Гавриил, Азазель ( предыстория) «Храни, вспоминай обо мне,»
Ты уходишь в белом платье...В алых пятнах полночь.
Белый ангел, я распятье, полно память, полно.
Ты уйдешь, но станешь жаждой, мук запретных болью.
Алый сок любви однажды станет черной кровью.
Агата Кристи.
Гавриил устало сел на резную лавочку в беседке.
- О чем хотел поговорить, братик? – обратился он к Азазелю, который внимательно смотрел на брата изучающе-цепким взглядом.
- А ты не знаешь? – голос был тих и слаб как у больного ребёнка.
- Догадываюсь, - Архангел протянул руку и усадил брата рядом с собой.
Он приподнял его опущенную голову за подбородок, так что бы Азазель посмотрел ему в глаза - Зачем? - Тихо, но чётко спросил он.
- Я, запутался, понимаешь, а Люцифер, он помог мне найти, мой путь с ним я чувствую себя свободным, понимаешь Габриэль?
- Это иллюзия, - спокойно парировал Архангел, - иллюзия свободы, он просто нацепил на тебя ошейник как на Церберов своих. Зачем ты это всё устроил. Тебе стало легче? Свободнее?
Азазель смотрел в бездонные глаза брата, не смея отводить свои.
- Ответь, только честно.
- Я не знаю, - прошелестел Падший, - рядом с братом он снова становился маленьким младшим братишкой, а не всемогущем ангелам разврата и порока, способным совратить, уничтожить, извратить любого смертного человека. Рядом с Габриэлем он чувствовал себя слабым, это злило, но в одно и, тоже время он тянулся к нему, хотел, что бы тот был рядом, когда сомнение накатывали как волна и поглощали «изуродованное», в аду и пламени, сознание Падшего.
Габриэль наконец отпустил подбородок брата и тот опустил глаза, положил руки на колени и походил на провинившегося младшеклассника, которого ругают за шалости. Пресветлый с минуту молча, разглядывал брата, затем прикрыл глаза и откинулся на спинку лавочки. Вокруг был парк, нейтральная зона, где он мог увидеть брата, ведь вход Вечный сад, был ему запрещён, а жить вот так, не зная, что с ним, Архангел не мог. Прошло мало времени с конца Великой битвы, Михаил победил Люцифера и низверг его в темницу свою, с ним ушли все его соратники, среди них был Азазель. Но расстаться, забыть его Архангел не мог, тот, кого он знал с его появление в Свет, тот, кого он учил, предал его, но Габриэль не мог заставить отвернуться от брата.
Молчание длилось долго. Азазель сидел тихо. Боль слезами жгла глаза, в горле стоял комок. Он устыдился своих чувств. Вытер злые слезы рукавом туники и потихоньку тронул брата за рукав, не смея, боясь прикасаться к его руке. Теперь он Падший и не достоин, быть рядом с Габриэлем.
Архангел повернулся к брату и удивлённо посмотрел на него.
- Ты чего, плачешь? – Архангел опешил от такой реакции. Брат так решительно вел себя в битве, защищая свои интересы, свою, как он думал Свободу, как он наводил свои порядки среди людей без зазрение совести совращая невинных, а теперь он плачет? Габриэль покачал головой. Что же твориться с Азазелям? Что? Или он, так на него влияет.
- Младший? – тихо воззвал он, тот встрепенулся, погружённый как видимо в свои мысли он отрешился от реальности. Габриэль покачал головой и тихо, но резко попросил.
- Подними голову, посмотри на меня.
Падший с секунды колебался, затем поднял свои теперь черно-болотные глаза, почти без радужки, почти полностью черные как южная ночь. Его кудри не ровной волной легли по плечам.
Габриэль автоматически потянулся к нему и поправил несколько не послушных прядей. Азазель дёрнулся.
- Ты чего? – удивился Архангел.
- Тебе не противно до меня дотрагиваться? – спросил он прямо, голос дрожал.
- Нет, с чего ты взял? – В доказательство своих слов он притянул его к себе и поцеловал в макушку. В такие, теперь черные, как искусственно блестящие, волосы.
Азазель резко вздохнул и обнял брата за талию.
- Глупый, ты, поверь тебе скоро это надоест, всё это, что ты натворил, пройдёт время, годы, века, ты поймёшь, что был не прав. Я буду ждать тебя, всегда. Как разберёшься в себе, приходи, а пока... мы сможем видеться только тут и на короткое время, сам понимаешь.
Азазель молчал. Потом тихо спросил, толи брата, толи сам себя.
- Я предатель, да?
Архангел промолчал. Затем приподнял его голову, что бы ещё раз посмотреть в изменившееся после падение лицо.
- У каждого свой путь, - он наклонился и поцеловал брата в губы и в нос. Отстранился и встал, плавно как кошка.
- Теперь иди....
И сам растворился в воздухе.
Азазель смотрел в пустоту на то место где только что пропал его брат, как-то бессмысленно, потом осторожно провел по своим губам пальцами. Слёзы крупными каплями покатились по щекам, падая в траву. Там где они упали, умирали цветы и травы, трава становилась черной. Потихоньку Падший встал и покинул парковую беседку в « Мёртвой» или нейтральной зоне бытия.
