"Душевные смуты воспитанника Тёрлеса" Роберт Музиль |
Как часто выгорает радость и показывается неразрушимое ядро печали.
Роберт Музиль - одна из главных страшилок мировой литературы. Все, кто есть кто-то, обязаны одолеть его, примерно с той же степенью императивности как прустово "Утраченное время", "Улисса" Джойса или, если искать аналогий в великой немецкой литературе - "Волшебную гору" Томаса Манна. Впрочем, сказанное в большей степени относится к неоконченному "Человеку без свойств" на тысячу с лишним страниц. Первый роман Музиля "Душевные смуты воспитанника Тёрлеса" много скромнее объемом и написан человеком молодым. Хотя назвать это чтение легким я бы не рискнула.
Сюжет предельно прост. Подросток Тёрлес попадает в закрытый интернат, дабы получить образование и обзавестись связями, отвечающими общественному положению. Он из семьи средней буржуазии, привык к домашнему уюту, любит родителей, свою нынешнюю школу воспринимает как неизбежное зло и потерянное время. Однако постепенно сближается со старшими по возрасту воспитанниками, которых можно было бы назвать местной элитой.
Здешний диктатор Райтинг, успешно воплотивший принцип "Разделяй и властвуй", уже утвердил свое господство среди однокашников и, не видя в Тёрлесе потенциального соперника, но ощущая внутреннюю силу за его прохладной отстраненностью, расположен к юноше и оказывает ему покровительство. Вторая фигура в местной иерархии Байниберг - сын офицера, служившего в Вест-Индии и убежденного, что подлинной мудрости следует искать в тамошней эзотерике, отчасти перенял отцовскую нахватанность, считает себя сведущим в знаниях, закрытых для профанов. Уважает интеллект Тёрлеса, отличающий его от большинства штудентов.
Третий мальчик, претендующий на принадлежность к избранному кругу, Басини - сын обеспеченной дамы, покупающий расположение друзей неумеренными тратами. Конфликт назревает, когда в школе начинаются кражи. Мальчики подозревают служителей, однако Райтинг, сопоставив некторые сведения, а также имея склонность к ментальному садизму и некторый опыт в нем, разоблачает Басини. На деле его мать бедная вдова. Дурацкое обыкновение пускать пыль в глаза несуществующим богатством, чтобы приподнять рейтинг, ввергло одноклассника в долговую пропасть, Басини должен всем вокруг, чтобы рассчитаться с одними кредиторами, одалживается у других, в критической ситуации вынужден красть.
Райтинг и Байниберг начинают шантажировать незадачливого соученика, вынуждая того совершать поступки, все менее отвечающие понятию о человеческом достоинстве. По сути, делают из него раба с изощренной жестокостью мелких хищников, загоняющих подраненную добычу. Тёрлес невольно принимает участие в большинстве этих "клубных" забав, испытывая к Басини сместь жалости, омерзения, возбуждения. Это глубоко претит ему, однако, объявив желание выйти из консорциума, узнает от двух старших товарищей, что ему грозит участь стать вторым Басини.
Закончится все лучше, чем можно было бы ожидать. Не буду говорить, как, роман стоит прочесть хотя бы за тем, что он дает четкую инструкцию прохождения подобного рода жизненных тупиков (да и коротенький, чуть больше двух сотен страниц). Но вещь сильная. Музиль еще до Первой Мировой сказал об особенностях немецкой политической, военной, идеологической мысли, квинтэссенцией которой станут национал-социализм и Вторая Мировая.
|
Метки: немецкая постмодернизм |
Джейн Робинс "Белые тела" |
|
Метки: триллер детектив |
"Фотограф" Пьер Буль |
В идеальной фотографии столько же спящей неброской красоты, сколько никем не замеченных цветов в лесах и на лугах
Так вышло, что не читала "Планеты обезьян", которой Пьер Буль более всего матери-истории ценен. и кино не смотрела. О "Мосте через реку Квай" слышала, конечно. Но тоже не читала. И вообще ничего не знала о писателе до "Фотографа". Пришло время свести знакомство. Опыт довольно интересный.
Хотя бы потому, что интрига закручена вокруг планирования и подготовки покушения на президента. Увенчается ли оно успехом, не скажу. Однако самая возможность рассматривать подобное в качестве двигателя сюжета не с позиций "предотвратить", как в "11/22/63", но с целью использовать для осуществления своих честолюбивых мечтаний - это возведенное в абсолют "после нас хоть потоп". Неважно, что же будет с родиной и с нами, каким резонансом отзовется в мире, сколько людей прямо или косвенно пострадают.
Героя интересует одно - идеальный кадр. Вторая подряд книга о человеке, потерявшем ногу - отражение моего фирменного закона парности. Хотя фотографу Марсиалю Гору жизнь на протезе дается куда тяжелее, чем детективу Корморану Страйку из книги Джоан Роулинг, ну хот я бы потому, что ортопедия в начале десятых много лучше, чем полвека назад, когда писался "Фотограф". Жизнь в мире без глобальных войн помогает наиболее социально-уязвимой части населения занимать достойное положение в обществе. Но зачем герой станет думать об этом. Он ведет себя, как человек, который хочет прикурить, и если для этого придется взорвать пороховой погреб - быть посему.
Еще одно совпадение в двух последних книгах - там и там знаменитая красавица кончает жизнь падением с большой высоты. Первым подоспевший к месту происшествия репортер увидит на мостовой женщину с лицом, не выражающим той степени высокой трагедии, какую хотел бы запечатлеть. Тогда этот смышленый человек делает ход конем - называет два имени: возлюбюленного женщины и соперницы, ради которой тот ее оставил. Voila - выражение горького страдания сменяет маску тупого безразличия. Идеальный кадр сделан!
Этот роман весь такой. Предельно циничный, низводящий профессионализм до уровня жиненной позиции пиявки прудовой, примерно с тем же интеллектом. Потому что, вы же понимаете: насколько бы репортер ни был увлечен возможностью сделать идеальный кадр, он не может не учитывать, что после покушения спецслужбы истолкут в порошок и просеют сквозь мелкое сито всех, вовлеченных в ситуацию. и кранты его идеальному кадру.
Полагаю, не зря относилась к творчеству Пьера Буля с некоторым предубежденнием.
|
Метки: политика французская триллер профессиональная |
"Зов Кукушки" Роберт Гэлбрэйт |
Когда умру, мой друг...
Меня, возможно, вспомнишь,
Иль будет недосуг.
Кристина Росетти (пер.В.Савина)
Фея-крестная целого поколения не напишет плохо. Я о том, что социологи могут называть их миллениалами или Z, но сами о себе, когда вообще как-то классифицируют, они говорят, как о поколении ГП. Мои дети, их друзья росли на книгах и кино о мальчике-волшебнике. Я читать не сподобилась, но фильмы смотрела, большую часть не по разу. А при чем здесь Роберт Гилбрейт? Так ведь это псевдоним, под которым Джоан Роулинг пишет книги не о вселенной Гарри Поттера.
Вряд ли эксперимент с Кормораном Страйком можно назвать особо удачным, учитывая, что все независимые издательства отклонили рукопись; вышедшая наконец книга, продавалась ни шатко-ни валко, пока в прессу не просочились сведения о реальном авторстве. Тогда уж возглавила список бестселлеров. И это ничего не говорит о ее реальных достоинствах. Скорее о том, что нельзя назвать писательницу баловнем судьбы, автором, чьи творения обречены на успех.
"Зов кукушки" первый роман серии о частном детективе Корморане Страйке. Отставной военный, в армии служил следователем, коммисован по ранению - оторвало ногу. Молодчина и гладиатор по жизни, Страйк приспособился к протезу так, что только едва заметно прихрамывает при ходьбе. Назвать особо успешным нельзя: клиентов у агентства почти нет, оно потихоньку прогорает; вялотекущий разлад с любимой женщиной ко времени событий книги достигает крайней точки и герой оказывается вынужденным ночевать в офисе; куча долгов, никаких внятных перспектив.
Тут к нему обращается респектабельный молодой человек с просьбой расследовать обстоятельства гибели сестры, супермодели Лулу Лэндри. На очевидный вопрос, как темнокожая красавица могла быть сестрой довольно невзрачного европеида, наниматель объясняет, что оба они усыновленные дети. Таким же был Чарли, погибший десятилетним друг Корморана. В память о былой дружбе с братишкой, семья и решила его выбрать. Разумеется, он возьмется за расследование, даже будучи уверенным, что версия следствия о самоубийстве девушки безупречна.
Неожиданная Джоан Роулинг. Никакой магии. Дружба есть, но не безусловная детская, а трансформированная в соответствии с запросами двух социальных страт, о которых пойдет речь в книге: тип отношений, основанный на сотрудничестве, у Страйка и его помощницы Робин. Вполне искренний, но окрашенный в тона эксгибиционизма и эпатажа - у представителей гламурной фэшн-индустрии.
Крепкий детективный сюжет, интересная интрига, рояли из кустов не вываливаются (ну, разве самую малость, когда Корморан оказывается сыном музыканта, по сей день пребывающего в статусе символа эпохи секса, рок-н-ролла и наркотиков). Надо отдать должное книге, здесь это без педалирования, великий человек в свое время много детей настрогал по городам и весям. Впрочем, с мамой Страйка и его сестры Люси отношения были не из тех, что у талантов и поклонников на один вечер. Что не помешало былой красавице умереть от передоза в грязном сквотте, а детям выйти во взрослую жизнь без гроша. Но что-то я увлеклась личностью и обстоятельствами Корморана.
Хотя, это ли не косвенное свидетельство тому, что роман по-настоящему хорош? Когда рассказываешь о герое. и остановиться не можешь - самое оно и есть. Здесь не будет любезных сердцу массового читателя кошмаров с расчлененкой. Все очень сдержанно, элегантно, в традиции классического английского детектива, Удовольствию от встречи с книгой немало способствует наличие аудиоварианта в превосходном исполнение Игоря Князева.
|
Метки: английская детектив |
Укрощение строптивой, или Жили долго и счастливо |
Есть книги, которые знаешь почти наизусть и думаешь, что точно понимаешь мораль, если мне позволят так выразиться. Лично я люблю истории с моралью, но могут встречаться люди с аллергией...
Так вот старые-старые истории, в которых все ясно даже уже из названия, вдруг по прошествии лет кажутся уже не такими однозначными, а то и открывается в них совершенно противоположная по смыслу и направлению идея, которой раньше я не примечала.
На всякий случай еще раз предупрежу, что я не литературный критик и не шекспировед. Данная статья является целиком и полностью продуктом моей фантазии. Хотя идея подана другим человеком, которому я бесконечно благодарна за этот подарок.
Будут спойлеры, но все же и так читали, или нет?
Итак, Укрощение строптивой — одна из самых популярных пьес Вильяма Шекспира, написанная в комедийном ключе. Начитавшись статей про Шекспира из журнала Иностранная литература (их два, номера посвященных целиком одному Шекспиру), я почерпнула из них, что пьесы не были закончены в привычном для нас смысле слова. Сейчас мы опять сталкиваемся с тем, что писатели переписывают свои произведения, даже спустя много лет после печати.
Но тогда пьесы, сочиняемые в сжатые сроки коллективом авторов, не предназначались для печати, а только для представлений. Легко представить себе, что после каждого представления пьесы переделывались, сокращались, удлинялись, улучшались, одним словом. Так что каждый раз, вполне возможно, представление было чуточку другим. И до тех пор, пока полное собрание сочинений В. Шекспира было напечатано в одном томе и подобно Библии легло настольной книгой на прикроватные столики миллионов читателей, изменения продолжали вноситься.
Кроме того, большинство пьес (из тех, что я читала) допускают многообразие интерпретации, позволяют вставки, внутреннее развитие эпизодов, что делает пьесы крайне привлекательными для кинематографа (ну как он узнал!). Пьесы Шекспира — как очень плотный конспект, излагающий главное, а второстепенное всегда можно добавить по ходу представления (или съемки).
Если театр представлял жизнь во всем возможном ее многообразии, то автор пьесы не мог допустить, что какие-то герои выглядели вырезанными из картона. А рассчитывая на довольно широкую аудиторию, следовало сделать персонажи максимально жизненными и свободными от условностей — если иное не предусмотрено сюжетом. В том числе женщинам давалось больше слов и действий, чем предписывалось церковными канонами и законом.
Мужчины, конечно, рулят и в жизни, и на сцене, тем миром, который создан для них. Но нельзя оставлять женщин совсем уж бесправными и безвольными, если пьесе необходима острота. Приглядевшись к женским характерам, созданным Шекспиром, я готова заявить, что это первый по-настоящему феминистский автор, которого я знаю. Учитывая то, что героини его, сразу по написании пьес, выступали на сцене (да, я в курсе, что играли их мужчины) и произносили все эти вольнодумные речи в толпу, это было довольно смелым шагом для тогдашнего времени. Это вам не полупорнографический романчик, который читали под одеялом в полном одиночестве, а совершенно открытое всяческой критике творение.
Беатриче из Много шума из ничего, не держит остроумия в кармане и не медлит с дерзким ответом. Корделия (Король Лир) отказывается польстить своему отцу и говорит то, что чувствует после чего подвергается изгнанию. Виола (Двенадцатая ночь) переодевается мужчиной и совершает ряд действий присущих и приличных только мужчине (кошмар! кошмар!). Дездемона выходит замуж за инородца, да еще с другим цветом кожи, не побоявшись "людского суждения" о своем выборе.
Но самой знаменитой противницей мужского рода и мужского верховенства заслуженно является Катарина, главная героиня пьесы Укрощение строптивой. Она достойная и неистовая представительница воинствующего феминизма. Язык у нее развязан как у базарной торговки, но гораздо более изящен. Она не опускается до брани, но ее изысканные ругательства и угрозы — достойны отдельного словаря. Чего только стоит обещание "причесать" жениха "трехногим табуретом"!
Устоявшая схема отношений "повелевающий мужчина — подчиняющаяся женщина" возмущает ее до глубины души. Стремление женщин выйти замуж настолько же отвратительно ей, как и мужская привычка обладать своими женами, как имуществом. Она разъярена уже одними разговорами о замужестве. Срывается на сестру, отца, соседей и, конечно, на незадачливых женихов. Впрочем, таковых не осталось. И неудивительно. Даже Баптиста, отец, не стесняется в выражениях, описывая старшую дочь претендентам, как и своего желания избавиться от нее, выдав замуж. К тому же он постоянно, не стесняясь присутствия Катарины, противопоставляет ее младшей дочери Бьянке, которая и красива, и прилежна, и послушна — золото, а не дочь! Не то что эта проклятая ведьма! Такая реклама делает еще менее вероятным "пристройство" Катарины, но папочка уже не может сдерживаться.
Он фактически "сбагривает" ее Петруччио, который, о счастье!, обладает довольно гибкой психикой, непроницаемой для ругательств Катарины шкурой и к тому же не сильно разборчив в невестах. За Катариной дают деньги, а отец его оставил ему дом в полном разорении и ничего сверху. Как, скажите, жить дворянину без денег?
Катарина сопротивляется изо всех сил, но Петруччио побеждает ее (?) упорством и тотальным игнором ее главного оружия — ядовитого языка.
И что же тут феминистского, спросите вы? Последующий текст пьесы показывает, как гордую натуру Катарины ломает грубый мужлан, и в результате мы видим ее даже покорнее, чем сестра и вдова (кстати, это все время ускользало от моего внимания, но вдова, на которой женится Гортензио, тоже сестра Катарине, хотя в диалогах пьесы ее родство никак не подчеркивается).
И тем не менее, я остаюсь со своим новым убеждением: это самая жизнеутверждающая пьеса из всех феминистских пьес Шекспира. И это я собираюсь доказать.
Для начала пройдемся кратко по другим героям пьесы. В начале ее нам кажется, что главными героями тут являются Люченцио и его возлюбленная — Бьянка, "борющиеся за свою любовь". Но вызывают ли они симпатию при близком знакомстве? Люченцио — трижды обманщик: он обманывает отца, вместо обучения в университете Падуи (первый в Европе, если мне не соврали) таскающийся на свидания, он обманывает Баптисту, выдавая себя за слугу своего слуги, а тот, естественно, представляется Люченцио и плетет басни об отце, богатом торговце из Пизы. Люченцио обставляет женихов Бьянки и, опять же, ее отца, женившись на ней тайком. И еще: он почти допустил, чтобы его отца объявили самозванцем и отправили в тюрьму. Ну нечего сказать — образцовый сын.
И Бьянка тоже хороша. Она строит глазки мужчинам, обводит вокруг пальца отца, обманув его своими манерами, и в глаза и за глаза выставляет Катарину последней стервой, даже когда в этом нет особой необходимости — ведь Катарина не соперница Бьянке. Я верю, что Бьянка — хорошенькая и скромная девушка, но мне она неинтересна. Образ ее нарисован довольно примитивно, слова выдают опытную лицемерку, поведение — стандартное для 999 девушек из тысячи. Внешне она именно такая, какой ее ожидают увидеть мужчины, но себе на уме. Впрочем, что там у нее на уме, тоже не слишком нас занимает.
Баптиста — старый ворчун, который со сноровкой опытного торговца придерживает под прилавком одну дочь, пока не сбудет с рук другую. Он хитрит с "покупателями", но довольно откровенен с самой Катариной. Как я уже говорила, упреки свои он не сдерживает, правда и ему достается от нее речей без всяких обиняков.
Женихи Бьянки — просто толпа никчемных кавалеров (маленькая такая толпа: Гортензио и Гремио — но не набивать же пьесу идиотами под завязку), у которых одна извилина в мозгу, да и та прямая с единственной мыслью — жениться на Бьянке. Кстати, со своим провалом два неудачливых претендента смиряются довольно быстро, а Гортензио даже женится на вдове (не такая уж она и крокодилица!).
На всю пьесу только два прямодушных человека: Петруччио и Катарина. Не будем бросать тени на отца Люченцио, он пострадал ни за что, и мы не знаем толком, что он за человек, но как-то плохо он воспитал единственного сына...
Так вот о Петруччио. Сначала он предстает нам меркантильным, невоспитанным, хитрым и расчетливым человеком. Не зная девушки, он берется на ней жениться, да еще вступает в сговор с двумя предприимчивыми субъектами. Но даже в этом есть своеобразная прямота: во-первых он не скрывает, что брак этот будет совершен по расчету (а по любви тогда вообще редко кому удавалось), во-вторых, страшные истории про будущую невесту его не только не отпугивают, но как будто еще больше вдохновляют. И он пускается во все тяжкие.
Несмотря, на довольно назойливую манеру ухаживания, заметьте, Петруччио не сказал Катарине ни одного грубого слова ни до свадьбы, ни после. Напротив, он рассыпается в лести и переворачивает на 180 градусов все недостатки (воображаемые и реальные) девушки в достоинства. Это возмутительно, но придраться не к чему. Видите, человек ухаживает. У него просто времени на это немного: чем раньше он вернется в поместье с деньгами, тем меньше вероятность полного банкротства.
А что он творит после свадьбы, спросите вы?! Он морит молодую жену голодом, как собаку, не дает ей сшить себе платья, даже выспаться не дает. Да просто изверг какой-то! Но давайте посмотрим на это как на эффективный способ прекратить ее злобствование и вылечить упертость в сжатые сроки. Обессилевшая от борьбы Катарина сдается и задумывается над тем, что же такое она сама и ее брак. Без отвлекающей ее ненависти к мужской половине человечества. Петруччио показал ей ее саму, строптивую, ничем не довольную, отрицающую любые добрые усилия окружающих, причем умудрился ни разу не упрекнуть ее напрямую.
Что она видела от жизни в родном доме? Только настойчивые попытки изменить ее сущность и выдать замуж, лицемерие сестры, откровенные насмешки гостей, "подготовленных" Баптистой. Это унижение прекратилось с замужеством. Теперь у нее один единственный мучитель. И можно придумать, как его извести или... приспособиться к нему. Убежденные феминистки будут настаивать на борьбе до победного конца. А я спрошу их: а зачем? Женщине того времени нужно было убежище — она его получила. Это дом, в котором она будет полновластной хозяйкой, за исключением моментов, когда мужу потребуется подчинение его власти. Неприятно, но зато какая-то стабильность.
Кроме того, Катарина не могла не понимать, еще перед свадьбой, что ее наконец-то выбрали не за предполагаемые добродетели, а именно в ее самом гадком и отвратительном обличье. А если мужчина не испугался строптивой девушки, то надо признать за ним известную смелость. Ведь остальные только насмехались над ней и отвергали саму идею женитьбы на таком дьяволе в женском обличье. Не лесть ее покорила, но отвага, с которой он "бросился на амбразуру" и не отступил. Она же тоже презирает условности и лицемерие. Она не сразу это оценила, но во время "ревизии" это добавило ему "баллов".
Хотя пьеса очень короткая (конспект, помните?), в ней все же видны перемены настроения Катарины. Она вдруг обнаруживает, что ее поведение носило характер глупого упрямства, а Петруччио не так уж и плох. Как только она формально соглашается с тем, что солнце — это луна, так и слышится тихий щелчок у нее в голове: а ведь это забавно! Урок, который все время пытался вложить в нее Петруччио, заключался в том, что у женщины всегда есть союзник в лице мужа, а у мужа — в лице жены. Что чудить вместе гораздо забавнее, чем озлобляться друг против друга. Если короче: муж и жена — одна сатана.
Для закрепления "материала" они вместе потешаются над слугой Грумио, называя его сначала красной девицей, а потом почтенным старцем. Катарина с жаром включается в игру.
Если хотите, Катарина покоряется Петруччио, но теперь она покорна только ему, все остальные — идут лесом. И она благодарна за свое освобождение.
Оставшееся действие — визит Петруччио и Катарины в дом Баптисты — мне (и человеку, подавшему мне идею поста) представляется шикарным троллингом. Нет, Петруччио не сговаривался с Катариной относительно эксперимента. Я уверена, что ему идея побиться об заклад относительно покорности его жены пришла именно потому, что он чувствовал, что теперь они играют в одной команде. Между ними установилась надежная ментальная связь.
Таким образом, он заключает пари с Гортензио — мужем вдовы и Люченцио — мужем Бьянки на то, чья жена явится по зову супруга. И что же, наши образцы женственности Бьянка и вдова (это просто оскорбительно, что для нее даже имени не нашли) отказывают обоим счастливым мужьям — обладателям "покорных" жен. Бьянка отвечает через слугу, что она занята, а вдова заявляет, что если Гортензио так уж надо, пусть сам приходит. Катарина, является по первому зову, не выясняя, что там надо мужу. И он тут же становится богаче на 200 крон (по сто с носа), а пораженный Баптиста выдает дополнительную сумму в приданое старшей дочери.
После чего Катарина произносит назидательную речь обоим строптивицам. И нам надо прислушаться к ней, проверить, есть ли в ее словах хотя бы капля самоуничижения.
Фи, стыдно! Ну, не хмурь сурово брови
И не пытайся ранить злобным взглядом
Супруга твоего и господина.
Гнев губит красоту твою, как холод —
Луга зеленые; уносит славу,
Как ветер почки. Никогда, нигде
И никому твой гнев не будет мил.
Ведь в раздраженье женщина подобна
Источнику, когда он взбаламучен,
И чистоты лишен, и красоты;
Не выпьет путник из него ни капли,
Как ни был бы он жаждою томим.
Нет же, она замечает, что в строптивости самой по себе нет никакой ценности, к тому же она отражается на внешней красоте, коль скоро это заботит жен.
Муж — повелитель твой, защитник, жизнь,
Глава твоя. В заботах о тебе
Он трудится на суше и на море,
Не спит ночами в шторм, выносит стужу,
Пока ты дома нежишься в тепле,
Опасностей не зная и лишений.
А от тебя он хочет лишь любви,
Приветливого взгляда, послушанья —
Ничтожной платы за его труды.
Как подданный обязан государю,
Так женщина — супругу своему.
Она замечает, что, в сущности, мужья не так уж много и требуют в награду за свои труды и роль защитников, несущих полную ответственность за все, что происходит в семье. Просто встретить их с улыбкой и согласиться с его мнением. Это же так просто и так мало стоит самой женщине, но так важно для хороших отношений в семье.
Когда ж она строптива, зла, упряма
И не покорна честной воле мужа,
Ну чем она не дерзостный мятежник,
Предатель властелина своего?
За вашу глупость женскую мне стыдно!
Вы там войну ведете, где должны,
Склонив колена, умолять о мире;
И властвовать хотите вы надменно
Там, где должны прислуживать смиренно.
А те жены, кто из чувства противоречия восстают по каждому мелкому поводу, лишь бы досадить мужу, разрушают доверие и мир в семье. И достигают ли они при этом какой-то цели? Скорее, наоборот!
Не для того ль так нежны мы и слабы,
Не приспособлены к невзгодам жизни,
Чтоб с нашим телом мысли и деянья
Сливались в гармоничном сочетанье.
Ничтожные, бессильные вы черви!
Катарина делает открытие: женственность и слабость — это роль, назначенная им самой природой (сейчас принято считать, что обществом), которую приятно исполнять. Не надо изображать силу, стойкость, мужество. Есть прелесть в мягкости и уступчивости, особенно если, смотри выше, это ничего не стоит.
И я была заносчивой, как вы,
Строптивою и разумом и сердцем.
Я отвечала резкостью на резкость,
На слово — словом; но теперь я вижу,
Что не копьем — соломинкой мы бьемся,
Мы только слабостью своей сильны.
Чужую роль играть мы не должны.
Умерьте гнев! Что толку в спеси вздорной?
К ногам мужей склонитесь вы покорно;
И пусть супруг мой скажет только слово,
Свой долг пред ним я выполнить готова.
И в заключительной части, Катарина признает, что и сама ломилась в открытую дверь, билась с ветряными мельницами, созданными ее воображением, сражалась за пустое место. А теперь получает удовольствие от жизни и признает тщетность прежней "линии партии".
Ох да, это все равно не то, что феминистки нашего времени сочли бы приемлемым, но уж сделайте, пожалуйста, поправку на 17 век и простите Шекспиру некоторую патриархальность взглядов.
Петруччио не скрывает своей гордости за жену. Но только ли потому, что она выиграла ему пари? Осмелюсь предположить, что пари было только предлогом для того, чтобы поведать всему миру: их брак удался! И вот эти двое удаляются к себе домой, разделив победу на двоих. Катарина любима и уважаема мужем, а ее знакомые и родные пристыжены за свое злословие. Я так и вижу, как в полном взаимопонимании и равноправном партнерстве эти двое проживут счастливую жизнь.
|
Метки: пьеса английская 16-18 века Шекспир |
"Замок на Вороньей горе" Андрей Васильев |
Дружба – тогда дружба, когда люди стоят на одной ступени, и между ними нет ничего, что отличает одного от другого. Любое различие раньше или позже делает эту дружбу или покровительством, или соперничеством.
Тут позвольте не согласиться. Двух людей, которые были бы совершенно одинаковыми, найти невозможно. Но если бы чудом нашлась такая пара, не обязательно между ними случится дружба. Она как любовь. Возникает из взаимного притяжения, общих интересов, желания общаться. Только дружба глубже, шире и в целом устойчивей любви, окрашенной гормональными бурями сексуальности. Это пламя не обжигает, а греет. Вмещая весь спектр оттенков: соперник-сотрудник, наставник-ученик, покровитель-адепт - не угрожая чести и достоинству участников. В чем-то ты меня лучше, в другом я тебя и могу кое-чему научить. Мда, но это все отвлеченные рассуждения, хотя к книге они имеют непосредственное отношение.
Потому что она о дружбе. Не о магии (которой тут совсем мало), не о боевых искусствах (их значительно больше) и даже не об учебе (хотя вроде как, о магической Академии). О том, как находить единомышленников и завоевывать дружбу. И, кстати, любой из тех, с кем судьба сводит беспризорника Криса ("Меня назвали в честь Кристофера Робина, знаменитого охотника на медведей!"- в книге море такого рода очаровательных пасхалок). Так вот, практически любой персонаж здесь изначально выше героя, что ж ему теперь, забиться под плинтус и умереть?
Автор исходит из концепции, что умереть мы всегда успеем, но прежде хотелось пожить. Вот для спасения собственной жизни воришка, ставший причиной смерти юного дворянина, должен занять его место в числе учеников Мага. Став бароном из Лесного Края - не Угла и не Захолустья! Это рефрен книги и придает ей немало дополнительного обаяния - гипотетическая готовность сразиться со всем злом мира за честь чего-то, что никогда не было и не будет твоим. Однако именно эта неосязаемая и во многом символическая субстанция - становой хребет твоего нового мироощущения, его алмазной крепости ядро.
И мне кажется, что это главное в "Замке на Вороньей горе". В остальном, с какой стороны не посмотри, все уже было, коридорами магических академий в шкуре ученика Волшебника мы проходили сотни раз: от Корпорации МИФ Асприна и Незримого Университета Пратчетта до Кармартена Коростелевой и Хогвартса. Учиться в жестком режиме, тоже учились - да хоть бы с "Vita Nostra" Дяченок. Таких колоссов на их поле переиграть нереально и любой, кто решится на подобное, заранее обречен на вторичность.
Но алхимическая трансмутация, производимая посредством подсаживания в центр мелкого и пустого естества древней родовой (хотя бы даже и заемной) гордости. Совершенное принятие на себя роли, диктуемой Noblesse Oblige - замечательная находка Андрея Васильева, в этом яркость, оригинальность, необычность книги.
Пообщавшись с теми, кто нравственно выше, лучше и умнее тебя, приблизившись к ним и став почти таким, как они, ты добровольно не захочешь спуститься вниз.
|
Метки: фэнтези |
Роберт Хайнлайн, "Время для звёзд" |
|
Метки: фантастика |
Уэнди Уокер "Эмма в ночи" |
|
Метки: триллер детектив |
Чужие дети |
Задел за живое вопрос: "Ни войны, ни катастрофы, мирное время - слава Богу. Так откуда в детском доме так много детей? Мальчик просто хватал то, что мог получить - несколько секунд безраздельного внимания взрослых. Любых и всяких, лишь бы их можно было присвоить себе ненадолго. В свои 15 он вел себя словно 5-летний малыш (с).«Интернат - это не семья. Это машина, которая с первых дней убивает в ребенке волю к жизни. Какими бы подарками доброхотов не был подслащен этот страшный процесс" — Диана Машкова "Чужие дети".
У автора мама пережила блокаду в 3-летнем возрасте, оказалась единственной выжившей из всей семьи. Натерпелась такого, о чем молчит. Отдавая долг матери, Диана, мучаясь, сомневаясь, удочеряет девочку-подростка. Она, по сути, отдает долг матери. Это ее история.
Задумавшись о судьбе сирот в России, изучила проблему. Где. Детей. Живущих вне семей. Нет. Никого ни к чему не призываю и не намекаю. Я знаю, что многие хотят, но не решаются по разным причинам.
Усыновление, влекущее изменение родословной, в Исламе запрещено. Коран: «Лучшим из домов является тот, в котором заботятся о сироте». Однако, сирот в мусульманских странах огромное количество по факту. Смешной, правда, на этом фоне выглядит информация о "значительном увеличении" их количества в Эмиратах – с 894 до 980 за 2018 г. Половина сирот находится на обеспечении шейха Аль Мактума. Основными причинами называют полигамию и браки пожилых граждан ОАЭ с молодыми иностранками. Количество детей-сирот и детских домов в Америке примерно такое же, как и в России. Но из 10 американцев опыт усыновления – в той или иной форме – имеют 6 человек. В Сингапуре филантропия возведена в ранг национальной стратегии. В Швеции детские дома закрылись примерно в 40-е годы ХХ века. В Исландии, Норвегии, Словении и Великобритании власти приняли решение поддерживать не детские дома, а замещающие семьи. Не бывает сирот у цыган. В традиции народа подбирание и подкармливание. Израильские законы категорически запрещают усыновление в другие страны. Однако, сироты есть и здесь. Дети больные из неблагополучных семей живут у раввинов. Как то так.
|
Метки: отечественная |
Б. Шергин, С. Писахов. Сказы и сказки |
Эй, мужичок, почто животину тиранишь?
А вы знаете, что сценарий делал Юрий Коваль? Я не знала. Там удивительно все сошлось: основа Бориса Шергина, сценарий Коваля, Евгений Леонов с закадровым текстом. Благодаря "Волшебному кольцу" знаем Бориса Шергина, "Морожены песни" сохранили для нас Степана Писахова. Мало? Не спорю. Уральцу Павлу Бажову повезло больше: "Каменный цветок", "Малахитовая шкатулка", "Медной горы Хозяйка", "Серебряное копытце", "Огневушка-Поскакушка" - все на слуху, и книга у меня в детстве была, которую читала-перечитывала. Но теперь не о нем. Просто не могла не сказать несколько слов о третьем ките сказовой традиции русской литературы.
А все же удивительно, все трое северяне, все рождены в одном десятилетии, Бажов с Писаховым даже в один год Шергин на шесть лет старше. Двое из троих коренные архангелогородцы, выходцы из небогатых, но неплохо обеспеченных семей: Шергин был сыном государя-кормщика (элита промыслового мореходства), отец Писахова держал ювелирную мастерскую с лавкой. И Шергин, и Писахов изначально видели себя художниками, северные пейзажи Писахова даже были замечены Репиным. Обоим оказывал поддержку один из титульных советских писателей Леонид Леонов, что не спасло от долгих лет гонений, безвестности, забвения. Слава к обоим пришла в последнее десятилетие жизни, а были они долгожители.
Такие разные одинаковые судьбы. Не случайно сказы Шергина и сказки Писахова объединены в этой книге. В них много общего, несмотря даже на то, что шергинское творчество большей частью представлено здесь суровыми, горькими, трагичными историями "Поморщины-Корабельщины" и "Гандвика - студеного моря", а забавного "Шиша Московского" совсем мало. В то время, как сказки Сени Малины Писахова - задорный безбашенный избыточный северный магреализм.
У Шергина истории такие, что слезы на глаза наворачиваются. Нет-нет, не сопливое "давить янагихару" - от восторга и гордости за принадлежность к этому народу. Какие люди, язык не поворачивается назвать их маленькими, это у Достоевского маленькие, здесь гиганты. И не суть, что перебиваются порой с хлеба на воду, ходят в латаной одёже, тяжко трудятся в условиях, которые ужаснут горожанина. Они цельные, блюдут себя во всех возможных смыслах. Север - это не Средняя Полоса России, суров и баловства разного рода не приветствует. Не в том дело, что там не пьют, в том, что меру знают, и работают много, за то же и гордость свою имеют.
Странная история моряка, который снял с себя рубаху, обрядив в нее голого замерзшего промысловика, а после, умирая от хвори, поднят был каким-то человеком, который начал его расхаживать, и так потихоньку выкарабкался. На вопрос: "Кто ты?" - услышал: "Кому ты рубаху отдал". Такое, немного кровь в жилах стынет, хотя ничего, вроде, страшного. Но дело не в том, что рассказано, а в том как. Или история о датчанке, которая вышла на пристань продать себя, чтобы дети не умерли с голоду. Русский кормчий отдал ей свою часть денег за всю путину - как раз сумму долга ее мужа, женщина даже имени его не знала. Упала на землю и следы целовала. А команда осерчала на своего кормчего, что распорядился деньгами, не спросившись. Он ушел, ходил по морю с другими людьми, после умер. А спустя год их разыскал датчанин с сотней золотых - долг вернуть. Там каждая история такой маленький дорогой золотник.
"Митина любовь", "Ваня датский", "Мимолетное виденье". "Егор увеселялся морем" - рассказ старого кормчего, который отступился от любимой молодой жены, коогда понял, что она любит другого - не для баловства, по-настоящему. Минимальными речевыми средствами, простым языком, за который видные фольклористы шельмовали сказы Шергина псевдофольклором и профанацией, и такая мощь эмоционального воздействия. Шергин великолепен. Ну и, конечно, история из того же мультцикла, что в заглавии, о заморском купце, бойко торговавшем яркими кофтами да юбками, которые расползлись во время дождя прямо на бабах да девках. До сих пор смеюсь, вспоминая мультипликационную старуху с ее: "Не быть бы дожжу, вся дрожу".
Писаховские сказки - это такое "не любо - не слушай, а врать не мешай". Все думала, пока читала, откуда в совершенно северных по общему строю, сдержанному сюжету, антуражу - откуда эта южная избыточность. ветхозаветное библейское чудотворчество. И да, это кровь, против нее не пойдешь. Отец писателя был выкрест - еврей, принявший православие. Мама из старообрядцев, вот на стыке двух культур он и возрос, такой необыкновенный талант. Герой рассказчик Степана Писахова Сеня Малина творит мюнхгаузеновские чудеса в русском (раазудись плечо, размахнись рука) масштабе.
Что не мешает пристальному доброжелательному взгляду на всякую былинку божьего мира и стремлению к его упорядочиванию, благоустройству, гармонизации. Вот он забрасывает веревку на тучу и вытягивает себя посредством ее из болота. Вот, остановившись над собственной баней, выжимает воду в котел и кадку для холодной воды, да и отпускает. Туча хорошее обхожденние понимает - пала над моим огородом мелким дождичком. И за этой масштабностью не проглядит блоху, паразит-кровипиец предстает здесь странно обаятельным:
Дом стоит. На крыльце кот дремлет-сидит, у кота на носу блоха. Сидит блоха и левой лапкой в носу ковырят, а правой бок чешет. Тако зло меня взяло, я блохе пальцем погрозил, а блоха подмигнула да ухмыльнулась: дескать - достань! Вот не знал, что блохи подмигивать да ухмыляться умеют. Тут кот чихнул. Блоха стукнулась об крыльцо, да теменем, и чувствий лишилась. Наскакали блохи, больну увели.
|
Метки: сказки |
Подскажите похожее на Girl, interrupted |
|
Метки: прошу совета аудиокниги психология про врачей американская английская 20 век 21 проза |
Два вопроса по "Собаке Баскервилей" |
|
Метки: Дойл |
Меган Миранда "Найди меня, если сможешь" |
|
Метки: мистика 21 век детектив американская |
"Новое государство" Португалия и Салазар |
|
|
"Сговор остолопов" Джон Кеннеди Тул |
- Если б одна из твоих дочерей была бейсболистом, а другая лошадью, ты б ради них из кожи вон лез.
– Если б одна была бейсболистом, а другая лошадью, нам же было бы лучше, поверь мне. Они могли бы приносить доход.
Он года не дожил до возраста Христа. Блестящий рассказчик, оригинальный писатель, удивительный умница покончил с собой в тридцать два. А Пулитцера "Сговор о столопов" получил посмертно, двенадцать лет спустя, через год после публикации, которой неимоверными усилиями добилась мать писателя. Было три причины читать; не до конца утоленное "Неоновой Библией" любопытство к Джону Кеннеди Тулу (по правде, The Neon Bible только разожгла интерес). Перевод Максима Немцова, по определению знак качества. "Утешение Философией" о труде Боэция говорилось, как об играющем в романе значительную роль. А я, так совпало, с давним трепетом к этому трактату. Но, по порядку.
Книга удивительная и в некотором роде уникальная. Поймала себя на том, что привычная забава подбора герою аналогов в мифологии и предшествующей литературной традиции здесь не работает. С некоторой натяжкой его можно было бы соотнести с Полифемом: ужасающе крупный, представляет опасность для окружающих, действует с изяществом слона в посудной лавке. Но недалекий циклоп нехорош в обращении со словами, а Игнациус кого угодно забьет этим оружием. Знаете эффект умного говорения, когда грамотная речь на некоторое время обезоруживает самого напористого оппонента? Что-то в нем от шекспировских Фальстафа и Мальволио, что то от раблезианского Гаргантюа без жизнерадостного жизнелюбия последнего. Но в целом Игнациус в достаточной мере вещь в себе. Собственно, как и положено аспергеру. Вот, по крайней мере, для себя прояснила.
Позже кинематограф поэксплуатирует типаж, причесав по голливудским стандартам до образа Чокнутого Профессора, в сути это будет сильной игрой на понижение. Приведение к общему знаменателю всегда подразумевает некоторую степень опрощения. Но без того массовый потребитель не примет. Собственно, в изначальном виде не примет и подготовленный. Всякое явление Игнациуса сопровождалось у меня дискомфортом, от умеренного до жгучего. Не то фоновое состояние, какое способствует получению от книги удовольствия. Не хочешь соотносить себя с героем ни в одной из предлагаемых ситуаций, не умеешь воспринять его точки зрения ни по одному из вопросов, однако испытываешь острый стыд за его поведение. И воспринимать происходящее как комедию просто не можешь.
Фарс, скорее так. Карнавальность, которая могла бы оправдать происходящее, напрочь отсутствует. Понимаете, о чем я? Эффект: "да гори оно огнем, само как-нибудь разрулится", который позволяет беззаботно хохотать над самыми нелепыми комедийными ситуациями. Здесь слишком явственны беды и несчастья, в которые само присутствие героя вовлекает окружающих. Неустойчивое жизненное равновесие всех, вступивших с ним в контакт, рушится карточным домиком от со прикосновения с Игнациусом, а кто из нас может похвастать абсолютной незыблемостью своей жизненной позиции? То есть, инстинкт подсказывает, что от такого триггера лучше бы держаться подальше.
Не адепт биографического метода интерпретации, но думаю, зарождавшаяся душевная болезнь Тула сыграла здесь недобрую роль. Если бы книга была опубликована, а автор продолжил выпускать чудовищ своего подсознания на бумагу, все для него могло сложиться иначе. Но вышло как вышло, потому имеем гротескную, неуклюжую, больше грустную, чем смешную, комедию положений.
О переводе. Максим Немцов блистательный переводчик непростой литературы. У каждого своя специализация. он по интеллектуальной прозе. Здесь, сколько понимаю, задача осложнялась значительным количеством просторечий, жаргонизмов, диалектизмов, которыми изобилует речь персонажей. И я не знаю, насколько нью-орлеанский местечковый говор соотносится с одесским, но как по мне - наделить кое-кого из героев бабелевсими интонациями было самое оно. Тут дело еще в том, что они все разные и говорят по разному, и вот эти речевые особенности персонажей хорошо слышны в книге, они может быть ее единственный радостно карнавальный признак.
О Боэции. Как ни печально, но "Утешение Философией" здесь на служебной и довольно неприглядной роли. Ну или герой склонен понимать его в диаметрально противоположном моему смысле, беззастенчиво спекулируя понятиями и выворачивая наизнанку смысл. В общем, тут у нас никак не срослось, все-таки воинствующая деструктивность сильно не мое. И грустно-пророческим оксюмороном звучит реплика Игнациуса о матери, учитывая, чьими трудами мир узнал писателя. Но как-то так...
Мои заметки и наброски. Они не должны попасть в руки матери. Она может заработать на них целое состояние. Ирония такого исхода была бы слишком велика.
|
Метки: американская |
"Нормальные люди" Салли Руни |
Но, в конце концов, она сделала кое-что для него. Сделала возможной его новую жизнь, и тем счастлива. Это правда. Люди могут менять друг-друга. But in the end she has done something for him, she’s made a new life possible, and she can always feel good about that. Really. People can really change one another.
Салли Руни бомба. Ну, по крайней мере, событие значительное. Ее дебют "Разговоры с друзьями" Conversation with Friends взорвали литературный мир, "Нормальных людей" Normal Peoples читатели уже ждали, и книга не обманула, отличная. Сочетает крайнюю простоту с глубиной эмоционального проникновения. На камерном материале взаимоотношений двух молодых людей поднимает широчайший спектр тем: от социального неравенства и политических проблем, до школьного буллинга, семейного насилия и виктимности поведения, обусловленной детскими психотравмами. Все без надрыва, педалирования, по ходу дела, разворачивая перед читателем старую как мир лавстори.
Признаюсь, начинала без особого пиетета. Мы ж носители ментальности Великой Русской Литературы и на разного рода мерикосовских однодневок глядим свысока (да знаю, знаю, что ирландка, но у этого стереотипа длинные руки и глубокие корни - раз на английском и про любовь, значит американское). Держалась примерно до середины книги, привычно разбила английский текст на семь частей, чтобы читать неделю и... проглотила намеченное на последние три дня за вечер. Не устояла перед обаянием этой истории. Думаю, я не одна такая, потому двадцатисемилетняя ирландка и обрела свою немыслимую популярность, что в ее руках ключи от многих читательских сердец.
О чем книга? Все предельно просто. Одноклассники из провинциального ирландского городка, Марианна и Коннел живут по соседству, но между ними пропасть. И не только потому, что мама парня Лорейн домработница в доме девушки. Куда важнее, что школьная звезда Коннел в социальной иерархии на заоблачных высотах, в то время, как Марианну одноклассники недолюбливают. И это еще мягко сказано. Нет, она не из тех, над кем в открытую издеваются. Скорее одиночка, стоящая в стороне и не имеющая в социальной структуре школы определенного места. Следовательно - влияния, друзей и того, кто мог бы постоять за нее. Нет, есть старший брат, но он закончил школу несколькими годами раньше, да и не был в числе самых популярных парней своего выпуска. а кроме того, Марианна не видит в нем того, кто способен оказать поддержку - забыли.
Одно общее между ними таки есть, оба самые умные в классе и единственные из этой школы, кто может рассчитывать на учебу в Тринити. Оба удостоятся этой чести, но прежде полюбят друг друга и пройдут через первое предательство. У книги непривычная структура, она хроника, оставляет за бортом промежутки времени, в которые не происходит значимых для отношений этих двоих событий, но концентрированно, точным точечным туше прикалывает внимание к важным моментам.
В начале, говоря о многих темах, я не назвала одну из главных в романе - отношения личности и социума. Как способность-неспособность вписываться в различные иерархии влияет на наши жизненные выборы, определяя судьбоносные решения; насколько сильно положение внутри одной структуры может отличаться от того, какое занимаешь в другой; каким болезненным оказывается опыт любого успеха, изымающий тебя из привычного окружения и втискивающий в новые рамки с необходимостью находить комфортное положение в непривычных условиях. Сильная и глубокая книга.
|
Метки: современная |
Александр Сергеевич и Дмитрий Львович. |
|
Метки: Пушкин Быков |
Помогите вспомнить книгу о строительстве московского метрополитена + 2 книги о ВОВ |
|
Метки: 20 век ВОВ вопрос |
Джон Маррс " The One. Единственный" |
|
Метки: триллер детектив |
"Королева Бедлама" Роберт Маккаммон |
Каждая маленькая свечка немного отодвигает большую тьму.
Первое слово дороже второго. "Голос ночной птицы", первая книга о Мэтью Корбетте привела в щенячий восторг, вторая оказалась недурным продолжением, которым закончу знакомство. С любовью, но без сожаления. Поди разбери механику, подчиняясь которой, одни вещи заставляют сердце биться быстрее, другие нет. Все то же самое: любимый герой; исторический антураж со многими яркими деталями; приключения, война и любовь: скандалы, интриги, расследования - а прежней радости нет.
На самом деле, в разборе механики ничего запредельно сложного. Первая книга апеллировала напрямую к подсознанию, задействуя сразу несколько архетипических фреймов: дева в беде, блудный сын, дорожные опасности, страх перед потусторонним, тайна сокровища и ужас обезумевшей толпы. Вторая перемещает с метауровня на бытовой. Поиск и поимка маньяка, прозванного Маскером за непотребства, творимые с лицами убитых, коим придавалось сходство с венецианскими карнавальными масками. Интересно как недурной детектив, но глубинных душевных струн не затрагивает.
О чем "Королева Бедлама"? Клерк магистрата (это как секретарь судьи, только без высшего образования и перспектив самому стать судьей) Мэтью Корбетт возвращается в Нью-Йорк тысяча семисотого, больше похожий на большую деревню. Почему возвращается? В тамошнем приюте жил ребенком, оттуда его забрал магистрат и обучил всему, что знает. Теперь, когда благодетель умер, ничто не привязывает молодого человека к Югу и можно вернуться в город, где его навыкам легче найти применение. Кроме того, пора поквитаться с директором приюта, творившем над сиротами непотребства.
Здесь все начинает сыпаться. Есть трагическая констатация, что жертвы насилия предпочитают оставить насильника безнаказанным, чем проходить через ад разбирательств, результатом которых станет несмываемое пожизненное клеймо. Но нет достаточно мотивированной личной вовлеченности - сам Мэтью благополучно избежал участи наложника. Так в этом романе будет со всем. Маскер маньяк, но убивает он негодяев. Не в том дело, что таких ловить не нужно, а в том, что сочувствие скорее на стороне преступника. Тайна женщины, прозванной Королевой Бедлама, личность которой должен выяснить герой, вызывает умеренный (не жгучий) интерес, а сложносочиненная интрига со многими привходящими скорее досаду за распыл внимания.
Не радуют сочные детали, вроде губернатора, разгуливающего в женском платье; коронера, украсившего дом множеством скелетов, но блюющего при виде трупов; девушки, словно вышедшей из картины "Невезучие" и сопровождающих ее стихийных бедствий; нимфоманки с бешенством матки. Ну не торкает все это. Не спасает даже великолепное чтение Игоря Князева, в очередной раз доказывая, что вытянуть слабое произведение хороший исполнитель может, но заставить его искриться и сверкать - нет.
Почитать-послушать вполне себе можно. И даже открыть посредством этого Америку начала XVIII века, по крайней мере - составить представление о Нью-Йорке того временного периода. А что фейерверка первой книги вторая не умеет повторить, тут уж стоит отдавать отчет, что такие книги, и особенно аудиокниги, как "Голос ночной птицы" редчайшая редкость.
|
Метки: аудиокниги детектив приключения историческая |
