Предлагаем поразмышлять об особенностях русского молчания.

Нужны ли особенные условия, чтобы слушать, а главное, слышать Бога? Пожалуй.

Тишина, одиночество и молчание – «три кита», без которых невозможен молчаливый диалог с Создателем.

Недаром Иоанн Лествичник говорил, что любящий молчание приближается к Богу. Может, именно потому, приближенные к Богу юродивые нередко выбирали в качестве своего языка многозначительное молчание, которое иногда, правда, прерывалось «мутными словесами»?

У монахов же обет молчания считался одним из самых сложных и особенно почитался.

Молчание, не имея языковых средств выражения, тем не менее, может быть выразительным. У него сотни «обличий»: оно дарит надежду, больно ранит, проклинает и выносит приговор.

В русской литературе молчание становится таким же полноправным героем, наделенным собственным «характером». Самым известным, пожалуй, можно считать финальную сцену пушкинского «Бориса Годунова» с ремаркой «Народ безмолвствует». Молчание здесь становится приговором для Лжедмитрия: совсем скоро его сбросят с колокольни, и вся Златоглавая будет плевать на его труп.

Русское молчание как нельзя лучше отражает национальный менталитет.

Ситуация, когда невозможно найти нужные слова, чтобы передать свои чувства, — знакома всем и каждому. Богатый и могучий русский язык просто-напросто не в состоянии предоставить слова, которые способны передать все то, что у русского человека в душе. Не всё в мире можно облечь в слова.

Так может именно в молчании и кроется загадка русской души?

Рефлексия и самокопание, столь характерные для русской культуры, дарят нашему молчанию и еще одну особенность.

В процессе диалога продолжительные паузы могут браться собеседниками для того, чтобы иметь возможность поразмышлять, «переварить» сказанное, смачно «приправив» его чем-то своим сокровенным. Такое молчание не угнетает, напротив, оно дарит возможность побыть в компании с самим собой.

Вспоминается тютчевское «Молчание»: «Есть целый мир в душе твоей,/Лишь жить в себе самом умей безмолвно…»

Русские молчание зачастую трактуется и как угроза.

Молчание таит в себе неизвестность, которая пугает, порой, пуще всех прочих трудностей. Оно в таком случае порождает беспокойство, разрушает оформленный мир, вносит дискомфорт. Что и говорить, умеют молчаливые герои русской классики «нагонять жути».

Так в «Руслане и Людмиле» одинокий удалец едет молча, но не приведи бог повстречать его на пути: «Еду, еду, не свищу, а как наеду, не спущу!»

Молчание может сопровождаться жестами или логически завершаться каким-либо поступком, действием.

Русский человек может долго молчать (здесь, пожалуй, синонимом становится «терпеть»), однако, затем совершает нечто дерзкое, нарушающее логику, неожиданное.

Мастерски демонстрирует подобное качество русского молчания, например, Достоевский в «Братьях Карамазовых»: старец Зосима безмолвно кланяется Мите за страдание, которое тот должен пережить, а Христос, хранящий молчание почти на протяжении всей главы, одаривает милосердным поцелуем Великого Инквизитора. Эти жесты достоевских героев красноречиво говорят об их эмоциональном состоянии, понять которое так легко русскому человеку.

Наши предки-язычники «подарили» нам молчание как особую форму поведения во время особенно важных, ритуальных действий.

Вера в то, что через открытый рот  могут проникнуть духи, способствовала запрету не только на излишние разговоры, но и на крики, смех и даже шепот.

Молчал тот, кто впервые выезжал сеять весной, молчали те, кто сжинал последний сноп во время жатвы.

Мужчина молча приносил в чужой дом выполненный заказ – гроб.

Женщина в тишине замешивала тесто, чтобы испечь обрядовый хлеб.

Сохранял молчание тот, кто шел до восхода солнца за «молчальной водой», наделяемой особенной магической, лечебной силой.

Молчали в случае незнания ответа или реагируя на нетактичность, глупость говорящего. Промолчишь – за умного сойдешь, — не уставали повторять родители.

Впрочем, это уже особенности не только русского молчания, хранить которое, не болтая лишнего без крайней необходимости, русские люди особенно старались на Онуфрия Молчаливого.

Фаина Шатрова

Источник