«Бой бабочек». Фильм рассказывает о многолетних, непростых взаимоотношениях двух крупнейших российских поэтических величин ХХ столетия - Бориса Пастернака и Анны Ахматовой. Их творческая полемика на протяжении десятилетий сохраняла дружеские отношения, выражавшиеся в цепи взаимного духовного приятия и проникновения. В фильме звучат стихи обоих поэтов в исполнении Евгения Стеблова и Людмилы Лушиной.

Борис Пастернак

АННЕ АХМАТОВОЙ

Мне кажется, я подберу слова,
Похожие на вашу первозданность.
А ошибусь, - мне это трын-трава,
Я все равно с ошибкой не расстанусь.

Я слышу мокрых кровель говорок,
Торцовых плит заглохшие эклоги.
Какой-то город, явный с первых строк,
Растет и отдается в каждом слоге.

Кругом весна, но за город нельзя.
Еще строга заказчица скупая.
Глаза шитьем за лампою слезя,
Горит заря, спины не разгибая.

Вдыхая дали ладожскую гладь,
Спешит к воде, смиряя сил упадок.
С таких гулянок ничего не взять.
Каналы пахнут затхлостью укладок.

По ним ныряет, как пустой орех,
Горячий ветер и колышет веки
Ветвей, и звезд, и фонарей, и вех,
И с моста вдаль глядящей белошвейки.

Бывает глаз по-разному остер,
По-разному бывает образ точен.
Но самой страшной крепости раствор -
Ночная даль под взглядом белой ночи.

Таким я вижу облик ваш и взгляд.
Он мне внушен не тем столбом из соли,
Которым вы пять лет тому назад
Испуг оглядки к рифме прикололи,

Но, исходив от ваших первых книг,
Где крепли прозы пристальной крупицы,
Он и во всех, как искры проводник,
Событья былью заставляет биться.

1929

Анна Ахматова

Борису Пастернаку

Он, сам себя сравнивший с конским глазом, 
Косится, смотрит, видит, узнает, 
И вот уже расплавленным алмазом 
Сияют лужи, изнывает лед.

В лиловой мгле покоятся задворки, 
Платформы, бревна, листья, облака. 
Свист паровоза, хруст арбузной корки, 
В душистой лайке робкая рука.

Звенит, гремит, скрежещет, бьет прибоем 
И вдруг притихнет, - это значит, он 
Пугливо пробирается по хвоям, 
Чтоб не спугнуть пространства чуткий сон.

И это значит, он считает зерна
В пустых колосьях, это значит, он
К плите дарьяльской, проклятой и черной,
Опять пришел с каких-то похорон.

И снова жжет московская истома, 
Звенит вдали смертельный бубенец - 
Кто заблудился в двух шагах от дома, 
Где снег по пояс и всему конец?..

За то, что дым сравнил с Лаокооном,
Кладбищенский воспел чертополох,
За то, что мир наполнил новым звоном
В пространстве новом отраженных строф, -

Он награжден каким-то вечным детством, 
Той щедростью и зоркостью светил, 
И вся земля была его наследством,
А он ее со всеми разделил.
1936

  Пастернак умер, когда вокруг него склубилось зло, сгустились отрицательные, черные эмоции и силы, — он, по-человечески радостно-позитивный, не выдержал силы подлости и злобы. Ахматова скончалась на шесть лет позже, когда вокруг все нарастали эмоции положительные, светлые, дружелюбные. Она получила свою премию, хотя и не Нобелевскую, но все же — в Италии, с церемонией вручения, в торжественной и полной преклонения обстановке; ей была присвоена почетная докторская степень в Оксфорде, сопровождаемая всеми ритуалами особого уважения; она совершила поездки в Италию, Англию и Францию, встретилась еще раз, в самом конце жизни, с людьми, сыгравшими в ее жизни особую роль — с Исайей Берлином и Артуром Лурье, своими глазами увидела потрясающе схожую с ее обликом, почти портретную мозаику в лондонской Национальной галерее — работу Бориса Анрепа.

Она благословила Иосифа Бродского. Хотя Бродский, как и Пастернак, ценил ее меньше Цветаевой, — посвятил последней восхищенное, вдохновенное и филологически безупречно исполненное эссе. Где справедливость? Нет справедливости. И оценок тоже нет. Есть поэзия, стихи и судьбы. Они, как и вкусы поэтов, прихотливы.

  Проявляя к Пастернаку-гению особую царственную милость, Ахматова не терпела "бунтов" - отсюда и "бой бабочек", - образ, распространяемый и на их взаимные колкости. И, может быть, поэтому, каясь и скорбя после известия о его смерти, полученного ею в больнице, Ахматова написала два стихотворения. Одно - "Смерть поэта" с неудачной концовкой, какой-то советской по языку: "Но сразу стало тихо на планете, / Носящей имя скромное... Земли" (1 июня I960). А 11 июня Анна Ахматова написала в продолжение - но через паузу - другое восьмистишие:

Словно дочка слепого Эдипа,
Муза к смерти провидца вела, 
А одна сумасшедшая липа 
В этом траурном мае цвела
Прямо против окна, где когда-то
Он поведал мне, что перед ним 
Вьется путь золотой и крылатый,
Где он Вышнею волей храним.

Муза Пастернака приравнена Ахматовой к Антигоне, сопровождавшей исход ослепшего Эдипа из Фив. Неиссякаемый и "неповторимый" голос Пастернака продолжал звучать до самой смерти - и новые стихи, и пьеса "Слепая красавица" (здесь вероятна и ассоциативно-побудительная перекличка с образом слепого царя в восьмистишии Ахматовой). Но есть в стихах и другойсмысл.

Эдип не знал, что творит. И был наказан богами.

Поэт же уверял Ахматову, "поведал", что он "Вышнею волей храним". Богом.

Слово "провидец" тогда получает горький оттенок - не было "провидения", не получилось легкости пути - "золотого и крылатого". Вышло по-иному: безумец ("явно городской сумасшедший"). Нарушитель природных законов.

Расцвет вопреки.

Вызов.

Гибель, а не просто смерть.

http://magazines.russ.ru/znamia/2001/9/ivan.html

Продолжение "Пастернак и другие":

«Параллели» http://www.liveinternet.ru/users/4373400/post260228370/

 «Содроганье родства»  http://www.liveinternet.ru/users/4373400/post260331436/

«Душа моя, печальница...» http://www.liveinternet.ru/users/4373400/post260523519/