатель трижды вникнет в смысл слова «достоинство», ибо многие тщательно отобранные Ф.Ахундовым фотографии запечатлели людей, один только внешний облик которых отражает смысл этого слова. А оно словно позабылось, начисто стерлось, исчезло из нашей лексики, словаря, сознания, быта, и сейчас упоминается, сохраняется лишь в поступках героев из сказаний о былых временах, как далекое воспоминание о высоких человеческих качествах. Такая «прелюдия» к «Бакинским тайнам» заставляет вспомнить о времени, когда чувство самоуважения и собственного достоинства определяло манеру, характер, поведение людей, независимо от того, к какому сословию они принадлежали.

         Эта сладкая, чудесная тоска…

 

  Мир-Теймур Мамедов. Акварели        

 

                                                                                                                                        

                      «Баку 17 века»                                                             «Берег моря у Шихово»

 

 

История – это наука о прошлом, которое когда-то само было настоящим. Она творится в настоящем - каждый час, каждую минуту, долю секунды. И каждый миг из настоящего, в творящееся у него на глазах прошлое, часто сам того не замечая, все время входит кто-то новый, потому что навсегда войти в прошлое – удел каждого живущего на земле человека. Но человек живет не для того, чтобы войти в историю, а потому, что ему свыше была подарена жизнь. Время бежит, а он живет и не считает каждый миг своей жизни, потому что неисповедимы пути господни, и не дано ему знать, сколько лет ему отпущено всевышним. Не знает он, где пролегает временная межа, разделяющая его прошлое, настоящее и будущее, хотя поиск этих границ во все времена будет занимать многих тех, кто уже пришел или еще придет в наш удивительный мир. И его жизнь сама становится полна и интересна этими поисками.

Одни поколения людей сменяются другими, время ослабляет внутренние связи между ними, разрушает их духовные контакты. И если не помнить о них, то, подобно старой, размытой временем фотографии, сотрется память поколений, образовав ничем не заполняемые, пустые нишы. Лишь ее бессвязные клокастые обрывки придут в сновидениях каким-то чудным образом, неожиданно, случайно. Придут - и ненароком потревожат кого-то, кто очень тонко чувствует временные вековые связи и болезненно ощущает их разрыв и провал между ними.

И в душе этого «кто-то» пробудятся бессознательные, непонятные токи, вызвав чувство сладостно-чудесной тоски по чему-то незнакомому, недостижимо далекому, до конца неизведанному, непознанному. Оно может охватить человека в любом возрасте: едва начинающих познавать мир, несведущих подростков и согбенных под грузом прожитых лет почтенных старцев, мечтающих о чем-то молодых людей и кокетливых девушек, зрелых, ничему не удивляющихся мужчин и женщин. Но никто и никогда не сумеет объяснить, почему, откуда берется эта чудесная, сладкая тоска. Иногда она едва накатит легкой ласкающей волной или вдруг нахлынет огромным кипящим валом и перевернет душу. Иногда она неожиданно появится при брошенном взгляде на какую-то вещь и всколыхнет далекие воспоминания, или вдруг охватит при виде знакомого, много раз виденного или, напротив, совсем чужого, впервые встреченного лица, когда мелькнет мысль, что когда-то, очень давно, в какой-то другой жизни человек его уже видел. Иногда это томящее, сладостно-ноющее чувство придет, когда ранним утром или в ночной темноте, в дождливо-туманную или солнечную погоду, с высоты птичьего полета человек зреет волшебный вид города, в который влюблен с детства.

А его город  - эгоист. Он далеко не всегда отвечает человеку взаимной любовью: обычно и чаще всего ему до него нет никакого дела. Но иногда, вдруг став непривычно щедрым, город, словно разбрасывая скрытое от глаз богатство, внезапно открывает перед ним свой широко раскинувшийся вид. И человек видит море крыш с тысячами архитектурных деталей, черными дымоходными трубами, похожими на темные бездонные глаза чердачными окнами. (Не зря их так любят изображать живописцы и снимать кинооператоры).

И, глядя на каменно-черепичную мозаику крыш,  выложенную в ландшафте города красными, коричневыми, белыми, серыми пятнами, меняющую свой цвет от прихотливых капризов погоды, человек бессознательно начинает ощущать тайну неразрывной связи времен и свое приближение к ее разгадке. Ему кажется: еще шаг - и он вот-вот поймает ее, эту тайну, схватит ее за истаивающий во времени шлейф. Но нет - ускользая, она оставит его в неведении. И, нехотя вернув себе реалии, но, чувствуя себя обманутым, ощущая смутную горечь обиды, он все же вновь и вновь станет желать когда-нибудь еще не раз ощутить эту сладость непознанной до конца  тоски...

Тогда человек начинает понимать: совсем рядом с ним есть еще много других, ждущих своей разгадки тайн. Они хранятся во всей природе, в живых существах, населяющих землю, в каждом выстроенном и населенном людьми городе, в каждом камне стен и оснований домов и вымощенных старых мостовых. Но, прежде всего, они в душе, во внутреннем мире каждого из людей, ибо каждая жизнь – сама по себе великая загадка, тайна, которую постигнуть до конца не дано никому. Но всякий раз они, эти загадки и тайны, безмолвно кричат: «Раскройте нас! Узнайте нас!» И все же их лучше укреплять, не давая им раскрыться до конца, потому что…

Нельзя допустить, чтобы тех, кто придет и будет после нас, залил потоп бездуховности, оставив за собой руины и осколки разрушенной культуры. Надо хоть что-то сохранить после себя и донести до них. Чтобы не заплыли их тела и извилины мозга жиром всегда тупой, благодушной сытости и ленивой, равнодушной беспечности. Чтобы в трудный для них момент поисков границ между прошлым и будущим, они не погубили бы свои и чужие души, пойдя по пути наименьшего сопротивления. А такая опасность для них сегодня есть, и во всем этом безумно страшная правда. Она есть в искусственно создаваемой атмосфере животного страха перед физическим исчезновением, страха уйти и затеряться без следа в этом мире, в отчаянном стремлении выживания любыми путями и, как следствие этого, в бессмысленном разрушении и тупом забвении своих корней.

Об этом надо всегда помнить и говорить и по жизни, и во всех искусствах: любое из них само вышло из жизни и обладает целительной способностью обращать взоры людей к их глубоко скрытым в прошлом корням, возвращать их к ним. Для одних это литература, театр или живопись. Для других - фотография, которая, как никакое другое искусство, заставляет задумываться о смысле жизни и смерти. Для третьих таким искусством стали кино и телевидение – сравнительно недавние великие достижения человечества.

Почти у каждого из нас в доме навсегда заняли свои уголки полюбившиеся нам в юности произведения искусства: фотографии, картины, книги, фильмы - художественные, телевизионные и даже мультипликационные, и т.п. В наших глазах они никогда не утратят свежести первого впечатления и самоценности. С годами мы лишь все больше обнаруживаем в них дотоле незамеченные детали или ранее не высвеченные штрихи и грани, неожиданно новый, необычный поворот мысли. Кому-то из нас удается передавать, прививать любовь к ним детям, внукам, ученикам, чтобы каждое следующее новое поколение могло найти в них что-то созвучное духу своего времени, родное, близкое для себя и других.

И, возможно, для некоторых таким произведением телеискусства когда-нибудь станет (а, может, уже стала) телевизионная программа передач «Бакинские тайны с Фуадом Ахундовым». Потому что для тех, кто смотрит их, уже в заставке, выбивая призыв, жестким ритмом древних ритуалов земли Огнепоклонников бьют барабаны судьбы, чтобы быть услышанными каждой душой, достучаться до сердец, и чтобы каждое из них откликнулось на призыв: «Храните прошлое! Не разрушайте его! Помните о нем! Говорите всегда о нем потомкам!»