Если личные письма опубликованы, значит, это кому - то нужно. Чтобы читали и чувствовали, как можно любить.... как можно страдать, как можно дышать Счастьем и Любовью! Пусть люди учатся... испытывать трепет и счастье. Это красиво. Это искренне. И выразить свои чувства под силу далеко не каждому.

...."лучшая победа над временем и тяготеньем
- это вычеркнуться из зеркал..." Марина Цветаева

По-цветаевски Радзевичу....
Из писем Марины Цветаевой к Константину Родзевичу
<22-го сентября 1923 г.>

...Арлекин! - Так я Вас окликаю. Первый Арлекин за жизнь, в которой не счесть - Пьеро! Я в первый раз люблю счастливого, и может быть в первый раз ищу счастья, а не потери, хочу взять, а не дать, быть, а не пропасть! Я в Вас чувствую силу, этого со мной никогда не было. Силу любить не всю меня - хаос! — а лучшую меня, главную меня.

Я никогда не давала человеку права выбора: или всё - или ничего, но в этом всё - как в первозданном хаосе - столько, что немудрено, что человек, пропадал в нем, терял себя и в итоге меня... Вы сделали надо мной чудо, я в первый раз ощутила единство неба и земли. О, землю я и до Вас любила: деревья! Всё любила, всё любить умела, кроме другого, живого. Другой мне всегда мешал, это была стена, об которую я билась, я не умела с живыми! Отсюда сознание: не - женщина — дух! Не жить - умереть. Вокзал

Милый друг. Вы вернули меня к жизни, в которой я столько раз пыталась и все-таки ни часу не сумела жить. Это была - чужая страна. О, я о Жизни говорю с заглавной буквы, - не о той, петитом, которая нас сейчас разлучает! Я не о быте говорю, не о маленьких низостях и лицемериях, раньше я их ненавидела, теперь просто - не вижу, не хочу видеть. О, если бы Вы остались со мной, Вы бы научили меня жить - даже в простом смысле слова: я уже две дороги знаю в Праге! (На вокзал и в костёл.)

Друг, Вы поверили в меня, Вы сказали: «Вы всё можете», и я, наверное, всё могу. Вместо того, чтобы восхищаться моими земными недугами, Вы, отдавая полную дань иному во мне, сказали: «Ты еще живешь. Так нельзя», - и так действительно нельзя, потому что мое пресловутое «неумение жить» для меня - страдание. Другие поступали как эстеты: любовались, или как слабые: сочувствовали. Никто не пытался излечить. Обманывала моя сила в других мирах; сильный там - слабый здесь. Люди поддерживали во мне мою раздвоенность. Это было жестоко. Нужно было или излечить - или убить. Вы меня просто п о л ю б и л и...

...Люблю Ваши глаза... Люблю Ваши руки, тонкие и чуть, холодные в руке. Внезапность Вашего волнения, непредугаданность Вашей усмешки. О, как Вы глубоко-правдивы! Как Вы, при всей Вашей изысканности - просты! Игрок, учащий меня человечности. О, мы с Вами, быть может, оба не были людьми до встречи! Я сказала Вам: есть - Душа, Вы сказали мне: есть - Жизнь.

Всё это, конечно, только начало. Я пишу Вам о своем хотении (решении) жить. Без Вас и вне Вас мне это не удастся. Жизнь я могу полюбить через Вас. Отпустите - опять уйду, только с еще большей горечью. Вы мой первый и последний ОПЛОТ (от сонмов!) Отойдете - ринутся! Сонмы, сны, крылатые кони... И не только от сонмов - оплот: от бессонниц моих, всегда кончающихся чьими-то губами на губах.

Вы - мое спасение и от смерти и от жизни, Вы - Жизнь (Господи, прости меня за это счастье!)

Воскресение, нет - уже понедельник! — 3-ий час утра.
Милый, ты сейчас идешь по большой дороге, один, под луной. Теперь ты понимаешь, почему я тебя остановила на: любовь — Бог. Ведь это же, точно этими же словами, я тебе писала вчера ночью, перечти первую страницу письма.
Я тебя люблю.

Друг, не верь ни одному моему слову насчет других. Это - последнее отчаяние во мне говорит. Я не могу тебя с другой, ты мне весь дорог, твои губы и руки так же, как твоя душа. О, ничему в тебе я не отдаю предпочтения: твоя усмешка, и твоя мысль, и твоя ласка - всё это едино и неделимо, и не дели. Не отдавай меня (себя) зря. Будь мой.

Беру твою черную голову в две руки. Мои глаза, мои ресницы, мои губы (о, помню! Начало улыбки! Губы чуть раздвинутся над блеском зубов: сейчас улыбнетесь: улыбаетесь!)

Друг, помни меня.

Я не хочу воспоминаний, не хочу памяти, вспоминать то же, что забывать, руку свою не помнят, она есть. Будь! Не отдавай меня без боя! Не отдавай меня ночи, фонарям, мостам, прохожим, всему, всем. Я тебе буду верна. Потому что я никого другого не хочу, не могу (не захочу, не смогу). Потому что то мне даешь, что ты мне дал, мне никто не дает, а меньшего я не хочу. Потому что ты один такой.

Мой Арлекин, мой Авантюрист, моя Ночь, мое счастье, моя страсть. Сейчас лягу и возьму тебя к себе. Сначала будет так: моя голова на твоем плече, ты что-то говоришь, смеешься. Беру твою руку к губам - отнимаешь — не отнимаешь - твои губы на моих, глубокое прикосновение, проникновение — смех стих, слов — нет — и ближе, и глубже, и жарче, и нежней — и совсем уже невыносимая нега, которую ты так прекрасно, так искусно длишь.

Прочти и вспомни. Закрой глаза и вспомни. Твоя рука на моей груди, — вспомни. Прикосновение губ к груди <...>

Друг я вся твоя.
А потом будешь смеяться и говорить и засыпать, и когда я ночью сквозь сон тебя поцелую, ты нежно и сразу потянешься ко мне, хотя и не откроешь глаз.

М.

Художник Сергей Феденко по образованию - дизайнер, но по призванию - живописец. Он никогда не принадлежал ни к каким художественным движениям. Творчество художника удивительно многогранно.Сегодня творчество художника по достоинству оценено российскими и зарубежными коллекционерами. Его картины являются самоценным художественным явлением в современном искусстве. Многие живописные и графические произведения Сергея Феденко занимают достойное место в частных коллекциях в США, Великобритании, Франции, Италии и Германии. Около сотни работ находятся в собственности московских и петербургских коллекционеров искусства.