Ты движешься сквозь время, и что-то остается позади и все же остается с тобой, такова природа жизни человека.

Сарантий романа не Византия, как Родианская империя не Рим, а Джад не Иисус. Хотя приложить реалии книги к юстинианской Византии кажется более, чем естественным. Занятно, что не могу вспомнить, кто был бы так хорош с приключенческим историческим фэнтези, как Гай Гэвриел Кей. Нил Стивенсон, да, но у него все-таки научная фантастика; Краули еще, но там криптоистория.

А здесь именно, что все сходится: яркая живописность с осязаемой жизненностью; аутентичность эпохе; сложные политические интриги, обязательные для приключенческой литературы - не столько драки и погони, но, со времен Дюма-отца, потаенные цели персонажей и способы их добиваться. И еще Герой, именно так, с заглавной, рыцарь без страха и упрека, помимо прохождения испытаний, ниспосылаемых судьбой, делающий что-то для мира.

На самом деле, в истории Византийской империи довольно невежественна: какой-то голливудский кинопеплум в детстве, где одного из персонажей убили при посещении бань посредством закрытой двери и пущенной под потолок воды, а другой самоубился, обняв раба, которому приказал держать у груди выставленный острием вперед меч. Еще был щит Вещего Олега на вратах Царьграда и нечто смутное из истории Крестовых походов. Византия "Дороги в Сарантий" предстает в красе, блеске и неистребимой жизненности.

Вот гонки колесниц, любимое развлечение плебса. С фанатами, облаченными в тоги цветов своих кумиров, с необязательной, но частой потасовкой после заезда, с дурацкими кричалками, вроде "Среди зеленых нет мужиков!". А еще, если хочешь смотреть состязания с бесплатных мест, не имея возможности покупать дорогие билеты, приходи на стадион часам к четырем утра. Вот пешее путешествие одинокого странника по имперской дороге. Не девственница с мешком серебра, но все же. И на руках лишь подорожная, дающая право останавливаться за счет казны на почтовых станциях, которые на порядок лучше деревенских постоялых дворов, да еще получать обязательные стол и баню.

А вот императорский двор, где пышность одежд и дороговизна украшений соперничают с красотой дам, прекраснейшая из которых царица (а вы знаете, что прежде была танцовщицей в квартале развлечений? то-то же!) И еще они страсть, как любят там разного рода механические приспособления, подъемные механизмы, когда трон взмывает ввысь, для произведения на подданных должного впечатления. И очень не любят делиться с чужаками выгодным госзаказом. Скандалы интриги, расследования. Откат и распил. Все как у нас.

А каково неявное и довольно терпимое противостояние монотеизма - здесь это культ Джада с политеизмом. Впрочем, старые боги кажутся не Олимпийцами, но скорее каким-то друидическим язычеством, тем более могущественным и осязаемым. что в некоторые особые дни еще являются смертным во плоти. И алхимик, астролог, механик, подселивший в своих механических птиц живые души женщин, предназначенных закланию. Ах, в маленького невзрачного воробышка Линон, данную в спутники герою, я прямо влюбилась.

Но главное здесь не приключения, и даже не фантастическая составляющая. А вот этот герой, имеющий намерение сделать что-то для людей. Без разрывания рубахи и биения себя в грудь, такого рода разовые акции худы тем, что кто-нибудь непременно наступит на горящее сердце, следа от него и твоего подвига не оставив. Нет, художник мозаичник Криспин должен жить долго и по возможности пользоваться отменным здоровьем. Без того не создать красоты, которая останется в веках. Воссияет во славе.

Вот, я все-таки нашла соответствие Единственный, с кем могу по-настоящему сопоставить Кея - Павел Петрович Бажов. Не нужно кидать в меня тапками, понимаю, что его Уральские сказы тоже не фэнтези, и все же наиболее сильное взаимное тяготение для меня здесь. С Медной горы Хозяйкой, малахитовой шкатулкой и Каменным цветком.

Нас победили, но мы довольны. Поскольку сами видим себя не побежденными, но победителями.

Фокстрот. Почему-то авантюру с чтением "Обретенного времени", предпринятым через пять лет после "Свана" и без намерения когда-нибудь вернуться к промежуточным пяти книгам эпопеи, обозначала этим словом. Не в смысле танца, но в значении "лисий скок". Своего рода аналог ходя конем - прыжок от начала к завершению. Зачем? Затем, что начатое когда-то следует должным образом заканчивать, хотя бы даже промежуточная стадия казалась пустой тратой времени.

Еще захотелось испытать себя: а что, если прочитанная за это время тыща книг, многие из которых были довольно сложными - что, если переменила мое отношение к Прусту, сделала более терпимым, научила находить удовольствие в его тягучей аллювиальной мути? С прискорбием констатирую, чуда не случилось. Нет, самое начало позволило надеяться. Там речь о Первой Мировой, много хороших книг читала за прошедшие годы на эту тему, из последнего пронзительная "Смерть героя" Олдингтона и саркастичный "Человек без свойств" Музиля.

Было интересно, как осмыслит стремящийся во всем дойти до сути литературный дар Пруста, феномен энтузиазма начала войны, абсолютно одинакового во всех странах-участницах. По сути, то было первое проявление массового психоза, сгенерированного СМИ на службе государственной машины пропаганды. Уникальный опыт оболванивания масс, промывания мозгов в промышленных масштабах на материале девственного, в смысле критического осмысления происходящего, общественного сознания.

Время, когда индивид, желавший дистанцироваться от участия в ура-патриотических действиях ставился в положение персоны нон-грата, вынуждался давлением социума вступать в ряды, даже не будучи подлежащим обязательному призыву. Разочарование и понимание, в какую подлую игру втравлены властями предержащими, приходило очень скоро. Вместе с осознанием масштабов легализованного обмана. У всех. Не у Пруста. Он как человек в пылающем со всех углов доме, что недовольно морщится, обнаружив пятно на любимом галстухе, которым намеревался завершить туалет, отправляясь с визитами.

Сокрушается о том, что Сен-Лю и многие другие достойные господа ушли на фронты Но, ах, он такой душка, когда приходит в увольнение в этой своей офицерской форме и рассуждает о героизме, проявляемом соотечественниками - ведь в мирное время все эти буржуа и не узнали бы, что способны на такое самопожертвование! Брюзжит по поводу салона госпожи Вердюрен, серией удачных марьяжей и своевременым вдовством хозяйки обретшего статус законодателя мод. Впрочем, и сама она теперь герцогиня Германтская, какой пассаж! Кто бы мог представить подобное двадцать лет назад.

Германты уж не те. Свет уж не тот! Барон Шарлю, публично признавший гомосексуальные наклонности. подвергнут остракизму, пережил инсульт и униженно кланяется даме, от которой в прежние времена отвернулся бы с негодованием. Великая Бирма вынуждена уступить пальму первенства бывшей даме полусвета Ракель, и та выдерживает в приемной ее дочь с зятем, явившихся засвидетельствовать почтение во время стихотворного вечера у Германтов - О времена, о нравы!

Это я еще умалчиваю о навязчивой гомоэротике, к которой великий человек возвращается во всякую удобную (а чаще неудобную) минуту. Париж сильно потускнел, когда столько привлекательных мужчин в войсках. Каким счастьем для красивого офицера было бы спасти в бою красавца ординарца. Хм, публичный дом гомосексуалов с плетьми и прочим БДСМ-антуражем. Но главное все-таки в том, что у разваливающегося на куски мира есть Марсель, один умеющий сохранить и вернуть ему утраченное время.

И зря, совсем зря он сомневался насчет своего литературного дара. Прямо даже был близок к отчаянию, считал себя бесталанным. Нет, наступил на чуть смещенный относительно горизонтальной оси камень во дворе замка Германтов, вспомнил во всей совокупности венецианскую площадь Сан Марко и понял, что его великий талант в возвращении нам, неразумным, утраченного времени. Нет, илистая болотная муть Пруста не та вода, в которую когда-нибудь захочу войти снова.

Казалось упражнениями во зле, так много заниматься любовью с тем, кому позже позволишь сгореть заживо. It seemed practically evil to have so much sex with someone who you would later allow to burn to death.

Понравилось-очень понравилось-круто-классно-полный восторг-отрыв башки. Когда хотим положительно и кратко оценить впечатление от книги, пользуемся какой-то из характеристик, которые расположила по возрастающей. Градации возможны, сути не меняют. Салли Руни проходила у меня под "полным восторгом" после "Нормальных людей", но нет, крышу не снесло. Удивлялась, как столько смысловых пластов уложились в простую лавстори. То есть, для меня то был "умный" роман в лучшем из возможных смыслов.

Про Conversation with Friends, первую книгу автора, даже не думалось: читать-не читать. Разумеется, да. Чуть смущала характеристика героини и ее друзей, с которыми помянутые разговоры, вынесенная из аннотации или какого-то дайджеста. Опасалась встретить не то изощренный промискуитет, не то деструктивные психологические игры в стиле "Кто боится Вирджинии Вульф". Так бывает, когда еще не начав читать, заранее настроена на: я не ханжа, но всего вот этого ...дства не приветствую.

Рада удостоверить, то было ошибочное представление. Никакой гей-разнузданности и сексуальных экспериментов в книге не будет. А что будет? Простая история. Двух подруг, Фрэнсис и Бобби после поэтического вечера, где девушки читали свои стихи, приглашает продолжить вечер у себя в гостях супружеская пара. Мелисса старше, ей тридцать шесть, Ник четырьмя года моложе. Хороший дом с дорогой обстановкой, бездетны, обеспечены, принадлежат к респектабельной богеме: он востребованный актер, она писатель.

Девочки молоды, обеим по двадцать одному году, бывшие одноклассницы. По-настоящему талантлива героиня-рассказчица Фрэнсис. Но Бобби умница, умеет себя подать, в парных перфомансах они смотрятся великолепно и да, в прошлом были любовницами. Теперь просто друзья, делят съемную квартиру. Не-а, ни малейшего внутреннего отторжения, просто так было, а теперь вот так - расстались, но поддерживают друг друга. Не знаю, как объяснить, никакая грязь к этому не льнет, и налет скандальности минует. Другое поколение, для которого разного рода эксперименты с телом столь же естественны, сколь шокирующими были для нас.

У всех четверых остается друг о друге превосходное впечатление, Мелисса много фотографирует, у нее профессиональная камера и на присланных снимках девушки выглядят превосходно, хотя Фрэн казалось, что внимание хозяйки обращено в основном на Бобби, а сама она если и мелькнет где сбоку, то в безнадежном ракурсе, с закрытыми глазами или со смазанным макияжем. Скоро у Ника спектакль в Дублине, не желают ли девочки сходить? Нет, Мелисса не составит компанию, у нее на этот вечер другие планы. Планы меняются и у Бобби, потому героиня идет сама, прихватив общего приятеля.

Это "Кошка на раскаленной крыше" по Теннеси Уильямсу, актриса на роли Мэг явно подражает Лиз Тейлор и спектакль не производит большого впечатления. Пока не появляется Брик. Ну, то есть, Ник. Вы поняли, волшебная сила искусства преображает вчерашнего шапочного знакомого. капкан замкнулся. Пересказывать не буду. Скажу только вот что. В начале я приводила потешную классификацию впечатлений от книг. Converseation with Friends не попадает ни в одну из категорий.

Это вообще другое. Какое-то немыслимое проникновение под кожу. В некоторые моменты я ловила себя на ощущении физического скручивания. Будто кто-то со стороны подцепил алмазной твердости крючком твои жилы, тянет их потихоньку. Сейчас ты совершенно Фрэнсис. А потом Ник. И Мелисса. Снова Фрэнсис. Прикладываешь к себе ситуации, прикидываешь, как повела бы себя на месте одной, другого, третьей, четвертой. Никого не судишь, всех оправдываешь. Ну почему все так?

В общем, я понимаю, почему Салли Руни вспыхнула сверхновой. Суперская книга.

В нашем распоряжении совсем мало способов утолить чувство вины.

Название стало идиомой. Примерно такой же, как "вежливые люди", и по смыслу близкой. Теперь не употребляется в приложении к американской военной машине, вторгающейся в суверенные дела других государств, даже аналитиками Первого канала. Сегодняшний зритель не поймет, не считает посыла, не откликнется узнаванием. Много воды утекло со времени Индокитайских войн, их заслонили Ближневосточные конфликты. Но я еще застала время, когда словосочетание "Тихий американец" было на слуху.

Не в последнюю очередь потому, что советская пропаганда подняла этот роман Грэма Грина на знамя. И то сказать, написанный в пятьдесят пятом году, имеющий фоном события Первой Индокитайской войны, которую вела за удержание своих колоний Франция, он гениально предвосхитил дальнейшее развитие событий и Войну во Вьетнаме, став актуальным на следующие двадцать лет. Ту войну, что явилась катализатором студенческих волнений и массового протестного движения, первой в истории войн, прекращенной правительством под давлением общественности.

Хотя, сразу после публикации, американцы сильно обиделись на писателя, сочли книгу клеветническим памфлетом. Быстро сняли фильм по сценарию, написанному офицером ЦРУ, в котором акценты были смещены таким образом, чтобы Пайл предстал Рыцарем в сияющих доспехах и всякое такое. То кино успехом не пользовалось, но вариант две тысячи второго с Майклом Кейном и Брендоном Фрейзером имел куда больше связи с исходным текстом, и собрал многие награды. История расставила все по местам.

Сюжет одновременно прост и героически-экзотичен. Английский журналист Томас Фаулер индокитайский корреспондент своего издания, освещает вьетнамские события, исповедуя политику невмешательства. Ему пятьдесят, стреляный воробей, находится в стране больше двух лет и успел обзавестись кое-какими связями в самых разных сферах, Женат, но последние два года живет с молодой девушкой из местных Фуонг, которую, кажется, по-настоящему любит. Привычный ход вещей меняется к худшему с прибытием нового сотрудника Гуманитарной Миссии, молодого американца Пайла.

Который: 1. влюбляется в Фуонг и хочет на ней жениться; 2, оказывается сотрудником спецслужбы, использующим марионеточного туземного генерала для эскалации конфликта. При том, что в целом он не просто славный парень, а эталон порядочности в условно-европейском каноне. Полюбив девушку, предлагает ей гарантии, даруемые браком, хотя мог бы использовать как наложницу, никто бы за это не осудил. Как честный человек предупреждает Фаулера о своих матримониальных планах относительно его любовницы, вместо того, чтобы просто увести девчонку. Спасает тому жизнь, наконец!

С точки зрения общечеловеческой этики действия Пайла напоминают танец слона в посудной лавке. Тут и без того все хреново, в этом Вьетнаме, гражданская война. А он, ну те, кто стоит за ним, снабжают коллаборациониста генерала Тхе оружием, дирижируют терактами, в которых гибнут мирные граждане, женщины, дети, чтобы иметь формальный повод вмешаться. Сценарий известен. А теперь положи на весы славного паренька, который тащил тебя раненого на себе; его любовь к женщине, без которой ты подыхаешь; велорикшу с оторванными ногами и молодую мать с убитым младенцем на руках на главной площади Сайгона.

По последнему пункту, это обещает повторяться. Ах да. еще упустила реплику Пайла о том, что им должна послужить утешением гибель ради торжества Демократии, и что перед тем, как идти на встречу с Советником, надо бы привести в порядок обувь (брызги крови, знаете ли). Отличный роман. Хочется верить, утративший политическую актуальность. Я слушала аудиокнигой в исполнении Игоря Князева. Превосходной, как все от театра Abookee

Только раз отсюда в вечер грозовой
Вышла женщина с кошачьей головой,
Но в короне из литого серебра,
И вздыхала и стонала до утра..

Читать ли "Чащу" - после "Зимнего серебра" вопрос не стоял. Как скоро вернуться к Наоми Новик, так вернее. Книга пролежала в читалке рекордные пять месяцев. Нет, все это время держала в голове, что предстоит встреча с интересной историей - рассказчица Новик отменная. Но отчего-то ведь не рвалась ускорить. И теперь понимаю, в чем дело. Подспудный страх разочарования. Совсем безнадежного не случилось, но, признаюсь, обаяние писательницы сильно померкло.

Дело не во вторичности. Автора волшебного фэнтези было бы смешно упрекать в этом, со времен "Морфологии волшебной сказки" Проппа и кэмпбеллова "Тысячеликого героя" обязательные элементы сказочного нарратива поименованы, классифицированы, разложены по полкам. Имея достаточно желания и сноровки, можно сложить из вечных кирпичиков строение любой конфигурации. Только этого мало, нужна искра божья, в Наоми Новик есть, и архитектор она отличный - умеет построить башню высотой до неба.

Так наслаждайся! Но в том и дело, что не выходит. Нет, начало дивное. В плодородной долине живут-поживают селяне. Не то, чтобы горя не зная, но приняв как данность, что век человеческий недолог, на пути от рождения до смерти подстерегают многие опасности, каждая из которых может стать роковой. Тем более, когда рядом Чаща - лес, полный враждебной человеку магии. Любая неосторожность или просто неудачное стечение обстоятельств - и насланная ею порча лишит тебя плодов многолетнего труда, здоровья, самой жизни.

Благо есть Дракон - соверен этого края. Ничего общего с огнедышащим рептилоидом Шварца. Дракон магическое имя, потому что волшебник, а так он человек в высоком замке. Можно даже сказать, самый человечный человек. Потому что перманентно спасает вассалов от разрушительного воздействия чащи, вылечивает не самые запущенные случаи чудесными эликсирами, в безнадежных - помогает зараженным уйти с миром. Всего и требуя за свое покровительство девицу раз в десять лет. Нет, не съедает. И кажется даже не пользует более традиционным способом. Берет в услужение, по истечение срока отпуская. Только вот девушки после не остаются в долине, уходят.

Вы уже поняли, что очередной станет героиня-рассказчица Агнешка. А всем казалось, что должна быть Кася, лучшая подруга, умница, красавица, рукодельница и кладезь всех возможных достоинств. В то время, как Нешка ничем не блещет и вообще редкий свинтус. Такой: Петрушка, вечно ты с обновкой, с разодранным локтем... А вот поди ж ты! Дальше по плану строптивость героини и сопротивление попыткам мага обучать: на кирпичик "дева-в=беде", ставим следующий "ученик-чародея". После очередь "красавицы-и-чудовища" с несколько смещенным в сторону дурнушки и красавца акцентом. Пока все превосходно.

До похищения Каси ходоком. Не то, о чем вы, возможно подумали, мужчина с выраженной сексуальностью ни при чем, здешний Ходок - порождение чащи и внешне напоминает Дух леса из "Принцессы Мононоке", хотя в сути полная противоположность. Дальше повествование вовсе теряет психологическую достоверность, и прежде небезупречную, вырождаясь в схематичную агитку: "Я не смогла бы дальше жить, если бы не спасла (подставьте очередное)".

Героиня творит подвиг за подвигом, демонстрируя полное отсутствие вразумительной мотивации. Упорство, с каким выстругивает из спасенной подруги буратину оправдано с точки зрения необходимости Волшебного помощника, но очень уж утомительно, а немыслимые успехи вчерашней замарашки в магии перестают удивлять, из всех возможных эмоций оставляя усталую обреченность и желание. чтобы уж поскорее закончилось.

Не тут-то было. Тебя замучают этой бесконечной историей до полного ступора, оглушая чудесами героизма и самопожертвования, громоздя подвиг на подвиг, усеивая пространство телами принявших странную страшную смерть. Чтобы к финалу. Вы уже догадались? Правильно, честным пирком, да за свадебку.

Потому что я бессилен склеить
Вдребезги разбитый мир.

Чем больше читаю, тем сильнее убеждаюсь - всех хороших писателей знать нельзя. Имя Гай Гэвриел Кей до последнего времени ничего бы мне не сказало. Ни в части альтернативно-исторического фэнтези, которого читаю много; ни канадской литературы, в ней тоже не вовсе табула раса; ни китайской истории - здесь полный профан, но Китай теперь в тренде, кое-что о династиях Тан и Мин знать было бы неудивительно. И все-таки нет. Не была, не замечена, не привлекалась. Единственной точкой соприкосновения явилась аудиокнига Игоря Князева, от которого слушаю все, до чего могу дотянуться, для меня, аудиала, встреча с его исполнением всегда праздник.

Теперь знаю не только отличного канадского писателя Г.Г.Кея, лауреата и номинанта многих литературных наград, автора полутора дюжин романов. Но и кое-что об истории раннесредневекового Китая - "Поднебесная" вдохновлялась событиями, связанными с мятежем Лушаня и закатом династии Тан в семьсот шестидесятых годах (вдумайтесь, какая древность!). По оценкам историков цепь бед и несчастий, включившая мятеж семейства Ши, китайско-тибетскую войну, голод и эпидемии стоила Китаю тридцати шести миллионов человеческих жизней. На следующие восемь сотен лет отбросив страну к состоянию, когда ее история писалась преимущественно кочевниками.

Разумеется, Катай романа не вполне тот Китай, какой был в реальности, потому что историческое фэнтези с небольшим (к чести автора, совсем крохотным) присутствием магии нельзя серьезно соотносить с реалиями страны полуторатысячелетней давности. Наверняка многое здесь можно отнести за счет зрелищности, цветистости и погони за внешними эффектами, характерными для приключенческого жанра. И все же о писателе говорят, как о человеке, бережно и уважительно реконструирующем в своих книгах историю. Примем как данность, что совершенной правды все равно не узнать и станем наслаждаться удивительной историей книги.

Катай вот уже двадцать лет, с тех пор, как закончилась последняя война и заключен мир, переживает необыкновенный рассвет. После смерти знаменитого генерала Шен Гао, его младший сын Шен Тай уезжает из столицы. Там культ предков, знаете ли, и на предписанные традицией два года траура члены семьи должны удалиться от суетного света, дабы должным образом скорбеть по ушедшему. Юноша готовился к сдаче экзамена на первую в своей жизни должность, но вышло как вышло, испросив дозволения духовных наставников, он покидает родной уют, едет на границу к месту финальной жестокой битвы последней войны и в одиночку хоронит павших.

Видите, всюду двойные стандарты: смерть в мирное время гарантирует погребение со всеми необходимыми церемониями и счастливое посмертие; падешь в бою у черта на куличках - кости твои останутся гнить не похороненными, а тоскливый дух обречен скитаться между мирами. Шен Тай два года без принуждения совершает немыслимый подвиг в чудовищных условиях высокогорья. Ему не пережить бы там и первой зимы, но неподалеку с разных сторон две крепости: катайская и тагурская. Соответственно, призраки, которых смертельно боятся те и другие, солдаты, погибшие в последней битве. Коменданты крепостей начинают поддерживать юношу припасами, топливом, физической помощью в бытовых делах.

Стоп, а зачем он это делает, ему что, больше всех надо. Н-ну, есть такие люди, материализованная совесть нации. Но внешние причины тоже имели быть. Шен Тай любит дорогую куртизанку, которую намеревается сделать наложницей могущественный Первый министр. Не студенту тягаться с большим человеком. Отчасти для того, чтобы залечить сердечную рану, он отправляется на свой беспрецедентный подвиг служения. Который не остается без награды.

Катайская принцесса, ныне супруга правителя Тагура выданная замуж для укрепления династических связей, узнав о подвижничестве Шен Тая, делает ему немыслимой щедрости подарок - табун из двухсот пятидесяти коней. В нашей реальности были бы бактрийскими. Каждый сокровище, потому что в Катае особенности рельефа и климата не располагают к разведению таких красавцев, местные коняшки приземисты и выносливы, но стати не те. Этот подарок сопоставим, как бы понятнее, с автопарком из двух с половиной сотен BMW седьмой серии.

Круто? Теперь еще бы как-то выжить, будучи обладателем такой роскоши. Этим все начнется. а уж как продолжится. И чем, ах, закончится - тут надо читать книгу. Хотя лучше слушать.

Свобода - это давание самому себе закона действия.

К тому, что определяешь, как "свое", время от времени нужно возвращаться. Каждый идет собственной дорогой, но с навигатором сверяться нелишне. Или с компасом. Или корректировать путь по звездам. Он переплавил кантов моральный закон и звездное небо в единое целое, ну, для меня, за других не скажу: Мамардашвили Звезда и он объяснил, что когда совершаю подлость - это всегда мой выбор (не обстоятельства так сложились, не среда заела, не детские психотравмы). В момент выбора ты и только ты стоишь перед вечностью. Твоя жизнь представляет собой цепь более или менее осознанных выборов, и если не подходить к ним серьезно, за тебя выберет кто-то другой. И отъест кусок твоей жизни, оставив тебя болтаться в безвременьи.

После "Психологической топологии пути" были "Кантианские вариации", теперь очередь "Эстетики мышления" Хотя, если кто впервые наберется смелости свести знакомство с трудами Мераба Константиновича, лучше начинать с этой книги. Потому что из трех, прочитанных у него, здесь наиболее высокий уровень доступности. Уникальность фигуры Мамардашвили в том, что он философ, практически не оставивший за собой письменных трудов. При том, что его влияние на умы было и сейчас, через тридцать лет после смерти, остается значительным. Но львиная доля наследия дошла до нас в виде магнитофонных записей его лекций, расшифровать которые и подготовить к печати отдельный огромный труд.

"Беседы", так сам МК это называл. "Эстетика мышления" - курс из двадцати двух лекций в Тбилисском Государственном Университете. Великолепный уровень редактирования выгодно отличает книгу от прочитанных прежде. Кроме того, этот цикл, не предполагает у слушателей наличия серьезной философской базы - адресовывалось людям молодым, возможно как начальный курс (с точностью утверждать не возьмусь, не нашла этих сведений). Еще здесь огромное количество отсылок к литературе, искушение для того, кто любит читать. Совокупность факторов делает "Эстетику..." наиболее привлекательной для того, кто желает составить представление, не имея возможности продираться через слишком сложные тексты.

О чем пойдет речь? Одновременно предельно просто и невероятно трудно сформулировать. О радости осознанного мышления. О наиболее доступном из возможных источников наслаждения, который остается наименее востребованным - о радости светлой мысли, когда в человеке загорается искра Божья. Часто вопреки обстоятельствам или внешне неблагоприятным условиям. О возможности осознанно помыслить что-то, дав себе труд до-думать ситуацию до честного завершения, меняя точку зренния, точку сборки. Меняя саму конфигурацию пространства вокруг себя получая возможность более комфортного размещения во вселенной и доступ к магическому влиянию на каузальный план. Н-ну, про магию это уже мое, МК такими терминами не оперирует.

Однако приняв как данность, что нет для тебя на свете более важного, чем ты сам, а также, что человек приходит в мир, чтобы быть счастливым, не делая несчастными окружающих - регулярно практиковаться в такого рода обыденной магии весьма нелишне. Мамардашвили из тех немногих, кто дает ключи от комнаты медитаций. Решишь воспользоваться или нет, зависит только от тебя.