Теория статуса выдвинула новое понимание классового устройства современного общества и происходящей в нём классовой борьбы. Хотя она довольно существенно отличается от классической марксистской теории, тем не менее эта теория стоит на фундаменте марксизма и исторического материализма. Согласно её основным положениям, в силу произошедших в XX веке кардинальных изменений в материальной базе и производственных отношениях, центр эксплуатации сместился с рабочего класса на научно-технический класс, который теперь, так же как рабочие в начале XX века, занимает ключевую позицию в общественном производстве.

Научно-технический класс подвергается статусной эксплуатации, то есть его общественный статус и общественно признаваемая доля материальных благ сильно занижены, тогда как именно этот класс в настоящее время создаёт основную часть общественного богатства, и без его участия невозможно продуктивное производство во всех без исключения звеньях общественного производства.

Задача освобождения научно-технического класса от эксплуатации обосновывается не только идеями справедливости (класс, создающий богатство, должен иметь соответствующую долю его и приоритетное право его распределения), но и необходимостью дальнейшего развития человеческой цивилизации, связанной с масштабной космической экспансией, которую никакой другой класс, кроме научно-технического, подготовить и осуществить не сможет.

В прошлой части я коснулся темы социал-дарвинизма, который и является основным источником украинской катастрофы. Там же я указал, что социал-дарвинизм не является чисто украинской проблемой, а — как основной элемент антисоветизма — охватывает всё постсоветское пространство. Он проникает и в ряды исламских радикалов (несмотря на все отсылки к их якобы традиционности), и в ряды столичных «либералов» вне зависимости от национальной принадлежности столиц (вернее, тут нельзя сказать, что проникает, — напротив, социал-дарвинизм является основой их мировоззрения), он популярен среди националистов разного плана. И что самое удивительное, он захватывает умы некоторых левых, которые неожиданно начинают повторять заезженные мантры о «нации рабов». И, конечно, социал-дарвинизм является определяющей идеологией для нашей элиты. Именно поэтому нынешнее время может рассматриваться как череда бесконечной борьбы индивидуумов за свои личные интересы, за место в иерархии (и не важно, идёт речь об очередном «путинском призыве» или, напротив, о современной оппозиции, ищущей очередных грантов). Общие интересы, общесистемные особенности никого не волнуют и принимаются во внимание только в том случае, если могут выступать в качестве ресурсов для личного успеха.

Подобное положение характеризует нынешнее общество как находящееся в состоянии «суперкризиса», когда абсолютно все существующие силы примерно одинаковы по своей эффективности по известному принципу: «борьба была равна, боролись два говна». Такое положение характеризуется определённой стабильностью, вернее, квазистабильностью — поскольку ни одна существующая сила не обладает внутренней связностью, достаточной для решительных действий (т. е. ни один член любой из существующих систем не желает пожертвовать своими интересами ради победы этой системы). Данный аспект очень хорошо, кстати, проявился на Украине — когда, с одной стороны, практически вся прежняя власть в полном составе от милиционеров до депутатов приняла «майдан» в качестве победителей, а с другой — когда победившие представители «майдана», став властью, с удивительной быстротой начали борьбу друг с другом за представившиеся ресурсы при полном невнимании к реальным проблемам общества.

Забавно в этом случае и то, что не только «генералы», но и рядовые участники «майдана» быстро сообразили, в чём состоит суть «революции» и какие блага (и издержки) она несет. Например, эти герои социал-дарвинизма в большинстве своём не желают нести тяготы гражданской войны в виде службы в действующей армии. Пока дело касалось всевозможных добровольческих батальонов, занимающихся полицейскими операциями, желающих было предостаточно, но когда дошло дело до реальных боевых действий — всё, как отрезало: главными их участниками стали те же «ватники», которых практически отлавливают и силой загоняют на военную службу. А «активные» — если и идут, то в формирующиеся «интернет-войска». Это понятно: война, даже за «единую Украину», — это очевидные издержки, которые каждый адепт социал-дарвинизма должен минимизировать. Т. е. призывать убивать «колорадов» (особенно получая за это деньги) — это хорошо, а воевать, имея вероятность получить пулю в голову, — это, несомненно, плохо.

Сиамские близнецы демократии и фашизма хотят уничтожить друг друга во сне. Им противно и страшно смотреть, не нужно даже зеркала. Они срослись черепами, у них один огромный желудок-мешок на двоих.

Иногда один всё-таки умудряется придушить другого или сломать ему пару конечностей, и тот волочится мёртвым грузом. В этот период убийца говорит перед озадаченной публикой за двоих, стыдливо прикрыв флагом главную улику. Боясь, однако, общей гибели и страдая от недостатка свободы передвижения, убийца возвращает к жизни своего озлобленного собрата. Убийца и жертва меняются местами, история повторяется. Врач-шарлатан, заявляющий о своём нейтралитете, здесь бессилен.

Но там, где бессилен врач, наступает время палача. Облачённый в красное и не служащий более никому, кроме своей профессиональной и политической организации, палач не будет строить проекты наименее болезненного разделения. Он умеет рубить головы, и он будет рубить головы. Обоим. Одну за другой. Сначала тому, кто жив и здравствует, а затем мнимому мертвецу.

Мир не будет ни цветным, ни коричневым. Мир будет красным.

На фото: Демократия и фашизм готовятся ужалить.

Источник: http://vk.com/dandaidaodu?w=wall-46313275_32

На дворе холодный ливень хочет, чтоб я заболел.
Мрачно точит злобный бивень морж, чтобы я его не съел.
А над нами вьются мухи – ждут, пока мы все умрём:
Если мы помрём втроём, будем съедены втроём.

П р и п е в:
А ты так прекрасна в наших глазах, маленькая Люся!
Куся-куся-куся-куся, как ты хороша!
И хоть горит звезда счастья на небесах, маленькая Люся,
Куся-куся-куся, ха-ха, у нас не выйдет ни шиша.

На скамеечка старушка хочет палкой нас убить –
Видно, есть на то причины нас, мальчишек, не любить.
Вот приехал пьяный врач очень скорой помощи,
Дал рецепт: под водку сало, а под чачу овощи.

П р и п е в.

Молодёжь пошла такая – ни проехать ни пройти,
А старпёры так и ищут коммунизиму пути.
За любым хорошим делом наблюдают бандюки,
Наркоманы по подъездам забивают косяки.

П р и п е в.

Конец гражданской войны, начало нэпа не случайно по времени совпали с возникновением оппозиции разных наименований внутри ВКП(б): «Рабочая правда», «Рабочая оппозиция», «Демократический централизм», «Военная оппозиция». Общее у всех было одно – дайте свободу. Это была реакция на ущемление демократических начал во время военного коммунизма. Все эти оппозиции подверглись жестокой критике, но тем не менее Десятому съезду ВКП(б) пришлось декретировать ряд требований оппозиции. Съезд разъехался, а Политбюро осталось. Но организационная структура партии была такова, что власть «аппаратчиков» усиливалась и росла. Советы и профсоюзы становились какими-то придатками, отделами партийной организации. Внутрипартийное брожение, недовольство «аппаратчиками» тоже росло.

«Заявление 48-ми» в 1923 году шло не дальше требований тех же демократических начал, принятых постановлением Десятого съезда. Мне думается, что Ленин имел больше смелости, чем нарастающая оппозиция, когда ставил вопрос о необходимости создания какого-то надпартийного контроля в лице ЦКК и РКИ для советского аппарата для борьбы с «бюрократическим перерождением». По этому проекту ЦКК и РКИ имели бы более широкие права, чем ЦК ВКП(б) и ЦИК СССР. На практике их деятельность ограничилась рамками контроля «маленьких недостатков большого механизма». ЦКК осталась мертворождённой: не ЦКК контролировала или смещала членов Политбюро, а Политбюро командовало.

У каждого человека есть священное право быть собой, поступать согласно своему разумению и нести за это полную ответственность. Двигателем всех великих революций прошлого было более или менее ясное осознание этого принципа, и они будут происходить до тех пор, пока последние преграды на пути реализации этого права для каждого человека не будут уничтожены.

Для Германии критика религии по существу окончена, а критика религии – предпосылка всякой другой критики.

Земное существование заблуждения скомпрометировано, раз опровергнута его небесная oratio pro aris et focis*. Человек, который в фантастической действительности неба искал некое сверхчеловеческое существо, а нашёл лишь отражение себя самого, не пожелает больше находить только видимость самого себя, только не-человека – там, где он ищет и должен искать свою истинную действительность.

Основа иррелигиозной критики такова: человек создаёт религию, религия же не создаёт человека. А именно: религия есть самосознание и самочувствование человека, который или ещё не обрёл себя, или уже снова себя потерял. Но человек – не абстрактное, где-то вне мира ютящееся существо. Человек – это мир человека, государство, общество. Это государство, это общество порождают религию, превратное мировоззрение, ибо сами они – превратный мир. Религия есть общая теория этого мира, его энциклопедический компендиум, его логика в популярной форме, его спиритуалистический point d’honneur**, его энтузиазм, его моральная санкция, его торжественное восполнение, его всеобщее основание для утешения и оправдания. Она претворяет в фантастическую действительность человеческую сущность, потому что человеческая сущность не обладает истинной действительностью. Следовательно, борьба против религии есть косвенно борьба против того мира, духовной усладой которого является религия.

Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия – это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она – дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа.

Покровский С. Г., Козлов Е. С.

ИМЕНЕМ СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО

[...]

ИСИХАЗМ

Одно, весьма важное, мы уже нашли. Это – учение Сергия Радонежского. По меньшей мере, одна существенная часть этого учения – т. н. деятельный исихазм, который сегодня церковью забыт.

Среди монахов и просто глубоко верующих исихазм известен. Но не Сергиев, а  другой – Григория Паламы, деятеля греческой православной церкви XIV века. Люди знают только этот исихазм – родственную психофизическим приёмам йоги практику т. н. умнóй молитвы – безмолвного внутреннего общения с Богом. Ради чего? – Ради индивидуального спасения. Другое понимание исихазма среди людей верующих и воцерковленных  практически не встречается.

Немного следует сказать именно об исихазме Григория Паламы. Глубокое мысленное погружение в разговор с Богом – может давать серьёзный эффект. Кого-то он может просветлять умом, кому-то очищать душу. А кого-то может и повредить умом. Есть и такое. Но эффект в любом случае есть. Григорий Палама назвал это непосредственным познанием Бога. При этом кто-то достигает Его, включается в сотрудничество с Ним – в синергию, достигает обожения – сам становится немножко богом. Приобретает как бы внутреннее зрение – «третий глаз», позволяющий лучше видеть мир, разбираться в сложных процессах, чувствовать правильный путь. церковь не может отречься от исихазма Григория Паламы. Он канонизирован как православный святой, его труды вошли в историю церкви.

[…]

Владимир Ленин умер.

Даже некоторые из стана врагов его честно признают: в лице Ленина мир потерял человека, «который среди всех современных ему великих людей наиболее ярко воплощал в себе гениальность». Немецкая буржуазная газета «Prager Tageblatt», напечатав о Ленине статью, полную почтительного удивления пред его колоссальной фигурой, закончила эту статью словами:

«Велик, недоступен и страшен кажется Ленин даже в смерти».

По тону статьи ясно, что вызвало её не физиологическое удовольствие, цинично выраженное афоризмом: «Труп врага всегда хорошо пахнет», не та радость, которую ощущают люди, когда большой беспокойный человек уходит от них, — нет, в этой статье громко звучит человеческая гордость человеком.

Пресса русской эмиграции не нашла в себе ни сил, ни такта отнестись к смерти Ленина с тем уважением, какое обнаружили буржуазные газеты в оценке личности одного из крупнейших представителей русской воли к жизни и бесстрашия русского разума.

Лично для меня Ленин не только изумительно совершенное воплощение воли, устремлённой к цели, которую до него никто из людей не решался практически поставить пред собою, — он для меня один из тех праведников, один из тех чудовищных, полусказочных и неожиданных в русской истории людей воли и таланта, какими были Пётр Великий, Михаил Ломоносов, Лев Толстой и прочие этого ряда. Я думаю, что такие люди возможны только в России, история и быт которой всегда напоминают мне Содом и Гоморру.

Как нам следует называть общественно-экономический строй, имеющий сегодня место в США и других странах первого мира? Казалось бы, вопрос праздный — никто ведь не оспаривает всерьёз того очевидного факта, что этот строй называется капитализмом. Но на самом деле всё далеко не так просто. Во-первых, во многих из этих стран правят те или иные социалистические партии, некоторые из которых даже официально называют свои страны социалистическими. Во-вторых, мы уже имеем один строй, который назывался капитализмом — тот, что описан в «Капитале» Маркса. Поэтому оставим название «капитализм» за ним, а термин «социализм» будем использовать для обозначения современной версии капитализма. А затем постараемся показать, что эти два строя не только не тождественны, но и принципиально отличны. Отличны своей классовой структурой, формами собственности и методами эксплуатации человека человеком. (Одновременно подчеркнём, что мы здесь не будем использовать слово «социализм» для обозначения строя, имевшего место в СССР и никоим образом не намекаем на тождественность или даже просто сходство советского социализма и западного «социализма».)

Описывая экономическую структуру капитализма и метод капиталистической эксплуатации посредством присвоения прибавочного продукта, Карл Маркс преследовал вполне определённые цели: наглядно продемонстрировать внутреннюю эксплуататорскую природу капитализма, развенчать миф об «обществе равных возможностей». Это ему, безусловно, удалось блестяще, но для достижения своей цели Марксу пришлось сделать ряд существенных упрощений в своей модели, отбросить всё, что не оказывало заметного влияния на общую картину экономических отношений того времени. В частности, он ограничился подробным рассмотрением лишь двух основных противоборствующих классов — капиталистов и пролетариата.

Класс, как известно, определяется отношением к собственности. Капиталисты владели средствами производства. Их доход определялся прибылью, которую им приносила эта их собственность. Для рабочих (и других категорий наёмных работников) они являлись работодателями. В свою очередь, рабочие не владели средствами производства, и их доход определялся зарплатой — выручкой от продажи своего труда. Это очень существенный момент: капиталист никому не продавал свой труд, но покупал чужой, продавая затем созданные этим трудом товары и присваивая стоимость прибавочного продукта.

Выше мы упомянули «другие категории наёмных работников». Маркс не то чтобы совсем проигнорировал их, но в общем-то исключил из описания процесса эксплуатации. И неспроста. Проблема в том, что принципиально они ничем не отличаются от рабочих — точно так же живут исключительно на зарплату, но назвать «эксплуатируемыми» наиболее обеспеченные их слои просто как-то язык не поворачивается. С другой стороны, не владея средствами производства, они вроде бы не могут быть и эксплуататорами. Говорилось что-то об их непосредственном неучастии в процессе материального производства, но не это было главным. Главное их отличие от рабочих состояло в том, что их услуги были дефицитны. В то же время пролетарий был всегда в избытке, почему и вынужден был продавать свой труд по минимально возможной цене — «стоимости воспроизводства рабочей силы». Любые другие наёмные работники были в состоянии торговаться и требовать более высокой оплаты труда, в зависимости от текущего рыночного спроса на их услуги и имеющегося в наличии предложения.

Был мудрец.

Он понял печальную тайну жизни, тайна наполнила сердце его тёмным трепетом ужаса, и во мраке её грустно погасли улыбки земли, тихо умерли радости. Холодным оком разума своего он смотрел в глубь времён и видел там тьму; будущее было ясно для него – там была тьма. Он ходил по дорогам родины своей, по улицам городов и по сёлам её, он ходил, печально помавая одинокой, мудрой головой, и звучала в пёстром шуме жизни его проповедь, как печальный звон похоронного колокола.

– Люди! Вы живёте между тьмою и тьмой. Из пропасти неведения вышли вы, в тумане неведения трепещет жизнь ваша, ледяная тьма неведения ждёт вас впереди...

Люди слушали грустную речь его, понимали горькую правду её и вздыхали, молча глядя в очи мудреца.

Но, проводив его в одинокий путь мудрого, они шли к работам своим и на пиршества свои, ели хлеб свой, пили весёлое вино своё и, со смехом любуясь играми детей, забывали о нуждах своих и о горе, изведанном ими вчера.

Боролись друг с другом за власть и богатства, умилённо слушали проповедь любви, руками в крови ближнего своего ласкали милых сердцу красавиц и устами предателей целовали друзей своих. Воровали друг у друга имущество и, обогащённые кражами, горячо защищали собственность, бессовестно лгали друг другу, и все говорили, что лишь правда должна быть царицею жизни, а некоторые даже верили в благостную силу правды и страдали за веру свою. Любили они музыку и счастливо плакали под звуки её, восхищались красотой, а вокруг себя допускали безобразное, совершали отвратительное. Порабощали они друг друга и говорили, что жаждут свободы, презирали подчинявшихся власти их и тайно, трусливо, как хитрые звери, ненавидели владык своих. И всегда, желая лучшего, тревожно искали его вокруг себя, но в себе не умели создать это лучшее, поглощённые мелочными заботами об удобствах жизни своей, истощая свой ум во вражде и во лжи, в грубых хитростях ради торжества ненасытной своей жадности ко благам земли.

Для левых всего мира актуальными сейчас являются два вопроса: осознание причин поражения советского эксперимента и обновление социалистической теории. Для того, чтобы решить эти вопросы, необходимо сначала строго на научной основе разобраться в том, чем являлся в действительности так называемый реальный социализм, и составить представление о подлинно социалистическом (коммунистическом) обществе, о социалистическом (коммунистическом) способе производства.

Первая проблема важна не только потому, что левые должны извлекать уроки из собственных ошибок и не могут двигаться вперёд, не разобравшись в собственном прошлом, но и потому, что на постсоветском пространстве существуют довольно влиятельные силы, активно действующие на политической арене и ориентированные на восстановление в общих чертах именно «реального социализма». Без решения обеих проблем невозможно обновление социалистической теории, а обновление это чрезвычайно необходимо, так как старая социалистическая теория серьёзно дискредитирована в сознании мыслящей части левых, в то время как реальная действительность толкает значительную часть людей, считающих себя левыми, на путь активной борьбы с капитализмом, а организованные силы, ведущие эту борьбу, в большинстве своём пребывают в объятиях догм старых социалистических учений. Понятно, что это может, в лучшем случае, привести лишь к повторению истории.

Сначала о «реальном социализме». Существуют, как известно, две основные точки зрения на природу советского строя: что это действительно был социализм (искажённый либо даже неискажённый) и что существовавший в СССР и других странах «восточного блока» строй не был социализмом. Сторонники последней точки зрения в основном считают этот строй государственным капитализмом. Все остальные точки зрения (например, что «реальный социализм» являлся соединением капиталистического базиса с феодальной (или социалистической) надстройкой, или, как у Молотова, что он являлся «переходным периодом от капитализма к социализму»), строго говоря, научно не аргументированы и не выдерживают критики.

Оставаясь в рамках марксистской методологии, представляется несложным доказать, что советское общество не было социалистическим (коммунистическим). При этом я, естественно, игнорирую сталинистское разделение коммунизма на две ступени – социализм и коммунизм, – как изобретённое специально для объяснения того, почему строй СССР не соответствовал представлениям основоположников научного коммунизма о социализме. Конъюнктурность и заданность этого «изобретения» сталинской науки очевидны. Следовательно, надо вернуться к марксовому пониманию, а именно, что социализм и коммунизм суть синонимы.

НЕГРИТЮД  (negritude – фр. неологизм) – культурно-философская и идейно-политическая доктрина, теоретическую базу которой составляет концепция самобытности, самоценности и самодостаточности чёрной расы, исходящая из признания неповторимости культуры, психологического склада и мировидения негроидных народов, а следовательно и уникальности их социокультурного и антропологического опыта. Н. выступил с апологией расовой и исторической общности чернокожего населения Африки, Антильских островов и континентальной Америки, явившись одной из основных версий афроцентризма. Получил распространение главным образом во франкоязычных странах. Основоположниками Н. считаются сенегалец Л. С. Сенгор, мартиниканец Э. Сезер, гвианец Л.-Г. Дамас, которые познакомились в 1931 и начали в 1934 в Париже издание литературно-философского журнала «L'Étudiant Noir» («Чёрный студент»; выходил до 1941), ставшем организационно-концептуальным центром движения.

Авторство самого термина «Н.», зафиксированного в 1932, закреплено за Сезером (что неоднократно подтверждал и Сенгор, пользовавшийся параллельно термином «негритянство»). Термин-неологизм должен был в том числе реабилитировать оскорбительность слова «negre». Н. возник как форма «культурного национализма» угнетённых наций, как средство деколонизации чёрной расы. Ф. Фанон, сам испытавший воздействие идей Н. в своём раннем творчестве, отмечал, что «концепция негритюда была эмоциональной, если не логической, антитезой тому оскорблению, которое белый человек наносил человечности». Изначально Н. был направлен против европоцентризма и политики насильственной культурной ассимиляции как компонента политического и социального угнетения, с одной стороны, и на расовое, этнокультурное (а затем и государственно-политическое) самоутверждение колонизированных афро-негритянских по своему происхождению (а затем и всех негроидных) народов.

Понятие «очищения» включало также требование освободиться и от социальной несправедливости, которая поддерживалась многочисленными градациями внутри класса свободных. Наглядно картину этого представляет Евангелие, в поле зрения повествования которого находятся рабы и господа, крестьяне, ремесленники, рыбаки, торговцы, сборщики налогов, ростовщики, спекулянты зерном, владельцы имений и их управляющие, жреческая аристократия и низший персонал храма, римская администрация и местные чиновники — целый мир человеческих отношений[1]. Проблема имущественного и сословного неравенства и связанной с этим коррупции административных и юридических органов в кумранской общине решалась уравнением имущественных отношений и провозглашением бедности и аскезы принципом жизни. Этот принцип отражён не только в Уставе, который требует, чтобы имущество, труд и совет были общими (1QS I, VIII), но и в тенденции «Дамасского документа» считать имущество, богатство (hōn, mammōn) одной из «сетей Велиала», т. е. орудием вовлечения в нечестие (CD IV, 14—15). Бедняк, нищий, смиренный считаются положительным элементом общества. В астрологическом документе (4Q Crypt), в гороскопе лица, наделённого девятью из двенадцати возможных положительных качеств, указывается: «будет бедняком», как благоприятное для субъекта предсказание. Если учесть, что в иудейской среде идеи полного аскетизма никогда не пользовались общим признанием, отношение к бедности подчёркивает осуждение богатства как нарушающего справедливость и потому неугодного Богу. Учитывая всё это, название группы yaḥad — «община», «общность» трудно считать одной лишь уловкой благочестия, желающей подчеркнуть братство только по религии, как думают некоторые учёные[2]. Община следует проповеди библейских книг Пророков и Второзакония, представляя бедняка находящимся под божественным покровительством. Одно из сочинений, так называемые «Слова Моисея», повторяет заповеди Второзакония о помощи беднякам (1Q DM III, 1—20). О значении бедности говорит также «Толкование на псалом 37».

Сюда же присоединяется понятие бедности духа, т. е. простоты, неучёности, в противовес учёности, давно ставшей к этому времени способом извлечения прибыли за счёт неискушённых в вопросах канонического права, то есть прежде всего за счёт простого народа, занятого физическим трудом. «Простак», «бесхитростный», даже «слабоумный» (petī) фигурирует, как известно, в качестве одного из самоназваний членов общины[3]. Термин является откликом на узаконенное название «мудрецы» = «учёные» для ортодоксальных правоведов, нелюбовь к которым уже утверждалась в среде простого народа[4].

Цит. по: Тексты Кумрана. Выпуск второй. Введение, перевод с древнееврейского и арамейского и комментарии А. М. Газова-Гинзберга, М. М. Елизаровой и К. Б. Старковой. — СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1996. — 440 с. («Памятники культуры Востока»). (С. 16—17.)

Товарищ!
Помнишь, как на улицах
Ты говорил о революции?
Товарищ!
Помнишь, как в трущобах
Ты говорил
Об освобождении?

Ты говорил о марксизме
Ты говорил о ленинизме
Ты говорил о маоизме
Ты столько всего говорил
О социализме и коммунизме…

А как же сейчас, товарищ?
Ты вот сидишь в своём уютном кресле
И даже не слышишь,
О чём говорят улицы.

А что же сейчас, товарищ?
Ты сидишь в своём царствии небесном
И даже не заходишь в трущобы –
Чтоб хотя бы взглянуть:
А как там вообще-то люди –
Померли они там или ещё пока живы?

А как же сейчас, товарищ?
Ты сидишь во дворце
И видеть не желаешь людей –
Ты не желаешь даже знать,
Чем же они там недовольны.

Когда я впервые много лет назад увидел эту картину, она произвела на меня впечатление духовного потрясения. Я никак не мог понять: «За неведомых? – Как это?!» Казалась дикой идея молиться за тех, которых не знаешь, с которыми тебя не связывают ни узы родства, ни дружбы.

К сожалению, картины Николая Рериха очень трудно воспроизводить, особенно в электронной форме – достаточно редко встечаются по-настоящему качественные репродукции, способные передать полноценное представление о произведении. В комментариях – изображение меньшего разрешения, но более выразительное.

Я радуюсь видеть, как молнии прозрений народного блага сверкают среди мыслей ваших. Нужно бросать в пространство эти мысли. Если бы каждый день уделять полчаса будущему! Истинное приветствие Наше получит костёр ваших помыслов. Пусть пропадают вещи обихода, но пусть Страна будущего облекается в плоть мысли.

Что же чище омоет дух, нежели мысли о благе других?

Что же лучше закалит броню твёрдости, нежели желание других провести к свету? Что же лучшую улыбку соткёт, нежели сознание видеть самого последнего ребёнка смеющимся? Так Прошу думать о будущем. Каждый день бросить жемчужину в ожерелье Матери Мира. И так кратко и незамысловато думайте, как украсить очаг мира.

Не нужно сравнивать с прошлым, ибо морщина прошлого обычно гнездо ошибки. Можно плыть мимо чужих берегов, любоваться нужно лишь миром света, данного всем живущим. Свет – лучший мост между видимым и Незримым.

Когда не в огне вечера, но в блеске Солнца можно мыслить о будущем, тогда капли росы праны озаряют мыслящий лоб.

Махатма М.°., «Озарение», ч. III, гл. III, § 10

«Теософы учат, что существует только тот бог, тот закон, та правда, та власть, которые вы сами признали и открыли. [...]

“Нужно поощрять молодёжь думать смело, бесстрашно, оригинально, освобождаться от некоторых условностей, среди которых мы живём”. [...]

“Мы должны отвергнуть себя и влюбиться сначала в более ограниченное национальное братство, затем в неограниченное интернациональное братство, обнимающее весь мир”. [...]

Выводы напрашиваются сами собой: Теософическое Общество есть организация, проникнутая, в виде конечной цели, стремлением к международной солидарности, атеистическая, питающая симпатии к коммунизму, тесно связанная с масонством и преклоняющаяся перед еврейским миросозерцанием» (В. Ф. Иванов, «Православный мир и масонство», 1935).

Последнее замечание, конечно, неверно: многие достойные европейцы (Папюс, например), поначалу с симпатией относившиеся к теософии, в конечном итоге были разочарованы именно тем, что Е. П. Блаватская не ставила Каббалу выше прочих традиций и отводила ей достаточно скромное место среди мировых откровений. Однако в остальном – замечательное определение, содержащее в себе сразу несколько комплиментов – невольных, как это часто бывает с отчаянными недоброжелателями. «Вы говорите так, как будто бы в этом есть что-то плохое», ага

Впрочем, не будем задерживаться на шутках и осведомимся о мнении более авторитетного исследователя, а несколько погодя – обратимся и к самим основателям.

Бхимрао Рамджи Амбéдкар[1] (маратхи डॊ.भीमराव रामजी आंबेडकर, также известен под прозвищем «Бабасахиб», 14 апреля 1891 — 6 декабря 1956) — индийский юрист, политический деятель, лидер «неприкасаемых». Основной автор проекта Индийской конституции. Посмертно награждён высшим индийским орденом Бхарат Ратна. Буддист-реформатор: по его инициативе неприкасаемые массово обращались в буддизм, не признающий кастовых различий. Резко критиковал ислам и индуизм.

Молодость

Родом из народа маратхи. Предки по мужской линии в течение нескольких поколений служили в армии Британской Ост-Индской компании. Амбедкар был одним из первых неприкасаемых, получивших образование в колледже. Получил степень доктора права и ряд других степеней за экономические и политические исследования (в частности, в Колумбийском университете и Лондонской школе экономики). Вернулся в Индию известным учёным, несколько лет практиковал как юрист, после чего начал политическую деятельность как борец за права неприкасаемых.

Борьба за права неприкасаемых

К 1930 г. Амбедкар, организовав ряд публичных акций, стал широко известным индийским политиком. Он критиковал ведущие партии Индии за недостаточное внимание к проблеме кастовой системы.