Вот интересно, уже читал эту книжку дважды, один раз в переводе (по-моему, Топорова, "Шпион, вернувшийся с холода"), один раз в оригинале (но российское, питерское издание). Большой знаток английской литературы, а также и шпионской темы, Г. Анджапаридзе уверял, что это лучший роман Ле Карре. Дважды я пытался в этом убедиться. И оба раза не согласился со знатоком. Тем не менее случился и третий раз. Но теперь - благодаря предисловию, написанному Уильямом Бойдом. Как-то так получилось, я вдруг обнаружил, что у романа имеется предисловие, которое написал весьма почитаемый мною британский писатель. 

Я принялся читать это предисловие, даже зачитался было... Но вдруг отложил дело на потом. Не сейчас! - сказал себя я. Это был конец августа, и тогда я только затеял первую из трёх мини-ретроспектив по европейским литературам, ретроспектив, кои пришлись на первые два осенних месяца. В ту пору я как раз прочитал "Затемнение в Грэтли" Джона Пристли. А роман Ле Карре я отложил на потом. 

И вот это "потом" наступило сейчас. Я даже выяснил, что предисловие-то я практически прочитал ещё тогда полностью - в тот последний августовский выходной, когда зачитался. Т.е. я прочитал этот совсем недлинный текст дважды. Но текст довольно интересный. Потому что Бойд набросал в нем тот "background", который сопутствовал роману, времени его действия и выхода в свет. Ле Карре писал этот роман (третий в его писательской карьере), когда ещё не существовало Англии "Битлз". Да вообще ещё не было ничего, что могло бы показаться в Англии привлекательным для русского глаза (вообще, наверно, любого, кроме глаза упёртого английского патриота, но не суть). Ещё карточки у них не так давно отменили (у них это называлось rationing)! А ведь Джеймс Бонд уже существовал, Флеминг выпустил несколько романов с его участием, а Шон Коннери уже изобразил супер-агента на экране. Говорю об этом потому, что Ле Карре и Флеминг - это в каком-то смысле антиподы. И Бонд и герои Ле Карре, в частности Лимас, протагонист "Шпиона" тоже антиподы. 

Бонд повсюду умудряется вести шикарную жизнь. Жизнь Лимаса, даже в самые лучшие моменты, отнюдь не шикарна. 

Ле Карре радикально поменял парадигму жанра - шпионского романа, так пишет Уильям Бойд. Шпионаж в этом романе совсем не гламурен. Более того, даже трудно сказать, кто предстал в книге бОльшими подонками - шпионы и партийцы ГДР или профессионалы британской спецслужбы. Это тоже было новым словом на тот момент. 

Плюс, Бойд также разъяснил некоторые тонкие психологические моменты... и потом я читал роман уже не как сногсшибательный боевик, а книгу по-своему лирическую и проникновенную, как роман, в котором присутствует определённое настроение и атмосфера - потому требующий неспешного прочтения. При том, что английский язык романа превосходен (язык перевода, выполненного Топоровым, скорее всего, достаточно стерт и безлик, а язык прозы Ле Карре - по-своему превосходен, хотя это и не язык Джойса или Фаулза). 

Интересно было и прочитать короткое авторское послесловие к роману, написанное Ле Карре в 1989 году (в год падения Берлинской стены). Ведь, по его словам, именно строительство этой стены, вкупе с его личными трудностями, и запустило механизм написания этого романа. 

Экранизация романа Уильяма Бойда, который читал почти 7 лет назад. По сценарию Бойда и с его продюсированием. 

Довольно забавно и близко к тексту. В роли доктора Мюррея - Шон Коннери. В роли британского дипломата Артура Фэншоу - Джон Литгоу. Его жену Хлою сыграла Дайана Ригг. 

Вместе с тем далеко не шедевр и повод задуматься: как из неплохой книги нужно делать неплохой фильм? Какого хлеба не хватило в этом супе на этот раз?

Полное название "Андеграунд, или Герой нашего времени". Написан в самом конце прошлого века, хотя, как подумалось только что, вызрел, наверно, ещё на стыке 80-х - 90-х. При чтении случилась странная штукенция. 

Начинал с некоторым усилием - давно знаю, что автор не совсем мой, прыгающий слог, слегка дурашливо-придурковатый; в предложениях не хватает то сказуемого, то подлежащего. Многословен, много всяких рефлексий. Рассудком отмечал, что сконструирована книга неплохо. Если это и реализм, то исключительно фантастический, как у Достоевского. Главный герой, опустившийся бывший писатель Петрович, собственно, тоже потомок героев Фёдора Михайловича, того парадоксалиста, что умствовал у себя в подполье. Этот не только умствует, но и совершает разные деяния, далеко не всегда хорошие. 

Не мог и не отметить, что Маканин умеет зацепить за живое. Сразу как-то царапнула история про семейку, в которой мамаша по своей дурости потеряла годовалого ребёнка. Судьба брата главного героя залеченного в психушке бывшего художника Вени тоже как бы наждаком по чувствам прошлась. А вот описанию первого преступления не поверил - слишком умственно, слишком много слов. Хотя то, как преступление расследовала милиция, вернее, не расследовала, показалось очень интересным. 

И однако на той главе, что описывала изгнание Петровича из общаги, случилась метаморфоза. То ли я настраивался, настраивался на чтение и наконец настроился (вчитался, как говорит Веллер), то ли перенастроился сам поток повествования - он меня вдруг подхватил... Детали, подробности - перестали скрежетать в моём восприятии железом по стеклу. Всё было удивительно на месте, всё было потрясающе в строку! 

Да он переплюнул Кизи с его кукушкиным гнездом! - восклицал я мысленно. И ещё что-то... Я изо всех сил сочувствовал герою - чтоб он не сдался, не сломался, не впал в раскаяние, не выдал свои преступления, признание в которых так злобно пытались вырвать его враги...

А потом я восхищался хитростью новоявленного бизнесмена Ловянникова, обдурившего всех, в том числе и Петровича, - и опять-таки ради того, чтобы только не перестать уважать себя! 

Да, я отметил, конечно, массу аллюзий на русскую классику, и не только девятнадцатого века, в том числе и в названиях глав: Новь, Квадрат Малевича, Палата номер раз, Двойник, Один день Венедикта Петровича. 

И я опять думал над тем, что писатель сумел вот так трезво взглянуть на нашу действительность ещё в конце прошлого века. Честное слово, вспоминая себя тогдашнего, я думаю, даже несмотря на пережитый (вместе со всею страною, конечно) дефолт, как я был наивен! И прекраснодушен... А Маканин, он - нет... И в 97-м он был и не либерал, и не демократ, и уж конечно, не ура-патриот... Смотрел на жизнь зорко и сурово.

Давненько хотел перечитать эту книгу, полное название которой, кстати, следующее: "Легенда oб Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, об их доблестных, забавных и достославных деяниях во Фландрии и других краях". Существует несколько переводов романа на русский язык. Лучшим из них считается тот, что выполнен Николаем Любимовым. Ещё в восьмом классе, как раз перед экзаменами, я впервые прочёл сокращённый вариант этого перевода - адаптацию для юношества. Спустя -цать лет познакомился и с полной версией, опубликованной в авторитетной Библиотеке всемирной литературы (предисловие, написанное Роменом Ролланом, цветные вклейки, хотя и с чёрно-белыми иллюстрациями, подробные комментарии). И вот, перечитал эту книгу вновь. 

Итог - скорее, разочарование... Роман написан в девятнадцатом веке, но так будто реалистической прозы ещё не существовало. Не было Мериме, Бальзака, Стендаля... В "Легенде" угадывается влияние Рабле, но отсутствуют реалистические описания - пейзажей, интерьеров, внешности людей. Равно как их жестов, мимики и т.д. При том, что это умел делать ещё Гомер. 

После толстовского "Петра" впечатление обескураживающее... Может быть, "Легенда" и выдающийся литературный памятник, но сейчас дала мне очень мало. Кроме разве что снобистского самолюбования - ведь читал довольно толстую бумажную книгу в пусть и потрёпанной, но суперобложке; книжку с цветными вклейками (на которых, правда, черно-белые иллюстрации)! Но и это чувство слабенькое и малоутешительное. 

Впрочем, не могу не признать, что де Костер в своём романе предвосхитил кое-что - то, что зацвело довольно пышным цветом в ХХ веке, чуть ли не целые жанры составило. А именно - психоделические путешествия в мир духов в результате приёма соответствующих снадобий и зелий, а также истории про псевдомистических монстров (в данном случае, появление так называемого безжалостного вервольфа, нападающего на людей).

Ещё сегодня посмотрел первую часть экранизации Алова - Наумова по мотивам де Костера - фильм "Пепел Клааса" из "Легенды о Тиле". Тоже, скорее, разочарован. Леонов великолепный актёр, однако на роль Ламме можно было, наверно, подобрать толстяка и помоложе. У актёра в главной роли, Тиля, по-моему, слишком унылое и, возможно, чересчур интеллигентное лицо. Неужели никого лучше во всём могучем советском кинематографе не нашлось? 

Не пересматривал, кажется, с того момента, как они шли в кинотеатрах. Некоторые сцены, особенно массовые, в первой серии "Юности Петра" вызвали какие-то сомнения - подумалось, нынешние киношники научились снимать такие скопления народа лучше, в том числе дорисовывая то, что надо, компьютерно. Но потом пошло вроде получше. Более камерные эпизоды неплохи. Актёры вполне на уровне, в том числе и Дмитрий Золотухин, играющий Петра. Костюмы, интерьеры, сцены на кораблях - недурны. 

А второй фильм, "В начале славных дел", произвел ещё более сильное впечатление. Закралась даже мысль, что вся съёмочная группа вошла во вкус в процессе работы. 

Жаль только, что незавершенный роман Толстого получил ещё более незавершённое экранное воплощение. Северная кампания в фильм вообще не попала. А ведь в романе она очень драматична - сначала русские войска разбиты, Пётр фактически бежит из-под стен Нарвы, чтобы собрать новую армию.

Эпизод разоблачения Кёнигсека в фильме решили совсем по-другому, нежели в книге. Там это происходит как раз во время военной кампании, в одну из передышек между баталиями. В картине же правда о связи посланника с Анной Монс раскрывается в её доме (кстати, интерьер весьма симпатичный, жили же люди!). 

В целом могу сказать, что, наверно, дилогия входит в число лучших отечественных исторических картин и лучших экранизаций. 

Только что досмотрел сериал. Начало было каким-то странным, но потом действие захватило. Фантастический триллер-дистопия, чем-то напомнило "Под куполом" Кинга, только больше динамики, мне кажется. Нет, Крауч, написавший книги - литературную основу - всё-таки голова!

Но не только лихо закрученный сюжет, но и пища для размышления. Поначалу думал, что основной мотив чисто американская фобия перед тоталитаризмом, однако на самом деле тут больше. Действуют разные группы, разные силы - как и вообще в огромном человечестве, населяющем Землю. А здесь - в микрочеловечестве, втиснутом в микровселенную небольшого городка.  

Собирался перечитать этот роман ещё весной прошлого года - тогда у меня вдруг затеялась небольшая ретроспективка по Петру Первому - но получилось только вот сейчас. 

Первый раз я прочитал это произведение ещё в шестом классе средней школы, потом неоднократно возвращался. Но года с 80-го, наверно, не перечитывал...

Думаю, что роман Толстого - это если не самая вершина отечественного исторического романа, то уж одна из таких вершин точно. Полифоничный по звучанию; написанный ярким, ёмким, передающим дух времени языком; показывающий противоборство сил, судьбы людей различных сословий. 

Хотя автор явно сочувствует своему главному и заглавному герою, общий тон повествования почти объективный. Великие дела вершил Пётр? Но сколько людей при этом погибло, причем, зачастую даже не по необходимости, а из-за крутого нрава царя, по причине особой ретивости некоторых исполнителей. А кто-то был убит или покалечен и вовсе оказавшись жертвой царских потех. 

Из предисловия узнал, что Алексей Толстой стремился сделать свой роман максимально не похожим на "Петра и Алексея" Мережковского. Ведь там царь - воплощённый Антихрист, несущий стране и народу только погибель. Толстой же представлял его радикально иным - творцом новой России.

Хочу сказать слово в защиту Петра и от себя. Как я уже заметил выше, в самом романе показано, что преобразования, проводимые в то время, оплачены были высокой ценой - тысячами человеческих жизней. И вот, есть такая весьма популярная точка зрения, что новая государственность, новая армия, промышленность и всё прочее, что основал Пётр, - всё это было построено на костях. И я готов даже с этим согласиться. Однако недавно я задавал вопрос, хотя и не получил на него ответа: а какое современное государство построено не на костях? В той же просвещённой Европе, к которой так тянулся Пётр и тянул Россию, разве не было войн, религиозных преследований, да и просто феодальных усобиц? А потом - разве не было нещадной эксплуатации колоний, в том числе и прямого труда рабов? Не так ли были заложены основы нынешнего благосостояния некоторых государств? В результате вышло так, что граждане их жили относительно сыто и безбедно, а кто считал кости не-граждан?

И ещё один вопрос, в духе фантастов, работающих в жанре альтернативной истории. Если попытаться представить, что Петра не было бы, или он оказался бы другим царём, любителем старины, - каким бы путём пошла Россия, к чему бы пришла? Не получилось бы так, что население её ужалось бы - и кто знает? может, ещё значительнее - по другим причинам, из-за крайней бедности, косности управления, экспансии, военной и экономической, других государств и т.д.? Ну на этот вопрос ответить ещё труднее, тут надо учитывать слишком много разных факторов, влияющих друг на друга...

Возвращаясь непосредственно к роману, должен заметить, что книга получила высокую оценку писателей - современников Алексея Толстого. Бунин восхищался "Петром Первым", при том, что не испытывал больших симпатий к "красному графу". Однофамилец автора Сергей Толстой (автор автобиографического повествования "Осужденный жить", ряда переводов из западной литературы) тоже считал роман одним из лучших произведений на историческую тему. Кажется даже, под впечатлением он оставил попытки писать собственную историческую прозу... 

Эти два имени пришли на ум потому, что обоих невозможно заподозрить в особом верноподданичестве режиму. Ведь другой популярной точкой зрения, на этот раз уже непосредственно на роман Толстого, является мнение, что автор всего лишь написал завуалированный панегирик Сталину. Будь это так на самом деле, полагаю, и у Ивана Бунина, и у Сергея Толстого мнение о книге было б совсем иным. Алексей Толстой же дал почти объективную панораму эпохи. И ещё раз я хотел бы похвалить язык романа, неровный, нервный, порывистый и отрывистый, создающий зримые картины происходящего, при этом совершенно чуждый пафосности и словесного украшательства.

Jud'-jud' - так один мой знакомый иногда произносил русское "чуть-чуть" с кавказским акцентом. Шутейно, конечно. 

Пересмотрел сериал "Русский перевод" по роману "Журналист" А. Константинова. Скорее, разочарован. Детективная составляющая кажется банальной, а порой даже откровенно надуманной. Восточный колорит (действие происходит в первых четырёх сериях в Южном Йемене, в следующих четырех -в Ливии) неплох, но не вытягивает. Пожалуй, лучшее во всем этом сериале - музыка Корнелюка, в первую голову, песня "Письмо", но ведь это всё-таки не клип, а телефильм общей длительностью более 6 часов... 

Потом посмотрел американский фильм 1973 года по рок-опере Ллойда Вебера - Райса "Иисус Христос Суперзвезда". Неплохо поют, черти, но те черти, которых я видел в мюзикле 2000 года, поют ещё лучше. И английская студийная версия, по-моему, тоже звучит внушительнее... Интересно было послушать интервью Тима Райса, хотя и не очень длинное, - о том, откуда взялась эта рок-опера.  

После разочарования с "Переводом" взялся всё-таки смотреть "Своенравные сосны" по Краучу. Посмотрел уже четыре серии. Пока просматривается сходство с волшебной западной сказкой - только в более подходящих нашему времени декорациях. Ну и ещё американская зацикленность на попадание в какой-то тоталитарный безвыходный мир... 

Сегодня в магазине "Книголюб", что на рынке "Южок" видел две книжки Крауча - "Сосны", "Заблудившиеся сосны", как-то так. Быстро переводят, черти... Физия главного героя на обложке - типичный такой американский громила, кстати. 

Магаз этот самый популярный у череповецких фантастов - потому что здесь продают их книги. Раньше эти томики были задвинуты в угол, на стеллаже уценённой литературы или рядом, точно не помню. Сейчас они стоят на одной полке с Дивовым. То ли это повышение такое - для наших. То ли Дивов - тоже наш. 

 

 

Должен был посмотреть эту картину ещё три года назад, почему-то медлил. Оказалось, напрасно. Нормальный фильм, в духе зрелого Гиллиама. Феерическая, местами абсурдистская, местами чёрно-юморная фантазия по мотивам похождений известного героя. Да, ещё, показалось, что смысл антимилитаристский. Показательно, что чуть ли не самый главный злодей здесь - вполне себе демократичный Представитель, этакий выборный ботаник на службе.

  Совсем как-то упустил, что стал вчера "пасечником" (типа того, которого Андрей Макаревич изображал в "Старых песнях о главном"). Но пока ещё работающим!

Сегодня посмотрел "Мой друг Иван Лапшин" Германа. Забавно... хотя это и не то слово. Интересно всё-таки, почему его так привлекали разные отвратные стороны жизни? (ну типа, клочка газеты в супе). Реализм? Очень сомневаюсь... 

А ещё посмотрел мюзикл 2000 года "Jesus Christ Superstar". Хорощо поют, черти.

В день семидесятилетия режиссера посмотрел эту камерную картину. Сюжет в духе чеховских пьес, по-моему. Актёры великолепны. Михалков - молодец. Тогда ещё не страдал манией величия в такой терминальной форме.

Читаю сейчас бумажные книги. Эта ждала своего часа больше года. Если не ошибаюсь, в настоящее время "Соло" - самый новейший роман из серии о Джеймсе Бонде. Он написан шотландцем Уильямом Бойдом, в свет вышел осенью 2013 года. 

Действие происходит в 1969 году, начавшись буквально в день сорокапятилетия знаменитого агента. Взятый по такому случаю выходной Бонд проводит не только вне службы, но и вне своего дома - квартиры в Челси (там как раз завершается ремонт) - в лондонском отеле "Дорчестер". Ночью агенту снится сон, в котором он возвращается на четверть века назад - в Нормандию буквально на второй день вторжения союзников. Эпизод, имевший место в действительности, разворачивается перед нами постепенно, не сразу. Мы узнаём, что в тот июньский день сорок четвертого года девятнадцатилетний лейтенант особого подразделения Джеймс Бонд впервые посмотрел в лицо смерти. 

Завораживающее начало. Но затем повествование становится более обыденным. Даже после того, как Бонд получает новое задание, то, что с ним происходит, скорее выглядит как довольно гламурное времяпрепровождение весьма искушенного в радостях жизни плейбоя, всё протекает на удивление гладко. И это - на протяжении почти девяноста страниц, в то время как вся книга состоит из трёх сотен с небольшим. 
Но затем действие внезапно ускоряется, принимает более подобающий характер - для романа про Джеймса Бонда.

Не буду пересказывать сюжет. В самых общих чертах, Бонд направлен в Занзарим, страну на западе Африки, раздираемую затянувшейся гражданской войной. Его задание - в общих чертах - остановить эту войну. 

Однако и эта его миссия не занимает весь объем книги. По возвращении из Африки Бонд пускается в предприятие ещё более авантюрное и опасное, и - на которое у него нет никаких полномочий от его начальства. Он действует "соло", в одиночку, на свой страх и риск. А финал получается отчасти открытый, вполне предоставляющий возможность продолжения, хотя прямого сиквела к роману, скорее всего, не будет (насколько мне известно, право на сочинение очередной книги "Бондианы" уже получил другой автор). Но вероятнее всего, такая несколько неопределённая концовка - лишь одна из характерных черт всей серии. 

Вообще при чтении я задавался вопросом, что тут - в "рамках франшизы", а в чём просматривается связь с другими произведениями автора. Главный герой, пожалуй, не типичный для Бойда. Но какие-то моменты второго плана - второстепенные персонажи, отдельные реплики и т.д. - напомнили мне то, что читал у Бойда раньше. 

Связь же со всей серией, как я уже сказал, автор стремится выдержать. Это просматривается и в чертах Бонда, гурмана, плейбоя, жизнелюба, не теряющего присутствия духа в самых отчаянных обстоятельствах; это выражено и через главного противника агента 007 - отвратительного психопата и садиста, коварного и жестокого наёмника Кобуса Брида. Это классический злодей "Бондианы", отмеченный жуткими физическими увечьями - у него отсутствует часть лицевой кости слева, левый глаз никогда не закрывается, постоянно слезится. К тому же этот тип оказывается невероятно живучим. В одном из видеоинтервью Бойд сказал, что гордится образом Брида. 

В свой роман автор вложил и немало личного. Я знал, что он родился в Африке, в Гане, но, как оказалось, в 1969 году он жил в Нигерии, где в то время как раз шла гражданская война. Вот таким образом Бонд впервые за свою богатую событиями и приключениями карьеру оказался с миссией в Африке. 

Столицу же Соединённых Штатов, в которую герой прибыл уже "соло", Бойд, по его словам, тоже хорошо знает. Этот контраст, бедная Западная Африка - процветающая Америка, автор выбрал намеренно. 

Главный же герой, хотя он и не типичен для Бойда, как я сказал выше, всё же имеет кое-что общее с автором. Оба живут в Челси. Но главное - оба шотландцы. В разговоре со своим боссом, М, Джеймс даже называет себя "шотландским крестьянином", причем почему-то выражает свою мысль по-французски: je suis un paysan écossais. Так он в шутливой форме пытается скрыть некую досаду - ведь рискуя собственной жизнью, теряя дорогих ему людей, он на самом деле был всего лишь незначительным винтиком в гигантской и безжалостной машине мировой политики.

    Экранизация рассказа (или небольшой повести) Михаила Кураева, хотя в титрах это и не указано. Так, наверно, потому что сценарий написан самим Михаилом Кураевым. По-моему, в фильме представлена "расширенная версия" событий. Хотя главный герой, естественно, всё тот же, Петя, юноша, страдающий психическим заболеванием (синдром Корсакова). 

Действие происходит в Кандалакше, захватывая небольшой промежуток времени перед смертью Сталина и сразу после неё. Петя воображает, что он инспектор ГАИ, и, более того, ведёт себя как инспектор ГАИ. А в свободное от "службы" время помогает всем, кто его просит о помощи. Сюжет достаточно размытый, т.е. на экране предстают сцены поселковых будней. Петя же в каком-то смысле играет роль того фокуса, к которому сходятся все линии, по Толстому. 

Вообще очень даже литературное кино, если можно так сказать. Психологизм, тонкость наблюдений, скрытый драматизм - всё то, что присуще прозе Михаила Кураева, - перенесено на экран. Заняты прекрасные актёры - Александр Коршунов (Коновалов, начальник НиваГэсСтроя), Евгений Редько (хирург Иоффе), Владимир Капустин (старшина милиции), Светлана Тимофеева-Летуновская (врач поликлиники, местная красавица, жена полковника МГБ Богуславского), Роман Мадянов (полковник Богуславский). В главной роли Егор Павлов, по-моему, справился отлично. 

Картины бедной российской глубинки начала 50х годов показались неожиданно знакомыми, - хотя сталинских времён я, конечно, не застал. Но в течение следующего десятка лет многое, видимо, не сильно изменилось. Смотрел на эту убогость со щемящим чувством - поколение моих родителей прошло через неё, даже, наверно, не очень осознавая, что возможно что-нибудь лучшее... Да ещё эти переливы аккордеона за кадром. Музыкальная тема фильма, может быть, и не слишком оригинальная, но тоже передаёт дух времени. 

В 2009 году картина получила Гран-при Московского кинофестиваля.

Этот фильм попал у меня сразу как бы в две "ретроспективки" - одну по Кубрику, другую - по Кирку Дугласу; обе собирал уже давненько. 

В общем, сейчас впечатление такое, что картина была хороша для своего времени. В кинотеатре смотрелась очень даже (кстати, в киношке я посмотрел её не меньше, чем три раза: будучи ещё дошкольником, потом школьником младших классов и - уже в армии, во время патрулирования по городу Кременчугу Полтавской области). Но сейчас видно, что это именно - голливудчина. Физии не римские, американские да британские. Гракх (Чарлз Лаутон) похож на этакого здравомыслящего адвоката, которому ничто человеческое не чуждо, но который ведёт себя всё же как человек. Т.е. не скотина, если выразить мысль словами аксёновского героя. 

Хозяин гладиаторской школы Батиат (Питер Устинов) забавен. Но почему-то уже не так забавен, как раньше...

Ну а Лоуренс Оливье - здесь настоящий генерал, как и говорил о нём герой Сэлинджера. Красс, командующий значительной частью римского войска.

Интересно, что все они говорят о Риме как о женщине (she, her, etc). Что бы на это сказал Лев Николаевич Толстой? У него-то так только Наполеон про Москву рассуждает... 

Вообще, давным-давно знаю, что фильм основан на книге Говарда Фаста, но прочитать всё как-то не удосуживаюсь. 

Посмотрел фильм потому, что была пара положительных отзывов в реале. 

В принципе, справедливо, смотреть можно. Картинка стала лучше, батальные сцены более наглядны. Но общее впечатление, конечно, послабее, чем от фильма Ростоцкого. Актёры как бы и неплохие, но у многих - невыразительные лица и ещё более невыразительная игра. Комелькова, которая в старой картине была самой яркой и самой звонкой, здесь почти никакая. 

Ну, в общем, посмотреть можно. Один раз.

Нынешний Зоил российской словесности Кузьменков поставил автору книги в вину то, что он всего лишь идёт по стопам Андрея Константинова, автора многосерийного эпоса про бандитский Петербург. 

Новый роман Иванова и впрямь открывается спланированным ограблением микроавтобуса, перевозящего большую сумму денег, потому, каюсь, у меня тоже возникло такое чувство, причем совершенно независимо от "филиппик и анафем" Кузьменкова. 

Однако только поначалу. 

На самом деле "Ненастье" никакое не эпигонство, а книга именно в ключе и стиле Иванова. На этот раз - очень серьёзный разговор о недавнем прошлом страны. Начав с технологии крупного ограбления инкассаторской машины (а ведь подобные преступления в последние годы перестали быть "экзотикой" в России), Иванов постепенно переходит к предыстории случившегося. 

Главный герой бывший "афганец" Герман Неволин, к началу повествования (а это ноябрь 2008-го года) всего лишь водитель - лучший водитель - некой коммерческой структуры, которая в начале 90-х сформировалась как объединение военнослужащих, прошедших Афганистан. Люди, которым он себя противопоставил, кстати, тоже "афганцы", все - члены того изначального союза, так называемого "Коминтерна" ("Комитет интернационалистов"). Особо хочется отметить имена. Как всегда у Иванова, имена нестёртые, врезающиеся в память (достаточно вспомнить Служкина в "Географе", Моржова в "Блуде"). Причем не только у главного героя. 

Но имена это только поверхностный слой повествования, если можно так сказать. Не следуя строго хронологии событий, автор воссоздает впечатляющую картину того, как создавался союз, основанный на "афганской идее", как вообще эта идея возникла, как объединение "афганцев" постепенно трансформировалось и перерождалось. 

Да, перед нами вновь предстают картины бандитских разборок 90-х, но - как бы под другим, непривычным углом и в ином свете. Но и эпизоды войны в Афганистане предстают неожиданно ярко, зримо, по-ивановски. Хотя сам автор и не был "интернационалистом", кажется, вообще не служил в армии. Возможно, что-то переврано, возможно, сгущено. Но я заметил некие мотивы общие и для других книг Иванова - "Сердца Пармы", "Золота бунта". Война у Иванова не просто война. Это опять прежде всего - отношение героев к другим людям, к самим себе. На войне мы соперничаем со своими сослуживцами, - так утверждает прапорщик Лихолетов, который по возвращении в Союз создаст "Коминтерн", объединяющий "афганцев". 

И уже в 2008 году, когда от былого братства солдат, прошедших войну, останутся лишь воспоминания, один из участников этого союза назовёт Лихолета героем - из тех, кто прокладывают новые пути, а само это объединение, "Коминтерн", воплощением желания жить по справедливости...

Но, увы, справедливости трудно достичь... "Ненастье" - книга по-ивановски жёсткая. И в изображении людей, персонажей; и в отсутствии утешительности для читателей. 

Про имена я уже сказал. Но также многомерна и психология героев. А ещё хотелось бы похвалить и сюжет. Он совершенно лишён какого-либо неправдоподобия, в нём нет и никакой мистики (кроме разве ощущения того, что мир, хотя и огромен, однако неожиданно тесен, и годы спустя сводит людей, расставшихся, потерявших друг друга, казалось бы, навсегда). Но при этом повествование обладает напряжённостью полноценного триллера, и кинематографической зримостью тоже. 

В общем, вот так... Увы, несколько сумбурно, не очень стройно...

В день семидесятипятилетия Джона Леннона удосужился посмотреть документальный фильм "Битлз. Антология" с 5 по 8 части. Первые четыре последний раз смотрел почти десять лет назад. Наверно, надо было с начала начать. Но как человек ограниченный, во времени, сделал выбор в пользу тех серий, что видел только в 90е. 

Фильм по мотивам повести Леонида Бородина, который в начале 90-х прошёл незамеченным, резонанса не вызвал. В принципе, эпохальным шедевром назвать нельзя, но очень крепкая работа - как со стороны режиссера, так и актёров. Главную роль, правозащитника Виктора Ивановича, приехавшего в пансионат на берегу Черного моря, сыграл Станислав Любшин. В пусть и эпизодической, но знаковой, заглавной роли - Марианна Вертинская. Плюс ещё ансамбль будущих звезд - Андрей Толубеев в роли соседа Виктора по номеру хамоватого курортного ловеласа Мити, тогда ещё молодой Александр Сирин в роли милицейского опера и совсем ещё юный Вячеслав Разбегаев в роли такого же юного бандита.  

Чего-то всё-таки не хватило, но чего - сказать не могу... Возможно, современного качества картинки. И хорошего музыкального сопровождения. 

А что-то, возможно, было лишним. Та меланхоличность, которая была присуща, кажется, всем отечественным лентам рубежа 80-х - 90-х. Хрупкий голос дочери "женщины в море", юной бандитки Людмилы (Марина Майко). Впечатление, что в те времена все киношные девицы разговаривали такими умирающими голосами. Но по книге, помнится, это весьма разбитная особа, характеристики ведущим деятелям эпохи раздавала не залезая за словом в карман. В фильме этого нет. Но это уже не прокол исполнителя и даже не режиссера. Сценарий, кстати, в целом-то крепкий, написал никто иной, как Эдуард Володарский.

Когда фильм шёл в кинотеатрах, и я читал какие-то рекламные заметки в журналах, рецензии в газетках, фильм представлялся мне каким-то суперпрорывом отечественного кино. Картина про Циолковского! И в главной роли не профессиональный актёр, а поэт Евтушенко!

Очень давно это было...

Сейчас посмотрел фильм со сложным чувством... Ну, многие мысли гениального мыслителя озвучены... Озвучены и совсем не гениальные мысли его современников, даже близких. Но вообще от всех этих персонажей второго плана остаётся ощущение водевиля. Почему режиссёры семидесятых- восьмидесятых годов представляли себе (и зрителю тоже представляли) людей царской России как фигляров, каких-то шутов гороховых? Вот и у лучшего (и единственного) друга Циолковского аптекаря и выпускника университета Сергея Панина (Альберт Филозов) всё время какая-то придурковатая усмешечка на лице. Интеллигент, но как раз яркий пример того интеллигента, на которого обрушивались и Ленин с Горьким, и все, кому не лень...Единственный человек с интеллектом среди этой толпы, естественно, только сам Циолковский, но и он свои мысли озвучивает как будто только ради того, чтобы озвучить... И это режиссерское решение? Скучно, тягомотно... Почему Скорсезе сумел снять фильм про своего авиатора, в котором было всё - и не шутовские противники главного героя, и совсем не шуточные закидоны его самого...

Но что тут скажешь. В фильме Кары "Королёв" Циолковский тоже ненадолго появляется в кадре - в исполнении Юрского, и кажется, там, за минуту или полминуты впечатление о великом исследователе - полнее... 

В общем, не... Похоже, только один нормальный фильм был у Кулиша - "Мёртвый сезон". "Комитет девятнадцати" - какая-то сильно опоздавшая по времени скучная якобы фантастика. "Взлёт" - биографический фильм, только почему-то кажется, что главное в личности Циолковского осталось за кадром. 

 

Посмотрел и этот фильм... Поскольку какие-то отрывки, конечно же, видел раньше, в общих чертах представлял сюжет - впечатление вышло сильно ослабленным. А так, да. Мощная режиссура, игра актёров, неодномерная идейная основа. Вспомнил слова Астафьева о том, что на войне один и тот же человек может совершить подвиг, а потом в какой-то ситуации - струсить. Вот только в этом фильме бывалый партизан, бывший ротный старшина Рыбак струсил настолько, что обратной дороги - к жизни по совести - для него уже не осталось... И лично я не могу его осудить, поскольку он не был плохим человеком. И вообще таких были миллионы - ведь миллионы солдат Красной Армии в первые же дни войны оказались в плену. Но быть может, как раз то, что их было такое огромное количество, по крайней мере избавило их от испытания тем жестоким выбором, перед каким оказался Рыбак. По крайней мере, от такого испытания...

Вообще, в фильме как раз показана бесчеловечность войны - бесчеловечность по определению. Война перемалывает и плохих, и хороших. Даже если не уничтожает физически, может навсегда душу сломать...

Название фильма очень часто звучало в детстве, а посмотрел только сейчас. 

Наверно, надо было раньше... Потому что большим открытием, увы, не стал. Хотя актёры собраны великолепные! Такой реалистический вестерн (или истерн), да ещё и с политической подкладкой, вот только эта политическая составляющая вызывает скорее грусть, чем острое сопереживание... Увы, всё это дела давно минувших дней.

Вот этой книгой я завершаю все три новейшие ретроспективы зарубежной литературы. 

Нора Галь (Элеонора Яковлевна Гальперина, 1912-1991) - выдающийся русский литератор, переводчик с английского и французского языков. В книге "Слово живое и мертвое" она делится своим многолетним и очень богатым опытом литературной работы. Речь идёт в первую голову о художественном переводе, но не только. Всякому пишущему полезно знать, чего он должен избегать, а к чему должен стремиться. 

Да, главным образом автор говорит о подводных камнях в работе переводчика, прозаика. Отдельная глава посвящена так называемому канцеляриту, другие - поиску гармонии, соразмерности в тексте перевода (заголовок одной из подглавок - "Мистер с аршином"; разделы в другой главе называются - "Предки Адама", "Сотри случайные черты"). 

Особой злободневностью, на мой взгляд, отличается глава четвёртая "Буква или дух?". В ней Нора Галь подробно рассматривает особенности буквального и творческого перевода. Не далее, как сегодня утром у меня была дискуссия на эту тему. 

Галь, конечно же, на стороне перевода творческого. Ведь буквальное прочтение оборачивается, как правило, корявостью, казенностью слога. А главное на что оно опирается? Ну в первую очередь на первые значение слов в статьях словарей. Однако, автор того или иного оригинального текста пишет его не по словарям (тем более англо-русским, франко-русским и т.д.) Это уже я от себя говорю, поскольку многозначность - причем большинства слов - будучи старым "книжным червём" (being an old bookworm, a walking dictionary, etc), хорошо представляю. Например, многие изучавшие английский знают, что pack - это пачка. Но, как оказалось, даже не все профессиональные лингвисты знают, что pack - это ещё и "стая". Например, pack of wolves - волчья стая. 

Завершает книгу Нора Галь рассказом о своих коллегах-переводчиках, так называемых кашкинцев - по имени выдающегося русского переводчика Ивана Кашкина, ими руководившего, фактически в 30е годы прошлого века создавшего новую школу русского перевода. 

Прочитать книгу можно здесь - здесь.

А ещё хотел бы порекомендовать две книги, но - уже для изучающих иностранные языки. Тех, кто стремятся читать зарубежную литературу в подлиннике. 

Первая книга - это Дружеские встречи с английским языком Марии Колпакчи. Книга эта очень помогла мне на начальном этапе моих штудий. 

Другая же книга - Как изучить английский язык самостоятельно. Нестандартные приемы самообучения Николая Бодрова. Эта работа во многом стала для меня опорой в дальнейшем изучении языка. И это произошло почти десять лет спустя после того, как я взялся за английский. Думаю, именно она поспособствовала тому, что я принялся и за немецкий...

Полное название романа "Тяжелые люди, или J’adore ce qui me brûle". Французская часть названия означает:Люблю то, что меня обжигает. Этой книгой швейцарского писателя Макса Фриша (1911-1991) я завершаю очередную мини-ретроспективку. В этот раз она относится не к определённой стране, как две предыдущие, а к языку - немецкому. И в каком-то смысле её можно назвать ретроспективой одной книжной серии. Ведь за исключением поста про Эгона Фриделля, во всех остальных записях речь идет о книгах, вышедших в серии "Квадрат"издательства "Текст". 

Давным-давно, в прошлом веке, и, надо признать, не с первой попытки, я оценил романы Фриша, включенные в том избранного серии "Мастера современной прозы", - "Homo Faber" и "Назову себя Гантенбайн". О романе же "Тяжелые люди" я могу сказать, что с точки зрения литературного мастерства это лучшая книга среди прочитанных мной во всех трёх новейших ретроспективах. 

Уже по завершению чтения выяснил, что это второй роман писателя, первая редакция вышла в 1944 году, причем порядок двух частей заголовка был обратный ("J’adore ce qui me brûle oder Die Schwierigen"), и кроме того в начале текста был помещён отрывок из дебютного романа писателя "Юрг Райнхарт". В 1957 году Фриш издал переработанную версию, получившую нынешнее название. Отрывок же, взятый из первого романа, был удалён, хотя главный герой остался прежний - Юрг Райнхарт, художник в одной из своих ипостасей, если можно так сказать. 

Точно так же, как и в случае романа Бёлля "Крест без любви", это совсем не ученическое произведение (более того, повторюсь, книга, созданная с большим мастерством). Хотя зачин и показался мне скучноватым - но возможно, из-за усталости, которая мешала при чтении. 

Персонажи романа поначалу выглядели как бы независимыми друг от друга, у каждого - каждой - своя линия жизни. Пересечения их представлялись как бы не самым существенным из происходящего... 

Но это только поначалу! Далее же оказалось, что судьбы эти напротив очень тесно связаны. Более того, в финале открывается, что Фриш создал этакую закольцованную притчу - притчу о предназначении человека, его отношении к другим людям, о его месте в мире... Написанную языком, скорее, не притчи, не сказа, а именно такой современной прозы, "импрессионистской", ассоциативной и т.д. 

Хочу отметить работу переводчика Сергея Ромашко - ведь благодаря ему можно оценить стилистическое мастерство автора. В описаниях Фриш поднимается до словесной живописи, которая, на мой взгляд, по силам далеко не всем авторам. Он тонок и в передаче психологических состояний. Сам сюжет развивается вовсе не так, как в подавляющем большинстве произведений, в которых автор просто пересказывает, что делал герой, с какими трудностями он сталкивался, что, напротив, ему благоприятствовало и т.п. Нет, в этом романе очередной поворот сюжета может, конечно, открываться достаточно просто, но далее мы видим некий поток, в котором поступки героя вовсе не каркас, поддерживающий всё остальное, а только лишь часть происходящего. И не менее важную часть происходящего составляют чувства героя, его мысли, а также перемены в обстановке, в окружающем мире, причем творящиеся по какому-то своему, не зависящему от героя закону и почину. Меня можно упрекнуть сейчас в захваливании, в преувеличении? Не знаю, во всяком случае я так всё увидел. 

Прочитать роман можно здесь.

Этот роман был написан будущим Нобелевским лауреатом в 1946 году на конкурс, объявленный журналом "Нойес Абендланд", с целью выявления лучшего романа среди работ, посвящённых сопоставлению христианства и национал-социалистского мировоззрения. Но рукопись была возвращена автору без объяснения причин. Позднее Бёллю удалось узнать, что, по мнению редактора, автор не провел глубокого анализа национал-социализма, германскую же армию изобразил в излишне черно-белых тонах. С тех пор писатель, будучи глубоко верующим человеком, сотрудничал с либеральными изданиями, а не с религиозно-патриотическими. 

Об этом пишет в послесловии автор русского перевода романа Елена Михелевич. Самого же меня поразила религиозная составляющая книги. По крайней мере, я не припоминаю в других произведениях немецкого писателя столь явных рефлексий, даже описаний происходящего - именно с позиции человека верующего, тем более - прямых обращений к Богу. 

Бёлль описывает в романе семью Бахемов, в первую очередь сыновей Кристофа и Ганса, их матери фрау Бахем, в меньшей степени - отца Германа Бахема. Мать - человек глубоко религиозный, и такими она воспитывала своих детей. Старший сын, Кристоф, находится в оппозиции, по крайней мере пусть и не активной, внутренней, по отношению к существующему в стране режиму. Младший же сын, Ганс, напротив, состоит в одной из специальных организаций, занимающихся борьбой с внутренними врагами нацизма (по сути, такими как его брат Кристоф и его друг Йозеф). При том, что его окружение, его коллеги, тем более руководство - глубоко отвратительны ему. Но он считает, что должен послужить Германии.

При чтении мне было понятно, что это во многом автобиографическое произведение, и послесловие Михелевич мое предположение только подтвердило. Впрочем, сходство судеб персонажей и прототипов оказось не стопроцентным. 

Роман, по словам самого автора, стоил ему громадных усилий, и потому он не делал повторных попыток его опубликовать после отказа, полученного в редакции "Нойес Абендланд". Это первое крупное произведение Бёлля, однако, на мой взгляд, совсем не ученическое. Начинающие авторы часто даже не знают, что они хотят сказать в своём произведении. "Крест без любви" грешит разве некоторой пафосностью рефлексий; может быть, автор иногда чрезмерно многословен, не умеет быть лаконичным. Но при этом он прекрасно понимает, ради чего он пишет, что он пишет. Такое, во всяком случае, сложилось впечатление у меня, мне даже стало ясно, почему Нобелевским лауреатом стал Генрих Бёлль, а не, допустим, Дитер Нолль (хотя такие допущения-сопоставления и смешны), почему Бёлль был столь популярен у советских читателей конца 50-х - начала 60-х. 

На родине автора роман был опубликован в 2002 году. А спустя два года издательством "Текст" в серии "Квадрат" был выпущен и русский перевод. Прочитать его можно здесь.

Эгон Фриделль (1878 -1938) - выдающийся австрийский журналист, писатель, драматург, филосософ, театральный критик, а также - актер, в том числе кабаре и в жанре конферанс. 

Коротенько биография, поскольку русскому читателю, думаю, ничего об этом человеке неизвестно. 

Эгон был третьим ребёнком в семье Морица Фридмана, хозяина фабрики по производству шёлка. Когда ему исполнился только год, мать бросила семью. Снова она появится в его жизни в день его пятидесятилетнего юбилея, с тем, чтобы предъявить знаменитому сыну требование алиментов.

После смерти отца в 1891 году Эгон живет у тётушки во Франкфурте-на-Майне. Там он начинает учёбу в школе, но через два года его исключают за неподобающее поведение. Уже во Франкфурте Эгон пользуется репутацией возмутителя спокойствия и вольнодумца. Он посещает различные школы в Германии и Австрии. В 1897 году Эгон переходит из иудаизма в лютеранскую веру. Только в 1899 году с четвертой попытки он сдаёт экзамены по гимназической программе (так называемую абитуру). 

Но уже с 1897 года он посещает как вольный слушатель Берлинский университет, изучая германистику, естествознание и философию. Но после выпуска из гимназии Фриделль (фамилия была официально изменена) переводится в Гейдельбергский университет, чтобы проходить курс у гегельянца, историка философии Куно Фишера.

В 1898 году он получает свою долю отцовского наследства, становится финансово независимым. В круг его интересов входят буквально все области знания. 

Далее он учится в Вене, публикует эссе в газетах и журналах, защищает диссертацию на степень доктора философии по Новалису. В программной статье, напечатанной в журнале "Факел" Фриделль утверждает, что худшим из человеческих предубеждений является серьёзность - в то время как инстинктивно мы воспринимаем жизнь как игру. 

Фриделль играет в кабере, пишет статьи и пьесы, заводит знакомства буквально со всеми сколько-нибудь значительными немецко-язычными писателями.

Накануне Первой Мировой войны он вынужден пройти курс лечения, страдая от алкоголизма и ожирения. Это обстоятельсто становится препятствием для поступления на военную службу. Ведь начало войны Фриделль встречает, как и многие его современники, с большим энтузиазмом. 

Военная инфляция уничтожает капитал Фриделля, доставшийся ему от отца. Фриделль зарабатывает на жизнь всеми доступными ему способами - сотрудничеством с печатными органами, театрами и т.д. 

В 20е годы им были написаны главные его произведения, в том числе трехтомная "История культуры нового времени. Кризис европейской души начиная от черной чумы до мировой войны", труд, в котором Фриделль описывает исторический период от Средних Веков до начала века двадцатого в форме анекдотов. Рукопись отвергли шесть издательств, но книга оказалась настолько успешной, что позволила писателю работать дальше. 

С приходом к власти нацистов и аншлюссом Австрии перед Фриделлем закрылись двери всех немецких и австрийских издательств. Фактически он был поставлен на грань самоубийства. Когда 11 марта 1938 года около 22 часов к его дому подошли два представителя СА, спрашивая "еврея Фриделля" ("Jud Friedell"), писатель был уже предупрежден, что не должен позволить себя арестовать. Эгон Фриделль выбросился из окна квартиры, в которой поселился после получения отцовского наследства. Перед тем, как прыгнуть вниз, он криком предупредил прохожих на тротуаре отойти в сторону. Эгон Фриделль был похоронен на центральном Венском кладбище. 

Я прочитал у Фриделля довольно компактную фантастическую новеллу, которая вышла в 1946 году и первоначально называлась "Путешествие на машине времени", а затем публиковалась как "Возвращение машины времени". Это продолжение знаменитого романа Уэллса, в котором Фриделль иронизирует не только над предрассудками своего века, но и над некоторыми особенностями той книги, что послужила основой для его работы. 

Это довольно забавное, занимательное произведение, но, к моему сожалению, в нём автор не столько исследует человеческую природу, чего я ожидал от создателя "Истории культуры нового времени", - как придумывает различные фантастические феномены, вроде Инерции земного времени и т.п

Вчера посмотрел и этот фильм. 

Если честно - мало чего понял...

Посмотрел сегодня этот фильм. Да, наверно, наиболее адекватная интерпретация прозы Платонова. Но и сильнейшее напоминание о том, что жизнь конечна и вообще ограничена...

Посмотрел франко-германский сериал по литературному первоисточнику. 4 серии, примерно по полтора часа каждая. Из них первая, вторая и четвертая сняты Клодом Шабролем, а третья - - Хуаном Луисом Бунюэлем. В главной роли Хельмут Бергер. 

Довольно забавно, хотя совершенно не обладает той магией, что была у "Фантомаса" Юнебеля, с Марэ, де Фюнесом и Демонжо. 

 

Австрийский писатель Йозеф Рот (1894-1939) русскому читателю известен прежде всего романом "Марш Радецкого" (1932), который был переведён на русский язык ещё до войны и потом переиздавался несколько раз, в том числе в авторитетной серии "Зарубежный роман ХХ века". Роман "Направо и налево" (оригинальное название "Rechts und links") вышел раньше, в 1929 году. В том же самом году, как известно, были опубликованы романы "На западном фронте без перемен", "Прощай, оружие!" и "Смерть героя".

Проблем потерянного поколения книга Рота касается, скорее, опосредованно, хотя среди основных персонажей есть участник Мировой войны и действие происходит, главным образом, в послевоенное время.

Главный герои - австрийцы братья Бернгейм, Пауль и Теодор, их мать, а также выходец из России Николай Брандейс.

Старший брать Пауль, как сказано в аннотации к русскому изданию книги, человек талантливый, но слабохарактерный. Младший брат, Теодор, не столь одарён, но полон всяких претензий ко всему и вся в духе некоторых героев Достоевского. Николай Брандейс личность демоническая.

Язык оригинала романа, вероятно, великолепный, это чувствуется и в переводе. Перевод хорош, впрочем, не всегда. Яркие, неожиданные образы соседствуют, на мой взгляд, с несколько косноязычными и неуклюжими пассажами. Хотя, у меня такое чувство, это особенность многих переводов с немецкого, - специально заглядывал в переводные тексты фон Додерера и др.

Безоговорочной удачей роман "Направо и налево" я бы не назвал. Весной читал один из литературных мануалов Джеймса Фрэя, и, помнится, под его влиянием оценивал тогда романы исландца Сигюрдссона. Так вот, хотя там тоже было довольно свободное повествование, впечатление складывалось такое, что автор всё-таки знает, какую он линию гнёт и куда эта кривая выведет. А у Рота... ну есть в романе что-то искусственное. Действие повернуло вот так, а могло бы, вроде, и по-другому. И что бы изменилось? Вот как-то так.

На русском языке роман был издан в 2004 году издательством "Текст" в серии "Квадрат" (такие изящные карманного формата томики в твёрдых обложках"). Прочитать можно - здесь.

На этот роман вышел, интересуясь мировым кинематографом, причем путь оказался довольно извилист, от фильмов сравнительно новых - к картине более старой. Оказалось, есть такая книга, послужившая основой для фильма. 

Книга, к счастью, не очень длинная. Но всё равно, ломал голову: писать пост, завершающий мою французскую ретроспективку, или нет? Потом решил всё-таки этот вопрос положительно. 

Автор романа сын беженцев из Польши, ещё в годы войны, чтобы спастись от нацистских преследований, перебравшихся во Францию. Книга вышла в 1964 году и, возможно, явилась одним из первых таких сочинений, пролагающих дорогу другим подобным опусам, во всяком случае, в Европе. Для меня же аргументом в пользу написание рецензии на неё стало сходство (некоторое) с двумя предыдущими произведениями "ретроспективы".

Герой "Жильца" Трелковский (имя так и остаётся неизвестным) чем-то похож на Мерсо, героя "Постороннего". Во всяком случае, он, по его собственным словам, не любит осложнения и, довольно часто, как мне показалось, оказывается в стороне от событий, от так называемой общественной жизни и т.п. Есть в нём что-то асоциальное. 

Сходство же с "Красавчиком" Эме я усмотрел в том, что и с Трелковским происходит некая метаморфоза. Только она очень неприятная, я бы так сказал. 

Автор помещает героя в квартиру многоквартирного дома, вдобавок, в такую квартиру, прежняя съёмщица которой совершила попытку суицида. С момента вселения в это жилище начинается испытание Трелковского, пред которым испытание Гилберта Пинфолда - просто увеселительная прогулка. 

Трелковский становится жертвой того давления социума, которое знакомо всякому жителю многоквартирного дома - чаще в небольших, неопасных дозах. Но то, что постепенно наваливается на Трелковского явно превышает допустимый порог, во всяком случае, для этого довольно субтильного во всех смыслах субъекта. 

"Жилец" - наверно, "культовый" в определённых кругах роман. По крайней мере, автору удалось передать ощущение вязкого, тошнотворного кошмара и бреда, который переживает герой. В том числе и за счет смакования всяких физиологических и вообще непотребных подробностей. 

Прочитать сочинение, пусть и не в самом идеально подготовленном виде, можно здесь.

Этот роман (оригинальное название "La belle image") был написан практически в то же самое время, что и "Посторонний" Камю - в 1941 году. На русский язык впервые был переведен пятьдесят лет спустя Натальей Мавлевич и Валерием Орловым, издан в "Библиотеке журнала Иностранная литература". Тогда эти карманного флормата книжицы выходили ещё в мягких обложках, но издательская политика редакции, как мне кажется, поменялась. Причем на эту мысль меня навел именно вот этот роман Эме. Если прежде эта серия (фактически приложение к журналу "Иностранная литература") пыталась просто охватить всё и вся из выходившего за рубежом (во всяком случае, такое впечатление складывалось именно у меня, хотя я эту серию очень уважал), то начиная с 91го года в ней начали публиковать произведения либо прежде скандально недоступные и неизвестные русскому читателю, либо обладающие некоторым коммерческим потенциалом. Так, вслед за романом Эме в киосках "Союзпечати" появились сборник Балларда "Утонувший великан", "Коллекционер" Фаулза, "Голем" Мейринка (так было как раз в том издании).

Ну а потом "Библиотека иностранки" вдруг исчезла из моего поля зрения. Последним изданием, которое попало мне в руки, был, кажется, сборник рассказов Сола Беллоу. Потом, как я уже писал, место на полках прочно заняли саги и эпопеи про Меченых и Бешеных. Так что я был даже где-то удивлен, когда уже в этом веке увидел книги обновленной серии "Иностранка".

Но это, так сказать, лирическое отступление. Теперь про Марселя Эме (1902 - 1967). Из его наследия на русском издано пока, к сожалению, немного. И даже имеющиеся в сети статьи о нём довольно куцего размера. Оригинал названия романа нашёл только в статьях на английском и немецком языках - они, правда, лишь чуть подробнее русской версии.

Сам же роман, который летом 1991 года я прочитал с большим воодушевлением, можно отнести к жанру фантастики. Но только не научной фантастики, а фантастики чудесной. Дело в том, что его герой, не очень крупный, но довольно успешный предприниматель Рауль Серюзье внезапно теряет своё лицо. Почти, как в романах Александра Беляева, если кто помнит. Он утрачивает своё прежнее, заурядное, некрасивое лицо, а вместо него получает вдруг лик красавца, обольстителя женщин. Происходит это прямо в одной конторе, в процессе оформления документов. Так начинаются похождения Рауля, который, попав в такой неожиданный переплёт, открывает в себе дар находчивости и изобретальности, принимается строить жизнь как бы с нуля, а также узнаёт много нового - причем не только о своих близких, но и о самом себе.

Обратись к такому сюжету немец или австриец, тот же Майринк или Перуц, они бы соорудили из него мрачную готическую историю. Не знаю, что получилось бы у русского, думаю, Куприн или Амфитеатров глубоко проникли бы в психологию персонажей и раскрыли бы перед нами их моральный облик. Возьмись за дело англичанин типа Голдинга, мы увидели бы в итоге серьёзную филосософскую, но при этом гиперреалистическую притчу. Однако тут поработал француз. И получилось изящно, весело, местами нравоучительно, временами с глубокими наблюдениями. Но тема любви, любовных интриг заняла, конечно, о-очень важное место в структуре романа.

Надо признать, что перечитав сейчас "Красавчика", я почувствовал какую-то грусть. Возможно, сыграло свою роль знания финала - несмотря на то, что детали и подзабылись, конечно. В целом концовка показалась какой-то уже не столь стройной, как это представлялось почти четверть века назад. Ну... восприятие уже во многом изменилось.

Читать роман - здесь.

Это всё тот же "L'Étranger", только русскому читателю до сих пор он был лучше известен как "Посторонний" - в переводах Натальи Немчиновой и Норы Галь. Кстати, не берусь судить, который из этих двух вариантов лучше. В своё время читал оба, да и не раз. А теперь вот познакомился и с версией Георгия Адамовича, о которой наслышан был давно.

Говорить о значении романа, его сюжете и других деталях, думаю, не имеет смысла. Хотел бы сейчас остановиться на том, что бросилось в глаза при чтении перевода Адамовича.

Прежде всего, очень интересное предисловие, написанное автором перевода, Георгием Викторовичем Адамовичем (1892 - 1972). Его можно прочитать по ссылке, которую я дам ниже. Что касается, непосредственно текста, некоторые обороты показались мне корявыми. Но с другой стороны, переложение Адамовича какое-то более откровенное, что ли. Во всяком случае, мне попались весьма смелые подробности, которые - я это специально выяснил - как Немчинова, так и Галь в своих текстах сгладили. Впрочем, не могу сказать, а был ли столь же прям в назывании вещей своими именами и Альбер Камю. Впрочем, скорее всего...

Да, и напоследок. Этим произведением я начал французскую мини-ретроспективку, которая будет не длиннее британской, которую я только что завершил постом про роман Ивлина Во.

Прочесть роман вместе с предисловием можно здесь.

"Испытание Гилберта Пинфолда" Ивлина Во перечитал в рамках своей новейшей британской "мини-ретроспективы".

Впервые я прочёл этот роман в 1992 году. Это было время, когда на полках книжных магазинов в основном лежали опусы про похождения Меченого и Бешеного, а также каких-то магов и чародеев. Весьма компактная и мягкая книжица, выпущенная издательством имени Сабашниковых, показалась мне тогда неким символом надежды на то, что с нашим книгоизданием не всё ещё потеряно (об этом издательстве вообще хочется сказать доброе слово; пусть и в мягких обложках, но оно выпустило в 90-е несколько произведений других классиков ХХ века - Хаксли, Дос Пассоса, Виана и др). И фактически "Испытание" стало вторым произведением Во, которое мне понравилось. Первым была новелла "Работа прервана", входившая в худлитовский сборник "Английская новелла ХХ века". Позднее мне попал в руки какой-то его военный роман, в очень дубовом переводе, выпущенный издательством министерства обороны (собственно, дело и происходило на военных сборах), и этот опус меня совсем не впечатлил. И также, всё ещё под влиянием самой первой новеллы, я пытался-таки осилить те сочинения, что были собраны в томе из серии "Мастера современной прозы", но - безуспешно. А "Испытание" мне, скорее, понравилось, чем наоборот.

Но когда я снова вернулся к нему более чем десять лет спустя, роман показался мне крайне занудным. Как впрочем, и некоторые другие сочинения иных авторов, которыми я вроде бы восхищался в прежней жизни... Ну, видимо, такой у меня в ту пору был этап...

Как бы то ни было, нынче я взялся перечитать книгу во второй раз. Только мне очень подфартило, буквально в самый последний день, едва закончив чтение повести Пристли, я нашел оригинал "Испытания". Прозу Во я уже читал на английском, в частности, "Упадок и разрушение" ("Decline and Fall"), всё ту же "Работу" ("Work suspended") и рассказики покороче. Английский язык Во я нашёл превосходным. Хотя это совсем другой стиль, нежели у Набокова или Апдайка, блещущих всякими зримыми метафорами. Нет, красота прозы Во спрятана, скорее, на уровне интонации и ритма. И вот - "The Ordeal..." В каком-то смысле и для меня испытание.

Как писал в первом русском издании романа, если не ошибаюсь, его переводчик Владимир Харитонов, это произведение странное, для автора, скорее, не типичное, и т.д. Это на самом деле очень автобиографическая вещь, в которой Во под именем успешного писателя Гилберта Пинфолда вывел самого себя.

Достигнув пятидесятилетия, Пинфолд стал жертвой мучительных недугов, а также творческого упадка, и чтобы разом решить все свои проблемы, он отправляется в морское путешествие, на остров Цейлон. Но под влиянием различных и, видимо, несовместимых друг с другом лекарств, а также алкоголя, заболевание писателя только усугубляется и переходит в психическую форму. Пинфолд страдает от слуховых галлюцинаций (или бреда, - не берусь судить, какой термин точнее; по мне, так всё равно). И вот в этом противостоянии голосам, якобы приходящим откуда-то извне, транслируемым особой аппаратурой и т.д., и заключается испытание Гилберта Пинфолда.

Грэм Грин назвал роман очень смелой книгой. Почему? Да потому, вероятно, что автор, говоря о некоем Пинфолде, на самом деле раскрыл собственные внутренние страхи, опасения, предубеждения, комплексы и проч. Грину, который был знаком с Во лично, такие откровения были крайне интересны. Я с писателем, увы, лично не знаком; мне его саморазоблачение показалось в общем-то банальным. Язык в этот раз не произвел на меня особого впечатления. В целом я нашел роман весьма старомодным, а именно, каким-то одномерным, плоским. Комические ситуации, которые возникают в ходе повествования, совершенно однотипны. Безлик даже главный герой, не говоря уж о персонажах второго плана. Основная причина, наверное, в том, что никакой нравственной борьбы, никакого противостояния тем напастям, что одолевают главного героя, я не увидел. Да, есть такие произведения, как правило, небольшого объема, в которых герой как бы пассивен, раскрывается через обстоятельства, которые ведут его. Но на самом деле если такой герой не лишен возможности хотя бы выражать своё отношение к происходящему, то он уже не пассивен. А о каком отношении к происходящему можно говорить применительно к человеку, впавшему в душевное расстройство, пусть даже и временное? Ведь не только реакция этого человека может быть порождением всё той же болезни (скажем, он протестует против того, что с ним твориться, вовсе не оттого, что он такая цельная личность, а из-за того, что у него перевозбуждены те или иные участки коры головного мозга?), но и сама картина происходящая просто может быть искажённой в его деформированном сознании. Кому-то и это может представляться интересным? Но лично мне - нет. При том, что, как я уже сказал, ситуации, в какие Пинфолд попадает вследствие своей болезни, из-за своей болезни, они выглядят рядовыми. Не только современники Во, но даже и его предшественники, умудрялись создать кое-что позатейливее, используя схожий приём - душевного заболевания, пограничного сознания и т.п. Не говорю уж о тех, кто пришел в литературу позднее. - Потому и называю сейчас этот роман старомодным.

Шпионский боевик, написанный в 1942 году и о 1942 годе. Действие происходит в Англии, в небольшом промышленном городе Грэтли. Главный герой Хамфри Нейланд ищет подходы к сети немецких шпионов, основавших в Грэтли один из своих локальных центров.

Книга может показаться наивной, старомодной. Так, наверно, и есть, - тем не менее чтение очень уютное и интересное.

Хотя и знал, что Дж. Оруэлл включил Пристли в какой-то там чёрный список просоветски настроенных драматургов и писателей, был всё же удивлён явно социалистическими взглядами главного героя. Но ведь по сути - Нейланд прав! Буржуазный мир середины прошлого века нуждался в преобразовании и обновлении.

А ещё должен заметить, что зачин повести в какой-то степени послужил образцом для повести братьев Стругацких "Волны гасят ветер". Во всяком случае, рассказчик, Максим Каммерер на это намекает...

Читать повесть - здесь. 

Иногда я порой с грустью вспоминаю времена, когда читал бумажные книги. Исключительно бумажные книги. Тогда меня огорчал факт, что я не успеваю прочесть книги, которые хочу. Выстраиваится некая очередь - из десятка, двух десятков томов, и... И я просто не успеваю.

Да, на самом деле некоторые книги я прочитал только годы спустя. Иногда -десятилетие спустя. А иногда - почти два десятилетия спустя!

Но это происходило с бумажными книгами. Пятый год я читаю в основном электронные книги. Мне всё больше и больше нравится читать электронные книги. Хотя среди моих друзей находятся люди, которые сравнивают это занятие с... хм, впрочем, эту тему я, пожалуй, оставлю за скобками.

Итак, сейчас я читаю книги электронные, и очереди уже выстраиваются не из десяти или двадцати книг, а... Впрочем, не буду и пугать цифрами. И вообще перейду к делу - чтобы не заслужить (вполне заслуженные) упрёки, что лью воду и вообще - просто слабо могу формулировать и... словом, чтобы не заслужить.

Среди прочих национальных литератур я, как и некоторые другие читатели, особо выделяю английскую. В основном из британских книг и выстраиваются очереди. Недавно открыл для себя Питера Устинова (1921-2004). Среди предков его были и русские люди, на что указывает фамилия (хотя на самом деле он - фон Устинов). Открыл для себя как писателя, поскольку имя давно было у меня на слуху, а как актёром я восхищался им буквально с детства. В роли хозяина школы гладиаторов в фильме "Спартак" (а вовсе не Пуаро, как можно было подумать).

Интересуясь его биографией, узнал, что в повседневной жизни Устинов имел репутацию очень остроумного рассказчика - устного, но оказывается, в отличие от некоторых собратьев по перу, тоже остряков в быту, он не терял своего остроумия и в литературных работах. Таков во всяком случае роман Крамнэгел, который я только что прочитал. Во всяком случае, с первых же строк видно, что книга написана очень ярким, очень хлёстским, очень язвительным языком. И, главное, это не зубоскальство ради зубоскальства. Издеваясь над своими персонажами, над различного рода предубеждениями и мифами, автор, как мне представляется, всецело верен правде жизни.

Вкратце о некоторых особенностях романа. Главный герой его - начальник полиции в одном американском Городе (так в романе; это почти милионник) Бартрам Т. Крамнэгел. Награждённый за свои заслуги в деле поддержания правопорядка поездкой в Европу, а именно в Англию, Крамнэгел попадает там в трагикомический переплёт. Вернее, там, в Англии, для него начинается цепочка удивительных событий. В каком-то смысле - новая жизнь. Почти как у героя романа Тома Вулфа "Костры амбиций". Только если участь персонажа Вулфа оказывается в конце концов предрешена - угодив в порочный круг американского правосудия, навсегда там и остаться - судьба Крамнэгела складывается, пожалуй, не так безнадёжно. Он свои незадачи умудряется решать, иногда и не без чужой помощи, но всякий раз при этом выходит на какой-то новый уровень... абсурда, если можно так сказать.

Думаю, что в своё время роман Устинова стал просто находкой для советской антиамериканской, антикапиталистической пропаганды. Так пройтись по американскому образу жизни, американским ценностям. Впрочем, англичан писатель тоже не щадит, им от него тоже достаётся. И помимо всего действие развивается в нескучном, практически авантюрном ключе. В общем такая весело-злая картина на тему "их нравы". Или "В каменных джунглях". С учётом того, что с некоторых пор и мы поселились в зарослях капитализма, причем весьма дикого, кое-что следовало бы просто намотать на ус. А вдруг и нам как-то пригодится

Совершенно не "телегеничен" в последнее время (которое длится примерно уже год). Даже в те дни, когда собираюсь что-нить посмотреть, к вечеру вдруг чувствую сильнейшую умственную усталость. А это означает, что ничего серьёзного и концептуального просто не смогу воспринять. И - прощай просмотр!

Не так однако было вчера и сегодня. Или во всяком случае - не совсем так. Неспособность к концетуалу я снова ощущал, а вот загрузить мозг чем-нибудь легоньким оказался готов. И этим лёгоньким оказалочь что? Правильно, сериал про Камбербэтча и Фримана, т.е. ... Ну в общем, третий сезон.

Я уже не раз говорил, что из двух предыдущих сезонов мне понравились только самая первая и заключительная серии. Та, в которой Холмс и Ватсон знакомятся, и та, в которой детектив симулирует самоубийство.

Если первые два сезона я смотрел в весьма среднем качестве кабельной трансляции в русском переводе первого канала, третий сезон у меня оказался с довольно эйч-ди картинкой и с оригинальнысм звуком (и субтитрами на том же языке, что для меня очень важно).

Ну в общем я не разочарован. Пересказывать сюжет бессмыслено - настолько он порой сюрреалистично-бредов. Останавливаться на деталях - столь же бесполезно. Достоинства сериала я усматриваю в особой, не бьющей в глаза, вместе с тем несомненной атмосфере праздничности; здоровой, основанной главным образом на черном юморе комедийности. "Шерлок" - это вовсе не детектив, в котором зрителя захватывает логика расследования. Нет, это такая феерия... чуть омраченная мглистой лондонской атмосферой.

Франк Шетцинг (родился в 1957 году в Кёльне) начал свою писательскую карьеру в 90-е не как писатель-фантаст, однако наибольший успех ему принёс именно научно-фантастический технотриллер, название которого на русский язык перевели как "Стая". На самом деле более логично было бы перевести название как "Рой". Кстати, и на английском языке книга была названа "The Swarm". Чем руководствовалась автор русского перевода, не совсем понятно. Но о переводе я ещё чуть-чуть скажу. А сейчас о самом романе.

Это очень крепкий роман, не только в отношении научной его основы (автор собирал материал в течение пяти лет, а непосредственно писал роман только два года), так и с точки зрения реалистичности повествования. Предполагаю, потому, что Шетцинг не только хорошо поработал с соответствующей литературой, но и привнёс в книгу свой личный опыт - аквалангиста, путешественника и т.д.

Темой романа является угроза всему человечеству, исходящая из мирового окена. Первые ассоциации, возникшие в самом начале чтения, это "Кракен пробуждается" Уиндема и "Неукротимая планета" Гаррисона. Но Шетцинг оказался глубже и серьёзнее. Книга его не только в разы превосходит вышеупомянутые романы по объёму, но и куда более основательно проработана.

События, описываемые Шетцингом, развиваются в различных уголках земного шара, в основном у различных побережий - побережья Перу, Норвегии, Канады и т.д. Впрочем, в открытом море и на глубине тоже.

Герои романа - ученые из разных стран, а потом и военные - представители США. Роман насыщен не только интересной информацией о мировом океане (впрочем, не об одном лишь океане); по ходу повествования автор периодически создаёт очень драматичные, напряжённые, даже по-настоящему страшные ситуации. А ближе к финалу к основной коллизии противостояния человечества неизвестной форме жизни, угрожающей из океана, добавляется также интрига с явно политической окраской. Причем, автор, как мне кажется, занял правильную точку зрения в вопросе освещения мировой международной политики...

Вообще на самом деле книга настолько многопланова, что о ней можно писать долго. Автор много внимания уделяет отношениям между своими героями, их личным проблемам, рефлексиям, и роман как бы выходит за рамки "форматного" фантастического технотриллера.

Не уверен, что всё это передано в переводе. При чтении немецкого текста у меня возникали некоторые трудности и я решил обратиться за помощью к русскому переводу. Типа: а как там профессиональный толмач вот эту фразу понял? Какого же было моё удивление, когда я несколько раз просто не нашёл аналогов этих трудных фраз. Видно, для автора русского перевода они тоже были трудными, и он предпочел на них не заморачиваться. В целом текст оригинала примерно на четверть длиннее русского перевода, и, боюсь, вовсе не оттого, что русские фразы по определению получаются короче немецких...

Тем не менее, прочитать на русском можно здесь

Вчера и сегодня посмотрел две экранизации довольно известных романов. Первая - это "Путь наверх" Джека Клэйтона по роману Джона Брейна. Вторая - "По найму" Алана Бриджеса по книге Л.П. Хартли. Первый фильм был снят в 1958 году, второй - в 1973м. Первая картина разочаровала совершенно. Ни психологии персонажей, ни атмосферы. Стиль сороковых годов. Спектакль, и довольно посредственный, засняли на плёнку (качество картинки,кстати, хорошее). Второй фильм поначалу напротив показался очень атмосферным, тонким в нюансах. Но финал подкачал. У Хартли он куда более драматичный. Здесь же драму заменили на обычный дебош...

Вчера сумели выбраться в Кириллов.
Вот проезжаем мост через Шексну.


На берегу Сиверского озера.


Вот через эти довольно тесные врата попали сюда. Более широкий вход сейчас находится в зоне реставрации.


Вернулись внутрь Кирилло-Белозерского монастыря.


На заднем плане - приближающийся к нам мужчина в футболке с надписью "Вежливые люди".




Интересно посидеть в подобии древней пироги!




Интересно посидеть и перед бойницей в стене!


Виды со стены монастыря, со второго яруса.



Бойница верхнего яруса.


А это отверстие для выливания кипятка или горячей смолы на врагов - в случае штурма.


Потом посетили экспозицию средневековых доспехов. Созданных в наши дни, естественно. В этом году выставка показалась не столь интересной, поскольку была составлена из экспонатов, выставлявшихся ранее в других экпозициях. Просто их перетасовали по-другому, вот и всё. Но мы всё же сделали несколько снимков. Вот, рядом с позднесредневековым рыцарем.


И опять рядом с этим же монстром, только в этот раз фотоаппарат был в руках Кати.


А вот Катя рядом с доспехом турецкого воина.


Выехав из Кириллова, завернули в Кузино, речной причал на Шексне. Там как раз начиналась инсценировка-реконструкция боя русской дружины с викингами. Вот корабль викингов причаливает к берегу.


Русская дружина готовится встретить непрошенных гостей.


И вот чем закончился бой.


Русский воевода торжествует.


А вот, что происходило на следующий день, то есть сегодня. Аппарат опять в руках Кати.

Во второй половине 70-х под таким заголовком фигурировала инструментальная версия песни Маккартни "Another Day" в исполнении оркестра Джеймса Ласта, размещённая  на третьем диске подборки зарубежной поп-музыки "Мелодии и ритмы" . Может, и не самый удачный вариант перевода, но у меня-то на самом деле сейчас точно иначе. 

Сегодня после нескольких месяцев перерыва снова находился в компании череповецких фантастов. Они-то без меня уже несколько раз собирались, даже в Вологду вместе ездили, но каждый раз эти сходки приходились на выходные, и я вместо интересного живого общения поддерживал либо сельское хозяйство, либо черную металлургию. Ну а вот сегодня... Поговорили душевно, хотя и несколько сумбурно, высказав мнения по самым различным вопросам современности. 

Ну а ещё сегодняшний день - это, как известно, семидесятая годовщина первой ядерной бомбардировки. 

Кроме того 30 лет назад именно в этот день я возобновил трудовую деятельность по возвращении из рядов СА. По-своему замечательное было время. Помнится, я ходил тогда под сильнейшим впечатлением от прочитанной во время своих послеармейских каникул "Мёртвой зоны" Кинга, но при этом, как ни странно, с уверенностью смотрел в будущее...