Дочернее

Где те подушки, в которых высохли все мои детские слёзы?
Выплакана обида — до последней капли.
Я давно уже не срываю бороды с Дедов Морозов,
надеясь, что это ты, папа…
Знаешь, сегодня такая дрянная погода,
такое тоскливое серое небо…
Я не тебя проклинаю, а годы,
в которых тебя у меня не было.
Осень кончается. Но не зима ещё.
Девочка с папой шлёпают по лужам…
Ты даже не представляешь,
как ты всегда был мне нужен.
С мамой не сладилась жизнь? Ну, ладно…
Всё понимаю. Сама уже взрослая.
Ты виноват… Она виновата…
Меня-то за что ты бросил?
Ты ушёл — и кончилось моё детство.
Всё кажется — я бы могла тебя остановить…
Ты стал пустотой. Стал сквозящею дыркою в сердце!
А нужен-то — только маленький лоскуток твоей любви!
Я до сих пор вымаливаю тебя у Бога,
хотя давно от тебя ничего не надо.
Только приди — нищий, больной, убогий…
Буду рада.
Несбыточное — «побыть с папою» —
словно болячку — «не заживай!» — расковыриваю…
Папочка! Я так давно не плакала!
Уткнулась бы в грудь, и всю бы себя в тебя выревела.
…Мир за окном стал размытым и ненастоящим,
девочку с папой стирает, как ластиком, дождь…
Жду тебя, жду тебя, жду…
но, немножечко страшно:
Как оно будет, когда ты и вправду — придёшь?

Н. Колычев
Художник Robert Coombs