Итак, сегодня долгожданный час икс настал – к часу дня, вернее, за добрые полчаса до этого, я появилась на уже многократно почтённом моим присутствием Охотном ряду и быстро дотопала до театра Оперетты. Порога же этого местечка моя нога дотоле ещё ни разу не переступала, посему я и заметить не успела, как меня обшарили ручным металлодетектором (не в смысле не диким, а в смысле маленьким), содрали 300 рублей за программку, вернее, за большой красочный альбом (за такую цену я бы дважды на Покровку сходила! >_< ) и в гардеробе на первом этаже послали, сказав, что это гардероб партера, а раз я сижу на бельэтаже, то и гардероб мне нужен тамошний. Найдя бельэтаж и соответственно гардероб, я изучила программку в буфете, где витал крепкий винный дух, но съесть было совершенно нечего, и с первым же звонком нашла своё местечко в левом конце бельэтажа, ближе к середине, в четвёртом ряду. Возможности пересесть поближе не представилось, – не только у меня в бельэтаже, но и выше, на обоих ярусах балкона был аншлаг, поскольку билеты и сюда и туда были дешевле, нежели в партер, который на столь раннем сеансе был слегка пустоват, – однако моё место оказалось весьма удобным: всё было видно и слышно. Посему начну без проволочек рассказывать о посмотренном мною мюзикле «Монте-Кристо».
Говорить о сюжете смысла не имеет, поскольку творение Дюма, претерпевшее трансформацию в мюзикл, не читал только ленивый. Трансформация, сжавшая сюжет большого романа до двух действий спектакля, безболезненно не прошла – некоторые события оказались за бортом, некоторых только слегка коснулся в своём чтении текста «от автора» Бертуччо (Дёров), но что уж тут поделать, коли формат сцены – не формат телесериала и требуется сохранить самое яркое. Что простить сложнее – так это упрощение характеров некоторых героев, слишком быстро появляющихся и исчезающих, чтобы они успели раскрыться во всей своей полноте. Однако мюзикл, в отличие от оперы, суть произведение не драматическое, а эстрадное, посему я и не ждала трагического надрыва Юноны и Авось, а хотела – и получила – красочное музыкально-танцевальное действо. Раскрывая это понятие, сообщаю, что музыка вполне заводная, вокалы удовлетворительны и иногда даже выше среднего, сочетание балета с паркуром (паркурщики секси) действительно оказалось удачным решением, что и обещали создатели мюзикла. Свет, вернее, светомузыка, была на высоте, декорации в лице движущихся многофункциональных колонн а-ля НотрДам де Пари уже вряд ли кого-нибудь удивили, но смотрелись достойно, заявленный как главная фишка большой экран, служивший сцене фоном, также не впечатлил, но свой существенный вклад в создание той или иной атмосферы несомненно внёс, равно как и проецирование на полупрозрачный занавес. Костюмы хороши, особенно уже ставший нарицательным словосочетанием кожаный плащ графа, вот только мелькание страз на его груди с этим плащом как-то не вяжется – переборщили костюмеры с камушками, ну да пускай. Разочаровала только лирика, то бишь либретто – сознание отказывается признавать за довольно-таки примитивными, плохо рифмующимися и частенько не совпадающими по ритму строчками авторство Юлия Кима, маэстро, создавшего стихотворную основу для уже упоминаемого мною Собора Парижской Богоматери, которую читать, пожалуй, даже приятнее, чем слушать (однако мастера можно попытаться оправдать тем, что более сентиментальный НотрДам больше располагает к патетике, нежели более циничный Монте-Кристо). В итоге лучшими ариями мне показались те, что были написаны полностью (то есть включая не только музыку, но и либретто) композитором Романом Игнатьевым – в первую очередь это «Кто ты?» Мерседес (Макеева, тот, кто так же, как и я, засматривается Всадником по имени Смерть, вспомнит её) и «Молчи, душа моя» непосредственно графа, обе из второго действия. На актёрском составе, как водится, остановлюсь отдельно. Листая программку, я ещё могла пожалеть по чисто внешнему впечатлению от фоток, что сегодня графа играл Балалаев, а не более волосатый Дыбский, Альбера – Постоленко, а не Дэмкив, что роль Фернана не разделили на две роли – Фернана молодого и Фернана средних лет, отдав их симпатяге Матвейчуку и Новикову соответственно (а видела я сегодня на сцене одного только второго), но я уже не рискну говорить «если бы да кабы», посмотрев мюзикл – кто знает, лучше или хуже сыграли бы те, кто лучше или хуже выглядит на мой вкус? А сыграли все хорошо – помимо невероятной экспрессии солистов в двух вышеуказанных ариях из второго действия порадовали арии Фернана и Вильфора (Маракулин) из первого действия, настолько выразительные, что к ним во время оных начинаешь чувствовать симпатию. К тому же я уверена, что роль Бенедетто стала бы одной из самых запоминающихся благодаря умению Вадима Мичмана передать пластикой и жестами сначала агрессию и ершистость, потом обиду и боль, а потом счастье и любовь своего персонажа, если бы персонажу этому волею создателей мюзикла не досталась ария с самым вопиюще тупым текстом (да-да, та самая не раз охаянная критиками «Папа, мама, где вы были, зачем меня родили»). Однако не стала, по крайней мере для меня, поскольку для меня самой яркой показалась роль… Бошана, героя, о существовании которого и не вспомнишь, если давно не перечитывать Графа Монте-Кристо. В исполнении Владислава Кирюхина этот персонаж с первых секунд своего появления влюбил в себя благодаря своей харизме, но в первом действии, занятом историей появления мстителя Монте-Кристо, которой придали малоубедительный мелодраматический уклон (так что эти розовые сопли в моих глазах с лёгкостью затмили терзания Фернана и Вильфора), он лишь мелькнул, зато во втором, где маскарад у Монте-Кристо выглядел как бал у Сатаны, Бошан, одетый в красный костюм Дьявола, этим балом по праву правил, простите за каламбур. Проще говоря – жёг так, что у меня мурашки пробегали вдоль хребта, и Монте-Кристо рядом с ним снова, бедняга, совершенно терялся, отодвигался на второй план: казалось, что вовсе не он, а Бошан безжалостно срывает маски, вскрывает язвы, выносит приговор, свергает подлецов с вершин богатства и почёта в пучину презрения и гонений. Чтож, всё верно: Монте-Кристо демоничен, как и многие романтические герои до и после него, а Дьявол ведь выше демона – вот граф и служит Бошану, разоблачение за разоблачением подкидывая всё новые жертвы на растерзание стае «стервятников», толпе, умело им руководимой и требующей ещё и ещё, но не испытывая от своей мести ни малейшего удовольствия. И в предпоследней своей арии граф, как мне кажется, прозревает и освобождается от власти Бошана и порочного высшего света, прогоняя всю эту веселящуюся нечисть обратно в преисподнюю своими выкриками: «Кто следующий?» вплоть до предпоклонного всеобщего выступления и превращаясь из инфернального карателя графа Монте-Кристо обратно в любящего и любимого, вполне земного капитана Эдмона Дантеса. Конечно, вряд ли создатели мюзикла вкладывали подобную мораль в своё детище, однако то, что один-единственный и отнюдь не первостепенный образ привели меня к такой небезынтересной трактовке произведения, в котором, казалось бы, никакого второго дна открыть уже не получится, как ни старайся, уже плюс. Так что мюзиклу твёрдая четвёрка, всем желающим зарядиться хорошей порцией позитива рекомендую заценить, всем желающим погрузиться по уши в глубину переживаний и страстей в лучшем стиле Дюма советую время и деньги не тратить, всем поклонникам попсовых шлягеров (а пробивающий на хи-хи дуэт «Я всегда иду к тебе, я всегда к тебе иду» именно на такой статус явно и претендует) желаю скорейшего выхода на прилавки CD с ариями, чтобы переслушивать их по многу раз и выучивать наизусть.
На том и откланиваюсь – пора хаир стирать, ужинать и отдыхать, благо для максимально приятного отдыха я зарегалась ещё на одном драконово-йиффовом форуме, так что теперь обитаю сразу на двух. А завтра снова в школу, из уроков снова не сделано решительно ничегошеньки, ну да ничего, прорвёмся. До следующих выходных, на которых меня ждёт родная Покровка со Старшим сыном!)

Вчера ночью снилось мне много всякой несусветной ерунды – запомнилось особенно, что я с какими-то незнакомыми мне людьми встретилась у входа в метро, и мы куда-то собирались ехать, едва ли не на войну. Когда мы уже вошли и спускались, возникла офигенная проблема – некуда было спрятать… гвозди. И лучшего места, чем мои, именно мои уши почему-то не нашлось. Вобщем, мне их этими самыми гвоздями прокололи – было не особо больно, только кровь почему-то оказалась во рту, пришлось её сплёвывать прямо на ступени лестницы. В меня хотели воткнуть ещё и третий гвоздь, но я решительно отказалась увеличивать число не предусмотренных природой дырок, в итоге мы спустились на платформу и увидели там… лошадь. Невысокого вороного жеребчика явно на последнем издыхании, с которым маячил какой-то невысокий же мужичок бомжеватого вида. Когда подошёл поезд, мужичок взгромоздился коняге на шею (именно на шею, свесив ноги по плечам) и попробовал к нему подъехать, но на самом краю платформы жеребчик рухнул. Мужик как ни в чём ни бывало вошёл в вагон вместе с нами, конь остался лежать, и, отъезжая, я увидела, как к нему подошли какие-то мама с маленькой дочкой. Рядом тем временем неожиданно оказалась моя собственная мама, и это уже был не вагон метро, а автобус, и она почему-то начала мне рассказывать про какую-то свою соседку, у которой были большие собаки, и они у неё таскали табак, жрали и блевали потом. Мы приехали на остановку возле метро, когда уже было темно, мне навстречу выскочила Наташа, принялась со мной обниматься, потом потащила к остальным моим бывшим однокашникам, которые меня ждали; при этом моя мама сказала не то, что уже поздно гулять, а то, что ещё рано, на что я ответила, что мы ещё полчасика подождём остальных и потом пойдём. На том и проснулась – с извечным вопросом «куда податься» - и подалась в итоге до Смоленки, оттуда пешочком по Арбату, прошла случайно мимо переулка напротив Кружки и свернула только в тот, что выводил к Дому книги, так что пришлось ещё немного протопать по Новому Арбату до Октября, ибо именно там я хотела посмотреть Сезон охоты 2. Хотела – и посмотрела; ИМХО, первая часть мульта была смешнее и зрелищнее, зато в этой были кавайные собаки, в частности сам виновник происшествия в лице такса Сосиски (я теперь своего Микеланджело задолбаю этим прозвищем). Вобщем, из обоих сиквелов – Мадагаскара 2 и Сезона охоты 2 – первый мне понравился больше. Надо будет ещё посмотреть мульт по книжке, которую мы с Настей листали в кабинете первого класса – Приключения Десперо, и ещё Флэша, и ещё Ледниковый период 3 – богат этот год на мультики) Сегодняшнее утро ознаменовалось тем, что я наконец-то открыла новое сообщество Art_MAKING_change благодаря пинкам дружественных английских блоггеров из Making ART – making CHANGE. Всех туда приглашаю и там приветствую) Ну, а вечером я снова доехала до Курской, где в вестибюле увидела знакомые лица – лицеистов, которые были на Покровке в прошлый раз, когда Чайку заменили Ревизором, – и решила, что это не к бобру. Однако же обошлось, и удалось-таки без эксцессов посмотреть в любимом театре ещё одно маленькое чудо, Месяц в деревне по Тургеневу, с отличного места, что в середине четвёртого ряда.
Замечательных талантливых актёров, потрясающую психологизмом режиссуру, удачные костюмы, декорации и свет, уместную музыку, качественный юмор, искренние чувства без поверхностной мелодраматизации, неразрывную связь времён без заискивающего осовременивания – всё это я уже столько раз хвалила, что вам достаточно будет обратиться к рецензиям на другие спектакли Покровки в моём блоге. Поэтому в итоге единственное, о чём я ещё могу говорить, не повторяясь, - это сюжет каждого из них. В данном случае я, хоть и не отношусь к тем людям, для кого Тургенев – это только Муму в младшей школе, каюсь, что Месяц в деревне ранее не читала и постановку с оригинальным текстом сравнивать не могу. Могу только сказать, что это история о любви страстной и безудержной, когда «словно молодое вино бросилось в голову», и потому всеразрушающей и роковой – история не просто сильная, а жестокая, в которой хоть никто и не умер, но никто и не достиг счастья, хоть отрицательных персонажей в пьесе и не было. А ещё, как мне кажется, о честности, которая и не позволила всем этим персонажам своё счастье построить на несчастье окружающих, на тех руинах, который после себя оставил этот ураган всеразрушающей любви.
Теперь я вернусь на Покровку ещё только через две недели, зато на обожаемого мною Старшего сына по Вампилову – уже предвкушаю, вернее предвкушаю с прошлого учебного года, как они поставят эту прелесть. Следующая суббота у меня свободна, надеюсь к этому времени быть при деньгах и откопать где-нибудь себе билетик на Монте-Кристо. А там и до новогодних каникул рукой подать, а на них-то можно будет снова как следует оторваться – и я уже запасаюсь билетами: взяла сегодня на Покровке билетик на Кабалу святош на 26-е, кажется (дай Бог только сессию сдать нормально, чтоб на перезду не шляться). Не верится, что эти каникулы подходят к концу – завтра последний день, но я намереваюсь провести его с пользой: выгулять наконец Ушастую – давненько я не занималась сиим в высшей степени приятным делом! Вернусь с оччотом и несколькими фотами соответственно. Не скучать без меня!)

Сегодня с утра пораньше меня снова понесло прочь из дому навстречу бюрократическим проволочкам – искать неизвестно где сделанный вклад. Пришла в Сберкассу на Кунцевской – очередь за пенсиями растянулась ажно до самого выхода, но у окна консультанта никого не было, и я выяснила, что там моего вклада нет и никогда не было. Спросила, почём будет подать заявку на поиск – оказалось, по 50 рублей за филиал: этак же разориться можно, когда не знаешь, какие именно филиалы и предполагать! Нет уж, решила я, я лучше сама все пороги обобью или дома все книги перетряхну, чтобы из какой-нибудь эта самая запропавшая книжечка да выпала, но не заплачу государству, которое и без того меня обокрало. Решено – сделано: потопала в Сберкассу на Полоцкой, там народу так же дофига, с одним отличием – окно консультанта было завешено жалюзями, и когда он появится, никто не знал. Ждать мне было впадлу, и я решила прогуляться покуда до райсобеса – разузнать про пресловутые органы опеки и попечительства, к тому же была надежда, что они как раз там и находятся и авось мне справочки сразу для обоих вкладов и выдадут. Дошла, описав таким образом по микрорайону ровную букву П, ибо прошла под крышей дома своего, а там – обеденный перерыв только начался и только через полчаса закончится. Терпеливо ждавшие своей очереди бабуськи про ООП мне ничего сказать не смогли, зато детально объяснили, как мне можно будет обновить бабушкину соцкарту москвича без присутствия при этом самой бабушки – чертовски ценная и своевременная информация, ибо я по ентой карте езжу во всём общественном транспорте, а она недавно вышла из строя по причине устарения. Естественно, я не присоединилась к почтенным пенсионеркам в пережидании перерыва и, выйдя из райсобеса несолоно хлебавши, я прошлась до почты, зашла в магазин, да и вернулась домой, дабы после продолжительного страдания ерундой снова выпинать себя любимую на свет Божий и потащиться до того самого Охотного ряда, куда я столь недавно (а кажется, уже так давно) таскалась в театр Ермоловой. Теперь же моей целью был другой театр – МХТ имени Чехова, поиски которого, выражавшиеся в бодром топании вперёд по Тверской, привели меня довольно скоро в Камергерский переулок. О сколь ещё открытий чудных готовит мне родная столица – переулок сей оказался пешеходным кусочком мостовой между низеньких старинных домиков, и для полного колорита эпохи по ней гулко цокали подковы заморённых покатушечных лошадей. Поскольку умудрилась я явиться к театру за час, я неспеша прогулялась до конца этого самого кусочка старой Москвы, пропалила памятник Чехову и… Теремок, в котором с удовольствием съела очередной блинчик со сгущёнкой (в последнее время они стали моим любимым фастфудом перед посещением театров). После этого я смогла с чистой совестью завалиться в фойе и после посещения гардероба и буфета соответственно подняться на свою верхотуру – на балкон – и там спокойненько изучить программку. Всё время с первого звонка и до третьего я пыталась найти себе свободное местечко где-нибудь поближе, но отовсюду меня сгоняли законные обладатели оных, покуда всё не закончилось полным аншлагом – везде, от первых рядов партера до рядов, подпирающих потолок, яблоку негде было упасть, проще говоря – был полный, стопроцентный аншлаг. Пришлось мне вернуться на своё место – в четвёртом ряду правой стороны, и даже в такой жопе его уже успел занять кто-то предприимчивый, так что и мне пришлось согнать своего товарища по несчастью. Однако мне повезло в том, что место моё было с самого краю, посему, немного выдвинувшись в проход, я могла видеть практически всю сцену и даже видела бы всю, кабы не головы перегибающихся через край балкона зрителей; вобщем, грех жаловаться и пора переходить к тому, что же я, непосредственно, увидела.
Начну с той, ради кого я и покупала билет на эту самую галёрку, и ради кого сегодня моей любви к ярким чувствам и художественному чтению на сцене пришлось пристыжено заткнуться где-то в глубине моего сознания, поскольку манера этого человека – холодная, бесстрастная, с чёткой и раздельной чеканкой слов. Да, теперь, пожалуй, даже не отслеживавшие мои предыдущие посты читатели догадались, что речь зашла о Ренате Литвиновой. Ей не надо играть декадентскую даму серебряного века – она и без того является таковой: начиная от повадок и заканчивая манерой говорить по-русски как на неродном, иностранном языке. Единственное, что совсем чуть-чуть, но покоробило меня (да полетят в меня сейчас тапочки на тяжёлых платформах), так это то, что, как мне показалось, она в нескольких местах пыталась копировать стиль игры Дорониной, а получалась лишь жалкая пародия, потому что это совсем другой, если не диаметрально противоположный (что не значит – худший или лучший) стиль. Впрочем, справедливо это или нет, но все плюсы я предпочту списать на гениальность Литвиновой как актрисы, а все минусы – на первый блин, ведь роль Раневской в этом спектакле стала её дебютом на театральных подмостках. А сам спектакль, в свою очередь, выглядел словно бы оправой, рамкой для неё – рамке ведь совсем не нужно быть шедевром, привлекать к себе внимание, она просто должна быть сработана на совесть. На совесть сработаны и игра всех остальных актёров, и её обрамление, так-то: декорации, музыка, свет (все три фактора в лучших традициях минимализма, что, впрочем, не навредило, а иногда даже удачно смотрелось), но, к сожалению, это только четыре, но не пять. Многое хотелось бы доработать, довести до блеска – и Аня с Петей, должные представлять «племя молодое, незнакомое», лёгкое и воздушное, были тяжеловаты, и Лопахин был слишком нарочито демоничен, и в изображении некоторых других второстепенных персонажей слишком много от личности и, как следствие, от трагичности пожертвовали ради комичности, простите мне нечаянную рифму: где, например, резонёрство Гаева, где «молчалинство» Епиходова? Правильно – в рифме. Долго ещё можно продолжать, да я, пожалуй, просто слишком строго отнеслась сегодня к увиденному, поскольку Вишнёвый сад всё-таки значит для меня очень многое – это одно из немногих произведений, если не единственное произведение, позволившее мне почувствовать трагедию того дворянства, которому не осталось места в «новом прекрасном мире», с энтузиазмом возводимом предприимчивыми дельцами на пепелище веками накапливающих свой уют родовых гнёзд. Потому и хотелось глубины, а не пересказа по верхам, хотелось ностальгичности, а не нелепого упрямства в цеплянии за неизбежно рассыпающуюся в пальцах старину, хотелось, в конце концов, какой-нибудь изюминки – имея такой козырь, как Литвинова, можно было сделать великолепной любую сценическую вольность, будь то экспрессия, или вульгарность, или замкнутость в себе, а её заставили просто прочитать свой текст, и очевидно, что ей некуда деть свою энергию, что и выражается лишними жестами, слишком активным дефилированием по пустой сцене. Ну да хватит о ней – да и в целом хватит: тем, кто считает, что тоска Раневской – по оставшемуся «за кадром», в Париже, любимому, а не по присутствующим «в кадре» вишнёвому саду и многоуважаемому шкафу и прочим атрибутам негостеприимной Родины, такая трактовка должна понравиться, тем я советую сходить и заценить.
А я – снова дома и ничуть не жалею о сбыче мечты под названием «увидеть Вишнёвый сад с Литвиновой». В плюс к мечтам ещё не сбывшимся сегодня, когда я проходила мимо него, возникло желание познакомиться с РАМТом – в первую очередь с Берегом Утопии (на что придётся потратить целый день с утра до вечера) и с Инь и Янь (на что придётся потратить два вечера кряду; я уж не говорю о том, сколько денег придётся потратить на всё это вместе взятое). Может, кто там уже был, посоветует/отсоветует? Ну, а на завтра планы у меня вырисовываются следующего характера – сходить или в зоопарк (залежавшиеся яблоки лошадям скормить), или на Сезон охоты – 2, или и туда и сюда сразу – долго ли умеючи? Вобщем, опять-таки прощаюсь ненадолго)

Как провести праздничный день, когда все музеи и выставки закрыты, в кино ничего интересного не показывают, а на театр денег больше нет? Задавшись давеча этим вопросом, я решила, что лучшего способа уединиться с народом, чем отправиться в центр первопрестольной, и доехала до Смоленской. Пройдя Арбат, миновала Арбатскую и вдоль выстроившихся рядком по обочинам и терпеливо поджидающих разгула праздничных настроений микроавтобусов ОМОНа дошла до Библиотеки и спустилась в подземный переход. В Александровский никого не пускали, посему я вышла на Моховую, прошлась немного, перебежала дорогу на Манежку и пошла вдоль Сада, в котором никто, кроме разрозненных групп ментов, не гулял. Красная тоже оказалась закрыта для гуляющих, посему я сквозь металлодетекторы пробралась на Васильевский и побродила по ярмарке всякой классической сувенирни (сразу стало ясно, куда делись согнанные с Арбата палатки с матрёшками и прочей туристской радостью). Оттуда вышла на Театральную, затем на Лубянку, и уже там спустилась снова в метро и вернулась домой (хотя когда-нибудь при желании можно будет продлить сей маршрут, ибо от Лубянки несложно добраться до ЧП, а оттуда до Курской – так и получится пройти практически весь диаметр кольцевой ветки, а если идти до Арбатской от Парка Победы, то получится даже больше). Сегодня же с утра пораньше я потопала пешком до метро, встретила старую знакомую, бывшую соседку и тёзку – уже с коляской: родила настоящего богатыря, в четыре с половиной кило, назвала Димкой, есть теперь за кого ещё порадоваться. От метро я пошла дальше и пришла в Сберкассу на Рублёвском шоссе – именно там давным-давно мой покойный дед оставил вклад на целый миллион (по тогдашним «тысячным» деньгам) под хороший процент мне на 16-летие, кое в октябре уже и стряслось; а пришла я теперь его забрать, дабы в первую очередь побаловать себя билетом на Монте-Кристо – ну очень уж хочется. Памятуя переоценку деревянной валюты, я ожидала получить не более полутора – двух тысяч, однако, когда отстояла в очереди, почитывая Хаммер, выяснилось, что накапало-таки пять тысяч – не состояние, конечно, на которое рассчитывал дед (если бы я пропустила четвёртый класс, как планировалось изначально, я бы в этом году уже поступала и эти средства могли бы пригодиться мне на образование), однако сумма греющая душу. Но не всё оказалось так просто: меня, по какому-то новому постановлению, поставили перед выбором – или ждать 18-летия, или принести справочку из органов опеки и попечительства, свидетельствующую, что эти самые органы не считают, будто я могу потратить эти деньги на нечто непотребное. Первый вариант неприемлем потому, что деньги продолжают обесцениваться и я ещё имею шанс остаться с полутора тысячами, так что придётся мне завтра позвонить или смотаться в райсобес, разузнать, где эти самые органы расположены, а заодно поискать ещё один сделанный на меня вклад, который чёрт знает где, но в моём районе точно. А покуда, последними словами поминая бестолковую бюрократию (сожри меня вурдалак, если заполучение справочки окажется бесплатным), я вернулась к метро и поехала на Курскую, где и оказалась за час до спектакля. Засим я завернула в Атриум и съела блинчик в Теремке на тамошнем последнем этаже, потом зашла в магазинчик приколов, и уже оттуда потопала до родной Покровки. Стоило мне переступить порог любимого театра, как уже знакомая мне молодая администраторша сообщила, что сегодня замена – вместо Чайки играют Ревизора, которого я уже смотрела. Поскольку я, как в воду глядела, взяла на сегодня самый дешёвый, какой только возможно, билет – за 150, я решила его не сдавать, а сходить на этот спектакль вторично. К тому же не далее чем вчера вечером, узнав, что в Чайке играет Булдаков, я пришла к выводу, что те спектакли Покровки, в которых я его видела – Горе от ума, Ревизор, Последние страницы из дневника женщины – стали самыми любимыми для меня, и что я с удовольствием посмотрела бы их ещё разок. Однако обломиться с Чайкой, которую я перечитала, которую предвкушала, настроилась на лад которой, всё равно было хоть в небольшой степени, но досадно, посему неожиданную перемену в репертуаре я решила морально компенсировать переменой своего места в самой жопе на место более удобное. Первые два ряда заняли 11-классники из какого-то лицея, судя по преобладанию мужского контингента, технического, зато мне удалось найти отличное местечко в середине третьего ряда, откуда я и смотрела все два с половиной часа Ревизора. Посмотрела с не меньшим удовольствием, нежели в первый раз – всё снова было великолепно (читать здесь рецензию на спектакль), перемены коснулись в основном актёрского состава (Ненашев сегодня замечательно сыграл почтмейстера, мне кажется, веселее, нежели в прошлый раз Поляков, а вот замена в роли Бобчинского Яцука на Полякова к лучшему не пошла), ну и плюс убрали несколько «пошлых шуточек» и «современных выражений» (такие формулировки встречались в рецензиях, каковые, очевидно, и сподвигли режиссёра на этот шаг, что, несомненно, прискорбно). И вот я снова дома, завтра меня ждёт Вишнёвый сад во МХАТе Чехова с Ренатой Литвиновой, надо бы этот самый Сад ночью перечитать, если очень уж сильно не буду спать хотеть; вернусь снова поздно, непременно обеспечу вас рецензией, а послезавтра, если мне не изменяет память, день у меня свободный, можно будет где-нибудь погулять, благо погода радует. Сейчас же пойду убью себя наконец в ролёвке – как человек, за время своих весенних Винфолтских похождений привыкший к качественной игре, я уже устала от игры друг-на-друга-наплевательской и во многом абсурдной, так что рано или поздно это должно было случиться. Конечно же, я по-прежнему буду в свободное время выкладывать старые отредактированные отыгрыши, и плевать, читает ли их кто-нибудь или нет) Так же я постепенно, маленькими порциями выкладываю фотки с позавчерашней экскурсии, напоминаю, что всего их около сотни) На том и прощаюсь, до скорой встречи)

Итак, сегодня я вернулась в театр Ермоловой… то есть как – вернулась? В смысле умудрилась приехать на Охотный за час до начала спектакля и вынуждена была долго торчать перед входом, пока меня не впустили, обозвав при проходе через металлодетектор мою торбу «котомкой». В буфете ничего съестного, кроме зефира, не оказалось, пришлось пожевать его, пока изучала программку. Место моё было в середине первого ряда бельэтажа, и всё бы хорошо, но ряд этот был далековато от перил балкона, и оттуда было плоховато слышно. Окончательно решила переместиться в партер я тогда, когда в бельэтаж вломилась большая группа школьников более младшего, нежели я, возраста, что обещало негромкий, но надоедливый шум за спиной. Помаячив и потолкавшись в узких проходах партера до третьего звонка, я вынуждена была к началу спектакля от первых рядов переместиться к последним, ибо первые были все заняты, в том числе, я подозреваю, и такими же предприимчивыми «театральными перебежчиками», как и я. Однако и с моего нового места в середине предпоследнего ряда всё было отлично видно и слышно, засим о том, что разглядела и расслышала, и поведаю.
На программке сей спектакль – напоминаю, «Раба своего возлюбленного» по Лопе де Вега, – обозначался как карнавал, я же для пущей ясности обозначу его как романтическая комедия. Да, чёрт возьми, я, кажется, впервые попала действительно на комедию, а не на с юмором рассказанную трагедию! Хорошо это или плохо, судить вам, я же отмечу, что разнообразие (особенно в сравнении с первым посмотренным мною в Ермоловой спектаклем – «Фотофинишем») ещё никому не вредило, к тому же комедия вышла вкусная – то есть в ней присутствовал не только юмор, но и классическая для Лопе де Вега интрига (борьба любви и чести, ревность и конфликт поколений и, конечно же, авантюра с переодеваниями) и его замечательные стихи. Началось всё как-то сумбурно – все кричали, бегали, размахивали руками, да и танцы между действиями поначалу немного коробили, но потом я привыкла к ним, благо исполняются они вполне мастерски. Однако продолжилось и закончилось всё ярко, экспрессивно, энергично, смешно и увлекательно, за что спасибо и постановщику, и актёрам (главную роль, кстати, исполнял Родион Юрин, чья физиономия должна быть знакома хотя бы пару раз смотревшим телесериал «Солдаты» - не то чтобы красивый, но обаятельный). Декорации, музыка, свет – на крепкую четвёрку, костюмы же иногда откровенно не соответствовали эпохе (какого лешего дон Хуан в последних сценах таскался в косухе и мотоциклетном шлеме, не совсем понятно; на моей памяти подобным маскарадом подчёркивали мужественность уже нескольких актёров – ход удачный, но уже избитый), но это единственное, что при желании можно раздуть в минус, но я этого делать не буду. Как и любая качественная красочная сказка с хорошим концом, сегодняшнее представление в испанском стиле с вкраплениями других, не менее колоритных, национальных культур оставило добрую порцию хорошего настроения, а ничего большего, так-то: впечатлить, ошеломить, потрясти, заставить задуматься и далее в том же духе – от неё и не требовалось. В общем и целом, желающим посмеяться и при этом не утратившим хорошего вкуса к настоящему, не третьесортному юмору могу порекомендовать данный спектакль.
В Ермоловой я ещё вернусь, ну, а пока в разряде мечт – сходить таки на мюзикл Монте Кристо, пусть из самой жопы, но послушать, что они там намутили на тему одного из немало любимых мною произведений романтической литературы. Планы на завтра у меня ещё не определены, но надеюсь, что насморк не разыграется и не заставит меня отсидеться дома, и получится выбраться куда-нибудь недалеко и ненадолго. Послезавтра же у меня экскурсия в Приокско-Террасный заповедник и Парк птиц, что неминуемо предвещает оччот и фотки, а далее – снова театр, театр, театр! И Ушастую надо бы на каникулах успеть вытащить куда-нибудь, и Винду надо бы переставить – как говорится, поменять окна на зиму… впрочем, пора прощаться, и снова – не так уж и надолго, соскучиться не успеете)

Итак, сегодня мой день рождения плавно перетёк из своей непосредственной даты в долгий и приятный процесс его отмечания, и начался этот процесс с визита в любимый мною театр на Покровке. Наконец-то свидевшись со знакомой по прошлому учебному году администраторшей, я посмотрела отзывы, написанные после меня на Воительницу в прошлый мой визит туда, сдала куртку полнеющему на глазах знакомому гардеробщику и, изучая программку, посидела в буфете, заказав знакомой буфетчице кофе со сливками и трюфелей. Вся эта домашняя атмосфера благополучно настроила меня на предстоящий просмотр Скамейки – впервые с первого ряда, да ещё и с самой середины: надо же сделать себе любимой подарок, качественно отличающийся о тех, что я себе преподношу едва ли не кажную неделю!
Сидеть там, прямо перед пространством, служащим сценой, оказалось чертовски уютно: на пространстве этом, заключённом между двумя половинами зрительного зала, дворник мёл метлой бумажные осенние листья, играли хорошие старые песни, а автомат для воды и старая телефонная будка позади двух скамеек, стоящих друг напротив друга, не оставляли никаких сомнений в том, что действие происходит в семидесятые. Впрочем, сюжетно совершенно неважно, когда оно происходило или могло происходить: когда всего два человека – Он и Она – переносят на сцену самую благодатную из тем, то бишь любовь, все возможные эпохи остаются в роли декораций. И пусть спектакль этот обозначен как комедия, в нём значительно больше всего, нежели просто возможность посмеяться над хорошим юмором: в нём обворожительная романтика, напряжённая интрига, а главное – богатейшая гамма чувств от презрения до нежности, от страдания до наслаждения, с потрясающей искренностью, а точнее сказать – истинностью, передаваемая мастерством двух великолепных актёров – Валерия Ненашева и Нины Красильниковой. Первый вообще с каждым спектаклем вырастал в моих глазах как актёр, и когда сегодня я пришла смотреть на его игру уже со знанием того, что актёр он потрясающе талантливый, он вырос в моих глазах ещё и как мужчина, в том смысле, что сегодня созданный им образ был не просто убедителен, а как никогда обаятелен и харизматичен. Сложно сказать, о чём этот спектакль – он о многом и словно бы ни о чём, в том смысле, что он не даёт ответов, а задаёт вопросы: есть ли определения, есть ли границы, есть ли критерии у таких понятий, как любовь, доверие, правда, верность, мечта, судьба и так далее? А ответ будет у каждого свой собственный, или же, вернее, каждый продолжит попытки нахождения этих ответов. Да и мораль у каждого будет своя – я, например, для себя уловила в первую очередь ту, которая подтверждала, как просто бывает найти, но как сложно бывает при этом не потерять найденное, не успев ещё даже его обрести. Концовка спектакля открыта, но, несмотря на все перипетии, верится в счастливый конец – по крайней мере, верится мне, а это значит, что подарок удался. Да он и не мог не удаться: всё-таки только на Покровке умеют рассказать целую жизнь за полтора часа, только там так гармонично, слаженно, подчёркивая друг друга, работают человек, музыка, свет и антураж, только там перед собой видишь жизнь, где по-настоящему плачут, курят, целуются, отчего и кажется, что и чувствуют тоже не понарошку, а взаправду. А осознавать это «кажется», поверьте мне, лучше, чем сидеть в кино с попкорном и колой, посему всем настоятельно рекомендую вышеописанное красивое и мудрое действо не полениться сходить и заценить – не пожалеете, зуб даю. Хотя не припомню, чтобы кто-то когда-то после моей рецензии на что-нибудь сходил… или впечатлениями делиться забываете?)
Теперь я прощаюсь с Покровкой до близкого уже ноября, в который, в частности на каникулах, я оторвусь по полной – схожу туда едва ли не полудюжину раз (я просто сама уже точно не помню, сколько именно). В плюс к этому – и к поездке по заповедникам – шестого числа я иду во МХАТ Чехова смотреть Вишнёвый сад с Ренатой Литвиновой, человеком, в дополнительных эпитетах не нуждающимся, посему предвкушаю заранее. Ну, а ещё одним подарком сегодняшнего дня, подарком, впрочем, в кавычках, хоть и эффектным, стала неожиданная новость о том, что ни Маруся, ни Асенция не смогут быть на праздновании моего др, благодаря чему завтра в Авокадо будут поедать шедевры тамошнего шеф-повара не шестеро, а четверо человек: я, да Ушастая, да Денис, да Паравоз, а остающиеся невостребованными две заказанные порции придётся отдавать моим родителям, собравшимся вести за нами слежку из соседнего зала. Как мы распорядимся остатком дня после вышеозначенной праздничной вегетарианской трапезы, зависит от погоды и общественного мнения, но в любом случае я вернусь не только с подарками, набитым брюхом и, главное, хорошим настроением, но и с обстоятельным оччотом и кучей фоток, так что ждите, это обещает быть занимательным)

Итак, сегодня с утреца пораньше, ибо дома жрать было нечего, я решила проехаться до Авокадо, что и осуществила. Шла от ЧП до него я пешочком по бульвару, мимо фонтанов и прудов; как я всегда считала и что ещё раз подтвердилось сегодня, Бульварное кольцо – лучшее место в столице для наслаждения золотой осенью с её шуршащим под ногами листопадом, тёплым солнцем и яркими красками древесных крон. Всё это было весьма в кайф, однако стоило мне дойти до Авокадо, как выяснилось, что сиё кафе ещё закрыто, хотя должно было теоретически ежедневно работать с десяти утра. Немного посидев на низеньком заборчике перед ним и полюбовавшись живописным видом на бульвар и пруды, я подстерегла уборщицу, подметавшую листья, которая предположила, что Авокадо откроется к двенадцати, то есть не к завтраку, а к обеду. Сочтя это вполне логичным, я отправилась ещё немного побродить по бульвару и дошла со скуки до края прудов, где у меня провалилась попытка отшкрябать от стены Slayer’овскую или Алисовскую афишу. Однако, когда я вернулась к двенадцати, кафе всё ещё было закрыто! Я подождала, пока уборщица закончит убирать листья, выкинет мусор и откроет дверь, и ломанулась было внутрь, однако какая-то официантка затормозила меня ещё на входе, сообщив, что сегодня Авокадо открывается спустя ещё сорок минут, всучила визитку и выпроводила. Тут-то бы мне и подумать, что не судьба, однако природная упёртость не позволила мне этого сделать, и я решила подождать эти сорок минут, отправившись гулять ещё дальше, мимо океанариума, до поворота на Покровку и по Покровке. Там мною был обнаружен музей кукол, в котором я была в первый и последний раз давным-давно, ещё в дошкольном возрасте, после чего у меня ни разу не возникло желания туда вернуться; теперь же я со скуки зашла в него во второй раз, благо вход был бесплатный, однако и после этого желания туда вернуться у меня не возникло. Итак, к 12.40 я вернулась к Авокадо, естественно, закрытому, и снова терпеливо уселась на заборчик, медленно свирепея от голода и начиная задумываться о смысле песенки «Листья жёлтые над городом кружатся, так и хочется собрать их и нажраться». Когда перевалило за час, я хотела ещё раз ломануться, но не тут-то было – дверь кафе была предусмотрительно закрыта на ключ. Позвонив по телефону, указанному на визитке, я выяснила, что у них на кухне случилась генеральная уборка, а это ещё на полчаса; на сей раз я осталась ждать из тупой вредности: сама не поем, так хотя бы их достану. Засим я переместилась читать книжку на одну из лавочек на бульваре, и когда спустя полчаса я вернулась к дверям Авокадо, оно, хвала Магистрам, было открыто. А там уже очень скоро всё моё раздражение испарилось: накормили меня там вкусно как нигде и никогда. Сначала салат с хрустящим авокадо и нежной брынзой, потом жареная картошка с белыми грибами и луком, а на десерт – клубника со сливками, где клубники было больше, чем сливок, и всё это под свежевыжатый яблочный сок… с учётом того, что порции там были настолько большие, что гораздо логичнее было бы обойтись одним главным блюдом, я и обожралась, как ещё нигде и никогда не доводилось. Зато теперь я выяснила, что 26-го числа вполне можно будет притащить на празднование своего дня рождения Ушастую, Паравоза, Асенцию, Русь и Дениса на ЧП – можно будет и погулять по бульвару, и поесть в Авокадо, и посмотреть что-нибудь в кинотеатре Ролан, который прямо под боком у Авокадо и в который я также успела заглянуть, выяснив, что там, как и в Авокадо, цены вполне доступные. Дотащив свою тушу от Авокадо до метро снова пешочком, я к четырём была дома, а спустя полтора часа мне пришлось снова отправляться в путь – на сей раз на Курскую.
Там я сперва зашла в Атриум – прикупить подарок, покуда не скажу какой, на др Ушастой, кое мы 10 числа будем справлять со товарищи по программе Художественный – прогулка по Арбату – Муму (хз что я там буду есть). Ввиду обострения топографического кретинизма магазин, в котором я этот самый подарок некогда приглядела, я нашла не сразу и не вдруг, поначалу едва не подумав, будто его ликвидировали или перенесли с привычного мне места, но, наконец, испросивши всех продавцов окрестных магазинов, я нашла искомый и, встав в очередь, тут же углядела искомый сувенир, полапала, убеждаясь ещё раз, что вещь сия подруге должна понравиться. Вошедшей после меня в магазин девушке штуковина сия приглянулась тоже, и её кавалер незамедлительно согласился купить ей оную, и они встали в очередь позади меня. Когда подошла моя очередь, я спросила продавца о цене, достала деньги и проследовала за ним, когда он пошёл доставать с витрины искомый товар, нелапанный, в упаковке. Однако когда мы вернулись на кассу, продавец, проверив, работает ли сия штуковина, поинтересовался у меня, что мне нужно, и когда я с удивлением ответила, что, он сказал, что вещь сия осталась последняя и… протянул её стоявшей позади меня парочке, с чем та немедленно и ретировалась! Бурному возмущению моему не было предела и на просьбы успокоиться оно не реагировало, прекратившись только тогда, когда сволочной продавец нагло предложил мне купить другую вещь и получил от меня в ответ предложение засунуть себе эту вещь в жопу. Облом сей был обидным, конечно, но, впрочем, я не думаю, чтобы присмотренный мною сувенир был единственным в своём роде, так что я из чистого упрямства рано или поздно найду его и, если рано, преподнесу-таки Ушастой, ну а если поздно, себе возьму, в хозяйстве пригодится. В итоге же я едва не опоздала в театр, и опоздала бы, если бы не бежала до него по Земляному валу и потом по Покровке, где я сегодня ранее уже была, резвой рысью – и это-то в свой любимый театр, театр непосредственно на Покровке, где я с прошлого сезона, то бишь более четырёх месяцев, ни разу не была и жутко успела соскучиться! Однако я успела не только сдать пальто знакомому гардеробщику, купить программку у новой, молодой администраторши и заглянуть в буфет поздороваться со знакомой буфетчицей, но и изучить репертуар на ноябрь и осуществить оптовую закупку билетов у незнакомой, но также пожилой билетёрши на каникульное и субботнее время: 5-го пойду на Чайку, 8-го – на Месяц в деревне, 22-го – на Старшего сына, а как только появятся билеты, я обязательно возьму себе один и на 29-е – на премьеру Дома на Фрунзенской. Но вот время подошло, я поднялась в зал и заняла своё место в середине четвёртого ряда, не полностью, вопреки обыкновению, но всё-таки заполнился маленький уютный зал, и начался спектакль – Воительница по Лескову в постановке Фёдорова.
Не мудрствуя лукаво, предупреждаю сразу – это ни разу ни комедия, как обозначено на афишах и в программках, а очень даже трагедия, причём душераздирающая, не просто тяжёлая, а даже тягостная, угнетающая. Атмосфера так и давит то полумраком, то тревожным алым освещением, так и требует покаяться во всех грехах, вольных и невольных, так что уже не удивляешься тому, что жизнелюбивая, энергичная воительница за чужое счастье, пережив чёрную людскую неблагодарность, не сможет в итоге пережить собственного несчастья – потери любимого человека. Прибавьте к этой атмосфере игру всех актёров, кроме исполнителя роли автора, на грани аффектации, непримиримо-строгий, монастырский религиозный подтекст, недвусмысленные намёки на прячущуюся под красивой обёрткой ужасающую мерзость и грязь – и вы получите продукт, противопоказанный при депрессиях, который логичнее было бы ожидать от постановок Достоевского, нежели от постановок Лескова. Даже визитная карточка Покровки, музыка с песнями и танцами, урезана тут до необходимого минимума; то же можно сказать и о свойственном ей приятном юморе – здесь его маловато будет. В итоге, как я ни вглядывалась в этот омут, духу на полное погружение мне так и не хватило, что, впрочем, я и не собираюсь ставить в вину режиссёру, и я так и не составила ни цельного представления о морали спектакля, ни однозначного отношения к личности главной героини. Спектакль же, как всегда, чертовски хорош, поскольку мастерски оформлен и, главное, мастерски сыгран, так что при всей безнадёжности финала я сохранила приятное, светлое чувство после просмотра, ибо наслаждалась долгожданной встречей с любимыми актёрами. Засим – рекомендую всем заинтересовавшимся с этим спектаклем, мудрым и глубоким, ознакомиться и поделиться впечатлениями.
И вот я дома, завтра снова в школу, посему тороплюсь баиньки. До встречи через неделю)

Бабье лето продолжалось недолго, собственно, сегодня оно, по всему видать, и закончилось, однако провела я его не без пользы, так что возвращаться в промозглую осень мне сейчас не так обидно. Во вторник я снова прогуляла школу – в метро мне стало несколько паршиво. Сначала я решила, что это от духоты, вышла на одной станции, подышала воздухом и вошла в вагон следующего поезда, но и в нём мне сесть не удалось, и только когда в глазах у меня потемнело окончательно и я тихо сползла по стенке, я решила выйти на другой станции и вернуться обратно домой. Там, отлежавшись, я оклемалась – видимо, я просто не выспалась из-за эссе – и, поделав уроки и пострадав ерундой, вывалилась на улицу, когда все нормальные люди ещё учились. Дабы совместить приятное с полезным – и свежим воздухом подышать, и неуловимый третий том Волчьего Дождя прикупить – я решила сначала облазить Горбушку, а потом побродить по Филёвскому парку. Сказано-сделано: убедилась, что во всех павильонах томов ВД нет, кроме Империи DVD, где они были по 350 (везде они стоили по 199), и что на прилавках только пиратки, от которых я вежливо отказывалась, так что в итоге, пропалив всё и вся что только можно, я вернулась в Империю и разорилась на вышеобозначенную сумму, став счастливым обладателем третьего тома и как следствие – полной лицензионной «дискографии» одного из любимых аниме (Хеллсинг, Тринити Блад и прочие на очереди)). От Горба я пешком дошла до одного из входов в Филёвский, поплутала там, пошуршала осенними листьями, услышала стук дятла и вскоре увидела его на работающим на одном из деревьев; понаблюдала за ним, пока он не улетел, а спуститься ниже, чтобы я могла его сфотографировать, он не удосужился. Наткнувшись на красные флажки, пошла вдоль и выяснила, что какие-то несчастные школьники бежали кросс за этими флажками по пересечённой местности; там сориентировалась и пошла по знакомой тропе вдоль обрыва над берегом Москвы-реки, встретила и потискала славную спаниельку Бету, дошла до центральной площади, к реке спускаться не стала и пошла по центральной аллее к главному входу, откуда вернулась на Багрушку и приехала домой. В среду же тупо забила на домашку и с пяти до восьми прогуляла в парке Победы, пользуясь временем, когда ещё не холодно лежать на травке, не темно возвращаться домой, когда можно бродить по тропинкам, засыпанным орехами и желудями, отрясать каштаны, давить зелёную кожуру и набивать карманы твёрдыми коричневыми сердцевинками, любоваться офигенным закатом с вершины холма, глядя, как большое золотое солнце падает за строящиеся небоскрёбы. А вчера я слегка заболела – проснулась с адской болью в горле, так проходила весь учебный день, дома начала отпаиваться чаем с лимоном, жечь нос варёными яйцами и сидеть с ногами на грелке – не особенно, впрочем, помогло, но сегодня я снова с утра была в школе, а вечером отправилась в театр – в Маяковку, на премьеру спектакля «Опасный поворот». Сидела я сегодня как никогда высоко, – во втором ярусе балкона, выше этого яруса только потолок, – зато в самой середине первого ряда, откуда видно было офигенно. Однако не буду тянуть, к тому же мне и самой не терпится начать и закончить очередную свою небольшую рецензию.
Первое действие сего детектива по небезызвестному произведению Пристли занято тем, что несколько человек, связанных семейными и профессиональными узами, пытаются разгадать тайну гибели некоего Мартина, по-разному относясь к личности покойного, и при этом беспощадно раскрывают секреты друг друга, включая те, что не касаются до вышеозначенного дела. Сперва эта череда разоблачений несколько утомляет, но потом затягивает, особенно к началу второго действия, в котором выясняется, что энная сумма денег, предположительно прикарманенная беднягой Мартином, совершенно не важна по сравнению с отношениями между участниками всей этой запутанной истории. «Все мы любили не тех, кого нужно», - говорит между делом главный герой, когда обсуждение того, кто кого подставил или обманул, плавно перетекает в обсуждение того, кто с кем спал и чего ради. Однако мораль спектакля значительно глубже, чем осуждение мошенников и развратников. Он начинается и заканчивается одной и той же сценой, где звучат риторический вопрос: «Лгать или не лгать?» и предупреждение: «Говорить правду – это то же самое, что входить в поворот на ста милях в час». Исходя из этого контекста, можно с уверенностью заявить, что опасных поворотов во время этого двухчасового парада болезненно-искренних исповедей было предостаточно, это была настоящая гонка на выживание для всех персонажей, после которой не каждый дошёл до финиша. Однако не буду раскрывать карты – вместо этого от вопроса явного перейду к вопросу скрытому, родившемуся у меня и, вероятно, должному родиться у всех зрителей. Сформулировать его можно так: следует ли жить в фальшивом, иллюзорном раю, веря в то, что ненастоящее настояще, что плохое хорошо, или стоит разбудить спящую собаку правды и позволить ей уничтожить этот рай, возможно, вместе с твоей жизнью? Ответ у каждого свой, спектакль не навязывает никакой однозначности. Хотя тут надо бы оговориться – не так уж и идентичны эпиграф и эпилог, между ними есть одно различие, которое вносит дополнительный нюанс сродни брэдбериевскому «эффекту бабочки»: он напоминает о том, что порой самые мелкие, незначительные события приводят к последствиям настолько неуправляемым, что они, расширяясь, словно чёрная дыра, всё больше и больше судеб захватывают вокруг себя в страшную воронку, кардинально изменяя их. Вы, полагаю, уже поняли, что сыгран этот спектакль блестяще, цепляя своей эмоциональностью, за что спасибо всем актёрам, в том числе Даниилу Спиваковскому, коего я уже имела удовольствие лицезреть в Любви глазами сыщика и который и сегодня был неподражаемо великолепен, и Сергею Загребневу, коего я уже знаю и люблю по спектаклям родной Покровки. В плюс ко всему – традиционное упоминание о том, что и декорации, и музыка, и свет удались на славу, что также немаловажно. Вот такая вот премьера – пожалуй, самый непредсказуемый и неоднозначный из всех спектаклей, когда-либо мною виденных. Браво, маэстро Арцибашев! Всем настоятельно рекомендую сходить, заценить и убедиться, что перехвалить его творения вряд ли возможно – в чём я сама убеждаюсь уже далеко не в первый и не в последний раз.
А за всей этой прогулочно-театральной идиллией незаметно проходят и будние дни, так скоро и первый учебный месяц пройдёт. Оценок громадьё: из хороших – четыре по геометрии, о которой я, кажется, уже говорила, и пять (!) по химии, пятёрки и четвёрки за философию и право, пять за диктант по русскому, из не очень – пара трояков и две или три четвёрки по инглишу, две двойки по физике, две тройки по хренцузскому, не помню, было ли что за латынь. На инглише будем учиться по учебнику девятого класса, который я прошла уже в прошлом году, плюс сегодня загрузили по новопоявившемуся предмету – зарубежной литературе – и лаются на отсутствие школьной формы, но в школе холодно, а у меня нет тёмных тёплых вещей. Роллтон из буфета ЦДО вызывает привыкание: когда мне хочется жрать, мне чудится запах его бульона, а изжога после его пожирания наступает только когда я уже дома. Так что всё хорошо, до первой сессии авось доживу, но чтобы дожить, посижу-ка я завтра дома, подлечусь, чтобы не ходить больной всю грядущую учебную неделю, делами полезными позанимаюсь, так-то: уроками, сортировкой музыкальной коллекции, да и сообщество агит-арта я с прошлого учебного года всё никак создать не соберусь, непорядок. Впрочем, завтра будет завтра, и планы ещё могут измениться, а сегодня всем спокойной ночи)

Сегодня, как уже могли отметить наиболее внимательные читатели предыдущего поста, я отправилась справлять двухлетие своего блоговища в цыганский театр «Ромэн», место, куда мой дед, сам цыганский сын, некогда ходил бесплатно смотреть спектакли из директорской ложи, поскольку был дружен с семьёй Сличенко и с труппой, где его звали «наш Алеко», потому что был он чертовски красив. Ну да всё это семейный архив, а реальность состояла в том, что я пораньше выползла из дома, дабы успеть добраться с одной пересадкой до Динамо, а оттуда не поехать на автобусе, а потопать пешком вдоль Ленинградского проспекта до гостиницы Советской, ныне это Советский отель с прикольно развевающимся на крыше каким-то квадратным красным флагом, где много лет уже квартируется табор Ромэна. За право воспользоваться вешалкой для своей лишённой петельки куртки мне пришлось расстаться в гардеробе с десятью рублями, затем мною была куплена программка, а там и найден буфет, где можно было присесть для её изучения. Когда прозвенели все звонки, мне удалось без проблем пересесть с самого края восьмого ряда партера в середину второго ряда – зал был полупуст, а балкон так и вообще необитаем.
Впрочем, ощущения отсутствия аншлага не возникло – аплодисменты практически не стихали на протяжении всего шоу. Да, именно шоу, потому что для спектакля в полном смысле этого слова сюжет был слишком расплывчатым – условно его можно определить как историю пути цыганского народа от древних Индии и Египта к нахождению малой Родины на просторах России, где столь многие писатели, поэты и драматурги воспели их. Главным в этом действе был не сюжет, а буйство пёстрой национальной культуры – танцы и песни. И поверьте мне – слушая гитарные переборы и звонкую чечётку каблуков, усидеть на месте довольно-таки сложно! Причём зачастую удивляешься не только и не столько мастерству, сколько явно преклонному возрасту выступающих: поющих – причём не просто поющих, а так, что микрофон им явно не был особенно нужен, и танцующих – причём танцующих зачастую на шпильках варьирующейся высоты, на которых я сто раз бы уже шею свернула. Да и сам Сличенко, которому должно быть уже явно за восемьдесят, так эмоционально исполняет романсы и так лихо снова и снова выходит на бис со своими цыганками, словно ему только слегка за двадцать. Короче говоря – это надо видеть, слышать, чувствовать, только тогда можно понять тот заряд позитивной энергии, которого мне ещё надолго хватит. Жгут, черти! Жаль только, что 90% аудитории – люди пожилые, и возникает опасение, что когда их не станет, цыганский театр вместе со своей визитной карточкой, восхитительной фантасмагорией «Мы – цыгане», которой я сегодня и наслаждалась, просто перестанет котироваться.
От театра до метро я возвращалась тоже пешочком, причём когда я добралась до цели, мне пришлось влиться в толпу футбольных фанатов, возвращавшихся с какого-то матча на стадионе Динамо по живому коридору ментовского оцепления, по громкоговорителю миролюбиво советующему "уважаемым болельщикам" заранее доставать проездные билеты. Вобщем, до пересадки меня неслабо помяли в вагоне, зато на родной Молодёге меня встретил папа, дабы подбросить до дома, где я ныне и нахожусь с намерением достойно скоротать единственную ночь в неделе, после которой не придётся рано вставать.
После такой феерии упоминать о бытовухе будет, пожалуй, немного грешно, однако не могу не заявить во всеуслышанье, будучи в трезвом уме и твёрдой памяти, что повседневщина проходит без особого напряга – учиться нравится, совмещать уроки с сидением в инете успеваю, иногда успеваю и выгуляться вечером, один раз даже доехала до Европарка за 4-м томом Волчьего Дождя (третий том неуловим), а 5-й и 6-й потом купила мама на Курской (выгодно было подсадить её на это славное аниме, оно ей теперь нравится не меньше моего). В четверг, правда, школу я прогуляла, ибо с утра чувствовала себя хреново и решила лучше не рисковать, а сегодня не пришла на первый урок физры, ну да это мелочи по сравнению с тем, как сегодня отжигал наш ОБЖшник со своей постоянной фразой «Это всё от лукавого!». Попутно в дневнике успели появиться первые две оценки – трояк за самостоятельную по алгебре и четыре (0_о) за самостоятельную по геометрии; впрочем, сегодня мы писали самостоятельную по шизике, я написала её явно на два. Что касается планов на культурную жизнь, то все (!) субботы октября у меня уже забиты – преимущественно театром (в первую очередь родной Покровкой, в т.ч. на следующий день после своего дня рождения, 25-го числа, я иду туда смотреть Скамейку с первого ряда), а так же мы всем классом в одно из воскресений съездим в Мураново. Остальные воскресенья остаются для меня блаженной порой спонтанного выбора времяпровождения, в частности и на завтрашний день у меня покуда не сформировалось никакой конкретной программы действий, но что в четырёх стенах не засижусь, это однозначно, а значит – вечером ждите с новым оччотом! :)

Сегодня я немного опоздала в театр – то есть, поскольку для меня прийти вовремя – значит за полчаса, пришла я практически впритык, даже не успела зайти на новую сцену в кассу за билетиком на что-нибудь на 20-е и сразу пошла на старую сцену. Тут следует напомнить, что путь мой лежал в театр-мастерскую Петра Фоменко, на новой сцене которого я была уже не раз, а вот на старой – ещё не разу. Посему мне потребовалось энное количество времени, чтобы, сдав манатки в гардероб, приобрести программку, заглянуть в буфет (там было очень уютно, полумрак и свечи, но жрать было нечего и свободных мест уже не осталось), найти, где удобнее вход в партер – единственную часть небольшого зала старой сцены. Когда я входила туда, он живо напомнил мне родную Покровку с её небольшим, почти домашним залом, хотя здесь зал всё-таки был больше. Моё место было теоретически в самой жопе, крайнее у стены в десятом ряду, а практически – было очень удобным, благо возвышение между рядами было достаточно большим, плюс ко всему мимопроходящие не беспокоили. С этого удобного места я и лицезрела своим хищным взором полуторачасовой с копейками спектакль «Белые ночи» по одноимённой повести Достоевского, которую я, к вящему стыду своему, до просмотра совсем не помнила и словно бы заново прочитала.
Не буду долго мучить вас стандартным набором восторгов, но и сухой констатацией факта, что мне понравилось, вы не отделаетесь. Я не могу не уточнить, что особенно меня порадовала здесь Полина Агуреева в роли Настеньки, которая когда-то совсем не понравилась мне в Бесприданнице. Насколько она была вульгарной и привязчивой там, настолько же она была искренней, нежной и хрупкой здесь, типичной девушкой Достоевского – у Достоевского все девушки чем-то похожи. Даже голос – как у героинь довоенных фильмов, таких голосов сейчас уже нигде и не услышишь. Но это лишь один из многих факторов, которые заставили эту красивую и грустную сказку о том, что мы не любим отступаться от собственных мечтаний, даже если их воплощения в реальности имеют с ними не так много общего, как хотелось бы, звучать очень приятной мелодией, которую хочется слушать снова и снова. Именно мелодией, потому что в этом спектакле очень много замечательной классической музыки, которая не позволяет длинным диалогам (фактически, они и составляют 99% действия, «экшна» происходящего) сделать его скучноватым (хотя о том, чтобы время его продолжительности пролетело быстро и незаметно, я всё-таки заявлять не рискну). А ещё там были арии из Севильского цирюльника, аквариумы и клубки, а так же ночь понарошку, дождь понарошку, любовь понарошку, в «настоящести» которых не приходится сомневаться. Короче говоря, посмотрите, не пожалеете, вещь действительно замечательная как по режиссуре, так и по актёрской игре, да и по костюмам, декорациям, свету и прочему совершенно необходимому.
Что же касается бытовухи, то бишь самого обобщённого повествования о ней, то с первого взгляда ничем особо похвастаться не могу – осень снова испытывает меня на прочность всеми возможными законами подлости, и покуда до неё ещё не дошло, что я ей не по зубам. С другой стороны, в новой школе, кою шесть дней исправно посещаю, включая два дня в ЦДО по четыре пары каждый, мне пока, как первокласснику, всё нравится и все нравятся, информацией и уроками, конечно, грузят неслабо, но жить можно – больше, чем за учебный день, я устаю в обратной дороге на метро в час пик с пересадками. Когда еду утром, иногда удаётся посидеть, тогда продолжаю перечитывать Войну и Мир; дома читаю журналы – Хаммер, Дарк Сити, перед сном смотрю по серии лицензионного Волчьего дождя в день (не поленилась съездить в Европарк и купить второй том), мама смотрит вместе со мной, ей нравится, особенно Тобоэ) Стараюсь выгуливаться каждый день по району, до почты или до дальнего зоомага, например, в зависимости от времени, за учебниками в книжные магазины за меня ездит мама, пока я в школе. Вчера ко мне вернулся старый мобильник, но по-прежнему с новым номером, сегодня – родной комп, так что я тут же принялась напоминать о своём существовании в сообществах и качать тонны новой музыки, которая весьма помогает мне переживать сезон серого воздуха, мелких холодных дождей и пробирающего до костей ветра. Единственное событие, достойное более детального рассмотрения, случилось сегодня, до театра (нарушение хронологического порядка в посте обусловлено тем, что мысли по поводу увиденного спектакля отказывались долго ждать своей очереди), а точнее, совсем с утра. Началось оно с того, что я сегодня как дура припёрлась в школу только для того, чтобы в числе половины класса быть добровольно-принудительно отправленной на «Праздник бега на Таганке». Мы ехали туда с двумя пересадками, потом прошли по перекрытой Таганке до места старта и наляпали себе на одежду четырёхзначные номера – кто на грудь, кто на спину, кто на задницу, Макс наляпал его на бритый затылок. Когда вся собравшаяся масса в несколько тысяч старшеклассников вдруг рванула вперёд, мы тоже побежали, но очень скоро я, позволив большинству себя обогнать, шла по дистанции в три с половиной километра пешком или трусцой, наслаждаясь прогулкой по центру автодорог исторического центра столицы, мимо храмов и монастырей, в частности Покровского, где я была в конце лета. На финише нас должны были встречать физкультурник и физкультурница, которые везли нас туда, чтобы мы отметились у них и могли ехать домой или ждать вместе с ними отъезда в школу (мне в школу не надо было, я не оставляла там портфеля и тащила его всё это время на плечах, а поскольку он был набит учебниками, тетрадями, парой кроссовок, книгой, бутылкой минералки и зонтиком, плечи меня прокляли куда больше чем ноги), но ни я, ни финишировавшие примерно в одно время со мной их не обнаружили. В итоге мы отстояли очередь за сувенирами (всем дали по майке с логотипом мероприятия и бутылке Powerad’а) и вернулись к метро, где высокой плотности толпа таких же отбегавшихся, скандировавшая в несколько десятков голосов на эскалаторе «зига-зага-ой», дезориентировала меня настолько, что я села не на ту ветку и ехала домой не с одной, как могла бы, а ажно с тремя пересадками. Жаль, что не взяла фотика, ибо зрелище бегущих и идущих, срезающих через переулки, надевающих на головы пластмассовые оранжевые конусы, обозначавшие маршрут, машущие журналистам с камерами и ментам с собаками и без – это нечто феерическое. На этой позитивной ноте, пожалуй, и закончу, если что ещё вспомню – всегда смогу дописать, а покуда прощаюсь, вряд ли надолго – завтра я сидеть дома не собираюсь, а надеюсь куда-нибудь выползти – в кино или на выставку. До встречи!)

Вчера я легла пораньше и с твёрдым намерением исполнить свой ученический долг завела будильник на восемь. Что удивительно, ему даже удалось поднять меня поутру, и, позавтракав яблоком, я отправилась в путь на Цветной бульвар, захватив с собой маму, дабы она зашла в тамошний книжный и купила мне решебников. Поднявшись на поверхность на вышеуказанной станции, мы расстались, и я без труда нашла дорогу до своей новой школы, пробралась сквозь все прелести ремонта к гардеробу, избавилась от куртки, кроссовки сменила на туфли и потопала на четвёртый этаж. Стоило мне там заглянуть в ближайший открытый кабинет, как какая-то училка поинтересовалась, что я ищу, и, выяснив, что 36-й кабинет, направила меня на путь истинный. На пути истинном меня встретил тупик со сразу несколькими открытыми дверями кабинетов, но, не желая более связываться с учителями, я зашла в тот, где тихо-мирно сидели две девушки – одна оказалась ещё одной новенькой из моего класса, 10-го Г, представившейся Лизой, а другая – старожилом из 11-го. Я устроилась за одной из парт нашего, очевидно, кабинета; вскоре пришла ещё одна новенькая из моего класса и тоже Настя (теперь я знаю уже двух Насть из тех трёх, что будут в классе помимо меня, считая и Асю), вернее, её привела та училка, которая и меня послала туда. Долго ли, коротко ли, а появилась ещё одна училка, помоложе, которая, по всему видать, и была нашей классной, математичкой Ольгой Алексеевной Дробот, и они обе начали отдавать распоряжения, условившись на том, что нас троих следует послать в актовый зал протирать стулья, на которых нам, насколько я всё правильно поняла, первого сентября предстоит сидеть. Мы по-братски разделили между собой тряпки, порвав какую-то одну большую на несколько поменьше, и, оставив вещи в своём, поднялись в кабинет той училки, что постарше, где мне было выдано ведро, которое я наполнила до половины водой, когда мы снова спустились на четвёртый этаж, в мальчишеском туалете, после чего мы снова отправились на пятый и были введены в актовый зал. Там нашему взору предстали две больших группы стульев, сложенных горками: одна была уже чистой, другая ещё пыльной, и именно пыльные стулья нам и надлежало протирать, окуная тряпки в ведро с водой и отжимая их – вода периодически обновлялась, но я больше по воду с ведром не бегала, милостиво позволяя делать эти ходки до четвёртого этажа и обратно другим. Поскольку в противоположном углу зала какие-то мужики настраивали звуковую систему, стулья мы оттирали под бодрый русский шансон, звучащий из колонок и изредка перемежающийся тишиной и произносимыми в микрофон «раз-раз-раз», а один раз шансон даже на что-то переключили, и прозвучала Шевчуковская «Что такое осень». Вскоре к нам прибыла подмога со своими ведром и тряпками – ещё примерно четыре девушки, очевидно из старожилов, поскольку они все уже знали друг друга и трепались, в пример сосредоточенному молчанию нашей троицы; училки постоянно обещали нам, что прибудут пацаны и на них можно будет свалить часть работы, но они так и не появились. Радость при виде последнего оттёртого стула из той груды, что нам указали изначально, сменилась разочарованием пир виде ещё одной, поменьше, что стояла возле рояля; когда же засверкала чистотой и она, мы переместились к самой сцене, к третьей и последней груде пыльных стульев. Там я предложила второй команде импровизированных уборщиц познакомиться – они оказались из 11-го Б, кажется, экономического, назвали свои имена, но я запомнила только Ксюшу, кажется, ту, которая была в майке и кепке со Слипкнотом, и на этом дело и закончилось. Почти к самому шапочному разбору прибыла ещё одна девушка из нашего класса, Яна – за ней посылали Настю, чтобы она не заблудилась. Когда грязных стульев не осталось, училки, периодически забегавшие проконтролировать нашу деятельность, заставили нас протереть ещё колонки, микрофон, рояль и барабанную установку. После этого 11-й Б отпустили, а нас ещё нет, и мы устроились на подоконнике трепаться; вскоре училки вспомнили про наше существование и припахали помыть ещё и подоконники – нам уже влом было менять воду, и мы их помыли грязной водой. И только тогда, наконец, нас выпустили из актового зала, мы вернули в соответствующие кабинеты ведро и тряпки и вернулись в свой, за вещами. Яну припахали было протереть подоконники ещё и в самом кабинете, как опоздавшей, но когда та училка, что постарше, убедилась, что мы остальные трое собираемся её ждать, она отпустила и её, после чего девчонки начали эту училку спрашивать насчёт покупки проездных, и она потащила их в канцелярию, где им обо всей этой бадяге рассказали. Потом, со всеми распрощавшись, мы двинулись было к выходу, я начала отзванивать маме и тут вспомнила, что чуть не забыла в гардеробе куртку и кроссовки – пришлось возвращаться, но остальные девчонки подождали меня на перекрёстке. Дойдя до метро, мы остановились вторично – дождаться моей мамы; потом Лиза и Настя поехали в сторону центра, а мы с мамой и Яной – в противоположную, только она вышла на Чеховской, а мы доехали до Боровицкой. Таким образом я вполне хорошо провела время, не только познакомившись с новыми людьми из числа будущих однокашников, но и услышав от 11-классниц, то наша Дробот – хорошая училка и что в общем и целом учиться в этой школе вполне можно, поскольку на непрофильные предметы вполне можно забить и вообще не делать по ним домашку (как я, в принципе, и сама собиралась поступать). Правда, мне сообщили, что моя зелёная кофта и бело-голубая водолазка слишком яркие и ходить можно только в чёрном или тёмно-синем – видимо, придётся забраковать половину гардероба. Да и решебники мамой были куплены ещё не все, ну да недостающие реально будет найти, а если что, у меня весь инет к услугам. Вернувшись домой, я пообедала, пострадала ерундой, а как время пришло, снова выпинала себя на свежий воздух и отправилась в театр-мастерскую Фоменко, постепенно становящийся едва ли не таким же родным, как и Покровка. Поскольку явилась я туда снова за полчаса, я перво-наперво взяла билет на субботу 13-е на Белые ночи по Достоевскому, и передо мной какой-то мужик взял себе один билет в императорскую ложу за пять тысяч (!) на сегодняшний спектакль – нет, я поняла бы, если б он перед дамой так погусарил, но когда себя любимого так балуют – это странно. После этого я успела купить программку, изучить её в буфете за поеданием медовика – а я и забыла, что в Фоменко очень вкусные медовые пирожные! – и найти своё место, самое удобное, которое я и за пять тысяч никому не отдала бы – место в самой серёдке первого ряда балкона. Спектакль длился почти четыре часа, с двумя антрактами, и, напоминаю, представлял из себя сцены из начала романа «Война и Мир».Читать рецензию! После спектакля у театра меня встретил папа и подбросил до дома, где я ныне и нахожусь. С Нордом забили стрелку дубль два на пять часов вечера завтрашнего дня, поздновато конечно, но сойдёт. Как провести утро и день, пока не знаю, но думаю, чем-нибудь полезным займусь) Таким образом прощаюсь до нового, завтрашнего оччота, не скучайте)

Вчера вечером я непривычно рано отстрелялась с оччотом по Клину и компенсировала это тем, что, когда выпинала себя из-за монитора, при свете настольной лампы в тёмной комнате, дабы все думали, что я сплю, немного почитала новогодний Dark City, купленный в Нирване. Потом не то чтобы мне удалось крепко поспать, но каким-то чудом за несколько предрассветных часов я выспалась, а в районе десяти подняла свою тушу навстречу новому дню. Как я и ожидала от своей уставшей за прошедшую неделю персоны, сегодняшнее утро было всецело и полностью посвящено блаженной лени в Интернете – даже почитать я не смогла себя заставить. Однако из дому я вышла всё-таки пораньше и пешочком дотопала до универмага, где вскоре приобрела две пары новых джинсов, а то из старых у меня остались в целости и сохранности только те, в которых в новую школу меня уже не пустят, и, упихав их в торбу, снова выбралась на улицу. Улица порадовала меня славным дождичком, сразу стало легче дышать, приятней смотреть на окружающий мир. Я и сама не заметила, как мимо почты, куда я тоже намеревалась заглянуть, я добралась до метро, спустилась в подземку и с пересадкой на Кунцевской доехала до Бутусовской. Там, по дороге до подземного перехода в очередной раз зачерпнув левой туфлёй пригоршню воды из лужи, я заметила, что от неё практически полностью оторвалась подмётка и вскоре с тем же успехом я смогу ходить босиком. Пришлось заруливать в какой-то павильончик в этом переходе и мерить первые попавшиеся туфли, которые оказались на редкость удобными, так что, купив их и сразу же в них пойдя, я не чувствовала разницы между новыми и старыми. Таким образом, гулять завтра я буду уже в новых, а старые, верой и правдой прослужившие мне почти год, с почётом были аккуратненько поставлены возле ближайшей урны – хотя вряд ли кому-нибудь понадобится такая рухлядь. Заявившись в театр, по традиции, за полчаса, я приобрела программку, изучила её в буфете за кружечкой кофе и нашла своё место в середине второго ряда балкона. Место было таким удобным, так высоко возвышалось над первым рядом, с него было так хорошо всё видно и слышно, что я ни до спектакля, ни во время антракта не задумывалась о том, чтобы пересесть вперёд. Впрочем, в любом случае мне бы это не удалось, поскольку в зале снова был аншлаг и все места были заняты даже на моей верхотуре. Напомню, что все последующие два с половиной часа я смотрела спектакль по повести Толстого «Семейное счастие», которую я, к вящему стыду своему, кажется, не читала, и теперь попробую немного передать своё мнение.
Не зная (или не помня) произведения, по которому сделана постановка, сложно о ней судить, однако сюжет и смысл я уловила без труда, и они таковы. 17-летняя девушка выходит замуж за своего стареющего опекуна, и каждый любит другого по-своему: один ищет «счастье жить для другого», другой «скучно», и из той же скуки она проходит все этапы дурманящей светской жизни, чтобы в финале понять, что семейное счастье дороже всего мишурного и преходящего, но что раз разбив его, не склеишь уже никогда. Да уж, сразу вспоминается Фотофиниш – везёт мне в последнее время на изображение на сцене жизненных путей, «прокрученных» с начала до конца с целью позволить герою (героям) проанализировать свои поступки, выяснить, «где же мы ошиблись» (это я уже цитирую Гангрейв). Но если мораль Фотофиниша я уже выводила в соответствующей рецензии, то мораль сегодняшнего спектакля я вынесла в заголовок сего поста цитатой из реплики маркиза Марио. Впрочем, с предположением о «национальном» я бы поспорила, предпочтя высказаться более глобально – человеку вообще свойственно с азартным энтузиазмом разрушать то, что было с трудом возведено, а потом спохватываться и плакать над руинами. Проще говоря, мы сами губим то, что любим. А теперь вернёмся к нашим баранам и отдадим им должное: если бы не великолепная режиссура и актёрская игра, а играли все очень искренне и с полной самоотдачей, до меня эти сюжет и смысл могли бы и не дойти. В довесок к плюсам – отличные декорации и костюмы, почти постоянно звучащая замечательная музыка, ну и, конечно, Любимов, даже во второстепенной роли и в курчавом парике, который ему не идёт, чертовски харизматичный и обаятельный, а если совсем точно – то как обычно просто лааапа ^_^. В ложку с минусами – также три факта, кои сейчас и перечислю. Во-первых, это немного раздражающая постоянная беготня главной героини кругами по сцене в первом действии, во-вторых, опять-таки в первом действии, чрезмерное обилие больших белых полотнищ в реквизите, а в-третьих – чересчур экспрессивные и потому неубедительные, какой-то слегка фальшивой ноткой звучащие жесты: падения на пол, разбрасывание вещей, битьё посуды главным героем и так далее. Между минусами и плюсами завис присутствующий в немалом количестве юмор – я ржала практически половину всего действия, но сомневаюсь, что мне довелось бы хотя бы улыбнуться во время прочтения оригинального произведения. С одной стороны, кто-то скажет, что стёб над классикой неприемлем, и будет прав. С другой стороны, я получила не только повод задуматься, но и заряд хорошего настроения, что стало ещё одним камушком на ту чашу весов, что склонилась к варианту «понравилось» в оценке спектакля в общем и целом. Посему говорю, что он качественный, добротный, не «провисает», поучает не навязчиво, однако не могу сказать, чтобы он сильно меня зацепил – поэтому ставлю четыре, а не пять, но и того будет достаточно, чтобы посоветовать вам его посмотреть, да и вообще поближе познакомиться с театром Фоменко, где я сама уже не в первый раз, да и не в последний: уже послезавтра я вернусь туда на «Войну и мир» (предвкушаю, как Любимов сыграет Болконского, и не удивлюсь, если этот спектакль так же, как и сегодняшний, меня повеселит).
После спектакля я, подгоняемая холодом вечера, поторопилась домой, и вот я здесь. Завтра в первой половине дня в мои планы входило навестить свою бывшую англичанку, но что-то мне подсказывает, что меня снова одолеет лень и я предпочту временно забить на эту затею и ещё немного пострадать ерундой, пользуясь последним свободным временем – очередной учебный год ведь не за горами! А во второй половине дня, а конкретно – в три, я встречаюсь с Нордом, так что стоит ли добавлять, что и завтра вечером вы без обстоятельного оччота не останетесь? Ну а покуда – «всем, кто ложится спать, спокойного сна»©! И мне заодно, хотя мои совиные повадки наверняка дадут о себе знать и сегодня)

Вчера отправившись баиньки в половине четвёртого ночи, я хотела было обойтись без музыки, не прихватив никакой болванки, однако тут же потянулась за плеером и включила Наше радио, которое не слушала всё лето. Как обычно, я очень долго не осмеливалась выключать великолепную ночную подборку и сделала это уже только тогда, когда поняла, что окончательно засыпаю; и точно – отложив наушники, отрубилась мгновенно, чтобы проснуться уже во втором часу. Таким образом, едва успела я позавтракать и слить рязанские фоты, как настало время выдвигаться в путь. До метро я добралась без проблем, а вот в подземке состоялась непредвиденная задержка: на перегоне между Парком Победы и Киевской поезд стал и простоял минут двадцать, никак не меньше, а на Киевской ещё и высадил, так что пришлось ждать следующего. Однако выдвигалась я с запасом времени и добралась до театра хоть и не за полчаса до начала сеанса, как мне привычно, но за пятнадцать минут, так что я успела и приобрести программку, и изучить её в буфете в компании минералки и конфет, и найти своё место в середине второго ряда амфитеатра. Очень скоро стало ясно, что я могла бы взять билет подальше и подешевле: зал был на две трети пуст, и люди не задумываясь пересаживались вперёд, так что позади меня вообще никого не осталось. Я тоже не дура была попробовать поменять дислокацию, но поскольку ни первый ряд амфитеатра, ни ряды партера друг над другом возвышения не имели, мне оттуда было плохо видно за головами, и в итоге я осталась на своём месте.
Вскоре я дождалась спектакля, краткое досье на которое может звучать так: растянувшееся на два с половиной часа действо, «Фотофиниш» по повести Питера Устинова, отчасти автобиографичной. Главный герой, восьмидесятилетний писатель Сэм (Владимир Андреев, худрук), создаёт новый роман – собственное жизнеописание – и, желая быть получает редкий шанс отправиться в прошлое, пообщаться с собой самим в 60-летнем (Алексей Шейнин), 40-летнем (Борис Миронов), 20-летнем (Павел Галич) возрасте, увидеть со стороны себя и окружавших его людей. Оказываясь вдвоём, втроём, вчетвером в одной реальности, «Сэмы» вовсю выясняют отношения, что и составляет юмористическую наполняющую спектакля, и, как и положено представителям разных поколений, далеко не всегда понимают друг друга и не всегда прислушиваются к мнению и советам друг друга. Основную мораль сей насквозь философской фантасмагории я просекла прежде, чем она в точно таком же виде, в каком я её сформулировала, прозвучала из уст главного героя. А мораль такова: невозможно изменить своё прошлое, ведь жизнь не терпит сослагательного наклонения, но прошлое может изменить нас, наше настоящее и будущее, научить на своих и чужих ошибках. Поздно исправлять ошибки молодости, – да и стоит ли? – но никогда не поздно сделать то, что не было сделано, сказать то, что не было сказано, осознать, насколько те, кого мы привыкли называть родными и близкими, действительно, по-настоящему родны и близки. Из всего этого делаю вывод, что в конце пути стоит оглянуться назад, чтобы постигнуть смысл и суть этого пути, но чтобы завершить этот путь достойно, надо снова посмотреть вперёд, оставить по себе там, впереди, хорошую память. И Сэм справляется с этой задачей успешно – подведя итог, он сумел вырваться из плена одиночества, что делает финал его истории не грустным и мрачным, а тёплым и радостным, не ожиданием смерти, а продолжением жизни. В общем, спектакль этот, на мой взгляд, адресован скорее тем, кто уже на финише, нежели тем, кто ещё на старте, что и вполне логично при преимущественно пожилой аудитории современного классического театра вообще. Однако, даже не будучи обременённым мыслями «о вечном», зритель сможет оценить тонкую ностальгически-исповедальную мудрость повествования, рефлексивную атмосферу действия, непафосную, ненавязчивую, неявную поучительность. Все актёры играют отлично – искренне, живо, с полной самоотдачей. Декорации, музыка, свет удались. А всё это значит, что и спектакль удался, ещё раз напомнив, что если задаёшься вопросом: «Так откуда взялась печаль?»©, это не значит, что когда-то давно ты зря женился, зря развёлся, зря завёл любовницу и т.п., а значит, что надо открыть глаза и увидеть, что жизнь-то, оказывается, проходит мимо, но можно вернуть её себе – всё зависит от тебя самого. Итак, качественному, добротному, заставляющему задуматься, но не повергающему в состояние культурного шока творению Ермоловцев ставлю четвёрку с плюсом и советую не то чтобы всем, но заинтересовавшимся – уж точно, посмотреть эту вещь.
А покуда я после сеанса добралась до родной Молодёги, откуда до дома меня подбросил папа, и теперь вот сижу, ем дыню и смотрю в который уж раз Табор уходит в небо. Что касается дня грядущего и последующих, то изначально планы на ближайшее будущее выглядело так. Однако по возвращении домой я обнаружила послание от Ушастой, гласящее, что послезавтра она принять меня не сможет, а сможет только завтра, так что теперь буду думать, стоит ли лохматить этот причёсанный график или послать его нафик и забить на кино, уделив подруге и её живности немного своего бесценного внимания. В любом случае каждое из вышеперечисленных знаменательных мероприятий будет здесь освящено в лице оччотов, рецензий, фотов и прочих непременных атрибутов моего блогодетельства. Засим и прощаюсь, а то высыпаться тоже надо иногда)

Итак, сегодня я спросил у ясеня… тьфу, у Яндекса, куда бы мне ещё податься. Яндекс ответил мне, что в саду Эрмитаж, где я один раз уже была для-ради своего первого и последнего посещения театра Сфера, вечером состоится совершенно бесплатное представление бурятских кукольников из театра Ульгэр, обладателей Золотых масок едва ли не по дюжине номинаций. Как я могла пропустить такое знаменательное событие? Правильно, никак. Ждать вечера пришлось недолго, ибо опосля вечерне-ночной экскурсии по столице спать я легла в третьем часу ночи, а проснулась уже к полудню. В районе пяти часов я выдвинулась в сторону станции Чеховской, а оттуда дошла до сада Эрмитаж. Юрта кукольников расположилась на ближайшей поляне, перед ней стояли ряды скамеек; я уселась прямо в середине первого ряда, поскольку была компактной и смогла уместиться на краях двух составляющих один ряд лавочек, ненамного отодвинутых друг от друга. Приобрела программку, из которой узнала, что буду лицезреть часовой спектакль Небесный Аргамак, и там же прочитала краткое изложение сюжета той древней бурятской легенды из эпоса Гэсэр, по которой он был поставлен. Народ тем временем всё прибывал, и организаторам, явно не ожидавшим такого наплыва публики, пришлось рассаживать их на траве – перед первым рядом и по бокам поляны.
Наконец, все заняли свои места, и спектакль начался – в свете трёх костров, зажжённых в металлических казанах, под национальную бурятскую музыку и пение, и, естественно, на бурятском языке. Начну с пересказа сюжета – это как раз такой случай, когда знание о том, «чем всё кончится», никому не помешает. А сюжет таков: Мать-Богиня Эхэ создала на спине Большой Черепахи три мира – Верхний, населённый богами – бурханами, Средний – тот, в котором мы живём – и Нижний, куда поместила демонов – шолмусов. Сотворив Прачеловека, она поселила его в Среднем мире, но он не смог бы выжить наедине с природой. Тогда Эхэ послала ему друга – крылатого коня Аргамака (аргамаками и по сей день называют скакунов ахалтекинской породы), который научил Прачеловека обращаться с огнём и охотиться на диких зверей, а потом принёс ему женщину. Как и полагается, у наших пращуров начинается любовь, и всё бы хорошо, пока шолмус-лис не подбросил им красивый ящик, в котором были заперты всевозможные грехи и пороки (что совершенно явственно перекликается с мифом о ящике Пандоры). Несмотря на то, что Аргамак убеждал людей не прикасаться к ящику, любопытство женщины оказалось сильнее, и она уговорила Прачеловека открыть ящик (опять-таки возникают ассоциации, на сей раз с Грехопадением). Пороки вырвались из ящика, и женщина, в которую вселилась зависть, приревновала Прачеловека к Аргамаку и покинула его, а Прачеловек, в которого вселилась гордость, забыл былую дружбу со своим конём и выместил на нём злость, впервые избив его хлыстом. Тем временем ревность женщины зашла ещё дальше, и она отрезала Аргамаку крылья, после чего тот, попытавшись взлететь в небо, упал и разбился. Только тогда люди осознали, что были неправы, и Аргамак явился к Прачеловеку во сне, научив, как сделать инструмент, в музыке которого звучит ржание небесного Аргамака – морин-хур (что переводится как голос лошади). Вся эта история была рассказана с помощью нескольких грубофактурных, но очень симпатичных кукол из дерева и войлока удивительно убедительно, красиво и поэтично. Пластика актёров, их интонации в произнесении не реплик, а скорее отдельных экспрессивных восклицаний и просто звуков, их костюмы – всё великолепно передаёт атмосферу древнего сказания с его первобытной примитивностью и мудростью, с терпким шаманско-языческим колоритом. В эту атмосферу втягиваешься практически сразу, всё происходящее понимаешь на подсознательном уровне, так что не возникает мысли не то что о необходимости перевода, но и даже о том, что актёры говорят на незнакомом тебе языке. Это яркая метафора, спектакль-символ, в нём в одном слове, в одном знаке выразилась не просто история и культура, а душа целого народа, народа холодных забайкальских степей. Это обязательно стоит посмотреть, если бурятские кукольники вернутся к нам ещё разок.
В течение всего спектакля я успевала фотографировать, правда, по мере того как постепенно темнело, освещения костров становилось недостаточно для съёмки, так что каждое фото получалось всё хуже и хуже (но их я выложу уже завтра). Актёров и музыканта провожали бурными аплодисментами, после чего публику пришлось сгонять с поляны, чтобы она не облапала главную декорацию – непосредственно Большую Черепаху. Я же отправилась в обратный путь, и вот я уже дома, узнала, что снова попала в Темы дня – на сей раз со своей рецензией на Хеллбоя (вот что значит посмотреть в день премьеры). Куда податься завтра, не знаю, уповаю на Яндекс, вдруг ещё что хорошее подскажет. А если я ещё что хорошее увижу – о своих впечатлениях в первую очередь сообщу сюда) Так что до новых новостей)

Давеча, опосля выкладывания поста со стихом, упомянутый там белый голубь навестил меня ещё раз, приземлившись на подоконнике и принявшись туда-сюда прогуливаться, кидая за окно вполне осмысленные, как мне показалось, взгляды и явно норовя опять зайти ко мне в гости через открытую раму. Однако я пресекала его движения мне навстречу, и меня он стремался, хотя не сильно: маму мою он по-прежнему боялся больше, ибо немедленно улетел, как только она вошла. Сама же я вышла на улицу только после шести, когда спала жара; ехать в ботсад не было уже смысла, так как он работал до семи, и я решила смотаться в парк Хамовники, где в последний раз была в прошлом учебном году, кажется, весной. Для этого мне пришлось с пересадкой добраться до Фрунзенской, и по дороге купить на сегодня билет во всё тот же Моссовет на Фому Опискина. Добравшись, наконец, до цели, я с удовольствием спустилась к воде мелкого озерца, уселась на траву и принялась ловить кайф в тени после убийственной жары. Заметив барахтавшегося в воде какого-то жучка, я протянула ему лапу, для чего мне пришлось в прямом смысле слова улечься на краю берега, подметая волосами и одеждой весь песок и рискуя свалиться в воду, и всё-таки зачерпнула его. Жук оказался бурой божьей коровкой в белую клеточку и принялся ползать по моей руке, по траектории ладонь – браслет – от локтя и обратно – снова браслет. Сия моя метальная фенька, очевидно, показалась коровке этакой кожаной трассой, по которой она ходила по кругу, методично штурмуя каждый шип, и только в очередной раз скатившись, догадывалась препятствие обойти по краю. Но, наконец, она научилась забираться на вершины шипов и одну из них облюбовала для того, чтобы обсушиться, вытирая лапами морду и расправив крылья. Вместо того, чтобы согнать насекомое, я наблюдала за ним до тех пор, пока коровка, высохнув, не улетела. Затем, переведя взгляд на воду, я увидела… маленькую радугу. Сначала мне подумалось, что это блики от солнечных лучей, но потом додумалась возвести очи долу и увидеть такую же… на небе! Радуга сия, очевидно не нуждающаяся в дожде (более того – засуха который уж день стояла страшная), была похожа не на большое коромысло, а на маленькую подкову, этакую половинку зависшего в небе полукружия. Причём зависшего словно бы именно над моей головой: вскоре я пошла дальше, и когда бы я ни подняла глаза в небо, радуга оказывалась ровнёхонько надо мной. В итоге я снова засела на берегу озерца – пялиться на пятёрку лебедей; пялилась на них я минут двадцать, пока не спустились сумерки и радуга не исчезла. Потом я обошла остаток парка, встретила возле детского зоопарка кавайного котёнка, ласкового и игручего мурлыку, от которого потом еле отвязалась, посмотрела на белок в клетке, пытаясь их сфотографировать, и в финале ещё немного посидела напротив озера, на сей раз на лавочке. Завершился день покупкой в продуктовом магазине двух небольших игрушечных жирафов в одной упаковке, пластмассовых, с бархатным покрытием – милые они, и напоминают о моём далёком детстве, когда вокруг было много таких игрушек. Вечером перед сном опять смотрела 2x2, ночью слушала прошлогодний альбом немецких мелоблэкеров Dorn, на следующий день до вечера опять читала журнал, сидела в инете и прочими способами страдала ерундой. Затем же отправилась в путь – и стоило мне подняться из метро на Маяковской, как меня встретил долгожданный дождь с отдалённо погромыхивающей грозой, после убийственной жары – просто панацея! Я дошла под этим дождём до сада Аквариум и бродила по нему, лапая фонтаны, пока дождь не кончился; затем вошла в театр, купила программку и, изучив её, поднялась в амфитеатр и вышла на балкон (в классическом, а не театральном смысле этого слова). Снова выглянуло солнце, и широкий каменный бордюр балкона быстро высох, так что я уютно устроилась на нём, разглядывая с высоты амфитеатра сад и в нём гуляющих. На сей раз я не торопилась, вошла в зал уже после второго звонка и сразу же внаглую проследовала не куда-то в третью ложу, куда у меня был билет, а в середину первого ряда: вид офигенный, и никто так и не турнул. О спектакле же – очередном трёхчасовом действе – снова начну издалека.
«Село Степанчиково и его обитатели» (а именно по нему была создана инсценировка Павла Хомского «Фома Опискин») никогда не входило в число моих любимых произведений моего любимого Достоевского. Не потому, что повесть, дескать, не удалась, а потому, что я, как ни ломала в своё время над ней голову, так и не поняла, в чём же там смысл (хотя это своё время было единичным и было давно, так что сегодня до спектакля я практически не помнила сиё произведение) и каково авторское отношение к главному герою – как к паразиту, умело живущему за чужой счёт, или же как к юродивому, который сам верит в тот бред, который говорит, и действительно всем только добра желает, или там нечто третье. Эти заморочки не оставляли меня и всё время просмотра, как ни пыталась я абстрагироваться от тяжких философских раздумий и воспринимать происходящее как блестящую сатиру, фарс, фантасмагорию с тонким юмором в духе «Тартюфа» и «Ревизора». А ведь поставили это зрелище великолепно, все актёры сыграли на славу, а уж Сергей Юрский в роли Фомы так вообще неподражаем! И, как и в прошлый раз, декорации, костюмы, свет – ни к чему не придерёшься. Наверное, только то, что я всё ещё нахожусь под впечатлением от шедеврального Сирано де Бержерака, помешало мне более многословно восхищаться сегодняшним спектаклем, равно как и только то, что я пыталась наконец-то понять задумку Достоевского, помешало мне смеяться над гротескными выходками Фомы – потому что увиденное мною сегодня достойно того, чтобы и его тоже порекомендовать всем, начиная теми, кто так же, как и я, испытывает странную (по крайней мере, по меркам нашего времени) любовь к классике и заканчивая теми, кто жалуется на то, что засыпает в театре.
Вобщем, браво Моссовету, непременно туда вернусь, как и в мастерскую Фоменко, в Маяковку и, конечно же, в мой второй дом – на Покровку. А покуда театральный сезон закончился сегодня и там (вышеописанный спектакль был последним в сезоне), пора бы мне на дачу до августа – может, во вторник уже и съеду, а если не съеду, можно будет, если жара не вернётся, выгуляться с Ушастой, которая скоро с югов вернётся. После спектакля снова был дождь, под которым я и дошла с большим удовольствием до метро; завтра же, может, всё-таки отважусь смотаться в ботсад МГУ, больно не хочется августа ждать или и того дальше (выставка там продлится вроде как до сентября). А там и на Хеллбоя можно будет сходить, если денег хватит. Вобщем, планов громадьё. До скорого, пилоты) Кто не обратит внимание на предыдущие посты – объявление и стих – не поленюсь покусать самолично)

В ночь после Переславля мне почему-то снилось что-то гаррипоттеровское. Потом до пяти пережидала жару и потопала пешком до метро, где приобрела от ломки по Хаммеру, второй номер которого ещё хз когда выйдет, журнал Dark City, а от ломки по театру – билет на Сирано де Бержерака в театр Моссовета, который мне рекомендовала Герт. В Ашан я снова не рискнула зайти, хотя уже соскучилась по некоторым продуктам питания, и до родных пенатов доехала на маршрутке, ибо хоть жара и спала, всё равно было ещё слишком душно для прогулок. Там я засела во дворе на лавочке немного почитать ДаркСити; конечно же, Хаммер лучше, но и в нём есть кое-что интересное. Вечером наконец-то включила 2x2, который сто лет не смотрела, перед сном ещё немного почитала. Снилось нечто стрёмное: я в компании каких-то незнакомых личностей под предводительством некоего Толика ехала в машине не то в Тулу, не то в Тверь, на его родину. На обочине возле леса сделали остановку, и тут я увидела за деревьями нечто вроде большой поляны сплошного розового цвета; мы с Толиком подобрались к этому месту поближе, и оказалось, что это водоём, густо обсиженный розовыми чайками, которые время от времени перелетали с места на место небольшими группами. Там же были и другие птицы, в основном экзотические, яркие и пёстрые: утки, попугаи, казуары. Я их фотографировала вместе и порознь, благо они позволяли близко к себе подходить, не улетая, и постепенно отдалялась от Толика, пока не столкнулась с ещё одним мужиком, который оказался владельцем данного места – как выяснилось, австралийского сафари-парка. Пока мы куда-то шли, он показывал мне других животных – кенгуру, диких собак динго, варанов, белок-летяг и прочая; наконец, мы вошли в какой-то домик-бунгало, служивший, видимо, едальней, и сели за стол. Мне предложили бутерброды с копчёной колбасой и котлеты, но я сказала, что вегетарианка, и мне дали какой-то овощной салат, который я принялась наворачивать, продолжая наблюдать за зверями, которые беспрепятственно входили в помещение, переходили из комнаты в комнату. За столом вскоре собралось немало мужиков, все наперебой что-то говорили, рассказывали, смеялись, я смеялась тоже; у кого-то оказалась гармонь, он начал играть и петь. Я смотрела за дверь бунгало – там открывался вид на красивый белоснежный храм, и на террасе стояла какая-то странная девушка и смотрела на него. Странная в том смысле, что у неё были очень длинные, вертикально стоящие и заострённые уши и сильно вытянутое вперёд лицо; однако мне она показалась красивой, я подумала, что она похожа на Анубиса. Однако время шло, я засобиралась обратно, говоря, что было очень вкусно и интересно, но меня, наверное, уже ждут или даже ищут; меня все упрашивали остаться, да я и сама очень не хотела уходить, но и Толика подводить не хотелось. Посему я всё-таки встала и вышла из-за стола и на этом проснулась. Днём сидела в инете, читала журнал, а к вечеру поспешила в путь; читающую журнал меня маршрутка и подземка довезли до Маяковской, где я быстро нашла сад Аквариум – местечко, где я, к вящему стыду своему, ни разу ещё дотоле не была. А местечко оказалось красивым и уютным – с тенистыми аллеями и несколькими фонтанами, которые я все перефотографировала и перелапала (то есть с удовольствием подставляла ладони под прохладные струи живительной влаги). Там я ещё немного посидела в тени, на бордюре одного из фонтанов, проигнорировав опасливо-заботливо пододвинутую каким-то дворником газетку и опять-таки почитывая ДаркСити. За полчаса я вошла в театр, который был поблизости (сад оказался небольшим), купила программку, не нашла буфета, заместо коего на каждом этаже было по две стойки с кой-каким съестным, и, поднявшись к себе на бельэтаж, поела какую-то шоколадку и поизучала программку до первого звонка. Моё место было во втором или третьем ряду одной из боковых лож, но я немедленно переместилась на первый ряд средней ложи, откуда было на порядок лучше видно и где было банально удобней, и меня никто оттуда так и не попросил. А теперь о спектакле, непосредственно о том трёхчасовом действе, кое я нынче наблюдала с перерывом на антракт, в котором я читала журнал.
Начну издалека – Сирано де Бержерак всегда был одним из моих маленьких литературных фетишей, зачитанных до дыр; при том, что заболевание оным началось у меня лет пять назад, сразу после заболевания Дюма, Эдмон Ростан остался одним из моих любимых зарубежных драматургов наравне с Шекспиром и Лопе де Вега, тогда как моя любовь к автору мушкетёрской трилогии изрядно подостыла в процессе взросления. Итак, напомню также в рамках предисловия, что к постановке произведений, входящих в число любимых, я всегда отношусь особенно ревностно и критически (внимательные читатели знают, что я посмотрела пять постановок Горя от ума, чтобы найти одну понравившуюся). Однако постановка Моссовета меня не разочаровала, более того – превзошла даже самые смелые ожидания. Всё, за что я так люблю эту пьесу: тонкий юмор, проникновенная лирика, глубочайший трагизм, афористичная мудрость, лихая романтика, красивый и лёгкий стих, после которого самому хочется заговорить стихами, и прочая, и прочая, – было передано этим спектаклем с высочайшим мастерством. Как всегда, сперва дам оценку чисто технической стороне сего шедевра: отличные костюмы (чего только стоят кожаные штаны и рваный плащ Сирано!) и декорации (эти лестницы и мостики были точь-в-точь как в мастерской Петра Фоменко, только ещё и мобильными), мощная музыка (она просто обязана прийтись по вкусу большинству из здесь присутствующих), качественное освещение. А теперь могу уделить несколько строк и дифирамбам: Александр Домогаров в главной роли был просто великолепен – талантлив, харизматичен, убедителен. Он создал необычайно симпатичного, яркого, запоминающегося, живого персонажа, за которым интересно наблюдать и которого невозможно не полюбить (хотя, следует признать, к дикции его привыкаешь не сразу, но меня спасло, а так же приятно удивило то, что я ещё помню наизусть некоторые ключевые и весьма объёмистые отрывки, хоть – каюсь – я и давненько не перечитывала пьесу). Короче говоря, вместе с четвёртым театром, в который я захотела ещё не раз вернуться, я обрела четвёртого актёра в число любимых (четвёртого в данном случае только хронологически, ибо составить некий рейтинг «любимости» у меня вряд ли получится). Стоит отметить и мастерство остальных актёров, у которых ничуть не хуже получилось воплотить образы своих персонажей именно такими, какими их себе представляешь – и не только первостепенных (Роксана – Ольга Кабо, Кристиан – Дмитрий Попов), но и второ- и третьестепенных. Радует, что я не прогадала, купив тот билет, ибо посмотрела сильный, цепляющий спектакль, который несомненно лучше старого отечественного фильма, вышедшего, на мой вкус, чересчур комическим, и который я могу с уверенностью порекомендовать всем и каждому. И моё положительное мнение очевидно не одиноко – в зале был аншлаг (при уже упоминаемом мною «несезоне», что делает честь спектаклю, уже полдюжины лет играемому на сцене), а на поклоне публика устроила актёрам долгую и громкую овацию стоя. Непонятно, правда, кому Домогаров перед самым занавесом помахал двумя козами, при том что я была единственным в зале металично прикинутым существом, но в любом случае это приятно) Так что если 16-го я буду ещё в Москве (что вполне вероятно: мы не покинем столицу, пока жара не спадёт, иначе мы сдохнем в дороге), есть значительная вероятность, что я схожу всё в тот же Моссовет на Фому Опискина по Селу Степанчикову моего любимого Достоевского)
По окончании спектакля в саду Аквариум стало ещё красивее – спустились сумерки, к фонтанам включили подсветку, и все бросились к ним фотографироваться, так что я их в таком виде запечатлеть не смогла. Снова почитывая журнал, я добралась до дома, скоро пойду спать. Что делать завтра – не знаю, жара жёстко обламывает нежно взлелеянные планы заглянуть в ботсад МГУ на выставку скульптур из песка (а может, и рискну, чём чёрт не шутит). Ещё хочется посмотреть второго Хеллбоя, благо первый уже засмотрен мною до дыр (да-да-да, для тех кто ещё не в курсе – я фанат фильмов по комиксам). На этих многообещающих нотах и прощаюсь – до скорых новостей)

Итак, сегодня я проснулась аж в одиннадцатом часу, поскольку из-за дождя за окном было так пасмурно, что казалось, будто ещё ранее утро. Пострадав ерундой, почитав Достоевского, позавтракав и поужинав в одном лице преимущественно фруктами, я вскоре отправилась в путь, на Арбатскую. По той же причине, по какой позднее утро казалось ранним, пять часов казались уже поздним вечером, однако дождь был приятным – хоть и мелким и нудным, зато тёплым. Дошла, как обычно, примерно за час, полистала программку, купила бутылку чая в буфете, поднялась наверх и села на своё место в середине третьего ряда бельэтажа, как только пустили. Лелеяла надежды пересесть на первый ряд, однако вскоре он заполнился до отказа: сегодня публики явно было больше, нежели на Мёртвых душах.
Чтож, скажу несколько слов об увиденном – о спектакле «Любовь глазами сыщика» по пьесе Питера Шеффера «The Public Eye» в великолепном переводе Ланы Форд. На этот раз действительно несколько, потому что всё-таки это не классика, о которой уже имеешь собственное представление, но всё-таки это было здорово, так здорово, как умеет ставить только, пожалуй, один Арцибашев. Я ведь уже говорила, что он, наверное, и уголовный кодекс поставит так, что это будешь смотреть с неослабевающим интересом?.. Вобщем, сегодняшнее действо оказалось блистательной трагикомедией, над которой то покатываешься со смеху до колик в боку, то всерьёз, качественно и надолго задумываешься над тем или иным вопросом, прикидывая его к собственным взаимоотношениям с близкими людьми. Великолепная музыка, великолепные декорации, костюмы и освещение на высоте. Великолепные выступления звёзд балета – ни больше ни меньше – Большого театра Дмитрия Белоголовцева и Анны Антоничевой с фрагментами из Ромео и Джульетты, Жизели, Баядерки и проч., причём они не были подтанцовкой к основному действию, а были полноценными эпизодами спектакля, органично и к месту – как всегда у Арцибашева – вписывающимися в канву повествования. Великолепная игра Даниила Спиваковского в роли Кристофоро, – его интонации иногда напоминали интонации Андрея Мягкова в роли Жени Лукашина с его «Почему вы меня всё время роняете?», но гораздо комичней из-за максимальной гиперболизации, – да и других актёров: Дарьи Поверенновой – Белинды и Виктора Запорожского – Чарльза Сидлея. Это надо смотреть – и предсказуемое и забавное первое действие, и словно противопоставленное ему, хоть и остающееся в том же ключе, не устающее удивлять и немного романтически-грустное второе.
Два с половиной часа с антрактом, во время которого я никуда не выходила, пролетели незаметно, несмотря на то, что у меня почему-то неслабо разболелся желудок. Вернулась вот домой с кучей положительных эмоций, скоро спать пойду, ибо хочется. Завтра намереваюсь сходить на мульт ВАЛЛ*И, даже не сомневаюсь, что это очередное творение Pixar меня не разочарует. Так же в планах – международный фестиваль скульптур из песка в Коломенском и выставка, посвящённая волосам (ну я ж человек волосатый)) в Дарвиновском музее. А там и на дачу пора будет съезжать (глубокомысленно добавила Феникс, собиравшаяся туда съехать ещё неделю назад)). Ждите новых новостей)

Сегодня утром я позавтракала, постирала хаир, пострадала ерундой, почитала Достоевского, пообедала, да и двинулась в путь. Доехала до Арбатской, дошла до Маяковки неспеша, за полчаса. Купила программку, сдала кожанку в гардероб, изучила программку в буфете за поеданием какого-то ванильного десерта, затем погуляла по театру, сочла его вполне уютным, хоть и без особых оригинальных примет, и проследовала на своё место в середине третьего ряда бельэтажа, у самой перегородки, откуда в антракте пересела на первый ряд оного, откуда вообще всё было видно как на ладони, если опереться на бордюр.
Ну да не буду вас томить и начну свой рассказ о спектакле «Мёртвые души», поставленном Арцибашевым (а уж он-то не мог плохо поставить, я же его знаю по Покровке) по «поэме о Чичикове в двух томах», написанной частично Гоголем, а частично Малягиным, так сказать, напополам. Два этих тома и составили два действия, разделённые антрактом и продолжавшиеся два часа. Скажу заранее, что к «внешним данным» спектакля придраться нигде невозможно: во-первых, великолепная игра отлично подобранных актёров, и в первую очередь самого Арцибашева в роли непосредственно Чичикова. Во-вторых, оригинальное решение декораций в виде гигантского вращающегося конуса, с которым можно было проделывать что угодно: и открывать на всеобщее обозрение и его внутреннее пространство, и выставлять что-либо снаружи него, на платформу, приводящую его в движение, и просовывать в отверстия в нём руки и головы. В-третьих, музыка сама по себе и «закадровое» пение хора вместе с пением актёров «в кадре»; все песни не только органично дополняли действие стилистически, но даже и построены в большинстве своём были на сюжетах лирических отступлений Гоголя. Добавим к этому костюмы, свет, превращение суфлёрской будки в бричку – и получим продукт несомненно качественный. Но всё это, как водится, не главное – теперь обратим свой взор ко смыслу. Первое действие – в первую очередь грамотное художественное прочтение гоголевского текста: яркие типажи помещиков, тонкий юмор, и во главе угла – Чичиков, коему отец не оставил денег, а оставил совет копить копейку, с энтузиазмом взявшийся исполнять завещанное родителем и с позиции профессионального психолога подходящий к каждой новой «жертве». Вроде как всё это мы уже в школе проходили, вроде как ничего нового, однако уже там в финале, когда тайну Чичикова раскрывает Ноздрёв (Александр Лазарев), зритель может задуматься, кто из них больший подлец. Однако и все вложенные Малягиным идеи, в первом действии лишь намеченные, и весь предполагаемый Гоголем евангельский подтекст, в первом действии практически незаметный, рельефно проявятся во втором действии. В нём уже невозможно не воспринимать Чичикова, пойманного за руку после очередной аферы и посаженного в клетку, как трагического персонажа. Слишком уж убедительно он доказывает нам, что он – не преступник, он не обижал детей и вдов, а «брал только от богатых». Да и мы сами видим, что его ведёт за собой не жажда наживы, а пленительный призрак семейного счастья, являющийся ему в виде женщины, окружённой стайкой ребятишек, ведь счастье это, по его мнению, невозможно было бы без средств к существованию, без капитала. Сами видим, что его толкает на грех человек со страшным именем Юрисконсульт (Евгений Парамонов), предводитель чиновников, который в первом действии пока только подсказывает Чичикову идею о скупке мёртвых душ, а во втором уже крепко держится за него, преследует, не отпускает, соблазняет, как дьявол, и как дьявол появляется из-под земли – из отверстия в полу сцены. Но если первое действие ещё вполне соответствует названию «Мёртвые души», - в нём мы вполне убеждаемся в никчёмности существования помещиков, – то второе действие следовало бы назвать «Живые души»: в нём выведены два чертовски симпатичных персонажа – Генерал-губернатор (Игорь Костолевский) и Муразов (Игорь Охлупин). Они проповедуют, обращаясь не столько к веку крепостническому, сколько к веку нынешнему: первый доказывает залу, что пришла пора спасать Родину, которая не от иноземцев, а от нас самих гибнет, а второй доказывает Чичикову, что все его планы рушатся, потому что строятся на песке – на обмане. «Какая сила!» - восхищается Чичиков могуществу Юрисконсульта и его свиты; Муразов же и Князь, разговаривая с ним, упирают на то, что на их стороне – правда, истина. Как тут не вспомнить пословицу «не в силе Бог, а в правде», не применить её к гоголевскому глобальному, вселенскому масштабу задуманной трилогии, поспорившей бы с творением Данте, будь она создана?.. И Чичиков, уже наполовину спасённый проснувшейся в нём любовью к Улиньке Бетрищевой, делает свой выбор в пользу правды, а не силы, когда Муразов и Князь убеждают его в том, что его душа – живая, деятельная, просто эту энергию, терпение, смекалку следует направить в иное русло, заставить служить добру, а не злу. Второе действие оканчивается словами кучера Селифана (Юрий Соколов), по-отечески обнимающего своего барина и твёрдо уверенного в том, что если душа – живая, то она бессмертна. Чистилище, в котором прошедший ад Чичиков спасается через страдание, оканчивается преддверием рая, оттого такое светлое, оптимистичное чувство остаётся после просмотра этого спектакля, как вообще после всех спектаклей Арцибашева. Вот так вот с детства знакомое произведение, которое многие привыкли рассматривать как социальную сатиру и не более того, под рукой настоящего Мастера с большой буквы может превратиться в ещё одну прекрасную историю… о любви. Ведь именно без неё, а вовсе не без денег, невозможно семейное – да и не только – счастье, о котором так мечтал воплощённый Арцибашевым Чичиков. Короче говоря – всем настоятельно рекомендую посмотреть сей спектакль, который непременно войдёт в число моих любимых и заставит ещё не раз вернуться в Маяковку, на другие спектакли.
Когда я после спектакля возвращалась домой, было ещё светло и тепло – сейчас, накануне летнего Солнцеворота, дни самые длинные, ночи самые лунные. Сейчас я поужинаю да лягу спать, а завтра поеду в гости к Единороге, тискать её восьмерых щенков, которые уже открыли глазки и едят кашку. Вернусь с отчётом и кучей фоток, ждите, не скучайте.)

Вчера вечером я выпинала себя на улицу, на дальний двор, посидеть на лавочке и почитать Достоевского, перебирая свои нефритовые чётки, затем вернулась, постирала хаир, во время новостей и далее посидела в ролёвке, ночь начала с прослушивания свежеприобретённого дебютника Наследия Вагантов. Чтож, чертовски позитивно рубят эти ребята, вполне качественно продолжая добрые традиции отечественного пивного фолка, и хотя местами проглядывает в их музыке что-то знакомое (причём разброс этого знакомого весьма велик – от Мельницы до Кирпичей), по большей части можно сказать, что свой собственный стиль Ваганты нашли и посему молодцы. На следующее утро я снова проснулась с первыми лучами солнца, а sms-ина от Ушастой ускорила мой подъём. Пострадав с утра всякой ерундой, полезной и бесполезной, я после обеда отправилась в путь, напялив свежепостиранную обновку, – майку Metallica, – любимую бандану с волком и торбу, в которой лежал плеер, пульт которого крепился к вороту, а в наушниках на улице играло Наше радио, а в метро – Ваганты. До метро я шла пешком, затем доехала до Третьего рейха, вышла на поверхность и двинулась мимо Ленкома к Успенскому переулку. В Успенский храм в Путинках я поспела как раз к началу вечерней службы, остояла её всю (представьте себе эту картину маслом, вспомнив про мой вышеописанный прикид); мне там очень понравилось – и росписи там красивые, а более всего приятно удивило то, что там практически все присутствующие поют песнопения – прямо не приход, а один большой слаженный хор. Затем я добралась и до сада Эрмитаж, где на открытой сцене играл оркестр, а пары, преимущественно пожилые, танцевали то фигурный вальс, то московский кадриль, и вокруг на газонах толпились зеваки. Я проследовала в театр Сфера, купила программку, уселась на мягкий диван в круглом холле и изучила её, выяснив, что пришла не просто на спектакль «Весенняя сказка» по «Снегурочке» Островского, а конкретно – на «музыкальную комедию для взрослых». Не став пользоваться гардеробом, хоть гардеробщик был и симпатяга, я проследовала в буфет и убедилась, что есть и пить там нечего, а выходить в летнее кафе театра мне было лень. Так я и дождалась сеанса и разместилась на своём крайнем месте в первом ряду первого сектора (зал был тоже круглый, как в цирке, потому и делился на сектора, окружающие пространство сцены).
С первой же секунды мне стало понятно, что программка не соврала. Музыка действительно имела место быть, в специальной ложе даже располагался самый настоящий оркестр, вот только пелось всё под фанеру, даже вполне себе красивые песни на стихи Есенина и Островского. Комедия тоже была налицо – и ничего, кроме комедии, причём юмор был совсем не остроумен, а-ля Аншлаг, над которым смеёшься только из-за его вопиющей тупости. А вот почему «для взрослых», непонятно – никакой порнухи я не углядела, по телеку детям сейчас и не такое кажут, – видимо, это был такой способ привлечения охочей до зрелищ аудитории. Декорации, соответственно, сведены к необходимому минимуму, костюмы напоминают о персонажах Островского в самую последнюю очередь: массовка хипповски наряжена в цветастые просторные тряпки и ношеные кеды, Лель (Новиков) – в труидейно рваном шмотье с претензией на металичность, остальные вполне отвечают современным реалиям. Основные спецэффекты – светомузыка и непомерное количество сценического дыма, благодаря которым действие периодически плавно перетекало в дискотеку, да чувак с камерой, которая позволяла показывать по нескольким расположенным по углам сцены телевизорам выступления президента Берендея (Ячевский), усердно и вполне неплохо пародирующего Путина aka Медведева, и выхваченных объективом из зала людей, физиономиями которых оператор старался максимально доходчиво проиллюстрировать Берендеевы словоизлияния. Отдельная статья – это Снегурочка (Сидорова): я всегда представляла её нордичной внешности, спокойной, тихой и скромной. Тут же – полная противоположность: восточного типа дама, смуглая, с копной чёрных вьющихся волос, прям не Снегурочка, а гуцулочка, и такая суровая, что хоть сейчас Маленькую разбойницу из Снежной королевы играть – кого хочешь такая бестия зарежет и фамилию не спросит. Лель, конечно, симпатяга с его кнутом, гитарой и мускулатурой, да и Бермята (Куприянов) весьма харизматичен, а вот на Мизгиря (Смиранин) смотреть противно было – настолько попсовая рожа, что отворотишься – не налюбуешься. Причём на фотографиях тот же Смиранин в роли Степана Разина из «Я пришёл дать вам волю» мне чертовски понравился – просто он на них небритый и не лыбится ежесекундно.) В общем, эти час и сорок минут балагана не опустились до пошлятины, и на том спасибо, но всё-таки утомили слегка – финала я ожидала уже с нетерпением. Наконец, актёры, сами собой довольные и сами себе усердно аплодирующие, вышли на поклон, и полупустой зал (некоторые уходили в самом начале) отозвался жидкими снисходительными хлопками. Для себя я решила, что в Сферу больше не вернусь, но однозначно отсоветовывать никому не буду – если вдруг кто-то любит театр Сатиры, ему вполне может понравится и эта Весенняя сказка, ибо провальной её назвать нельзя. Вот только надо было честно написать, что это спектакль не по Островскому, а по Е.И. Еланской (худрук театра) и по мотивам Островского.
Покинув театр, я той же дорогой отправилась обратно; было ещё светло и тепло – вот что значит лето!.. К половине десятого я была уже дома, посидела на ролёвке, сейчас же, конечно, почти все уже спать ушли. Завтра я осуществлю чудо: заставлю себя зайти в вещмаг и купить юбку (а то в мою поездку в Звенигород планирует войти посещение монастыря) и, возможно, новые туфли, а то старые окончательно развалились. Послезавтра выпускной, а там – окончательная и бесповоротная свобода до самого сентября. Следите за новостями, на очереди у меня посещение театра-студии Петра Фоменко и Маяковки.)

Итак, сегодня я отправилась отмечать последний учебный день в свой любимый театр на Покровке. Несмотря на то, что я пошла пешком до метро и по дороге зашла на почту, я доехала до Курской и дошла по Земляному валу до театра за час до начала спектакля; на месте была моя знакомая администраторша, только знакомой билетёрши пока ещё не было. Я приобрела программку, почитала отзывы, написанные на предыдущий посмотренный мною спектакль после моего, дождалась своей знакомой буфетчицы; она хотела налить мне чаю за счёт заведения, но я чай пить не стала, а стала пить кофе со сливками, а ещё как следует подкрепилась пирожным и трюфелями и купила бутылку минералки. Час пролетел незаметно в изучении программки и чтении взятой на почте газеты, и вскоре уже публику позвали в зал, и я заняла своё место на середине четвёртого ряда, чтобы посмотреть Уроки музыки по одноимённой пьесе Петрушевской, со дня рождения которой сегодня как раз исполнилось сто лет в обед.
Сразу скажу, что посмотренное все мои ожидания превзошло, так что всё-таки я, наверное, никогда не привыкну к тому, что на Покровке всё ставят великолепно, великолепно во всём, великолепно настолько, что не к чему даже попытаться придраться. За два с половиной часа текст прочитали почти дословно, декорации и освещение снова обыграли на ура, и хотя не было возможности полностью передать традиционный для Петрушевской параноидальный финал из-за отсутствия качелей, концовка всё равно получилась убедительной и пронзительной. Снова весьма радуют невероятно к месту приходящиеся романсы, включая сам факт задушевного исполнения оных актёрским хором, и качественный юмор, включая его не показушную, а вполне естественную подачу. Но вот что меня всегда больше всего поражало и опять-таки, наверное, никогда не перестанет поражать – это искренность и полная самоотдача актёров. Не забывая о личном таланте каждого из них, я всё равно почитаю за чудо то, что кто-то научил их всех, от детей до стариков, вживаться в образ вплоть до полной идентичности актёра с персонажем, чью роль он исполняет, как нет ни в одном из театров, какие бы я не посещала (исключения из этого правила я покуда могу сделать разве что для спектаклей Мира Искусства, посмотренных мною осенью в ДК, и для бессмертной Юноны и Авось Ленкома). Поэтому весь тот кайф, всю ту эйфорию, состояние лёгкого культурного шока, – называйте как хотите, – которое я испытываю во время спектакля, органично сливается с чувством огромного уважения и благодарности к людям, которые настолько преданы своей работе, что выходят на поклон не довольными и улыбающимися, а усталыми, даже можно сказать – измученными, женщины – с ещё мокрыми от слёз глазами, припухшими от рыданий губами. Но это я снова об общем да целом, а если вернуться конкретно к сегодняшнему дню, то главная мысль, не считая то множество соображений, роящихся в голове по поводу глубочайшего произведения Петрушевской, была таковой: над тем, над чем громко, от души хохотал сегодняшний зритель, наверняка должен был плакать зритель 70-х. Чтож, мы ко всему привыкли, стали циничнее, но каждый, пожалуй, по-своему. Я, например, считаю, что плакать – лишнее, но и смеяться невпопад – тоже. Сопереживать, на мой взгляд, вообще стоит молча. Но это, опять-таки, – каждый по-своему…
Весь репертуар Покровки на июнь, вернее на его начало, я уже смотрела, а после 19-го они уезжают на гастроли, так что больше летом я их не увижу. Блин, я буду скучать по ним, я не доживу до следующего театрального сезона, держите меня, или я уеду вслед за ними)) Ну ладно, сиё было лирическое отступление, ибо никуда я не поеду, а буду смотреть спектакли на Маяковке, где худруком тоже Арцибашев, а так же в планах посмотреть Фотофиниш в театре Ермоловой (рекомендация Жоржа) и Человека из Ла-Манчи (рекомендация Лёхи). Вот так и живём – от вешалки до книги отзывов)