Юрисдикционные претензии Константинопольской кафедры имеют длительную историю. Будучи политически обусловленными, они в то же время имеют сильную идеологическую основу. Имперская идеология Византии до сих пор рассматривалась исследователями лишь в рамках общественно-политических процессов, однако публикации и заявления константинопольских иерархов последних дней представляют ее весьма странное преломление в виде нового учения о церковной иерархии. Опасность возникновения нового, искаженного учения о Церкви очевидна: уже сейчас она способствует разделению между Церквями, а основные положения нового устройства Вселенской Церкви получают богословские обоснования. Последнее уже прямо ведет к появлению вероучительных искажений православной экклезиологии. Что предшествовало возникновению проблемы?

Источник «горькой воды»

Сакральный характер императорской власти – необходимый компонент представлений греков времени Византийской Империи. Имп. Грациан в 375-м г. сложил с себя титул Pontifex maximus – верховного жреца, однако традиция связывать царскую власть и священную не исчезла. Императоры участвовали во всех сферах церковной жизни: избирали и смещали Патриархов, писали вероучительные тексты, перемещали епископов, кадили за богослужением и под. Так, Имп. Исаак II Ангел (1185–1195, 1203–1204) последовательно сместил и назначил подряд пятерых Патриархов. У Феодора Вальсамона мы встречаем следующее замечание:

«Православные Императоры невозбранно, когда захотят, входят во Св. алтарь, и кадят, и делают знамение креста с трикирием, как и архиереи. Они предлагают народу катехизическое поучение, что предоставлено одним местным архиереям… А как царствующий Император есть Помазанник Господень по причине помазания на царство, а Христос и Бог наш есть между прочим и архиерей, то благостно и Император украшается архиерейскими дарованиями»^[1].

Власть Императора, ее священный характер переносился и на Константинопольский престол

Не вступая в борьбу с культом Императора, греческая мысль приспособилась, проведя связь между областью священного в Церкви и государстве. Историко-политическая целесообразность решений о возвышении столичной кафедры и изменении статуса столичного епископа превратилась в «инициацию» Константинопольского епископа Императором, в ходе которой епископ принимал «священную» власть управления Церковью. Власть Императора, ее универсальный и священный характер переносился и на Константинопольский престол. Уже в свидетельстве (апокрисиария Римского Папы) Анастасия Библиотекаря IX в. мы находим подтверждение того, что наименование Константинопольского Патриарха Вселенским уже понималось греками как знак его всевизантийской власти.

«Когда я, находясь в Константинополе, часто осуждал греков за слово «Вселенский» и упрекал их в тщеславии и гордости, они возражали, что не потому называют Патриарха Вселенским – икуменикос (что многие перевели словом «универсалис»), что он является епископом над всем миром, но потому, что он имеет начальственную власть над одной частью мира, в которой живут христиане. To, что греки называют вселенной – икумени, y латиниан означает не только «мир» (orbis terrarum), от которого в смысле «вселенной» и происходит название «вселенский», но также и «всякое жилище или обитаемое место»^[2].

Константинополь стал восприниматься как столица Церкви

А. В. Карташев, поясняя слова Анастасия, переводит «икуменикос» как «восточно-имперский, всегреческий, всевизантийский»^[3]. Это значение титул Константинопольских Патриархов вскоре приобретает в непосредственном смысле. В течение VII и VIII веков Византийская Империя пережила ряд потрясений, в результате которых значительные ее территории оказались захвачены сначала арабами и персами, затем и турками. В результате кафедры трех Патриархатов (Александрийского, Антиохийского, Иерусалимского) оказались за границами христианского государства. Естественным образом Константинополь стал восприниматься не только как столица государства, но и как столица Церкви, главные епископы которой (Патриархи) de facto проживали в нем. Со временем этот исторический факт нашел отражение как в произведениях мыслителей той эпохи, так и в нормативных текстах.

В Эпанагоге – сборнике законов IX века – мы находим весьма радикальные представления о Патриархе Константинополя. Титул III начинается с определения:

«Патриарх есть живой и одушевленный образ (икона) Христа, словом и делом свидетельствующий истину»^[4].

В 5-й и 6-й главах III Титула Патриарху приписываются особые полномочия в области толкования и правоприменения норм православной каноники, соответственно:

«Патриарх один только должен толковать правила древних (Патриархов) и определения святых отцов и положения святых Синодов».

«Содеянное и устроенное древними отцами в Соборах и епархиях, особенно и соборне, Патриарх должен лечить, пользовать и очищать»^[5].

Выражения Эпанагоги явно свидетельствуют о переносе священного характера власти василевса на власть первого восточного престола. Кроме того, обладание истиной также «становится» атрибутом Константинопольского Предстоятеля, что позволяет провести параллели с подобными тенденциями в Римской Церкви.

К XII и XIII вв. новое положение Константинополя как церковной столицы было осмыслено Антиохийским Патриархом Федором Вальсамоном и Болгарским архиепископом Димитрием Хоматином. Витиеватые выражения Вальсамона, предоставлявшие Императорам чрезвычайные возможности в Церкви, многие исследователи традиционно воспринимают как восточную лесть, но эта «лесть» не лишена и действительного смысла. А. Лебедев приводит известные слова Димитрия Хоматина:

«Император, который есть и называется всеобщим верховным правителем Церквей, стоит выше определений Соборов; этим определениям он составляет надлежащую силу. Он есть мерило в отношении церковной иерархии, законодатель для жизни и поведения священников… Одним словом, за единственным исключением совершать богослужение, Императору предоставлены все остальные епископские привилегии… Как древние римские Императоры подписывались: Pontifex Maximus, таковым же должно считать и теперешних Императоров, как Помазанников Господних, ради царского помазания…»^[6].

Со временем эти почетные наименования стали прилагаться и к патриаршей власти Константинополя.

В 1397-м г. Константинопольский Патриарх Антоний IV отправит Московскому кн. Василию II Дмитриевичу грамоту с требованием восстановить поминовение византийского Императора за богослужением. В этой грамоте и в отношении Патриарха используются такая же риторика. Патр. Константинопольский Антоний IV в обращении к Василию Дмитриевичу пишет буквально следующее:

«Мы – блюстители божественных законов и канонов, и обязаны так действовать по отношению ко всем христианам, в особенности же по отношению к великим людям – князьям народов и местным властителям, каково твое благородие… Поскольку я – всеобщий учитель для всех христиан, то на мне лежит непременный долг: когда услышу о твоем благородии что-либо такое, что вредит твоей душе, писать тебе об этом, как твой отец и учитель, наставляя и убеждая тебя к исправлению: а ты, как христианин и сын Церкви, обязан исправиться… Ужели ты не знаешь, что Патриарх занимает место Христа, от Котораго и посаждается на владычнем престоле? Не человека ты уничижаешь, но Самого Христа! И, наоборот, кто чтит Патриарха, чтит Самого Христа»^[7].

Патриарх теперь становится «всеобщим учителем для всех христиан»

Если эти слова понимать буквально, мы сможем прямо назвать Патр. Антония «викарием Христа». При этом, принимая полномочия от Pontifex Maximus, Патриарх видит здесь священное поставление от Самого Христа. Выразитель универсальной власти Империи, он теперь становится «всеобщим учителем для всех христиан». В исторической науке русской традиции было принято эти слова считать частью восточного этикета, однако последующее развитие событий в XX веке позволяет усматривать за этими выражениями непосредственный смысл.

Жизнь после смерти… Империи

Падение Константинополя

С падением Константинополя меняется многое. Исчезает Император, и в греческом мире единственным, кто может нести на себе бремя «священной власти», остается Константинопольский иерарх. При строгом следовании букве канонов, этого не должно было произойти, поскольку, перестав быть городом Царя и синклита, Константинополь прекратил свое существование и как церковный центр, а его Патриарх теперь просто стамбульский епископ.

Тем не менее при турецком владычестве Константинопольский Патриарх получает титул «миллет-баши Рума» и становится главой всех христиан, живущих на территории Османской империи. «Миллет-баши» – титул, включавший в себя и светские функции, буквально «глава народа». С этого времени турецкая Порта все вопросы, связанные с Восточным Православием, решает через Константинопольского Патриарха и ставит в зависимость от него все стороны общественной жизни грекоязычного населения^[8]; на него естественным путем переходят все представления о священном характере власти, которые прежде имел Император. Это открывает Патриарху дорогу для новых претензий на универсальную власть, которые оформляются не сразу.

К 1832 г., после длительной борьбы за независимость в ходе очередной русско-турецкой войны, с положительным участием Англии и Франции, образовалось греческое королевство. Это было весьма значимое событие, поскольку у Греческой Церкви появляется «город Царя и синклита», появляется свое государство, соответственно правилам (IV Всел. Соб. 17, 28, Трулл. Соб. 38), церковный центр должен был переместиться в Афины. Этого не происходит, и в 1833-м г. Греция объявляет о своей церковной независимости. Самовольная автокефалия была подтверждена Константинопольской кафедрой, находящейся в центре исламского мира – Стамбуле, в 1850-м г.

Этот момент можно признать окончательным фактором в становлении современного Константинополя и оформлении новых устремлений в его экклезиологии. По логике церковных канонов, Церковь Христова – явление универсальное само по себе, она открыта для всех верующих в Христа, но эта универсальность необходимо не связана с государственными границами. Изменения этих границ приводят к изменению структуры организации, мы видим, как это происходило в длительной истории Константинопольской Церкви. Церковь всегда остается в центре политической жизни общества православных христиан, независимо от того места, в котором находится, или в которое перемещается этот центр.

Греки, на протяжении многих лет имевшие центром Стамбул, конкретный город, абсолютизировали его как мифический Константинополь. Перенесение столицы из Рима в Константинополь ими было воспринято как вполне законное, тогда как перенесение Патриархата в Афины из Стамбула не представлялось возможным. Возможность нормализовать церковную жизнь путем переноса центра жизни Церкви из Стамбула в Афины не была исполнена, и это, в свою очередь, привело к изменениям в деятельности Константинопольской Церкви.

С этого времени 28 пр. Халкидона воспринимается Константинополем не как соборное правило, а как исторический факт, предоставляющий ему, как центру Православия чрезвычайные полномочия. С этого времени Константинополь борется за диаспору, вообще все приходы, которые находятся за его официальными границами, поскольку своих общин оказывается недостаточно. Отныне область действия Константинополя – политическая, отныне он не историческая Церковь-мать, а церковь-захватчица. Иначе осмысляется и роль Константинопольской Церкви, не имеющей возможность вести нормальную церковную жизнь на своей канонической территории.

В эпоху войн и революций

С окончанием XIX в. начался новый этап реализации церковно-политических интересов Константинополя. Связан он был, прежде всего, со сменой политических режимов внутри ряда государств, в т.ч. России и Турции. После поражения Турции в Первой мировой войне греческие борцы за независимость подняли головы. Начался националистический подъем в среде греков. Появился ряд публикаций^[9] на тему образования единого центра православного мира, который возглавляться будет греками, при этом от прочих, особенно «новообразованных национальных» Церквей (в т.ч. Русской) было необходимо активное участие и обильное финансирование. Отец Александр Мазырин по этому поводу пишет:

«Никакого обоснования в православной экклезиологии и канонике эти планы по превращению Фанара в некий восточный Ватикан не имели. Встретить сочувствие у Российской Церкви они не могли, и только лишь резкое ослабление ее позиций давало грекам шанс на реализацию их прожектов»^[10].

В канонике эти планы действительно не имели основания, но вот экклезиология в Стамбульском центре Греческого Православия появилась уже своя, и в ее свете подобные перспективы казались весьма основательными. Греки больше не говорят об «Императоре» и о «Священной Империи», однако через века они пронесли веру в Новый Рим (см. титул Константинопольского Патриарха) и сакральный характер власти Константинопольского Первоиерарха. Представления о священной и универсальной власти центральной кафедры – языческие атавизмы, которые обильно подпитывались националистическими устремлениями. Эти атавизмы позволили считать политическую деятельность кафедры если не прямо священной, как раньше, то по крайней мере церковной по своей сути. Ради исполнения «своего предназначения» Константинополь оказался способен переступить через все каноны и традиции взаимоотношений между Православными Церквями.

В ноябре 1921 г. на Константинопольский престол был избран националист, Афинский архиеп. Мелетий (Метаксакис). Он разорвал отношения и с греческим, и с турецким правительством и после поражения греков в 1922-м г. оказался в сложном положении: турки дали явно понять, что не желают его видеть в Стамбуле. Возник проект переноса Константинопольского престола в изгнание, но греки упорно не хотели с этим соглашаться. Они обратились к международному сообществу, в частности, к английскому правительству и Англиканской церкви. На Лозаннской мирной конференции 1922–23 гг. Элефтериос Венизелос (греческий политик, непосредственно связанный с Патр. Мелетием) говорил:

«Патриарх является в первую очередь архиепископом Константинополя – Нового Рима, который благодаря своему статусу в IV–V веках был возведен в достоинство Вселенского Патриархата решением всех христианских Церквей, включая и Римскую. Никто в мире не может развести два этих атрибута». «Патриархат не может быть перенесен в другое место, только новый [Вселенский] Собор может принять решение о сохранении его пребывания или переносе»^[11].

Именно эту логику рассуждений воспроизвел на Синаксисе 1–3 сентября 2018 Патр. Варфоломей:

«Вселенский Патриархат несет ответственность за установление церковного и канонического порядка, поскольку только он имеет каноническую привилегию (...) для выполнения этой высшей и исключительной обязанности (...). Если Вселенский Патриархат откажется от своей ответственности и уйдет с межправославной сцены, то Поместные Церкви будут действовать, как овцы без пастыря».

«Порой мы сталкиваемся с испытаниями и искушениями именно потому, что некоторые люди ложно полагают, будто могут любить Православную Церковь, а не Вселенский Патриархат, забывая, что он воплощает подлинный этос Православия»^[12].

Мы наблюдаем сейчас в богословском пространстве Греческой Церкви очень опасные тенденции

Выступая в защиту Константинопольской Церкви, многие православные ученые и иерархи (напр., митр. Антоний Храповицкий, А.В. Карташев) утверждали, что всякие нападки на Константинопольский престол и его первенство приведут к развалу православного мира вообще. Так, митр. Антоний (Храповицкий) от имени Временного Архиерейского Синода РПЦЗ пишет, что «упразднение или уничижение сей Апостольской кафедры явилось бы глубоким оскорблением и поражением всей Православной Церкви»^[13]. Конечно, это была политическая уловка, ведь апостольской Константинопольская кафедра не была никогда. Впрочем, русская риторика в защиту братьев-греков последними была принята не как политическая игра, а как идейное подтверждение своих исканий и руководство к действию.

В марте 1922 г. Константинопольским Патриархом Мелетием издается томос о его праве на

«непосредственный надзор и управление всеми без исключения православными приходами, находящимися вне пределов Поместных Православных Церквей, в Европе, Америке и других местах»^[14].

С этого времени начинается неприкрытая экспансия стамбульского епископа на всю диаспору Православной Церкви.

Это привело и к переосмыслению представлений Константинополя и о самой Церкви. И мы наблюдаем сейчас в богословском пространстве Греческой Церкви очень опасные тенденции.

Primus «в овечьей шкуре»

Варфоломей I, Патриарх Константинопольский

25 декабря 2013 г. Священный Синод Русской Православной Церкви принял новый документ: «Позиция Московского Патриархата по проблеме первенства во Вселенской Церкви»^[15]. В ответ на Позицию Русской Церкви профессор университета в Салониках митр. Бурсы Элпидифор (Ламбриниадис) выпустил статью: «Primus sine paribus» – букв. «Первый без равных»^[16]. Эта статья содержит попытку богословски обосновать юрисдикционные претензии Стамбула. Важно отметить то, что эта статья долгое время находилась на официальном сайте Константинопольского Патриархата. До сих пор со стороны Фанара не было высказано в адрес положений статьи ни слова критики, что прямо говорит о поддержке иерархами Константинополя подобных идей.

К чему сводится аргументация митр. Элпидифора?

Прежде всего, митрополит Бурсы ставит в упрек Русской Церкви отказ отождествить «первенство Господа» и «первенство епископов». Он пишет:

«Документ Московского Патриархата вынужден ввести новое различие между, с одной стороны, ‟первичным” первенством Господа и, с другой стороны, ‟вторичными” первенствами (‟различные формы первенства... являются вторичными”) епископов, хотя позже в том же тексте будет допущено, что епископ есть образ Христа, что, казалось бы, подразумевает, что два первенства идентичны, или по крайней мере сопоставимы, если не просто тождественны»^[17].

Отождествление первенства Господа и первенства земной, пусть и церковной власти до сих пор встречалось только в учении Римо-Католической церкви. Известны слова папы Иннокентия III, которые он говорит о своем титуле Vicarius Christi, предполагающем действительное единство власти со Христом в деле управления Церковью:

«Пётр – единственный, кто был призван наслаждаться полнотой полномочий. Я получил от него митру для моего священства и корону для моего сана; он сделал меня викарием Того, на Чьём облачении написано: Царь царей и Господь господствующих, священник вовек по чину Мелхиседека»^[18].

Поскольку такие представления о первенстве епископов Рима встречались и раньше, защитник православной веры свт. Марк Эфесский в своем «Окружном послании» проводит прямое сравнение, в ходе которого признает по меньшей мере курьезным отрицание равенства Патриархов между собой:

«Для нас Папа представляется как один из Патриархов, и то – если бы он был православным, а они с большей важностью объявляют его Викарием Христа, Отцом и Учителем всех христиан»^[19].

Если Патриарх Константинопольский – «первый без равных», то, может быть, он и не вполне православен?

Обдумывая слова свт. Марка, невольно задаешься вопросом: если Патриарх Константинопольский – «первый без равных», то, может быть, он и не вполне православен? В этом случае непосредственный смысл приобретают и слова Патр. Антония IV, «всеобщего учителя для всех христиан»: «Патриарх занимает место Христа, от Которого и посаждается на владычнем престоле»^[20]?! Образ Христа и носитель Христовой власти – это два совершенно разных подхода к пониманию церковного управления, разницу между которыми митрополит Бурсы пытается нивелировать.

Эта позиция сполна поясняет канонический нигилизм Константинополя. Поскольку каноны не предоставляют возможности первенства, они отвергаются. Для «священной власти» правил быть не может, и источником права первенства митрополит Бурсы не может признать канон (IV Всел. Соб. 28 пр.), а значит, и Вселенский Собор, установивший это правило, и даже Вселенскую Церковь. Изначально утверждая основанием своих прав решение Халкидонского Собора, в итоге сторонники Константинопольского примата приходят к отрицанию значимости канонических решений вообще.

Митр. Элпидифор пишет недвусмысленно:

«Если Первоиерарх является получателем (своего) первенства, то первенство существует без и независимо от Первоиерарха, что невозможно».

«Если мы будем говорить об источнике первенства, то источником первенства является тот самый человек, архиепископ Константинопольский, который именно как епископ является первым ‟среди равных”, но как архиепископ Константинопольский является первым иерархом без равных (primus sine paribus)».

Здесь Первоиерарх не получатель, а сам источник первенства для Церкви, в которую он вносит, таким образом, гармонию и порядок, заимствуя ее, по всей видимости, из Тайны Святой Троицы – «истинного источника всех первенств». Безумные теологические связи проводит митр. Бурсы без малейшего стеснения:

«Для того, чтобы более ясно понять эти нововведения, давайте кратко рассмотрим, что все это будет означать, если мы свяжем и применим их к жизни Святой Троицы, истинному источнику всех первенств».

По отношению к Троице Первоиерарх поэтому существует на правах наместника!!! Такие странные спекуляции ставят над Церковью и вне Ее лицо, посвящаемое самой Церковью.

В этой связи чрезвычайно важным фактором является многократно повторяемое, в т.ч. и митр. Элпидифором, утверждение о том, что позиция Русской Церкви представляет собой нововведение, в то время как учение о первенстве в Церкви изначально. В связи с этим Патр. Варфоломей охотно приводит слова митр. Гортинского и Аркадийского Кирилла:

«Православие не может существовать без Вселенского Патриархата»^[21].

Утверждение митр. Элпидифора – ложное, поскольку история Церкви и свидетельства отцов Церкви первых трех веков полностью исключают изначальные представления о церковном первенстве власти, не говоря уже о власти Константинополя. Важно здесь другое. Утверждение изначального или вечного первенства города слишком явно коррелирует с древними представлениями о Риме как «вечном городе», чтобы не быть замеченным. В этом смысле и титул «вселенский» звучит как «имперский», «центральный», Рим в значении центра οἰκουμένη – вселенной, имеющего значение священное, но не церковное.

Итоги:

1. Определение канонами Халкидонского Собора о преимуществах Константинополя как «города Царя и синклита» имеет два уровня понимания: а) историко-политический и б) историософский. Первый представляет процесс перенесения столицы в Константинополь и возвышение его кафедры событием историческим, имеющим последствием изменение соотношения церковно-политических сил внутри государства. Второй – событием сакральным, определяющим Константинопольскую кафедру центром православного мира по причине его прямой связи с центром «Священной Империи» – мифическим Римом. Историко-политический подход является научным методом и представлен преимущественно в трудах историков Церкви, сторонники привилегий Константинопольского Первоиерарха стоят на историософских позициях.
2. Император в Римской Империи являлся главой не только светской, но и духовной власти, этому соответствовали представления о священном характере царской власти. Восприятие византийских василевсов как Pontifex maximus привело к переходу к ним ряда сакральных функций Церкви, прежде всего, связанных с церковным управлением. В свою очередь, церковное администрирование в мировоззренческой парадигме «Империи» начинает восприниматься сторонниками константинопольского примата как явление священное, изначальное и универсальное.
3. Утрата территорий Империи, относившихся к юрисдикции ведущих Патриархатов греческого Востока, привела к становлению Константинополя действительным центром православного мира. Падение самого Константинополя привело к фактическому исчезновению Империи, в результате чего главой Греческого Православия и в то же время греческого народа становится Патриарх как «миллет-баши Рума». Это приводит к восприятию в греческом мире уже Константинопольского Патриарха как носителя священной власти, что подтверждается наименованиями его как «всеобщего учителя всех христиан», принимающего престол «от Самого Христа». Последующее образование греческого государства в 1832-м г. поэтому не приводит к переносу «столицы Православия» в Афины. Стамбул становится мифическим Константинополем – «вторым Римом».
4. Отсутствие полноценной церковной организации в самой Османской Империи привело к возникновению претензий Константинопольского Патриархата на всю диаспору, о чем им в 1922-м г. был принят соответствующий томос. Константинопольская Церковь для поддержания своего существования этим документом была противопоставлена всем Православным Церквям, имеющим приходы вне государства пребывания. Интересы Константинополя преимущественно направлялись на каноническую территорию Русской Церкви – отчасти по причине политической нестабильности в государствах пребывания, способствовавшей отложению ее частей, отчасти – восприятия ее как соперницы, в связи с историческим фактом возникновения историософской идеи «Москва – третий Рим».
5. Развитие идеи церковной Империи в среде сторонников константинопольского примата привело к переосмыслению роли Константинопольского Патриарха в устроении православного мира. Это, прежде всего, отразилось на восприятии церковных установлений сквозь призму историософской идеи «нового Рима». Существенным в канонических определениях была признана не юридическая форма, связывающая церковную норму с властным велением Вселенской Церкви, а исторический факт, приобретший черты мифа о «вечном Риме». В результате это привело к маргинализации церковного правосознания. Каноны сторонниками константинопольского примата воспринимаются только в соответствии с идей первенства, собственный и исторический смысл церковных правил игнорируется, равно как и нормы Церкви, не связанные с ней непосредственно.
6. Идея Константинопольского примата привела к возникновению в среде ее сторонников нового учения об особом первенстве Константинопольского Патриарха. Это первенство не зависит от Вселенской Церкви, напротив, Первоиерарх Константинополя, как учат сторонники подобных представлений, сам является источником первенства для Церкви, принимая его, в свою очередь, от Бога. Священный, универсальный и изначальный характер такого первенства проявляет его действительную идейную основу – миф о «вечном Риме».

Враждебные действия Константинопольского Патриарха несут на себе печать вероучительного заблуждения

Идея универсального центра вселенского христианства представляет собой мировоззренческую основу нового учения о Церкви, хотя и насчитывает за собой не один век истории. Эта идея стала причиной разделения христианской Церкви в XI веке, она же служит столкновению Православных Церквей сегодня. Опровергаемая историей, отрицаемая канонами и учением отцов Церкви, она живет в веках и находит себе сторонников, готовых, по словам свт. Григория Богослова, «состязаться за священные престолы… возглашать мир и хвалиться кровью»^[22]. За тысячу лет эта идея приобрела себе новых сторонников и снова поставила Церковь на грань раскола.

Враждебные действия Константинопольского Патриарха несут на себе печать вероучительного заблуждения. Объяснения вмешательству на каноническую территорию сторонники Фанара находят не в политической или экономической целесообразности, а в утверждении идеи первенства и его богословском обосновании. Цель таких претензий Патр. Варфоломей предельно ясно обозначил в одном из последних заявлений: «первенство Вселенского Патриархата и нашей (греческой) нации в Православии»^[23]. Потому и современные претензии Константинополя – не просто манипуляции в области церковной политики или борьба за сферы влияния с Москвой. Это попытка пересмотреть православную экклезиологию.

Владислав Ольховский – один из наиболее известных в Украине научных апологетов христианства, посвятивший жизнь двум, по его мнению, неразрывно связанным дисциплинам: науке и богословию. Получив всевозможные научные степени – и доктора физико-математических наук, и профессора в области ядерной физики – господин Ольховский является самым титулованным украинским физиком, который открыто доказывает существование Бога. О том, насколько сложно сегодня быть верующим и ученым одновременно, и как наука свидетельствует нам о Боге — Владислав Ольховский рассказал в интервью «Православию в Украине».

«Наука и богословие дополняют друг друга»

Ольховский Владислав Сергеевич

Я задумывался над этим вопросом. Некоторые ученые считают, что совершенно разные предметы, разделенные друг с другом и существующие параллельно. Но я сторонник той точки зрения, что наука и богословие дополняют друг друга. И это разные грани истины. Коротко говоря, Бог сотворил естественные законы, а наука их изучает. В частности, наука оперативная избегает вводить понятие о Боге, а лишь изучать законы природы. А вот наука о сотворении подразумевает дебаты: как произошла жизнь и Вселенная. Я не говорю о креационизме и эволюции – это лишь вершина айсберга.

Главный вопрос – материю сотворил Дух, то есть Бог, или она самоорганизовалась из вакуума. Вроде барона Мюнхаузена, который за волосы вытащил себя из пустоты. Эти две точки зрения сейчас ожесточенно борются между собой. Я не сторонник марксистско-ленинской философии и коммунистов. Но надо отдать должное коммунистам: они правильно поставили вопрос, что первично – дух или материя. Вот только ответили на него неправильно, признав, что первична материя. Я уверен, что Дух рождает и материю, и жизнь. И конечной целью Духа было создание человечества, из которого была создана Церковь – невеста Христа.

– Как складываются ваши отношения как верующего человека с другими учеными в Украине?

– По-разному. Например, в 2007 году один из вице-президентов Академии наук написал письмо академику-секретарю по ядерной физике, где указал, что негоже доктору наук заниматься пропагандой христианства. И потребовал, чтобы меня «привели в порядок». Академик-секретарь отдал это письмо в свою очередь директору Института, в котором я работаю. Тот дал почитать письмо мне.

Поводом для письма послужило мое интервью газете, где я сказал о семи чудесах природы, необъяснимых современной наукой, как о семи загадках творения Божьего. Я попросил снять копию с этого письма, сказав о том, что вице-президент Академии наук Украины нарушает Конституцию. Он задумался и пошел к моим оппонентам – заведующим отделов моего института, которые являются атеистами и с которыми у нас идут споры как о научных вопросах, так и вере в Бога.

Но эти люди оказались на высоте. Они сказали, что моё христианство – это моё личное дело, из-за этого они против меня выступать не будут. Тогда он пошел к доктору наук баптисту, который пообещал наоборот поддержать меня и выступить с заявлением о том, что он верит в Бога. Я в свою очередь решил выйти прямо на Президиум Академии наук Украины и написал статью в Вестник НАНУ о научной этике. И написал там, что научная этика – это отражение общей христианской этики, и что учёные в своей этике должны руководствоваться ответственностью перед Богом и перед будущими поколениями. Описал также о том, что такое наука и лженаука. Через месяц мне сказали, что рецензии не будет, ибо в редакции, руководителем которой является Б.Е.Патон, решили публиковать без рецензии.

Материал опубликовали, и в результате мне предложили в Институте 18 мая 2007 года на День науки сделать доклад на эту тему на ученом совете. Доклад был назван «Некоторые проблемы науки и христианское мировоззрение». И я рассказал о проблемах зарождения Вселенной, жизни и других проблемах и о мировоззренческих дебатах по этим проблемам. Вопросы мне никто не задавал, но после заседания четверо членов ученого совета подошли ко мне и задали вопросы относительно доклада и попросили текст доклада для чтения. Итак, самое важное сегодня – это выступать открыто. Встать и принять атаку со стороны атеистов лоб в лоб.

Меня беспокоят не атеисты, а профанация христианской апологетики со стороны некоторых несостоявшихся ученых. Например, те, кто не смог защитить степень доктора или даже кандидата наук, начинают иногда говорить, что их не поняли из-за того, что они христиане. Или пытаются протолкнуть антинаучные идеи, представляя их, как апологетику христианства. Вот это профанация настоящей апологетики и прямая ложь. С этим надо открыто бороться, потому что популяризатором христианства может быть только профессиональный и настоящий ученый. Если он «неудачный» профессионал, то это будет лишь профанация.

– Ситуация в странах Европы отличается от нашей?

– Я могу говорить о Польше и об Италии, где я часто бываю. Там простые люди, очень любят приходить на лекции ученых-креационистов и задавать вопросы. Вообще интерес к ученым, верующим в Бога, в Европе выше, чем у нас. И намного меньше предвзятого отношения и враждебности к креационизму.

«Бог – великий математик и великий физик»

– Сейчас популярна тема квантовой физики. Некоторые говорят, что квантовая физика учит вещам, в принципе, противоречащим христианскому учению, другие -напротив утверждают, что квантовая физика вполне объяснима Священным Писанием. Ваше мнение?

– В этой науке всегда шла очень интересная дискуссия между двумя учеными – Нильсом Бором и Альбертом Эйнштейном. Например, Эйнштейн не верил в Копенгагенскую вероятностную интерпретацию, что волновая функция описывает вероятности, потому что «Бог не играет в игры». Гайзенберг, Бор и некоторые другие в отличие от Эйнштейна, Макса Планка и Шрёдингера все же правильней объясняли соотношение неопределенностей и вероятностный характер микромира. Это мир парадоксов. 90% физиков принимают интерпретацию Нильса Бора. Это такой неопозитивизм в науке. Но христианину сложно понять, как Бог мог создать вероятностный мир.

– Почему трудно?

– Потому что Бог детерминирует все. Тогда как возможно, чтобы все зависело от измерения? Как такое может быть, что частица могла быть частицей, а могла быть волной – все зависит от эксперимента… И что, то что в действительности происходит, мы не знаем: человек управляет экспериментом. Это постулаты квантовой физики, которые могут быть поняты как то, что все относительно и нет ничего определенного.

Такого рода наука, скорее, подходит для позитивистов либо агностиков, но как будто не для христиан, которые привыкли строить свое учение на твердом основании. Как-то в Польше я встретился с профессором ядерной физики господином Яныком, большим другом бывшего папы Римского Иоанна Павла II. Так вот он подарил мне книгу, в которой есть богословская интерпретация квантовой механики. Она называется «Мои, физика, вопросы о квантовой механике к другим физикам и философам. Наука, религия, действие». О чем пишет польский профессор?

Соотношение неопределенностей подтверждает то, что всё вероятностно. А вероятность описывается волновыми процессами. Чтобы получилась локализация, нужна постановка особых экспериментов. И получается, что человек реализует тот аспект действительности, который достигается путем постановки соответствующего эксперимента. Если квантовую механику создал Бог, то Бог является высшим наблюдателем и высшим Творцом всех наблюдаемых процессов. Человеку же позволено наблюдать и изучать эти процессы. Фактически Бог реализует реальность. А человек реализует ее лишь в отдельных экспериментах.

Поэтому не надо придумывать, что существуют многие миры, и мы переходим из одного мира в другой, чтобы придумывать постулаты квантовой теории измерений такие, как редукция волновой функции. Всё реализуется тем, что Бог-Творец всего является высшим наблюдателем. В том числе помогает человеку познавать. В общем, это описывает все законы квантовой механики и квантовой теории измерений. А насчет реализации – Бог взаимодействует с человеком и помогает нам, в том числе создавать науку.

Чем еще квантовая физика полезна христианам? В квантовой механике немало парадоксов – в одних случаях происходит одно, в других – другое. Но, в принципе, парадоксы отражают многогранность истины. Потому что парадокс и антиномия – это разные грани одной и той же истины. Например, «волна – частица» – это кажется несовместимым, но это же один объект в квантовой физике! Это даже антиномия. Так же и в Библии немало антиномий: Христос Господь и человек. Кто хочет руководить, тот да будет сначала слугой. Сила проявляется в немощи.

– Кто больше склонен к христианской вере? Есть ли такие науки, среди представителей которых больше ученых – верующих людей?

– Среди каждой группы ученых есть христиане. Если говорить о физиках, то они изучают творение. А творение показывает Творца. Кто изучает гармонию законов природы, тот понимает, что за ними стоит Творец, создавший эту гармонию. Кроме того, ведь все ученые верят, что природа познаваема разумом человека. Все верят, что Господь знает Вселенную. Но почему она познаваема человеком? Казалось бы, ее невозможно познать, а человек ее познает. Откуда вообще такая вера? А без нее невозможно между тем заниматься наукой.

Как это объясняют креационисты? Бог – великий математик и великий физик, и вообще великий ученый. Он создал и математику, и физику. И заложил в человеке возможность познать эти науки, поскольку создал их по своему образу и подобию. Вот смотрите: математика – это абстрактная наука. Но все законы природы формулируются при помощи математики. Значит, они математичны сами по себе. Еще Галилей сказал: «Книга природы написана математическим языком». И человек познает математику, чтобы формулировать законы природы. Это же единство. Здесь же невооруженным взглядом виден разумный замысел.

О теории вероятности,
или О том, что в обезьяне нет духа

– Как вы относитесь к теории эволюции?

– Есть две эволюции. Первая – микроэволюция, которой по-сути занимался Чарльз Дарвин, кстати, который совершенно неправильно назвал свою книгу «Происхождение видов». По-хорошему, она должна была называться «Развитие видов». Ведь естественный отбор и адаптация занимаются изменением видов, но происхождением видов они не занимаются. Макроэволюция, происхождение всех таксонометрических единиц, в том числе и видов – это дело Бога. Дарвин не поднимал вопрос о создании биосферы. Ему было бы крайне сложно ставить этот вопрос, тем более, что на всю биосферу мы имеем несколько разновидностей одного и того же генетического кода. Вьюрки, которых он изучал, представляют собой микроэволюцию, произошедшую за счет мутаций и деградаций.

А макроэволюцию, т.е. переход простейших видов в более сложные, объяснить невозможно, потому что не существует в природе переходных видов. И это понимают и умные атеисты. Есть и другие гипотезы, которые не были подтверждены даже спустя 150 лет после выхода книги Дарвина. Кроме того, человек согласно книге Бытие был создан из праха земного двумя актами, то есть химическими процессами и дуновением, а єто говорит о том, что у человека есть духовная составляющая.

Как может быть у человека обезьяноподобный предок, если в обезьяне нет духа? Биология не дает никакого объяснения духовной жизни. Выражение «труд создал из обезьяны человека» – это бред чистой воды. Потому что труд не создает духовное существо, например, из дельфинов, у которых объем мозга больше, чем у человека и которые интеллектуально очень сильны. Духовная жизнь была создана Богом. Обратите внимание, что родители учат детей языку и духовным вещам, как учил Господь Адама и Еву. И дети воспринимают это. Звереныши не будут говорить, даже если их учить с самого рождения. А дети будут. Это не физиология, потому что духовных генов нет. Но дух есть в человеке, и вдохнул его в человека сам Господь.

– Может ли быть физическое объяснение чудесам, о которых мы читаем в Библии? Например, воскресению Христа?

– Надо понимать, что Вселенную создавал Христос. Поэтому Он стоял над законами природы. Поэтому и воскрес Он выйдя за пределы законов природы. Естественно-научным способом этого объяснить нельзя. Воскресение Христа – это удивительный акт, который надо принимать как факт. Причем, этот факт исторически доказан. Мало того, тому было около 500 свидетелей. Так ко всему прочему об этом написано столько исторических книг, сколько не было написано ни об одном другом историческом событие. Атеисты просто боятся об этом задуматься. Потому что это может просто перевернуть всю их жизнь. Это потребует духовной революции в жизни человека. Но некоторые идут на это. И те счастливы.

– Есть ли научные подтверждения существования Бога?

– Одно из самых главных косвенных доказательств бытия Бога – это антропный принцип. Вся Вселенная создана под человека. Потому что если на несколько десятых долей процентов изменить константы – все будет разрушено, и во Вселенной не будет человека.

Недавно мне заказали написать статью: почему в Библии написано то, что растения были раньше солнца? Да потому, что для Бога главным был человек. Земля освещалась Его светом, как она будет освящаться в Раю. Он сам формирует фотоны и что угодно своим всемогуществом. Поэтому солнце для Бога было второстепенным фактором. Оно, скорее, было создано для календаря. А если поменять одну константу, то не будет биосферы.

Например, чуть-чуть поменять заряд электрона, и у воды уже не будет максимальной плотности при 4 градусах, и она будет вымерзать. Другие константы поменять: вообще не зародится углерод – он будет быстро сгорать. Это самое лучшее доказательство бытия Бога. Между прочим, все другие варианты создания Вселенной приводят либо к мистике, любо к цепочке нелепых случайностей. И в это можно верить только слепо. Вера в Творца, в конце-концов, логически более оправдана, чем вера в бесконечное число случайностей, включая стихийную самоорганизацию.

– Расскажите о своей апологетической деятельности?

– Это мое основное дело, наряду с профессиональной наукой. Я его уже давно выбрал и регулярно выступаю с докладами на христианских симпозиумах, регулярно публикую статьи, иногда буклеты, на разных языках – в первую очередь в Украине, во вторую – в Италии и России. Сейчас необходимость апологетики резко возросла, особенно в Украине. Потому что сейчас многие люди в недоумении по многим вопросам науки и мировоззрения.

Задают много вопросов, исходя из старого атеистического прошлого. Некоторые украинцы в поисках ответов на эти вопросы увлеклись New Age, некоторыми другими нехристианскими мировозрениями, иногда даже мусульманством. Цель апологетов – внимательно выслушать возникающий вопрос, постараться ответить на языке, понятном ему, а потом уже излагать Благую весть. Это требует подготовки. Но это путь, который был предписан нам самим Иисусом Христом, которому следовал Апостол Павел и Апостолы в разных странах по-разному. В Греции был один апологетический стиль, в Иудее совсем другой. Иисус Христос с Никодимом говорил на одном языке («Должно вам родиться свыше»), с самарянкой совсем на другом. Никодим думал долго и, в конце концов, пришел к Иисусу. Самарянка пришла быстро. Но каждому Иисус Христос отвечал на своем языке и слушал вначале их вопросы. Иногда он выступал – общее выступления (как наши лекции) – Нагорная проповедь, например. Но очень часто общался индивидуально. В этом цель апологетики – помочь неверующему прийти к истине, отходя от их степени незнания, их культуры. С верующими другая задача – это борьба с ересями.

– Верите ли Вы в теорию создания вселенной из-за большого взрыва?

– Теория big bang – большого взрыва – она даже не теория, а гипотеза. Там много противоречий. Уже начали появляться альтернативные теории. Но одно могу сказать четко, что уравнение Эйнштейна, теория относительности, – это не квантовая теория. А кванты и линейные, гравитационные поля никому еще до конца не удалось прояснить. Поэтому одной этой причины достаточно, чтобы про теорию большого взрыва сказать, что она не завершена.

Вселенная: о возрасте, вместимости и вечности

– Каков, по Вашему, возраст Вселенной?

– Очевидно одно, что совсем не тот, который ей приписывали до сих пор. Дело в том, что считалось наиболее точным методом ядерной хронометрии. Это было верно, но только для основных состояний ядер. Но физики были загипнотизированы и забыли, что существуют возбужденные состояния.

Для альфа-активных ядер существует закон, что на каждый один мегаэлектронвольт возбуждения время распада может уменьшаться в сотни тысяч раз. А для бета-распада был открыт еще один закон, что если частица лишит оболочки, время распада может уменьшиться от десятков миллиардов лет до нескольких десятков лет. Поэтому наука окончательного ответа на этот вопрос не дает.

На сегодня определен верхний предел возраста Вселенной, который явно нереальный. Богословие также такого ответа не дает. Анализ особенно первых трех стихов Писания показывает: Земля была пуста. Здесь речь, видимо, о формировании праматерии, энергии и времени. Известно, что шесть дней формировался мир в системе Земли. Но сколько времени создавалась праматерия, энергия и время? Неизвестно. Более того, Библия не дает четкого ответа, даже если ограничиться временем по генеалогии Христа. Согласно одним расчетам, до Христа Земля просуществовала четыре тысячи лет, согласно другим – все восемь (потому что число поколений в разных текстах учитывалось не хронологическим методом, а разными причинами в заивисимости от контекста).

– Как можно понять выражение о том, что Бог вне времени?

– Если взять Симфонию и посмотреть на слова «вечность», «вечный», «от века», то не меньше, чем в 40 книгах Библии появляется слово о вечной жизни и вечном существовании Бога. Как трактовать эту вечность? Прежде всего, следует сказать, что Бог сотворил пространство и время, Он творец пространства и времени. Что было до этого? Бог существовал в духовном измерении вне пространства и времени. Бог – это Дух, написано в Библии. Бог в этом смысле не доступен обычному материальному миру. Что значит вечный – это либо вне времени, либо без конца? Духовное измерение, в котором находится Бог, вне времени. Время, которое будет в будущем, вечная жизнь – это будет время без конца.

Кстати, такого рода временной промежуток вечный, без конца уже существовал на Земле, до того, как Адам и Ева впали в грех. После грехопадения началось разрушение Земли по второму закону термодинамики. Однозначно, что вся Вселенная будет умирать по второму закону термодинамики. Позже началась работа Бога по искуплению, прославлению самого Бога, чтобы все восстановить, и эта работа до сих пор продолжается. Это, конечно, благодать Божья, что восстановление Его творения идет. Так восстановление это закончится вечным временем. В этой вечности будет место и материальному миру спасенного человечества.

– Так, все-таки, жизнь после смерти – это состояние вечного времени или вообще вне времени?

– Наука не изучает жизнь после смерти, поэтому здесь мы можем основываться только на Библии. Библия говорит о том, что в момент смерти – душа отделяется от человека. Тело умирает – душа ждет второго пришествия Христа, воскресения и суда. Душа после смерти находится в духовном состоянии, ждет возвращения в новое воскресшее и прославленное тело и идет к Богу. В какой мере мы не знаем. Но мы знаем, что когда произойдет пришествие Христово, воскреснут все: и верующие и неверующие.

Верующие приобретают прославленные тела и попадают в новый Иерусалим – то, что называют рай, в Царство Божье. Это царство одновременно и духовное, и материальное, Царь в нем – Иисус Христос, и время там будет материальное и вечное. Душа воссоединяется с телом, но в таком состоянии, что нас будут узнавать наши прошлые друзья. И Бог, естественно, нас будет узнавать. Что касается неверующих – для них наступает вечная смерть в аду. Верующие с ними общаться не будут, так как эти люди сами себя отделили от Бога и от Божьего Царства.

– Атеисты часто спрашивают, найдется ли во Вселенной место, которое сможет уместить всех умерших и верующих и неверующих. Что Вы можете сказать по этому поводу?

– Утверждение о том, что нет столько пространства во Вселенной, чтобы дать место для всех умерших, действительно можно слышать довольно часто. Прежде всего, со стороны атеистов. Но ведь Бог по Своей благодати и по Своему могуществу создал землю не в пустоте. Для того, чтобы земля была устойчива материально, вращалась вокруг солнца, солнце занимало положенное место в галактике, а галактика в метагалактике, Бог создал сложнейшую систему, которая называется Вселенная. И конечно, когда будет воскресение, сколько бы триллионов людей не воскресло, во всей Галактике веществ, элементов хватит, для того, чтобы создать новый мир, новую землю, новое небо.

Что же касается размеров этого нового мира, мы их не знаем. Более того, мы не знаем законов, по которым он будет жить, поскольку эти законы получат новое развитие в сторону благодати, вечной жизни человека. Но если даже наша павшая Вселенная имеет размеры, которые хватит на сотни триллионов людей, то тем более все умершие найдут себе место в новом мире. Что же касается дальнейшего количественного возрастания – оно будет прекращено. В раю, как мы знаем, не будет брачного сожительства. Как следствие, люди рождаться больше не будут.

– Почему, по Вашему мнению, Господь ограничился в творении лишь определенным числом людей? Ведь благодать Божья безмерна и предполагает постоянный рост.

– Есть две богословские гипотезы на эту тему, не противоречащие Библии. Первая – человек под водительством Бога в раю будет бесконечно возрастать духовно. И это те глубины, которые на протяжении будущей жизни мы будем бесконечно постигать. Вторая гипотеза связана с иными цивилизациями во Вселенной, которые могли быть созданы или могут быть созданы и спасены Богом. Некоторые фантазии на эту тему развивал известный апологет и богослов Клайв Льюис. Впрочем, эта гипотеза, хоть и не противоречит, но и не подтверждается Писанием.

СПРАВКА

Владислав Ольховский – родился 5 февраля 1938 года в Приморском крае, в 1960 окончил радиофизический факультет Киевского госуниверситета. С 1989 года доктор физико-математических наук, с 1992 профессор в области ядерной физики. Преподавал в КГУ, Киевском институте ядерных исследований, Университете Мессины, вел курсовые проекты в Университете Катании. Является членом Американского математического общества, Украинского Физического Общества, членом-корреспондентом Академии Наук Мессины, Катании, Нью-Йорской Академии Наук. Среди круга его научных интересов: аналитическая теория S матриц, явление суперлуминации, проблемы времени в квантовой физике, необходимость времени, фундаментальные проблемы квантовой физики живых организмов, временной анализ ядерного синтеза во Вселенной и ядерной хронометрии.