Водитель

Саня Ермолаев тоскливо посмотрел на шумную компанию и вышел во двор покурить. Он уже несколько дней был в отпуске, и надо ж такому случиться – Ленка одноклассница позвала его на свой день рождения. Ленка Сане нравилась всегда: красивая, задорная, с чëрным разлётом бровей и горделиво вздёрнутым носиком. Всего пару дней назад, когда он пришёл в супер-маркет, увидела его и ухватила за рукав:
- Санечка! Вернулся! Тётя Оля говорила, что ты на СВО был?
Саня растерялся немного, кивнул неловко и утонул в искрящихся ленкиных глазах.
- Так, Саша, у меня день рождения послезавтра! Я тебя жду! И не спорь, отказ не принимается, - одноклассница решительно тряхнула головой и чмокнула отпускника в щёку. И он припёрся на этот день рождения…

Ермолаев решительно отбросил окурок и посмотрел на дорогу, подумывая, а не уйти ли отсюда к чёртовой матери, чтобы не выслушивать очередные шутки. Но потом вздохнул и поплёлся обратно.
Вообще к мирной жизни Сашка привыкал тяжело. Уже почти неделю дома, но без бронежилета и автомата неуютно было ходить, засыпать. А привычка пригибаться будто намертво въелась в его анатомию. Ермолаев и так не был атлетом, но сейчас, вечно ссутуленный да в гражданской одежде, из которой исхудал за шесть месяцев СВО, и вовсе ничем не напоминал гордого вояку. Другое ли дело остальные отдыхающие. Особенно этот, прищуренный. Он Сашке не понравился сразу. Щеголеватый, с уверенными движениями – явно был давно знаком с остальными и считался у них кем-то вроде лидера. Даже Ленку поздравлял не так, как остальные. Пришёл на днюху последним. Цапнул виновницу торжества по хозяйски, крепко поцеловал в губы, отчего одноклассница раскраснелась вся, и только потом подошёл знакомиться.
- Дмитрий, - протянул он Ермолаеву ладонь и глянул с прищуром, будто целился.
- С-саня, - Ермолаев неловко поздоровался.
Читать далее...

Руки…

Иса смотрел на свои руки – мозолистые, крепкие, натруженные. В мирное время этим рукам любая работа бы покорилась. А сейчас они привычно разбирают автомат. Управляются с гранатами. Ловко подгоняют снаряжение. Впрочем, работы солдатским рукам на фронте всегда хватает. Окопы копать. Блиндажи строить и землянки. Тут утеплить, там сетку натянуть, здесь подправить. По паспорту Исе двадцать три. По глазам – все пятьдесят. А руки и вовсе возраста не имеют. Бессмертные руки российского солдата. И глаза серьёзные, с прищуром. Даже когда солдат улыбается, они остаются цепкими, вдумчивыми.
Парня могло ждать большое будущее в спорте. Занимался единоборствами. Имел серьёзные успехи. Да дурацкая авария, когда не он за рулём был, перечеркнула спортивные мечты. Впрочем, Иса не расстроился. Пошёл в армию на контракт и параллельно поступил в вуз. Сейчас командир отделения, а мечтает полками командовать. Как дядя. Кстати сказать, дядя у Исы – целый генерал. И отец при должности немаленькой. А парень тут, на передовой. Тянет лямку со всеми наравне. И вечером, когда пьёт кофе со сгущёнкой, всё смотрит на свои руки. Эти руки кидалась целовать женщина там, в Изюме, где парень стоял со своей ротой.
Читать далее...

Малой

Ванька Воронов вгрызался в промёрзший грунт лопатой, и с тоской думал о том, что вовсе не так он себе представлял войну. Ни подвигов тебе, ни яростных криков "ура" и победных атак. Будто в родной колхоз попал на работу. А ведь столько ожиданий было.
- Малóй, завари чайку! – крикнул командир расчёта, и Ванька аккуратно воткнул лопату и побрёл к костерку, где уже бурлила пузырями в закопчённом котелке вода.
Чай заваривать Воронов умел и любил. Пристрастился к этому делу ещё когда работал охранником в магазине, в небольшом рабочем посёлке. В обед, когда разрешалось ему отдохнуть, Ванька ставил чайник, и пока тот грелся, высыпáл в ладонь пахнущую крупнолистовую заварку. Вдыхал в себя приятный аромат чая и высыпал строго определённое количество в чашку. Остальное бережно ссыпал назад в пакет и прятал до следующего раза. Наверное, именно эта работа в магазине и заставила Ваньку пойти на фронт.
Читать далее...

Время билось жилкой на виске, отсчитывая драгоценные минуты. Ту-дух. Ту-дух. Ту-дух.
- Час и тридцать минут, Ирина Юрьевна, - операционная сестра подала зажим, а когда врач взяла инструмент, промокнула лоб хирургу, убирая капли пота.
Уже девяносто минут бригада врачей боролась за жизнь женщины, привезённой из-за ленточки. Трое мужчин в форме подъехали к районной больнице на «буханке» и заорали:
- Мы раненых привезли! Гражданских!
И забегал, засуетился медицинский персонал. Как всегда в таких случаях. Медсёстры рванулись готовить операционные. Санитарки кинулись к раненым. Срезали изорванную, кровяную одежду. Врачи быстро осматривали раны и определяли, кого оперировать первыми, а кто подождёт. Так на стол попала эта женщина. Средних лет. Без сознания. Один из мужчин, который привёз, сказал санитарке:
- Держи раненую! Прямо в её дом снаряд нацистский прилетел. Муж и мать насмерть. А она вот – живая, - вытер пот со лба и добавил устало: - Пока ещё…
Санитарка махнула на мужика рукавом, мол, не каркай! И покатила тяжёлую каталку в больницу. А врач, только глянув на истерзанную женщину, тут же сказал:
- В операционную!
Читать далее...

Сержант

Денис, наконец, собрался съездить к сержанту. Люда, жена его, обрадовалась. Супруг только из госпиталя выписался, после операции ходил хмурый, задумчивый. Редко-редко когда улыбнётся. И только когда про сержанта своего рассказывать начинал – преображался весь. По рассказам мужа выходило, что умнее, веселее и замечательнее сержанта Максима нет никого на свете. Он и тому научил, и про это рассказал. А здесь – сберёг.
Денис вспоминал, как ещё за полтора года до специальной военной операции отправили их в усиление к пограничникам. Тогда они впервые увидели украинских военнослужащих по ту сторону границы. Пограничник сообщил озабочено, что из старых «погранцов» на сопредельной территории не осталось практически никого:
- Нагнали то ли западенцев, то ли нациков, - проговорил прапорщик, ёжась и поправляя ремень автомата на плече.
Бойцы на сопредельной территории будто поняли, что про них говорят. Один развернулся спиной и… спустил штаны, показывая задницу. А потом заорал, стараясь докричаться через поле:
- Москаляки, готовьтесь, мы вас вбываты прийыхалы!
Сержант тогда покачал головой и сообщил своим пацанам хмуро:
- Не закончится это всё добром!
- Да ладно, Макс, - нарочитой весёлостью пытался разогнать витающее в воздухе напряжение Денис: - Братский народ! Дурака валяют. Наладится всё!
- Не наладится, - вздохнул Макс, и добавил вдруг: - Меня только один вопрос мучает – будем опять 41-ый год ждать, чтоб до Москвы враг даванул, или, наконец, научимся на своих ошибках?
Читать далее...