С начала 60-х и до конца десятилетия Россетти, отказавшийся от выставок, работает главным образом в технике акварели, он создаёт сеть частных покровителей и продаёт работы непосредственно покупателям. В 60-е годы Россетти удалось вдохнуть в Братство новую жизнь. В апреле 1854-го он знакомится с Раскиным, который не только покупает работы Россетти и Сиддал, но и знакомит Россетти с целым кругом коллекционеров таких как: Ellen Heaton, Charles Eliot Noprton, J.P. Seddon. Последний был архитектором, заказавший Россетти его единственную большую работу 1850х "The Seed of David" for Llandaff Cathedral.

    

     В октябре 1855 года посетил   Exposition Universelle в Париже. 

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D1%81%D0%B5%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%B2%D1%8B%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%B2%D0%BA%D0%B0_(1855)

   В феврале 1855 года Россетти послал адрес Хьюза Ellen Heaton (своей заказчице, кстати), сопроводив его комплиментарным письмом о работах Хьюза.

Данте Габриэль Россетти Автопортрет 1855 г.
Музей Фитцвильяма, Англия
Fitzwilliam Museum - Cambridge, UK.

 

         В 1855 году Раскин впервые встретился с Мэдоксом Брауном в студии Россетти и раскритиковал его картину "An English Autumn Afternoon" за "безобразный сюжет"

    Артурианская тема, поощряемая Раскиным, стала важнейшей в середине 1850-х найдя свою кульминацию в декорации Oxford Union Building. 

  Этот проект собрал вместе новую группу друзей Россетти их снова семь и это, без сомнения, фактически второе Прерафаэлитское Братство, в которое, однако, не приняло какого-либо определённого названия и в него не входят ни Миллес ни Хант. Доминирующих лидеров опять трое - Россетти, Моррис и Бёрн-Джонс и четыре сподвижника - Hughes, Prinsep, Pollen and Spencer Stanhope.  Главная литературная фигура движения - Algernon Charles Swinburne.

     Бёрн-Джонс и Моррис познакомились с Россетти в 1856 году, когда он преподавал в Рабочем колледже и к лету они уже были близкими друзьям, Бёрн-Джонс стал ассистентом в мастерской Россетти. Россетти участвовал в журнале Морриса Oxford and Cambridge Magazine. Бёрн-Джонс и Моррис стали считать прерафаэлитов художественным идеалом после знакомства с акварелью Россетти  1853 года "Данте, рисующий ангела".

В 1855 году Россетти был впечатлён пейзажем Уильяма Дэвиса в Королевской академии.

      Творчество Россетти отражало, что естественно, его эмоциональное состояние. Около 1856 года в нём произошло внезапное изменение, когда настроение невинности, девственности и простоты, сопровождавшие начало его любви к Элизабет Сиддал, уступило место совершенно отличной манере живописи - пышной, богатой, чувственной, орнаментальной и высоко детализированной.

    Лиззи теперь символизирует для Россетти нечто угрожающее, болезненное и фригидное.

 

Данте видится Рахиль и Лея 1855.

Dante's Vision of Rachel and Leah. 1855.

 Watercolour on paper. Tate Gallery, London, UK.

 

Данте, ведомый через чистилище Вергилием, мечтает о лужайке, на которой Рахиль сидит у колодца, глядя на своё отражение в воде, в то время как её сестра Лея собирает медуницу, чтобы сплести гирлянду. Фигура на заднем плане - Данте. 

         Акварель представляет сцену, которую Данте видит в воображении. Рахиль и Лия, упоминаемые в книге "Бытие" Библии в истории Иакова, могут интерпретироваться как аллегории созерцательной и активной жизни. Рахиль, слева, созерцает своё отражение, в то время как Лия активно собирает цветы, чтобы себя украсить.

         Вообще история женитьбы Иакова крайне забавна. Действительно, он впервые увидель Рахиль у колодца, куда" пришла Рахиль с мелким скотом отца своего, потому что она пасла." Бытие гл 29 стих 9, но никакой Лии там не было. Скот был. Затем папаша мелкий скотовод всучил Иакову некрасивую, подслеповатую Лию за семь лет службы, а потом за Рахиль Иаков отработал ещё семь. Рахиль, кстати, была первой суррогатной матерью. Заявив мужу: дай мне детей; а если не так, я умираю", она затем устроила следующее: "Она сказала: вот служанка моя Валла  ; войди к ней: пусть она родит на колена мои, чтобы и я имела детей от неё". Гл 30 стих 3.

        This watercolour represents the scene Dante sees in a dream (the poet appears at top left). Rachel and Leah, from the story of Jacob in the Biblical book of 'Genesis', can be interpreted as allegories of the contemplative and active lives. Rachel, on the left, contemplates her own reflection in the pool of water, while Leah is actively engaged in gathering flowers to adorn herself

            Dante, guided through Purgatory by Virgil, dreams of a meadow where Rachel sits on a stone basin above a stream looking at her reflection in the water, while her sister Leah collects branches of honeysuckle with which to make a garland. The figure in the background is Dante.

 

 

 

 

Paolo and Francesca da Rimini, 1855
Watercolor 17,5"*9,75"  (44,5cm*24,8 cm) Tate Gallery, London.

 

                                      Акварель изображает сцену из Ада Данте Том 5 127-138, где  Данте и Виргилий (в центре) во втором кругу ада встречают несчастных влюблённых Паоло и Франческу, захваченные огненным вихрем, они наказаны за прелюбодеяние. Огонь - изобретение Россетти, он символизирует жар любви и пытки ада одновременно, хотя Данте не упоминает огонь, второй круг характеризует ветер, что и изобразил Россетти, заставив огонь мчаться по диагонали акварели. Франческа и Паоло читают роман Артурианского цикла о Ланселоте и Геневре, который и соблазнил их на судьбоносный поцелуй

 

              

            Итак, слева Росссетти нарисовал влюблённых, читающих, возможно, поэму Лея Ханта "История Римини", а вовсе не Данте. Ещё в 1846 году. Вильям Майкл Россетти записал, что триптих был запланирован ещё в ноябре 1849 с теми же сценами, что и на акварели, но в другом порядке: В середине целующиеся Паоло и Франческа, слева Данте и Виргилий в круге втором, справа летающие туда-сюда души." Сохранились рисунки целующихся вероятно с этого времени. Но только осенью 1855 года Россетти снова обратился к данной теме и закончил акварель за неделю. Он получил за неё 35 гиней от Раскина Чтоб я так жил! (примечание автора сайта). Для справки - средний чиновник получал 14 - 15 фунтов в год в то время, а гинея в отличие от фунта не 20, а 21шиллинг).

            Законченный рисунок карандашом, где любовники целуются на фоне окна в форме гало, вероятно был закончен несколько ранее.

           Паоло в красном, и можно видеть, что в книге, как бы замыкающей круг и инспирирующей роковой поцелуй, Ланселот тоже в красном. Сорванная красная роза лежит у ног любовников.               

         Рёскин, предложивший акварель своей протеже Элен Хетон, которая через него заказала не определённый точно сюжет у Россетти, был обеспокоен, что смелость сцены акварели делает её не совсем пригодной для девушки. Но Данте определённо не имел в виду робкий поцелуй под омелой, а Россетти точно прочувствовал смысл текста Данте. На раме слева внизу написано “quanti dolci pensier, quanto disio”; сверху на раме:"O lasso!” , на раме справа “menò costoro al doloroso passo!”;

 

Ответил я, увы!

Как много мыслей нежных,

Стремлений страстных

К ужасному концу их привели.

 (перевод, очередной пардон, мой).

 

 Quando rispuosi, cominciai: “Oh lasso,
quanti dolci pensier, quanto disio
menò costoro al doloroso passo!”

Dante, InfernoV.114-116

 This Rossetti watercolor depicts the scene from  Dante's Inferno V. 127-138  where Francesca & Paolo are reading the Arthurian romances of Lancelot and Guinevere which inspired their fateful kiss:

One day, to pass the time away, we read
of Lancelot— how love had overcome him.
We were alone, and we suspected nothing.

And time and time again that reading led
our eyes to meet, and made our faces pale,
and yet one point alone defeated us.

When we had read how the desired smile
was kissed by one who was so true a lover,
this one, who never shall be parted from me,

while all his body trembled, kissed my mouth.
A Gallehault indeed, that book and he
who wrote it, too; that day we read no more.”

 

            The poets Dante and Virgil (centre) encounter the tragic lovers, Paolo and Francesca, swept in the flaming winds of the Second Circle of Hell (right) in punishment for their adulterous love. The left compartment shows a flashback: the lovers are moved to embrace as they read the story of Lancelot and Guenevere.

    The flames are Rossetti's invention. They suggest simultaneously the ardours of love and the torments of hell. Although Dante does not mention fires, Rossetti makes the flames blow diagonally in the wind that characterises Dante's Second Circle.

 

            Dante Gabriel Rossetti had drawn the lovers reading, possibly by Leigh Hunt's poem The Story of Rimini rather than Dante, as early as 1846. William Michael Rossetti records that a triptych was planned in November 1849 with the same scenes as in the watercolor but differently ordered: “In the middle, Paolo and Francesca kissing; on the left, Dante and Virgil in the second circle; on the right, the spirits blowing to and fro.” Drawings of the lovers kissing survive which probably date from this time. But it was only in the autumn of 1855 that Rossetti took the subject up again and completed it as this watercolor in one week. He got 35 guineas for it from Ruskin. A finished pencil drawing showing the lovers kissing in front of a halo-shaped window must have been made slightly earlier.

Paolo is in red and it can be seen that the picture in the book he is reading, which closes the circle and leads to the fateful kiss, shows Lancelot also dressed in red. A plucked red rose lies at the lovers' feet. Ruskin, who offered the watercolor to his protégé Ellen Heaton, who had herself commissioned an unspecified subject from the artist, was worried that the boldness of the scene might make it not quite a young lady's drawing: The common-pretty-timid-mistletoe bough kind of kiss was not what Dante meant. Rossetti has thoroughly understood the passage throughout.

Inscribed at the foot of the left frame: “quanti dolci pensier, quanto disio”; at the foot of the right frame: “menò costoro al doloroso passo!”; at the top of central frame: “O lasso!” (Dante, InfernoV.114-116 with Mandelbaum's translation below)

Quando rispuosi, cominciai: “Oh lasso,
quanti dolci pensier, quanto disio
menò costoro al doloroso passo!”

 

When I replied, my words began: “Alas,
how many gentle thoughts, how deep a longing,
had led them to the agonizing pass!”

 

 

Alternately titled: The last meeting of Launcelot and Guenevere 1855

Tennyson reading 'Maud'

         An early sketch made during a party at the London house of Robert and Elizabeth Barrett Browning on 27 Sept 1855. William and Dante were present as guests of the the then poet laureate Alfred Lord Tennyson.

The sketch was made mainly in brown ink, overlaid with some black.

This is believed to be Tennyson's first public reading of his collection of poems called Maud.

 

Date: 1855

Subject: The Virgin is bathing her feet in a small stream which reflects the image of the angel Gabriel who hovers between two trees to the right. The Holy Ghost floats above Mary's head.

Model: Elizabeth Siddal