Андрей Вознесенский
наше время, запечатленное в поэзии…
Его благословил сам Пастернак!
Выпускник Московского архитектурного института возводит и строит свои стихи словно дома и мосты. Это его поэтические дворцы. Он – скульптор рифмы и метафоры! Андрея Вознесенского никогда не страшили сильные мира сего. Когда-то его обвиняли в формализме, в 60-ые он не вписывался в систему, но народ любил и продолжает любить его творчество, его образы, его размышления.
Его метафоры столь же неожиданны, как и рифмы: поэт неутомим в поиске других образов, оригинальных звучаний и даже графики, пытаясь самой формой невероятно извернутой или хорошо изломанной строчки создать зрительный образ. (Название подаренного мне сборника «Выпусти птицу» — уверен, по эскизу Вознесенского — набрано углом, похожим на расправленные крылья.)
Тем, кто думает, что стихи отличаются от прозы только рифмой, поэзия Андрея Вознесенского не по вкусу: дескать, они слишком «технологичны», немузыкальны… Я бы напомнил им «Миллион алых роз», «Авось!» и еще многие строки поэта, положенные на музыку, — не только песенную и оперную, но и симфоническую, как «Поэтория» Родиона Щедрина, совершенно новый жанр в исполнении чтеца, хора и оркестра.
К. Кедров о поэзии Вознесенского
Вознесенский в своих открытиях давно обогнал великие 20-е годы русского футуризма. Он открыл стих-вихрь. Его кругометы, закрученные в спирали галактик, превратились в галактические молитвы конца ХХ века: «ПитерПитерпитерпи …» Он открыл строку, закрученную, как лента Мебиуса. Зримая и слышимая бесконечность, змея, кусающая свой хвост,
НА деревьях висит ТАЙ
Боже отпусти на Не
Ты не оправдала МЕЧ
Стих перестал походить на марширующую колонну или нарезанную буханку. Стих-рояль, стих-сердце, стих вихрь, стих-рулетка, стих-глаз.
***
Не пуля, так сплетня
их в гроб уложила,
не с песней, а с петлей
их горло дружило.
И пули свистали,
как дыры кларнетов,
в пробитые головы
лучших поэтов.
Их свищут метели.
Их пленумы судят.
Но есть Прометеи.
И пленных не быдет.
Несется в поверья
верстак под Москвой.
А я подмастерье
в его мастерской.
Свищу, как попало,
и так и сяк.
Лиха беда начало.
Велик верстак.
1957
