Филофоб (Moja_Polska) все записи автора

Поклонники нордически стойкого штандартенфюрера Штирлица, Героя Советского Союза и анекдотов, кончено же, помнят один из его самых славных подвигов: изложенную в романе "Пароль не нужен" лихую историю про то, как Штирлиц отыскал под Краковом упавший в болото "Фау" и с помощью героических польских коммунистов-подпольщиков ухитрился переправить его к своим на присланном из Москвы самолете. Увы, волею своего создателя Юлиана Семенова Штирлиц поневоле оказался в роли воришки, присвоившего чужую славу. Упавший в болото невзорвавшийся снаряд "Фау" существовал на самом деле, и партизанам удалось вывезти его в тыл на присланном с "большой земли" самолете. Вот только самолет был не советский, а подпольщики - вовсе не коммунистами, к Москве они относились не лучше, чем к Берлину... 

Дело в том, что в Польше, помимо ориентировавшихся на Москву и польскую компартию Армии Людовой и Батальонов Хлопских, с осени 1939-го года действовала еще одна подпольно-партизанская организация - Армия Крайова, несравненно более сильная и многочисленная, подчинявшаяся законному польскому правительству, находившемуся в эмиграции в Лондоне и не питавшая ни малейших симпатий к марксизму. Легко понять, что по этой именно причине АК угодила в немилость к Кремлю и сразу же после вступления в Польшу советских войск подверглась массовым репрессиям. Наиболее характерный пример искажения истины - известный роман В. Богомолова "В августе сорок четвертого", где автор окрестил бандгруппами пять лет сражавшиеся с нацистами партизанские отряды АК и с нескрываемым смаком описывал предпринятые против них боевые действия. Если в Польше память об АК никогда не выкорчевывалась начисто, в СССР до последних его дней о "лондонских" подпольщиках положено было упоминать вскользь, с непременным раскрытием их "реакционной" антисоветской сущности. А потому о многих славных свершениях АК у нас и не слыхивали - например, о сложной операции, в результате которой был уничтожен польскими патриотами Франц Кучера, командир войск СС и полиции в оккупированной Польше.

И Юлиан Семенов, не опасаясь опровержений, мог с величайшей легкостью приписать Штирлицу и "красным" полякам захват "Фау". В действительности эта заслуга как раз и принадлежала подпольным группам АК... 

Dalej

Cayetana_de_Alba (Moja_Polska) все записи автора На второй день моего визита в Польшу я оказалась в еще более красивом месте - в Giżycko (Гижицко), мазурской Мекке яхтсменов. На Мазурах и Сувальщине, говорят, более 4 тысяч озер. Наиболее крупные из них соединены искусственными каналами, и здесь проходят парусные регаты. Но смотрим лучше фотки корабликов, небо и свет были просто потрясающими, может, мне удалось поймать.

Dalej

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора

То ощущение аристократического внутреннего строя (вещь достаточно субъективная и условная), которое оставляют поэзия Арсения Тарковского и кинематограф его сына Андрея, не есть всего лишь иллюзия или следствие некоторого наработанного в великих индивидуальных усилиях чисто "духовного аристократизма". Нет, здесь редчайший случай, когда аристократизм прошел сквозным ветром сквозь толщу времен, сквозь все рогатки "времени швондеров" в качестве вполне земной и генетической закваски, той "соли земли", что передается с кровью, с родовым бессознательным, с глубинной метапамятью, с родовой пассионарностью, если хотите, с историческими снами.

Но начнем с удивительной истории, действительно похожей на сон, приключившейся с отцом Арсения Александровича- Александром Карловичем в Елизаветграде, в 1920 году.  В этом селе было много ссыльных польских революционеров. Там был в ссылке Михаил Войнич, будущий муж автора «Овода». Были там и братья Пилсудские—Бронислав, по делу Александра Ульянова, и Иосиф. Но вернемся на Украину времен советско-полькой войны. Итак, в 1920 году конники Буденного с боем взяли Елизаветград, а вслед за тем Александра Карловича вызвали в особый отдел Первой конной армии. Дело заключалось в том, что среди писем, которые перлюстрировали особисты на местной почте, обнаружилось послание из Польши, адресованное Тарковскому. Отправителем был не кто иной, как польский лидер Юзеф Пилсудский! Когда-то он отбывал ссылку в одном селении вместе с Александром Карловичем и теперь вспомнил о своем ссыльном товарище. Пилсудский писал примерно следующее: «Дорогой Саша! Я неплохо устроился, я – Первый Маршал Польши. Приезжай, привози семью, коли женат. Целую тебя. Твой Юзеф».

Пикассо.Поцелуй.

В ноябре 1918 года Регентский совет Польши передал Пилсудскому высшую военную и гражданскую власть в стране, а с февраля 1919 года Польша повела военные действия против Советской России. Получение письма от главы враждебного государства могло стоить Александру Карловичу жизни. Его спасло другое письмо – от Ленина. Полученное чуть раньше, оно содержало просьбу написать воспоминания о «Народной воле». Письмо «вождя мировой революции» уберегло Александра Карловича от ареста и дальнейших репрессий.

История порой совершает поразительные кульбиты! Вот вам сюжет для небольшого романа. Жили-были братья Ульяновы – Александр (старший) и Владимир (младший). Жили-были братья Пилсудские – Бронислав (старший) и Юзеф (младший). В 1887 году Александра Ульянова и Бронислава Пилсудского судили за участие в подготовке покушения на императора Александра III и приговорили к смертной казни. Ульянова повесили, а Брониславу смертную казнь заменили 15 годами каторги.

Bronisław Piotr Piłsudski. Бронислав Осипович Пилсудский.

Младшего же брата Бронислава – Юзефа, несмотря на отсутствие доказательств его вины, «на всякий случай» сослали на пять лет в Туруханский край. Там же,в Восточной Сибири, в селе Тунка отбывал ссылку и отец Арсения Александровича, народоволец. В ссылке в Иркутской губернии в одном доме с Александром жили Юзеф Пилсудский и будущий муж автора «Овода» Михаил Войнич. Прошло много лет. Младший брат Александра Ульянова стал лидером России. Младший брат Бронислава Пилсудского стал лидером Польши.

Józef Mehoffer.Portret Marszałka Józefa Piłsudskiego

И вот братья людей, осужденных по одному и тому же делу, повели свои страны войной друг на друга. Письмо одного из них едва не погубило Александра Карловича Тарковского, письмо другого – спасло. А вы говорите, что чудес не бывает!

А теперь о польских корнях рода Тарковских.

Dalej

Cayetana_de_Alba (Moja_Polska) все записи автора Я на Мазурах. В агротуристическом хозяйстве.
Здесь многие крестьянские семьи живут агротуризмом: люди из городов приезжают отдыхать от суеты на озера в крестьянские дома - купаются, едят свойскую еду, дышат воздухом деревни. Отдыхают.
Вот в этом симпатичном домике я живу. Хозяйка - украинка по происхождению, ее зовут Зенона и она так стряпает, что мы вчера с Милкой чуть языки не проглотили от ее драников со сметаной и грибным соусом.

Dalej

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора

 

Stanisław Grochowiak (24.01.1934, Лешно, Польша - 02.09.1976, Повонзки, Польша), 42 года

Жил в Лешно, Вроцлаве, в 1955 переехал в Варшаву. Работал в католическом издательстве „PAX“, в редакциях газет и журналов, в том числе был главным редактором ведущей газеты литературной молодежи Современность („Współczesność“). Дебютировал как поэт. Работал также как прозаик и драматург, несколько его пьес были экранизированы. Издал представительную двухтомную антологию польской поэзии (1973). 

Умер после тяжелой болезни, усугубленной застарелым алкоголизмом. Похоронен на воинском кладбище Повонзки. 

Первая публикация стихов в периодике — в 1951, первая книга стихов Рыцарская баллада — в 1956. В следующих сборниках (Менуэт с кочергой, 1958; Раздевание ко сну, 1959) развивал эстетику безобразного, став в польской поэзии основоположником турпизма, как его назвал поэт Юлиан Пшибось (лат. turpis — безобразный, отвратительный; к турпистам Пшибось относил также Ружевича и Бялошевского). Символическими ориентирами и героями стихов Гроховяка выступали Рабле, Брейгель, Вийон, Санчо Панса. Событием в литературе стала публикация его антивоенной поэмы Totentanz in Polen (1969). Впоследствии пришёл к более взвешенной манере, близкой к польскому барокко, но и в нём особенно ценил неправильные стихи ксендза Баки.

 

К ВАМ, ПАНИ

Горький чай люблю я, пани,

Из твоих прохладных кубков,

И твою седую крысу

Видеть возле ног привык,

 

С кочергой веду беседы,

И с карбидной лампой ссорюсь:

Непристойна эта дама,

Ни к селу в твоем дворце.

 

Ах, и все-таки прекрасны

Пыль, созвездья паутины,

Пыточная тьма подвала,

Где грудинка на крюке...

 

Нравится мне дом твой, пани,

Потускневший, феодальный,

Твоего ребра служитель

И вассал твоих волос.

 (Перевод с польского Булата Окуджавы)

 

 

Из дерева выточена грудь королевы

 

Руки королевы намазаны жиром

Уши королевы заткнуты ватой

У нее - вставная челюсть из гипса

Из дерева выточена грудь королевы

 

А у меня язык от вина жаркий

И горячая слюна во рту пенится

Но из дерева выточена грудь королевы

 

В доме королевы вянут желтые свечи

В постели королевы стынет старая грелка

Зеркала королевы затянуты брезентом

И шприц ржавеет в стакане королевы

 

А у меня живот молодой упругий

Зубы настроены как инструменты

Но из дерева выточена грудь королевы

 

Опадают листья волос королевы

Паутина из глаз королевы виснет

С тихим вздохом лопается сердце королевы

И дыхание на стекле оконном желтеет

 

А у меня голубь в этой корзине

И шаров золотых целая связка

Но листья волос королевы опадают

(перевод Булата Окуджавы)

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора

Очень красивая книга польских народных сказок в английском переводе. Издание 1920-го года. Те же, кто не в ладах с английским, могут просто любоваться замечательными иллюстрациями Сесиль Уолтон(1891 - 1956), великолепного книжного иллюстратора.

Эта книга книга Антония Юзефа Глинского (1817—1866), названная им «Польский сказочник» (1853), выдержавшая много изданий.  Эти сказки, отражающие жизнь народа, включают в себя не только польский, но и белорусский и литовский фольклор, даже сказки русских писателей (вы с удивлением обнаружите "Царевну-лягушку"), обработанные для польских детей.

  

 

Очень нежные и теплые иллюстрации. Как,например, эта:

Читаем и любуемся. Требуется медленное и вдумчивое разглядывание картинок. Ей-богу, не пожалеете!

И благодарим Сесиль Уолтон. Вот она:

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора

Отец и сын

Но мы перенесемся в еще более глубокое прошлое - декабрь 1909 года. Чтобы рассказать о самых трагических днях в жизни поэта.  Место действия - Варшава.

 Поэт приехал к больному отцу, Александру Львовичу, служившему профессором права в Императорском Варшавском университете. Как известно, родители поэта разошлись накануне рождения А.А, мать сбежала из-за постоянных побоев и деспотизма мужа в Петербург, а отец остался в Варшаве.  Позже эти события стали канвой поэмы "Возмездие".

«Тема отца» — главная тема «Возмездия». Судьба мятежного Байрона, превратившегося в жалкого Гарпагона, — судьба русского романтика. Она привлекла поэта не только своей психологической глубиной: в отце он с ужасом увидел самого себя; отец ставил перед ним вопрос о собственном существовании. В 1910–1911 году Блок искренне думал, что «над могилой отца заканчивается развитие и жизненный путь сына»; что он — второе звено рода — будет «без следа поглощен мировой средой». Ему казалось, что творчество его иссякло и жизнь кончена. В «теме отца» он угадал свою личную тему: музыка, зазвучавшая в жизни одного, с новой силой прогремела в судьбе другого: романтик-отец своим падением предсказывал гибель романтику-сыну. Тема «Возмездия» есть трагедия романтизма. Блок был последним русским романтиком

Как же поэт провел эти страшные дни в Варшаве? Проследим это и по поэме "Возмездие"

Dalej

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора

Вислава Шимборска

Из воспоминаний

Сидели мы, болтали,
внезапно умолкли.
На веранду вышла девушка,
ну до чего красивая,
слишком красивая
для нашего безмятежного тут житья.

Барбара в панике глянула на мужа.
Кристина положила ладонь
на руку Збышека.
А я подумала: позвоню тебе,
пока – скажу – не приезжай,
на ближайшие дни обещали дождь.

И только Агнешка, вдова,
улыбнулась красивой.

 Gawędzilismy sobie,
zamilkliśmy nagle.
Na taras weszła dziewczyna,
ach , jak piękna,
zanadto piękna
jak na nasz spokojny tutaj pobyt.

Basia zerknęła w popłochu na męża.
Krystyna odruchowo położyła dłoń
na dłoni Zbyszka.
Ja pomyślałam : zadzwonię do ciebie,
jeszcze na razie - powiem - nie przyjeżdżaj,
zapowiadają właśnie kilkudniowe deszcze.

Tylko Agnieszka, wdowa,
powitała piękną uśmiechem.

З УСПАМІНАЎ

Мы сядзелі, размаўлялі –
і раптам замоўклі.
На тэрасу выйшла дзяўчына,
такая прыгожая,
занадта прыгожая
для нашага спакойнага жыцьця тут.

Бася ў паніцы зірнула на мужа.
Крыстына сама не заўважыла,
як паклала далонь на рукі Збышку.
А я падумала: пазваню табе,
скажу, каб не прыяжджаў пару дзён,
бо абяцаюць дажджы.

І толькі Агнешка, удава,
шчыра ўсьміхнулася прыгажуні.

 

 

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора

Так вот, режиссеру потрясающего фильма "Эпитафия Барбаре Радзивилл" Янушу Маевскому сегодня 80! Кстати, месяц назад был юбилей и у иполнительницы роли Барбары - божественной Анны Дымны - ей стукнуло 60!  

 

Януш Маевский (Janusz Majewski) - польский кинорежиссер, сценарист, преподаватель.
Родился 5 августа 1931 года во Львове.
В 1955 году окончил факультет архитектуры Политехнического института (Краков), в 1961 - режиссерский факультет Государственной высшей школы кинематографии и театрального искусства (Лодзь).
В период 1983-90 он был президентом Центральной Ассоциации польских кинематографистов, с 2006 года - Почетный Президент Ассоциации.
В 1987-91 был членом Комитета по кинематографии.
В 1970-91 годах преподавал в Государственном Университете (Киношкола) в Лодзи, а также - в Соединенных Штатах.
В 2001 году награжден Орденом Офицерского Креста Польши.

Dalej

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора

 

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора

Нобелевский лауреат по литературе Исаак Башевис Зингер умер в начале девяностых, а его книги стали уже классикой. Открывая "Люблинского штукаря", понимаешь, что имеешь дело с литературой добротной, как сукно гоголевской шинели. Эта повесть тянет на небольшой роман - настолько плотно в ней спрессованы взлеты и падения одной человеческой жизни. Человек у Зингера не равен самому себе, он многолик, как Протей, и вместителен, как библейские мехи для вина. В его жизни перемешаны грех и добродетель, божественные знамения и наущения дьявола. Таков Яша Мазур, "известный везде и повсюду как Люблинский Штукарь". Действие происходит в конце XIX века.Герой романа Яша Мазур – штукарь – гениальный фокусник, акробат, чревовещатель, дрессировщик, музыкант. Слава о нем идет по всей Польше. Но не трюками едиными жив артист, не чужды ему и человеческие страсти – от высоких до самых низких... Используя свой дар, он пытается похитить крупную сумму, чтобы разрешить житейские проблемы.Из-за своей страстной любви к католичке Эмилии он едва не становится вором и убийцей, а затем становится виновником самоубийства влюбленной в него девушки. В ужасе Яша отказывается от всех соблазнов мира… и в конце концов находит путь к спасению.Совсем иной.

Яша слывет в местечке человеком ученым. Ему прекрасно известно, что "каждая звезда больше Земли и до нее миллионы миль, а если выкопать яму глубиной в тыщи верст, можно докопаться до Америки". Для окружающих он - человек-загадка. Он открывает любые, самые хитрые замки, ходит по канату, делает сальто на проволоке, занимается карточными фокусами, глотает шпаги, разъезжает в повозке, как цыган, и по всей Польше заводит себе любовниц. А еще - думает "о летательных аппаратах, новых интрижках и похождениях или - ни с того ни с сего - о путешествиях, сокровищах, открытиях, гаремахЙ". Но один по-настоящему неправедный поступок переворачивает всю его жизнь. Яше свойственны те же сомнения, что героям Достоевского, Андреева или Зюскинда. "Облачиться в талес-котн, наворачивать тфилн и молиться трижды в день? Но откуда известно, что истина в "Шулхан Арухе"? Вдруг она у христиан, мусульман или у какой-нибудь еще веры? Там тоже есть древние книги, пророки, легенды о чудесах и знамениях...".

"Люблинский штукарь" чем-то напоминает прозу Достоевского. Однако если персонажи Федора Михайловича спускаются в преисподнюю медленными и тяжелыми шагами, Зингер, напротив, заставляет своего героя скатиться туда кубарем, как с ледяной горы, а затем безнадежными рывками вытаскивать душу обратно, на манер Мюнхгаузена, вызволяющего свое тело из трясины. А в остальном - та же диалектика греха и добродетели, только замешенная не на православии, а на хасидской мистике. Хасидизм - не основное течение в иудаизме, но Зингер лишний раз доказывает, что без него нельзя понять целиком иудейскую традицию, как нельзя без знания апокрифических Евангелий понять смысл фресок Джотто.

Зингер возрождает быт и нравы канувшего в исторические тартарары варшавского "местечка". Его жители готовят лепешки с маслом и творогом, блины с вишней и творогом, морковный и сливовый цимес. Они уверены, что каждый, чья фамилия появляется в варшавских газетах, небожитель, даже если он всего лишь попал под омнибус. Местечковость - понятие, обретающее в эпоху культурной глобализации особый смысл. Всякая культура - местечковая, другой она не может и не должна быть. Раввины и хасиды, евреи и поляки, Польша и Европа, Европа и Америка - эта бесконечная лестница шаг за шагом вырастает до размеров мироздания. Но пройти по ней обратный путь никому не дано.

Виктор Канавин

 

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора Dalej

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора Dalej

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора

На подступах к Барбаре Р.

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора

"Я родился еще до разгрома Франции, до ее капитуляции. Она тогда была великой державой. Моя мать из Польши, из Кракова. Она очень любила русскую литературу и ощущала сильную связь с Россией. Она говорила по-русски, часто перечитывала по вечерам Пушкина. Она знала, конечно, и польскую литературу. У нас была прекрасная библиотека. Когда я был ребенком, моя мать много рассказывала мне о Польше. Я был воспитан в презрении, даже в ненависти к деньгам. Мой отец был врачом. Я получил католическое образование." (из интерью П. Гийота Марусе Климовой)

"Гомосексуалистов в культуре поддерживают гомосексуалисты, диссидентов - политики, женщин - феминистки, инвалидов - общества благотворительности, и т.д., до бесконечности, хуже всего теперь, видимо, обычным гениям мужского пола - им лучше даже не высовываться"
[Маруся Климова, писатель и переводчик]
Ладно, беру в руки новенькую кроваво-красную книжицу с лицом в латексной маске и кровавыми же пятнами по всей площади обложки. Ничего, нас таким не испугаешь, подумаешь, кровь, главное ведь что? Текст, - говорю я и открываю книгу.

«Гийота написал книгу на ошеломляюще новом языке. Я никогда не читал ничего подобного. Никто еще так не говорил, как он говорит в этом романе»
[Мишель Фуко, фр. философ, мыслитель и писатель]

- Так, - говорю я. - Как же здорово - говорю. Ошеломляюще новый язык, просто замечательно. Как я это люблю. Эксперименты с языком, с формой. Как же мне повезло, что я наткнулся на этого Пьера. То бишь Гийоту.
На всякий случай с опаской начинаю читать предисловие. Автор предисловия, Ролан Барт, известный лит. критик и семиотик (как у нас Ю. Лотман, например) пишет:

«Публикация этого текста крайне важна, ибо какие бы критические и теоретические споры он не порождал, сам этот текст никогда не перестанет очаровывать...»

Один из самых ярких и спорных писателей современной Франции рассказывает МАРИИ СМИРНОВОЙ о детстве, своих польских корнях, католицизме, родителях, о племяннице генерала Де Голля и об одиночестве

А вот и образчик творчества Гийота. 

WARNING! AHTUNG!
Насилие и гомосексуализм under the cut!

Dalej

Cayetana_de_Alba (Moja_Polska) все записи автора Калачики с джемом

Это миниатюрное польское печенье можно приготовить с любым фруктовым или ягодным джемом...

Ингредиенты:

размягченное сливочное масло - 100 г
сливочный сыр - 100 г
мука - 11/4 стакана
фруктовый джем - 60 г
сахарная пудра - 1/4 стакана

Приготовление:

В миксере перемешать сливочное масло и сыр до пышной массы. Постепенно всыпать муку, взбивая после каждого добавления.

Полученное тесто раскатать в пласт толщиной около 0,3 см. Круглыми формочками вырезать печенье. В центр каждого положить по 1/4 ч. л. джема. Свернуть печенье с двух сторон к центру, слегка перекрывая края.

Распределить калачики на смазанном маслом противне. Выпекать при температуре 190 градусов в течение 15 минут. Вынуть, остудить и посыпать сахарной пудрой.

Cayetana_de_Alba (Moja_Polska) все записи автора
Традиционно Польшу считают жертвой гитлеровской Германии, даже называют её «первой жертвой» рейха. В настоящее время вообще создаётся миф о том, что Польша и польский народ были жертвами аж двух тиранических режимов – Германии и СССР. Тот факт, что Варшава была в определённый исторически промежуток времени чуть ли не главным союзником Гитлера в его агрессии против соседних стран, стараются не вспоминать. Как и тот факт, что Польша стала жертвой Германии во многом по причине глупости, упрямства своей военно-политической элиты, будь та умнее, вполне возможно, что польская армия, как румынская или венгерская, участвовала бы в «крестовом походе» против СССР объединенной Европы.

Польская элита, после восстановления государственности в 1918 году, не скрывала своих планов воссоздания «Великой Польши» от моря до моря – от Балтийского до Чёрного, т. е. восстановление границ средневековой Речи Посполитой. В неё должны были войти: вся Литва, Белоруссия, Латвия по границе Западной Двины, Украина до Днепра, т. е. основная экспансия была направлена на восток. Но и западные соседи «должны» были отдать Польше ряд областей, территориальные претензии Варшава предъявляла Чехословакии, Германии. Понятно, что экспансию было выгодно развивать на восток, ситуация этому способствовала. Так, в октябре 1920 года польский генерал Желиговский провел операцию по захвату Вильнюса (который тут же переименовали в Вильно) и прилегающей к нему области – всего поляки захватили около трети территории Литовской Республики. В этот же период Варшава, в ходе советско-польской войны, получила области Западной Украины и Западной Белоруссии, хотя рассчитывали на более значительные территориальные приобретения.

Литовцы в тот период повозмущались, но сил освободить область Вильно не было. Верховный совет Антанты действия поляков осудил, но этим и ограничился, были проблемы и поважнее, чем разборки «молодых демократий». Литва юридически не признала этот захват.

К вопросу юридического оформления захвата этой территории Варшава решила вернуться в очень интересный момент: 28 февраля 1938 года Гитлер проинформировал Варшаву о желании произвести аншлюс (воссоединение) с Австрией. Через несколько дней Берлин потребовал от австрийского премьера Шушнига отменить государственный плебисцит по вопросу независимости Австрии и ухода в отставку. Уже в ночь с 11 на 12 марта 1938 года вермахт вступил на территорию Австрии. В это же время на польско-литовской границе был обнаружен убитый польский солдат. 13-го марта Варшава обвинила в этом убийстве литовскую сторону, а в польской прессе была развёрнута кампания с требованием начать войну с Литвой, чтобы захватить Каунас (тогдашнюю литовскую столицу). Варшава нашла полное понимание у Берлина: в ответ на признание аншлюса Австрии Гитлер был готов признать захват Польшей всей Литвы, кроме города Мемеля и области вокруг него. Гитлер считал, что этот город должен войти в рейх.

В ночь с 16 на 17 марта 1938 года Варшава предъявила Литве ультиматум, где требовала восстановить дипломатические отношения между странами. Восстановление дипотношений автоматически приводило к признанию существующей де-факто линии границы двух стран. Литве предлагалось отказаться от Вильно и Виленской области. Литовское правительство должно было принять этот ультиматум в течение 48 часов, полномочия дипломатов должны были быть подтверждены до 31 марта. В случае отказа Польша угрожала применить силу.

СССР предложил литовскому правительству «уступить насилию», но при этом Москва сообщила Варшаве, что СССР заинтересован в сохранении независимости Литвы. В случае же войны Советский Союз без предупреждения расторгнет польско-советский пакт о ненападении и в случае войны Польши против Литвы оставляет за собой право на свободу действий. В итоге Варшава смягчила свою позицию, СССР своим активным вмешательством фактически спас Литву от польской оккупации.

В дальнейшем Германия и Польша продолжили плодотворное сотрудничество: Варшава поддержала аннексию немцами Мемельской области; затем Польша поучаствовала в расчленении Чехословакии.

Литва же должна помнить, что только Москва спасла литовский народ от польской оккупации, а после победы в Великой Отечественной войне вернула в состав Литвы и Вильно, и Мемель с областями. Причём Вильно передали ещё в 1939 году по договору о взаимопомощи между СССР и Литвой, хотя могли этого и не делать, по праву победителя. Литовский народ должен был бы выразить благодарность лично товарищу Сталину и советскому народу вообще…

Источники:
История дипломатии. Т. 3, 4.
Сиполс В. Я. Тайны дипломатические. Канун Великой Отечественной войны. 1939-1941. М., 1997.

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора

 Сигизмунд Август и Барбара Радзивилл. Современники называли их роман «любовью века»

На третьем видео Epitaphium dla Barbary Radziwiłł - потрясающе трагические и в то же время светлые сцены приготовления тела Барбары Радзивилл к погребению. Такое и так в мире никто еще не снимал. Михалковы и пр. Голливуды  нервно курят в сторонке.

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора

Легендарного Леонида Утёсова не без оснований считают одним из прародителей не только российского джаза, но и ещё одного самобытного явления в отечественной музыке – беспардонного плагиата у заграничных авторов. Широко известна скандальная история со знаменитой песней «У самовара я и моя Маша», записанной Утёсовым в 1934 году. На самой первой пластинке её автором значился сам Леонид Осипович. В дальнейшем авторство либо вообще не указывалось, либо указывалось следующим странным образом: «Обработка Леонида Дидерихса, слова Василия Лебедева-Кумача». Лишь в 1979 году выяснилось, что эту песню – и музыку, и текст – сочинила польская композиторша русского происхождения Фаина Квятковская (публиковалась под именем Фанни Гордон), и прежде, чем снискать популярность в нашей стране, «У самовара я и моя Маша» уже была шлягером в Польше и других европейских странах. Dalej

Филофоб (Moja_Polska) все записи автора
Dalej