История о том, как становятся клятводушепреступниками.
Итак, похоронили мы вчера отца, уехали сёстры его и братья, повезли домой Печаль свою. Остались мы с мамой вдвоём в квартире с книгами пыльными, на ладан дышащим телевизором, вещами отцовскими в шкафах старых. Бродим из угла в угол неделю, вторую. Соседки шепчут тайком от мамы и друг от друга: -Не уезжай, не оставляй мать одну. Не выдержит долго. Или с собой забери...
Мама, как ребёнок одинокий, храбрящийся через силу, гонит меня в Прагу, к семье: - О детях думай, я уж как-нибудь сама справлюсь.
Засранная националистическая Молдавия, с чванливыми сыновьями крестьянскими в бесчисленных канцеляриях, конторах нотариальных, полицейскими тупорылыми и толстожопыми, "новыми молдованами" в "тачках" лакированных, безграмотными вороватыми продавщицами, глухими к русской речи...
Посередине всего Этого -мама моя, худенькая шестидесятилетняя русская женщина. Остаётся. Чтобы каждое утро вставать со словами:- Вставай, блядь, корова старая, на работу идти надо! И идёт она в киоск дощатый, сигареты, пиво, жвачку продавать, сдачу в ладони грязные ссыпать со словами благодарности. Ну не избавиться ей никак от "мягкотелости" интеллигентской...Порок наследственный.
Не могу я её вывезти отсюда. То, что с женой моей не ладят они - дело третье.
Принёс котёнка. Играется, гадит. Забота.
Привёл со студии кинооператора знакомого, из молодых. Отснял он нас на видео, для домашнего пользования. На ту же кассету, на которой и отец есть, сам снимал.
Жена по телефону: -Ну ты не спеши. Павлик на стройку пошёл, на квартиру заработает, пока каникулы.
Сколько ни тянуть, ехать надо. Мама с каждым днём усыхает и сьёживается - скоро сын уедет...
И сажусь я за стол письменный, бумагу белую, шуршащую перед собой ложу, ручку чернильную вытаскиваю и Клятву пишу словами неказистыми, буквами корявыми:
"Я клянусь Душой своей бессмертной, что если произойдёт что-то
с мамой моей, что приведёт её к смерти -случай несчастный, болезнь
неожиданная, неважно что, но если умрёт она раньше, чем через семь
лет - я покончу с собой."
Ножик взял, руку порезал, кровью капнул на листик-то белый...
Не поехал в прошлом году я к маме, не поехал в нынешнем - не любим мы друг друга с деньгами- то...
Сейчас я понемногу в семье своей пробуждаю "защиту" от себя, родимого. Хуже всего с Дашкой получается. Дал я всё, что мог им, нету больше ничего. Личность моя распадается, они должны быть защищены от этого "зрелища". И ведь всё это происходит на каком-то подсознательном уровне, я иногда только фиксирую происходящее.
Колбаса, говорите, эмигрантская.
Жизнь прекрасна и удивительна, говорите.
Не спорю.
Только не для меня, таракана.
Наверное, уже только то, что я это здесь написал, говорит о том, что я готовый пациент для психбольницы.
Ну и хрен с ним.