Фото: (с) Владимир Никитин

Сеул, Южная Корея

Люди перестали понимать друг друга. Точка. Очень важный знак препинания. Мы попали в ловушку вербальной изоляции. А ведь сколько сил уходит на то, чтобы сформулировать, поделиться, рассказать. Само желание рассказать очень важно для нас. Значит что-то назрело, стало важным настолько, что мы не можем уже держать это внутри себя. И мы предпринимаем усилия, чтобы облечь это что-то в доступную форму: ищем нужные слова, подбираем оригинальные и остроумные формулировки, чтобы привлечь внимание, не оставить равнодушными. Но мы разучились слушать и слышать.

Слова перестали что-то для нас значить, вернее они теряют свою силу. Они становятся символами, теряют конкретику. Синтаксические конструкции, предложения перестают быть чем-то цельным и неделимым. Они становятся похожими на разлетевшийся пазл — никто уже не вдумывается в чем же смысл всей картины, останавливаясь на какой-то детали.  Мы перестали понимать знаки препинания, когда-то такие важные и необходимые. Например, точка. Я же говорил, очень важный знак препинания. Точка показывает, что предложение имеет повествовательную форму, не вопросительную, не восклицательную, а именно повествовательную.  Точка не подразумевает призыва к немедленной внешней реакции читателя. Она сообщает  информацию. А вот вопросительный знак не менее важен. Он позволят понять, что к нам автор обращается с вопросом, иногда риторическим, не нуждающимся в ответе, но часто именно вопросительный знак — это попытка ясно сформулировать вопрос и призыв поучаствовать в разговоре, поделиться своим мнением. Этим вопросительная форма предложения отличается от повествовательной. Или, например, запятая, она призвана заставить остановиться, перевести дыхание, задуматься. Зачем здесь пауза? Запятая передает наши интонации, тон, усиливает недоумение, останавливает наш взгляд на деталях. Или тире. Тире поясняет нам мысль автора, усиливает повествовательное значение, придает незначительным деталям вес и значительность. Двоеточие подсказывает нам, что в этой теме стоит обратить внимание не на одну деталь или тему, оно помогает нам увидеть в общей картине важные частности, составляющие,  необходимые для того, чтобы понять основную мысль.

Но мы перестали слышать... Нет. Мы просто перестали слушать. Поэтому знаки препинания нами воспринимаются как правила, которые созданы для того, чтобы их нарушать. Мы вообще любим нарушать — правила, чужие границы, покой. Мы перестали видеть целое, его рисунок, его красоту, мы лишь видим отдельные части орнамента и реагируем на это. И это не наша вина. В нас стало так много информации, что мы только ищем повод исторгнуть ее из себя, мы уже не может носить все это в себе. Нам нужен лишь повод. Любой. Не важно. Главное, чтобы снять с себя это тяжкое бремя информационного мусора. Поэтому мы уже не видим знаки препинания. Мы не видим, что повествовательная форма не подразумевает нашего участия. В каждом слове мы видим призыв к действию. О, да, он сказал то самое слово, у меня же есть на это информация, и я просто обязан ею поделиться! Не могу молчать!

Например, человек так долго чего-то ждал, и вот это самое долгожданное случилось. Он говорит об этом, он рад этому, он просто хочет поделиться. Но... у меня же в картотеке есть на это событие информация. Так... сейчас посмотрим... Рецензия... нет, не то. Отзыв? Нет, не то. Обзор? Нет, не то. А! Вот! Нашел! Совет! У меня есть совет и не один. И сейчас я сделаю человека счастливым, потому что у меня не один совет, их сразу десять. Но что такое? Почему же он недоволен? Что? Не просил совета? Не было вопросительного знака? А разве он нужен, чтобы поделиться такой ценной информацией?!

Мы перестали слушать другого человека. Поэтому и не слышим. Это бывает, когда ты сам сосредоточен на своих мыслях, на самом себе, и ты даже не слышишь, что говорит тебе твой собеседник. Ты слишком занят собой. И поэтому знаки препинания стали незначительными, слова ускользают от нас, а предложения рассыпаются как старый пазл. Мы пленники вербальной изоляции.

 Фото: (с) dominat

Всего несколько десятилетий назад дети именно так летали на самолетах. 1950-е годы.

Скажите мне, о интеллектуальнешие и драгоценные мои знатоки и любители современной литературы, скажи мне, читавшие роман Донны Тартт "Щегол": чего такого прекрасного вы углядели в сем многобуквенном и многостраничном труде? Чем он зацепил ваши тонкие струнки сердца и какими фонариками осветил потаенные чердаки вашей души? Чегой-то я не понимаю пока по прочтении практически 300 страниц. Правда и искренне расположен понять :-)

Московский поэт, прозаик и переводчик Глеб ШУЛЬПЯКОВ принял участие в фестивале «Шукшинские дни на Алтае». Он встретился с читателями и рассказал об умении читать, о роли библиотек в этой науке и о поиске подлинности.

Наверное, у многих поэтов, если ты не эстрадник, есть такая проблема: дефицит читательского внимания. Сложно выйти на людей, которым твои стихи будут близки и понятны. Но такие люди, безусловно, есть и нужно просто искать к ним дорогу. Все, что я делаю, это как раз такая попытка найти путь к читателю: мои поездки и выступления, спектакль «Флейта и красный», который мы играем, поэтическое видео и пр. Я полагаю, что сейчас ситуация вообще будет кардинально меняться, она уже меняется. Люди, по крайней мере, те, которые знают, с какой стороны открывать книгу, постепенно убеждаются, что 99% официального информационного потока сегодня — это ложь и грязь. Идет настоящая интоксикация этой ложью. Поэтому люди начинают искать что-то стоящее и настоящее, не изгаженное пропагандой. Подлинное и чистое. А поэзия это ведь и есть чистота — ну, в каком-то смысле. И книга. Я заметил, например, что в метро стало больше читающих людей. И читают они старые издания классики, вытащенные с книжной бабушкиной полки — а не гламурный трэш. Это объяснимо: ведь новости ни смотреть, ни читать, ни слушать невозможно, это давно репортаж с другой, вымышленной планеты. Но люди не могут жить в вакууме, и они берут в руки книгу. Все начинается с классики: вот я вижу у девушки Тургенева, Островского, Булгакова… Мне кажется, если возвращаются к классике, то и до современных хороших книг доберутся.

Еще в 1980 году журнал Time охарактеризовал этого автора как «ведущего мирового протестантского философа», а в 2001 году на страницах журнала Christianity Today он был назван «не только лучшим христианским философом своего времени», но и «наиболее значительным философом среди всех направлений». Большинство русскоязычных читателей, даже те, кто интересуется религией и философией, вряд ли догадаются, о ком идет речь. Поэтому первая публикация на русском языке книги американского философа, удостоившегося всех этих лестных эпитетов, Алвина Плантинги, служит хорошим поводом, чтобы рассказать о его творчестве и о «тихой революции», которую он произвел в англо-американской интеллектуальной традиции. Первая книга Плантинги, представленная по-русски, называется «Аналитический теист».

Плантинга родился в 1932 году в семье голландских эмигрантов. Воспитанный в кальвинистской вере, он сохранил ее и в зрелые годы, несмотря на антирелигиозную атмосферу Гарварда и Мичиганского университета, где он учился. Студентом Плантинга успел провести несколько семестров и в Кальвин-колледже, где в 1963 году он стал профессором. За 19 лет работы в этом учебном заведении Плантинга написал книги «Бог и другие сознания» (1967), «Бог, свобода и зло» (1974) и прочие произведения, принесшие ему репутацию христианского философа номер один. В 1982 году Плантинга занял профессорскую кафедру в Университете Нотр-Дам, где он работает и по сей день, оставаясь активным, несмотря на солидный возраст (последняя книга Плантинги «Где реально кроется конфликт: наука, религия и натурализм» опубликована в 2011 году).

После полуторамесячного ожидания ко мне все-таки прибыла великолепная книга Алавина Плантинги "Аналитический тесит".  Плантинга - американский философ, профессор университета Нотр-Дам. Получил широкую известность благодаря своим работам, в которых теологические проблемы рассматриваются с позиций аналитической философии.

Ещё в 1980 году журнал "Time" охарактеризовал этого автора как "ведущего мирового протестантского философа", а в 2001 году на страницах журнала "Christianity Today" он был назван "не только лучшим христианским философом своего времени", но и "наиболее значительным философом среди всех направлений".

 Составитель предлагаемого вниманию читателя сборника (Дж. Сеннет) выбрал все значимые работы автора по эпистемологии и философии религии. Этот выбор был мудрым, поскольку тяжело было найти менее технически сложные и более репрезентативные работы автора, о чем в «Послесловии» свидетельствует и сам Плантинга. Книга на самом деле выдающаяся и уникальная!

Вчера прикупил свежий и горячий новый номер журнала Esquire - это специальный литературный выпуск. Интересен он еще и тем, что приглашенным редактором там была Галина Юзефович, поэтому и подборка новелиистики просто исключительная: там и Андрей Геласимов, и Мария Галина, и Майя Кучерская, и Анна Старобинец, и Сергей Носов, и Денис Драгунский.

Я успел прочитать рассказ Андрея Геласимова "Бумажный тигр". Рассказ стоит последним в номере, но это уж мои личные предпочтения, я начал читать номер с него. Весь рассказ строится на почти неосязаемых аллюзиях и парадоксах. Почти физически ощущаешь атмосферу, игру слов и главное страх героя, правда не понимаешь почему. Но концовка... концовка невероятная, яркая, меня лично просто шокировавшая. И тогда все становится ясно и прозрачно. Великолепная проза. А уж я-то большой поклонник новеллистики. Всем очень советую купить этот номер Esquire - он великоколепен.

Эх, любимый фильм моего детства :-)

Фото: (с) dominat

9 августа 2015 Сингапур отпразднует золотой юбилей - 50-летие независимости.

Сингапур 15 февраля 1974 года и 11 мая 2015.

Один из моих самых любимых романов Ремарка и именно эта экранизация мне ближе всего.

Фото: (с) dominat

Фотографы всех времен и народов всегда понимали то, что иногда для того, чтобы получить классный снимок с интересным сюжетом, не обязательно учиться годами и иметь крутую камеру. Достаточно лишь поймать момент и вовремя нажать кнопку фотоаппарата. Снимки, которые вы увидите в продолжении, публиковались на последней странице новостного еженедельника LIFE, разбавляя серьезные кадры из фотожурналистики.

Моя новая статья, написанная для сайта "Возвращение к Богу" о провокации в искусстве и искусстве провокации.

Два года назад широкий резонанс вызвала одна своеобразная «выставка». Тогда затихшие было споры про «актуальное» искусство вспыхнули вновь, вызвав самую разную реакцию в обществе. Неудачный опыт британской таксидермистки Адель Морзе сделать чучело попавшего в капкан молодого лиса спорил по популярности с творениями Энди Уорхола. Пронырливый британский парень Майк купил это чудаковатое чучело лиса и стал делать, прошу прощения за столь сильный термин, его выставки. И тут началось...

Чучело в сети сразу же окрестили «Упоротый лис» за необыкновенное сходство его с наркоманом в состоянии транса. В Санкт-Петербурге так называемая «выставка», где показывался лишь один экспонат, вызвала сильный резонанс. И тут же активизировались самые различные общественные фрики. Сему «шедевру» постмодернистского общества посвящались полосы в глянцевых изданиях, новостные сайты пестрили «аналитическими материалами» и «биографическими статьями». А какой слог-то использовали! Цитирую: «Откуда он взялся? Куда он смотрит своим пристальным взглядом, карамельного цвета глазами, в которых все: и тоска, и насмешка, и вопрос, и нежелание знать на него ответ? Кто он вообще такой и почему мы все его так любим? Наверное, потому, что каждый из нас видит в нем все то, чего никак не может выразить словами. Он - Упоротый лис и звезда интернета, рыжее недоразумение, пушистый прокол таксидермиста, оцененный в 330 фунтов стерлингов». Роден, как говорится, отдыхает и грызет ногти в сторонке.

В преддверии обсуждения в нашем литклубе романа "Глазами клоуна" Генриха Бёлля я заказал его двухтомник у букиниста. В субботу забрал его на почте. В двухтомнике три романа: "Глазами клоуна", "Бильярд в половине десятого" и "Групповой портерт с дамой". Брал я двухтомник, конечно, из-за "Глазами клоуна", но и "Бильярд..." просто великолепный роман. Очень доволен изданием.

Еще один советский саспенс по повести Гансовского