(и еще 60 записям на сайте сопоставлена такая метка)
Другие метки пользователя ↓
Достоевский авербах американская литература антиколониальная литература антиутопия блог великая отечественная война детектив исповедальная проза исторический роман история казакевич кино британии кино на английском языке кино о войне кинобоевик кинорецензия кинофантастика классика классика зарубежной нф классика отечественной нф классика хх века клуб фантастов книги о войне комедия контакт космос лауреаты нобелевской премии литература австрии литература британии литература на английском языке литература на немецком языке литература франции личное мастера современной прозы молодёжная проза немецкая литература нон-фикшн повести ленинградских писателей повесть праздники приключенческая литература пускепалис пьецух ракитин рассказ революция религия россия рубинчик русское зарубежье сатира сборник секретные миссии сериал симонов сказка собственное творчество советская литература советское кино современная русская проза становление героя стивенсон стругацкие толстой тоталитаризм фантастика цитата экранизация
K.H. Scheer - Der Stern der Gewalt |
Дневник |
Почти четыре месяца спустя взялся за вторую часть дилогии западногерманского фантаста Карла Херберта Шеера "Вега" - "Звезду власти (насилия)".
Метки: Шеер фантастика литература на немецком языке немецкая литература |
Кино, немецкая сай-фай и детская НФ |
Дневник |
Решил проинтегрировать всё просмотренное-прочитанное в одном посте, чтобы сильно не расползаться мыслью по древу...
Метки: кинорецензия фантастика немецкая литература советская литература Мелентьев Шеер литература на немецком языке |
Hermann Kasack - Die Stadt hinter dem Strom |
Дневник |
Роман Германа Казака "Город за рекой" читал уже дважды - в переводе Т.Холодовой и А. Гугнина, опубликованном в начале 90х. Не так давно вышел в свет новый перевод на русский, выполненный Н. Фёдоровой. Собирался читать эту версию, однако неожиданно отыскал оригинал...
Метки: Казак немецкая литература литература на немецком языке Город за рекой антиутопия |
Wilhelm Hauff - Der Mann im Mond |
Дневник |
За книгу Вильгельма Гауфа взялся в один вечер с романом Стивенсона "Отлив" - то есть ещё в апреле. По-аглицки получалось быстрее, да и страниц там раза в полтора помене - вот и закончил немецкий опус только сейчас.
Метки: Гауф немецкая литература литература на немецком языке |
Hansjörg Martin - Der Kammgarn-Killer |
Дневник |
Метки: немецкая литература литература на немецком языке детектив Мартин |
Bodo Liermann - Ein Jahr ist wie ein Tag |
Дневник |
Четыре года назад книжица заинтересовала названием. Что-то типа “Год как день”. Но тогда, в конце 2019, я только листал её и умилялся картинкам. Добрался до текста только сейчас.
Метки: Лирман немецкая литература литература на немецком языке ГДР молодёжная проза |
Hans Dominik - Die Macht der Drei |
Дневник |
Метки: Доминик немецкая литература литература на немецком языке фантастика немецкая фантастика |
Heimito von Doderer - Unter schwarzen Sternen |
Дневник |
Эту новеллу, "Под чёрными звездами", читал больше чем полжизни назад в томе "Избранного" фон Додерера из серии "Мастера современной прозы".
Метки: литература Австрии литература на немецком языке рассказ Додерер |
Клоун и Двойник |
Дневник |
Почти месяц назад, закончив продолжительное чтение романа Белля Ansichten eines Clowns, решился на повторный подход к снаряду - по заветам Николая Бодрова, автора интересной методы изучения иностранных языков. Надобно читать и перечитывать, утверждал он в книжице, которая очень меня воодушевила в начале этого века. Наверно, ей я обязан, что взялся тогда за освоение немецкого. "Возомнил", как я именовал тогда смелый порыв.
Метки: Бёлль немецкая литература литература на немецком языке лауреаты Нобелевской премии Достоевский классика Двойник |
Кино, домино und was noch? |
Дневник |
Нечем похвастать, в голове сумбур - и таким будет этот пост.
Метки: Бёлль немецкая литература литература на немецком языке Глазами клоуна лауреаты Нобелевской премии кинорецензия Сталкер |
Friedrich Hölderlin - Hyperion |
Дневник |
Да, это был не легкий бой, а тяжёлая битва! Которую я начал где-то в середине ноября, а завершил только что.
Полное название книги "Hyperion (Der Eremit in Griechenland)" (иногда пишут Hyperion, oder Der Eremit in Griechenland) - "Гиперион, или Отшельник в Греции". Это роман в письмах. Но это также и поэма, написанная прозой. Читать было непросто; тем более, что текст выглядит как непрерывная жалоба на современников, на безвременье, в котором находится герой-повествователь, и т.п. Но даже я не мог не заметить красоты слова и слога, образности.
Закончил чтение с мыслью, что к этой книге ещё надо будет вернуться. Есть в ней что-то такое...
Метки: Гёльдерлин немецкая литература литература на немецком языке классика Гиперион |
Otfried Preußler - Krabat |
Дневник |
Более двух лет назад читал роман Юрия Брезана с почти таким же названием. Сорбский немецкий писатель создал его опираясь на народную мифологию. Но оказывается, в этом деле он был не одинок.
"Крабат" - самое известное, самое популярное произведение сказочника Отфрида Пройслера.
Метки: Пройслер немецкая литература литература на немецком языке сказка Крабат |
Lesen auf Deutsch |
Дневник |
В апреле, споткнувшись на прозе Гессе (к тому же ранней), решил, что надобно попробовать себя на азах. Скажем, почитать что-нибудь по методу Ильи Франка. Тогда же скачал кое-что. А недели полторы-две назад, после чтения советской фантастики (про которое скромно отмолчался в блогах), выбрал сказочку Отфрида Пройслера >>Die kleine Hexe<< (на русском существует как минимум в двух переводах - "Маленькая Баба Яга" и "Маленькая ведьма").
Чтение, конечно, для детей. Довольно занимательное (хотя, конечно, до >>Der Schwarm<< Шетцинга по этой части - дистанция огромного размера).
Пересказывать сказку бессмысленно. Зато можно рассказать, как я её читал. Сначала - прошёл текст сплошняком, подряд - добросовестно, по методе. Потом взялся за ту его часть, что без всяких русских разъяснений, чисто на немецком (в электронной книге эти фрагменты были набраны жирным шрифтом). Да тут неожиданно наткнулся на эту же книжицу Пройслера в как бы другом издании - с иллюстрациями. И резко переключился на неё, начал опять с начала - думал текст всё же будет хоть немного отличаться от варианта, прошедшего русскую редактуру. Ничего подобного! И в самом деле в книжке по методу Франка - во всяком случае в этот раз - не было никакой адаптации. Впрочем, ещё раз надо сказать, это же сказка для детей, не диалектика Гегеля, не метафизика Ницше.
Метки: Пройслер немецкая литература литература на немецком языке сказка детская литература |
Hermann Hesse - In der alten Sonne |
Дневник |
Ещё лет десять назад и даже меньше чтение в оригинале составляло у меня отдельную, говоря языком казённым, статью, а сейчас я вспоминаю такую голимую иностранщину раз в несколько месяцев - и то, в первую голову, не из любви к искусству, а тренировки ради. Вот и сейчас обратился к сборнику ранних новелл классика (издательство Юпитер-Интер, 2003 год), чтобы не потерять окончательно робкий навык.
Дело пошло настолько трудно, что ограничился первой, заглавной новеллой. И, кстати, вообще-то сначала я взялся даже не за Гессе, а за пьесу Шиллера "Kabale und Liebe" ("Коварство и любовь"). Но там язык оказался до того заковыристым, что прочитал только предисловие (между прочим, тоже ауф дойч - такова была традиция советских немецкоязычных изданий), а самого Шиллера решил отложить до лучших времён. Может, сначала перевод надо прочитать…
Однако и Гессе оказался немногим проще. Много слов новых и для меня удивительных, а в большой Вёртербух заглядывать было лень. Продвигался, что называется, с пятого на десятое. Новелла, как сказано выше, ранняя, 1903 год. Практически ничего трансцендентального, чем Гессе прославился в зрелую пору, хотя почерк уже чувствуется. Не только наблюдатель и бытописатель, но и психолог, философ. Рассказал историю трагикомичную - про недавно созданный приют, устроенный в бывшем кабачке "Солнце" (Wirtshaus zur Sonne). Обитателей этого богоугодного заведения в народе нарекли Солнечные Братья (Sonnenbrüder).Бывший фабрикант Хюрлин и тоже бывший канатчик (хозяин канатного производства) Хеллер, два разорившихся по разным причинам буржуя, первыми вошли в Солнечное Братство. Вот только вели себя совсем не по-братски. Трагикомичное “противостояние” меж ними вышло..
Поначалу с разными смехохушками, а кончилось слезами…
Надо всё-таки будет почитать что-нибудь по методу Ильи Франка, что ли. Как-никак, а подспорье для таких слабосильных полиглотов, как я. Это, в смысле, перед тем, как снова за новеллы Гессе браться.
Метки: Гессе литература на немецком языке немецкая литература классика ХХ века |
Urlaub Lesen |
Дневник |
Помнится, лет десять назад так (или примерно так) уже называл пост - про чтение в отпуске. Очень разношерстное получается, серьезное и развлекательное.
Метки: Додерер литература Австрии советская литература фантастика Абрамов классика ХХ века литература на немецком языке |
Сказки |
Дневник |
Упражнения ради прочитал две сказки - на английском и немецком языках. "The Thirty-first of June" Пристли и "Timm Thalers Puppen oder Die verkaufte Menschenliebe" Джеймса Крюса.
Первая история превратилась у нас в музыкальный телефильм, в который помимо зародыша основного сюжета много всякой отсебятины было внесено - не только песни Зацепина, но и автомобиль с нетипичным для Англии "левым" рулём. Повесть Пристли оказалась не такой уж и увлекательной, но я нашел в ней то, что искал: россыпь разных забавных колкостей, вроде "dragon of standard line" и т.п.
Повесть Джеймса Крюса "Марионетки Тима Талера, или Проданная любовь", даже из заголовка понятно, есть продолжение более известной сказки - "Тим Талер, или Проданный смех". Однако сквозного сюжета, как в первой книге, здесь нет. "Марионетки", по сути, цепочка различных поучительных историй, которые рассказывает, главным образом, Тим Талер. Он теперь возглавляет кукольный театр, у него подрастает сын Крешимир - Крешо. Барон Lefuet (то есть Teufel) тоже присутствует. Сердится в ответ на антибуржуазные бухтины Талера, не соглашается с их моралью. Кажется, что-то хочет выморщить у его сына, предположительно, способность плакать, ибо именно слезы получили в радикально переменившемся мире то кардинальное значение, которое раньше имел смех. Да не оставляет намерения и старшего Талера снова привязать к себе, соблазнить благами и достижениями капитализма. И происходят все эти поучительные беседы в Венеции (Venedig) и её окрестностях.
Понравилось меньше, чем "Проданный смех".
Метки: литература на английском языке литература на немецком языке литература Британии немецкая литература Пристли Крюс |
Heimito von Doderer - Ein anderer Kratki-Baschik |
Дневник |
Небольшая изящная новелла. Далеко не всё у фон Додерера переведено, а эта имеется и на русском. Вошла в сборник "Австрийская новелла XX века", выпущенный "Художественной литературой" в 1981 году. По -русски - "Новый Кратки-Башик".
От чтения, давнего, сейчас уж и не сказать, когда именно, запомнилось сходство почему-то с Булгаковым. Что-то магическое.
На немецком прочитал в первую голову тренировки ради. Чтоб хоть чуть-чуть навык освежить. Уж понял, что по-настоящему трудные произведения - написанные фон Додерером несомненно из этого ряда - мне не очень-то по зубам. Так что "прочитал" - сильно сказано. Без перевода Ошерова добрую половину не понял бы или понял превратно. Не тот вокабуляр, знание разных оттенков смысла и проч. И с грамматикой дело в общем-то швах.
Как бы там ни было, прочитал. Новелла действительно магическая. И парадоксальная. Ироничная. Несколькими насмешливыми штрихами набрасывает автор портреты персонажей.
Кратки-Башик - ставшее нарицательным не то арабизированное, не тюркенизированное имя "мага", известного в Вене в последнюю треть XIX века. Но в новелле появляется однако не он сам, а один из его последователей-учеников-адептов, обер-секретарь магистрата Благоутек (Blahoutek). Видно, трудная для венцев фамилия; им проще именовать его Кратки-Башиком по старинке.
Ближе к финалу появляется, впрочем, ещё один персонаж, незнакомец с раскосыми глазами. Для которого и трудная фамилия вовсе не трудна, да и магию он творит сортом повыше. Вот он-то и оказывается, по ходу, тем самым другим (или новым, как в переводе) Кратки-Башиком, в честь которого названа новелла.
Метки: Додерер литература Австрии литература на немецком языке Новый Кратки-Башик |
James Krüss - Timm Thaler |
Дневник |
Метки: Крюс литература на немецком языке немецкая литература Тим Талер или Проданный смех сказка детская литература |
Deutsche romantische Novellen |
Дневник |
Начал читать сборник в начале ноября. Думал, что справлюсь по-быстрому. Но читал небольшими порциями, не всегда даже главками новелл. Да тогда же взялся за "Fascination" Бойда - но открывал этот сборник в ещё большей степени урывками. Так что и до сих пор не добил, хотя книжица не толстая. А "Немецкие романтические новеллы" вчера закончил. Кстати, читал в основном в ридере. На бумаге шрифт больно мелкий. Находил нужные новеллы в Прожекте Гутенберг, скачивал и комфортно открывал в своем ПокетБуке.
В книге представлены восемь авторов, соответственно, восемь новелл. Разные по стилю. Совсем сказочная история у Новалиса - "Сказка о Гиацианте и Розенблют". Мистический, почти "ужастик" "Руненберг" у Людвига Тика. Бытовая повесть, с психологией, конечно, у фон Клейста "История фон О.".
Фантастика у Шамиссо - "Удивительная история Петера Шлемиля" (кстати, уже читал раньше, и есть пост). Сентиментальщина у Брентано - "История храброго Касперля и прекрасное Аннерль". Прикольная, с неправдоподобностями история у фон Арнима. И название подходящее - "Фюрст (князь) (Целый) Бог и певец Полубог". Классическая фантастика, абсурд, сатира в "Крошке Цахес по прозванию Циннобер" Гофмана. Невероятные и неправдоподобные приключения в новелле "Из жизни одного бездельника" фон Эйхендорфа.
Читать было, конечно, не просто.
Более всего понравились новеллы фон Арнима и Гофмана. Особенно про крошку Цахес.
Метки: немецкая литература литература на немецком языке романтическая литература сборник новелла |
Текущее |
Дневник |
Лень было писать. На самом деле ведь вялотекущее. Всё же собрался с силами. Не могу молчать!
Продолжаю читать три - или сколько их там на самом деле? - книжки. "Новеллу романтическую", "Очарование", но главным образом "Запах искусственной свежести" Алексея Козлачкова - сборник. Заглавную повесть Анатолий Николаевич Курчаткин, можно сказать, порекомендовал. Впечатления сильные, хотя и неравномерные. Когда закончу, выдам на-гора пост.
Немецкую книгу в бумажном виде читаю в основном только в разделе комментариев. Уж больно почерк шрифт мелкий. Хитрю - нахожу нужные новеллы в сети и закачиваю в свой продвинутый ридер. Благо всё это давно уже в общественной собственности, XIX век.
В английской книге хитрю точно так же. В бумажной - лишь переставляю закладку. Там шрифт ещё мельче, а глаз жалко. И вообще к сборнику Уильяма Бойда обращаюсь реже, не каждый день, - времени нет. Но вчера взялся, и рассказ попался неожиданно интересный, трогательный - The View from Yves Hill, "Взгляд Ива Хилла". Про состарившегося писателя Ива Айвена (Ивана) Хилла. Книжки у него давно не выходят, их никто не читает. Но он до сих пор что-то пишет. Сценарий фильма "Секс и насилие". Правда, будет ли его кто ставить, такой фильм? Известный Хиллу продюсер, оказывается, скончался ещё в 1958 году. А на дворе уже 69й. Нет. 70й! Ведь наступил новый год.
Про эту книжку пост, конечно, тоже напишу, но когда - не знаю.
Пытаюсь смотреть фильмы. Решил попробовать французский "Бум" 1980 года с юной Софи Марсо. Музыка там неплохая - Владимир Косма написал. Благодаря музыке и узнал, что существует такая картина. Но сейчас оказалась совсем неинтересной - про школьников. И их родителей. Хм, в 1980 году телевидение тоже утверждало, что рабочий класс Франции крайне озабочен своим положением. А фильм совсем про другое. Правда, и не про рабочий класс. А сейчас, когда нам каждый день показывают столкновения жёлтых жилетов с полицией, фильмы во Франции снимают такие же аполитичные?
Ну в общем решил, что и второй "Бум" тоже не буду смотреть. Сразу стало легче телевизору да и мне самому.
Пытался потом вникнуть в изделие отечественного кинематографа - ленту "Поклонник" 99го года. Типа, про серийного маньяка. А вышел на этот фильмец по фамилии режиссёра - Николая Лебедева. Это когда прочитал в новостях, что он собирается снимать новую версию "Мастера и Маргариты". Очень скоро от этой затеи наши киношники вроде отказались - то ли американцы заказ перебили, то ли ещё что произошло - а я "Поклонника" всё же под рукой держал. А вчера понял, что фигня полная. Какая-то не очень смешная комедия, точно не триллер. Хотя видеть на экране молодого, ещё не обрюзгшего Гармаша было непривычно и странно. Да, так изменился всего-то за двадцать лет... Неужели это нас всех коснулось?
Метки: кинорецензия Козлачков Бойд современная русская проза кино Франции литература Британии немецкая литература литература на английском языке литература на немецком языке |
Max Frisch - Mein Name sei Gantenbein |
Дневник |
Из романов условной трилогии, включающей в себя также "Штиллер" и "Homo Faber", самый экспериментальный. Нет сквозного, целостного сюжета. Нет, по сути, и привычных, неизменных в основе своей героев. Автор экспериментирует: а что выйдет, если поставить сюда такого человека? А если он будет тем-то и тем-то?..
Зыбкость, незавершённость описываемого мира выражена уже в названии. "Допустим, меня зовут Гантенбайн" - такой вариант был дан в библиографии писателя, приведенной в сборнике пьес, выпущенном издательством "Искусство" в 1970 году. Русский перевод романа, озаглавленный "Назову себя Гантенбайн", появится лишь несколько лет спустя.
Поэтому и получается, что речь идёт то о Гантенбайне, то о неком Эндерлине. Гантенбайн притворяется слепым. Жена его Лила - то известная актриса, то просто домохозяйка. Изменяет ему, то ли догадываясь, то ли совсем не подозревая, что слепота мужа ложная. Сам Гантенбайн время от времени проходит процедуру маникюра у некой Камиллы Хубер, для которой маникюр тоже лишь прикрытие, возможность указать реквизиты на визитке. Подлинная ее профессия куда древнее. И Камилла точно не догадывается, что Гантенбайн ее раскусил. Он рассказывает ей занимательные истории. А потом проходит свидетелем в суде по делу об ее убийстве...
В общем, то ли коктейль, то ли калейдоскоп! Точно не для любителей линейного повествования.
Из трёх романов показался мне менее интересным (лучшим был первый, "Штиллер"). Некоторые эпизоды трогают. Другие фрагменты кажутся затянутыми.
Я не читал "Штиллера" по-русски. Точно читал второй роман, "Homo Faber". Очень давно, половину жизни назад. А вот смог ли одолеть тогда и "Гантенбайна"? Увы, сие теряется в дымке времени. Хотя за чтение, однозначно, брался. И сейчас вспомнил то время. Сейчас оно кажется таким же странным, как роман "Назову себя Гантенбайн"...
Метки: Фриш литература Швейцарии литература на немецком языке Назову себя Гантенбайн |
Rainer Maria Rilke - Die Aufzeichnungen des Malte Laurids Brigge |
Дневник |
Метки: Рильке литература Австрии литература на немецком языке поэзия роман-эссе Записки Мальте Лауридса Бригге классика хх века |
R.M. Rilke - Gedichte (Р.М. Рильке - Стихотворения) |
Дневник |
Несколько недель вечерами читаю стихи Райнера Марии Рильке - оригиналы и в переводе Вячеслава Куприянова, по десять, по двадцать стихотворений подряд.
Метки: Рильке поэзия литература на немецком языке литература Австрии классика хх века |
Arthur Schnitzler - Die Traumnovelle |
Дневник |
По меркам любителей новизны древнее сочинение - впервые вышло в берлинском журнале мод в 1925 году. "Новелла сна (мечты)" - если перевести название по-школярски, дословно. На русский перетолмачена трижды. Впервые - Осипом Мандельштамом как "Фридолин" (по имени главного героя). Уже после появления фильма Кубрика был вариант калька - "Траумновелла". И ещё один - "Новелла о снах".
Артур Шницлер при жизни был популярен не только у себя на родине, но и в России. После Мировой войны и социалистической революции у читающей публики поменялись запросы. В России Шницлер был особенно прочно забыт. Издание его сборника в конце 60-х не изменило ситуацию. Я узнал это имя в начале 90-х. Издатели-частники начали тогда печатать всё, что, по их мнению, можно было продать книголюбам, измученным соцреализмом. Я тогда прочитал небольшую книжицу Шницлера под названием "Возвращение Казановы". Перевод был не новый, двадцатых годов. Мне эта история понравилась больше, чем прочитанная почти одновременно похожая - "Единственная любовь Казановы" Олдингтона.
Нынешний мой выбор определили два фактора. Во-первых, оказывается, именно этот сюжет лёг в основу последнего фильма Стенли Кубрика "С широко закрытыми глазами". Только действие было перенесено из Вены в Америку, из начала XX века в его конец.
Во-вторых, надо же что-то читать по-немецки, чтоб не потерять хотя бы минимальный навык.
Сейчас могу сказать, что новелла - классика, в ней не один смысловой пласт. Она даёт пищу воображению, будит мысль.
Метки: Шницлер литература Австрии литература на немецком языке Traumnovelle |
Michael Ende - Momo |
Дневник |
На самом деле, по крайней мере, в оригинале эта сказка имеет название подлиннее - >>Momo oder Die seltsame Geschichte von den Zeit-Dieben und von dem Kind, das den Menschen die gestohlene Zeit zurückbrachte<<.
Метки: Энде сказка литература на немецком языке немецкая литература Момо |
Наполняя водой дырявое корыто |
Дневник |
Метки: Цвейг литература Австрии литература на немецком языке новелла Шахматная новелла |
Max Frisch - Homo faber |
Дневник |
Один из наиболее известных романов швейцарского писателя - на русский был переведён как "homo Фабер". Главного героя - рассказчика зовут Вальтер Фабер. А близкая ему женщина, эмигрировавшая из нацистской Германии Йоханна (Ханна) Ландсберг, порой называла его homo faber, что в переводе с латыни означает "человек производящий".
Действительно, Вальтер - инженер, технарь до мозга костей и очень рациональная личность. Дожив почти до 50 лет, ни разу не побывал в Лувре (хотя по роду деятельности - Фабер работает в ЮНЕСКО - изрядно путешествовал по шарику). Он не читает романы, считает себя человеком совершенно не суеверным и т.п.
Роман не очень большой по объёму, а говорить о нём не просто. По форме - это рассказ от первого лица, записи, которые ведёт главный герой. В основном они касаются новейших событий его жизни, тем не менее, вопреки всем утверждениям Фабера, что он не сентиментальный человек, неизбежно в этот якобы сухой "протокол происходящего" проникают воспоминания - о временах более далеких, о молодости Вальтера.
Короткими, порой оборванными фразами стиль повествования может напомнить прозу Хемингуэя, но - с одним серьёзным отличием. Папаша Хэм считается брутальным автором. В романе Фриша слог рассказчика скорее меланхоличен (во всяком случае, так показалось мне).
"Homo faber" продолжает и развивает, на мой взгляд, тему "тяжёлых людей", поднятую Фришем в более раннем одноимённом романе (так впечатлившем меня 3 года назад). Потому что Фабер, может быть, сухарь, но и Ханна тоже не подарок. И толика вины за случившееся, как представляется, лежит и на ней.
Дело в том, что роман - это ещё и трагедия, практически в древнегреческом вкусе. Да-да! При том, что речь здесь идёт в основном как бы о делах современных, о прогрессе и тп., события начинают разворачиваться роковым образом - со знаками, со знамениями, которые ни герой, ни читатель сперва не понимают. Сухарь и технарь с говорящей фамилией Фабер вдруг раскрывается неожиданным образом, а Фатум тем временем берёт своё.
Метки: Фриш литература Швейцарии литература на немецком языке homo Фабер |
Viktor Frankl - … trotzdem Ja zum Leben sagen. |
Дневник |
Полное название работы - "… trotzdem Ja zum Leben sagen. Ein Psychologe erlebt das Konzentrationslager". Если не ошибаюсь, существует в двух редакциях. На русский язык переведены оба варианта - "Сказать жизни "ДА". Психолог в концлагере".
Виктор Эмиль Франкл (1905-1997) является создателем учения о логотерапии. В основе лежит всё тот же психоанализ, у истоков которого стоял в том числе Фрейд, только в фокусе нового учения находятся не сексуальные расстройства, а обретение смысла жизни.
Для заключённых концлагеря это была крайне актуальная задача. Находясь под сильнейшим постоянным психологическим негативным давлением, страдая от голода, холода, так легко было разувериться в необходимости жить дальше. Франкл, который сам прошёл через нацистские концлагеря, в своей книге как раз и рассматривает, что испытывали узники, как в тех условиях можно было им помочь.
Всё это дано у него сухо и фрагментарно, вовсе не так зримо и выпукло, как допустим, у А.И. Солженицына в "Архипелаге ГУЛАГ". Однако как своего рода иллюстрация к идеям работы "Сказать жизни "ДА", Франклом была написана пьеса "Synchronisation in Birkenwald" ("Синхронизация в Биркенвальде").
Это не совсем реалистическое произведение, поскольку одними из главных действующих лиц здесь являются философы Сократ, Спиноза и Кант. Основное действие однако происходит в концлагере Биркенвальд. На примере узников концлагеря братьев Карла и Франца автор показал, как всё-таки можно было остаться в концлагере человеком. И даже сказать там жизни "Да!"
Метки: Франкл психология литература на немецком языке литература Австрии нацизм |
Robert Walser - Geschwister Tanner |
Дневник |
Метки: Вальзер литература Швейцарии литература на немецком языке Семейство Таннер |
Uwe Timm - Am Beispiel meines Bruders |
Дневник |
"На примере брата" - небольшая автобиографическая повесть немецкого писателя Уве Тимма (род. в 1940 году). В немецком литературоведении это сочинение считается рассказом, а на английский язык, только что это узнал, было переведено как "In my brother's shadow" - "В тени брата". Кстати, в этом есть определённая логика.
Полное имя писателя Уве Ханс Хайнц Тимм (Uwe Hans Heinz Timm). Отца звали Ханс. Брата, который был на 16 лет старше Уве, - Карл-Хайнц (Karl-Heinz). Автор пишет, что таким образом его собственное имя несёт в себе напоминание и об отце, и о брате.
Брат был любовью и надеждой отца. В 18 лет он добровольно записался в войска СС (Ваффен-СС), в элитную дивизию "Мёртвая голова". Участвовал в боях на Восточном фронте. В 1943 году был тяжело ранен - пулей от противотанкового ружья перебило обе ноги, затем их пришлось ампутировать. Вскоре Карл-Хайнц умер в госпитале, был похоронен на Украине.
Автор повести пытается разобраться в прошлом своей семьи и страны, читая дневниковые записи брата, которые тот вёл во время службы в Ваффен-СС, его письма домой, а также другие документы того же времени.
На самом деле это рассказ не только о брате, но и о семье автора, о том, что он сам пережил в послевоенные годы и в сравнительно недавнем прошлом. Тимм рисует портреты отца, матери, старшей сестры Ханне-Лоре.
Что показалось наиболее интересным в повести? Александр Солженицын где-то сказал, что после поражения облако раскаяния за содеянное окутало Германию. Так вот, никакого такого "облака" в повести Тимма не видно. Напротив, он говорит о том, что ветеранами очень долго (не меньше десятилетия) велись застольные разговоры о том, как войну можно было выиграть. Дети послевоенного поколения ещё долго играли в войнушку, которая опять-таки была победоносной. О преступлениях же, совершенных нацистами говорили: мы об этом не знали; мы выполняли приказ. Иными словами, советская пропаганда, утверждавшая, что в ФРГ поднимает голову реваншизм, была не такой уж и пропагандой...
Тимм пишет об интересной перемене, случившейся со взрослыми немцами, едва в их города вошли американские войска. Те, кто ещё вчера говорили командными голосами, держались гордо, в одночасье сделались робкими и подобострастными. А молодёжь тут же отметила эту перемену!
Отец Уве ещё до войны учился на скорняка (он не очень любил это дело, но в итоге пришлось заняться именно этим ремеслом - чтобы выжить). А вот таксидермистом Ханс Тимм был отличным, чучела животных получались у него как живые. Его даже звали в Америку, работать таксидермистом в одном музее. Но он отказался. Ханс Тимм был патриотом своей страны, видел своё будущее только в Германии. Во время Второй Мировой он служил в Люфт-Ваффе. Но когда война была проиграна в числе прочих получил от победителей коробку гуманитарной помощи. Вложены туда были и туфли американского производства. И они были такого качества, что Ханс воскликнул: "Каким же я был идиотом, что не поехал в Америку!" Впрочем, американской культурой он так и не проникся. Зато это произошло с его младшим сыном Уве...
Автор пытается найти в дневнике брата хоть какие-то признаки моральной оценки того, в чём Карл-Хайнц участвует. И не находит их в скупых дневниковых записях. Лишь однажды упоминается русский солдат, который курит в окопе метрах в 70, - "жратва для моего пулемёта". Ничего про русских пленных. Правда, и "тупыми", "недочеловеками" Карл-Хайнц никого не называет. Мельком упоминает, что они разламывают на кирпичи печи в крестьянских домах, чтобы мостить разъезженные дороги. Думал ли брат, что тем самым крестьян обрекают на смерть от морозов зимой? - спрашивает себя автор. Ведь он с таким негодованием писал о налётах на Гамбург английской авиации...
Кстати, о налётах. Отец возмущался: а почему они не бомбили ж/д пути к концлагерям, ведь знали же, что там уничтожают евреев и прочих расово неправильных?! (англичане и американцы виноваты в геноциде).
А ещё автора потряс один рассказ сослуживца во время учёбы на скорняка (Уве этому ремеслу тоже обучался, хотя любил его ещё меньше, чем отец; между прочим, из брата вышел бы отличный скорняк, он этим делом увлекался). Добродушный такой малый, хорошо относился к ученикам, среди которых был Уве. Во время войны воевал в России. В июле 43го ему поручено было отвести двух пленных на сборный пункт. 12 километров туда, 12 обратно. Крузе (так звали добряка) было в лом таскаться туда-сюда по жаре. Сделал остановку. Предложил пленным напиться из фляги. Потом сделал знак: бегите. И когда пленные побежали, застрелил обоих из карабина в спину. Стрелял метко. Всё равно бы они умерли от голода в лагере. В части доложил, что при попытке к бегству. Гуманист.
Автор также рассуждает о двух разных подходах в двух Германиях после войны. В ФРГ вина за нацистские преступления распространилась на всех. А в ГДР считалось, что виновато только начальство. И таким образом это стало почвой для формирование нового авторитарного режима. Наверно, так. Хотя для старшего поколения этот опыт коллективной вины оказался не просто болезненным, а в каком-то смысле разрушительным. Это уже моё мнение. Впрочем, это была расплата за преступления режима.
Чуть-чуть о трудностях чтения книги на немецком. Не сразу, но всё-таки стал заглядывать в русский перевод. Переводчик, конечно, владеет языком Шиллера неизмеримо лучше. Но иногда допускает забавные косяки. Например, называет гусеницы танков цепями (ну да, слово-то одно - Ketten). Или ещё момент. Мемуары о войне, чтиво о военных подвигах он называет воспоминаниями солдатни. А ведь у автора никакой солдатни нет, у него как-то более нейтрально. Ну любят у нас подпустить эмоций в переводе! Даже классики перевода грешили.
Метки: Тимм книги о войне литература на немецком языке немецкая литература мемуары тоталитаризм |
Max Frisch - Stiller |
Дневник |
Вышедший в 1954 году роман "Штиллер" принёс всемирную известность автору, Максу Фришу, и крупный коммерческий успех издательству, опубликовавшему эту книгу.
Почти ровно 2 года назад я был под сильным впечатлением от более раннего произведения швейцарского писателя - "Тяжёлые люди,или J’adore ce qui me brыle". Эти два романа во многом перекликаются - так же, как и небольшой набросок "Schinz", который я прочел в оригинале почти 2 месяца назад. "Штиллера" я тоже читал по-немецки и, поскольку владею этим языком не шибко хорошо, многие нюансы, переливы настроения, музыка, которые наверняка присущи роману, увы, от меня ускользнули...
Повествование начинается фразой "Ich bin nicht Stiller!" (Я не Штиллер) - возможно, не совсем правильной с точки зрения грамматики немецкого языка (в переводе это выразить не удалось). Но ведь и высказана она человеком, который называет себя Джеймсом Ларкином Уайтом, гражданином США, прибывшим в Швейцарию. Однако здесь его опознают как пропавшего (скрывшегося) несколько лет назад Анатоля Людвига Штиллера, скульптора по профессии, участника гражданской войны в Испании (на стороне республиканцев), мужа балерины Юлики Штиллер-Чуди.
Американский паспорт путешественника оказывается фальшивым, тем не менее и под арестом его предъявитель продолжает настаивать, что он не Штиллер. Рассказывает удивительные истории о своих приключениях в Новом Свете, о якобы совершённых им убийствах; с интересом выслушивает сведения о том, кем он, по мнению всех встречающихся с ним швейцарцев, является на самом деле.
"Штиллер" бесхитростное, на первый взгляд, но весьма непростое, если присмотреться повествование. Это, конечно же, экспериментальный, "сложносочинённый" роман, но, быть может, самый человечный среди авангардистской литературы. Автор его не ошеломляет читателя сложными техническими приёмами, не пытается эпатировать "обнажением" тайн и мерзостей жизни. Даже в какие-либо "горние чертоги" мироздания не очень-то пытается проникнуть (в отличие, допустим, от Германа Броха с его потрясающей ум нечеловеческой метафизикой - в "Смерти Вергилия"). Нет, тут речь идёт об обыденном: муж, жена, любовница. Это далеко не примитивные, напротив, исключительно интеллигентные, достаточно тонко чувствующие люди. Но они тоже все тяжёлые - как и герои более раннего, одноименного романа. И хотят, по сути, невозможного. Оказываются неспособны не то что к любви - да они сами себя не очень-то понимают...
Такая вот грустная история, которая печально заканчивается в 1955 году, что подсчитано внимательными читателями, на целый год позднее выхода в свет самого романа...
Метки: Фриш литература Швейцарии литература на немецком языке Штиллер классика ХХ века |
Max Frisch - Schinz.Skizze |
Дневник |
Однажды уже читал этот эскиз в сборнике рассказов немецкоязычных писателей. Возможно, набросок к таким романам как "Штиллер" и "Назову себя Гантенбайн". Уважаемый адвокат, представитель династии юристов, Хайнрих Готтлиб Шинц, сызмальства тяготевший к духовной жизни, изучавший в свое время историю искусств и естествознание, в настоящее время председатель общества любителей искусства, активист движения, поддерживающего беженцев, в один воскресный день сталкивается с необычным феноменом. Отправившись на прогулку с догом по кличке Анита в лес, который он знает как свои пять пальцев, Шинц не обнаруживает там просеку. Зато встречает странного лесника.
То, что происходит с ним дальше, до определённой степени поражает и потрясает внешний мир - если называть внешним миром город, в котором он живёт - только без каких-либо последствий для внешнего мира. Грустная, абсурдистская история - вполне в духе Фриша...
Метки: Фриш литература на немецком языке литература Швейцарии |
Klaus Mann - Mephisto |
Дневник |
Решил обратиться к роману (вероятно, самой известной работе писателя) после чтения "Александра".
Узнал, что у романа довольно интересная судебная история. Публикация его в ФРГ была запрещена в 1968 году. Решение суда было основано на том, что образ главного героя Хендрика Хёвгена является клеветой на реально существующего театрального деятеля Третьего Рейха Густафа Грюндгенса. Фактически запрет действовал до 1981 года, когда роман вновь был издан в Федеративной Республике. В ГДР никаких ограничений на издание "Мефисто" не было.
Впрочем, сам роман оказался куда интереснее судебного дела. В подзаголовке указано, что это - роман одной карьеры. Действие начинается "с конца", а именно - в прологе мы видим протагониста на пике славы и влияния. Он в числе почётнейших гостей на праздновании дня рождения одного из главных вождей Рейха - "генерала авиации", "премьер-министра", "Толстяка" (Геринг ни разу не назван в книге прямо по имени, как и другие вожаки нацизма, однако более чем узнаваем). Хендрик Хёвген - не только ведущий актёр Германии, но также интендант Государственного театра (в котором и является ведущим). Он - любимец "Толстяка", для которого он сам - "Мефисто". Соответственно, он любимец и всех нижестоящих. Даже его враг, министр пропаганды ("Хромой") любезен с ним.
Таково вступление. Далее же мы узнаём, как амбициозный актёр дошёл до жизни такой. Оказывается, в молодости он считался чуть ли не коммунистом (правда, салонным), враги называли его большевиком. И он несомненно был очень талантлив!
Читать было интересно. Хотя сам автор завершил роман словами, что описывал типы, а не создавал портреты (возможно, под влиянием того дела, что примет потом вполне судебный характер, - чтобы избежать обвинений в "клевете"), эти типы получились у него вполне живыми, не одномерными.
Даже то, что писатель иногда переходил на публицистический тон, не ослабило впечатления. Хендрик Хёвген и его окружение (очень разные люди) оказались участниками драматичной истории, состоящей из нескольких фаз. В этой истории отразилась судьба страны, её интеллигенции во всяком случае.
Хендрик Хёвген, он оказался таким многогранным, разносторонним, талантливым... Хотя несомненно, что во многом это был талантливый проходимец и подлец. Вызывающий сочувствие однако.
Вот такая история.
Во всей этой истории лично для меня немаловажным оказалось то, что немецкий язык, которым написано это произведение, оказался мне по силам. Помню, с каким трудом я продирался через "фантастический" роман Дёблина год назад. Не уверен, что так же легко мог бы справиться с большими произведениями отца Клауса Манна - и малые-то формы, некоторыми из которых я восхищался в переводах, сопротивлялись чтению в своё время очень сильно...
Метки: Манн литература на немецком языке немецкая литература тоталитаризм |
Klaus Mann - Alexander. Roman der Utopie |
Дневник |
Второй роман старшего сына Томаса Манна вышел в 1929 году и посвящён Александру Македонскому. Прямо в заглавии жанр определён как утопия - вероятно, потому что представляет не совсем канонический образ великого завоевателя (вообще-то я сейчас не знаю, какой образ следует считать каноническим).
Книга не очень большая по объему, однако прослеживает жизнь македонского царя с детских лет до кончины. Писатель не так много внимания уделяет битвам, как отношениям Александра с самыми близкими людьми, его внутреннему миру. Читать было интересно.
Наиболее значимыми героями второго плана назвал бы Гефестиона и Клита - двух ближайших друзей Александра. К изображению этого "треугольника" Манн подошёл, вероятно, как фрейдист. Непростые комплексы определяют судьбы этих людей.
Сложные отношения сына к матери и отцу писатель очертил скупыми, но вместе с тем зримыми штрихами. Филипп и Олимпиада получились у него опять-таки какими-то не-каноническими. Впрочем, тоже самое можно сказать и о других вполне исторических личностях, попавших в роман,например, о Аристотеле.
В общении с Аристотелем раскрылась главная, быть может, особенность личности Александра. Не только ненасытная жажда знаний, но и стремлении дойти до пределов мира. Рациональная философия ментора не впечатлила будущего царя. Куда сильнее его привлекали идеи Пифагора, который сам посетил далёкие страны в своём поиске окончательной истины.
Наследником македонского трона Александр стал вовсе не автоматически, не "само собой", - сложно всё было при дворе Филиппа. Тем не менее случилось так, что в двадцать лет Александр не только возглавил самое могущественное в военном отношении государство на Балканах, но и повёл его армию на противника, считавшегося самым мощным в тогдашнем мире, - Персию, империю того времени, включавшую в себя Египет и обширные территории в Азии.
Военная удача была на стороне Александра. Меланхоличный Дарий не обладал качествами лидера нации и после нескольких крупных поражений стал жертвой предательства со стороны ближайшего окружения.
Всё это показывает Манн в своём романе - опять-таки скупыми, но зримыми штрихами.
Александр начинал свой поход как освободитель. Его встречали ликующие толпы. Он всеми был обожаем и любим и полагал, что создаёт новое царство - всемирное царство свободы.
К концу своей недолгой жизни Александр превратился в тирана, от которого отдалились ближайшие друзья. Впрочем, одного из двух ближайших друзей, он убьёт собственноручно.
Мрачная история Гильгамеша, тоже потерявшего ближайшего друга, прозвучавшая в устах Клита незадолго до его гибели, - удача писателя. Так же, как и мрачные переживания, фантастические видения царя на краю собственной смерти.
Всемирное царство добра и свободы обернулось утопией. Манн завершает свою книгу уходом Александра из жизни. Впрочем, нарисованной им картины достаточно, чтобы понять: империя Александра, даже не будучи земным раем, держалась только на его создателе, после его смерти была обречена на распад.
Метки: Манн Александр Македонский немецкая литература литература на немецком языке исторический роман |
Robert Walser - Prosastuecke |
Дневник |
Ради тренировки в немецком чтении прочитал сборничек малой прозы швейцарского писателя.
Впечателение - это как если бы заглянуть в ранние пробы Борхеса или там Сигизмунда Кржижановского. А может, даже Хармса. Только немецкоязычного.
Новеллки все очень короткие, в чём-то и разные. Но много общего - в игре словами, например.
Новелла "Колбаса" (>>Die Wurst<< ) показалась этаким "предвосхищением" нового французского романа ("В лабиринте" Роб-Грией). Тут рассказчик несколько раз закольцованно изливает сожаление - по поводу того, что так внезапно и быстро съел колбасу, которой мог бы наслаждаться и наслаждаться.
Словом, разве что тренировки ради и получилось... Хорошо бы хоть так. Что-то не выкраивается время на чтение
Метки: Вальзер литература на немецком языке литература Швейцарии сборник |
Heiner Rank - Die Ohnmacht der Allmächtigen |
Дневник |
Научно-фантастический роман Хайнера Ранка "Бессилие всемогущих" впервые был опубликован издательством "Дас нойе Берлин", ГДР, в 1973 году. На русский язык переводов нет. Возможно, существует перевод на украинский; был перевод на литовский язык, если ничего не путаю. Во всяком случае, книга была рекомендована мне собратом-книголюбом captain capitano - как несколько похожая на "Возвращение со звезд" Лема.
И в самом деле, некоторое сходство наблюдается в зачине: и там и там главный герой - космонавт, исследователь иных планет; странствия обоих персонажей завершаются прибытием в довольно дивный мир будущего. В отличие от романа польского фантаста, герой которого не только твёрдо знает, куда прилетел, и не имеет никаких сомнений относительно собственной личности, персонаж книги немецкого автора пробуждается из анабиоза - и обнаруживает себя в весьма странной обстановке. Он не помнит собственного имени; у него сохранились лишь обрывки воспоминаний - в частности, о своей профессии. Ещё он помнит женщину, которую любил; её звали Йоханна. Позднее, уже получив новое имя Асмо, начав осваиваться в новой для себя действительности, он встречает двойника своей возлюбленной. Только её зовут Йона...
Но, быть может, ещё бОльшее сходство двух романов заключается в том, что изображаемые ими миры - дивные, конечно, но совсем не brave. Населяющие их человечества не только решительно встали на путь категорического гедонизма, не признающего никаких тягот и лишений (в том числе и усилий творческого труда), но и трусоваты по сути. Эти люди будущего не способны к насилию - одна лишь мысль о нём приводит их в трепет.
В романе Ранка эти существа, впрочем, и не считают себя людьми. Эти генномодифицированные гуманоиды с электронным имплантом в одном из зубов называют себя дафотил; всею жизнью их мира управляет всемогущий КАПИНОМ; всю физическую работу за них выполняют так называемые серматы - биороботы в облике человеческих существ (но с другим цветом кожи - розовым или, например, синим). В том числе и задачу вынашивания и рождения детей, их начального воспитания - для пополнения потерь в численности человечества дафотил (вообще-то они практически бессмертны). Загадкой оказывается сам факт появления Асмо в этом мире - из какого-то научного консервата, как ему объясняют серматы-врачи после пробуждения. Наиболее удивительны его воспоминания о том, что он родился на Земле, путешествовал в космосе. Поскольку на космические полёты на Астилоте (так называется планета, на которой живут дафотил) КАПИНОМом наложено табу...
Происходит ряд событий, в ходе которых Асмо начинает догадываться, что его вернули к жизни не случайно. В отличие от героя Лема роль у Асмо оказывается более важной, судьбоносной для планеты, на которой он очутился. Он должен спасти человечество от стагнации гедонизма, вернуть ему творческое начало. Тем более что и без него существует группа жителей Астилот, называющих себя Маатшапей (Maatschappij - общество (голландск.)), декларирующих те же цели.
Асмо ввязывается в ряд различных довольно смелых авантюр, в результате раскрывает несколько тайн (но не все из них, на мой взгляд!). Открытия его неожиданно напомнили мне элементы сюжета другой фантастической книги - на этот раз советской, романа "Всё дозволено" Александра и Сергея Абрамовых. А именно, это наличие нескольких разумных рас на одной и той же планете; искусственный гедонизм одной из них; манипулирование обществом, осуществляемое многоуровневыми структурами, в центре одной из которых оказывается живой и вполне органический мозг... Книга Абрамовых вышла тоже в 1973 году! Кто у кого подсмотрел идеи? Или они настолько витали в воздухе? Как бы то ни было, роман "Всё дозволено" - чтение для среднего и старшего школьного возраста (не зря и был напечатан в "Библиотеке приключений и научной фантастики"). Утопия Ранка подразумевает более взрослого читателя, как мне кажется...
Немного о самом авторе. Родился в 1931 году в Новавесе (сейчас это Бабельсберг). Работал трактористом, ассистентом режиссера и драматурга в театре. С 1955 года - занимался писательской деятельностью. В соавторстве с Петером-Альбертом Педерцани и Герхардом Нойманом выпустил ряд детективных романов под псевдонимом А. Г. Петерман. В 1963 - 1964 годах сидел в тюрьме - за то, что поинтересовался возможностью покинуть ГДР. Публикация романа "Бессилие всемогущих" принесла ему известность как фантасту. До 1988 года Ранк возглавлял Отделение утопической литературы при Союзе писателей ГДР. Произведения Ранка были переведены на русский, литовский, польский и чешский языки. Умер писатель в 2014 году в Берлине.
Метки: Ранк фантастика литература на немецком языке немецкая литература утопия антиутопия |
Hans Fallada - Jeder stirbt für sich allein |
Дневник |
Заинтересовался романом "Каждый умирает в одиночку", узнав, что на американском книжном рынке в переводе на английский он стал конкурентом "Благоволительницам" Литтелла - причем продажи книги американо-французского автора шли значительно хуже. Книгу автора немецкого американский читатель принял с благодарностью.
В предисловии к оригинальному немецкому изданию Ганс Фаллада получил определение "volkstuemlich" - слово это можно перевести и как "народный", и как "популярный". В самом деле, обломавшись на непростом слоге Альфреда Дёблина, я вновь опасался неимоверных трудностей при чтении, однако немецкий язык Фаллады оказался весьма лёгким и читабельным.
Название романа(которое дословно переводится как "Каждый умирает для (за) самого себя") можно рассматривать как противопоставление и развитие однотипных периодически возникающих в тексте тезисов о том, что каждый живёт для самого себя, что-то делает для самого себя и т.п. Таким образом умирать каждому придётся тоже для самого себя. Потому что речь вообще-то идёт о сопротивлении нацистскому режиму. За отправной пункт сюжета Ганс Фаллада взял реальный факт: в течение двух лет (с 1940 года по 1942) семейная пара Отто и Элизы Хампелей распространяла в Берлине почтовые карточки, на которых были написаны сообщения, обличающие преступления гитлеровской клики.
Фаллада назвал своих героев Отто и Анна Квангели. Анна - домохозяйка, Отто Квангель - мастер на мебельной фабрике, которая в начале мировой войны производит ящики для перевозки бомб, а потом переходит на самые дешёвые гробы. Он даже не знает, кого в этих гробах будут хоронить, - штатских ли, погибших под бомбами англо-американской авиации, или же солдат на фронте. Собственно, именно гибель их единственного сына во Франции (его тоже звали Отто; Анна называла его Оттохен; похоронка пришла как раз в тот день, когда вся верноподданическая Германия праздновала победу) и побудила старшего Отто Квангеля к началу опасной деятельности, которую - старый мастер это понимает - режим не сможет квалифицировать иначе как государственную измену и, соответственно, назначить за неё только одно наказание - смертную казнь.
Квангели главные герои романа, но не единственные. Дом, в котором они живут на Яблонски-штрассе, кто-то из немецких критиков назвал моделью Третьего Рейха в миниатюре. Здесь живёт семейка Перзике, глава которой, ныне весьма опустившийся тип, в своё время прогорев как лавочник, подался в нацисты; отпрыски же его пошли ещё дальше - старшие сыновья в СС, дочь делает карьеру в Союзе немецких девушек, младший сын Бальдур - принят в школу будущих партийных руководителей.
Но в этом же самом доме также живёт, вернее, прячется - от Перзике и им подобных - не-арийка Розенталь, муж которой уже арестован и, скорее всего, погиб в концлагере. Имуществом же их семьи намереваются поживиться не только видные национал-социалисты Перзике, но и всякое отребье помельче - мелкий уголовник Эмиль Боркхаузен, его "друг", альфонс и уклонист от фронта и работы в тылу, Энно Клуге (между прочим, муж почтальонши Евы Клуге, доставившей похоронку на сына Квангелей).
Проживает в доме и личность таинственная и несколько даже сказочная - бывший советник берлинского суда Фромм, убеждённый противник национал-социализма, в прежнюю свою бытность завоевавший авторитет в кругах профессиональных юристов, сейчас в меру своих сил и возможностей пытающийся противостоять режиму, помогать тем людям, кого официально объявили изгоями, и т.п.
Впрочем, и этими персонажами состав действующих лиц романа не исчерпывается - перечислить их, да ещё и с характеристиками, пожалуй, и затруднительно в пределах небольшого поста.
Сразу перейду к тому, что показалось в романе сильным и слабым.
Сильная сторона книги - то, как передана в ней атмосфера Третьего Рейха. Это не только всеобщий страх угодить в КЦ (концентрационный лагерь), хотя бы и за неосторожно оброненное слово, но и всеобщая подозрительность, враждебность. Тут и живут все, в основном, в одиночку.
Ещё что интересно. Страшная машина гестапо, которой пропел такие дифирамбы Юлиан Семенов в своих хрониках Исаева-Штирлица, у Фаллады показана не очень эффективной. Во главе её стоят вовсе не лощёные интеллектуалы вроде "старика Мюллера" (в исполнении обаятельного Леонида Броневого), а самодуры, садисты, дуболомы. А если и встречаются кадры и поталантливее, первой скрипки в тайной полиции они не играют. Это одна из причин того, почему Квангели так долго могли писать и распространять свои обличительные открытки.
Вообще что бросается в глаза в романе - чем выше у нациста должность, тем он больший человеконенавистник и подлец. Немудрено, что и нижние чины пытались угодить начальству, а иногда просто ломались, не выдерживали давления сверху и угрызений проснувшейся совести (как , например, комиссар Эшерих).
Личностей светлых в книге, помимо главных героев, четы Квангелей, их несостоявшейся невестки Гертруд Бауман, наверно, не так много. Помимо судебного советника в отставке Фромма, это сокамерник Отто в тюрьме предварительного заключения дирижёр доктор Райххард, тюремный священник пастор Лоренц. Бывшая почтальон Ева Клуге, порвавшая со старшим сыном, военным преступником, прекратившая своё членство в НСДАП. Это самые яркие, однозначно положительные (потому что встречаются и люди, просто хотя бы не потерявшие человеческие черты, - вроде начальника полицейского участка, подозреваемого вышестоящими чинами в сентиментальности; врача в тюрьме, где приводятся в исполнение тюремные приговоры).
Слабыми сторонами книги показалась некоторая сказочность отдельных моментов (в том числе финал - совсем уже в духе соцреализма). Как-то не очень верится, что режим в тюрьмах, судах Третьего Рейха поддерживался столь небрежно... Узнал, что Фаллада написал роман всего за четыре недели, незадолго до своей кончины. Возможно, у него просто не было времени глубоко изучить техническую сторону дела, все подробности. И ещё. Роман никоим образом нельзя отнести к произведениям "большого стиля" (вроде сочинений Томаса Манна), всё же не понял, зачем так длинно описаны злоключения Энно Клуге, в общем-то случайно привлекшего к своей персоне внимание гестапо, а затем пытавшегося скрыться от "всевидящего ока" тайной полиции (как я уже сказал, в интерпретации Фаллады око это предстало не столь уж и зорким). Предположил, что развлекательности ради - у Фаллады, видимо, был дар к написанию авантюрно-полицейских романов, вот он его и использовал. Бесчеловечность режима можно было продемонстрировать и на других примерах, не столь затянутых.
Отдельно о переводе на русский. В русскую версию я заглядывал только поначалу, как-то очень скоро обнаружил расхождения с оригиналом. Потом обращался только к немецкому тексту. А сейчас хотел уж было перевод пожурить. Однако оказалось, что уже первое оригинальное издание было несколько подредактировано - текст отличался от авторского. Русское же издание вышло буквально по горячим следам. Так что оно, скорее всего, просто повторило изъяны цензурованного текста. Я же читал издание 2011 года - отсюда и расхождения. Думаю, что нынешнему читателю нужен новый перевод.
Прототипы главных героев романа Отто и Элиза Хампель.
Метки: Фаллада немецкая литература литература на немецком языке тоталитаризм |
Alfred Döblin - Berge Meere und Giganten |
Дневник |
Роман "Горы моря и гиганты" Альфреда Дёблина - мрачная антиутопия, описывающая достаточно далекое будущее нашей планеты (вплоть до XXVII века). Прочитав краткое описание, я решил, что это нечто подобное "Последним и первым людям" Степлдона. Читать решил на немецком языке. Надеялся получить такое же удовольствие, как от чтения "Der Schwarm" Шетцинга год назад.
Увы, этот роман написан гораздо более трудным языком. Одна из особенностей стиля Дёблина, по крайней мере в этом произведении, порой он опускает знаки препинания - даёт серию сказуемых или дополнений без запятых. Или подлежащих - как в заголовке.
Словом, не раз мне хотелось бросить чтение. Очень часто я прибегал к помощи русского перевода Татьяны Баскаковой. И восхищался её мастерству. Там, где я видел только бессмысленный набор слов, она видела сложные предложения, абзацы и т.д.
Но постепенно и я вчитался. Но читал, скорее, из принципа. Вторыми (или, быть может, первыми) "Последними и первыми людьми" роман не оказался. Степлдон - фантаст. И в своей книге он, как мне представляется, честно пытался прозреть ближайшее и далекое будущее человечества. Да, он не предугадал всеобщей компьютеризации. Но он показал, что победы человека над природой и материей не сделают его полновластным повелителем мира. Новые достижения породят новые проблемы, новые вызовы. Примерно так. Степлдон очень серьёзный фантаст - это я чувствовал в каждом его произведении.
Дёблин в "Горах..." говорит примерно о том же. Казалось бы. Но совершенно по-другому.
Если это и фантаст, то какого-то истерического типа. Выдумывая новые виды оружия, он ни в малейшей степени не интересуется, какие научно-технические трудности должны быть преодолены в ходе создания подобной машинерии. Для него главное - чтобы действие этого оружия выглядело иррациональным, непостижимым, ужасающим. Отсюда все эти корабли, внезапно проваливающиеся в пучину моря, столь же внезапно падающие самолёты и т.п.
Герои Дёблина показались удручающе похожими - не смотря на принадлежность к разным национальностям и расам. Диктаторы по отношению к массам и неврастеники в личной жизни, слабые люди.
Огромное количество совершенно пустых, вялых и однотипных диалогов - ещё один недостаток романа.
А уж честной попыткой прозрения этот опус никак нельзя назвать. По Дёблину, с одной стороны человечество додумалось до всяких там лучей смерти, научилось в прямом смысле сращивать всё живое. А с другой стороны - путешествуют эти люди будущего до сих пор на повозках, запряжённых быками и т.п.
В защиту романа можно сказать, что Дёблин предугадал экспансию народов Азии, Африки в Европу (звучит очень злободневно), но мне такое предвидение не показалось особенно смелым.
На русский роман был переведен ещё до войны. Но весь тираж из политических соображений, похоже, был уничтожен. Лично я сейчас где-то даже понимаю тогдашних цензоров. Не оправдываю, а именно понимаю. Уж больно унылое вышло произведение...
Метки: Дёблин фантастика антиутопия литература на немецком языке немецкая литература |
Hermann Hesse - Die Morgenlandfahrt |
Дневник |
"Паломничество в Страну Востока" Гессе не перечитывал уж четверть века. Казалось, что помню содержание достаточно ясно, ведь это небольшая повесть (по немецкой классификации - даже рассказ).
Оказалось, что в памяти наиболее стойко держалось то, что и сейчас, при чтении оригинала, навеяло самые светлые чувства, - начальные эпизоды рассказа главного героя и повествователя H.H. (в переводе Сергея Аверинцева - Г.Г.), картины тех удивительных мест, где живут поэты, музыканты и художники - и герои, созданные их гением. И тех и других от нас могут отделять на самом деле десятилетия и века. Причем, как подмечает автор, герои выглядят более живыми, чем их создатели.
Но эти картины, наверно, и являются главным открытием повести. Действительность, параллельная нашей, в которой, однако, нет ничего от популярной ныне так называемой альтернативной истории. В священных местах на пути паломников в Страну Востока как бы нет течения времени - оно там замерло. Потому там и живы те, для кого давно закончилось земное летоисчисление.
Блуждания Г.Г. во вполне реальной реальности, его поиски некоего Лео, с внезапным исчезновением которого прервалось его собственное паломничество; суд, куда его вызывают в качестве обвиняемого, занимают больше места в повести, но представляются какими-то более обычными, что ли, хотя и подводят читателя к мысли, что избранному пути надо следовать всегда - независимо от того, продолжают ли его твои спутники или нет.
"Паломничество" для автора, на мой взгляд, явилось подготовкой к главному его произведению - роману "Игра в бисер", в котором Гессе изобразил вымышленную страну Касталия, являющуюся почти столь же вневременной, как и наиважнейшие остановки на пути паломников (опыт этих путешественников будет в романе упомянут).
Закончив чтение, опять размышлял над своеобразием повести. В ней совершенно нет "экшен", вообще - почти вовсе нет сюжета, настолько она статична и созерцательна; у главного героя, если подойти к нему со школьными мерками, практически нет характера. Таинственный Лео, тайна, которого, впрочем, к финалу разъясняется, предстаёт перед нами куда более зримо. Но так всего-навсего ещё раз подтверждается один из главных тезисов повести: герои наделены большей жизненной энергией, нежели их создатели, - ибо как раз от них она к ним и перешла...
Метки: Гессе немецкая литература литература на немецком языке классика ХХ века романтическая литература |
Adelbert von Chamisso - Peter Schlemihl's wundersame Geschichte |
Дневник |
"Удивительную историю Петера Шлемиля" Адельберта фон Шамиссо читал в оригинале, воспользовавшись размещённой на сайте Project Gutenberg электронной копией издания, выпущенного в Лейпциге Филиппом Рекламом-младшим. Но честно признаюсь, заглядывал в переводы на английский (их существует как минимум два) и в русский перевод И. Татариновой "Необычайные приключения Петера Шлемиля". Вообще на русский язык повесть переводили четыре раза.
В настоящее время её можно считать классикой фантастической литературы. История человека, продавшего свою тень то ли приспешнику дьявола, то ли самому Сатане, имеет особый психологический подтекст, однако необычна и судьба автора этого произведения - аристократа, поэта, учёного, путешественника. Можно смело утверждать, что в повести отразился его личный жизненный опыт.
Быть может, единственный недостаток повести - это её сентиментальность, слезливость положительных персонажей, но, думается, это была общая черта для литературы того времени. В остальном же "Удивительная история" отличается действительно интересными поворотами сюжета, обладает определённой поучительностью, а также примечательна тем, что финал нельзя назвать классическим хэппи-эндом. Да, Петер Шлемиль (имя говорящее, означает - безнадёжный неумеха и неудачник) находит выход из своего бедственного, безнадёжного положения. Но находит его в совершенно иной сфере жизни, чем он мог надеяться ранее. Не богатство и счастливая семейная жизнь примирила его с судьбой, а занятия наукой, путешествия по всему миру. И в этом, как я уже сказал, возможно, отразилась судьба самого автора.
История же создания, а также и публикации повести тоже не совсем
обычна. Однажды во время пешей прогулки Шамиссо умудрился потерять шляпу, рюкзак, перчатки и носовой платок - практически всё, что он взял с собой. Его друг барон Фуке(Фридрих де ла Мотт-Фуке - немецкий писатель-романтик) шутливо спросил его: а не потерял ли он также и свою тень? Далее последовали предположения, что бы за этим последовало, случись такое. Немного времени спустя Шамиссо прочитал у Лафонтена историю про вежливого человека, который доставал из своего кармана всё, чего его просили. "А что если он вытащил бы оттуда и коней с каретой?" - подумал Шамиссо. Так родился замысел повести.
Рукопись была напечатана без разрешения автора бароном Фуке, и какое-то время авторство приписывалось ему. Большой успех "Удивительная история" имела в Англии, где вышла в переводе Уильяма Хоувита и была проиллюстрирована Джорджем Крукшенком. В России же первое издание появилось в 1841 году.
Прочитать повесть на немецком и русском языках можно здесь.
Метки: Шамиссо немецкая литература литература на немецком языке фантастика сказка романтическая литература |
Gustav Meyrink - Fledermäuse |
Дневник |
Сборник рассказов с подзаголовком "Sieben Geschichten". Т.е. "Летучие мыши - Семь историй". Сборник вышел уже после романа "Голем", принесшего писателю известность.
В тексте сборника "летучие мыши" упоминаются всего дважды. Никакой особой роли в образовании сюжета не играют. Можно расценить как символ - сил тьмы, иного мира и т.д.
Состав следующий:
1.Meister Leonhard - Майстер Леонгард
2.Das Grillenspiel - Действо сверчков.
3.Wie Dr. Hiob Paupersum seiner - О том, как доктор Хиоб Пауперзум
Tochter rote Rosen brachte подарил своей дочери алые розы.
4.Amadeus Knödlseder. Der unverbesserliche - Неисправимый ягнятник
Lämmergeier Амадей Кнедльзедер.
5. J. H. Obereits Besuch bei den Zeit-egeln - Посещение И.Г. Оберейтом, пиявок, уничтожающих время.
6. Der Kardinal Napellus - Кардинал Напеллус
7. Die vier Mondbrüder - Четверо лунных братьев.
Рассказы друг с другом не связаны, немного даже разнятся по стилю. В частности четвёртая история поначалу имитирует сказку, в которой действуют наделённые разумом животные. Но саркастические моменты присутствуют с самого начала, а финал - как у настоящей новеллы ужасов.
Наиболее понравилась вторая история (видимо, у меня плебейский вкус). Также весьма недурён пятый рассказ - с философской окраской. Речь в нём идёт о том, какую негативную роль в жизни людей играют мечты, надежды, страсти и проч.
Схожие мотивы, хотя и не так явно, звучат и в шестой и седьмой новеллах.
Сделал вывод, что автор был в каком-то смысле интернационалист. В Мировой войне, разразившейся в 1914 году, он, в отличие от иных собратьев по перу (кстати, по обе стороны фронта) не увидел никаких судьбоносных событий, а только общую для всех народов беду.
Метки: Майринк литература Австрии литература на немецком языке рассказ хоррор мистика |
Wladimir Kaminer >>Russendisko |
Дневник |
Метки: Каминер литература на немецком языке немецкая литература |
Нора Галь - Слово живое и мертвое |
Дневник |
Вот этой книгой я завершаю все три новейшие ретроспективы зарубежной литературы.
Нора Галь (Элеонора Яковлевна Гальперина, 1912-1991) - выдающийся русский литератор, переводчик с английского и французского языков. В книге "Слово живое и мертвое" она делится своим многолетним и очень богатым опытом литературной работы. Речь идёт в первую голову о художественном переводе, но не только. Всякому пишущему полезно знать, чего он должен избегать, а к чему должен стремиться.
Да, главным образом автор говорит о подводных камнях в работе переводчика, прозаика. Отдельная глава посвящена так называемому канцеляриту, другие - поиску гармонии, соразмерности в тексте перевода (заголовок одной из подглавок - "Мистер с аршином"; разделы в другой главе называются - "Предки Адама", "Сотри случайные черты").
Особой злободневностью, на мой взгляд, отличается глава четвёртая "Буква или дух?". В ней Нора Галь подробно рассматривает особенности буквального и творческого перевода. Не далее, как сегодня утром у меня была дискуссия на эту тему.
Галь, конечно же, на стороне перевода творческого. Ведь буквальное прочтение оборачивается, как правило, корявостью, казенностью слога. А главное на что оно опирается? Ну в первую очередь на первые значение слов в статьях словарей. Однако, автор того или иного оригинального текста пишет его не по словарям (тем более англо-русским, франко-русским и т.д.) Это уже я от себя говорю, поскольку многозначность - причем большинства слов - будучи старым "книжным червём" (being an old bookworm, a walking dictionary, etc), хорошо представляю. Например, многие изучавшие английский знают, что pack - это пачка. Но, как оказалось, даже не все профессиональные лингвисты знают, что pack - это ещё и "стая". Например, pack of wolves - волчья стая.
Завершает книгу Нора Галь рассказом о своих коллегах-переводчиках, так называемых кашкинцев - по имени выдающегося русского переводчика Ивана Кашкина, ими руководившего, фактически в 30е годы прошлого века создавшего новую школу русского перевода.
Прочитать книгу можно здесь - здесь.
А ещё хотел бы порекомендовать две книги, но - уже для изучающих иностранные языки. Тех, кто стремятся читать зарубежную литературу в подлиннике.
Первая книга - это Дружеские встречи с английским языком Марии Колпакчи. Книга эта очень помогла мне на начальном этапе моих штудий.
Другая же книга - Как изучить английский язык самостоятельно. Нестандартные приемы самообучения Николая Бодрова. Эта работа во многом стала для меня опорой в дальнейшем изучении языка. И это произошло почти десять лет спустя после того, как я взялся за английский. Думаю, именно она поспособствовала тому, что я принялся и за немецкий...
Метки: Галь Гальперина перевод Колпакчи Бодров литература на английском языке литература на немецком языке |
Frank Schätzing >>Der Schwarm<< |
Дневник |
Франк Шетцинг (родился в 1957 году в Кёльне) начал свою писательскую карьеру в 90-е не как писатель-фантаст, однако наибольший успех ему принёс именно научно-фантастический технотриллер, название которого на русский язык перевели как "Стая". На самом деле более логично было бы перевести название как "Рой". Кстати, и на английском языке книга была названа "The Swarm". Чем руководствовалась автор русского перевода, не совсем понятно. Но о переводе я ещё чуть-чуть скажу. А сейчас о самом романе.
Это очень крепкий роман, не только в отношении научной его основы (автор собирал материал в течение пяти лет, а непосредственно писал роман только два года), так и с точки зрения реалистичности повествования. Предполагаю, потому, что Шетцинг не только хорошо поработал с соответствующей литературой, но и привнёс в книгу свой личный опыт - аквалангиста, путешественника и т.д.
Темой романа является угроза всему человечеству, исходящая из мирового окена. Первые ассоциации, возникшие в самом начале чтения, это "Кракен пробуждается" Уиндема и "Неукротимая планета" Гаррисона. Но Шетцинг оказался глубже и серьёзнее. Книга его не только в разы превосходит вышеупомянутые романы по объёму, но и куда более основательно проработана.
События, описываемые Шетцингом, развиваются в различных уголках земного шара, в основном у различных побережий - побережья Перу, Норвегии, Канады и т.д. Впрочем, в открытом море и на глубине тоже.
Герои романа - ученые из разных стран, а потом и военные - представители США. Роман насыщен не только интересной информацией о мировом океане (впрочем, не об одном лишь океане); по ходу повествования автор периодически создаёт очень драматичные, напряжённые, даже по-настоящему страшные ситуации. А ближе к финалу к основной коллизии противостояния человечества неизвестной форме жизни, угрожающей из океана, добавляется также интрига с явно политической окраской. Причем, автор, как мне кажется, занял правильную точку зрения в вопросе освещения мировой международной политики...
Вообще на самом деле книга настолько многопланова, что о ней можно писать долго. Автор много внимания уделяет отношениям между своими героями, их личным проблемам, рефлексиям, и роман как бы выходит за рамки "форматного" фантастического технотриллера.
Не уверен, что всё это передано в переводе. При чтении немецкого текста у меня возникали некоторые трудности и я решил обратиться за помощью к русскому переводу. Типа: а как там профессиональный толмач вот эту фразу понял? Какого же было моё удивление, когда я несколько раз просто не нашёл аналогов этих трудных фраз. Видно, для автора русского перевода они тоже были трудными, и он предпочел на них не заморачиваться. В целом текст оригинала примерно на четверть длиннее русского перевода, и, боюсь, вовсе не оттого, что русские фразы по определению получаются короче немецких...
Тем не менее, прочитать на русском можно здесь
Метки: Шетцинг литература на немецком языке немецкая литература фантастика |
Paul Keller - Das letzte Märchen |
Дневник |
"Последняя сказка" Пауля Келлера - жанр этого произведения, написанного в 1905 году, указан как "сказочный роман". Книга была положена в мой ридер его производителем среди прочих работ на немецком языке, которые в настоящий момент можно распространять свободно. Своего рода классика.
Ещё не начав читать "Последнюю сказку", отметил для себя, что в немецкой литературе сказочный роман - вполне сложившийся жанр. А вот в русской, если что-то подобное и появлялось, то как раз с оглядкой на европейскую литературу (допустим, "Три толстяка" Олеши). Даже англичане, как мне кажется, не столь были склонны к сочинению сказок для взрослых. Один из наиболее известных примеров, вероятно, "Хроники Нарнии" Клайва Льюиса. И даже "Хоббит" Толкина, не исключаю, задумывался именно как сказочный роман. Кто мог сказать тогда, что фэнтези лет через 30-40-70 так разовьётся, так заполонит всё вокруг!
Но роман Келлера как раз не фэнтези, он подчиняется другим законам. Действие начинается с того, что главный герой, он же рассказчик , будучи журналистом и поэтом, оказывается приглашён в Сказочную страну Геридидазуфотуранию (Herididasufoturanien) для учреждения там первой в истории этой подземной страны газеты. Геридидазуфотурания не только находится под землёй, но тамошнее население состоит, из гномов, главным образом. С этой расой соседствует ряд других сказочных существ.
В канун Нового Года герой подвергается уменьшению и отправляется в поездку, которая должна продлиться год. В качестве транспортного средства используются вороны. Экспедицию возглавляет специальный дипломатический агент на службе его величества Геридидазуфотуру Семьдесят Пятого (Herididasufoturu LXXV) господин фон Штимпекрекс, лейтенант запаса полка лейбгвардии, член коммиссии по улучшению породы кротов, доктор различного права и т.д.
В дальнейшем членами редколлегии возглявляемой героем (фамилию его Штимпекрекс переводит на местный язык как Баррагу) становятся персонажи, отмеченные подобными же комически-сатирическими чертами, в частности например, глава парламентской оппозиции доктор Найн (Нет). Или вот ещё - меня немало умилили периодически включающиеся в ход событий "Сказки" разбойники, занимающиеся грабежом на основе полученной у государства концессии. Как будто списано с сегодняшнего дня!
Вместе с тем сочинение показалось мне типично немецким, в том смысле, что там присутствует и необъяснимая немецкая сентиментальность и даже ещё более необъяснимая мировая скорбь (Weltschmerz). Но, как я уже сказал, в какой-то мере наличиствует и сказочный юмор и сатира. Так, например, герой застаёт в Сказочной стране последнего из семи гномов, общавшихся с Белоснежкой, и даже присутствует при его кончине.
К счастью для читателя, автор не ограничивается лишь одними вот такими лирическими подробностями. Примерно с середины повествования сюжет приобретает авантюрно-приключенческий характер. Доктор Баррагу оказывается вовлечен в местные политические интриги. Между прочим, Пауль Келлер совершенно неожиданно (для меня во всяком случае) поднимает в своём романе тему манипуляции массовым сознанием посредством медиа, а именно прессы. Я вдруг усмотрел в ходе описываемых событий некоторое сходство с "Трудно быть богом" Стругацких. У Келлера ведь тоже речь идет о дворцовом перевороте, причем с авторитарным, если не тоталитарным уклоном. Но потом я всё-таки усомнился. Злоключения героев всё же скорее напоминают подобные у Дюма. Там тоже мушкетёры противостоят разным козням или наоборот участвуют в них, а порой попадают в очень крутые, почти смертельные переплёты. И естественно, с честью выбираются из них.
Ближе к финалу не обошлось всё же без магии, почти фэнтезийной.
Общее впечатление: явно слабее и Льюиса и Толкина. Вероятно, поэтому на русский язык роман не переведён. В оригинале можно посмотреть здесь. А между тем Пауль Келлер (1873-1932) был одним из самых читаемых писателей первой половины ХХ века. Его книги были переведены на 17 языков и изданы общим тиражом около 5 миллионов экземпляров.
Метки: Келлер литература на немецком языке немецкая литература сказка |
Kurd Laßwitz - Auf zwei Planeten |
Дневник |
В аннотации книги, предисловии к ней автора называют одним из основателей европейской фантастики - наряду с Верном и Уэллсом. Роман "На двух планетах" является вершиной творчества Курда Лассвица. Он вышел в свет в 1897 году. Тогда же появился и другой роман на очень близкую тему, но сразу получивший широкую известность, - "Война миров". У книги же Лассвица путь к читателю оказался куда более трудным. На русский язык она была переведена только после революции - вероятно, по причине того, что немецкий писатель дал не слишком лестную оценку существовавшему в то время в России царскому строю (впрочем, на самом деле вопрос спорный, к нему я ещё вернусь). Однако британский империализм в его изображении предстал уже совсем непривлекательным, это несомненно! Потому-то, должно быть, на английском языке роман вышел только в начале 70-х годов прошлого века. Причем в сильно сокращённом виде. Русский перевод, кстати, тоже почти в два раза короче немецкого оригинала. Однако особенно ужасно то, что и для самих немцев роман Лассвица в полном виде стал почти что недоступен. Нацисты не жаловали классика европейской фантастики. Его книги были уничтожены наряду с произведениями многих других авторов, которые пришлись им не ко двору...Так что публикаторы двухтомного издания (электронной версии книги) поставили себе в заслугу факт издания полного текста романа (это отмечено даже в подзаголовке книги).
Роман Лассвица посвящён теме контакта человечества с цивилизацией Марса - куда более древней, чем земная, превосходящей её как в научно-техническом плане, так и культурном. На культурном превосходстве Нуме (жителей Марса - Ну, по-марсиански) не раз настаивает автор, его герои. Сам, я как читатель, не очень понял, в чём именно это выражалось, так что просто принял на веру (может быть, в частности в том, что всякий приём пищи у марсиан должен был происходить в строжайшем уединении? а в романе из-за этого даже происходят конфликты).
При чтении "На двух планетах" я невольно сравнивал роман и с "Войной миров", и с "Аэлитой" Толстого, которую перечитал недавно. Первое впечатление, сложившееся от описания полярной экспедиции Торма, Зальтнера и Грунте, склонило меня было к выводу, что Лассвиц значительно уступает Уэллсу как фантаст. И он сильно уступает А.Н. Толстому как писатель. Но далее мои впечатления стали куда более сложными, куда более сложными!
Даже принимая во внимание мой крайне слабенький немецкий, думаю справедливо будет сказать, что у Лассвица действительно нет того языка, той образности, что присущи произведению Толстого. Опять же не нашел я у немецкого писателя и той кинематогрофической, зримой достоверности, за которую так уважаю английского классика фантастики. Но! Но я вдург сделал вывод, что на самом деле Лассвиц гораздо серьёзней...То, о чем он написал в этой книге, обладает - в отличие от ярких и талантливых романов двух его соперников! - обладает для нас сейчас жгучей актуальностью! К сожалению...
Контакт двух цивилизаций у Лассвица вылился не в дружбу двух миров - как к тому стремились главные герои книги, но по сути он и к войне миров не привел... Вернее, как бы это получше сказать? Да, кое-какие боевые действия происходили, но при этом сразу было понятно, кто победит.
Марсиане быстренько принудили землян к миру. Людям они понесли свою бесценную культуру. А с Земли - концентрированную солнечную энергию и концентрированный же кислород.
Перед Лассвицем следовало бы неоднократно снять шляпу. За то, что он показал, что 1) культура, которую прививают принудительно, неминуемо вызывает отторжение у цивилизуемых аборигенов 2) культуртрегеры (они же цивилизаторы) в ходе такого принудительного насаждения культуры, сами как будто заражаются худшими чертами диких туземцев - становятся авторитарными, нетерпимыми, негуманными и т.д.
Фактически Лассвиц первым поднял тему, которую будут разрабатывать потом другие авторы, в том числе в кино. В частности, я в увидел в одной из сюжетных линий романа некий прообраз кэмероновского "Аватара". Иными словами, и здесь любовь оказывается сильнее и выше узко понятого "патриотизма".
Но помимо всего этого Лассвиц оказался и неплохим фантастом. Его марсиане познали тайну гравитации и применяют её как в космических путешествиях, так и для полетов по воздуху. Регулируют силу тяжести на своей земной станции - до привычного им уровня. Даже придумали специальные диабарические шлемы - под которыми притяжение уменьшается до марсианского (т.е. такая антигравитационная установка, которая, как праздник у Хемингуэя, всегда с тобой). Лассвиц, видимо, в соотвествии с представлениями тогдашней науки, понимал гравитацию как давление мирового эфира (потому уменьшение притяжения достигается экранированием от этого давления). На таком же принципе работал лунный модуль мистера Кэйвора в романе Уэллса "Первые люди на Луне".
Но куда более сильно меня поразило "изобретённое" Лассвицем устройство под названием "Ретроспектива" (в оригинале - "Retrospektiv"). Нуме начились перехватывать ушедшие в мировое пространство лучи света посредством куда более быстрых гравитационных волн. Получив назад некое "эхо" в виде всё тех же гравитационных волн, далее они преобразовывали эти колебания обратно в лучи света и... Да, получали картинку некоего события, имевшего место в прошлом! (если отраженные лучи смогли, конечно, уйти в мировое пространство). Визуальная машина времени своего рода. И по ходу повествования марсиане несколько раз пользуются своей Ретроспективой.
Однако радиовещание открыли уже после публикации романа, потому высококультурные Нуме отправляют световые депеши для передачи сообщений. Не знают они и радиолокации. - Это как бы картинка на тему "чего не смогли предсказать писатели-фантасты".
А напоследок про русского царя. Марсиане в романе почему-то подчинили себе в первую голову Западную Европу. А за Россию взялись уже потом. Правда, в куда более брутальной манере, нежели та, что использовалась ими во время "принуждения к миру" строптивой Британии - в ту пору мировой державы номер один (сверхдержав тогда просто не было; её роль как раз и взяла на себя планета Марс). Царь как-то сразу согласился на условия марсиан. Этот шаг преподносится как эгоистичный и малодушный... Впрочем, можно ведь истолковать его и как жалость к собственному народу - ведь сопротивление обернулось бы огромными жертвами. Хотя, вся Россия, по Лассвицу, покорно приняла ярмо марсиан - раз уж царь так решил... Радикально иной вариант развития событий предполагался в отношении США - марсиане якобы были уверены, что там каждый штат будет драться за свою свободу.
Словом, Лассвиц не слишком высоко ставил потенциал России, очень благоговел по отношению к Штатам... Идеалом его однако было объединение всех цивилизованных народов в единую семью, в человечество. Можно назвать его демократом, интернационалистом и сторонником классового мира.
Метки: Лассвиц фантастика литература на немецком языке Марс немецкая литература |
Kurd Laßwitz >>Bis zum Nullpunkt des Seins<< |
Дневник |
Курд Лассвитц, отец-основатель немецкой фантастики (а наряду с Верном и Уэллсом - и фантастики европейской) известен прежде всего романом "На двух планетах". Русский перевод, к сожалению, сокращённый и, похоже, старый, 1925 года. Но для меня встреча с этой книгой ещё впереди, и, надеюсь, что прочитаю её в оригинале, хотя, как я уже убедился, для такого "знатока" немецкого, каким являюсь я, язык Лассвитца совсем не прост. Пока я осилил только дебютную его новеллу "До нулевой точки бытия", написанную в 1878 году. Я обнаружил её в своём ридере среди файлов, загруженных производителем. К этому моменту я уже успел прочитать кое-что о писателе. И вот, начать решил как бы с самого лёгкого.
Но на самом деле это дебютное произведение куда более серьёзное и трудное для восприятия (для слабочитающих, конечно), нежели тоже в общем-то дебютный рассказ Ганса Доминика про поездку на Марс - не так давно я писал про этого автора.
В новелле, разбитой на четыре главки (1. Клавир ароматов, 2. Гостиница-пирамида, 3. Месть в одоратории 4. Изгнанный во Вселенную) автор изображает будущее - 2371 год. За минувшие века общество серьёзно продвинулось - как технически, так и культорно. И с точки зрения нравственности, впрочем, тоже.
Главная героиня новеллы Аромазия Дюфтеман-Оцодес является представителем искусства, зародившегося ещё в двадцать первом веке - она исполняет композиции запахов на особом инструменте, который называется ододион (соответственно, искусство именуется ододика, а исполнители - ододистами или ододистками). Однако жених её фабрикант погоды Оксиген Варм-Блазиус (фабрика его производит аппаратуру для управления погодой - потому: фабрикант) не разделяет её увлечения. Он сторонник науки и научных рациональных подходов.
Вообще в обществе существуют две противоборствующие партии, так называемых Трезвых и Задушевных.
Аромазию поддерживает поэт Магнет Раймерт-Обертон. По меркам девятнадцатого века он сугубый реалист, но в двадцатьчетвёртом веке такие люди считаются идеалистами и романтиками. Магнет бредит веком пара; пишет он в основном на немецком, а на так называемом всеобщем языке - только грунцулетты (особая форма сонета). Да, в ходу здесь универсальный язык, но мысли возвышенные всё-таки принято выражать на языках предков.
В качестве транспортных средств жители двадцать четвертого века используют воздушные дрожки (что-то типа наших вертолётов с винтами), летающие велосипеды и т.д. Кстати, скорости некоторые аппараты развивают весьма приличные. Из Европы до Ниагарского водопада могут долететь часов за шесть...
После такой вот увеселительно-просветительной поездки, в пирамидальной гостинице, у друзей вспыхивает спор на тему: что может поспособствовать дальнейшему прогрессу общества - наука или же искусство? Аромазия с Магнетом стоят за искусство, Оксиген никак не может с этим согласиться... (кстати, по ходу, когда очень спешат, люди будущего питаются пилюлями, которые могут заменить несколько блюд сразу; но когда время есть, едят пищу нормальную).
Короче, так получается, что Аромазия, поссорившись с женихом, решает выставить его на общественное порицание (есть у людей будущего подобная процедура). Суд совмещается с концертом - музыкальным и композиций запахов.
Оксиген, узнав о том, что задумали его бывшие друзья (Магнет опять-таки поддержал Аромазию), замышляет ответный ход, месть, которая будет опираться на химию. Наука, кстати, в большом почете в 24 веке. Народ не аквариумы с рыбками заводит или комнатных собачек, а микроскопы, в которые рассматривает куда более мелкую живность. Но это так, к слову.
План Оксигена состоял в том, чтобы радикально изменить те запахи, которые будут возникать по ходу композиции ароматов. Но, как нередко бывает, получается не просто как всегда, а гораздо хуже обычного.
В зале, где проходит коцерт (одоратории; кстати, перед началом выступления Аромазии присутствующие обсуждали завязавшуюся в Китае войну - увы, случаются, случаются войны и в 24 веке!) зловоние, повалившее из ододиона, вызывает панику. Более того, газы, создающие запахи, смешиваются с кислородом, подаваемым в осветительные приборы (то ещё освещение для 24 века, однако!), происходит взрыв, затем - пожар... Аромазия погибает.
Оксиген, осознав, что он натворил (за непредумышленное убийство ему грозит несколько месяцев заключения и общественное порицание), а главное то, что по его вине погибла любимая, сам выносит себе приговор. Он садится в прозрачный шар, который, не подчиняется законам гравитации (опять, как в "Первых людях на Луне"!), давление мирового эфира уносит несчастного черт те куда, в непостижимые глубины Вселенной. Да и погибает он практически сразу. Вот такое вот путешествие к нулевой точке бытия...
Оставшийся на Земле Магнет думает о случившемся, о своём друге, рещившемся на стол радикальное наказание, представляет будущее планеты, какие её будут населять новые, не похожие на людей существа (какие-то Церебрусы), и... по ходу начинает сочинять роман про это будущее.
А накануне ему приходит неплохая в общем-то мысль - настоящее могущество заключается всё-таки в искусстве.
Вот такая новелла, может, не совсем верно понятая и, уж точно, довольно коряво изложенная.
Вдогонку. Двойные имена людей 24 века до брака состоят из имён отца и матери. А по вступлению в брак муж меняет имя матери на имя жены, жена же соответственно - меняет имя отца на имя мужа.
Метки: фантастика немецкая литература литература на немецком языке утопия Лассвиц |
Ганс Доминик |
Дневник |
Во время каких-то блужданий по сети наткнулся на это имя - Hans Dominik. Это немецкий писатель-фантаст. Родился 15 ноября 1872 года в Цвикау, умер в Берлине 9 декабря 1945 года. В российской Википедии в статье "фантастика" его называют "немецким Жюлем Верном". Куцая статья в англоязычной Вики и развёрнутая в немецкой говорят о том, что ему не чужды были расистские мотивы; он любил порассуждать о противостоянии культур и т.д. и т.п.
Детские годы будущего писателя прошли в Берлине. Он сменил несколько гимназий, получив среднее образование поступил в Высшую техническую школу в Берлине; изучал там строительство железных дорог. Но тяжёлая болезнь отца вынудила его прервать учебу; после этого Доминик работал электриком в Рейнланде.
В 1895 году он отправляется в Америку. Там он работает в качестве инженера-электрика, в то же время обогащая свои знания как в технической сфере, так и в области экономики. Опыт его жизни в Штатах найдёт отражение в книжной серии для юношества "Джон Уоркман. Продавец газет, ставший миллионером".
Первые фантастические рассказы Доминика появляются в юношеском журнале "Дас Нойе Универсум" в 1907 году. Вот один такой рассказ, "Die Reise zum Mars" - "Путешествие на Марс", написанный в 1908 году, я и прочитал на пробу.
Действие происходит спустя ровно 200 лет после написания, в 2108 году. К председателю попечительного совета по освоению Марса Шарлю Дюрану обращается необычный посетитель - господин доктор Мюллер. Ему удается привлечь внимание коммерсанта к своей особе тем, что представленная им визитка... не подчиняется закону тяготения.
Словом, крайне занятой председатель даёт секретарю "добро" на то, чтобы пустить к нему визитёра. Тот объясняет ему, что готов построить целый космический корабль, который вот так же, как визитка, будет игнорировать гравитацию.
Словом, герр Доминик в данном случае воспользовался идеей мистера Г. Дж. Уэллса, довольно подробно изложенной в романе "Первые люди на Луне". Только, если кэйворит не подчинялся тяготению всегда, здесь доктор Мюллер меняет свойства вещества путём опрыскивания его особой жидкостью. В результате получается, что корпус корабля то притягивается небесными телами, то не притягивается.
Далее месье Дюран и герр Мюллер совершают полёт на Марс. Позабавило обстоятельство, что после отлета корабля с Земли, проводившие его официальные лица сразу же принялись "гудеть", обмывая событие на специальном банкете. Но и путешественники на борту корабля занялись тем же самым! Учёные-естествоиспытатели-первопроходцы, в общем.
Пребывание на Марсе прошло для путешественников на редкость скучно. Они быстро обнаружили там примитивную жизнь. Перед отлётом соорудили нечто вроде памятника, на который водрузили флаги Германии и Франции. И буквально за какие-то мгновения до отлёта к кораблю откуда ни возмись выскочил какой-то марсианский медведь. Но, к счастью, именно в этот момент произошёл отрыв летательного аппарата от марсианской поверхности, и таким образом местный хищник не успел причинить нашим героям никакого вреда.
На Земле путешественников чествовали со всеми подобающими. Главное, решено было учредить постоянную линию сообщения Земля-Марс, что-то вроде космического пароходства.
Вот такая история. А портрета писателя, к сожалению, не нашёл.
Метки: Доминик фантастика немецкая литература литература на немецком языке Марс |
E.M. Remarque >>Der Himmel kennt keine Günstlinge |
Дневник |
Название романа переводится как "Небо не знает любимцев", но русскому читателю он известен как "Жизнь взаймы". Впервые Ремарк опубликовал это произведение в журнале >>Kristall<< в 1959 году действительно под заголовком >>Geborgtes Leben<<, и на основе этой редакции Любовью Чёрной был сделан русский перевод (собственно, это было самое первое книжное издание романа), однако два года спустя, выпуская первое оригинальное отдельное издание, писатель дал ему новое название (то, что я привёл выше). В русском же книгоиздании до сих пор сохраняется первоначальный вариант заголовка.
Действие происходит в послевоенной Европе. Упоминается советская оккупация Австрии, имя Сталина. Других привязок к дате, более точных, в тексте не нашёл.
Главные герои - француз (родом из Эльзаса) гонщик Клерфэ (Clerfayt ) и молодая бельгийка Лилиан Дюнкерк (Lillian Dunkerque). Знакомятся они в швейцарском высокогорном туберкулёзном санатории, куда Клерфэ приезжает навестить своего заболевшего товарища Холлмана. Лилиан же лечится там уже не первый год, причем без всякой надежды на исцеление.
Общим строем книга напомнила произведения Фицджеральда (который, оказывается, был автором сценария фильма "Три товарища"), Хемингуэя. Тема же, можно сказать, магистральная для всего творчества Ремарка - тема жизни и смерти. Поскольку герои, в силу разных причин, конечно, обречены на скорую смерть, или, во всяком случае, обострённо чувствуют её неминуемое приближение, также с особой остротой они воспринимают и собственную жизнь.
Ремарк, как мне кажется, не был тонким стилистом, но зато весьма отчётливо понимал фундаментальные основы человеческого существования. И в этом романе это проявляется в полную силу.
Вести ли умеренный образ жизни (близкий к прозябанию), тратить бесценное время на крохоборские выкраивания материальных ценностей, сбережение накоплений на черный день - или же наоборот жить не задумываясь над повседневной рутиной, жить чтобы жить? Примерно так ставит этот вопрос Лилиан (вернее, так его сформулировал я), и для неё, собственно, тут нет никакого вопроса. "Над златом чахнуть" - это не для неё. Злато, если оно есть, следует употребить на радости жизни.
Следует сразу отметить, что "разгул", в который пускается героиня, очень даже скромный - по сравнению с тем, что устраивали потом персонажи более поздних произведений других писателей, да и не только персонажи, а вполне реальные личности.
Финал - гениально-пессимистичный. Так с ходу ошарашить может только очень одарённый писатель. Причем, Ремарк сумел сделать это два раза подряд.
Читал книгу параллельно с "Наблюдателями на берегу" Барстоу и - невольно сравнивал. Как я уже писал в посте о книге английского автора, то, что является проблемой для героев Барстоу, даже не вопрос для героев Ремарка. Т.е. они ведут жизнь на другом, неизмеримо более высоком уровне.
Немного был расстроен тем, что не смог дочитать книгу ещё в старом году. Но получилось так, что последние страницы, такие пронзительно печальные, были прочитаны мной под бодрые речитативы Урганта и прочих, русские каверы древних западных хитов, несущиеся из динамиков телевизора.
Собственно, и сам Ремарк не раз использует в книге подобный контраст, сталкивая своих героев с персонажами мелочными и пошлыми, вроде механика Хуберта Геринга на заправке на горной дороге (играющего на совпадении фамилии и инициала - с другим Герингом); незадачливого автомобилиста - доморощенного гонщика, устроившего "соревнование" с Клерфэ (и поплатившегося за это); скаредного дядюшки Гастона. Однако их всех, конечно же, превосходит сестра Клерфэ, ненавидевшая брата при жизни и пытающаяся извлечь максимальную выгоду из его смерти.
Таков мир по Ремарку, мир, небо которого не знает любимцев.
Метки: Ремарк литература на немецком языке немецкая литература |
Jakob Wassermann >>Caspar Hauser<< |
Дневник |
Полное название написанного в 1908 году немецким писателем Якобом Вассерманом романа >>Caspar Hauser, oder Die Traegheit des Herzens<<. Первый русский перевод был издан в 1926 году;в 1970 году вышел перевод Наталии Ман. В её переложении заголовок звучит как "Каспар Хаузер, или Леность сердца".
История нюрбергского найдёныша Каспара Хаузера привлекала внимание многих писателей, исследователей. Лично меня к чтению книги побудили два фактора: история Хаузера была упомянута Полом Остером в "Нью-Йоркской трилогии" (по-моему, в первой её части "Городе из стекла"). Электронная же версия немецкого издания книги к моменту чтения романа Остера уже была мною загружена с американского сайта Проект Гатенберг (там представлены и произведения на других языках, в том числе и на русском, только количество таких книг значительно меньше, естественно, чем на английском, основном языке сайта).
Читая оригинал, я всё-таки периодически заглядывал в перевод Наталии Ман (точно по такой методе я читал ровно 20 лет назад "Остров сокровищ" Стивенсона). Чтение получилось довольно долгим, где-то два месяца. Должен признать, что глубокому проникновению в текст это всё же не способствовало. Хотя к финалу я читал уже несколько энергичнее.
В целом впечатление от книги (найти которую можно здесь) оказалось довольно сложным... Как мне кажется, Вассерману не удалось создать какой-то целостный образ героя. Хотя отношение писателя к этому персонажу совершенно определённое, он у него все равно состоит как бы из разных кусков... Моё мнение: тема оказалась не по плечу автору. Справиться с ней мог бы, возможно, Томас Манн. Или Роберт Музиль. Или... - Станислав Лем. Вообще, тема превращения "дикаря" в "цивилизованного человека", на мой взгляд, лежит где-то близко к тем плоскостям, в которых наиболее комфортно чувствует себя фантастика. Ведь там-то как раз любят изображать "чужих", представителей иных цивилизации, иных культур и проч. Но во времена Вассермана ни литература, ни даже наука до подобных вопросов ещё не доросли.
Хотя образы отрицательные - полицейского Хикеля, учителя Кванта (в оригинале Quandt) - без сомнения удались. И лучше всего остального вышел финал, с его трагическим звучанием, причудливыми видениями героя.
Метки: Вассерман литература на немецком языке немецкая литература Каспар Хаузер психология |
Hermann Bote >>Till Eulenspiegel<< |
Дневник |
Давно не читал ничего по-немецки, ради тренировки начал читать эту книгу Германа Боте "Тилль Ойленшпигель" ещё в отпуске. В числе ряда других электронных книг она была приобретена мною вместе с ридером. Кстати, на днях возник вопрос: а не коснутся ли новейшие санкции импорта этих украинских читалок в Россию? На мой взгляд, это лучший гаджет такого рода, по-крайней мере, для русского читателя. Он (гаджет)заточен под чтение файлов fb2. А для чтения книжек в формате epub в нём (гаджете) используется достаточно продвинутая программа из пакета Adobe.
Но я отвлекся. Кстати, все книжки, с которыми устройство продавалось, в формате epub, в том числе и книга про Тиля Ойленшпигеля.
Книга описывает различные проделки этого персонажа с рождения и до похорон; каждому случаю посвящена отдельная главка, очень короткая (это и подкупило). Впрочем, шутовские подвиги Ойленшпигеля довольно однообразны, процентов на девяносто связаны с дефекацией и экскрементами. Встретился и один случай похожий на тот, что описан был Шарлем де Костером (про пеньку и горчицу). Но вообще книгу бельгийского писателя читал больше 20 лет назад, всё никак не соберусь перечитать. Потому других пересечений не заметил.
Потом вычитал где-то в сети, что немецкая книга была написана в каком-то лохматом веке, авторство лишь предполагают. Мне язык сильно архаичным не показался, но должно быть из-за слабости моего немецкого. Но очень даже возможно, что текст уже адаптированный, модернизированный. Запомнил такие слова как Schalk и Schalkheit - мошенник-плут и, соответственно, плутовство, мошенничество, лукавство.
Метки: Боте Тиль Уленшпигель немецкая литература литература на немецком языке |
Erich Maria Remarque "Drei Kameraden" |
Дневник |
Перепост записи от 02.06.2009.
Слышал такое, что в самой Германии Ремарка считают второстепенным писателем. У нас же в России он до сих весьма популярен, и не ошибусь, если скажу, что роман "Три товарища" принадлежит к числу самых любимых русским читателем произведений. Лично для меня эта любовь несколько удивительна, но в общем-то вполне объяснима.
Роман был написан в 1938 году, в СССР - опубликован двадцатью годами позднее (на память сразу приходит эпизодик в кинохите конца 70-х - начала 80-х - "Москва слезам не верит" - героиня Муравьёвой с книжкой из серии "Зарубежный роман ХХ века": сейчас вся Москва читает; Меньшов, наверняка, отбирал для фильма самые характерные приметы времени...). Да, очень даже понятен тогдашний русский восторг при читательском погружении в жизнь в Веймарской республике: мы и сами ещё не оправились толком от войны, от сталинщины, а тут читателю показывали схожую (хотя в чём-то по-западному и приглаженную) неустроенность.
Добродетельные проститутки, только и мечтающие, как свалить с панели к семейному очагу; добродушные громилы, которые получив хорошенько в бубен, немедленно проникались симпатией к противнику (вместо того, чтобы по-нашенски, улучив момент, воткнуть в отместку нож в спину...), весьма мужественное распитие в неограниченных количествах и отнюдь не малыми дозами рома, коньяка и прочих "романтичных" напитков - как это должно было импонировать нашему человеку!
Потом, какие у героев были профессии - уж точно, не кочегары и не плотники - автомеханики, автогонщики... И как они стояли горой друг за друга - о такой дружбе в реальной жизни большинство может только мечтать, а через книжку - происходило приобщение... Словом, разделяя во многом мнение о Ремарке Набокова (ударно-бездарная книга - так он сказал о "Западном фронте"), находя многое даже в "Трёх товарищах" довольно топорным, примитивным по исполнению - в сравнении с творчеством современных ему русских авторов (Газданова, Мариенгофа, уж не говорю про Набокова), считаю однако, что немецкий писатель сумел в своём романе затронуть если и не самые тонкие, но зато, быть может, самый звучные струны человеческой души. Любовь, дружба, товарищество - этого так не хватает и нам, людям XXI века. И мы всё так же не защищены от потери близких людей...
Метки: немецкая литература литература на немецком языке Ремарк Три товарища молодёжная проза |
Patrick Süskind "Das Parfum" |
Дневник |
Перепост записи мэйловского блога от 10.01.2009. Тогда пост получился довольно скандальным...
Говорят, что Мандельштамм, читая "Закат Европы", то и дело фыркал в негодовании: "Немецкий профессор!.." Может, и неправда, но я, надрываясь над оригиналом (!) "Парфюмера", действительно очень часто испытывал сильнейшее желание зафитилить богопротивную книжонку в какой-нибудь угол подальше и, конечно же, со словами "Немецкий писатель!.." - вкладывая в определение максимально возможный негатив, проистекающий даже не из ненависти более чем полувековой давности, очень естественной и даже, быть может, нужной в те времена, а из чувства ещё более древнего, ведущего происхождение из той поры, когда "немцем" на Руси именовали всякого западного иноземца. Замечая в нём только чванливую, заносчивую, самодовольную тупость, косность и однобокость...
Так вот, эту книжонку, "Das Parfum", я мучил больше года, правда, с перерывами. Да, признаю, немецкий у меня практически никакой; наверно, я проглядел бездну красок и оттенков в изысканном слоге Зюскинда (дифирамбы в его адрес, собственно, и побудили взять 471-й номер ГДРовской роман-газеты (Roman-Zeitung) в библиотеке...). И тем не менее, имею наглость считать, что при всём моём куцем немецком, я разглядел главную особенность этого отвратного сочинения: крайнюю скудость, засушенность описаний. (Вот поэтому и отвратного, а вовсе не потому, что в центре его находится такой отвратный тип...) Описание личности Гринуя мне живо напомнило комсомольскую характеристику - такая же убогость, однотипность, полное отсутствие изобразительного таланта. В характеристиках сотрудников РСХА в "Семнадцати мгновениях весны" Семёнова хоть какой-то шарм был ("... характер нордический... беспощаден к врагам Рейха..."). Остальные описания - это тоже, не литературная работа, а инвентаризация какая-то! Невыносимо затянутое и чудовищно плоское уподобление Гринуя клещу (Zeck, мужского рода, именно так у Зюскинда; литературное слово Zecke - женского рода). Такие метафоры могут быть только у немца (в худшем смысле слова; потому что, конечно, и другие немцы были и есть; блистательный, невероятно изобретательный Арно Шмидт, например).
Или взять прямое обращения автора к читателю в 19-й главе: "мы, сегодняшние люди, образованные в области физики..." - что-то в этом роде. Для авторов 19-го столетия это был бы нормальный приём; для исторического романиста 20-го века - это табу! Читатель должен быть погружен в эпоху, никаких напоминаний про современность, про сегодняшний день! Мне кажется, этой нормы уже придерживался Мережковский, работавший на рубеже позапрошлого и прошлого веков... А Зюскинд позволяет себе подобные чисто очерковые, никак не романные штучки не раз (и эту книгу ещё называли бестселлером столетия; увы мне, увы!..).
Другая "прикольная" история - про то, как Гринуй семь лет прожил в полном одиночестве в пещере. Да после этого он просто обязан был стать полным дегенератом! Разучиться говорить, понимать чужую речь, вообще просто связно мыслить... А у Зюскинда он просто отряхнулся, фигурально выражаясь, и вновь явил себя свету... В главе 35-й он даже сумел нафантазировать блестящее будущее девочки, чей аромат его так привлёк (и будущее это не состоится...), - это при его-то способности к отвлечённому и умозрительному мышлению. Герр Зюскинд, воля ваша, совсем неладно вы здесь написали! Не верю!
Сделав героя полуимбецилом, непомерное значение автор придаёт зато фактору обоняния. Гринуй не имел запаха, поэтому люди его не замечали, налетали на него в толпе. Ну что за дичь! (немецкий пис-сатель...). Нам всем приходилось пробираться через толпу, что, мы там принюхивались, чтоб ненароком не налететь на встречного? Да нет, просто доверяли своим глазам... Нарисованная Зюскиндом картинка "невидимости" Гринуя выглядит вдвойне фальшивой в свете тех сведений, которыми автор буквально начинает роман: люди 18-го века были крайне нечистоплотны, от них разило, как ... (смотрите в тексте). Да на таком фоне обонятельная способность у большинства населения должна была просто притупиться, вообще атрофироваться. И уж тогда важность наличия (или отсутствия) запаха у того или иного члена общества просто стремилась бы к нулю... Хотя мне вообще почему-то больше по душе, например, точка зрения покойного Крайтона, изобразившего в своём романе "Timeline" ("Стрела времени") людей эпохи Столетней войны в высшей степени чистоплотными существами.
Потому совершенно несостоятельна "ударная" сцена романа (какой это роман? конспект всего лишь...), казнь Гринуя, где все впадают в экстаз от божественного аромата монстрилы... Для начала объяснил бы Зюскинд, каким макаром Гринуй, которого обыскивали, подвергали пыткам, сохранил при себе свой волшебный флакончик. В те времена искусство тюремного шмона ещё, конечно, не достигло своих высот, о которых мы знаем из произведений Солженицына и Шаламова, но всё равно халатность надсмотрщиков выглядит какой-то неубедительной... Но более всего неубедительным выглядит сам этот коллективный экстаз, переросший в безудержную, но в общем-то совершенно ненасильственную оргию, - в толпе, которая жаждала растерзать Гринуя. В другой толпе, которая ничего подобного не жаждала, этот же аромат почему-то возбудил именно агрессивные чувства - Гринуя не только растерзали, но и съели... Очень остроумно. Вот опять же совершенно не верится, что, скажем, отец последней жертвы Гринуя мог так глубоко (и так надолго) подпасть под чары аромата серийного убийцы - опять невыносимая переоценка обонятельного фактора... (однобокий - немецкий, в худшем смысле этого слова, - подход)
Словом, я очень рад, что вся эта помесь комсомольской характеристики и инвентарной описи с пафосными, но совершенно несуразными вставками, осталась для меня позади. Обидно за тех, для кого этот немецкий очерк, стал неким образцом и примером. Оказавшись таким всемирно-популярным, Зюскинд сыграл с читательскими (и не только читательскими) массами злую шутку...
Метки: Зюскинд немецкая литература литература на немецком языке Парфюмер |
Herbert Otto >>Die Lüge<< |
Дневник |
Эту книгу - роман Херберта Отто "Ложь" - начал читать незадолго до наступления Нового Года, а подобрал я её прошлой осенью на специальном столике в Центральной б-ке имени В.В. Верещагина. Книга выпущена в Берлине (конечно, восточном) в 1956 году издательством "Культура и прогресс" (Verlag Kultur und Fortschritt). На правой странице форзаца имеется дарственная надпись на немецком языке, сделанная неким Сергеем Филатенковым. По всей видимости, роман был подарен им какому-то участнику студенческой конференции, посвящённой тридцатилетию правления Социалистической Единой Партии Германии, - надо полагать, году в 79м. У меня сильные подозрения, что ни этого неведомого Сергея Филатенкова, ни ещё более таинственного участника конференции уже нет в живых... Впрочем, впрочем....
На русский язык роман, похоже, никогда не переводили. Вообще, об авторе сведения довольно куцие даже в немецкой Википедии. Известно, что родился он в марте 1925 в Бреслау в семье рабочего и швеи. Учился в народной школе, работал в банке. В 1943 году вступил в НСДАП. С 1943 года по 1944 - участие в войне в качестве солдата Вермахта. Попал в румынский, затем в советский плен, из которого был отпущен в 1948 году. После учёбы в Центральной школе Антифа в Москве вернулся в 1949 году в Германию. Принимал участие в работе Общества немецко-советской дружбы, работал в качестве лектора издательства "Культура и прогресс". Ушёл из жизни в августе 2003-го.
Автор ряда романов, некоторые из которых были экранизированы. В частности, "Время аистов", "Например, Йозеф", "Сон о лосе". "Ложь" - дебютный его роман, во многом автобиографический.
Главный герой, Альфред Хаферкорн, сын швеи, попадает в советский плен. Но незадолго до этого он оказывается в составе расстрельной команды. Командир полка майор Кребс приказывает им уничтожить группу взятых в плен советских партизан. Альфред поступает почти как герой известной песни Высоцкого. Он стреляет из своей винтовки, но прицел берёт много выше требуемого. Его пуля никого не убивает. Тем не менее образ расстрелянной его сослуживцами девушки-партизанки неотступно преследует его. Злая ирония судьбы заключается в том, что в расстрельной команде Хаферкорн оказался вместо Вильхельма Вайсса, в прошлом коммуниста, которого майор Кребс намеревался таким образом проверить на лояльность делу национал-социализма. В ночь накануне расстрела Вайсс покидает часть с намерением сдаться в советский плен. Он пытается склонить к этому и Хаферкорна, в тот момент как раз находившегося на посту боевого охранения, но безуспешно. Альфред не решается на такой шаг; несмотря на то, что имеет при себе своего рода пропуск - советскую листовку с призывом сложить оружие и сдаться, а также с портретом майора Кребса на её обороте и перечислением совершённых тем военных преступлений (заключающихся в зверском уничтожении советских военнопленных и гражданского населения).
Майор же Кребс, оказавшись во время советского наступления отрезанным от своей части, вообще от немецких войск, понимая, что участь его в советском плену будет однозначна, убивает своего денщика Вахольдера, чтобы в дальнейшем выдавать себя за него.
Но название роману дала не эта ложь, а ложь главного героя. Опасаясь того, что русские не поверят его рассказу о саботаже приказа Кребса во время расстрела, он выдаёт себя за солдата другого полка. О расстреле партизан в деревне Ремановка он якобы ничего не знает.
Между тем его знакомец Вильхельм Вайсс становится немецким руководителем лагеря военнопленных под Свердловском, куда в конечном итоге попадает и Хаферкорн. Комендантом же лагеря является майор Захаров (или... Сахаров; честно говоря, не понял, как эту фамилию следует читать; ведь одинарная s в начале слога у немцев произносится как "з"), настоящий такой советский коммунист, строгий, но справедливый, мудрый и чуткий.
Большую часть книги, собственно, составляет показ того, как Альфред Хаферкорн тоже мудрел и мужал, осознавал свою вину и свой классовый долг, превращаясь из этакого доходяги-отщепенца, однажды попытавшегося даже сбежать из лагеря на родину (!), в ударника труда и сознательного борца за новую жизнь.
В тексте романа упоминаются две известные советские книги, обе без указания авторства, а первая даже и без точного названия. Это "Как закалялась сталь" Островского. А второй роман - >>Neuland unterm Pflug<< - "Поднятая целина" Шолохова. Вильхельм Вайсс ссылается на это произведение, поскольку там показана реакционная роль кулачества. Дело в том, что Альфред, во время сверхурочных работ вместе со своим другом Рихардом Беккером за пределами лагеря в доме капитана Петрова, знакомится с девушкой по имени Мария, немкой из Поволжья, семья которой была перемещена на Урал - за то, что они были кулаками... Иными словами, Вайсс пытается дать Хаферкорну правильную политическую ориентацию касательно кулачества.
Вообще мне показалось, что в романе Отто чувствуется сильное влияние "Поднятой целины" - в обрисовке характеров, в построении некоторых эпизодов, в развёрнутом изображении колебаний главного героя (тут, я бы сказал, почти что "мятущийся" Григорий Мелехов! - пожалуй, чересчур долго не может определиться). И даже можно разглядеть неприкрытую перекличку с шолоховским романом. Так, Альфред ассоциирует военного преступника майора Кребса с пытающимся организовать мятеж на Дону есаулом Половцевым. А другой герой романа, пронырливый фельдфебель Шуберт, директор текстильной фабрики своего тестя в своей гражданской бытности, по-моему, прямо списан с Якова Островнова - "культурного хозяина" и тайного врага советской власти. Таков же и Шуберт. С одной стороны он передовой бригадир, опора Вайсса, с другой - тайный махинатор, пытающийся устроить для себя более вольготную жизнь даже в статусе заключённого, главное же, пытающийся дискредитировать коммуниста Вайсса в глазах соотечественников да и советского руководства тоже.
Он умело прибирает к рукам разное лагерное отребье типа бывшего санитара Варцехи, возможно, кого-то ещё. Потому что далеко не все заключённые хотят быть ударниками производства, не все считают, что пребывание в лагере - справедливое возмездие за деяния немецких вооруженных сил на советской земле.
Есть впрочем и другие немцы. Это уже упоминавшиеся выше коммунист Вильхельм Вайсс, Рихард Беккер, человек, сделавший однозначный выбор в пользу дела рабочего класса (однажды он даже читает Хаферкорну мини-лекцию из истории ГПУ-НКВД; на вопрос последнего, чем же это учреждение отличается от гестапо, дает убеждённый ответ, что это как раз противоположность нацистской тайной полиции - типа, орган защиты государства рабочих от контрреволюции); ударник труда Веллах.
Показаны и немцы "неопределившиеся", типа бывшего парикмахера Армгрубера, отчаявшегося доходяги, пошедшего на членовредительство...
Различно автор изображает и русских. Среди них встречались такие, что готовы были убить военнопленного Хаферкорна. Но были и те, кто не давали свершиться такому самосуду. Есть Лена Строгова, в прошлом студентка факультета германистики, затем партизанка; на должности руководителя товарной станции, где производится погрузка леса, гроза бездельников из числа заключённых, вообще ненавидящая всех немцев; однажды поклявшаяся не произнести больше ни слова на их языке. Впрочем, Лена - не только скорее исключение из общего правила; с нею произойдёт потом радикальная метаморфоза. Большинство же конвоиров обращаются к заключённым "камерад". Всегда готовы прийти на помощь, скажем, если заключенный нос отморозил. Но у них не заржавеет и по уху дать, как скажем, у того сержанта с КПП, пред которым Альфред снова предстал по возвращению в лагерь после своего незадавшегося побега.
Не таит никакого зла на немцев молодой железнодорожник на станции, поделившийся хлебом с изловленным беглецом, - хотя сам был в плену и видел повешенными беглецов из немецкого лагеря...
Более либеральным, чем немецкий коммунист Вайсс, оказывается русский коммунист и, между прочим, ленинградец Сахаров (Захаров), разрешивший службу пастору из числа пленных в день католического Рождества.
Особняком держится оперуполномоченный Ильин, человек неприметный, неброский, но подмечающий всё...
Расхитителем соцсобственности оборачивается капитан Петров...
Специально акцентирован тот момент, что пленных кормили даже лучше, чем собственное гражданское население (этому веришь). В классовую пролетарскую мудрость партийцев верится уже меньше.
Несколько разочаровало то, что роман так явно сделан по советским рецептам - как бы растерял какую-то часть "немецкости". Потом подумал: а проза Бёлля, так полюбившаяся поколению стиляг, была во многом выдержана по американским рецептам, тоже мало походила на прозу Маннов, Гауптмана и прочих классиков старшего поколения.
Всё-таки жаль, что книга не была своевременно переведена. Могла бы стать своего рода "хитом"...
Метки: Отто немецкая литература литература на немецком языке |
Kleine deutsche Prosa 20. Jahrhundert |
Дневник |
Небольшая книжица издательства "Просвещение" (Ленинград, Ленинградское отделение, 1976), для студентов педагогических вузов. Подобрал в вестибюле центральной библиотеки - на специальном столике, типа для буккроссинга. А если по-русски, родители, собиравшие всю жизнь библиотеку, умерли, а их дети, которым эта библиотека не нужна, избавляются от неё - потихоньку или по-быстрому. Таким образом, в основном, на этом столике появляются новые книги.
Мягкие корочки, примерно 200 страниц непосредственно текстов и плюс комментарии. Читал неприлично долго - с начала сентября и по сей день. Под занавес чтения "Кляйне проза" начала рассыпаться, пришлось просверлить её мини-дрелью и скрепить гибким электрическим проводком, естественно, в изоляции.
Включает в себя 19 рассказов 6 немецких писателей, из которых один был вроде как чех... Но не Кафка. А именно - авторами являются Бертольд Брехт, Лион Фейхтвангер, Леонард Франк, Герман Гессе, Ф. Вайскопф, Фридрих Вольф (чех - это предпоследний).
Не всё при чтении так уж и было понятно, комментарии довольно скупые. Видно, конечно, что все авторы очень разные, и по стилю, и по своим политическим взглядам. В частности, Вольф - коммунист и во время войны был пропагандистом в Красной Армии, пропагандировал своих соотечественников складывать оружие. Заключительный в сборнике рассказ, принадлежащий его перу, называется "Семь хлебов", и речь там о том, как под Сталинградом были взяты в плен сорок умирающих от голода немцев. По просьбе автора бойцы двух советских рот передали для спасения этих бедолаг семь буханок хлеба, напоили чаем с водкой. Автор же произнёс перед своими соотечественниками речь о том, кого они должны благодарить за этот хлеб и, возможно, жизнь. Происходило это всё в годовщину смерти Ленина, 21 января. Автор честно признаётся в том, что для него осталось не вполне ясным, что поняли из его слов немецкие военнопленные...
Метки: литература на немецком языке немецкая литература |
Страницы: | [2] 1 |