У них не было детей. В немолодые годы эта тяжесть с каждым днем всё больше пригибает человека к земле. У них не было детей, и уже не было надежды родить их так, как рождаются обычные люди. Конечно, бывают те, кто может родить в старости. Но таковых до крайности мало. Авраам и Сарра, Захария и Елисавета… Наших героев звали иначе, и в этом смысле у них не было шансов. Поэтому он сказал ей: «Иди и скреби по сусекам». Она послушно пошла, и вскоре был у них Колобок, круглый, как мяч для гандбола, и румяный, как бабка в годы далекой юности.

У него тоже не было детей. А еще не было ни бабки, ни сусеков с остатками муки. А желание иметь детей было. И он взял полено, чтобы вырезать деревянного мальчика. Наличие деревянного мальчика всегда лучше, чем отсутствие любых мальчиков. К тому же никто не знал, что мертвое оживет и бездвижное придет в движение. Никто не знал, что Колобок покатится по маршруту с конечными остановками «Подоконник – Пасть Лисы», а Буратино возьмется воплощать сюжет притчи о Блудном сыне. И вот они стали родителями: безымянные супруги из русской сказки и шарманщик Карло. Вскоре будут они безутешны. Старики – навсегда, а Карло – на время. Потому что свет их очей – деревянный мальчик и хлебный мячик, – едва появившись на свет, скроются из вида.

Русская сказка и Алексей Толстой не знают творения из ничего. Сие не мудрено. Творение из ничего не поддается описанию и без благодати на голову не налазит. Но они творят из того, что есть: мука и дерево. Они оживляют сотворенное, которое как только оживет, сразу проявляет строптивость и наглость, дерзость и хвастовство. Вчерашнее полено бросает молотком в сверчка, хамит и бежит из дома. Самоуверенное хлебобулочное изделие думает, что успешное бегство от дряхлых стариков – залог всегдашних успешных побегов. Не иначе, мертвая природа заразилась от человека всеми страстями. Стоит ее оживить – она перейдет к бунту и празднику непослушания.

Ведь не сидится же никому дома: ни Буратино в каморке, ни Колобку в избе. Почему бегство неизбежно? Корни этой драматургии где? Не в том ли событии, которое зовется грехопадением и пропитывает всю ткань бытия?

Ты, человек, становясь творцом с маленькой буквы, приводишь в бытие то, что тебя перестанет слушаться. И уж лучше пусть будет это Колобок, а не ядерный реактор. Но всё равно: голос Райской трагедии или – глубже – голос Ангельского бунта слышны в этих двух историях. И разве только в двух? Чичиков, коль скоро вышел из-под пера, проворно побежал по миру, и его уже не остановишь. Вместе с Коробочкой, Маниловым и Ноздревым явившись к Гоголю, они его в гроб и свели. И все остальные бессмертные персонажи самостоятельно жить не перестают. Татьяна Ларина всё так же непоколебимо верна законному мужу, а Онегин так же безнадежно и самоубийственно влюблен. Все живут, все копошатся и движутся. Мадам Бовари носится в закрытой карете по улицам ночного Парижа, и д’Артаньян, сменивший плащ на пиджак, предлагает свои услуги де Тревилю – теперь высокому чиновнику госбезопасности.

Ты, человек, становясь творцом с маленькой буквы, приводишь в бытие то, что тебя перестанет слушаться. И уж лучше пусть будет это Колобок, а не ядерный реактор.

Все бессмертные типажи наполняют собою жизненное пространство. Они живут независимо от авторов. Они бунтуют, потому что выпущены наружу, словно джинн. Первое, на что они способны, это восстание против автора-папы. Это восстание, дублирующее древний бунт грехопадения, вначале – Ангельский, затем – человеческий. И не только есть место Буратино среди оживших кукол, как есть не только место Гомеру среди поэтов. Еще есть Ихтиандр, дышащий то жабрами в воде, то одним легким на улице. Этому, видишь ли, земной любви захотелось. Есть Винни Пух, засыпающий читателей дзен-буддистским остроумием, то ли вопреки опилкам в голове, то ли благодаря именно им.

Человек не может не творить, раз уж создан он по образу Творца и с приказом приобрести подобие. А то, что сотворяет человек из полена¸ или муки, или художественного текста, ведет себя так же непослушно, как и сам человек. Деревянный мальчик хамит, мучной мячик совершает роковое бегство, художественные персонажи начинают автономное и непредсказуемое существование. В мире, полном поименованных явлений, мы живем. Это заметно, как только присмотришься к тому, что вокруг, и к тому, что внутри.

http://www.pravoslavie.ru/put/77998.htm

Понятия «много» и «мало» – это величины относительные. Иван Андреевич Крылов в Английском клубе, как утверждают современники, съедал бараний бок с кашей, галстука не развязав. Потом крестился на иконы и говорил: «Много ли человеку надо?» А ведь этой порции трем взрослым мужчинам с избытком. Много ли у меня здоровья, сил, денег? Это смотря на каком фоне. На ином фоне я – полный здоровья и сил богач, на ином – нищий доходяга. «Много и мало», повторяю, величины относительные. Куда точнее понятия «достаточно»–«недостаточно», «хватает»–«не хватает». Но мы вернемся к относительному. Вот много ли нужно (и чего?), чтобы быть несчастным?

Думаю, что нужно много мечтать и не замечать совпадения мечты с реальностью. Тогда несчастье заходит в душу, как «воздух в комнату квадратом». Еще, чтобы быть несчастным, нужно со скорбью смотреть на чужой успех: чужой команды, чужой страны, чужого мужа… Так мало нужно, чтобы быть несчастным, и так легко им быть.

Интересно, что для того, чтобы быть счастливым, мало просто «не быть несчастным». Отсутствие болезни, уголовного преследования, наличие жилья, семьи, здоровья еще не делают счастливыми множество людей. Те просто невнимательны и неблагодарны и не оценивают должно то, что имеют. Чтобы быть счастливым, нужно иметь в достаточном количестве всего, чего угодно душе, плюс – благодать. Благодать Божия делает сердце благодарным, а глаз внимательным. Зачем об этом говорить? Затем, что всем желательно быть счастливыми, все счастья ищут, но мало кто находит его и крепко берет в руки.                     

Не так давно один из пользователей интернета (Михаил имя ему) выложил в одной из социальных сетей небольшой рассказ, претерпевший за короткое время множество «перепостов». Вот его содержание (за исключением нецензурных выражений):