Она шагнула вперед со счастливой улыбкой, потому что Ямбе-Акка была весела и беззаботна, ее визиты приносили радость. Ведьма подняла залитое слезами лицо, а Серафина наклонилась поцеловать умирающую, и бережно вонзила свой нож ей в сердце.

Нож, о котором речь в эпиграфе, вовсе не тот, что в заглавии второй книги "Темных начал" Филипа Пулмана. Здесь обычный, ну, насколько вообще может быть обычным атрибут ведовства. Им верховная ведьма Серафина Пеккала прервет мучения своей товарки под пыткой инквизиции. Милосердная смерть в одной из первых сцен книги задает тон всему повествованию. Как бы говоря: если вы ищете розовых соплей и единорогов, какающих жемчужинами - вам не сюда.

Есть три главных архетипа, охватывающих все во Вселенной: Творение, Сохранение и Разрушение (которое в итоге оказывается Растворением). Трилогия "Начал" вся под архетипом Растворения, об этом стоит помнить, не ожидая ни нарнианского восторга Творения, ни охранительного пафоса "Властелина колец". Эти книги о том, чем все заканчивается. О том, что все когда-нибудь обязательно заканчивается, и это не трагедия, а часть мистерии жизни, закономерно встроенная в нее. В условно европейском каноне смерть достаточно табуированная тема, к ней стараются не обращаться, тем более, в литературе, ориентированной на детей и подростков.

Пулман и здесь ломает шаблон. Лире, узнавшей страшную правду о родителях, пережившей потерю друга,предстоит продолжить путь в одиночестве. Нет-нет, конечно, с Пантелеймоном. И все равно, это чудовищной тяжести крест на плечах двенадцатилетней девочки. Тут ведь еще в том дело, что она сама привела Роджера на заклание, уверенная в том, что спасает его. И теперь должна искупить вину, не останавливаясь ни перед необходимостью покинуть пределы своего мира, ни перед спуском в Мир Мертвых. Но то будет позже, а пока Лира с Паном в промежуточном мире Читагацце. Это такая "Мария Селеста": кажется только что покинутая населявшими ее людьми.

Мальчику Уиллу из нашего мира двенадцать. Но у него взрослое сердце. Кому приходится заботиться о близких, которые сами о себе позаботиться не в состоянии, взрослеет рано. Уиллу приходится. Его мама больна. Не физически, скорее род обсессивно-компульсивного расстройства, имеющего тенденцию обостряться в тревожные времена. а в их жизни сейчас как раз такие. Отца Уилл никогда не знал, мама говорит, что он полярный исследователь. В отличии от абсолютного большинства такого рода семейных сценариев, в этот верится. Хотя бы потому что они живут на деньги , переводимые отцовским поверенным,

В последнее время к ним зачастили странные люди, интересующиеся отцовскими документами, а мама совсем плоха. Но самое страшное - Уилл застал одного из этих шпионов у себя дома и убил его, защищаясь. Теперь он убийца. Отведя маму в безопасное временное убежище, мальчик готовится к жизни бродяги и беглого преступника, и натыкается на окно, ведущее в Читтагацце. Вы уже поняли, что они встретятся. И обретут Чудесный нож, способный разрезать что угодно. То есть совсем Все (дальше предпочитаю не развивать мысль). Но в числе свойств волшебного ножа умение резать саму ткань пространства, создавая проходы между мирами.

Будет много дивных и страшных приключений, рассказать обо всех у меня ни желания, ни возможности. И вторая книга снова не закончится промежуточным хеппиэндом, а завершится, как Пулман умеет это делать, тревожным напряженным ожиданием - что дальше? Ну а Роджер, что с ним? Найдет Лира друга, спасет? Спасти, это вряд ли в таких обстоятельствах. Но да, найдет. И освободит.

В том-то и беда, что предадут не ее. Предаст она. И одному Богу известно, сколь горька будет чаша, которую ей предстоит испить.

"Темные начала" уникальны. Считается, что экранизация способствует интересу к литературному источнику - "Золотой компас" убил желание свести знакомство с книгой. Мы с детьми тогда еще ходили на всякую заметную премьеру, "для семейного просмотра". Ждали яркого фэнтези с суперзвездами в главных ролях, получили невразумительную голливудскую киножвачку, из которой только и помню сейчас, что битву белых медведей.

В следующие тринадцать лет при упоминании Пулмана морщилась, подозревая в поклоннике человека не лучшего вкуса. Не случись фейсбучного поста Юзефович, о том, что считает трилогию прекрасным янгэдалт фэнтези, и сразу следом обзорной статьи Александра Стрепетилова; книга-фильм-сериал, так бы и продолжалось. Но сошлось, прошлую неделю жила с этой историей и теперь она у меня. Во мне. Похожая на все сказки, где герой-сирота проходит многие испытания, пытаясь спасти того, кто ему дорог, а в итоге спасая мир - и ни на одну не похожая.

Потому что здесь деймоны. Не знаете, кто такие? Сейчас объясню, волшебные создания (которых, впрочем, никто в мире Лиры не воспринимает волшебными, потому что там нет ни одного человека, у которого не было бы деймона). Симбионт, неразлучный спутник, материализованная и вынесенная вовне часть души. Самой близкой аналогией в нашей реальности мог бы стать домашний любимец, но это совсем не то. Деймоны разумны и наделены речью В детстве они легко меняют облик, примерно к пубертату обретают постоянную внешность. Разделение человека и деймона убивает обоих.

Кому другому одной идеи платоновых половинок за глаза хватило бы на погонные километры прозы, Филип Пулман не таков. У него это вводная, одна из особенностей, какими здешний мир отличается от прочих. Будут и другие? Сколько угодно. В первую очередь, раса паницрбьорнов - говорящих белых медведей в Арктике, искусных в обращении с металлами. Мироустройством стимпанк, электричество (антарную энергию) знают, но это дорогое и еще диковинное удовольствие. В технике преобладают пар и конная тяга, воздухоплавание представлено воздушными шарами и дирижаблями.

Впрочем, ведьмы летают по воздуху без приспособлений. Там и ведьмы есть? И инквизиция, хотя, довольно лояльная к этим дамам. О религии надо сказать отдельно. здесь довольно ортодоксального толка кальвинизм, жестко контролирующий большинство сфер, в числе которых государственная власть и наука. вот теперь главное, что отличает "Темные начала" от других книг (а Римская католическая церковь, чтоб вы знали, гневно осуждает Пулмана) - это глубоко антиклерикальная книга. Не богоборческая, что важно, трилогия пронизана идеями любви и самопожертвования. Но не приемлет ни посреднической роли между людьми и Богом, присвоенной служителями культа, ни мерзостей, творимых Его именем

Сирота Лира Белаква живет пансионеркой при одном из лучших оксфордских колледжей, водит дружбу с поваренком Роджером, коноводит детворой с соседних улиц, вредничает с наставниками и воспитателями, изредка радуется приезду своего знаменитого дяди - лорда Ариэла. Блистательный, байронического типа родственник гениальный ученый, храбрый исследователь неизведанных земель, географ, геолог, биолог, антрополог и живое воплощение понятия пассионарий, а деймоном у него пума. Кроме того, богач и красавец. На девочку, ясен пень, большого внимания не обращает, но она не сильно расстраивается, ища и находя приключений на чердаках, в подвалах колледжа и на соседних улицах.

А тем временем слухи о похищении трущобных детей (таких, которых родители сразу не хватятся, а и захотят сыскать, в полицию предпочтут не обращаться) становятся все настойчивее. Рассказывают о банде мертвяков, которыми руководит прекрасная дама. Да мало ли страшилок рассказывают? - думает Лира. Для игры хорошо, для "поверить" - с трудом, а поверить, что подобное может случиться в твоей жизни с кем-то, кто тебе дорог, вовсе невозможно. Пока не исчезает Роджер. А Лиру не отправляют жить к великолепной миссис Колтер.

Приключений будет вагон и маленькая тележка. Оторваться не захотите даже на минуту. А закончится все так, как ни одна известная вам книга не заканчивалась. Потому что "Северное сияние" только самое начало истории, которая продолжится "Чудесным ножом". Но о нем после.

Кто не карает зла, тот способствует его свершению.
Леонардо да Винчи

Она поиграла с читателем в детские игры гламура и дольче-вита "Зовом Кукушки"; потрафила подростковому ментальному снобизму литературоцентристским "Шелкопрядом". Время переходить ко взрослому разговору. Если ваше имя не Гоша Рубчинский или Дмитрий Глуховский, мир высокой моды и фэшн-индустрии актуален в вашей жизни примерно как звезда Бетельгейзе в созвездии Ориона. То же касается и бестселлеров с миллионными контрактами.

Ваша жизнь здесь. В муниципальных домах, где сосед за стеной не дурак выпить, а у тех вечно воет собака. В маршрутках, где пассажиры похожи на зомби. Как вариант: подшипник правый передний захрустел, сколько ремонт встанет. Или новая машина, но в кредите. И поразительно быстро подходит время очередного платежа за садик (гимназию, институт). А вот этот толстый лысый возле пивнушки, как не иду мимо, все стоит с дружками. Не работают, что ли? На что живут?

Добро пожаловать в реальный мир. На сей раз Джоан Роулинг устами Роберта Гэлбрэйта будет говорить о вещах, не осиянных бриллиантовой пылью богатства и знаменитости. Спускайтесь с небес, ножками, да по земельке. Ногой здесь все и начнется. Отрезанной женской ногой, которую Робин доставит мотокурьер прямо в агентство Страйка, но на ее имя. Она, знаете, на работе проводит времени больше, чем дома. И некоторые вещи, необходимые для приготовления к свадьбе, заказывает прямо на адрес агенства. Потому не удивилась объемистой коробке, просто черкнула подпись, поднялась в офис и...

Я сказала, женская нога? Нет, девичья. Не слишком ухоженные ногти, подбритые и уже отросшие волоски на голени, след от старой гематомы и еще более старый шрам. Жуть какая. Да, я тоже так думаю. И это происшествие, которого полиция не намерена скрывать от прессы, сыграет скверную шутку с профессиональной репутацией агенства. Ну, знаете, врачу_исцелися_сам и всякое такое. Что это за детектив, которому маньяк шлет фрагменты тела жертв? Да и просто неприятно свое сокровенное нести туда, где части трупов, фу.

Там еще сопроводительная открытка с текстом песни одной малоизвестной рок-группы конца семидесятых. Строчки, которые безбашенная мать Корморана вытатуировала у себя на, хм, лобке. Нет, не эксклюзивная информация. Фотографии ню Леды сохранились у поклонников и слились в интернет, она ведь была любовницей двух рок-звезд и обоим родила детей. Не просто шлюховатая красотка, а своего рода антиглэмзвезда, тоже культовая личность. как Кристин Килер, например. То есть, понимаете, все это явно с прицелом на то, чтобы обидеть, задеть и унизить Страйка, разрушить его дело, дискредитировать его в глазах общества,

Но все проблемы Страйка и его помощницы, все их обиды на жизнь, все сложности, с которыми приходится сталкиваться, ничто перед ужасом, в который придется окунуться в ходе расследования. Кошмаром жизни близких вот того толстого лысого у пивнушки, который обеспечивает жене и детям, возвращаясь домой. Обыденным безнаказанным домашним насилием, в которое социум привычно не вмешивается - сами разберутся в своей семье.

Потому так многие ругают "На службе зла". Играть блестящими бирюльками куда приятнее, чем признать: вокруг меня столько тупой жестокости, а я ничего не умею, да и не хочу сделать, чтобы пресечь ее. И оставьте меня в покое, моя хата с краю. Так-то да, только, кто не борется со злом, тот его умножает. Однако, вот, что интересно, заглянула на страничку литресовских отзывов о книге - текст ругают, но аудиокнигу хвалят. И в этот раз великолепное исполнение Игоря Князева сумело проложить мост между книгой и читателями. Как по мне, отличная работа по умножению добра.

“Every letter is a love letter,”

Книгу Крис Краус покупает в подарок на рождество для подруги героиня Салли Руни Так я о ней узнала. и тотчас решила, что это окажется таким же занятным чтением, как "Разговоры с друзьями". Сказать, что обманулась - ничего не сказать. Неожиданная, умная, сложная, грустная, горькая, эпатажная, заставляющая чувствовать неловкость - да. Забавная - скорее нет. Тем более удивительно, что по "Я люблю Дика" есть одноименный комедийный сериал, снискавший положительный отклик у критиков и зрителей. Я пока не видела, наверно посмотрю, интересно сравнить впечатление от фильма и романа.

Хотя назвать то, что написала Крис Краус романом можно лишь с достаточной долей условности. Автор не то, чтобы икона феминизма, но довольно заметный интеллектуальный лидер движения и об этом стоит помнить.
В том смысле, что демонстрируемый ею ментальный эксгибиционизм имеет приоритетным источником не стрижку купонов и стремление к популярности любой ценой. Но необходимость привлечь внимание широкой общественности к практике двойных стандартов, привычно применяемых обществом к привилегированным и дискриминируемым своим членам. Даже не преимущественно по гендерному признаку. Критерием могут служить расовый, социальный, возрастной, образовательный etc признаки.

Судя по тому, как уже изменился мир в сторону большей терпимости за двадцать три года, прошедшие со времени публикации книги, усилия Краус и ее соратников не были напрасными. Ну а теперь, собственно к книге. Она стоит того, чтобы о ней рассказать. Сорокалетняя, бездетная, не слишком привлекательная и не особо успешная Крис ужинает в общества своего мужа Сильвера (он значительно старше) и его коллеги Дика. Последний пригласил Сильвера прочесть курс лекций и провести семинар, потому иерархию в этой тройке можно расценивать, как: Дик - высший статус, середина Сильвер, на нижней ступени Крис.

На самом деле она кинорежиссер, снимает артхаусное кино, на которое вечно не получается добыть достаточно средств, потому они с Сильвером, все заработанное отдающим на ее проекты, ютятся по жалким углам, не позволяют себе многое из того, что могли бы позволить, сообразно доходам. И, как бы понятнее, Крис прибита бедностью, совершенным отсутствием праздника, люксовости, яркости в своей жизни. Фейерверк, нам всем этого иногда так хочется, и проявляемую к ней во время ужина Диком простую любезность, принимает за флирт. А тут еще из-за непогоды они не смогут добраться до дома и Дик предлагает паре заночевать у него. Это ранчо не сравнить с тем, чем они обычно довольствуются. На автоответчике у хозяина сообщение от молодой (и привлекательной, судя по голосу) женщины. А на книжной полке Крис видит книгу "Гравитация и грация" - над фильмом с тем же названием она сейчас работает. Это знак! Назавтра супруги уезжают, не дождавшись Дика, который спозаранок уехал.

Тем бы все и закончилось, но семена упали на благодатную почву. Вся нерастраченная нежность Крис, которой нет места в повседневности, устремляется к внезапно обретенному герою ее романа. Не имея возможности выразить обуревающих чувств, она начинает писать Дику. А поскольку героиня талантлива, то и письма получаются замечательными. Яркими, чувственными, эротичными, предельно откровенными. Разумеется, она не отправляет ни одного, но очень скоро сознается в своей внезапной любви Сильверу, единственному настоящему другу. Который поначалу склонен отнестись к этому как к изощренной интеллектуальной игре, и даже подыгрывает. Тем более, что всплеск сексуальности внезапно разнообразит их интимную жизнь (когда трахаешься с одним, представляя другого, такое случается).

Но постепенно понимает, что жена по-настоящему любит другого. Более того, одержима им. Такое тоже случается, хотя значительно реже. А потом ситуация выходит из-под контроля, когда Дик все же получает письма, и отвергает Крис (или не вполне отвергает? по крайней мере два постельных эпизода и несколько долгих телефонных разговоров у них было. Или не было?) Отчасти повинуясь законам природы, по которым гормональный всплеск такой интенсивности не может быть долгим, частью оттого, что все время стучаться в закрытые ворота не получается, Крис переводит свою обсессию в более конструктивное русло. "Дорогой дик" превращается в "дорогой дневник", хотя письма адресованы по-прежнему Дику.

Но содержание становится иным. Теперь она рассказывает своему адресату обо всех, интересующих ее, вещах. Процесс кинопроизводства; положение нижних слоев населения в Гватемале; поэты разбитого поколения и художники дадаизма; феминизм, собственная юность, забавные сценки из жизни знакомых, полузнакомых и вовсе незнакомых людей; анорексия, трепанация, шизофрения...

Ее фильмы, прежде не смевшие претендовать на участие в Санденсе, Берлинском или Венецианском фестивалях, неожиданно привлекают внимание, а письмам, оформленным как книга, Дик (он востребованный литературный критик) дает высокую оценку в качестве новаторского оригинального литературного жанра. Так жизнь удалась? Ну, можно и так сказать. Нет единого стандарта, пррименимого ко всем. Каждый идет своей дорогой и делает свой выбор.

Shame!
What you do to me is a shame
I’m only tryna ease the pain…,
Deep in your arms
Is where I want to be

Стало постоянно расти число людей, обращающихся к Джону Нашему. Каждый подключенный микрофон, по их убеждению, передавал Джону их просьбы

В любимом фильме моего детства "Электроник" есть сцена, когда Сыроежкин рассказывает родителям о мальчике-роботе, начиная словами: "Мы познакомились на свалке" (мама морщится, как от зубной боли). Так вот, со "Страной Качества" мы познакомились на всемирной свалке интернета, а свел меня с ней алгоритм. Тот самый, который в романе станет неотвратимым, всемогущим и вездесущим. Однако и в нашей жизни проникает контекстной рекламой в сферы, которые наивно числим конфиденциальными.

С определенного времени упоминания о книге стали мелькать тут и там. Что за очередная дистопия? - подумала скептически. Начала читать и присоединилась к армии поклонников. Qualityland в заглавии не случайно. С одной стороны. жаль потерять восхитительную игру слов англоязычного варианта Equality-Quality (отсечением одной литеры превратить Равенство в Различие). С другой, разве пресловутое "немецкое качество" не стало одной из самых устойчивых характеристик национального менталитета?

В общем так, недалекое будущее две тыщи некоторого года. Прежняя Германия, не менее России озабоченная поиском национальной идеи и новых путей развития, переименована в Страну Качества. Все, включая родовые имена, заменено здесь на новое. Девочка теперь в качестве фамилии получает профессию (социальный статус) матери, мальчик - отца. Звучит, как: Ева Дантист, Уве Член Парламента, Мариза Заключенная, Анне Проститутка, Петер Безработный.

Вот как раз Петер Безработный и его борьба за человеческое достоинство станет главной темой книги. Точнее право сказать "нет" алгоритмизованной системе. Но по порядку. Всем жителям Страны Качества присваивается определенный социальный индекс, от единицы до ста, определяемый многими параметрами, от образования и состояния здоровья до уровня доходов и популярности в сетях. У элиты множественные привилегии, вроде права переключать светофор на зеленый, приближаясь к перекрестку. Имеющие индекс ниже двузначного называются бесполезными, довольствуясь объедками и остатками.

Только не подумайте, что Марк-Уве Клинг написал очередные мраки_на_хромой_собаке о власти всесильных мегакорпораций и безмолвном отчаянии маленького человека. Здесь все это будет. Кафкианский абсурд, достоевское "бедный человек хуже ветошки". но не это главное. Потому что автор не только редкий умница и талантливый поэт, отмеченный многими наградами - он еще и стендапер номер один в сегодняшней Германии. что предполагает умение смешить. Будьте уверены, смеяться с этой книгой вы будете не раз и не два, просто покатываться со смеху и заходиться хохотом.

А начнется все с того, что курьерский дрон доставит Петеру Безработному розовый вибратор в форме дельфина. Вещь, как бы корректнее, совершенно ненужную. Денег больших не стоит - можно бы и не заморачиваться с возвратом. Но явная абсурдность приобретения в контексте предугадывающей желания клиента системы алгоритмов, вынуждает героя все же сделать возврат. Тут все и начнется и это будет дивная история. Местами уморительно смешная, местами грустная, но никогда не скучная.

Не знаю, насколько впечатление от книги останется неизменным во времени, но некоторые сцены уже в сердце. Айпад Качества разговаривает с охранниками телецентра. Джон Наш танцует с Аишей Доктором под "Аишу" Стинга. Петер ведет Каллиопу в подвал и что она там видит. Но, упс, молчу. Читайте - не прогадаете.

А одна моя знакомая, - говорит дрон, - Утверждает, что людей, которые пишут программы, больше нет вовсе. Есть только программа. программа, которая пишет программу.

Вершинная культура не существует и не может быть описана без второй, более массовой или совсем массовой.

Много о книге слышала. Всегда в превосходных выражениях, часто в связке с "Алмазным венцом" Катаева. Когда спрашивала, о чем, отвечали - мемуары. Возможно потому ожидала чего-то, похожего на катаевский мовизм. Да и нет. Да, потому что это воспоминания: подробные, тщательно реконструирующие каждую деталь; написанные превосходным языком, без сплошного нарратива, фрагментарные. Нет, потому что Катаев рассказывал об известных людях, определивших вектор развития русскоязычной культуры, Чудаков о безвестных.

"Ложится мгла на старые ступени" антимовизм или мовизм наоборот. Не "обычное о выдающихся людях" и "ничто человеческое гениям не чуждо", но "необыкновенное о простых". Хотя назвать семью рассказчика простыми людьми означало бы сильно погрешить против истины. Они уникальны. Дед и бабка,, сохранившие цельность и целостность "бывших" в царстве победивших шариковых. Умевшие наладить максимально приближенный к идеалу порядка и гармонии быт в советской неустроенности.

Родители героя-рассказчика Антона. Отец, который умел почувствовать направление движения репрессивной машины и вывернуться из-под ее колес, завербовавшись на комсомольскую стройку в Казахстан. Еще прежде, на метрострое он подорвал здоровье и к строевой во время войны оказался негоден. Что не освобождало от тяжкого ежедневного труда земледельца в придачу к основной работе, но то было для благополучия и процветания близких. Для поддержания своего кусочка рая земного посреди всеобщей неустроенности. Мама, учитель химии, тянула две ставки в школе и приходя домой, просто падала от усталости, с головой накрываясь полушубком, так и не поднимаясь до следующего утра. Но как домашний химик, обеспечивала лучшее из возможных устроение быта.

Такая семья. Были умными, образованными, трудолюбивыми и трезвыми, неустанно повышали уровень невостребованного государством профессионализма. Строили жюльверновский Таинственный остров на одном отдельно взятом кусочке вселенной. И он замечательно рассказывает об этом. Конечно, Антон не альтер-эго автора, но наверняка общих черт у них больше, чем даже он сам готов был бы найти у себя с героем. Такая реконструкция опыта сохранения достоинства, вопреки всему. Прекрасная и грустная история жизни, потраченной на изобретение велосипеда и физическое выживание теми, кто мог бы так много сделать для мира. Прекрасная книга.