Фашизм и национализм:

опасная риторика

Этнолог и антрополог Виктор Шнирельман редко читает лекции. В основном пишет книги. На его лекцию о национализме в Еврейский музей я пришла, чтобы разобраться в том, почему современный мир продолжают сотрясать национальные конфликты. Послушав лекцию, поняла, что разбираться надо в первую очередь в терминологии.

>>>

Обожания литературы пост. Всем пледов, чая и уютных книжек.

Любите ли вы читать так же, как любим мы? Наверное, да — именно поэтому вы все еще с нами. Ведь чтение — это самый простой способ стимулировать воображение и открывать новые миры.

Мы решили признаться в любви к литературе и рассказать о том, почему чтение — лучший вид зависимости. Не забудьте полистать перед сном хорошую книгу!

Я слышал, что жизнь — неплохая штука, но я предпочитаю чтение. © Логан Пирсолл Смит

Сегодня день рождения замечательной советской поэтессы Вероники Тушновой... 

Легко и неслышно писала она свои строки, словно первый весенний ветерок робко целует теплыми губами вечную мерзлоту зимы и жизни. И пробивает брешь:

 А знаешь, все еще будет!
 Южный ветер еще подует,
 и весну еще наколдует,
 и память перелистает,
 и встретиться нас заставит,
 и еще меня на рассвете
 губы твои разбудят… 

Начало здесь

До чего ж облупился наличник!
Стекла выбиты. Кухня пуста.
Я люблю этот мир, как язычник,
Обретающий веру в Христа.
На крылечке прогнившем – картонка,
В ней бутылок каких только нет.
Там, где прежде висела иконка,
В полумраке колеблется свет...

***

Благословляя мой ночлег
И всё же нелюдим,
Шептал он: “Я почти не снег.
Мне нужен псевдоним”.

Он шёл, как будто бы винясь
За тайные грехи,
Как будто бы великий князь,
Слагающий стихи.

Шёл снег и был всего белей.
И видел я в окно
Его – принявшим вид церквей,
Которых нет давно.

Он был не снег. Он был снежок.
И хоть сереброкрыл,
Он красоту вернуть не мог,
Зато уродство скрыл.

***

Пятипрестольный храм Преображенья
Был в центре переделкинских щедрот,
Когда снега закончили круженье
И предпочли медлительный полет.
Заносит землю не проклятой пылью,
Заносит землю, как в забытом сне.
И наконец-то сказка стала былью
Хотя б на эту ночь в моей стране.

* * *

Как всегда. Боже мой, как всегда.
Пусть в конце и не так, как в начале.
Но все те же гремят поезда:
Это сердце мое на вокзале.

Пусть Безглазая точит косу.
Ставлю крестик – пусть ставит свой нолик.
Я букетик фиалок внесу
И в вагоне – в стакан да на столик.

Те же станции и города.
Всюду балки. И всюду бочаги.
Ненадежное слово “всегда” –
Это все-таки признак отваги.

***

И не лгу я, что лиственным словом
Отзовусь в переулке Вишнёвом
И в шиповнике вдруг прошуршу,
Или в поле, меж теми стогами,
Стану я золотыми слогами,
Недоступными карандашу...

Это стихи поэта Владимира Мощенко, строки, которые сразу запомнились и полюбились.
Сегодня ему исполнилось 82 года.
Мне хочется познакомить вас с этим удивительным человеком.

Из статьи Евгения Евтушенко  «В начале было слово. Антология русской поэзии»

http://ludmila-osokina.livejournal.com/213556.html

«Сегодня мы будем говорить об одном удивительном человеке – поэте Владимире Мощенко, занимающем особое место и в истории русской поэзии, и в истории советской милиции.
Иногда и я тоскую по Советскому Союзу, только по другому – по Советскому Союзу, в котором были странные вещи, потому что в такое тяжёлое время некоторые люди ухитрялись прожить, оставшись совершенно другими, и выращивали в своей душе какую-то другую страну, до которой нам ещё долго идти...»

Одна из великих загадок Советского Союза

«Презираю людей, чья благоговейность делает их рабами. Люблю людей, сохранивших благоговейность к тому, что сделало их людьми. Один из них – герой этой статьи.
Когда в послесталинских пятидесятых, не имея официальной магической «гумажки» на посещение ЦДЛ, я все-таки начал туда время от времени просачиваться, то не мог не обратить внимания на одного несколько загадочного человека, который тоже обращал внимание на меня, но так, чтобы это не было мной замечено.
Однажды (кстати, отрекомендовал нас друг другу в Тбилиси еще в 1959-м Александр Межиров) этот интеллектуальный незнакомец ошеломляюще предстал передо мной в милицейских погонах. Тогда я еще не знал, что он выпускник и Высших академических курсов МВД, и Высшей партийной школы, а тут уже и до советского Джеймса Бонда недалеко. Никак я не мог осознать, что под погонами одного человека может соединиться столько благоговейностей – к любви, к поэзии, к музыке, к шахматам, к Грузии, к Венгрии, к христианству и, что очень важно, к человеческим дружбам. Ведь чем-чем, а стихами не обманешь. Ну, матушка Россия, чем еще ты меня будешь удивлять?!

В общем-то, человек не из аристократической семьи, он стал одним из таких, я бы сказал, своеобразнейших поэтов. Когда это было запрещено, он был обожателем джаза. Конечно, он не рассказывал всем своим товарищам по службе об этом в том времени, когда он вступил в милицию, нашу, советскую, где, в конце концов, удостоился даже погон полковника милиции СССР. И в какое время! Когда даже милицию подключали к борьбе с диссидентами и они помогали КГБ в этом нехорошем деле. Но Володя как-то сумел уклониться от этого – потихонечку дружил с диссидентами, зачитывался стихами, переписывал запрещённые стихи. И, вообще, он был для меня совершенно одной из великих загадок Советского Союза».

(Из статьи Е. Евтушенко «Благоговейный человек»)
http://www.newizv.ru/culture/2013-05-17/182430-blagogovejnyj-chelovek.html

Родом из детства

Вот старый Бахмут. Вот речная излука.
Соборная площадь. Гудящий базар.
Скрипенье подвод… Родословная звука.
Пускай и убогий, но все-таки дар.

А солнце! А запах плетеной корзины!
Холодная Балка. Болото. Лозняк.
И крик мотовоза. И скорость дрезины.
Открытые окна. И лунный сквозняк.

Плакучие ивы. И вот уж Бахмутка.
А там, у моста, камыши кое-где.
И выстрел отца. И подбитая утка.
И кровь на крыле. И круги по воде.

И Южный вокзал. И вагон. И разлука.
И сельское кладбище. И воронье.
Подарок судьбы. Родословная звука.
Богатство мое и несчастье мое.

Жизнь бросала Володю с детства за родителями по разным городам и весям. А куда было убежать от бесконечных гулаговских построек? Вот как он написал замечательное стихотворение «По пути в соцгородок», в Казахстане.

ПО ПУТИ В СОЦГОРОДОК

Вот ветер был за Джезказганом!
Мы с мамой шли в соцгородок.
И в этом воздухе стеклянном
Уже я двигаться не мог.

И вьюга мне глаза колола
И люто била по ногам.
А в это время наша школа
В тепле читала по слогам.

Я стал почти что как ледышка.
Вокруг синё. Хоть волком вой.
И вдруг я вижу: рядом – вышка,
На ней – в тулупе часовой.

Он закричал: “А ну, отрава!
Погибель ищешь пацану?
С дороги повертай направо.
Давай скорей, не то пальну!”

И тут раздался голос зека:
“Ведь там сугробы, душегуб!”
У пожилого человека
Чернели корки вместо губ.

Стоял он около подвала.
И свирепел собачий лай.
А мама до смерти устала.
“Стреляй! – сказала. – Ну, стреляй!”

Это написал будущий полковник милиции.

«Стать хоть чуть бесстрашней»

Из статьи Е. Евтушенко:

«Сын такой матери способен на самые рискованные поступки хотя бы благодаря преподанному ею раз и навсегда уроку презрения к трусости.

А вот его стихи – о Будапеште середины 60-х:

Еду. Что там шепчут за спиной?
Первая неделя. Перегрузки.
У меня в кармане проездной.
Приказали: ни гу-гу по-русски.

Господи, как выщерблен кирпич!
Мне ль забыть солдатскую науку…
Я молчу. А мраморный Ильич
Даже здесь протягивает руку.

Остановка. Свадьба. Храм. Июль.
Но стенная летопись сурова,
Потому что в ней – следы от пуль:
Это шрамы пятьдесят шестого.

Съёжился я. Что там говорят?
Может быть, не обо мне всё это?
У меня в руках – «Хаджи Мурат»,
Где репей, не годный для букета.

Поэтические средства здесь самые скромные. А вот историческая ценность этого стихотворения безусловна.

В. Мощенко в Будапеште

Не знаю, какую сторону мог бы принять во время Гражданской войны полковник Мощенко. Всюду были разные люди.  Если бы оказался на белой стороне, скорей всего старался бы не стрелять в красных, а если бы уж слишком часто попадал, то как бы в конце концов не застрелился. Но точно бы не эмигрировал.
Думаю, каждый из нас может взять в дорогу жизни слова Владимира Мощенко:

Вот и мороз меня обжёг.
И в змейку свившийся снежок,
И хрупкий лист позавчерашний…
А что со мною будет впредь
И научусь ли вдаль смотреть
Хоть чуть умней, хоть чуть бесстрашней?

Он вырос в одного из лучших русских поэтов».

В. Мощенко за работой

Владимир Мощенко
Дом-музей Цветаевой.
12 января 2012 г.
Фото Людмилы Осокиной

Из автобиографии В. Мощенко:

Военное детство, армейская служба (в том числе в Тбилиси, Будапеште), заочная учёба в Литинституте (семинар Владимира Соколова), увлечение джазом, постепенный переход от стихов к прозе…
Став полковником, я не захотел дослуживаться до пенсии и, воспользовавшись случаем, по ходатайству Союза писателей получил разрешение уйти на «вольные хлеба».

* * *

Снова слышу вдогон:
“Он лишился погон,
Сразу кресла и денег лишился.
Это только подумать – решился!”

Подчиненные мне
Отвечают во сне
Неохотно. И курят в лицо мне:
“Ты в Коломенском или в Коломне?”

А проснусь и смеюсь.
Ничего не боюсь.
Даже этот корявый подстрочник –
Незнакомой свободы источник.

«А у Мощенко шахматный ум»

Из статьи Е. Евтушенко:

«Иногда он играл с кем-то в шахматы – чаще всего в укромном уголке фойе ресторана, – но, уловив на себе мой взгляд, уходил от столкновения глазами. Одевался он весьма по-среднесоветски, но всегда при нем была некая небольшая, чуть богемная деталька – пестренький, но без вульгарности в сочетании цветов шарфик, легонький свитерок с вырезом, хотя галстук не просматривался. Всё это выглядело необъяснимой аристократинкой, но не выходящей за рамки...
Это был... обожатель шахмат и очень хороший шахматист, понимавший в тонкостях все этюды, и уже в юности знавший даже этюды шахматные Набокова».

Из автобиографии В. Мощенко:

«Жизнь мою скрашивала дружба с великим гроссмейстером Сало Флором и семейством Есениных (Флор был женат на дочке Александры Александровны Есениной, Татьяне)».

Сало Флор

Позже он напишет стихи об этом своём шахматном партнёре:

Такой некрупный, как Вы шли понуро.
Сырой песок. А след-то неглубок.
Шепнули мне: «Я – сбитая фигура.
Меня положат скоро в коробок…»

И что идут на ум прогулки эти,
И эта осень, и весь этот год?
Ведь не скажу я никому на свете,
Каким был в жизни Ваш слабейший ход.

Из статьи А. Ревича:

«Владимиру Мощенко явно повезло: накануне своего 70-летия в своём неспешном развитии он пришёл к позднему, но удивительному творческому расцвету. Его внешне традиционный стих куда более новаторский, нежели сознательные потуги так называемых “новаторов”. Они хотят быть, а он не хочет, он просто есть во всей своей новизне. Видимо, это имел в виду Александр Межиров, написавший когда-то:

А у Мощенко шахматный ум.
Он свободные видит поля,
А не те, на которых фигуры…

Эту метафору можно окончательно понять только теперь».

Мне хочется привести это стихотворение Межирова полностью:

А у Мощенко шахматный ум −
Он свободные видит поля,
А не те, на которых фигуры.
Он слегка угловат и немного угрюм, −
Вот идёт он, тбилисским асфальтом пыля,
Высоченный, застенчивый, хмурый.
Видит наш созерцающий взгляд
В суматохе житейской и спешке
Лишь поля, на которых стоят
Короли, королевы и пешки.
Ну а Мощенко видит поля
И с полей на поля переходы,
Абсолютно пригодные для
Одинокой и гордой свободы.
Он исходит из этих полей,
Оккупации не претерпевших,
Ибо нету на них королей,
Королев и подопытных пешек.
Исходить из иного − нельзя!
Через вилки и через дреколья
Он идёт − не по зову ферзя,
А по воле свободного поля.
Он идёт, исходя из того,
Что свобода − превыше всего, −
И, победно звеня стременами,
Сам не ведает, что у него
Преимущество есть перед нами.

В первой редакции предпоследняя строфа была иной: «Он, из этих полей исходя, через вилки и через дреколья в бой идёт не по зову вождя, а по воле свободного поля».

Джазмен

Из статьи Е. Евтушенко:

«Я несколько раз их встречал и вместе, и порознь на джазовых концертах. Тогда, в середине пятидесятых, после антисталинской речи Хрущева, неожиданно продолженной грохотом наших танков по Будапешту, привилегированность иностранцев, даже самых доброжелательных, живших у нас, была хрупчайшей. Любая не рекомендуемая властями благоговейность ко всему заграничному, в том числе и к джазу, была, в сущности, духовным сопротивлением любому тоталитаризму. Джаз оставался музыкальным выражением хотя бы свободы звука, когда отбирали свободу слова...
Вот стихотворный портрет саксофониста – одного из таких неожиданных для самих себя легендарных евролабухов, бросившихся в надежде на спасение от Гитлера к Сталину отчасти по наивности, а больше по отчаянию:

Мы смеялись, придурки: «Пфанкухе! Пфанкухе!»
Мы орали вослед ему: «Эй, фонбарон!»
До войны в санатории возле Синюхи
Он играл. И рыдал его альт-саксофон.

Сколько было доносов и сколько допросов!
(«О, майн Готт, как ужасно засовы скрипят!»)
Протянул ему руку однажды Утёсов: –
Карл Иванович, вы – из «Весёлых ребят»!

С ним дружил одноногий Ибрай Сулейменов –
Пианист. Приносил он грибочков ему.
И Пфанкухе сказал, что в Берлине джазменов
Гитлер всех для начала упрятал в тюрьму.

И, регтайм напевая, исполненный грусти,
Под названьем «Прощались мы, Джонни, у скал»,
Доставал он из банки солёные грузди
И чуток самогона в стаканы плескал.

Сторонились казахи его и казаки.
Да и мы из рогаток стреляли вдогон.
А потом увезли его в ночь в автозаке
И впихнули под утро в вонючий вагон.

Как я узнал совсем недавно, написал это оказавшийся поэтом, да к тому же прекрасным, тот самый загадочный незнакомец – Владимир Мощенко, надолго прикрышеванный шахматной доской. Да только ли ею одной?..

И, вы знаете, этот полковник милиции вырос сейчас, за те лет сорок, которые я знаю, он вырос на Пастернаке, на Мандельштаме, в конце концов, на партиях Сало Флора, на джазе; написал много замечательных, тончайших стихов.

АРМСТРОНГ

Подносит он к губам трубу.
Сверкает запонка в манжете.
Предугадав свою судьбу,
Не так уж просто жить на свете.

И всё накалено вокруг.
Свистят фанаты оголтело.
Негромкий голос. Хриплый звук.
И что? Вот в этом-то и дело?

А рядом саксофона медь –
Соперница, но и подмога.
А ты? И ты умеешь петь?
Умеешь петь? Побойся Бога.

Потом в игру вступил рояль.
Была здесь музыка такая,
Что долго было мне не жаль
Жить, от искусства отвыкая.

*             *             *
Вас. Аксенову

Листопад всея страны.
Слабый дождик в две струны.
И зачем мне эти струны?
Догорела, что ли, страсть?
Что же, музыке пропасть?!
Звуки ржавы и чугунны.

Мне уроки все не впрок,
Хоть жесток любой урок.
Знает только вор в законе,
Как раздето всё дотла,
Как предательски светла
Ночь в Нагатинском затоне.

И баржа. И воздух спёрт.
И глотает Южный Порт
На бегу звонок трамвая.
Что ни слово – невпопад.
Это мокрый листопад
И щека твоя сырая.

Да не будь настороже:
Дремлет нынче в гараже
Воронок всея державы.
Дремлет старый воронок.
Стар и я. И одинок.
Буквы ржавы. Ноты ржавы.

два великих шестидесятника Алексей Козлов и Василий Аксёнов

Шесть лет назад у В. Мощенко вышел роман «Блюз для Агнешки. — М.: Зебра Е, 2007.

Вот как отозвался о нём Евтушенко: «Великолепный просто роман, я его одним духом прочитал – все пятьсот его страниц. Этот роман заслуживает любой первой премии, с моей точки зрения – и международной, и нашей».
В своем предисловии к этому изданию Василий Аксенов пишет: “Очень необычная, странная, пронизанная античной поэзией вперемежку с джазовыми аккордами книга”. И само предисловие озаглавлено: “Рожденный в джазе”.
И Александр Кабаков, чье высказывание напечатано на последней стороне переплета, отмечает: “Писательство Вл. Мощенко пропитано поклонением высшему из искусств — музыке и, собственно, само есть почти музицирование”.

«Оба мнения справедливы. Музыка, джаз и вообще искусство занимают особое место в жизни героя романа “Блюз для Агнешки” и других действующих лиц книги, но содержание ее шире: трагическая жизнь человека в несвободном обществе и народа в несвободном государстве, где преследуемый джаз становится символом свободы. Искусство освобождает личность».

(Из статьи А. Ревича)

А. Ревич на вечере В. Мощенко

Больше чем любовь

Из статьи Е. Евтушенко:

«Может быть, первый раз я увидел воистину пушкинского русского человека, способного соединить в душе разнообразие стольких одновременных влюбленностей, хотя многих моих современников и на одну-то влюбленность в кого-нибудь или хотя бы во что-нибудь не хватало».

Из автобиографии В. Мощенко:

«Наконец я демобилизовался. Жизнь моя в Тбилиси была сущим раем. Сюда приезжали Александр Межиров и Владимир Соколов, и мы стали друзьями.

Александр Межиров

Но самым большим моим другом была поэтесса Светлана Кузнецова, с которой мы оставались духовно близкими вплоть до её ранней кончины…

больше чем друг - поэтесса Светлана Кузнецова.

* * *

Все думаю, все думаю, все думаю,
Как мне поменьше думать о тебе.

                                             Светлана Кузнецова

А в шестидесятых было так…
Я не плачу, я смеюсь – дурак.
В восемнадцать двадцать улетаю.
Вслух твои “Проталины” читаю.
Не взлетел, а в облаках витаю.
Ведь не на год расстаемся. Мрак.

Мы с тобой во Внукове сидим,
Где не поощряется интим.
Мне б завыть. Но я все это скрою.
Я игрок, и я живу игрою!
Не пересечется твой Витим
С вышедшей из берегов Курою.

Буду проклинать я в Тианети
Через пару дней мгновенья эти.
Тианети – вечности причал.
Там меня обступят ночью горы.
Ничего не стоят разговоры.
Ничего. Уж лучше бы молчал.

Девочка, ты женщина и гений.
Вот он, плен твоих стихотворений.
Я не прав. Тебе не до забав.
В самой страшной тишине обвала
Ты мне даже смертью доказала –
Даже смертью, как я был не прав.

***

Перстни с кольцами снять уж пора.
Из ушей надо вынуть серёжки.
А теперь говори до утра,
Как живут камышовые кошки.

Были заросли прежде густы.
Но они продирались повсюду.
И вздымались победно хвосты.
Не забуду тебя, не забуду.

Пусть вода по соседству темна,
Словно страсти кошачьей изнанка.
Как знакома мне эта спина,
Все изгибы её и осанка.

Слыша сердца тугие толчки,
Рвутся жилы высокого стебля,
Чтоб зрачки поглощали зрачки,
Это жёлтое пламя колебля...

ОСЕННЯЯ ОТТЕПЕЛЬ

Не тянет давненько к заснеженным высям,
Чтоб, цель среди скал выбирая, кружить.
А сколько моих непрочитанных писем –
Бог мой, мне хотя бы полстолька прожить!

Но это ведь к лучшему – что не читала.
Ошибся я адресом – вот в чём беда.
Был вторник вчера. И кусты краснотала
Засыпала ржавой листвою среда.

В тех письмах – не наши с тобой комнатушки,
И запах несвежий чужих простыней,
И сгиб локтевой в переломе подушки,
И шёпот невнятный, оставшийся в ней.

Дай вспомнить: а чем же ты мне угрожала?
Наверное, тем, что заплачу не раз.
Во вторник был в рощице всполох пожара,
А в среду – и солнце, и пламень погас.

Вернее, он тлеет себе понемногу:
Недаром дымящийся ливень иссяк…
А вдруг перекинется через дорогу,
Туда, где осинник, туда, где сосняк?

Охватит беседку, соседнюю дачу,
Затем не спеша подползёт к шалашу…
Так где ты теперь? И хотя я не плачу,
Но всё-таки запахом гари дышу.

*    *    *

Ну, хватит! Не правда ли, жалки
Любые другие слова…
Закончены все перепалки,
Сгорели сырые дрова.

Вот молния ринулась в Каму –
И снова наплыв темноты.
Я тоже, как молния, кану,
Чтоб даже не слышала ты.

* * *

Совок с метлой стоят в углу.
Намокла под дождём фанера.
Вот ходит голубь по столу
В кафе заброшенного сквера. -

Стакан с окурками на дне,
Где истину искать не надо
И где, отчётливо вполне,
Мазок оставила помада. -

Что это? Сцена из кино,
С ума сводившего когда-то?
Да нет. Я жду тебя давно
Здесь, где часы без циферблата.

***

"Это гуси, гуси острым клином
Раскололи сердце пополам…"

                      Светлана Кузнецова

Вода у берега дрожала,
Как будто губы от обиды.
И были к берегу прибиты
Щепа и ветка краснотала.

А лебеди на миг вернулись
И, шеи выгнув, обернулись.
«Ну вспомни, как я их любила.
Однажды мы с тобой проснулись
От этих крыльев. Нас знобило…»
Не так всё было. Ты забыла.

Они ведь нас не помирили.
Вот потому и закричали.
Взметнулись. Ангелы печали.
С водою крылья говорили.
С водою крылья говорили.   

***

Не «прощай» говорю – напиши,
Чтоб с рассветом я скрылся на лодке,
Чтоб замкнулись за мной камыши,
Озерцом ослепив посерёдке.

Наконец мы побудем вдвоём
Одинокой, сиротской порою.
Может статься, что в слове твоём
И тебя, и себя я открою.

Прежде письма я слал Иртышу,
Чтобы ты иногда отвечала.
А теперь тебе книги пишу,
Но они без конца и начала.

Память. Компьютерная графика — А. Н. Кривомазов, май 2009.

В этом году в издательстве «Прогресс-Плеяда» у Владимира Мощенко вышла книга «Сто стихотворений».

Из аннотации:

«В книгу вошли избранные стихи, дающие представление о творческом пути автора, о котором Александр Межиров сказал: «Он исходит всегда из того, что свобода – превыше всего. И, победно звеня стременами, сам не ведает, что у него преимущество есть перед нами». По мнению Евгения Евтушенко, Александра Ревича и Евгения Рейна, Владимира Мощенко можно причислить к лучшим современным поэтам».

Несколько стихов из неё —  те, что полюбились и запомнились:

*             *             *

Забор. Потом еще забор.
Не для забавы – для острастки.
Мы сад Эдемский с давних пор
Упрямо делим на участки.

Вот подорожник. Вот лопух.
А это  – заросли малины.
И крылья мотыльков и мух
В ячейках липкой паутины.

За этим садом – снова сад
И двор таинственный соседский.
Оттуда голоса звучат
Невнятно – старческий и детский.

Зеленая ночь

Минутное везенье!
И так ли уж просты
Законы приземленья,
Законы высоты!

В ночи тепло крепчает!
Несется ввысь тепло
И невзначай качает
Гудящее крыло.

А самолет все ниже.
И душу над Днепром
Пленяет вновь Куинджи
Зеленым серебром.

И лишь любовь боится,
Что жить ей до утра,
Как гоголевской птице
Над водами Днепра.

*             *             *

Сказал, рассудку вопреки,
Не помышляя об удаче.
Там, по ту сторону строки,
Не так как здесь, там всё иначе.

Там – несгоревшие дрова,
Хоть тень от дыма – на сугробе.
Там и жена моя жива,
Которая теперь во гробе.

Не вздрагивай. Не прекословь.
Жизнь не приестся, не насытит.
Там, по ту сторону, любовь.
И жалок все-таки, эпитет.

Вчера цвели твои жарки –
Они в гербарии сегодня.
Но по ту сторону строки –
Господня воля. Да, Господня.

*    *    *

Сугробы – будто скомканные наволочки.
И полынья черна. И не засну.
И чайка на киоски и на лавочки
Бросается, как рыба на блесну.

Теперь не обойтись уже без грохота,
Без хруста лодок, мостиков, плотов.
Неужто же закончится эпоха – та,
С которой я расстаться не готов?

И раз придут по нашу душу мытари,
Так захотят, чтоб снова был я нищ,
Дороги чтобы славил я размытые,
Плывущие останки корневищ,

Не мне, а вам конец. Я не злорадствую.
Предвидел это я ещё вчера.
Бог покарает вашу душу рабскую.
Глядите же, как полынья черна.

***

Воскресенье вербное.
Снег сошёл с могил.
Знаю слово верное.
И не разлюбил.

Головокружение.
Потеплело вдруг.
Храм Преображения.
Венчики вокруг.

Дело перед Пасхою.
Там – отец. Там – брат.
Пахнет свежей краскою
Множество оград.

Чья-то жизнь короткая
Обожжёт огнём.
Вот и стопка с водкою,
И стакан с вином.

На скамье истерзанной –
Свежий огурец,
Чёрный хлеб нарезанный,
Солнце и скворец.

Чудесная книга. Удивительный человек. Поразительные стихи.

А познакомились мы с ним так...

Продолжение здесь: http://www.liveinternet.ru/users/4514961/post317322490/

Начало здесь

А познакомились мы так. Я выложила пост о Владимире Соколове.

Там были такие строчки:

«Один из его друзей Владимир Мощенко вспоминал, как они однажды вошли с Соколовым в номер гостиницы, и в глаза им сразу бросилось строгое предупреждение над выключателем: «Гасите после себя свет!» - «Вот глупость! - сказал поэт. - Нельзя этого делать». Он остался верен себе до конца. Он не выключил после себя свет».

Через несколько дней я получила такое письмо:

13 августа, 2013

Добрый день, уважаемая Наталия!

Извините, что не знаю Вашего отчества.
Хотел бы выразить Вам признательность за то, что в своём интересном и близком мне по духу литературном дневнике помянули автора этих строк как друга Владимира Соколова. Готовлю к выходу в свет новые книги, среди них - и мемуарную, где будет эссе о моём любимом друге ("Мастер и Марианна").  
    Если Вам не лень, наберите в Яндексе: "Поэт Владимир Мощенко", чтобы хоть знали немного, кто выражает Вам искреннюю благодарность.
    Будьте здоровы и счастливы.

Я не поленилась и набрала. И была буквально ошарашена статьёй Евтушенко о нём:  http://ludmila-osokina.livejournal.com/213556.html Оставила там восторженный отзыв. С этого дня началась наша переписка.

14 авг.

Дорогой Владимир Николаевич! Простите, что не ответила сразу, хотела сначала почитать о Вас и Ваше, и зачиталась. Вчера весь день прошёл под знаком Вашего творчества. Прочла Ваши стихи на Стихире и в "Истоках", и ещё буду к ним не раз возвращаться, они очень близки мне,  некоторые эссе (О Ларисе Миллер я сама недавно писала, Вы замечательно тонко чувствуете её поэзию), большое впечатление произвёл рассказ Евтушенко о Вас в блоге Людмилы Осокиной (я даже оставила там отзыв). Огромное спасибо, что написали, откликнулись. Люди такого масштаба как Вы, делают это крайне редко, во всяком случае, я не избалована такими отзывами)).  Вы, как и Владимир Соколов, - из породы не гасящих за собой свет, и он будет долго освещать путь многим поколениям, идущим за вами. Как это у Бродского:

А если ты дом покидаешь - включи
звезду на прощанье в четыре свечи
чтоб мир без вещей освещала она,
вослед тебе глядя, во все времена.

Очень рада была познакомиться с Вашим творчеством. С нетерпением буду ждать выхода новых книг, особенно мемуарную.)) Успеха Вам в Вашем прекрасном деле, несгибаемой силы духа и вечного вдохновения!

С уважением, Наталия Кравченко

14 авг.

Дорогая Наталия! Спасибо за добрые слова. Кстати, в Яндексе (там, где сайт Осокиной) есть эссе в "Новых Известиях"  Евтушенко обо мне "Благоговейный человек". А вообще-то лучше всего заказать (если есть такая возможность) в Ozon.ru или ещё где-нибудь две последние мои книги: "Здравствуй, странник. Избранное" (стихи и поэмы) и прозу - "Блюз для Агнешки". Радостей Вам. В.М.

15 авг.

Дорогая Наталия! Я так понял, что Вам по душе жанр мемуаристики. Шлю кое-что из новой книги "В комбинате глухонемых" (о людях, Вам, безусловно, известных). Если прочтёте - понравилось ли? Счастья Вам. В.М.
P.S. И - ещё пара новых стихотворений. Пришлите, пож-та, и мне что-нибудь своё - для знакомства.

16 авг.

Дорогой Владимир Николаевич! Прочла всё, что Вы прислали, с большим наслаждением. Если выразить свои ощущения от прочитанного одной фразой, то это: «Я восхищаюсь Вами!» Вы поистине счастливый человек. С такими людьми дружили, о стольких писали и так сумели рассказать о них, как никто! Я читала много воспоминаний и эссе о поэтах, но редко кто пишет с таким личным, благодарным, бережным чувством, так досконально зная их творчество, органично и очень талантливо вплетая в ткань текста лучшие их фрагменты. Ничего общего ни с академическими статьями, писанными «с холодным носом», цель которых зачастую лишь «образованность свою показать», ни с «жареными» мемуарами типа Недошивинских, где творчество заменяют сплетни. Мне очень близко в Вас это личное отношение к своим героям, эта страстная искренняя увлечённость их творчеством, умение запечатлеть характер, судьбу, эпоху. Поистине «Мощенко» от слова «мощь»!))

А ведь я, к стыду своему, о Вас ничего не знала. Почему-то на слуху и на виду часто не самые достойные, особенно в наше время. Недавно на фейсбуке мне пришлось вступиться за прекрасного поэта Блаженного (Айзенштадта), которого известный пародист Е. Минин со-товарищи с улюлюканьем поносили и называли поэтом «ниже среднего уровня», не понимая, «почему с ним так носятся», и в ответ на мои многочисленные цитаты и ссылки, говорящие об обратном, кто-то написал: «сейчас это никого не тронет. Другие стандарты». Когда я читала Ваши прекрасные эссе о Межирове и Ревиче, подумалось, что и эти уникальные поэты нынешних современных любителей «стандартов» в поэзии не тронут, ведь поэзия — это увеличительное стекло, усиливающее чувства человека. Если же усиливать нечего — она бессильна. Мне дорого, что в Ваших эссе и статьях есть это Нечто, усиливающее чувства. Вы в самом деле «благоговейный человек» (почти как платоновский «сокровенный человек»), и Ваша благоговейная любовь к поэтам передаётся и читателю.
Александра Ревича я люблю давно, сначала его переводы, потом открыла для себя и стихи, которые все в закладочках и пометках. У меня есть его книга «Дарованные дни» изд-ва «Время» с Вашим послесловием (многое совпадает, но там нет пронзительного рассказа о последних днях поэта с письмами Евтушенко, но это и понятно — 2004 год. И фотография там Ваша с А. М. и Инной Лиснянской.

О Ревиче и Межирове отозвалось во мне больше — потому что поэты, но и об Аксёнове написано восхитительно — какой же сочный образ!

И ещё одно хотелось бы отметить, что зацепило. (Хоть это не главное, конечно.) Вы — шахматист, как и мой отец, который был кандидатом в мастера, чемпионом Саратова (Ваш ровесник, умерший в 2000 году) и всю жизнь посещавший шахматные клубы. Я как раз сейчас читаю «Защиту Лужина», где Набоков гениально описывает страсть к шахматам, их поэзию и гибельную бездну, поглощавшую всего человека.

Я сама не играю, но какие-то гены, видимо, дают о себе знать, почему-то меня эта книга странно взволновала. И тут Ваше письмо, статья Евтушенко, где тоже о Вашей любви к шахматам. «Бывают странные сближенья...»

(Это книга «Любовь и шахматы», вышедшая в 2010 году. Авторы Аркадий Арканов, Салли Ландау и Владимир Мощенко. Под одной обложкой - две книги, посвященные двум замечательным, выдающимся личностям минувшего века, украсившим своими именами мировую шахматную летопись.  Это не шахматный учебник, это скорее повествование о жизни великих шахматистов).

Вспомнила, что у меня были когда-то стихи о шахматах, вернее, о чём-то «шахматном» в нашей жизни:

Только одно непреложно: тоска,
та, что изъедена снами.
Жизнь – это шахматная доска.
Кто-то играет нами.

Шах пораженья, обиды, беды –
в чьей-то всевидящей воле.
Все наши путаные ходы –
только бегство от боли.

Владимир Николаевич, я очень рада, что познакомилась с Вами. Буду и дальше приобщаться к Вашему творчеству. Да, забыла сказать о стихах, хотя прочла их в первую очередь — очень!!! Образ Бумбараша-Золотухина удачно обыгран. И те, что цитируют Евтушенко — тоже понравились. При внешней простоте они далеко не просты, точны, эмоциональны и заставляют о многом задуматься. А главное, их хочется читать, что не так часто бывает (многие стихи из уважения к их авторам буквально заставляешь себя дочитывать:)

Прямо неловко после прочитанного у Вас посылать Вам «что-то своё для знакомства», хотя, понятное дело, хочется, но рискну. ))

Это подборка, недавно вошедшая в лонг-лист международного конкурса «45 калибр», проводимого альманахом «45 параллель»: http://www.stihi.ru/2013/06/21/6918

Это последняя подборка, нигде ещё не публиковавшаяся (ЖЖ не в счёт): http://www.stihi.ru/2013/08/06/5219

Это список поэтов, о которых я рассказывала в своей библиотеке, а потом выкладывала эти тексты в ЖЖ:  https://sites.google.com/site/sajtnataliikravcenko/home/lekcii-i-esse-o-poetah-zz-versia-ot-23-02-3

Вы там утонете, он обширен, но хотя бы пробегитесь глазами.

Это ссылка на мой новый сайт, там практически всё: https://sites.google.com/site/sajtnataliikravcenko/home

А это, если заинтересует, подборка стихов-посвящений с отсылками к эссе об этих поэтах и фотографиями: http://nmkravchenko.livejournal.com/214917.html

Что-то я размахнулась, вдохновлённая Вашим вниманием (а может быть, просто вежливостью), ну да Вы меня простите.

С уважением и любовью,

Наталия.

17 авг.

Дорогая Наталия Максимовна! Скажу сразу: Вы порадовали меня. Не столько тем, как точно Вы разобрались во всей моей писанине. И даже не добрыми Вашими словами, которые, как известно, и тигрёнку нравятся. С первых строк Ваших писем я сразу понял, что это передо мной по-настоящему умный человек, умный и талантливый, подмастерье "у народа у языкотворца". А когда прочитал присланные Вами стихи, всё стало ясно до конца.
У Вас, Наталия Максимовна, есть и настоящее, и будущее. Стихи хороши, со своим голосом, часто заходящие за предел (что особенно дорого). Много запоминающихся, трогающих душу строк. Жаль, что нет Ревича - я прочитал бы ему Вас и поведал бы, как Вы вступились за прекрасного Блаженного. И ещё доложу Вам: Вы пойдёте дальше, будете ещё острее, внимательнее к окружающему Вас пространству. Вы - поэт. Без всяких скидок - поэт. И - личность! Дай Вам Бог удач на Вашем пути! Во всём Вы этого достойны.
Я, как правило, либо совсем не отвечаю на письма начинающих и молодых, ибо, согласитесь, чему я могу их научить. А вот с Вами - не то. Вы - исключение. Только... прошу Вас, пожалуйста, строже относитесь к таким высказываниям, как "Решай загадку замогильной зги" (ведь "зга" - это малюсенькая деталька на лошадином колокольчике). Но это так, блошка. Поздравляю Вас с тем высоким поэтическим и человеческим уровнем, которого Вы достигли. Скорее всего, я ещё напишу о Ваших стихах.
Я Вам доверяю, я верю в Вас, хотя и без моего доверия и без моей веры у Вас всё в порядке. Ваш В.М.

18 авг.

Дорогой Владимир Николаевич! Простите, что не сразу ответила, хотя это было первым побуждением, но хотелось собраться с мыслями и чувствами, которые Вы разбередили.
Во-первых, спасибо огромное за письмо, за слова признания и высокой оценки. Для меня это было счастье. Они окрыляют и вдохновляют, начинаешь верить в себя, а это так важно в жизни. Хотя «настоящего и будущего» в поэзии, которые Вы у меня предположили, в том реально-буквальном значении, которое обычно в эти понятия вкладывают, у меня нет. Я, что называется, «за бортом». Не печаталась ни в одном журнале, выходящем в ЖЗ (а «в литературе», как известно, считаются только те, кто там фигурируют), посылала в разные, но мне не ответили нигде. (Хотя А. Кушнер писал мне в одном из писем,  что «на месте редакторов был бы рад таким стихам и постарался бы их напечатать». Позже мне объяснили сведущие люди, что там самотёк не читают, и нужна рекомендация, какой-то особый шифрованный знак что ли на конверте.) Обо мне ни разу не было ни одной статьи (если не считать местных газетных заметок нештатных авторов), я даже не член писательского Союза (но не потому, что не принимали, а потому что не вступала, ибо тем, кто должны были бы давать рекомендацию, сама бы её ни за что не дала).
Не могу сказать, что бы эти знаки отличия были для меня очень важны, - если бы это было так, и если бы я прилагала к этому какие-то усилия, наверное, смогла бы как-то решить эти вопросы. Но что-то такое всегда во мне сидело, что не давало просить, не давало, как Белле Ахмадулиной, «броситься в хвост самолёта» (помните, да?, в дневнике Ю. Нагибина, где он представлял себе аварию в самолёте, и Беллу в этой всеобщей давильне, осознавая, что она никогда не будет суетиться, даже перед лицом смерти не уронив своей высоты). Или «тот, который не стрелял» из песни Высоцкого. Вот этот идеал подсознательно всегда маячил передо мной, определяя многие поступки, не давая играть по общим правилам игры. У меня даже книжки назывались: «Отщепенка», «Письмо в пустоту», «Звезда или хлеб?».
Сейчас, когда уже время подводить неутешительные итоги, пытаешься понять — почему так произошло, почему «ни с кем, одна, без круга, без друзей, хуже чем собака (цитирую Цветаеву по памяти), а зато... А зато — всё». У меня это «всё», конечно, несоизмеримо меньшего масштаба, и мало кому видимо, кроме меня,)) но оно у меня есть. Всё, которое в реально-жизненном исчислении представляет собой Ничего.))
Ради Бога, Владимир Николаевич, не подумайте, что я жалуюсь или, чего доброго, хочу Вас попросить как-то изменить эту ситуацию, нет и нет, просто пытаюсь объяснить Вам и самой себе, почему надо мной вечно этот потолок, выше которого не прыгнешь. Может быть, это противостояние началось ещё с того журналистского прошлого, когда я ушла «на вольные хлеба», не в силах принять тамошние правила игры. Я пишу об этом в стихотворении «Случай из прошлого» и в непридуманных рассказах «О правде и фальши», «Командировочная душа». Если Вы их прочтёте, то увидите, что я не так уж молода, как Вы решили, (и как бы хотелось)), ещё помню советскую эпоху и даже работала в ней.

А может быть, это началось тогда, когда в перестройку мы с мужем основали своё издательство (первое частное изд-во в нашем городе) и стали издавать книги, в том числе и мои — как такое было пережить нашим литературным «корифеям», которых как раз в то время впервые отлучили от кормушки книгоиздания, а тут ещё предисловие к моей книжке написал Лев Озеров (а не кто-то из них, как посмела!), да ещё ненавистной для них национальности. И началось — залпы изо всех орудий — по моим стихам, лекциям, творческим вечерам...

Но было бы несправедливым не сказать и об удачах, о подарках судьбы. Это и встреча со Львом Озеровым уже в последний год его жизни, переписка с Александром Кушнером с 2001 года, позже — знакомство (письменно-телефонное) с Ларисой Миллер, победы в нескольких международных конкурсах, обретение с приходом Интернета своих читателей, их тёплые отзывы и сердечные письма... И вот ещё один подарок — встреча с Вами, с Вашим творчеством, Ваши ободряющие слова.
Пожалуйста, не беспокойтесь, что я буду Вас и дальше одолевать такими длинными письмами — это спонтанный выплеск, для меня нетипичный,)) просто вдруг захотелось поделиться наболевшим. Продолжаю — и буду продолжать знакомиться с Вашим творчеством. Вышла на Ваш сайт, посмотрела видео с Вашего творческого вечера, прочитала автобиографию, воспоминания о Тарковском, предисловие к стихам Липкина и Лиснянской, (которую я тоже очень люблю, и однажды даже получила от неё большое письмо, где она писала, что прочла мою книгу «с большим интересом от корки до корки». Правда, это было в 2004 году, она, наверное, меня уже не помнит). Очень живо и тепло написано.
Я читала и снова вспоминала из «Дневника Нагибина: «На меня стремительно и неудержимо нахлынул мир другого человека, поглотивший всю целиком, как волна в 10-балльный шторм островок суши...» Вот и у меня такое же было ощущение. Так всегда, когда знакомишься с настоящим.
С удовольствием прослушала и посмотрела записи Гурама Ахаладзе (у Вас в стихах есть ему посвящения). И захотелось тоже послать Вам музыкальный привет. Это запись стихотворения А.Ревича «Город Верлена», которое читает мой муж Давид (это мы записывали к вечеру о Верлене на домашних магнитофонах):

http://rutube.ru/video/03fb596e9edcce3cc8955b6e904429ab/

Буду постепенно читать Ваши поэмы, все подборки в «Дружбе народов». Мне предстоит ещё много приятных минут знакомства с Вашим миром. Будьте здоровы и благополучны, вдохновенны и счастливы!

Наталия

18 авг.

Дорогая Наталия Максимовна! Я сейчас работаю над повестью "Эстонская музыка декабря", но, прочитав Ваше грустное письмо и прослушав замечательное прочтение Вашим мужем ревичского "Верлена", спешу ответить - хотя бы коротко. (Кстати, хочу спросить: а прозу Вы пишете?) Так вот. Я понимаю суть Вашей печали. Россия есть Россия. Провинция - увеличительное стекло наших нравов, о которых горевали и Чаадаев, и Достоевский (и далее по известному списку). Жаль, что нет с нами Ревича: он был председателем приёмной комиссии СП (а я - член этой комиссии). Сейчас на посту Ал. Р. - Миша Холмогоров. Его нету дома; или на даче, или в отпуске. Появится - спрошу у него, как нам принять талантливого человека - не москвича (у нас СП Москвы). А ещё лучше проконсультируюсь с нашим 1-м секретарём Евг. Сидоровым. Очень хочется, чтобы Вы профессионально оформились. Ерунда, конечно, но всё-таки... В общем, надо что-то предпринять. Как жаль, что я не настолько "мощен", как Вы говорите. Передайте мою признательность Вашему Давиду: он тронул меня своим чтением. А ведь Ревич был моим ближайшим другом, потеряв которого, я потерял очень много.
Теперь вот о чём. Вы читаете меня по интернету, где у меня всё (или почти всё) в старых вариантах. Лучше всего - книги. Последних - три; это роман-хроника "Беженец" (в общей книге с Арк. Аркановым "Любовь и шахматы";  мой роман занимает две трети всей площади; но я готовлю новое издание, отдельное, с новым названием "Горький чешский шоколад"); "Блюз для Агнешки" (это большая книга прозы - роман и три повести); стихи и поэмы в избранном "Здравствуй, странник".
Только что звонил Сидоров. Суть звонка не очень весёлая (о нашем общем друге). Я ему сказал о Вас (тем не менее). Он отнёсся положительно. Поговорим об этом более подробно в другой раз. Берегите себя - и храни Вас Бог. В.М.

18 авг.

Владимир Николаевич, я тоже отвечу пока коротко: спасибо большое за хлопоты, но, честное слово, не надо никого просить о приёме, мне это совершенно не нужно, ведь придётся потом ходить на всякие собрания-заседания в наш СП, а мне этого очень не хочется, я слишком хорошо знаю эту публику: сталинисты и националисты, у меня с ними давняя война. Они хотели не так давно памятник Сталину у нас поставить, уже деньги собрали, я писала об этом, выступала на вечере. Не хочу никак с ними соприкасаться. Да и зачем эти формальности, этот билет, кому я его буду показывать, какое это сейчас имеет значение? Нет-нет, спасибо, не нужно. Работайте спокойно над повестью, не отвлекаясь.
Я постараюсь достать Ваши книги.
Наталия.

19 авг.

Дорогая Наталия Максимовна! Согласен с Вами (см. в "Звёздных часах Ревича" то место, где речь идёт о моём переходе из тв. об. поэтов к переводчикам). Но всегда буду рад помочь Вам чем смогу. Нахожусь под впечатлением талантливого прочтения Вашим мужем стихов А. Ревича.  Может быть, он сделает подарок и для меня? Что я имею в виду? Если набрать в Яндексе "Вл. М. Ямщицкая слобода", то там среди прочего появится и эта слобода. Мне очень хочется, чтобы именно Ваш муж записал своё прочтенье этих строчек. Я буду счастлив. Судя по всему, у Вас настоящий друг и единомышленник. Поверьте, такое случается редко. Один шанс на миллион. Светлана Евсеева когда-то написала: "Поэты умирают без любви". Гениально! Привет Вашему Давиду (увы, не знаю его отчества).
А вот то, что я написал Жене Евтушенко, который находится сейчас в отчаянном положении:

Всё то, что утратил я, - в слове твоём,
Проперченном, будто Тифлиса дыханье.
Давай на девятом десятке вдвоём
Сидеть над Курой в ортачальском духане.

Пусть где-то грохочет навтлугский трамвай,
Пусть гром в Солалаках ворчит оробело.
Помянем ушедших. И думать давай,
Что с нами Мухран, и Володя, и Белла.

Зурна и дудуки - вот здесь, наяву!
И, значит, проходит гроза стороною.
А это вот лук. Натяни тетиву -
И вмиг она станет твоею струною.

    Дай Вам Бог здоровья, благополучия и счастья. Ваш В.М.

21 авг.

Дорогой Владимир Николаевич! Простите, что долго не отвечала: пытались с Давидом записать Вашу «Ямщицкую слободу», но магнитофоны оказались неисправны — им уже много лет, а те записи делались несколько лет назад, к вечерам в библиотеке. Постараемся починить — пока не получается, и тогда обязательно запишем.
Очень рада, что Давидово чтение Вам понравилось: он был очень тронут Вашими похвалами. Он ведь когда-то был лауреатом всесоюзного конкурса чтецов, собирал своим чтением большие залы — в те времена, когда интерес к поэзии был ещё всеобщ и велик. Потом этот его талант пригодился нам на вечерах: готовили фонограммы стихов любимых поэтов — записывали дома, я подкладывала под текст музыку, микшировала — пригодился опыт работы на радио.

Хочу дать Вам послушать ещё несколько стихотворений в его исполнении:

«Пьяный корабль» Рембо в переводе Д. Самойлова (прочла десятки переводов, этот показался наиболее адекватным, т.е. брутальным и смачным, в духе Рембо, остальные хоть и нравились, в частности больше всех — Антокольского, но были несколько рафинированными и не так эффектно воспринимались на слух): http://rutube.ru/video/5fef5854eafe69c7b3cb6e3eeab2e41f/

Обратите внимание на музыку, её подбирала я — здесь Сезара Франка, (прослушивалась груда пластинок, потом подбиралось самое подходящее место — Вы не представляете, сколько делалось дублей, сколько спорили и ругались! Это всё невидимые миру слёзы))
Вообще музыкальному фону я придаю очень большое значение. К сожалению, у большинства чтецов он случаен, нейтрален, «не работает» на главный смысл.

Ну ещё несколько, если будет желание и время послушать:

«Элегия Марине» Рильке в переводе З. Миркиной (лучшего, на мой взгляд): http://rutube.ru/video/0aa0cc8c64b13b1e78a959f033c0ebcc/
Я без ума от этой вещи, могу перечитывать и слушать её бесконечно.

«Романс об испанской жандармерии» Лорки: http://rutube.ru/video/3a6d1536a0cc36adae787539bd10acfe/

«Русь Гулящая» Волошина: http://rutube.ru/video/1b64eacdd1431466a060fa8640c0eeaf/

Это отрывок композиции с Максимом Кривошеевым, которого мы приглашали с концертами в наш ДК в 1988 году, у меня много записей его песен, которых нет в Интернете.

И отрывок из поэмы Волошина «Россия», которую Евтушенко в «Строфах века» (моя настольная книга), назвал "философским пособием в изучении отечественной истории": http://rutube.ru/video/e6663654b4f927144a84431d1208c2f0/

А это — маленькое телеинтервью со мной перед нашим вечером о Волошине: https://www.youtube.com/watch?v=6tAJ9AzM5f4&feature=relmfu

Нам очень понравилось Ваше стихотворение «Ямщицкая слобода». Там очень сильная последняя строчка — в ней-то вся суть и стихотворения, и нашей российской жизни.
И посвящение Евтушенко очень понравилось. «...А это вот лук. Натяни тетиву - И вмиг она станет твоею струною» - великолепно сказано. Верно, Вы его очень порадовали, дай бог ему здоровья и новых стихов.

Недавно выложила в ЖЖ свои «Посвящения поэтам»: http://www.liveinternet.ru/users/4514961/post287757882/
Их оказалось довольно много, но это за всю жизнь. Там есть и посвящение Евтушенко со ссылкой на пост о нём.

Владимир Николаевич, я смотрела Ваши видео, где Вы говорите о современной поэзии и прекрасных поэтах, несправедливо не попавших в «обойму», и заинтересовалась поэзией Светланы Кузнецовой, о которой Вы так тепло рассказываете и пишете. К 30 сентября — дню памяти — постараюсь сделать пост о ней в ЖЖ.

В позапрошлом письме Вы спрашивали, не пишу ли я прозу. Не знаю, можно ли назвать это прозой, - это то, что называют сейчас «нон фикшн», я не умею ничего придумывать, но жизнь порой подбрасывает такие сюжеты, что никакой писатель с самой необузданной фантазией не сравнится с ней в её импровизациях. Долго сомневалась, показывать ли её Вам, там всё слишком лично и откровенно, но доверие к Вам и желание поделиться победило:)

Вот несколько ссылок. (Если хотя бы пробежите глазами по фотографиям, иллюстрациям и комментариям — мне уже будет приятно).

«Истории моей любви»: http://nmkravchenko.livejournal.com/170902.html

«Четыре рассказа о личном»: http://nmkravchenko.livejournal.com/194460.html

«Домашние перебранки»: http://nmkravchenko.livejournal.com/184233.html

Здесь - о нашей жизни с Давидом и о том, что ей предшествовало. (В последнем - юмор)

«Призраки былого города»: http://nmkravchenko.livejournal.com/183483.html — о нашем
Саратове, каким он был и каким стал.

«Заметки на полях»:  http://nmkravchenko.livejournal.com/184396.html
«О том, о сём»: http://nmkravchenko.livejournal.com/184644.html

(жанр, который, кажется, Чехов именовал «мелочёвкой». Словом, «из записных книжек».

Три рассказа о детстве: http://nmkravchenko.livejournal.com/200211.html
(всё правда)

Ну всё на этом, не буду больше злоупотреблять Вашим вниманием. Спасибо Вам за всё и всего самого доброго.

Наталия

21 авг.

Дорогие мои - жаль, что далёкие!
Спасибо Вам за сердечную теплоту Вашу, за всё доброе, талантливое, что в вас есть. Берегите друг друга и свою особинку. Представляю, как вам живётся на этой адской "периферии". Тут нужны недюжинные силы и умение остаться самими собой. Обнимаю, Ваш В.М.

25 авг.

Дорогая Наталия Максимовна! Прочитал одну из Ваших подборок. И тут возникло желание дать новую жизнь прошлогоднему стихотворению, предварив его эпиграфом из Вас. Старый вариант я послал. Теперь - новый. Как он Вам? Поклон Вашему замечательному Давиду. Ваш В. М.

25 авг.

Дорогой Владимир Николаевич! Замечательное стихотворение, я не устаю восхищаться его сочным русским языком и молодым духом, и бесшабашная интонация его очень мне близка. И спасибо огромное за эпиграф, для меня это большая честь, конечно. Вот только если связать его по смыслу (т.е. мои строчки) с Вашей концовкой, то получится, что я как бы предлагаю сворачивать в сторону от прямых дорог на более безопасные тропки, а ведь у меня смысл стиха совсем противоположный: я свернула в сторону от официальных, магистральных дорог, общепринятых, по которым идут за материальными благами жизни - в сторону уединённой, безвестной, может быть, гибельной, но лично мне необходимой.

Я стою под ливнями,
на ветру планет.
Генеральной линии,
магистрали — нет!

Все дворцы с бассейнами,
светские пиры,
все пути шоссейные
в Скотные дворы -

всё, что здесь упрочено -
отвергаю прочь.
Жизнь моя — обочина,
шаг с обрыва в ночь,

где репейник колется
и поёт вода.
Жизнь моя — околица,
тропка в никуда!..

Владимир Николаевич, я рада, что послужила Вам фитилём:). А магнитофон у нас "Панасоник" 1992 года, там не работает запись, сломалась шестерёнка для протяжного устройства, которую нигде нельзя заменить, деталей таких уже нет. Записи мы делали давно, музыку писали на катушечных магнитофонах, которые тоже уже приказали долго жить.  Может быть, можно было бы записывать через микрофон прямо на компьютер, но у нас так не получается, видимо, нужна особая программа. Но будем стараться как-то решить эту проблему.
Спасибо, что не забываете нас.

Наталия

25 авг.

Дорогие мои! Ради бога не мучьтесь вы с этими магнитофонами, плюньте на всё это. Просто (скажу честно!) очень понравилось мне, как читает стихи Давид. Вот и "загорелось". Но это не обязательно вовсе. Буду слушать то, что записано уже. Дай вам Бог радостей. Ваш В.М.

26 авг.

Дорогой Владимир Николаевич, спасибо Вам за Вашу доброту и душевную отзывчивость. Мы счастливы и горды знакомством с Вами.

Наталия, Давид.

5 сент.

Добрый день!

Молчит Наталия вдали,
И с ней Давид молчанье делит.
Но – есть в Париже Натали
И муж её ньюйоркец Дэвид!

5 сент.

Владимир Николаевич, здравствуйте! Извините за молчание, но я ещё не прочла Ваши замечательные "шахматные" рецензии, сейчас просто такой цейтнот, ни на что нет времени, а хочется читать не впопыхах, а со сосредоточенной свободной душой. Позже непременно напишу.

Рада, что Вас так активно публикуют, что пишете, дай бог Вам здоровья и многих творческих сил.
Спасибо за остроумные стихи:)

Наталия

5 сент.

Дорогая Наталия! Ну что Вы, это не стихи, это шутка, с которой я проснулся, услыхав, какой ливень штурмует лоджию. Как это поётся? "В моих словах упрёка нет..." Здоровья Вам и радостей. Поклон Давиду. Ваш В. М.
P.S. Кстати, получил вместе с Дм. Быковым приглашение в Грузию (Тбилиси, Батуми, Кутаиси, Багдади и опять Тбилиси). Вылет - в октябре. А потом, даст Бог, - Испания: Кордова, к дочке Милуше, погреться.

26 сент.

Дорогие друзья! Во вчерашнем номере "Лит. газ" замечательная статья Миши Синельникова о Межирове. На сайте там есть и мой комментарий. Кстати, если есть охота, посмотрите в этом же номере заметку Евг. Рейна обо мне "Музыка и Вера". Всё-таки: как вы? Отчего у вас такой цейтнот? Дай Вам Бог радостей. Ваш В. М. P.S. Моя статья о Межирове - в № 9 ж-ла "Дружба народов" (см. Журнальный зал).

поэт Александр Межиров

26 сент.

Дорогой Владимир Николаевич! Обязательно прочтём и сегодня-завтра Вам ответим. Я, честно говоря, думала, что Вы в отъезде, но сейчас посмотрела - Вы пишете, что вылет в октябре. Значит, у нас есть ещё время для общения.
А цейтнот был из-за того (не считая бытовых проблем, как-то: смена труб, поломка стиральной машины, поиски новой и пр., неинтересно), что я выкладывала на ЖЖ свою книгу (по мотивам изданной в 1997 году, но диска с ней не сохранилось, пришлось перепечатывать). Ну, книга, может, громко сказано, но для меня она имеет громадное значение, так как это наша с Давидом жизнь с 1988 по 1993 год - самый бурный, трудный и счастливый кусок жизни, и мне очень захотелось её сохранить. Это было время больших перемен не только в стране и нашем городе, но и у нас: мы создавали своё издательство - первое в Саратове, занимались концертной деятельностью, многих талантливых авторов открыли и пригласили впервые. Там впечатления от встреч с ними, от прочитанных книг и увиденных фильмов той поры. Там мои первые стихи, обложки изданных нами книг, много фотографий. Владимир Николаевич, как бы мне хотелось, чтобы Вы - если не прочитали, то хотя бы просмотрели.

Вот ссылка на начало: http://nmkravchenko.livejournal.com/217988.html

А здесь все 8 её частей: http://www.liveinternet.ru/users/4514961/post289044688/

Люди пишут мне отзывы, вспоминая попутно о своей жизни в те годы, и, подумалось, если бы собрать воедино все эти воспоминания, получилась бы классная книга о перестроечных временах, ценный материал для истории, тем более, что это не сухие строки учебника, а живая память, реальные факты жизни простых людей, нашей интеллигенции.
Владимир Николаевич, очень рада за Вас, что Вы пишете и публикуетесь, что о Вас пишут, с интересом прочту всё, что Вам задолжала. Всё это время не читала "ЛГ" и "ЖЗ", хотя обычно всегда читаю, но я просто выпала из жизни на три недели:), много писем неотвеченных, сейчас постепенно буду входить в колею.
Будьте здоровы, до следующего письма.

Наталия

26 сент.

Владимир Николаевич, прочитали статью Синельникова и Ваш комментарий (фрагмент из Вашей статьи о нём, он такой яркий, что сразу запоминается). Он очень к месту, конечно, хотя такие, как ваш оппонент, вряд ли смогут оценить - это как бисер метать перед свиньями. Возмутительные антисемитские выпады, к сожалению, их довольно много в Интернете. Статья замечательная, но Ваша мне понравилась больше.)
Поздравляем Вас с рецензией-заметкой Рейна на книгу и с публикацией в "Дружбе народов" - Вашем любимом журнале. Вернее, Вас там, видимо, очень любят.)) Но Вы того стоите.
С уважением и самыми лучшими пожеланиями - Наталия и Давид.

22 окт.

Дорогие Наталия и Давид!
Заканчиваю первую часть мемуаров "Исчезают голоса - музыка остаётся". Эта часть называется "Всё началось с Тбилиси". Если есть желание почитать - для вас могу выслать. Всё ли у вас благополучно? Как поживает старенький магнитофон? Как-то так получилось, что я часто думаю: как там Наташа и Давид? И молюсь за вас.
    Ваш В.М.

29 янв. 2014 г.

Как Ваши дела? Давно ничего не знаю о Вас. Здоровья и радостей. В.М.

29 янв.

Поздравляю, Владимир Николаевич! Прекрасная книга. Обязательно прочту.
Дела неважные: Давид в больнице, езжу к нему каждый день. Ничего страшного, но из колеи выбивает, не до творчества сейчас.
Будьте здоровы, берегите себя.

Наталия

17 февр.

Дорогой Владимир Николаевич! Поздравляем  Вас с замечательной книгой!

Ещё раз перечитала стихи - прекрасно! Прав А. Межиров, сказавший так афористично и - навсегда: "Он исходит всегда из того, что свобода – превыше всего. И, победно звеня стременами, сам не ведает, что у него преимущество есть перед нами».". Такие слова дорогого стоят. Книга замечательно оформлена, обложка - настоящее произведение искусства.

От души поздравляем и желаем новых стихов и книг, творческих вечеров и успехов!

С уважением и неизменным теплом к Вам,
Наталия и Давид

23 февр.

Больше всего, дорогая Наталия Максимовна, не люблю "копаться" в чьём-то очень живом, реагирующем на любое неосторожное слово творчестве. Я абсолютно уверен, что у Вас, у человека несомненно одарённого, ещё будут новые взрывы, протуберанцы и приобретения.  Жаль, что Вы далеко от Москвы, что не можем мы поговорить с глазу на глаз. Чувствуется, что Вы оторваны от общения с теми, кто может Вам кое-что подсказать, имея на это полное право. Я мог бы Вас познакомить здесь с этими людьми (они ещё, слава Богу, есть, хотя я остался без Володи Соколова, Беллы Ахмадулиной, Александра Межирова, Александра Ревича, Василия Аксёнова и мн. др.). Тем не менее ещё раз повторяю: Вы - человек одарённый. Иначе не родилось бы у Вас: "Когда душа и жизнь в разоре, позволь мне, Высший Судия, остаться где-нибудь в зазоре небытия и бытия". Трогают и запоминаются немало строчек. Например: "Чем меньше осталось — тем больше люби", "чтоб притвориться, раствориться в водовороте бытия и стать счастливою частицей чего-то большего, чем я".
Хочется, чтобы у Вас было больше конкретики, деталей, живописи, изображения. Вспомните: "Когда б вы знали, из какого сора..." Очень прошу перечитать книгу Бориса Пастернака "Поверх барьеров". В ней - образец художественности, экспрессии, которые воплощаются в минимуме слов. Именно - в минимуме! Особое внимание обратите, пожалуйста, на стих-е "На пароходе" ("Был утренник. Сводило челюсти...") Вы, не сомневаюсь, поймёте, о чём речь. Потому что Вы (в чём я уверен!) талантливы и неповторимы.
    Не сомневаюсь и в том, что Вы не обидитесь на старика, который верит в Вас.
    Сердечный привет Давиду.
    Ваш В.М.

23 февр.

Спасибо, Владимир Николаевич! Обязательно воспользуюсь Вашими советами. С праздником Вас! Успехов, благополучия, здоровья!
Н.М.

27 февр.

Дорогие мои Наталия и Давид, я отношусь к вам с превеликим уважением как к ярким и талантливым людям. Стихи Н. М. я уже давно принял в сердце: в них - редчайшая и чистейшая душа. Я никому никогда не отвечаю ( т.е. ничего не анализирую, если не вижу в том толку), а сейчас сразу же откликнулся, потому что увидел новые горизонты, новые открытия в поэзии Наташи. О, она откроется самым неожиданным образом - и это будет (уверен) очень скоро. В ней накапливается энергия новизны. Это заметно невооружённым глазом. Очень сожалею, что не могу видеть вас обоих, посидеть с вами за чашечкой кофе. Разве вы не поняли с самого нашего начала, что я отношусь к вам с огромной нежностью? Берегите себя, будьте здоровы.
    Ваш старик В.М.

По какому адресу выслать вам книгу "СТО стихотворений"?
В. М.

27 февр.

Дорогой Владимир Николаевич, спасибо за тёплые слова! Мы очень ценим Ваше доброе отношение. Будьте здоровы и счастливы!
Ваши Н. М. и Д. И.

12 марта

Дорогая Наталия!

...Вот втемяшились в память многие Ваши строчки. Не даёт покоя, например, такое:

...Все дворцы с бассейнами,
светские пиры,
все пути шоссейные
в Скотные дворы -

всё, что здесь упрочено -
отвергаю прочь.
Жизнь моя — обочина,
шаг с обрыва в ночь,

где репейник колется
и поёт вода.
Жизнь моя — околица,
тропка в никуда!

Где не обезличена
стадная артель,
где своя лишь личная
внутренняя цель...

    Это как раз и подтверждает Ваше доброе дарование.

    Привет Вашему Давиду. Будьте здоровы и счастливы.
    В.М.

13 марта

Дорогой Владимир Николаевич, большое спасибо! Получили сегодня Вашу книгу. Прекрасно издана, с большим вкусом оформлена. Предвкушаю упоительное чтение. Обязательно потом напишу.
Ваши Наталия и Давид.

И последнее письмо получила буквально вчера. Оно было о печальной утрате...

15 марта

Сиротею всё больше. Ушла Инночка Лиснянская - мой давнишний любимый друг, гениальный поэт, подруга Светы Кузнецовой, которая тоже была гениальным поэтом и светочем моей юности. Инна ждала часть из моих мемуаров, посвящённых ей, Светлане и Семёну Израильевичу Липкину. Не дождалась. Извините за эту записку... Дай вам Бог здоровья и радостей. В. М.

Уходят поэты... Последние могикане. И не задержать неумолимый ход времени, не защитить их от косы Безглазой, не сберечь. Но... память подсказывает строчки Владимира Мощенко из его новой книги:

У берега – лиловая вода
Под валунами и над валунами.
И чей-то шёпот: «Не умрёшь ты? Да?» –
«Конечно, да. Но это – между нами».

И хочется им верить. Это между нами — между нами всеми — слышите?
ПОЭТЫ НЕ УМРУТ НИКОГДА.

С днём рождения, Владимир Николаевич! С новой книгой! И ещё много-много новых стихов, творческих побед и озарений! Пусть всё у Вас будет хорошо.

Переход на ЖЖ: http://nmkravchenko.livejournal.com/256855.html

Друзья, последний рывок, максимальные перепосты! До нашего мероприятия осталось меньше недели!

Душевное и приятное редко сочетается с полезным и добрым.
Наш вечер и ярмарка "Собачий остров" - именно такое событие.
Всех, всех, всех, кто любит животных и готов помогать им, мы ждем 28 марта в бард-клубе "Гнездо глухаря" с 15.00 до 22.30!
Целый день Вас будет ждать фуршет и красочная ярмарка, на которой можно найти все: от игрушек, предметов аксессуара до одежды! Приходите в любой момент! Даже на 5 минут!
В 20.00 начнется основная часть мероприятия: минифильм о приюте и волонтерах, живая музыка, аукцион.
И, конечно же, презентация Центра помощи животным, строительство которого начнется в мае. Каждый из нас сможет сделать посильный вклад.
А в конце Вас ждет потрясающий сладкий сюрприз!
Это будет незабываемая пятница, полная положительных эмоций!
Мы будем ждать Вас и Ваших друзей! Приходите!

Подтверждение Вашего участия, присылайте: sobachii.ostrov@gmail.com
Ссылка с описанием мероприятия: https://www.facebook.com/events/699301670092897/

Кристин Эллджер (Christine Ellger) родилась в Германии в 1948. Она изучила управление и работала в саксонском центре координации информационных технологий в Дрездене. Её интерес к фотографии начался с цифровой фотографии, особенно со всеми вариантами художественной обработки. В течение 6 лет она фотографирует мир вокруг себя, запечатлевая всё, что входит в её представление о прекрасном.

О превышенебесная! О пеннорожденная, фиалковенчаная, улыбколюбивая Афродита-Урания (любовь небесная)!

Антонио Ломбардо, «Венера Анадиомена»