Сегодня не одно а целых два стихотворения от inautius. То ли стихи хорошие, то ли я впечатлительный :-))))

искрящее третье...

Твое волшебство не дает мене шанса

Забыть, и не вспомнить, и выйти из транса,

Укрыться от чар твоей нежности линий…

И жар твоих губ, глаза неба синего…

Волос твоих волн легкий бриз вдохновения…

Коснется волной и подарит мгновения

Вселенной безмерность и Солнца объятия

Все мира светила готов я отдать…Её,

откровенные,

Нежные линии, мне стали всем миром

И всем изобилием счастливых минут, и часов, и столетий…

-Где время не чтут, и где вечное третье…

Меж нами с тобою искрится и плещет

И снится нам мир абсолютно без трещин,

Разлук, и печали, недугов, и боли…

Их попросту нет… и даже не стоит

Упоминать слов ненужных браваду

Мы в новой вселенной – ведь Ты, со мной, рядом…

А если исчезнешь…Об третью планету

Я буду разбит и замерзну без света

На этой забытой богом планете...

-Где, вдруг,  исчезало искрящее третье...

Очередное обалденное стихотворение ПЧ inautius, зачитанное вашим покорным слугой. Текст ниже.

Счастье...

Дыхание, твое, в любви неизменное…

Твое бытие – мое внутривенное…

Где каждый удар и пульсации ритмы

Тобой, для тебя, к тебе были прибиты…

И музыка  тела играет дуэтом

И такты твои - моим тактам ответы…

Сюжеты, что сложены, были, меж нами…

Увы, невозможно  озвучить словами…

Мы просто плескались, в волнах пульсаций,

Кружились, и нежились, в танце простраций

Мелодий исполненных нашим дуэтом

Слова  неважны, они под запретом,

Огни , в рой мелодий, звезд  будут излишни,

И шар весь земной, тот - что третий и лишний

Закрутит свои погоды припевы…

С тобою сплелись, мы ,в пульсациях венных,

Утратив способность услышать другое,

Твое, и мое, стало  просто одно и

МузЫкам  другим уже больше не внемлем

Два голоса, вместе, стали вдруг Первым

Сиянием звезд и Солнца затмения

Пульсируют, в нас , в бессловесное  пение…

Картин фантастичных, что нет в атмосфере,

Вдруг всполохом ярким, с тобой, лицезрели…

 

Очередное творение от ПЧ inautius в озвучке вашего покорного

Облака

 

На краю полосы пьесы вили финал,

Развивая сюжетов ответы приветов…

Он, как все, свою жизнь прожигал, проедал,

Лето цветом ударит опять пустоцвета…

Он не видел домов без дымов из трубы

Там где люди живут не в рассвет, а в закаты,

От сумы до тюрьмы

Грызут грызуны

Сладость горечь разлук и утраты возвраты…

Он не слышал мелодий разорванных душ

Они немо беспомощно  просто исчезли

На краю полосы агонии туш

Мы искали финал,

но не тот, не из тех, что так хотели…

И порою над крышей домов вьются чудные сны

Дымом сизым волхвы в синеву окунутся

Поплывут за края этой серой земли

И обратно уже никогда не вернутся…

 

 

Ещё одно прекрасное стихотворение от моего ПЧ inautius в моей озвучке

ссора

Рук тепло твоей нежности

Под кадык гонит тремоло

Всех мелодий погрешности

Растворились и замерла

Лунным бликом трилогия

Партитуры без партии

С наших душ  и из строк её

Нот расписанных скатерти

Вьюги тянут поземками

Их осколочки острые

Нас уколют  иголками

Голос комом стал ломким и

Под кадык впилось горечью

Одиночества полночи

В простынях наших скомканных…

Лунный блик распечатало

Небо принтером загодя

Мы с тобою распятые

Глядим в небо отвратное

Оборот вьюги песенок

Впрок повеситься весело

Эшафот гордость – лесенка

Как страшна все же месть её…

 

 

 

 

 

 

 

 

Несколько недель назад попал во вредоносную перепалку с одним из (наверное) известных поэтов на ЛиРу. Поэт практически заставил читателя прочесть его очередные новые стихи, которые, возможно, и были эмоциональными, но технически - весьма хромали. Честно говоря, я не думал, что автор мой ровесник ибо в стихах чувствовалась сыроватость начинающего. Что ж... если он считает это достойным материалом, то все мы ищем пути самоутверждения доступные и комфортные именно для нас самих... Но мысль не об этом.

Я сказал автору "Это хорошо, что ты пишешь, если тебе это помогает". Реплика была "Я не себе стараюсь помочь, а другим". Моих комментариев вы не найдёте, ибо я полагаю, что они были удалены автором. Я от него отписался, как и несколько других человек после этой перепалки... Но это не повод сейчас идти в дневник и гадить ему. Пожалуйста, давайте оставим этот разговор здесь.

Ребят, давайте не обманывать себя. Автор пишет для самого себя. Автор, если он настоящий автор -- это кипящий котёл идей и тараканов, а писательство (хорошее оно или плохое) - это путь самовыражения, эдакая возможность выплеснуть своё "накипевшее" в приемлемой форме. Я после написания чего-нибудь, что мне кажется красивым или интересным, испытываю удовлетворение, даже некую эйфорию, сравнимую только с хорошим сексом. Но, как и в сексе, очень важна реакция и сопереживания партнёра, каким и является читатель.

Как и секс, творчество можно использовать как инструмент для самоутверждения, но всё-таки, давайте сначала попытаемся разобраться в нас самих перед тем как навязывать свою помощь другим.

Из окна – сквозняк.
Тонкой холодной бритвой
он вырезает мне на спине
узоры завтрашней боли.

Я уже чувствую её,
как она пронзает меня завтра,
из нежелания оторваться от книги,
и я ложусь на спину,
подставляя сквозняку руку на растерзание,

и он гложет её с с прежним
хладнокровным восторгом,
я знаю и эту завтрашнюю боль...
Чёрт!

Куплю удлинитель – подвину камин к окну,
а то никакая плёнка не помогает
этому долбанному застеклённому
отверстию в моей берлоге.


4 Ноября 2009г, Питтсбург

Габаритные огни многоэтажек,
Поворотники звёзд мерцающих,
Разметка ночного города вдоль горизонта --
Кольцевая дорога вселенной,
А я в центре – регулировщик движения.
Кричу, машу дирижёрской палочкой,
Выписываю штрафы за нарушения,
Но мир продолжает вращаться
На самом деле не ведая,
Что он сотворён для меня.

4 Ноября 2009г Питтсбург

Лерочке.


* * *

В той стороне, куда садится солнце,
На острове, где пальмы и роса,
Темно и сыро в сумерках полночных
И на песке не отыскать следа.

Там нет пещер иль хижин Робинзонов,
Разрушенных останков бригантин,
Диковинок или монет червонных,
Хранимых средь разбойничих могил.

О чём же стих??? Среди зелёных кущей,
Сокрыто Богом от порочных глаз,
Есть озерцо, и силою гнетущей
Оно зовёт меня. И уж не раз

Туда летал, сидел на зыбком бреге,
Смотря на мертвенный глубинный свет,
Но, кроме небосвода и деревьев,
Там не был виден ни один объект.

И каждый раз, безмерно удивляясь
Игре иль знаку, что даёт вода,
Туда гляжу, никак не отражаясь:
В ней, как в тебе, всё есть, но нет меня.


17 Августа 1994, Квинс.

* * *



Я брёл по набрежной полночной,

Зашёл в заброшенный кабак

(Не чтобы сделать ночь короче,

А чтобы выпить натощак).



Я лицезрел сквозь грань стакана

Перемещения теней.

Кабак плясал, и в дури пьяной

Я стал вдруг замечать чертей



В толпе. Средь пьяных рож и задниц,

Где, непримечены людьми,

Сновали бесы, подавая

Бокалы с пивом и еды



Сто разновидностей, роняли

Свинину с курицей на пол,

Когда копыта расслабляли,

Неся тарелки. Тут нашёл



Поблёкшим взглядом дьяволицу,

Подсевшую за стол ко мне,

Менявшую, как звуки, лица.

Она болтала о весне,



К греху склоняла, и о страсти

Мне спела песню. Целовать

Хотелось ей срамные части

Моеи плоти. Мне ж плевать



На всяки дьявольски причуды,

Я сонно ей рыгнул в лицо

С желанием уйти отсюда

И в Море выбросить Кольцо.

16-26 Февраля 1993,

Владу и Свете.

* * *

В московском окне расцветало,

В московской квартире звенел телефон,

Сквозь холод, сорвав одеяло,

Москвичка бежала на звон босиком.



Нью-Йоркский москвич ждал минуты,

Чтоб номер московский с волненьем набрать,

Чтоб вместо будильника утром

Московскую девушку звоном поднять.



Чтоб губы хмельные шептали

В далёком Нью-Йорке и в дальней Москве

Слова о Любви, что отдали

На растерзанье безвестной судьбе.



Вновь оба признаются в чустве,

Хранимом, как в доме холодном очаг,

Пред тем, как повесить их трубки

На русский и на Нью-Йоркский рычаг...



В московском окне расцветало,

В московской квартире звенел телефон,

Сквозь холод, сорвав одеяло,

Москвичка бежала на звон босиком...



17 Марта 1993.

* * *



Напишу про Шарик Синенький,

Что надул я по пьяни трёхдневной.

В нём смешался дух жизни Америки,

Вонь окурков и пе’регар. Нервно



Завязал я верёвку на горлышке

И наклеил купюр на сто долларов.

Отпустил я его, и, как пёрышко,

Возлетел Шар Воздушный над Городом.



Понесло его вверх, и на небушке

Поиграли с ним тучи косматые,

Был замечен он инотарелками

И заклёван был птицей лохматою.



Через Тихую Лужу пере`брался

И по го`рам Альпийским проехался,

Покружил над Дворцом в ярком пламени

И с широтами Гринвича встретился.



Был отстрелен он русскими пушками

На границе Советской Империи,

Был рассмотрен старательно чукчами

(Подозрительну тру’бу ‘мели ‘ни).



И, в конец, на метро Полежаевском

Приголублен был ручками смуглыми,

Разметавшими деньги по клавишам

И обнявшими Шар до безумия.



2 Января 1993.

* * *



Заморочил голову моросящий дождь,

Перекрасил в мраморный белый цвет берёз.



Плод каштана, крякнувши отпустил дитя

И отправил в плаванье по тропе ручья.



Тот смеялся, махонький, и бы сам не свой

От нескромной гордости: он ведь, не другой



Принесёт в даль-дальнюю в животе своём

Радость древа стройного... Видел он как днём:



Кожицу проклюнувший молодой побег,

Ствол и ветви шумные, и весенний цвет,

Зрелость лета, осени желтолистный всхлип,..

Но к беде проехался местный грузовик...



Не успев опомниться, и не закричав,

Хрустнув, жидкой кашицей стал шальной каштан...



Моросили слёзками волосы дождя,

Превратив в каштановый серый цвет ручья...



2-3 Декабря 1992.

* * *



Я сегодня писал в метро

О цветах винограда на поле вишнёвом,

Но пришлось выбирать одно:

Глазение в окна соседних вагонов.



И, что бы вы думали, прямо

Напротив меня чудак восседал,

Затылок чесал упрямо,

Уткнувшись в блокнот, что-то резво писал.



Наверное, о Нью-Йоркских

Увядших, сухих виноградных цветах

На вишнёвом асфальте жёстком,

Но с другим языком и пером в руках...



23 Ноября 1992,

Бруклин

ничего конкретного

кто-то ямы копает чудесно
кто-то классно играет в кларнет
кто-то сеет добро повсеместно
кто-то делает смачно минет

у кого-то кулак как кувалда
у кого-то в длину 35
у кого-то прыжок леопарда
у кого-то попутчица блядь

с кем-то можно в разведку не глядя
с кем-то в койке пропасть на два дня
с кем-то врать притворяться не надо
с кем-то что ни скажи - всё фигня

от кого-то уходят все жены
от кого-то страна ждет побед
от кого-то повеситься можно
от кого-то вестей долго нет

под кого-то подстроиться сложно
под кого-то не выбить кредит
под кого-то копает контора
под кого-то щас модно косить

за кого-то выходят актрисы
за кого-то за сценой поют
за кого-то противно и стыдно
за кого-то тебе морду бьют...

кто-то! с кем-то! кому-то! кого-то!
- Не конкретно, Вы скажете, как-то!
Только не до подробностей что-то
Я и так не достаточно краток…

ОДИН-В-ОТЧЕСТВЕ

(одиночество)



Усталость быть кем-то ещё не собой...

Угощение сладким покоем украденным у расстояния...

Махание бумажными крыльями, ожидание искры

оставшейся от померкнувшей свечки...

Слой пыли внутри почтового ящика и немой телефон...

Бестолковость Горящего Круга с ума на столько

сошедшего, чтоб дарить на все стороны Жизнь...

Постылость раздора меж ночью и днём осто-

чертение от снобизма тетрадных линеек

“Прощанье славянки” железнодорожных вокзалов

Гроб выносимый из Дома и поседевший Отец

Пустая квартира где Мама в прокуренной кухне

в тоске по ночному звонку...

Ощущение, что кое-что было но где?.. и когда?..

...Жизнь? Фекалий романтики?..

...Вещие сны? Фантазии? Слёзы?..

Фигура сидящая за фортепиано -- что-то из памяти...

Снег... поцелуи... измены... хождение среди серебряных сосен...

Усталость... Покой... Расстояние... Крылья... Надежда...



14-20 Декабря 1992.

“...Позвони мне, позвони! Позвони мне, ради Бога!...”

(Советская эстрада)



* * *

Звонарь звонил на колокольне.

Плывя по скользкой мостовой,

Неслись по улицам окольным

Вибрации бронзы’ литой..



И перед тем, как крикнуть “трогай”,

Я слепо поглядел во тьму,

Ища источник благозвоний.

Пошёл бы с радостью к нему...



Взбираясь по крутым ступеням,

Я б с жаждою смотрел наверх.

И там бы замелькали тени

Колоколов. Но вот померк



Фантазий взор. Извозщик пьяный

Под долгожданное “пошёл!”

Двуколку двинул, напевая

“Семь-сорок” под вечерний звон...





23 Декабря 1992.

* * *

Я сосчитаю прошлогодний снег,

Снег на вершинах гор в державе дальней,

Где я оставил искренность и смех,

Влюбившись утром в Телеграф Центральный.



Я сосчитаю боль в сердцах чужих,

Боль от глубоких ран на апельсине,

Где сок как слёзы на щеках твоих

Бесстыдно смоёт весь остаток грима.



Я сосчитаю тот осенний дождь,

Дождь, промочивший переплёт тетради.

Размыты строки, лишь не знаю: слёз

Или грозы вина в небеспоряди...



Я сосчитаю длинные часы,

Часы, что я провёл в чужой постели,

Чтоб сумму эту вычесть из Мечты

О лысине и девке на панели.




13-14 Февраля 1993, Бруклин.

ПРАЗДНЫЕ ВОПРОСЫ



Я спросил у Солнца: “Где Твоё Тепло?”

--”Вот оно, повсюду, погляди в окно!

На снегу, в ледышках, в белках на грязи,

В их ловящих кошках... Только погляди!!!”



Я спросил у Бога: “Где же жизни суть?”

--(Бог развёл руками) ”Мил, не обессуть:

Раскрой ясны очи, осмотрись вокруг.

Может и найдёшь тех, кто возьмёт в приют...”



Я спросил у Стража: ”Где Твои Врата?

Что ж я, слеп, коль вижу, что стена пуста?”

Страж молчал, лишь стрелы вынул с колчана’

И, в меня воткнув их, выдернул глаза.



И тогда Увидел я Златы Врата,

И Хрустальный Замок, и Твои Слова,

И Обличье Милой, и Всесильный Свет,

И Сердца Любимых, и Автопортрет.



21 Марта 1993.

Бруклин