Отдыхаю.)
Настроение сейчас - Хорошее, и вам такого жеCейчас я временно наслаждаюсь летним отдыхом, посещаю дублинские музеи и читаю-читаю-читаю.) Выкладываю рецензии на уже прочитанные книги:
Е.Н.Трубецкой, «Три очерка о русской иконе».
Поскольку я плохо разбирался в семантике иконы, то решил ликвидировать этот досадный пробел в своих знаниях.
Очерки («Умозрение в красках», «Два мира в древнерусской иконописи», «Россия в её иконе») написаны в период с 1915-ого по 1917-ый год; несложно догадаться, поэтому, что очерки писались на злободневные темы, связанные с общим духовным и нравственным упадком в России той поры.
«Умозрение в красках» описывает выраженный в русской иконописи протест против иррациональности и звериного торжества войны и, в конечном счёте, всего звериного в человеке. Зверочеловечеству икона противопоставляет Богочеловечество, символически изображая и путь к нему. Икона, таким образом, является безмолвной книгой о жизни и о том, как достичь её полноты, иллюстрацией к словам Христа
«Я пришёл для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Ин. 10:10).
Второй очерк посвещён разнице между двумя мирами,- земным и небесным, и тем, каким образом эта разница преодолевается в иконе.
Третий очерк посвещён зарождению самобытной русской иконописи в XIV веке, в связи со всеобщим духовным подъёмом после победы в Куликовской битве, деятельности Св.Сергия Радонежского и его учеников, а также роли, которую в духовном возрождении России играл Великий Новгород. Третьим очерком автор подчёркивает космизм русской иконы, указывает на его истоки и на перспективы, к которым этот космизм призывает.
Кроме того, во всех очерках автор неизменно уделяет большое внимание русскому храмовому зодчеству, объясняя его символические особенности; ведь икона в немалой степени была и остаётся храмовым искусством, поскольку она неотделима от соборного, космического сознания, видимым образом которого на земле является именно храм.
Трубецкой выступает с резкой критикой нововведений в иконописи и храмостроительстве, которые являются по сути копированием Запада и выражением нравственной глухоты к истинному предназначению иконы и храма; так, он с горечью пишет о том, что модернизированная архитектура множества московских церквей («сорок сороков«), и в том числе храма Христа Спасителя, калечит и убивает саму идею храма как символа молитвенного горения к небу.
Язык книги прост и приятен для чтения.
Поражает глубина прозрений Трубецкого: в событиях «войны, которая должна прекратить все войны в мире», он ясно видел надвигающийся кризис, гораздо более глубокий и разрушительный:
«…Теперь, после многих веков, хаос опять стучится в наши двери. Опасность для России и для всего мира — тем больше, что современный хаос осложнен и даже как бы освящен культурой. Дикие орды, терзавшие Древнюю Русь,— печенеги, половцы и татары — не думали о «культуре», а потому руководствовались не принципами, а инстинктами. Они убивали, грабили и истребляли другие народы, чтобы добыть себе пищу совершенно так же, как коршун истребляет свою добычу: они осуществляли биологический закон наивно, непосредственно, даже не подозревая, что над этим законом звериной жизни есть какая-либо другая, высшая норма. Совершенно иное мы видим теперь в стане наших врагов. Здесь биологизм сознательно возводится в принцип, утверждается как то, что должно господствовать в мире. Всякое ограничение права кровавой расправы с другими народами во имя какого-либо высшего начала сознательно отметается как сентиментальность и ложь. Это — уже нечто большее, чем жизнь по образу звериному: здесь мы имеем прямое поклонение этому образу, принципиальное подавление в себе человеколюбия и жалости ради него. Торжество такого образа мыслей в мире сулит человечеству нечто гораздо худшее, чем татарщина. Это — неслыханное от начала мира порабощение духа — озверение, возведенное в принцип и в систему, отречение от всего того человечного, что доселе было и есть в человеческой культуре. Окончательное торжество этого начала может повести к поголовному истреблению целых народов, потому что другим народам понадобятся их жизни.
Этим измеряется значение той великой борьбы, которую мы ведем. Речь идет не только о сохранении нашей целости и независимости, а о спасении всего человеческого, что есть в человеке, о сохранении самого смысла человеческой жизни против надвигающегося хаоса и бессмыслицы. Та духовная борьба, которую нам придется еще выдержать, неизмеримо важнее и труднее той вооруженной борьбы, которая теперь заставляет нас истекать кровью. Человек не может оставаться только человеком: он должен или подняться над собой, или упасть в бездну, вырасти или в Бога, или в зверя. В настоящий исторический момент человечество стоит на перепутье. Оно должно окончательно определиться в ту или другую сторону. Что же победит в нем — культурный зоологизм или то «сердце милующее», которое горит любовью ко всей твари? Чем надлежит быть вселенной — зверинцем или храмом?”
(«Умозрение в красках», 1915г.)
Е.Н.Трубецкой, «Иное царство» и его искатели в русской народной сказке».
Книга написана в 1923 году и является органическим продолжением «Очерков». В ней подробно раскрывается идея сказочного «Иного царства», путей к нему и преград на этих путях. Автор показывает, что в своём сказочном творчестве народная мысль прошла тот же путь, что и интеллигенция в своей философии; идеи и выводы одни и те же, только способ выражения их разный. Автор с горечью замечает, что оторванность большей части интеллигенции от народа, её пассивная созерцательность с бесконечными кровопролитными спорами об улучшении положения народа без какого-либо практического подхода к народным бедам, не позволила перекинуть мостка между этими двумя мирами, миром интеллигентской образованности и миром народной духовности; единственными, кому удалось это сделать, оказались большевики, которые, хотя и были менее образованы и культурны, но были активны, мужественны, последовательны в своих целях, наиболее чутки к народным бедам и потому наиболее деятельны в стремлении избавить народ от них. Низкая культура большевизма не ушла дальше матереалистического взгляда на мир; Трубецкой замечает, что вполне справедливо поэтому из всех сказок в России в жизнь были воплощены наименее красивые и нравственные,- о солдате-дезертире Мартышке, о «хитрой науке, чтоб ничего не делать, но сытно есть и чисто ходить», что живой реальностью стали мечты вульгарного матереализма, который был столь актуален в народе и которого так до конца и не смогла понять большая часть интеллигенции.
Трубецкой заканчивает книгу и по сей день актуальным замечанием:
«Чтобы победить воровскую утопию «лёгкого хлеба», недостаточно ни созерцательного экстаза, ни парения над житейским, ни даже молитвенного подъёма к святому и чудесному. Для этого нужно живое дело.
Мысль об «ином царстве» есть глубокое откровение нашего народного творчества. Но в жизни, как и в сказке, это откровение затемняется и заслоняется безобразною, кощунственою на него пародией.
Пародия будет побеждена, когда «новое царство» перестанет быть красивою мечтою, когда оно будет понято нами, народом, как призыв к труду и подвигу.»
Н.А.Бердяев, «Истоки и смысл русского коммунизма».
Я всегда был о Николае Александровиче самого высокого мнения. Данная книга лишь укрепила моё уважение к его гению.
Бердяев лаконично и чётко излагает историю русской мысли, начиная с реформ Петра Великого и заканчивая Революцией 1917-ого года. Советую прочитать эту книгу всем, кто интересуется историей русской философии и, в частности, историей развития коммунистических идей в России.
В некоторых местах книги Бердяев буквально прорекает будущее:
“Boзмoжнo дaжe, чтo бypжyaзнocть в Poсcии пoявитcя имeннo пocлe кoммyниcтичecкoй peвoлюции. Pyccкий нapoд никoгдa нe был бypжyaзным, oн нe имeл бypжyaзныx пpeдpaccyдкoв и нe пoклoнялcя бypжyaзным дoбpoдeтeлям и нopмaм. Ho oпacнocть oбypжyaзивaния oчeнь cильнa в coвeтcкoй Pocсии. Ha энтyзиaзм кoммyниcтичecкoй мoлoдeжи к coциaлиcтичecкoмy cтpoитeльcтвy пoшлa peлигиoзнaя энepгия pyccкoгo нapoдa. Еcли этa peлигиoзнaя энepгия иccякнет, тo иccякнeт и энтyзyaзм и пoявитcя шкypничecтвo впoлнe вoзмoжнoe и пpи кoммyнизмe.”
Очень интересны его выводы о свободе в советской интерпретации:
“Филocoфия титaнизмa пpeдпoлaгaeт измeнeниe в пoнимaнии свободы. Mapкcизм-лeнинизм или диaлeктичecкий мaтepиaлизм эпoxи пpoлeтapcкиx peвoлюций coотвeтствyют нoвoмy пoнимaнию cвoбoды. И дeйcтвитeльнo кoммyниcтичecкoe пoнимaниe cвoбoды oчeнь oтличaeтcя oт oбычныx пoнимaний. Пoэтoмy pyccкиe кoммyниcты иcкpeннo вoзмyщaютcя, кoгдa им гoвopят, чтo в coвeтcкoй Poccии нeт cвoбoды. Paccкaзывaют тaкoй cлyчaй. Oдин coвeтcкий мoлoдoй чeлoвeк пpиexaл нa нecкoлькo мecяцeв вo Фpaнцию, чтoбы вepнyтьcя пoтoм oбpaтнo в coвeтcкyю Poccию. K кoнцy eгo пpeбывaния eгo cпpocили, кaкoe y нeгo ocтaлocь впeчaтлeниe oт Франции. Oн oтвeтил: «в этoй cтpaнe нeт cвoбoды». Eгo coбeceдник c yдивлeниeм eмy вoзpaжaeт: «чтo вы гoвopитe, Фpaнция — cтpaнa cвoбoды, кaждый cвoбoдeн дyмaть, чтo xoчeт, и дeлaть что xoчeт, этo y вac нeт никaкoй cвoбoды». Toгдa мoлoдoй чeлoвeк излoжил cвoe пoнимaииe cвoбoды: вo Фpaнции нeт cвoбoды и coвeтcкий мoлoдoй чeлoвeк в нeй зaдыxaлcя пoтoмy, чтo в нeй нeвoзмoжнo измeнять жизнь, cтpoить нoвyю жизнь; тaк нaзывaeмaя cвoбoдa в нeй тaкoвa, чтo вce ocтaeтcя нeизмeнным, кaждый дeнь пoxoж нa пpeдшecтвyющий, мoжнo cвepгaть кaждyю нeдeлю миниcтepcтвa, нo ничeгo oт этoгo нe мeняeтcя. Пoэтoмy чeлoвeкy, пpиexaвшeмy из Poccии, вo Фpaнции cкyчнo. B coвeтcкoй жe, кoммyниcтичecкoй Poccии ecть нacтoящaя cвoбoдa, пoтoмy чтo кaждый дeнь мoжнo измeнять жизнь Poccии и дaжe вceгo миpa, мoжнo вce пepecтpaивaть, oдин дeнь нe пoxoдит нa дpyгoй. Kaждый мoлoдoй чeлoвeк чyвcтвyeт ceбя cтpoитeлeм нoвoгo миpa.
Жизнь пoглoщeнa нe бopьбoй зa cвoe coбcтвeннoe cyщecтвoвaниe, a бopьбoй зa пepeycтpoйcтвo миpa. Tyт cвoбoдa пoнимaeтcя нe кaк cвoбoдa выбopa, нe кaк cвoбoдa пoвepнyть нaпpaвo или нaлeвo, a кaк aктивнoe измeнeниe жизни, кaк aкт, coвepшaeмый нe индивидyaльным, a coциaльным чeлoвeкoм, пocлe тогo, кaк выбop cдeлaн. Cвoбoдa выбopa paздвaивaeт и ocлaбляeт энepгию. Hacтoящaя coзидaтeльнaя cвoбoдa нacтyпaeт пocлe тoгo, кaк выбop cдeлaн и чeлoвeк движeтcя в oпpeдeлeннoм нaпpaвлeнии. Toлькo тaкaя cвoбoдa, cвoбoдa кoллeктивнoгo cтpoитeльcтвa жизни в гeнepaльнoй линии кoммyниcтичecкoй пapтии, и пpизнaeтcя в coвeтcкoй Poccии. Имeннo этa cвoбoдa oкaзывaeтcя aктyaльнoй и революционной. “
Протопресвитер Иоанн Мейендорф, «Рим, Константинополь, Москва. Исторические и богословские исследования».
Книга представляет собой сборник статей по целому ряду вопросов, связанных с развитием христианской мысли (в частности, идей ойкумены, Церкви, империи, богопознания). Узнал много нового; например, что кроме Новгорода и Москвы на звание «Третьего Рима» претендовала ещё и Тверь, кстати, по той же самой причине, что и Москва- ввиду отказа от принятой на Флорентийском соборе 1440г. унии.
Отец Иоанн убедительно доказывает, что в Византии не существовало цезаропапизма (примата государства над Церковью), как это часто описывают многие авторы, Бердяев в том числе- так, в «Философии свободы» и «Царстве Духа и царстве кесаря» он яростно критикует византийцев за церковный сервилизм. В итоге соглашусь с о.Иоанном: цезаропапизма в Византии не существовало, а уже откровенный цезаропапизм в Российской империи явился не следствием перенесения византийских политических идей на русскую почву, а следствием их извращения Иваном Грозным.
Очень интересны рассуждения о.Иоанна о причинах церковного раскола на Запад и Восток, о византийском наследии в России, об исихазме, о русской истории и религиозной философии.
Язык о.Иоанна довольно тяжёл- автор, сам будучи эрудитом, ждёт такой же или примерно такой же эрудиции и от своих читателей. Из-за этого мне пришлось отложить на будущее прочтение ряда статей, в частности, статьи о значении святоотеческого наследия для философии Иоанна Скота Эригены- слишком глубокие вопросы в них разбираются, у меня пока нос не дорос.
