Матвейчев Олег Анатольевич
Аннотация:В статье рассматриваются особенности трансформации образа Абариса в связи с более общим вопросом культа выходцев из отдаленных земель, занесших в эллинский мир прежде неведомую мудрость. Анализ исторических источников о жизни и деятельности Абариса демонстрирует, что его вполне рациональный и простой для понимания образ у древних авторов (Пиндара, Геродота, Платона и др.) приобрел в эпоху эллинизма совершенно фантастические черты, что может объясняться как общим состоянием общественного сознания, характеризующегося интересом к мистицизму, иррационализму и экзотическим культам, так и уходом из исторической памяти форм мышления, традиций, метафизических инвариантов, привнесенных в культуру догомеровской Греции вторгшимися в средиземноморско-балканский регион индоевропейскими племенами.
В связи с этим задача, которая может быть поставлена перед исследователем, состоит в демифилогизации образа Абариса, что позволило бы избавить его от позднейших наслоений и выявить его истинные черты.
К числу привнесенных фантастических черт, которыми был наделен Абарис, относятся его якобы способность летать верхом на стреле, умение ориентироваться с ее помощью на местности, спасать города от эпидемий, лечить заговорами, т.е., словом, обходиться без еды, предсказывать землетрясения, моровые болезни и небесные явления. Привлекая как античные тексты, так и современные исследования, автор предлагает ряд рациональных версий, объясняющих возможное происхождение представлений об этих чудесах. Отдельно рассматривается любопытная версия ирландского филолога Э. Доддса, согласно которой Абарис выступает представителем северного шаманизма, дислоцированного на родине протоиндоевропейского этноса.
Демифилогизация образа Абариса не только дает ключ к объяснению "темных мест" нашего знания о его личности и деятельности, но и выводит нас на более широкую проблему – проблему рецепии древними греками индоевропейской ментальной матрицы как важнейшего условия формирования современной западной цивилизации.
Страна Гиперборея служила для греков чем-то вроде нашего Тридевятого царства. Именно здесь локализовались все чудеса мира. Здесь, как считалось, родилась богиня Лето (Arist. Hist. anim. VI, 35) и потому более всех богов гиперборейцы почитали ее сына Аполлона (Diod. Sic. II 47), якобы именно отсюда явившегося в Дельфы (Himer. Orat. XIV, 10).
По Диодору, большинство жителей священного города, посвященного Аполлону – кифаристы, "и они беспрерывно, играя на кифарах в храмах, возносят богу гимны и песни, прославляя в них его подвиги" (II 47) [цит. по: Лосев 1996: 464]. Возможно, именно по этой причине сребролукий бог света каждую зиму оставлял свои Дельфы и прилетал на отдых в земли гиперборейцев – ему хотелось побыть среди поэтов, певцов, философов, каковых в ту пору в Элладе было мало, а то и не было вовсе.
О "гипербореях, служителях Аполлона" пел и Пиндар (Ol. III, 16-17), описывая их счастливую и беззаботную жизнь вдалеке от цивилизации:
Ни вплавь, ни впешь
Никто не вымерил дивного пути
К сходу гипербореев …
Там стожертвенным приношением богу
закалывались ослы,
Там длящимся весельям и хвалебным словам
Радуется Аполлон …
Ни болезни, ни губящая старость
Не вмешиваются в святой их род.
Без мук, без битв
Живут они, избежавшие
Давящей правды Немезиды.(Pyth. X, 29-44) [Пиндар 1980: 109-110].
Как идеальное царство описывал Гиперборею Плиний Старший: "За <Рифейскими> горами, по ту сторону северного ветра … обитает раса счастливых людей, что зовутся гиперборейцами; они доживают до глубокой старости и славятся сказочными чудесами. Здесь, как полагают, находятся петли, на которых подвешен небосвод, и крайние пути созвездий. Солнце светит там по шесть месяцев подряд, … всходит один раз в год, в середине лета, и заходит в середине зимы. Это благодатная страна с восхитительным климатом и без всяких вредных ветров. Домами для туземцев служат леса и рощи; богам они поклоняются как поврозь, так и всем приходом; не знают они ни раздоров, ни печалей. Смерть приходит к ним лишь когда они пресытятся жизнью" (Hist. IV, 89-91) [Pliny 1961: 187].
Традиция сохранила имена людей, прибывших в Элладу из страны Аполлона. По рассказу Геродота, однажды гиперборейцы послали с дарами богу на Делос девушек Гипероху и Лаодику, отрядив с ними для охраны пятерых мужчин. На родину посольство так и не вернулось, и впредь северяне передавали дары Аполлону по цепочке через своих соседей (IV, 33) – аримаспов, исседонов, скифов. А до того из Гипербореи прибыли на Делос другие две девушки, Арга и Опида, причем, в компании своих богов – Аполлона и Артемиды (IV, 35).
Более того, даже само Дельфийское святилище, по некоторым сведениям, – дело рук пришельцев с дальнего Севера: "Местная поэтесса Бойо, написавшая гимн дельфийцам, говорит, что это прорицалище было основано в честь бога людьми, прибывшими от гиперборейцев; в их числе был и Олен; он был первым пророком бога и первый произносил пророчества в гекзаметрах" (Pausan. X 5 4) [Павсаний 2002: 251].
Есть также свидетельства (Евсевий, Ргаер. evang. V 28, 4), что и все делосцы являются не кем иным, как выходцами все из той же Гипербореи. "Это одинокое свидетельство, но оно характерно", – замечает А. Ф. Лосев [Лосев 1996: 475]1.
Вспоминая Гипероху и Лаодику, Аргу и Опиду, Олена и Астерия, а также фракийца Орфея, шведский историк Я. Киндстранд указывает, что "когда в Греции объявлялись варвары, известные своей мудростью, они всегда приходили с Севера, и их мудрость всегда проявлялась в религиозной сфере, связанной в большинстве случаев с культом Аполлона" [Kindstrаnd 1981: 18; приводится по: Дремин б.г.]
Наиболее известен из этой плеяды культурных героев Орфей. Несмотря на то, что в исторической реальности Певца начали сомневаться уже в классический период (Аристотель категорически отрицал существование Орфея (De philos. fr. 7 Ross = fr. 9 Rose)), влияние орфического учения на греческую культуру трудно переоценить. Прямо или опосредованно оно заложило основы греческой философии, оказав особо сильное влияние на Пифагора, Анаксимандра, Гераклита, Ксенофана, Парменида, Эмпедокла, и, что особенно важно, Платона ("Федон", "Федр"), через которого был воспринят и разработан сначала неоплатонизмом, а через неоплатонизм – и христианством целый комплекс идей о теле и душе. Орфей почитался как родоначальник мистерий и первый оракул (последующие пошли уже от него).
Среди прочих пришлых учителей Греции следует выделить Абариса и Анахарсиса, которые "пользовались у греков большим уважением, так как они обнаруживали своеобразные черты скромности, простоты и справедливости своего народа" (Strab. VII 3, 8) [Страбон 1964: 276]. Но если образ Анахарсиса на века закрепился в античной культуре как образ "мудреца-дикаря", критика цивилизации и проповедника простой и скромной жизни, то имя Абариса прославили в большей степени совершенные им чудеса.
Анализ исторических источников о жизни и деятельности Абариса демонстрирует, что его вполне рациональный и простой для понимания образ у древних авторов приобрел в эпоху эллинизма совершенно фантастические черты, что может объясняться как общим состоянием общественного сознания, характеризующегося интересом к мистицизму, иррационализму и экзотическим культам, так и уходом из исторической памяти форм мышления, традиций, метафизических инвариантов, привнесенных в культуру догомеровской Греции вторгшимися в средиземноморско-балканский регион индоевропейскими племенами.
К числу подобных привнесенных фантастических черт, которыми был наделен Абарис, относится, в первую очередь, его якобы способность летать верхом на стреле, которая не отмечалась ни Пиндаром, ни Геродотом (согласно отцу истории, Гипербореец просто все время носил ее с собой (IV, 36)), но всячески акцентировалась неоплатониками и поздними софистами.
Единого мнения по поводу предназначения стрелы Абариса, с которой мудреца неизменно ассоциировали начиная с Геродота, впрочем, не было никогда. Ликург Афинский полагал, что стрела была нужна Абарису как жрецу в качестве символа Аполлона – он предъявлял ее как своего рода удостоверение [Лебедев 1989: 96]. По Гимерию, Абарис просто ходил, вооруженный луком (Himer. Orat. XXV, 4); стрела в таком случае служила ему боеприпасом. В свою очередь Фотий объяснял, что стрелой Аполлона метафорически именуется красноречие, и именно на такой-то стреле Абарис и облетел все земли и все моря [Латышев 1948б: 249].
Своя версия нашлась и у Оригена, отмечавшего способность Абариса бегать со скоростью летящей стрелы. Что, по мнению александрийца, отнюдь не является признаком божественности, как сказали бы многие. "Допустим, что действительно божественность наделила Авариса Гиперборейца такой силой, благодаря которой он мог носиться со скоростью стрелы. Но какую же пользу мог получить от этого род человеческий? Чем была полезна скорость, равная полету стрелы, и ему самому? — и все это при том предположении, что вся эта история нисколько не заключает в себе вымысла, что все это действительно происходило, хотя бы и под влиянием некоторой демонической силы" (Orig. С. Cels. III, 31) [Ориген 2008: 617].
Но чаще всего, особенно, в эллинистический и более поздние периоды, стрелу Абариса наделяли поистине фантастическими свойствами, представляя ее как средство передвижения.
В своей биографии Пифагора Порфирий поведал об Абарисе, прозванном Воздухобежцем за то, что на полученной в дар от Аполлона стреле он "перелетал и реки, и моря, и бездорожья, словно бежал по воздуху" (V. Pyth. 29) [Порфирий 1986: 421]. О том же и рассказ Ямвлиха (буквально слово в слово повторенный за его учителем2): "у Абарида <было прозвище> “Ступающий по воздуху”, так как когда он ехал на дарованной ему стреле Аполлона Гиперборейского, как бы ступая по воздуху, он переправлялся через реки, моря и непроходимые места (V. Pythag. XXVIII 136) [Ямвлих 2002: 89].
Та же легенда воспроизводится и у эпического поэта Нонна Панополитанского:
Абарис юный также по небу часто летает,
Если Феб на стреле его отпускает в поездку.(Nonn. Dion. XI, 132-133) [Нонн 1997: 114].
Летание на стреле подчас интерпретируется, даже современными авторами, вполне буквально. О. Фомина, в частности, напоминает, что многие древние авторы, "настойчиво говорят о летательных способностях гиперборейцев, то есть о владении ими техникой полета. Такими, правда, не без иронии их описал еще Лукиан3. Может ли быть такое – чтобы древние жители Арктики владели техникой воздухоплавания? А почему бы и нет? Сохранились ведь во множестве изображения вероятных летательных аппаратов – типа воздушных шаров – среди наскальных рисунков Онежского озера" [Фомина 2014].
Возможно и другое объяснение – с помощью такого явления, которое сегодня представляется нам не более чем научной фантастикой, а именно – телепортации, которая могла быть обычной практикой для представителей жреческой касты гиперборейского народа.
Ямвлих, впрочем, предложил и еще одну любопытную версию, рассказав, что золотая стрела, которой обладал Абарис, указывала тому дорогу (V. Pythag. XXVIII, 141) и выступала, таким образом, не только транспортным средством, но и устройством для ориентирования на местности.
Весьма интересная гипотеза, особенно, если учесть возможное происхождение Абариса с Рифейских (Уральских) гор. Если ей найдутся другие подтверждения, то получится, что жители Гипербореи знали компас с магнитной стрелкой более чем за полторы тысячи лет до китайцев (первое упоминание о нем содержится в трактате Шэнь Ко "Записи бесед в Мэнси", относящемуся к 1086 г. [Needham 1954: 135]). В рамках рерационализации образа Абариса можно предположить, что его знаменитая стрела являлась ни чем иным, как стрелкой его путеводного устройства, казавшегося грекам невероятным чудом.
Тот же Ямвлих, однако, повествует еще об одной удивительной особенности стрелы Абариса – оказывается, именно с ее помощью Гипербореец совершал свои вошедшие в легенду санитарно-гигиенические процедуры (V. Pythag. XIX, 91).
Согласно Пиндару, Абарис появился в Элладе при лидийском царе Крёзе [Лебедев 1989: 96], т.е. в промежутке между 560 и 546 гг. до н. э. Целью его поездки был отнюдь не интеллектуальный туризм и желание посмотреть мир (в подобные поездки отправлялись греки, но не варвары) и вряд ли только "возобновление старинной дружбы и родства с делосцами", на чем настаивает Диодор (Diod. Sic. II 47) – будучи жрецом Аполлона (Porph. V. Pyth. 28; Iambl. V. Pythag. XIX, 90), Гипербореец, очевидно, выполнял в Греции какую-то функцию, связанную с отправлением культа. По словам афинского грамматика Гарпократиона, Абарис прибыл послом от гипербореев во время распространившейся по всей земле моровой язвы, чтобы совершить моление Аполлону (Латышев 1948: 263). Миссия оказалась успешной: "Лакедемон после произведенного им в этой земле очищения уже не заражался чумой, тогда как прежде эта болезнь часто поражала его из-за того, что он расположен в неудачном месте: над ним возвышаются Тайгетские горы, и стоит отметить, что это создает духоту. Абарид также очистил Кносс на Крите. Известны и другие свидетельства способности Абарида производить очищения" (Iambl. V. Pythag. XIX, 92) [Ямвлих 2002: 67].
Как было сказано, сделано это было Абарисом при посредстве стрелы, которую он всегда носил с собой. Рационального объяснения, каким образом можно очистить город от чумы с помощью подобного приспособления, у нас нет (о технологиях, существовавших в Гиперборее, пока можно только догадываться), однако символическое объяснение дать этому факту довольно несложно. Стрела – атрибут Аполлона как бога солнечного света и, в другом аспекте, бога-врачевателя. Очевидно, что в аполлоновской стреле воплотились представления о целительных и животворящих свойствах солнечного света. Получив ее в дар от своего бога (Iambl. V. Pythag. XXVIII, 136), жрец Абарис обрел вместе с нею и чудесные способности к врачеванию и обеззараживанию огромных территорий.
Впрочем, вполне возможно, что именно за свои чудесные способности и диковинную мудрость Абарис прослыл среди греков жрецом Аполлона, таковым отнюдь не являясь. Как это случается и поныне, сработал стереотип: если мудрец с Севера, то непременно – служитель Аполлона (в VI в. до н.э. процесс его рецепии в греческой религии еще не завершился, и этот бог по привычке воспринимался как чужой, заграничный)4; если умеет делать необъяснимые вещи – значит, волшебник.
Что касается эпидемиологических мероприятий, проводимых отдельно взятым гиперборейцем в масштабе целых полисов, то для их рационального объяснения опять придется обратиться к смелым гипотезам. Можно предположить, что страна Гиперборея обладала более совершенной медициной, нежели Эллада. Доступные им представления о гигиене и санитарии станут достоянием просвещенной Европы лишь в XIX-XX вв.
Интересна в этом ключе формулировка Платона, называющего Абариса заклинателем от болезней (Charm. 158b). Гипербореец лечит заговорами, т.е., словом, и тем предвосхищает практику логотерапии и психоанализа, которая станет реальностью для Европы в тех же XIX-XX вв. Вместе с тем, лечить словом он мог не только с точки зрения содержания и смысла, но и с точки зрения определенных ритмических воздействий. Во все века целители использовали в своей практике молитвы, стихи, мантры, зикры, задавая пациенту определенный ритм позитивных вибраций. Лечение музыкой было развито у греков, особенно, у пифагорейцев, к которым Абарис был отнесен Ямвлихом (Iambl. V. Pythag. XXXVI, 267 etc). Не исключено, что первична в данном случае была ритмотерапия, практикуемая Гиперборейцем, который был старше Пифагора как минимум на одно поколение5.
Удивляла греков и еще одна особенность Абариса: он никогда не ел (Hdt. IV, 36; Iambl. V. Pythag. XXVIII, 141 etc), т.е., по формулировке Э. Доддса, "был настолько опытен в технике поста, что мог почти совсем обходиться без человеческой пищи" [Доддс 2000: 2008]. Значение поста могло заключаться как в сознательном аскетизме, упражнении тела на пути к освобождению духа (т. е. в религиозном смысле), так и в соблюдении строгой диеты для здоровья тела. После Абариса пост стал составной частью мистических практик у пифагорейцев и орфиков. От них эту практику позаимствовали стоики. А уже у них – христианские аскеты.
Абарис вошел в народную память и как предсказатель будущего. Согласно Ликургу Афинскому, став боговдохновенным, Гипербореец "изрекал оракулы и прорицания" [Лебедев 1989: 96]. Порфирий и Ямвлих сообщают, что, подобно Пифагору, Абарис обладал способностью безошибочно предсказывать землетрясения (Porph. V. Pyth. 28; Iambl. V. Pythag. XXVIII, 135). Об умении Абариса предсказывать землетрясения, а также моровые болезни и небесные явления свидетельствует и Аполлоний Родосский [Латышев 1948а: 307-308].
Свои предсказания Абарис не только провозглашал, но и записывал. Суда перечисляет его произведения: оракулы, которые называют "Скифскими", "Свадьбу реки Гебр", "Очищения", "Теогонию" в прозе и "Прибытие Аполлона к Гиперборейцам" в стихах [Лебедев 1989: 97].
Подобные предсказания могут пониматься как прогнозы, которые делаются на рациональном, научном ("научном") основании. Для современного человека не кажется удивительным умение ученых предсказывать начало эпидемии или природные катаклизмы. Вполне вероятно, что определенной научной базой для такого рода прогнозов обладали и гиперборейцы.
Ирландский филолог Э. Доддс в книге "Греки и иррациональное" доказывал, что способность к предсказаниям будущего, вызывавшая неизменное удивление у греков, является сущностным признаком шаманизма, до сих пор существующего в Сибири и оставившего следы своего прошлого пребывания на огромной территории от Скандинавии до Индонезии. В контакт с народами – носителями шаманской культуры греки вступили, по мнению Доддса, в Скифии, а также во Фракии. Среди магов и мыслителей, связавших греческую традицию с Севером, Доддс называет Орфея, Эпименида, Аристея, Гермотима, живших в VII-VI в. до н.э. – все они имели те или иные черты шаманов, например, умение путешествовать в духе и способность к колдовству. Отдельно Доддс упоминает гиперборейского шамана Абариса, умевшего летать верхом на стреле (что, возможно, тоже являлось аллегорией путешествия в духе).
Говоря о религиозном значении стрелы в шаманизме, Доддс вспоминает, что у бурят она используется стрелы для возвращения душ больного, а также на похоронах; что шаманы могут прорицать по полету стрелы; и что "внешняя душа" у татар иногда находится на стреле. "Другие шаманы летают по воздуху на кнуте, подобно ведьмам, летающим на помеле" [Доддс 2000: 238].
Таким образом, по Доддсу, Абарис выступает представителем северного шаманизма, дислоцированного на родине протоиндоевропейского этноса.
Весьма удивительным представляется тот факт, что будучи человеком явно чужой для греков культуры (чем они объясняли многочисленные чудеса Гиперборейца), Абарис, однако, достаточно быстро вписался в греческое общество, как бы сказали сегодня – натурализовался. Этот факт подчеркивал, например, софист Гимерий: "Говорят, что мудрец Абарис был родом гиперборей, а по языку – эллин; по одежде и внешнему виду – скиф, но чуть только пошевелит языком, – его слова казались исходящими из среды Академии и самого Ликея" (Himer. Orat. XXV) [Латышев 1948б: 248].
Итак, задача, которая может быть поставлена перед ответственным исследователем проблемы трансформации образа Абариса, состоит в его демифилогизации, демистификации или, если угодно, в рерационализации, что позволило бы избавить его от позднейших наслоений и выявить его истинные черты, погребенные "в завале расхожего". В свою очередь, это выводит нас на более широкую проблему – проблему рецепии древними греками индоевропейской ментальной матрицы как важнейшего условия формирования современной западной цивилизации. В любом случае, демифилогизация образа Абариса – ключ к объяснению "темных мест" нашего знания о его личности и деятельности, на протяжении многих веков являвшихся предметом широких разногласий.
Библиография1. Доддс 2000 – Доддс Э. Р. Греки и иррациональное. СПб.: Алетейя, 2000. 507 с.
2. Дремин б.г. – Дремин Г. Анахарсис – человек и легенда / URL: http://annales.info/skif/small/anaharsis.htm
3. Латышев 1948 – Латышев В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // ВДИ. 1948. №1. С. 221-315.
4. Латышев 1948а – Латышев В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // ВДИ. 1948. №2. С. 213-314.
5. Латышев 1948б – Латышев В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // ВДИ. 1948. №3. С. 217-330.
6. Латышев 1952 – Латышев В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // ВДИ. 1952. №2. С. 265-323.
7. Лебедев 1989 – Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I / Ред. А. В. Лебедев. М.: Наука, 1989. 576 с.
8. Лосев 1996 – Лосев А. Ф. Античная мифология в ее историческом развитии // Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М.: Мысль, 1996. С. 5-680.
9. Лукиан 2001 – Лукиан Самосатский. Любители лжи, или Невер // Лукиан Самосатский. Сочинения. В 2 т. Т. 2. СПб.: Алетейя, 2001. С. 196-211.
10. Нонн 1997 – Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. СПб.: Алетейя, 1997. 540 с.
11. Ориген 2008 – Ориген. Против Цельса // Ориген. О началах. Против Цельса. СПб.: Библиополис, 2008. С. 404-790.
12. Павсаний 2002 – Павсаний. Описание Эллады. В 2 т. Т. 2. М.: ООО "Изд-во АСТ", "Ладомир", 2002. 503 с.
13. Пиндар 1980 – Пиндар. Пифийские песни // Пиндар. Вакхилид. Оды. Фрагменты. М.: Наука, 1980. С. 58-115.
14. Порфирий 1986 – Порфирий. Жизнь Пифагора // Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М.: Мысль, 1986. С. 416-426.
15. Рыбаков 1994 – Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1994. 608 с.
16. Страбон 1964 – Страбон. География. Л.: Наука, 1964. 944 с.
17. Фомина 2014 – Фомина О. Гиперборейцы. Дети солнца. М.: Рипол, 2014. 270 с.
18. Ямвлих 2002 – Ямвлих. О Пифагоровой жизни. М.: Алетейа, 2002. 192 с.
19. Kindstrаnd 1981 – Kindstrаnd J. F. Anacharsis. The Legend and the Apophtegmata. Uppsala: Almqvist & Wiksell, 1981. XXII, 176 p.
20. Kretschmer 1924 – Kretschmer P. Alaksandus, König von Vilusa // Glotta. 1924. Bd. XIII. S. 205-213.
21. Needham 1954 – Needham J. Science and Civilization in China. Vol. 1. Cambridge U. Press, 1954. XXXVIII, 320 p.
22. Pliny 1961 – Pliny. Natural History. Vol. II. Libri III-VII. Cambridge, Mass.: Harvard University Press; London: William Heinemann LTD, 1961. 664 p. https://matveychev-oleg.livejournal.com/14688965.html
