18 августа 1986 г.
О чем вообще можно писать после Чернобыля? О Чернобыле. Но ведь это грешно, если не по-дантовски. А так не выйдет.
Вся страна в целом распадается на чернобыльский лад. Идет неудержимый распад материи и расход духовной сути. Впрочем, одна женщина сказала, что подорожание колбасы на двести процентов пострашнее Чернобыля.
Наш главный герой (Горбачёв) хочет уподобиться Иисусу Навину, которому криком: «Остановись, солнце, и не движись, луна!» – удалось ненадолго возобладать над временем и выиграть битву. Но повторяются лишь библейские кошмары, а добрые чудеса неповторимы. Апокалипсис налицо, но никто не исцелил Лазаря.

Дневник. Юрий Нагибин

ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА



ДЛЯ ЧТЕНИЯ - НАЖМИТЕ НА КАРТИНКУ



Воспоминания известного режиссёра о жизни, фильмах и актёрах написаны с присущим ему юмором.
Некоторые главы написаны в форме дневника, некоторые как отчёт о встрече со зрителями,
заключительная глава – это интервью. В книге использовано множество фотографий.

75 лет со дня рождения поэта, прозаика, драматурга, переводчика Иосифа Александровича Бродского
(24 мая 1940 – 28 января 1996 года)

"Мои мечты и чувства в сотый раз
Идут к тебе дорогой пилигримов"
В. Шекспир

«Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров,
мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы,
идут по земле пилигримы.
Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.
За ними ноют пустыни,
вспыхивают зарницы,
звезды встают над ними,
и хрипло кричат им птицы:
что мир останется прежним,
да, останется прежним,
ослепительно снежным
и сомнительно нежным,
мир останется лживым,
мир останется вечным,
может быть, постижимым,
но все-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
...И, значит, остались только
иллюзия и дорога.
И быть над землей закатам,
и быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам».
(Иосиф Бродский, «Пилигримы», 1958)

ДЛЯ ПРОСМОТРА ПЛЭЙКАСТА НАЖМИТЕ НА КАРТИНКУ

— Вечные сны, бесследные чащи…

А сердце всё тише, а флейта всё слаще…

— Не думай, а следуй, не думай, а слушай…

А флейта всё слаще, а сердце всё глуше…







«Ведь я не для жизни. У меня всё — пожар! — писала Цветаева 20-летнему литературному критику из Берлина Александру Бахраху в сентябре 1923 г. — Я могу вести десять отношений (хороши «отношения»!) сразу и каждого, из глубочайшей глубины, уверять, что он — единственный. А малейшего поворота головы от себя — не терплю. Мне больно, понимаете? Я ободранный человек, а Вы все в броне. У всех вас: искусство, общественность, дружбы, развлечения, семья, долг, у меня, на глубину, ни-че-го. Всё спадает, как кожа, а под кожей — живое мясо или огонь: я — Психея. Я ни в одну форму не умещаюсь — даже в наипросторнейшую своих стихов! Не могу жить. Всё не как у людей... Что мне делать — с этим?! — в жизни».

И в письме к мужу о том же: «Ах, Серёженька! Я самый беззащитный человек, которого знаю. Я к каждому с улицы подхожу вся. И вот улица мстит».

О своём запредельном одиночестве Цветаева писала Ю. Иваску (апрель 1933 г.): «... ни с теми, ни с этими, ни с третьими, ни с сотыми, и не только с «политиками», а я и с писателями — не, ни с кем, одна, всю жизнь, без книг, без читателей, без друзей, — без среды, без всякой защиты, причастности, хуже, чем собака...»

А в 1940 году, вернувшись в Советскую Россию, Марина записала в дневнике: «Меня все считают мужественной. Я не знаю человека, робче, чем я («Гордость и робость — родные сестры»)... Никто не видит, не знает, что я год уже (приблизительно) ищу глазами — крюк, но их нет, потому что везде электричество. Никаких «люстр».... Я не хочу умереть. Я хочу не быть. Вздор. Пока я нужна — ... но, Господи, как я мала, как я ничего не могу!».

Бог меня — одну поставил
Посреди большого света.
— Ты не женщина, а птица.
Посему: летай и пой!
(Марина Цветаева)

"…Цветаева - поэт крайностей только в том смысле, что крайность для нее не столько конец познанного мира, сколько начало непознаваемого… …когда я прочел "Поэму Горы", то все стало на свои места. И с тех пор ничего из того, что я читал по-русски, на меня не производило того впечатления, какое произвела Марина… …Поэзия Цветаевой прежде всего отличается от творчества ее современников некоей априорной трагической нотой, скрытым - в стихе - рыданием… …Я считаю, что Цветаева - первый поэт ХХ века. Конечно, Цветаева…" Иосиф Бродский.

С большою нежностью - потому,
Что скоро уйду от всех, -
Я все раздумываю, кому
Достанется волчий мех,

Кому - разнеживающий плед
И тонкая трость с борзой,
Кому - серебряный мой браслет,
Осыпанный бирюзой...

И все записки, и все цветы,
Которых хранить невмочь...
Последняя рифма моя - и ты,
Последняя моя ночь!

22 сентября 1915

Если душа родилась крылатой...… Тема: Классика Автор плэйкаста:lud1 Создан: 14 июня 2010 года 18:12

Как-то искала музыку к одной своей работе и обнаружила вот это видео.
Сказочное,завораживающее...Другая планета!

15 сентября исполнилось 20 лет, как нет с нами известного писателя и журналиста Юлиана СЕМЕНОВА (настоящая фамилия ЛЯНДРЕС). Выдуманному им персонажу, разведчику Максиму Исаеву - Штирлицу, БРЕЖНЕВ хотел вручить Звезду Героя. Семенов находился в эпицентре мировых событий - участвовал в операциях вьетнамских и лаосских партизан, выслеживал гитлеровских преступников и сицилийских мафиози, искал пропавшую во время войны знаменитую Янтарную комнату. «Он слишком много знал, потому его и устранили», - уверен журналист Евгений ДОДОЛЕВ, который вместе с Юлианом Семеновичем создавал газету «Совершенно секретно».







- Семенов был больше писателем, чем журналистом, - считает Додолев. - Он любил и умел играть фактами, додумывать, дорисовывать. Не корысти ради, а для придания красочности образу и сюжету. Его не жаловала либеральная общественность: считалось, что он завербован КГБ после случайного убийства на охоте. Иначе, рассуждали завистники, как он может свободно ездить по миру, будучи беспартийным? Но в 1990 году он стал опасен именно как журналист...

ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ

http://www.eg.ru/daily/cadr/40243/

8 октября (или 26 сентября - по старому стилю) поклонники творчества Марины Цветаевой отмечают 120 лет со дня ее рождения.



Кто создан из камня, кто создан из глины,-
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело - измена, мне имя - Марина,
Я - бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти -
Тем гроб и нагробные плиты...
- В купели морской крещена - и в полете
Своем - непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети
Пробьется мое своеволье.
Меня - видишь кудри беспутные эти?-
Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной - воскресаю!
Да здравствует пена - веселая пена -
Высокая пена морская!