Я приехал в Кандагар (Афганистан) как представитель сопредельного государства. Ничего там за двадцать лет не изменилось. На первый взгляд. На самом деле изменилось отношение людей к нам, пишет dfedbees .

Как вам живется? – спросил я у одного из бывших известных полевых командиров.

– Воюем, – коротко ответил он.

– Ну и как противник? – спросил я.

– А, – махнул он рукой. – Это не мужчины. Они только знают – ракеты. Мужчины так не воюют. Сначала сто ракет, потом появляется один солдат. Ты выйди на поле! Один на один! Как мужчина! Покажи силу! Я тебе расскажу историю. Это было во время войны с шурави (советский военнослужащий в Афганистане). Нас было сто пятьдесят человек. Нам нужно было пройти в долину. На высоте по дороге засели шурави. Мы точно знали – их там пять человек. Мы вначале пошли напрямую. Застрочил пулемет. Мы в обход. Там тоже нас встречает пулемет. Мы с трех сторон к высоте. Так нас с трех сторон поливают пулеметным огнем. И так шесть дней! Шесть дней мы не можем прорваться в долину. Потеряли сто человек.


Наконец, на седьмой день на высоте кончились патроны. Мы добираемся до высоты. Там пятеро молодых солдат. Каждому из них двадцати ещё нет. Голодные, - у них еда пять дней назад кончилась. Не пили двое суток. Еле держатся. А смотрят – волками! Готовы загрызть заживо! Я посмотрел на них, сказал: "Всё, шурави. Читайте молитву!". Клянусь всеми святыми – мы были готовы растерзать их на куски! И все пятеро сомкнулись, взялись за руки, и встали в ряд. Мужчины! Мы их накормили, напоили, завязали раны, на следующий день дали им в руки их оружие, и я сказал: "Шурави, я хотел бы, чтобы мои сыновья были такие же, как вы. А теперь идите". И они ушли. Но никто из них за всё время не оглянулся назад! Вот противник! А ты спрашиваешь – американцы...

Исповедь афганского моджахеда

— Мы думали, что победили русских, но с каждым днем все хуже и хуже. Почему вновь не воюем? Потому что натовцы воспользовались лазейками в виде мандатов ООН. Они хотят через нас завоевать Иран, Китай и даже вашу Россию. Отсюда очень удобно влиять на обстановку во многих регионах. Афганистан как таковой им не нужен в принципе. У нас до сих пор есть обида на Россию за ее вероломное нападение, но при ней беспредела не было. И строительства одноразового не было. Американцы строят только временное жилье, там даже септиков нет, вся канализация в реку сливается. Вода очень плохая. А российские дома до сих пор стоят — прочные, теплые.



Нам нужно возрождать монолитное строительство, энергетику, например, такую, как советская ГЭС в Наглу (возведена советскими специалистами в 60-х годах прошлого века. Гидроэлектростанция в Наглу по сей день обеспечивает электроэнергией Кабул и значительную часть страны). Если честно, то мы помним и плохое и хорошее. Смотря куда голову повернем. Когда война — русские вспоминаются, на стройку посмотришь — и там память о русских.
Американский джинн в афганской бутылке
Вячеслав Некрасов, специалист по Афганистану, в 80-е годы — советский советник в этой стране:

— Большой вопрос, почему при таком скоплении иностранных военных в Афганистане до сих пор не наведен порядок. Кого здесь только нет, даже два батальона Грузии, которые потеряли семерых своих солдат, и только ради вхождения своей страны в НАТО. На сегодняшний день общая численность только военных зарубежных формирований достигает 130 тысяч человек, плюс около 50 тысяч так называемых контрактников. Это те же бывшие военнослужащие западных армий, что выполняют функции по охране особо важных объектов. По сути, они являются точно такими же отмобилизованными армейскими подразделениями.

В свое время советский ограниченный контингент насчитывал всего 120 тысяч человек, и у нас было больше влияния, контроля и, что немаловажно, доверия со стороны определенной части афганского населения.

НАТО не хочет стабильности в Афганистане, и этому масса подтверждений. Движение джихад моджахедов, что воевали против Советской армии, создано на деньги Саудовской Аравии, при их прямом содействии США. То же касается движения талибан и Усамы бен Ладена. Не удивляйтесь, но это детище США. Им давно пора задуматься, рассмотреть, кого они взращивают. Этот джинн рано или поздно вылетает из бутылки и рано или поздно обращает свой меч против создателя.

Если бы та же Саудовская Аравия не давала столь мощной поддержки моджахедам, а позволила Советской армии довести свое дело до конца, Афганистан был бы совсем другим. Сейчас американские солдаты пожинают ошибки своих предшественников.

Афганцы сравнили советских и американских солдат

Таджикский журналист Равшан Темуриён, который нынче живет в Канаде, побывал недавно в Афганистане, встретился с теми, кто воевал в свое время с Советским Союзом на деньги Запада. И вот что теперь думают бывшие моджахеды.
Девять лет продолжалась советская оккупация, девять лет в стране присутствуют войска стран НАТО. Местному населению есть что сравнивать.

"Господин переводчик, - говорили мне бывшие моджахеды, - мы хотим извиниться за прошлое. Советский солдат - благородный солдат, всегда носил автомат на ремне. А эти пробираются по деревне "цепочкой" - в шлемах, в бронежилетах, оружие наизготовку".Рассказали старики, как американцы привезли на военных грузовиках щебенку и засыпали ею дорогу. Сколько стоила эта акция? Шесть миллионов долларов. "А советские бы на эти деньги построили дом, больницу или школу!" - вздыхали ветераны-повстанцы. А в Кабуле я услышал, что из 40 миллиардов долларов гуманитарной помощи, заявленных международным сообществом, 36 миллиардов до Афганистана не дошли.
Сами афганцы говорят, что за девять лет присутствия советские войска построили здесь новое государство с сильной армией и административными органами, а американцы и их союзники за такой же временной отрезок не смогли создать даже дееспособное правительство в Кабуле, не говоря уже об армии и административных органах. Афганцы вопрошают: "Американский солдат получает 10 тысяч долларов в месяц, а афганский - 200 долларов. Кто будет служить в такой армии?"

В Афганистане никто не знает, куда идут миллиарды долларов США и их союзников. Жители Кабула сетуют: "Американцы научили афганцев воровству и коррупции, а советские учили созиданию".
Журналист, который освещает события в Афганистане вот уже 27 лет, считает, что и после ухода из страны вооруженных сил США и их союзников ничего не изменится, война продолжится. Потому что суть этой войны заключается в столкновении двух разных культур: светской таджикско-иранской и консервативной пуштунско-кочевой.

Таджики и другие персоязычные говорят: "Мы - хозяева этой земли!" Пуштуны заявляют: "Мы – большинство!".
Различные группировки талибов преследуют одну и ту же цель – построение в Афганистане радикального исламского государства на принципах шариата. Талибы не хотят считаться с сегодняшними реалиями многонационального Афганистана, они намерены построить мононациональную страну, их лидеры, как и лидеры партии афганских националистов "Афгонмиллат", не хотят считаться с таджикско-иранской культурой, они заявляют: "Это Афганистан, значит - "афган", все без исключения являются афганцами, поэтому все другие персоязычные должны подчиниться и стать афганцами". На улицах Кабула можно услышать заявления похлеще: "Кто не хочет подчиниться этой "теории национального строительства", пускай перебирается в свой Таджикистан или Узбекистан".

В Кабуле снова ждут шурави

Кабульский политехнический институт закончили строить в 1967 году. СССР подарил этот комплекс афганскому правительству в знак дружбы. Памятную табличку об этом событии не тронули даже талибы. Практически вся нынешняя техническая элита Афганистана — выпускники политеха. С самого открытия институт поддерживал тесные связи с Советским Союзом. Все направления на учебу в СССР шли через него. Кабульский политех считался элитным вузом. Он довольно успешно конкурировал с Кабульским университетом. Однако особенность политеха была даже не в том, что все преподаватели учились в СССР, а в том, что, вернувшись сюда, они учили своих студентов по советским же учебникам, на русском языке.

Сейчас об этих временах преподаватели вспоминают с особой теплотой и ждут, что российские специалисты сюда вернутся. Абдуль Шукур, главный инженер института, говорит, что когда сотрудники между собой разговаривают, то все время спрашивают, почему Россия нас забыла.
Атикулло Бариолай воевал против СССР с начала восьмидесятых годов. Правда, он добавляет, что врагами русских не считал, а воевал против коммунизма. Сегодня он отвечает за перевооружение афганской армии. Партнерами видит только российских производителей: "Конечно, решение будет принимать парламент и кабинет министров, но я буду добиваться закупок именно российского оружия. Его знают наши военные. А потом, по-моему, уже весь мир убедился в его простоте и надежности".

Другой бывший моджахед, а ныне директор Кабульского домостроительного комбината, доктор Саид сегодня тоже хочет сотрудничать с Россией. О том, что воевал против советских войск, он жалеет. И не только потому, что стал директором завода стоимостью в несколько десятков миллионов долларов, по сути, подаренного СССР Афганистану. Но и потому, говорит, что по прошествии лет понял, что хорошего в советском присутствии было все-таки больше. "Сейчас нам надо восстанавливать комбинат, — говорит он, — и мы хотим, чтобы в этом участвовала Россия. Это обойдется нам дешевле — ведь русские сами строили комбинат. А западные компании просят заплатить за работы около 30 миллионов долларов".

Однако пока российские компании не спешат участвовать в афганских проектах. Возможно, не в последнюю очередь потому, что позицию нового руководства Афганистана лояльной к России назвать трудно. В одном из последних выступлений глава правительства Хамид Карзай поблагодарил все западные страны и международные организации за участие в судьбе его страны. Про Россию он не сказал ни слова.

"Моджахед" и "шурави" объясняются в любви комсомольская правда
Слово "шурави" в нынешнем Афганистане - как медаль за храбрость, звание круче генеральского, дань сентиментальности любимому врагу. В этой стране, где война есть нормальное упражнение инстинкта, освященного обычаем, русские показали и широту натуры, и щедрость, и умение драться до конца. Время стерло ошибки и ненависть. Осталось уважение сродни тому, какое сильный зверь испытывает к столь же сильному, и подобие ностальгической нежности к тем, кто строил здесь госпитали и заводы, открывал школы и прокладывал дороги, кто был достойным противником и заклятым другом.
Кабул. Что переменилось?

Все и ничего. Пять лет я не была в этом городе. Пыль по-прежнему стоит столбом и нет канализации. Но выросли роскошные отели (куда, однако, талибы умудряются подбрасывать ночные письма иностранным постояльцам, обещая им День Гнева), появились рестораны для "западников", охраняемые круче, чем военные объекты, на улицах можно встретить женщин с открытыми лицами. Но главная перемена - это СТРАХ, поделивший Кабул на два города - "белый" и "черный". "Белый" город иностранцев с наступлением темноты прячется в чистенькие, охраняемые солдатами и колючей проволокой дома, в цивилизованную "тюрьму", а "черный" город берет власть в свои руки. Он взрывает бомбы и похищает людей, планирует заговоры и торгует героином. Два Кабула фактически не имеют точек соприкосновения и живут параллельной жизнью.
"Бежать иль не бежать? Вот в чем вопрос..." - восклицает местный английский журнал для иностранцев "Афганская сцена". Вопрос отнюдь не праздный, и каждый решает его для себя. Редкий "западник" передвигается без охраны, и я была, пожалуй, единственной иностранкой, ездящей на местном такси (не из храбрости, а из жадности, чтобы не платить за охрану и дорогое "англоговорящее" такси). Первый раз, когда таксист заблудился (в Кабуле нет ни названий улиц, ни номеров домов) и машину окружила толпа оборванцев, по которым явно плакала тюрьма Гуантанамо, я по-настоящему испугалась. "Здравствуй, шурави!" - по-русски кричали оборванцы, и я пожала десяток темных, как сажа, рук, тянувшихся в окно машины. Нам охотно объяснили дорогу и на мое местное "ташакор" радостно закричали "спасибо".

Один из "моих" таксистов по имени Абдулла мог даже сносно объясняться по-русски. На вопрос, сколько ему лет, ответил неопределенно: "Сорок - сорок пять". (В Афганистане многие понятия не имеют, сколько им лет, и не придают возрасту большого значения. Дни рождения здесь не празднуются, и после долгих подсчетов люди отвечают весьма приблизительно.) Зато Абдулла четко помнил: когда русские ушли из Афганистана, ему было двадцать. "Брежнев - хорошо, Горбачев - плохо", - сумрачно сказал мне Абдулла. "Почему же?" - удивилась я. "Брежнев был, шурави пришел. Горбачев был, шурави ушел. Нехорошо". У моего собеседника готов ответ на все политические вопросы современности: "Американцы - плохо. Буш - мафия. Карзай - мафия. Социализм и коммунизм - хорошо, империализм - плохо". Я совершенно неприлично засмеялась, и Абдулла обиделся: "Зачем смеешься?" Я извинилась. Можно только восхищаться живучестью советской пропаганды. Вот человек, столько лет не говорил по-русски, почти забыл язык. Но ты разбуди его ночью, и он тут же скажет: "Коммунисты молодцы, капиталисты подлецы"

Фото: Перевал Саланг. Памятник советскому солдату Сергею Мальцину.

Кабул считается самым благополучным городом Афганистана. А уже до знаменитого аэропорта Баграм (всего-то полчаса езды от столицы) частные охранники требуют 500 долларов за доставку клиента. На восток Афганистана не сунешься, там держат власть неистовые полевые командиры вроде Гульбеддина Хекматияра. Юг страны в руках талибов и полностью отрезан от центра огнем войны, и разве что сумасшедший рискнет ехать туда на машине. (Войска НАТО на юге создают активную иллюзию военной деятельности, но, в сущности, охраняют сами себя.) На севере хозяйничают разбойники, двигаться можно только днем, поручив себя воле Аллаха, а с наступлением темноты путешественники укрываются в нищих гостевых домиках, где до рассвета рассказывают друг другу истории о ночных убийствах и ограблениях.

Президента Афганистана Хамида Карзая иронично называют президентом Кабула. Там, где начинаются дороги, заканчивается хрупкий мир, официальная власть и цивилизация.
Афганские дороги

Они, несомненно, прокляты. Каждый их метр слышал больше ругательств, чем любая дорога в мире. Расстояние здесь меряют не километрами, а часами пути. Вы смотрите на карту и прикидываете: ну что такое 250 километров? Максимум четыре часа езды. Как бы не так! Все восемь, а то и девять. К плохим дорогам прибавьте причуды бесноватой природы: бури, ливни, вызывающие наводнения, камнепады, снежные завалы в горах.

Однако ни бандиты, ни талибы, ни война, ни природные катаклизмы не останавливают экстремалов-туристов. Прославились два итальянских велосипедиста, проехавших почти весь Афганистан (их потом видели в одном из баров Кабула, пьяных в стельку от счастья). Недавно через столицу пешком прошла семья английских путешественников (муж, беременная на восьмом месяце жена и маленькая девочка). Никто не знает, откуда они шли и куда. В мае был скандал с двумя альпинистами из Подмосковья. Во время боевой операции против талибов в Нуристане американцы сняли россиян прямо с гор (чудом не подстрелили). Потом их забрало наше посольство. Альпинисты, кстати, страшно возмущались, что им не дали покорить какой-то пик. А два месяца назад неизвестные перерезали горло немецким корреспондентам
В гостях у наркодилеров

Городок Кундуз - перекресток на путях наркоторговцев и своего рода биржа героина и опиума, где встречаются посредники и устанавливают цены. Именно через Кундуз идет главная наркодорога на Таджикистан, а оттуда в Россию. Вычислить, кто в городе занимается страшным делом, не составляет труда. Прямо в грязи поднимаются новенькие, блестящие особняки, чьи хозяева катаются по городу на неуместных "Лексусах". Наркодоходы (а других доходов в здешних местах не бывает) растут как на дрожжах. Вся экономика Афганистана переживает сейчас настоящий героиновый бум, на глазах превращаясь в почти легальное наркогосударство. За последние пять лет площадь плантаций опиумного мака выросла больше чем вдвое, достигнув 165 тысяч гектаров (при талибах - 70 тысяч гектаров). В Афганистане выращивается 92 процента всего мирового мака, а в этом урожайном году производство опиума поднялось до рекордной отметки в шесть тысяч тонн.

Новая, еще не достроенная вилла наркодилера средней руки. Все мы не без приятности располагаемся на дорогих красных коврах. На потолке множество лепнины, до боли напоминающей дома "новых русских" после перестройки. В ожидании хозяина все пьют бесконечный чай и ведут светскую беседу. Поскольку я "шурави" ("советская"), мне стараются сказать нечто приятное: "Вот у нас в Тадж-Кургане в таком-то году воевали ваши спецназовцы. Какие люди были! Здоровенные лбы! Сколько наших положили!" Все уважительно цокают языками и качают головами. Дикие натуры умеют ценить мужество, а особенно мужество врага.

Окончание в следующем номере.