Хоть и лечь я постаралась вчера пораньше, в третьем часу, не спалось всё равно досветла, часа эдак, наверное, до пятого, судя по рассветной арии мусоровоза, и попытка послушать Наше радио не помогла. Под утро приснился странный бред – будто я уже проснулась, стою у окна, а на балконе соседнего дома стоит семья – мужчина, женщина, старушка и, кажется, всё. Я отвлеклась, а когда посмотрела в окно снова, мужчина уже был один; вскоре к нему снова вышли остальные, кажется, с чашками кофе в руках, а он залез на невысокую стенку балкона, немного побалансировал и прыгнул, расставив руки. Разумеется, не полетел, а рухнул вниз и пропал из поля моего зрения, потому что во сне соседний дом стоял ближе, чем в реале; я инстинктивно подошла вплотную к окну и посмотрела на асфальт – прыгун лежал на нём в неестественной позе, в луже крови. Меня замутило, я отошла от окна и проснулась; сонник утешает, что самоубийцы – это к добру. Потом меня разбудил будильник, я с грехом пополам поднялась, позавтракала и отправилась на автобусную остановку, где прождала автобуса, пока не замёрзла как собака. В итоге на Цветной бульвар я опоздала минут на десять, но Ася на крыльце родной школы не скучала – навестить её пришёл также Гоша. Мы немного подождали Марусю, которая тоже должна была присоединиться, ибо у Аси не было с собой мобилы, а на моей мобиле нет номеров, а потом решили, что у неё хватит ума нас не дожидаться, а найти нас в школе, и пошли к нашей бывшей классной Ольге Алексеевне. Она вышла из кабинета, который мыла уборщица, поговорить с нами у подоконника, потом привела нас к Вите Викторовне; поотнимав их свободное время в общей сложности минут сорок, мы пошагали прочь от школы… и столкнулись во дворе с Марусей, честно полагавшей, что встречаться мы должны были не в 11.30, а в 12.30. Мы притащили Марусю к Ольге Алексеевне, затем к физичке (кажется), которая меня не учила, заходила наша химичка, потом Маруся ушла трепаться с русистом (кажется), который тоже меня не учил и с которым Ася успела уже пообщаться, пока ждала меня. А потом втроём потопали бродить по любимым переулкам, а именно – по Последнему переулку от конца до конца, и от второго конца – до станции, кажется, Комсомольской, где был Новый книжный, который мне когда-то обещал наличие «Клуба Везувий» Марка Гэтисса. Зашли – окошко справки было закрыто; я прочесала все возможные отделы, ничего не нашла, пошла туда, где копались девчонки, и в итоге мы добрые минут десять ржали с разнообразных «Камасутр» и прочих книжек сходной тематики, из которых особенно повеселили «Особенности еврейского секса» или вроде того. Когда мы закончили радоваться жизни и я спросила о вышеупомянутой книжке у какой-то консультантши (судя по её стремительно округлявшимся глазам, она впервые слышала такое название), выяснилось, что мы потратили уже слишком много времени, так что в Библио-Глобус ехать мне одной. С пересадкой на Чистых доехав до Лубянки, я сунулась в книжный, убедилась, что поисковой терминал тоже ничего не знает про Гэтисса, и отправилась закупаться вымирающими томами Камши. Взяла обе части «Яда минувшего» и первую часть «Сердца зверя», которые ни в каких других книжных не видела (один из томов «ЯМ» вообще был последним), дальше жаба задушила, ибо там книги дорогие, по 210 рублей. Отойдя от кассы, чтобы положить книги в торбу, я обнаружила, что её хвост завязан множеством узлов: Маруся постаралась… пришлось долго и упорно ломать ногти о каждый, чтобы открыть торбу. Я доехала до дома, пообедала, и теперь мне уже пора в театр. Прощаюсь до вечера)

Засиделась я вчера за монитором, что уж греха таить. Думала, потом отрублюсь как миленькая, ан хренушки: решительно не спалось. Сообразив, что так просто заснуть не удастся, я сперва села под настольную лампу и наконец-то выяснила, чьи стихи проиллюстрированы замечательными чёрно-белыми фотографиями в сборнике «Искусство ухода за мертвецами» из Додо. Это, оказывается, Олега Пащенко стихи – весьма интересная такая, даже можно сказать, постмодернистская метафизика. После этого сон тоже не пришёл, и я, когда уже стало совсем светло, прибегла к Нашему радио и, кажется, немного поспала с ним в ушах, проснулась, выключила плеер и заснула снова. Утром разбудил папа, модернизирующий вентиляционную систему: теперь рукав от кондиционера шёл под потолком и разветвлялся, чтобы заглядывать и в мою комнату, и в бабушкину. Я упёрто провалялась до обеда, затем немного пострадала ерундой, а вскоре и настала пора отправляться на встречу с Асей и Марусей; только когда я уже выходила и сняла телефон с зарядки, прочла sms, призывающую меня хорошо себя вести, ибо к нам таки смог присоединиться их давний друг Антон, с коим мы уже были наслышаны друг о друге. Получился эдакий ЖЖшный слёт: anxoma, lives_in_words, nastyaphoenix и rationnel. Слетались на платформе Смоленской моей ветки, напротив красно-синей фиговины в центре зала; когда я подъехала с опозданием в несколько минут, Маруся с Асей уже были там, Антон перепутал Смоленскую с Арбатской, но вскоре подоспел тоже. Поднявшись на поверхность, пошагали по Арбату до Кофеина, который заранее выбрали из сонма тамошних кофеен, скучковались перед стойкой; я воспользовалась случаем попробовать их имбирный лимонад, продававшийся только литром, Ася с Марусей заказали по моей рекомендации литр тархуна на двоих, Антон – яблоковый сок. Мы устроились за столиком поближе к окну, куда нам и принесли два графина, набитых зелёными листьями, и стаканы. Имбирный лимонад оказался вполне вкусным, вот только лёд из графина в стакан приходилось таскать пальцами или вилкой, а таял он быстро, ибо в помещении было не так уж и прохладно. Маруся посидела с нами недолго, ибо её ждали дела; графины были ещё не допиты, пришлось не провожать. Разговор благополучно составил монолог Антона о его летних путешествиях и впечатлениях от различных музеев и библиотек – пересказывать не рискну, только скажу, что узнала много нового и интересного и впечатлилась совершенно художественному литературному языку повествования, ибо сама я в этом плане уже давно испорченный человек (конечно-конечно, мне стыдно). Да, и хорошей памяти впечатлилась тоже и вообще. Пока мы слушали, а лимонады уже закончились, Ася позаимствовала у меня фотик на поснимать, а я собрала все соломинки, составила из них одну длиннющую, поставила в стакан, закрепила зубчиком вилки и прицепила на конец парус из салфетки. Но и рассказ подошёл к концу, мы (моей протекцией) оставили мачту на столике и вышли на улицу, направляясь обратно к Смоленке; по пути мы с Антоном успели слегка обсудить некоторые театры, а не успели мы с Асей притормозить у книжного развала, как он уже приобрёл небольшое собрание сочинений Василя Быкова. От Смоленки разъехались – Ася в одну сторону, мы с Антоном в другую на один перегон. В целом, душевно посидели и грамотно отметили наши с Асей и Марусей поступления, тем паче что меня познакомили с таким редкой породы человеком – который так ещё и не привык обращаться ко мне на «ты» и читает исторические монографии.) Фотки – в первый и последний раз в качестве жеста особого уважения к суровой ЖЖшной публике! – будут выложены только в случае одобрения запечатлёнными на них, а иллюстрация к данному посту выбрана рандомно и никакого отношения к его содержанию не имеет. Вывод стандартный: надо чаще встречаться! Особливо когда погодка позволит, а то сегодня было и жарковато, и дымно слегка – чуялось, хоть и глаза не резало, что для нас уже цветочки, но ещё не погуляешь по переулкам. Завтра у меня, несложно догадаться, снова театр. Пойду на заслуженный отдых с чаем, шоколадом, постными печеньками и конфитюром на пектине. Прощаюсь)

Погуляли Дома пообедав, я неторопливо отправилась до театра – снова до Таганки, пришла, когда, наверное, первый звонок уже прозвенел, приобрела традиционно сторублёвую программку. В холле некая фирма проводила дегустацию чая, и поскольку халява – друг русского человека, я не могла не поучаствовать; разливали пуэр, который я уже сегодня пила, и какой-то светлый китайский чай, пахнущий цветами – его и решила попробовать. Мне вручили пластиковую мензурку, обжигающую пальцы, и с грехом пополам я выпила её горячее содержимое до второго звонка и ввалилась в зал, пока все места ещё не заняли. Опасения оказались напрасны: мест хватало на всех, администраторша сама посоветовала мне, какое занять – в пятом ряду, почти у самого центрального прохода, красота, а не место. В антракте я вышла, памятуя обещание чаёвщиков, что заварят другие сорта, и из молочного и зелёного с женьшенем выбрала последний. Очередной стаканчик я осилила, листая на коленях увесистую книгу отзывов, на 99% хвалебных, а когда вернулась в зал, моё место было уже занято. Было бы глупо оспаривать то, что мне не принадлежит, перед тем, кто, видимо, опоздал на первое действие, но мне же лучше: пересела на откидушку четвёртого ряда, спинка есть, а перед лицом ничьих затылков нет, благодать.
Спектакль «Добрый человек из Сезуана» ознаменовал открытие театра на Таганке 23 апреля 1964 года. Ему 45 лет. Его первые составы, первая публика, первые трудности и первые триумфы – уже история. Но говорить мы будем не о шлейфе неоспоримой славы, а о том, что мы имеем на сцене здесь и сейчас, ибо спектакль, как известно, каждый раз рождается заново. Материал для него был некогда подобран великолепный: брехтовская драматургия не стареет никогда. Да, сейчас уже сложно уловить в ней призывы к классовой борьбе, но все те невесёлые выводы, к которым весело подходит Брехт, напрямую обращаясь к зрителю, актуальны и доныне. Трое богов прибывают в нищий городок Сезуан в поисках доброго человека, коим оказывается проститутка Шен Те, обеспечивают её начальным капиталом и возлагают большие надежды на то, что она продолжит творить добрые дела. Небожителям невдомёк, что в мире правят деньги, холодный расчёт, хитрость и обман – и Шен Те, бескорыстно занимаясь благотворительностью, раз за разом ставит себя на грань разорения. Но что делать, когда приходится не только выживать самому, но и спасать от нищеты любимых и близких – мужа, детей? Шен Те вынуждена обращаться за помощью к своему альтер эго – вымышленному «кузену» Шуи Та, способному наступить на горло справедливости и организовать все дела в собственную выгоду. Люди любят Шен Те, как и всех, кто помогает, ничего не прося в замен, позволяя садиться себе на шею и отплачивать неблагодарностью, и восстают против Шуи Та, как и всех, кто более успешен. Закон же на стороне Шуи Та, а добрые поступки Шен Те – вне закона. Брехт ставит суровый ультиматум: добро погибает, разум гоним, подлости торжествуют, и всё потому, что всевышние не собираются ничего менять, свято веря в то, что соблюдение их заветов поможет удержаться на плаву несмотря ни на что. Богохульства в этом нет, а вот слепота и преступная пассивность властей, не теряющих при этом всенародной любви, налицо. Как эта история выглядела сегодня? Пожалуй, недостаточно бодро и задорно, недостаточно зубасто и доходчиво, у молодых таганковцев пока лучше получается комиковать под радостный смех и аплодисменты публики, чем проводить действительно многоплановые, во многом трагические образы. Но под наизусть знакомые брехтовские зонги, которые певал ещё Высоцкий, всё равно мурашки пробегают по хребту и хочется подпевать. Да и Любовь Селютина на главной роли – однозначная удача: она в считанные мгновения с потрясающим талантом перевоплощается из «ангела предместий» в «табачного короля» - меняются голос, жесты, пластика, перед нами действительно два разных человека, мучительно борющихся в одном теле. И неожиданно уместно звучат пропетые над ней под гитару и аккордеон стихи: «Мой милый, что тебе я сделала?..» Её Шен Те как никто напоминает, что Брехт – это не только всегда о политике, но и всегда о любви. О главном смысле жизни, пусть даже и на дне её.
После трёхчасового с копейками спектакля мне оставалось только доехать до Молодёги, читая программку, и дойти до дома пешком вдоль дорог, ибо уже стемнело. Пора баиньки, завтра – снова театр.)

Вчерашнее моё бдение перед монитором преспокойно продолжалось до половины шестого утра, причём без каких бы то ни было общественно полезных занятий и даже практически без музыки, ибо только под финал я, чтобы не заснуть, врубила Танкяна в ушах. Проснулась я вроде не поздно, но вставать было адски влом, казалось – так бы и провалялась до самого вечера, так что выпинала я себя из-под одеяла уже в районе полудня. Пострадав ерундой под Наше, снова так и не заставив себя осуществить ничего нужного, после обеда я начала постепенно собираться в путь-дорогу – и тут надо рассказать предысторию этого третьего подарка на мой прошедший день рождения, поскольку на сей раз я решила не колоться до последнего. А заключается она в том, что как-то раз на минувшей неделе мне позвонила Маруся и предложила в воскресенье, то бишь сегодня, сходить с ней нахаляву в театр – слышно её было крайне плохо, и мне показалось, что на Красавицу и Чудовище. Я подумала, что, скорее всего, мне не разрешат пойти, потому что в понедельник мне в школу, однако в честь праздника мне разрешили; позже выяснилось, что я не расслышала и что поход ожидается не на вышеупомянутый небезызвестный мюзикл, а в Сатирикон на Синее Чудовище, и что моей маме тоже крайне приспичило присоединиться – не потому, что ей так хотелось посмотреть спектакль, а скорее потому, что она не могла не взять пример с остальных родительниц, которые были на предыдущем нашем с Марусей культпоходе со своими дочерьми. Маниакальное желание соответствовать общественному порядку вещей стоило ей заказанного по телефону билету на спектакль аж за 500 рублей – меня чуть жаба не придушила, хоть деньги и не мои, да и от маминой компании я по возможности никогда не откажусь; ещё позже выяснилось, что прежней компании не будет, а будут только собственно Маруся и мы, но было уже поздно пить боржоми. Поскольку нам с Марусей надо было получать пригласительные, а моей маме – выкупать билет за час до спектакля, решено было встретиться в половине шестого, а поскольку в Сатириконе прежде была только я, руководствоваться я собиралась тем же добираловом, что и тогда. Конечно же, мы с мамой немного закопались дома, долго поджидали маршрутку на остановке и в итоге опоздали к месту встречи, платформе станции Рижской, минут на 7-10, и Маруся уже пребывала там на одной из не сразу заметных скамеечек. При встрече мне было возвращено Метро 2034 в подклеенном виде, ибо у Маруси, видимо, и так разваливавшаяся книжка попыталась развалиться окончательно, и была вручена классная «открытка» - мой «потрет» в качестве героя Саус Парка, составленный на специальном сайте и распечатанный: жизнерадостное существо с каштановыми волосами, красной футболке в чёрный горошек (принтер сделал её розовой), висящими на шее ожерельем с какими-то клыками и фотоаппаратом, в шипастых браслетах и с бутылкой в одной лапе, а другая лапа изображала букву V. К «открытке» прилагался подарок – в небольшой сумочке покоились потрясающе ароматные деревянные чётки, замечательный деревянный браслет и деревянная же заколка для волос с лакированным цветочком, временно неактуальная, равно как и хвост у моего сауспарковского альтер эго, ввиду моей новой короткой стрижки, о которой Маруся не была осведомлена. Подхватив всё это богатство, я потащила своих спутников на поверхность, где благополучно сориентировалась на местности и дотопала до подземного перехода, перешла по нему на противоположную сторону дороги и добралась до автобусной остановки, выуживая из кошелька бумажку с выписанными номерами нужного общественного транспорта. Подходящих маршруток или автобусов поблизости не оказалось, зато на нас вышло ещё несколько человек, держащих путь в Сатирикон; эти славные люди и выступили инициаторами того, что мы бросились к первому подъехавшему троллейбусу, выяснили, что он, хоть и не значится в моём списке, следует до кинотеатра Гавана, и уселись в него. По приезду я снова, что удивительно, вспомнила маршрут, и мы, обогнав других явно направляющихся в театр, по какой-то там по счёту улице Марьиной рощи дошли до памятной стройки, коридор сбоку от которой был сегодня, осенним вечером, особенно антуражен своей темнотой и который вывел нас к Сатирикону. В театр ещё не пускали, но первым делом нам нужна была администрация, и тут уже свои телефонные переговоры припомнила моя мама и повела нас за угол, по направлению к Малой сцене, пока мы не обнаружили вход в кассу, где попутно располагалось окошко администрации, к которому тянулась длинная очередь. Выяснилось, что нам с Марусей как раз туда, а моей маме – дальше, и мы временно расстались; очередь подошла быстро, Маруся сунула в окошко своё рекомендательное письмо в виде нескольких слов на клочке бумаги, и нам выписали пригласительный на двоих без мест, а стоило нам снова выйти на свет Божий, как моя мама как раз вырулила из-за угла со своим билетом. Можно было заявляться в театр, сдавать манатки в гардероб, покупать аж за 70 рублей программку и по разным углам – мама в районе буфета, мы с Марусей напротив входа в зал – ещё добрые полчаса дожидаться первого звонка. В болтовне о том – о сём время пролетело незаметно, звонок прозвучал неожиданно, и когда мы с Марусей с потоком публики вошли в зал, приставные стулья сбоку от рядов по одну сторону прохода, предназначенные для приглашённых вроде нас, были уже все заняты, и я предложила устроиться с краю шестого ряда, отрекомендованного мне Марусей как самый незанимаемый. Со вторым звонком я ничтоже сумняшеся подбила Марусю на попытку перемещения поближе к сцене и к серёдке, мы устроились ряду в четвёртом, нас согнали, мы пересели опять, это повторилось ещё раза два, и наконец свободные места остались только с дальнего от сцены края седьмого ряда – но и оттуда сцена была видна замечательно.
Казалось бы, пьеса XVIII века, написанная Карло Гоцци, автором «Травиаты», для представлений дель арте на венецианских карнавалах должна быть проста и предсказуема, как лубочная картинка. Но в Сатириконе из гротескной истории с «экзотическими» китайцами, грузинами и неграми, с проклятиями, перевоплощениями и подвигами выжали все возможные средства выразительности, превратив сцену в цирковую арену, а актёрскую игру – в торжество пантомимы, акробатики и клоунады. Предельная эмоциональность исполнения ролей заставляет пафос реплик не резать слух, а способствовать созданию то ироничной, то лирической, то драматичной атмосферы, а неожиданные режиссёрские находки делают юмор по-настоящему смешным – и вот перед нами уже подлинная трагикомедия-фарс, красивая легенда, а не поучительная сказка об образцовых любви и верности, преодолевающих любые испытания судьбы. Финальный штрих в антураж тайны, опасности и страсти вносит оформление – яркие костюмы, громкий фонящий шквал звука, режущие глаз вспышки света, клубы сценического дыма, отсветы от бликующей поверхности воды и, конечно же, впечатляющие спецэффекты – чего стоит одно только оглушительное появление огромной многоголовой гидры с мордами-камерами на подвижных шеях, от которого подпрыгнуло пол-зала, и пиротехника с фейерверками и конфетти под занавес! Одно удовольствие наблюдать за актёрами, которых всё это щедрое шоу не затмевает, а только подчёркивает: самоотдача, искренность, энергичность – всё при них. Потрясающе пластичен Синее чудовище – Таэр (Ломкин), предельно пронзительна Дардане (Спивак), заглядение – харизматичнейший дед Панталоне (Осипов), в чьём невербальном пересказе все события приобретают чертовски аппетитный пикантный привкус. Вывод: сюжет недостаточно серьёзен, чтобы цеплять сильно и надолго, зато качественное, эстетичное зрелище оставляет исключительно приятное и позитивное ощущение праздника – а праздник, особенно со смыслом, в нашей жизни необходим. Ещё чуть-чуть

Что было до Что до сегодняшнего дня, что его вообще можно смело назвать днём удовольствий – в школе я присутствовала только на алгебре, а англичанка наша на второй паре не появилась, и мы в успевшем уменьшиться составе первую половину пары провели в кабинете одной из математичек, страдая всяк своей фигнёй – мы с Асёной, в частности, слушали итальянских язычников, поющих на греческом языке под боянистый эпик хэви. Затем из кабинета нас попросили, все быстро куда-то делись, а мои попытки уломать Асю свалить стабильно оканчивались провалом – в итоге мы принялись хаотично метаться по этажам школы в попытке найти учителя, согласного нас приютить, и в итоге пришли к нашей классной, у которой был урок. Она была немало удивлена нас видеть, сказав, что мы «давно бы уже в Кофе Хаосе сидели», и это окончательно убедило меня в том, что валить не только можно, но и нужно (а точнее, не только нужно, но и можно, но неважно); Асёна таки осталась ради написания контры по алгебре, я же твёрдо решила больше не возвращаться ни на французский, ни на вторую попытку переписать ту же контру (всё равно не получилось бы), а составить мне компанию в Кофе Хаосе (эту идею я высказала Асе ещё раньше нашей классной и оставлять её была уже не намерена) легко уговорила встреченных мною в коридоре Настю, Машу, Валю и Дашу. С заходом в киоск для покупки Маше (то бишь всем, ибо Маша ведь щедрый ребёнок) красных Мальборо мы завалились в ближайший КХ, дошли до самого дальнего зала самого нижнего этажа, где никого не было и был приятный полумрак, и расположились в уголке на большом и удобном низком диване перед низким же столиком. На сей раз у меня были деньги на 250 грамм кофе без сахара и молока, и всё последующее время пары французского, на которую изначально ещё кто-то собирался идти, наша честная компания пила кофе, курила, трепалась, листала халявный журнал «Блогoff», прислушивалась к ненавязчивой попсе из динамиков, прожигала дырочки в салфетках и – в лице меня – фотографировала всё происходящее. Кофе там был не таким крепким, как в минувшую субботу на Юго-западе, но вкусным, хоть я и сожгла им кончик языка, не желая долго ждать, пока он остынет, но всё равно не успела допить его до конца, когда мнением большинства решено было попросить счёт, расплатиться, собраться и покинуть уютное заведение. На спуске по эскалатору Маша поинтересовалась, кто съездит с ней в Европарк за костюмом на Хэллоуин – она собиралась наряжаться Боярским, и ей нужны были мушкетёрский плащ, шляпа и усы (я предложила ещё использовать Зенитовскую розу); вызвались мы с Настей, и наша троица поехала до Киевской и с Машей в качестве Сусанина начала подниматься по эскалаторам торгового центра. Магазин «Карнавал», на который я раньше не обращала ни малейшего внимания, оказался на том же последнем этаже, где я всегда бываю в Европарке, вот только ничего интересного в этом магазине не оказалось – только ненатуральные костюмы из дешёвой лоснящейся ткани, маски и парики, крылья и шапки с рогами, бутафорские плётки и прочий ширпотреб. Мы побродили, всё основательно пересмотрели, Маша ничего нужного не нашла и получила от меня совет палить магазины театрального реквизита, где продаются хорошие костюмы и грим, и устное добиралово до одного такого подвального магазинчика, где я сто лет не была, расположенного в Спасопесковском переулке Арбата. Туда они с Настей и поехали, а я, подумав, что если отправлюсь с ними, проезжу до самого вечера, решила ехать домой – но не на метро, а, пользуясь случаем, на любимой сороковой маршрутке по Бутусовскому проспекту, благо в такую погоду он был весьма живописен – всё высокое и далёкое скрывалось в низком тумане, непроглядно-белом и влажном, как молоко. Дома я пообедала и определилась со своими конкретными планами на вечер – обломилась с практически везде уже прошедшей Луной 2112, слишком поздно мне посоветованной, зато выбрала сеанс на шесть в неизменном Художественном кинотеатре на Хатико и после обеда снова вывалилась на свет Божий. На Арбатскую я доехала рано, взяла билет за 190 деревянных в Большой зал и отправилась по Арбату до зоомага – купить пожрать родной собаке – и обратно, к началу сеанса, дабы устроиться в середине шестого ряда на своём законном удобном месте и предаться лицезрению.
Реальную историю пса Хатико слышали многие, поэтому интриги фильм заведомо лишён – он позиционируется как своеобразный байопик этого японского символа любви и верности. Вот только городок под названием Сибуя заменили на некий абстрактный уголок штатов или Европы, а профессора Уэно – на лирического героя стареющего Ричарда Гира, который переносит на найденного им на вокзале щенка породы акита-ину с счастливым иероглифом «хати» (восемь) на ошейнике (на самом деле пёс был подарен своему хозяину его другом и получил такое имя потому, что был его восьмой собакой) свою любовь к по непонятным причинам погибшему сыну (сыновья гибнут у каждого второго голливудского персонажа, остаётся только удивляться такой печальной статистике). Фильм показывает, как в тот памятный день, когда гордый потомок самурайских собак впервые снизошёл до того, что принёс хозяину мячик, профессор умер у себя на работе, после чего Хатико ещё девять лет продолжал приходить на вокзал в надежде на его возвращение. Чудо, как ему и положено, происходит под Рождество – пёс и его хозяин снова встречаются после смерти первого: антураж ни разу не восточный, зато типично восточная философия, согласно которой уход из жизни тех, кто любит друг друга, является поводом для радости, ведь только в одном мире они смогут быть счастливы. Как человек, не страдающий сантиментами, я не была зацеплена этим фильмом, но не могу не похвалить его как качественно сделанную вещь, трогательную, лёгкую и приятную, с несмешным, но таким домашним юмором и таким же домашним минором в духе классических семейных фильмов о собаках (вспомните первого «Бетховена», например), да к тому же с таким кавайным псом, в чьи глаза – и чьими глазами – определённо стоит немного посмотреть.
По окончании сеанса я прошлась до Смоленки по Арбату и приехала домой, а завтра меня в школе уже не будет по вполне уважительной причине - мне исполняется 17 лет, и некогда при покупке билетов, если кто-то помнит, я сочла это подходящим поводом для того, чтобы в этот день дважды побывать в театре (да, с меня завтра две рецензии, надеюсь осилить). Посему прощаюсь ненадолго)

Вечером в воскресенье я ушла спать, потом проснулась утром… и поняла, что мне сильно влом идти в школу. И не пошла, а легла спать дальше, до прихода папы с работы, встала уже без насморка, зато выяснилось, что я умудрилась заразить бабушку и маму. Неспешно я занялась всем тем, что в воскресенье напрочь не успела сделать, а также вспомнила про сообщества и уроки на вторник; до вечера сделала историю, вечером же, когда спала жара и наступила чертовски приятная прохлада, вышла прогуляться через железнодорожную линию до зоомага, заодно зашла в тамошний книжный, но неуловимых тестов по алгебре и там не обнаружила. Вернувшись, засела за русский, но не успела ещё закончить, как меня погнали спать, и, отложив завершение заданий на учебный день, а о домашке по литературе с понеда на вторник так и вовсе не поинтересовавшись, я сделала вид, что легла, решив немного построчить в черновике. Конечно же, не тут-то было – вместо этого я засела читать и читала до половины пятого, потом уползла спать, а будильник прозвенел уже через полтора часа, возвращая меня к реальности вполне выспавшейся и бодрой. Я приехала в лицей впритык, отыскала нужную аудиторию… там сидело человек восемь: больше половины класса за один выходной и один будний день моего отсутствия свалила простуда, подозреваю, что некоторую их часть могла перезаражать я. День прошёл вполне халявно, а по окончании пар Маша с Валей согласились сходить со мной в Белые Облака за вегской колбасой; на выходе из лицея к нам присоединились ещё Наташа и Настя, и мы, по решению Маши отправившись в сторону Покровки дворами и проходя мимо величественного тёмно-зелёного недостроя, высящегося над Китай-городом по соседству с лицеем, единодушно вспомнили, что ещё ни разу туда не лазили – в отличие от многих. И единодушно ломанулись исправлять сию досадную оплошность, пробравшись сквозь отсутствующий кусок забора, гостеприимно выходящий на дорогу; я тут же достала фотик и принялась запечатлевать все детали урбанистического антуража для последующего отчернобеливания снимков. В районе зимы, когда я в первый раз приходила туда с народом и стояла перед чернеющим отверстием подвала, там было атмосферней, какой-то автомобильный остов одиноко стоял в снегу, а теперь всё густо заросло зеленью, а на пустыре перед зданием навалили груду мешков с цементом и какой-то рабочий что-то невозмутимо приваривал к чему-то. Мы поднялись, цепляясь за провисающую решётку забора и ветви деревьев, по осыпающемуся склону из мусора, земли и камней к окнам первого этажа здания с того его торца, где стены этажей обнажались старым кирпичом и камнем, серыми от цемента; за забором виднелась уже жилая зона – какие-то флигельки, много припаркованных автомобилей, безучастные к нам люди. Окна этажей над нами были просто квадратными дырами или пустыми глазницами рам с выбитыми стёклами, а окна перед нами были предусмотрительно заварены решёткой из толстых ржавых прутьев; окно над вершиной склона было заварено крест-накрест, не пролезешь, а следующее за ним – параллельно, с большими пробелами, протиснуться реально. Надо было только сделать шаг по карнизу, оттуда переставить ногу за решётку – и ты внутри; сначала Валя, потом я, Маша, Наташа, портфели пролезшим передавали ещё не пролезшие, не стала ходить по карнизу только Настя, сославшись на объёмный бюст, который-де не пролез бы между прутьями. Мы не стали долго её уговаривать – в конце концов, даже если человеку тупо страшно куда-то лезть, это ни разу не возбраняется – и оставили на стрёме, перед нами же открылись живописные внутренности здания, должного быть, наверное, больницей: коридор на всю длину, за ним – поддерживающие потолок плоские широкие колонны, провалы дверей, смежные помещения… и толстый слой мусора, как строительного, так и самого тривиального, на полу, соответствующий запах. Мы пошли по прямой, до тупиковой комнаты с зарешёченным окном, в большой зал с рядом сквозных окон, выходящих на противоположный двор здания, потом вбок, где стена обвалилась, создавая вход потокам света, и откуда сквозь пролом вывешивалась над обрывом широкая доска, как обрушившийся на середине мост куда-то. В стене сбоку от пролома была тщательно зарешёченная круглая дыра, вход в узкий тоннель, и в её жерле за решёткой трогательно примостился эмалированный чайничек в цветочек; сфотографировав его, я ступила на «мост», туда, где под доской уже не было каменного пола, а только воздух, чтобы Валя меня сфотографировала на фоне буйной зелени древесных крон, живописный вид на которые открывался с этой «смотровой площадки», но ко мне присоединились Маша и Наташа, посему пришлось вставать чуть в ряд, иначе бы «мост» обрушился с нехреновой высоты под нашим весом – так получился кадр «говносталкеры на объекте». Надо было искать лестницу на верхние этажи, я хотела идти по тёмному коридору, но мнение большинства решило выйти из здания со стороны, противоположной той, где входили, и пойти снаружи; там тоже было неплохо – зелень, тишина, над головой нависает застеклённый переход со второго этажа нашего здания в соседнее, выглядящий несколько более ухоженным, на стенах граффити, в пустые окна видны комнаты. За нашим зелёным зданием – жёлтое, оно смотрит на нас глухой, без окон, грязной стеной, с его крыши до середины стены спускается пожарная лестница, и под ней крупными зелёными буквами написано что-то про то, что «Глаза у тролля были как 2 счастливых ребёнка, и потому в них ничего не читалось…» и так далее. А вот в уголке между стенами притулился кусок зеркала, я пытаюсь сфотографировать своё отражение, а оно – меня… и тут из здания, смежного с зелёным, вывалился дед, добродушно спросил, что мы тут делаем; дед был не страшный, мы хором ответили, что гуляем. Дед поворчал, заявил, что мы выбрали не самое лучшее место для прогулок, и, несмотря на наши возражения, намекнул, что нам следует убираться с территории, указав на лесенку в дальнем конце двора, однако я ещё не оставила надежды облазить весь дом до самой крыши, и ответила, что мы лучше выйдем там, где входили, потому что нас там наши люди ждут; услышав мои заверения в том, что мы не заблудимся и вскорости исчезнем, дед заполз обратно в свой домик, а мы вернулись в здание, двинулись по комнатам, но единственная настоящая лестница, которую мы нашли, была нещадно зарешёчена и только заманчиво виднелась между прутьями. Оставались стены-колонны – к ним были вплотную прибиты лесенки из ржавых прутьев, упирающиеся в потолок, но в одном месте над такой лесенкой в потолке была небольшая дыра, и мы подумали было воспользоваться ею; сначала под потолок взобралась Валя, но у неё ничего не вышло, потом попробовала я – несложно было упираться ногами и цепляться пальцами за выступы ступеней, но вверху была металлическая рама с острыми краями, за которую не представлялось возможности ухватиться, чтобы, повиснув, подтянуться в дыру – я только разрезала палец, пытаясь, держась руками за раму, частично перенести на руки вес тела. Пришлось спускаться, дальше изучать комнаты, засунув палец в рот и наслаждаясь кровью – жаль, зализалась царапина слишком быстро; в одной из комнат мы нашли чьи-то кости, но лестницы так и не нашли, а идти по тёмному коридору так никто, кроме меня, и не захотел – пришлось идти самой, ведь в конце могла таки ожидать нас другая лестница! Фотик благополучно заменил мне фонарь – на снимке было видно, что впереди на ближайшей перспективе; в итоге коридор привёл в тупик, к двум уходящим вверх, в темноту, шахтам, видимо, для грузового и пассажирского лифтов, надёжно закрытым решётками и трубами, заваленным барахлом. Когда я подбиралась к ним поближе, чтобы сфотографировать, меня уже позвали наружу; я добежала обратно по коридору до того места, где мы вскоре пролезли обратно, к Насте, спустились вниз по склону – я умудрилась ухватиться рукой за крапиву – и ушли, чтобы когда-нибудь ещё вернуться, проверить, не появился ли снова проход на верхние этажи. Дальше уже ничего особо интересного

Спать я вчера ушла поздно – часу в третьем, но сделала это, однако, весьма опрометчиво: когда я прослушала пару песен по Нашему, по мою душу заявился один-единственный комар, зато явно голодный и опытный. Его не останавливало, как других его собратьев, то, что я набрасывала на ухо угол одеяла – садился на лоб, а когда я забралась под одеяло с головой, один нос выставив, навалилась такая жара, что я, как в бане, только и делала, что вытирала пот пододеяльником вместе со слезающими ошмётками шкуры да прислушивалась к писку комара снаружи, который не упускал случая укусить показавшуюся из-под одеяла ногу или руку. Услышав, что грузят мусор, а стало быть, уже четыре, я понадеялась, что насекомое наелось и легло спать, и с облегчением откинула одеяло; полежав на спине и переждав шум мусоровоза, я уловила шорох дождя – комары, знала я, во время дождя неактивны, и я спокойно повернулась на бок – спать. Не тут-то было – агрессор вернулся, я снова забралась в париловку, но долго не вынесла, вылезла опять и, когда комар начал одолевать снова, решила просто отмахиваться от него – авось либо он отстанет, либо я умаюсь и засну. Фигушки – атаки комара были столь частыми, что, когда окончательно посветлело в районе семи, я смирилась с тем, что ночь проведу без сна, прогулялась до окна, вернувшись, ещё немного послушала Наше, ещё немного полежала… дремота сморила меня незадолго до того, как в девять утра прозвенел будильник, пришлось со скрипом вставать – как обычно, чувствовала я себя бодрячком, но только не глаза: они как никогда возмущённо слипались и щипали, даже когда я, уже собравшись, вывалилась на улицу, сигналом к старту сочтя sms Ушастой, как обычно собирающейся подъехать раньше нашего неизменного времени встречи – 11-ти утра. Прокатившись на кружном автобусе, я не обнаружила Ушастую у Евросети и, пройдя транзитом через Трамплин, нашла её с противоположной стороны, да ещё и в костюме японской проститутки школьницы, состоящем из платьешортов, юбки, кулона Мисы-Мисы и сумки с нею же. Мы поехали на Курскую в какой-то найденный Ушастой посредством инета тамошний аниме-магазин, где всё дешевле, покупать ей нечьи уши; у неё был лист с распечатанными с анимешных форумов добираловами, каждое из которых указывало какие-то новые ориентиры и направления. В итоге мы вышли из метро на платформу Курского вокзала, выбрались оттуда к самому зданию вокзала, соединённому с торговым центром «Атриум» стеклянным надземным переходом, вспомнили, что в этом самом здании искомый магазин и должен быть, и стали заходить во все двери подряд, минуя короткие сквозные коридоры со входами во множество всевозможных магазинчиков. Наконец, я приметила большого плюшевого Тоторо – ориентир, свойственный и Аниме-раю – и мы вошли в уютный закуток, полки которого были заставлены богатым выбором относительно недорогих фигурок, за покупку которых, впрочем, меня всё равно жаба задушила бы; какой-то фотограф снимал фигурки с треноги, ставя их в трёхстенный ящик с синим задником. Но особенно меня порадовала полка с множеством крошечных, как из шоколадных яиц, пластмассовых Тоторо и Котобусов, и как только Ушастая стала счастливым обладателем чёрных ушей и хвоста общей стоимостью в полтыщи, как я выбрала и приобрела самого приглянувшегося Тоторо (на фото внизу) за 150 рублей; потом Ушастая ещё приглядела и не смогла не купить клёвый значок в виде сердечка с её любимыми персонажами Bleach – Ичиго и Гриммджо, – словно специально для неё сделанный. С приобретениями мы покинули вокзал, вернулись в метро, и я, вспомнив про Европарк при виде Атриума, с согласия Ушастой решила её туда затащить; сказано-сделано: доехали до Киевской, вошли в Европарк, добрались до нужного этажа, начали обход с Хитзоны, где Ушастая с непривычки надолго зависла в сувенирном отделе, а я весьма порадовалась увеличившемуся ассортименту DnDшных бустеров (надеюсь, таким он продержится до сентября). Потом я прилипла к полке коллекционных миниатюр автомобилей из серии 60-70-х, но их там осталось мало, всё лучшее разобрали, оставив из Шевролей только такую же, как у меня, Камаро, да Номад, и ни одного Чарджера и даже ни одного Кадиллака. Только оттуда мы пришли в «медвежатник» Build-a-Bear Workshop, где нас встретили соскучившиеся по людям консультанты с предложением помощи, но я сообщила, что моему медведю из этого магазина уже две недели, и теперь я привела в это славное местечко неофита; одна из консультантш узрела на сумке Ушастой большой значок с надписью «НЯ», озвучила сие радостное открытие и посоветовала нам «покаваиться», спросив, сама ли я проведу экскурсию – я подтвердила, что сама. Ушастая пропалила всех зверей (как я и ожидала, больше всех ей приглянулся заяц, который "Длинные уши", так что есть шанс на её др притащить её туда его покупать), посмотрела, как кому-то набивают медведя (их, как взрослых людей, прыгать и прочие ритуалы выполнять не заставляли), прошлась по медвежьей одежде, и мы вышли; в магазинчик для самых маленьких смотреть труёвую крепость она заходить отказалась наотрез, зато отменно поржала при звуках резиновой коровы, обнаруженной мною в тамошнем магазинчике приколов, и изучила ассортимент тамошнего анимешного закуточка. Сочтя исполненной свою просветительскую миссию, я вывела Ушастую из Европарка, и мы поехали в парк Победы; там мы уселись на бордюре фонтана, и Ушастая принялась пришпиливать к волосам уши, а к заднице прикалывать на булавке хвост, а я, уговорив любезно предложенное ею яблоко, скинула босоножки и, закатав джинсы выше колен, прогулялась по фонтану вдоль периметра, потом просто посидела-побрызгалась. Ушастая, закончив с установкой новых частей тела, принялась сосать купленный в переходе леденец в виде клубнички и потащила меня дать круг по площади, дабы похвастаться, и я потопала босиком по мостовой, очень быстро высохнув на припекающем солнце; во время этого моциона мы обошли два ряда палаток со всяческой сувенирнёй, и я приглядела себе и приобрела симпатичный кожано-верёвочно-металлический браслет всего за сто рублей, который продавщица так душевно затянула на моей руке, что дома я смогла его снять только с маминой помощью. Потом мы направились на Поклонную гору, забрались на свой любимый склон, смотрящий на пути и стройки, я улеглась в траву – ещё немного влажная от утреннего дождя, она при этом уже прогрелась на солнце, от неё исходил такой густой аромат, что поначалу сложно было дышать; сверху грело, пробегал прохладный ветерок, снизу щекотали стебли, ползали муравьи, вмиг облепившие бутылку кваса, приготовленного мамой Ушастой, которую я у неё тырила утолять жажду и которую бросила в траву. Мы, как обычно, трепались, просто расслаблялись, угадывали, на что похожи облака, фотографировались, слушали с плеера Ушастой подборку песен с Нашего радио, подпевали, Ушастая пыталась посредством sms-ок выпинать Костю присоединиться к нам, но он отплевался, и потом я, играясь на её мобильнике, ещё немножко ему пофлудила. Когда нам надоело лежать или сидеть на холме, мы отправились, подпевая плееру, ещё немного побродить; когда спустились обратно на площадь, я за несколько десятков метров уловила повышенный интерес к нашим персонам со стороны двух гламурок, даже начала приглядываться – не знаю ли я их откуда-нибудь часом. Приглядывание ни к чему не привело, а с расстояния десятка шагов одна помахала нам рукой – на всякий случай я махнула тоже, мы поравнялись, и выяснилось, что эти личности мне незнакомы; они спросили, не видели ли мы компанию человек в 10, когда мы ответили отрицательно – попросили позвонить. Ушастая опрометчиво достала свою мобилу первой, но звонок оказался не единичным: одна из гламурок, блондинка, звонила, спрашивала чей-то номер, диктовала его по частям своей подруге, Ушастой и мне, мы запоминали цифры, повторяли их, она звонила по этому номеру, снова спрашивала и так далее несколько раз. Попутно у нас безуспешно попытались стрельнуть сигарет, поприставали к Ушастой: спросили, не эмо ли она (бугага конечно, хотя похожа), услышав, что она анимешник, поинтересовались, под кого она косит, Ушастая ответила, что под девушку-кошку (хотя я бы на её месте припугнула невеж страшными словами «отаку» и «нека»). Читать ещё чуть-чуть

P.S. всех с Перуновым днём.)

Вчера вечером мы с Ушастой долго и мучительно обсуждали крайне скромное расписание сеансов Рок-волны в московских кинотеатрах, а именно – что слишком рано, что слишком поздно, а что может оказаться слишком дорого, и даже рассматривали возможность просто погулять где-нибудь с утра, дабы на фильм я выбралась когда-нибудь потом. Сомнения в успешности нашей первоначальной задумки развеял мой вечерний звонок в кинотеатр Ролан – там на сеанс на 12 нам пообещали билеты по 120, и мы ушли спать, будучи абсолютно спокойными насчёт сегодняшнего дня; следует добавить, что я уползла из-за монитора и телека по собственным меркам рано и не без удовольствия, поскольку вчерашнее дурное известие о моём скором отбытии в поля немало поспособствовало моей усталости в частности и не лучшему расположению духа в целом (приношу свои извинения всем, на кого нагавкала в аське вчера). Сперва я послушала Наше, а потом решила бороться с убийственной жарой, распахнув окно настежь и избавившись от одеяла; жаре на эти мои действия оказалось наплевать, зато это весьма обрадовало комаров, хотя комары были меньшим злом по сравнению со всеми теми звуками с улицы, которые стали слышны кристально ясно. Какая-то пьяная болтовня далеко внизу под окном, визг шин стритрейсеров, проходящих повороты на въезде на нашу улочку и на выезде с неё, какая-то перестрелка, заставившая возмущённо взвыть автосигнализации, и прочая, и прочая… слушая всё это сквозь дрёму, я мысленно признавалась в любви к своему району, где всё это возможно. На рассвете, разбуженная чириканьем балконного воробья, я вздохнула с облегчением в отсутствие жары, комаров и шумов и ещё немного поспала по-настоящему, проснулась задолго до будильника, но провалялась ещё некоторое время после того, как он отзвонил. Позавтракав, я пораньше выкатилась из дому, прокатилась на «экскурсионном» автобусе по району, в метро спустилась раньше назначенного срока, но Ушастая уже ждала меня там несколько минут; вместе мы доехали до ЧП, и стоило нам выйти из метро, как на площади вокруг памятника Грибоедову нас встретил настраивающий инструменты оркестр в красной форме, окружённый папарацци, зеваками и ментами. Сначала мы удивились этому зрелищу, ибо день России вроде как везде отпраздновали ещё вчера, но потом Ушастая вспомнила - в связи с каким-то юбилеем данного симпатичного транспортного средства сегодня проходил парад трамваев; впрочем, трамваи, на мой взгляд, симпатичны тогда только, когда в нём едешь или когда он неспеша проплывает мимо в автомобильном потоке, а не когда вокруг них устраивают шумиху. Пока мы шли по бульвару, трамваи всех мастей, начиная от старушек Букашек и им подобных с деревянными боками, стояли пустыми в ряд на рельсах, а проезжую часть перекрыли от остального движения, и на ней тоже начинали появляться любопытствующие люди. Мы же просто гуляли, и когда дошли до фонтанов, начинающая уже умирать от жажды я бросилась было к ним с вполне определённой целью, но потом раздумала, ибо всё-таки было там мелковато и грязновато, и мы, посидев на каменном бордюре, двинулись дальше, до Ролана. Там мы приобрели обещанные билеты по 120, я наконец утолила жажду посредством тамошнего чистого фонтанчика, в котором была превосходная солоноватая вода, и мы, поскольку времени у нас было навалом, потопали назад, ибо у Ушастой после покупки билета остались деньги и она надеялась присмотреть себе ошейник в магазинчике Дяди Бори. Трамваи поехали друг за другом сначала нам навстречу по одной стороне бульвара, потом параллельно нам по другой, описывая круг; вокруг них носилось множество народу с камерами и фотоаппаратами, а возглавляла шествие, как мы увидели, когда оно поравнялось с нами, конка, запряжённая четвёркой грязно-белых, – страшное зрелище, особенно (или, вернее, даже?) для нынешнего века. Парад обогнал нас и, когда мы подошли на гремящую оркестром площадь, уже финишировал; журналисты плотной массой окружили зашоренных лошадей, совали им в морды свои записывающие бандуры, виднелись люди в майках с символикой праздника, даже одна свадебная пара попалась нам на обратном пути – всё свидетельствовало о пышном размахе нелепого мероприятия. У Дяди Бори оказался закрытым, и мы пошли назад ни с чем; вскоре парад опять тронулся на новый круг, снова догнал и обогнал нас, поперёк бульвара снова метались ловцы удачных кадров, меня же (хотя не только меня) гораздо больше привлекла кавайнейшая двухмесячная дворняжка Жучка, выгуливаемая какой-то старушкой, которую (в смысле щенка, а не бабку) я так и не успела сфотографировать. Мы с Ушастой опять тормознули у фонтанов, уютно устроились на камнях в тени дерева; когда Ушастая принялась меня, вольготно разлёгшуюся, фотографировать, мне на морду упало несколько капель, не похожих на те, которые ветром приносило из фонтана. Мы тут же выскочили из-под дерева радоваться дождю, однако он притих, не успев и начаться, и мы ещё немного посидели с противоположного края фонтана, а потом, ибо по-прежнему у нас в запасе оставались добрые полчаса, решили дать по бульвару ещё кружок. И дали, по-братски разделив наушники плеера Ушастой и подпевая Пикнику, развернувшись не доходя до площади и пройдя немного мимо Ролана до конца бульвара, дабы успеть дослушать песню; затем мы снова ввалились в кинотеатр, я снова напилась из фонтана, и мы отправились на поиски нужного нам малого зала. На незнакомой территории мы, естественно, заблудились, но нас проводили, и мы устроились в середине третьего ряда – некому было сгонять нас оттуда, ибо нас всего было в зале никак не больше пяти человек; дальнейшие примерно два часа мы провели просто прекрасно.
Несложно было догадаться, что от дубляжа вместо субтитров такой фильм, как Рок-волна, многое потерял, однако даже над переводными шутками этой потрясающей комедии я смеялась так, как не смеялась в кинотеатрах со времён Солдат неудачи. Впрочем, юмор – не единственная и далеко не главная составляющая этого фильма: главная фишка – лучшие образцы английского и американского рока 60-х, под который блестяще подобранная актёрская команда блестяще сыграла ди-джей-экипаж судна, из нейтральных северных вод круглосуточно выпускающего в радиоэфир неформатную музыку. Присущий этой музыке и этой эпохе бесшабашный и бунтарский дух с экрана просто осязаемо льётся рекой – герои незамысловатого, но при этом увлекательного сюжета гораздо серьёзнее относятся к вопросу о том, кто переспал с чьей девушкой, нежели о том, как избежать неприятностей с британскими властями, мечтающими прикрыть растлевающую законопослушных граждан свободную пиратскую коммуну. Из всего этого получилась чертовски вкусная вещь – весёлая, заводная, жизнеутверждающая, заряжающая мощной порцией позитивной энергии, немного трогательная, абсолютно безпафосная, похожая на наших Стиляг и День радио, только в астрономическое число раз круче, с достойным и красивым ответом Титанику в финале и с хорошим (спойлерю, дабы никто не вздумал проливать слёзы) концом. Одно удовольствие было посмотреть на персонажей этой рок-утопии: экстравагантного короля радиовещания Гэвина, которого начинаешь хотеть с первого его появления в кадре (Риз Айфанс, отдельное спасибо Владимиру Аверину, озвучивавшему его сексуальным голосом), харизматичного капитана Квентина (Билл Найи, который всегда мне нравился как актёр), брутального добряка Графа (Филипп Сеймур Хоффман, которого я наконец-то увидела в отлично подходящим ему амплуа) и прочая, и прочая (в кои-то веки даже на женские роли взяли приятные мордашки). В общем, уже второй за короткий отрезок времени шедевр притягательно-аморального стиля «sex-drugs-rock-n-roll», который я посмотрела (после Рубинового вторника в театре Луны), который непременно захочу (да уже хочу!) пересмотреть ещё и ещё раз и который советую посмотреть всем, причём безотлагательно, и в случае с Рок-волной – не пожидившись на хороших размеров экран и хорошего качества звук. Оно того стоит – такие вещи запоминаются надолго и поддерживают правильный взгляд на окружающую действительность)
После фильма мы вывалились в раскалившийся после полудня воздух, дошли по бульвару до метро, ввалились в ещё более раскалившийся вагон, доехали до Молодёги и там расстались: Ушастая, купив мороженое, села в свой автобус, я – в свою маршрутку, чтобы приехать к вам и написать за обедом всё это – надеюсь, написать не зря. А теперь я убегаю в театр – и сказал Феникс: да будет две рецензии за одни сутки, и это хорошо.)

Вчера я снова легла в районе трёх, вскочила же уже в половине девятого, дождалась звонка будильника, читая в кровати; ещё до обеда меня настигла sms Ушастой о том, что она уже выехала, через 50 минут будет и чтобы я по возможности пораньше выезжала. Уж не знаю, рано ли я вышла из дома или как полагается, но я как в воду глядела, садясь на «экскурсионный» 757-й автобус: когда я написала Ушастой, что еду, она ответила, что стоит в пробке. В итоге у метро я была первой и уселась ждать Ушастую на заборчике напротив остановки её автобуса; мне было хреново с утра – голова и желудок настойчиво напоминали о своём существовании, но не дома же сидеть из-за этого? Ушастая, планировавшая прибыть через пять минут, прибыла через десять, мы пошли в метро, вскочили в переполненный вагон; подтвердился старый закон, гласящий, что если едешь на последнем издыхании, издыхаешь в длиннющем перегоне до Парка Победы: мне поплохело окончательно, пришлось усесться на корточки посреди вагона, зато быстро отпустило. Впрочем, на запланированный со вчерашнего вечера сеанс на половину двенадцатого на мульт «Вверх» в Художественном мы всё равно опаздывали самым безбожным образом и посему решили пойти на половину второго, а оказавшиеся свободными два часа скоротать на Поклонке. Когда мы приехали на Арбатскую, спешить нам было уже некуда, и мы спокойно дошли до кинотеатра, взяли билеты (содрали по 150), вернулись в метро и поехали обратно до Парка Победы, где выбрались на поверхность и сразу бросились к родному холму Поклонной горы, наш любимый склон которой, смотрящий на строительство океанариума, не был никем занят. Мы улеглись на прогретую землю, приятно-колючую короткую стернь кошеной травы с метёлками злаков и листиками клевера; сверху обжигало солнце, так залившее небо светом, что мне, без очков, невозможно было на него смотреть, иногда набегала туча и пробегал лёгкий прохладный ветерок. Я скинула туфли, балдела сначала лёжа на спине, потом на животе; Ушастая пикниковала в одиночестве, истребляя набранные из дому припасы – жевала вонючие бутерброды с колбасой, чавкала помидором, и мы слушали по её плееру Юту, подпевали любимым песням, трепались, ржали, фотографировались. И было там валяться настолько классно, что казалось, можно так проводить целые дни, и понималось, что жизнь, во время учебного года тёкшая по каменному руслу, снова, как прошлым летом и каждое лето, вольготно растеклась по неограниченному простору; и конечно же, в таких условиях я быстро оклемалась, словно ничего и не было. Заведённый на мобиле Ушастой будильник напомнил нам, когда пора было уходить; мы свернулись, покинули холм, возвратились в метро, опять приехали на Арбатскую, поспешили к кинотеатру (приехали таки впритык), сунулись в большой зал, и на входе нам выдали стерео-очки и по влажной салфетке в упаковке. Места у нас были хорошие, почти в середине пятого ряда, и хоть я и не отказалась бы отсесть чуть подальше и ближе к середине, Ушастая заявила, что со своего места не встанет; мы протёрли очки салфетками и надели их – они были не такие здоровенные, как те, что выдают в Nescafe Imax’е, давили на уши и переносицу. Мульт, как вы уже могли понять, нам показывали в 3D, и Ушастая, прежде ни разу не соприкасавшаяся с этим чудом технического прогресса, периодически запускала когти мне в руку; я же впервые смотрела в этом формате обычный мульт и пришла к выводу, что 3D-документалки в Аймаксе круче – там объёмное изображение может приблизиться к самому носу, а тут не выходило за рамки экрана. А оказался «Вверх» чертовски славным мультом, этакой очередной ступенькой вверх, простите за каламбур, для Disney и Pixar после Вольта (в нём даже проскользнул подозрительно знакомый хомяк): красиво нарисованным, смешным, зрелищным, трогательным, идейным и всякое такое прочее, присущее качественной анимации. Как и в Вольте, сюжет динамичен и непредсказуем, музычка вполне удачна, пафос минимален, а стало быть, вещь неминуемо запомнится очень надолго и её приятно будет пересмотреть вновь спустя некоторое время, и можно сейчас порекомендовать её всем желающим не просто скоротать время, но и гарантированно обеспечить себе хорошее настроение. После сеанса мы вывалились на свет Божий, и я предложила ехать на ВДНХ; Ушастая для виду поотпиралась, но лучшего варианта не нашла, и мы поехали. Перво-наперво по приезду на место я взяла себе попить, а Ушастая взяла мороженого и подкармливала меня сушками, и до окончания трапезы мы обошли вокруг главного павильона, посидели на бордюре вновь освобождённого от нелепого ограждения фонтана Дружбы народов; потом вошли в павильон, и я направилась к тому метальному магазинчику, где в прошлый раз увидела браслет своей мечты. Он по-прежнему был там, и я не раздумывая отдала за него 350 рублей, вот только оказался он не браслетом, а ошейником (я подозревала это с самого начала – браслеты такими красивыми не бывают); сначала я подумывала о том, чтобы его переделать в браслет, но потом решила использовать по назначению в качестве тайного парадно-выходного аксессуара, как Ушастая использует свои сетки на руки. После того, как отоварилась я, мы зашли в тот магазинчик, где я покупала себе Хеллсинговский кошелёк, и Ушастая приобрела там всего за стольник кулон с единорогом, на который я ей указала в прошлый раз и который, как видно, запал ей в душу; затем счастливые мы, напялив обновки, потопали обратно к метро – начинало поджимать время (то бишь родня Ушастой, так как темнота летом так рано не спускается). Мы доехали до родной Молодёги, я посадила Ушастую на её автобус, дождалась своей маршрутки, доехав до дома, ошейник сняла в лифте, всё вышеизложенное успела написать до, во время и после обеда, и как только написала, мы с мамой и папой поехали за пропитанием в Метро. Там я набрала тхины и хумуса, соевых йогуртов и молока, фитомайонеза, арахисового масла, детского питания в лице яблочно-черничного пюре, плюс прихватила котлеты из гречки (надеюсь, это съедобно), постное печенье и миндальные лепестки для салатов; теперь, усталая, но довольная, я собираюсь постирать хаир (сегодня как-никак последний день с тёплой водой перед отключением оной, надо как-нибудь отметить), а уже потом палить ленты и прочими делами различной важности заниматься. Завтра я продолжаю гулять, но уже без Ушастой и посему пока не знаю где, но это можно будет решить походу, к тому же и погодка налаживается (то бишь постепенно отступает убийственная жара). Теперь прощаюсь) Не забывайте про новое сообщество) Немного фоток будет позже)

Вчера вечером меня слишком сильно пёрло, чтобы подпускать себя к блокноту, который терпеливо дожидался меня те два дня, когда я ночевала у мамы; вместо этого я до половины третьего слушала Металлику, а потом отрубилась настолько быстро, что даже присутствие комаров, как всегда решивших попировать мною, мне не помешало. Утром одновременно со звонком будильника мне пришла sms от Ушастой, что встречаемся не в без 15-ти 10 у Евросети, а в 10 на платформе, ибо она приедет из Крылатского, куда заедет с мамой; позавтракав и пострадав ерундой, вышла я налегке – давеча я узнала от Маруси, что библиотека сегодня не работает, а стало быть, учебники буду сдавать в понедельник скорее всего. Одела свежепоглаженные бандану и арийскую майку, наконец-то, увидев себя в лифте в зеркале, почувствовала себя человеком (а разбирая с утра майки, обнаружила у себя ни разу ещё не надёванную Хэллоуинскую майку, которую не помнила вообще – как впервые в жизни увидела и убейте не знаю, где, когда и с кем покупала её). В десять с лишним я была на платформе, и, медленно двигаясь по ней вперёд в поисках Ушастой, увидела впереди два знакомых затылка – Дашу с Катей! Догнала, выяснила, что они тоже едут гулять, и едут на заброшенный аквапарк; я согласилась присоединиться к ним в случае, если согласится Ушастая, а Ушастая согласилась, как только попалась нам навстречу, после довольно-таки непродолжительных уговоров. Местоположение объекта нам заранее не спалили, только сообщили, что может присоединиться ещё энное количество народу, и вчетвером мы приехали на Кунцевскую, вывалились и перешли на противоположную платформу этот самый народ, и в первую очередь существо женского пола по имени Ангел, ждать. Ждали долго, безуспешно пытаясь дописаться или дозвониться, и, наконец, терпение иссякло, и Даша с Катей повели нас на поверхность и затем – на поиски остановки известного им общественного транспорта; не без помощи добрых людей остановку мы нашли, дождались маршрутки, заплатили по 20 рублей и поехали. Выяснилось, что сами Даша с Катей едут туда впервые по чьему-то добиралову и не очень хорошо знают, где следует тормозить; однако сидевшая с нами тётя по нашим разговорам опознала в нас искателей приключений на свою задницу, направляющихся в аквапарк, и подсказала, где попросить остановить маршрутку. Вышли мы на остановке на Аминьевском шоссе как раз напротив этого самого аквапарка – роскошного большого недостроя с избирательно выбитыми стёклами и кучей заманчивых ярусов и прочих модерновых конструкций, перед которым стояло несколько автомобилей и сновало несколько человек; с фасада аквапарк был обнесён невысокой решёткой, с флангов и с тыла – высоким бетонным. Мы пошли налево вдоль периметра в поисках лазейки; сначала тропа шла между забором и склоном, спускающимся в зелёную низину с болотом, в котором квакали лягушки, потом – между забором и автодорогой, причём на последнем отрезке она истончалась кое-где до одного бордюра и кое-где вовсе пропадала. Поскольку мои предложения перелезть через решётку или подлезть под забором не встречали одобрения, мы обошли почти весь периметр, пока заветная лазейка не обнаружилась; на самой крыше маячило несколько человек с камерами, но мы надеялись, что не помешаем им, и я первая пролезла в щель на груду мусора. Стараясь не шуметь, мы все перебрались на территорию и осторожно двинулись вдоль забора; увидев двоих дядек, видимо, имеющих отношение к съёмочной группе, слонявшихся по первому этажу, остановились, худо-бедно сныкались, если жиденький рядок деревьев можно считать прикрытием, стали обсуждать, что делать дальше. Ушастая изначально не хотела лезть на территорию аквапарка, но её никто не слушал и не собирался, и мы потопали было сталкерствовать дальше, но один мужик таки нас заметил и сделал убедительный жест рукой, означавший приблизительно «убирайтесь откуда пришли»; пришлось, как бы ни было жалко, разворачиваться и вылезать через ту же щель, отложив более подробное исследование объекта до лучших времён. Поскольку Даша с Катей ещё надеялись кого-нибудь дождаться, мы дислоцировались под деревом возле ближайшей детской площадки; Даша долго и упорно и с помощью «звонка другу» уговаривала Катю съездить с ней со товарищи в ХЗБ (Ховринскую заброшенную больницу, если кто не в курсе) и в итоге таки уговорила – и я бы с удовольствием рванула с ними, но Ушастая была категорически против, посему и это было отложено на неопределённый срок. Поскольку Даша с Катей так никого и не дождались и решено было встретиться уже на месте, мы снялись с насиженного тенька и отправились на остановку в ожидании транспорта, который отвёз бы нас обратно; пришёл автобус, и благодаря моей бабушкиной карточке мы все проехались до Кунцевской на халяву, а оттуда поехали по Филёвской ветке: Даша с Катей – до Киевской, мы с Ушастой – до Александровского сада. Поскольку мы собирались в очередной раз в Аниме-рай, оттуда мы перешли на Боровицкую и поехали на Пражскую, по пути угорая над фотками с последнего звонка для бывшего 11-го класса моей бывшей школы и над входящими сообщениями с мобилы Ушастой. Вопреки своему топографическому кретинизму, на сей раз мы не обошли весь цокольный этаж торгового центра электроники, а сразу нашли искомый магазин и перво-наперво просмотрели весь ассортимент, а уже потом Ушастая задалась тяжким выбором какого-нибудь одного Бличевского кошелька из тех, которые запали ей в душу ещё в первый раз. В итоге был куплен кошелёк с Ичиго, который и мне больше других понравился, да и я не ушла без сувенира: приглядела и приобрела всего за 20 рублей общую тетрадь с обложкой по Trinity Blood. Напоследок мы ещё навестили и ту анимешную лавочку, где все ещё лежит на прилавке набор моделей клинков из Bleach, и вернулись в подземку, дабы съездить таки в тот магазинчик, с которым обломались мы с Марусей; для этого добирались по кольцу – от Пражской до Серпуховской, с Серпуховской на Добрынинскую, от Добрынинской до Таганской, от Таганской после пересадки на лиловую ветку – до Китай-города. Пошли по Забелина и встретили возвращающегося из лицея однокашника моего Дениса, далее следовали уже известному внимательным читателям маршруту: прошли по Хохловскому переулку до фиолетовой двери, вошли в калитку в кованых воротах, поздоровались с уже знакомым мне говорливым охранником, прошли во внутренний дворик, миновали белую дверь, поднялись по красивой лестнице, где я сфотала Ушастую под лепным деревом, и оказались в зале с креативными тряпками. Ушастая, и так одетая в хэндмейдовскую майку из ЦДХ, принялась копаться в тамошних хэндмейдовских майках, поглядела и я – и меня так порадовало, что я, пожалуй, когда-нибудь разорюсь там на одну; но главное, искомый шоу-рум Joki был открыт, и в этой комнатке немногим больше моей было столько всего, что хотелось бы сразу всё скупить и что описать полностью просто невозможно: одежда и украшения, игрушки и подарки, свечки и мыло, значки и брелки, обложки для паспортов и часы, и многое другое. Там было даже несколько игрушек из бархатного пластика от Хонториэля, он же Хонтор (кто не знаком с творчеством этого гениального пантера – скульптора, художника и поэта – тот чертовски много потерял) – в том числе очаровательная хрюшка в тёмных очках и с белыми крыльями всего за 300 рублей (она просто обязана появиться в коллекции свиней моей мамы, тем паче эта коллекция, собираемая моими силами, стала уже и моей коллекцией тоже). Я же ушла с сувениром опять-таки скромным – приглядела чёрный значок с красным сердечком, большой белой надписью «Vegetarian» и маленькой зелёной «Никого не ем :)»; поскольку Ушастая вознамерилась притащить в это райское местечко свою маму, распечатка с добираловом, всё ещё лежавшая в моём кошельке, перекочевала в её новый кошелёк. Читать дальше!

Ночная подборка Нашего снова долго не отпускала меня в царство Морфея, а когда я, наконец, собралась отрубиться, недавно проснувшиеся комары, вовсе не считающие ночь временем для сна, заставили меня укрываться с головой, взмокая даже при приоткрытом окне. Впрочем, в итоге мне таки удалось выспаться и вовремя среагировать на заведённый на половину девятого будильник, потом откопать в недрах шкафа свою верную бандану, позавтракать, одеться, выгулять собака и отправиться в путь. Мы с Ушастой договорились встретиться в десять у Евросети, но она была на месте уже минут за двадцать и к тому времени, как я подъехала за пять минут, упёрла гулять по Трамплину – благо быстро вернулась, и мы направились к противоположному вестибюлю (ближайший по-прежнему закрыт на, поговаривают, строительство гермоворот) родной Молодёги. По дороге до Арбатской Ушастая вручила мне мой пасхальный подарок – сшитую ею кавайную мягкую курицу – и показала с мобилы видюшки о жизни моих бывших однокашников и одношкольников. С Арбатской мы перешли на Боровицкую, где я чуть было не затащила Ушастую в поезд, идущий в направлении моих школы и лицея (вот что значит безусловный рефлекс учащегося человека), и поехали на Пражскую, место нахождения Аниме-рая: у меня было всего 400 рублей с десятками за душой, посему я решила сначала поехать туда (ибо существовала возможность сразу потратить там все мои средства, а если бы я потратила их часть до Аниме-рая, мне могло бы на него уже не хватить). Сориентировавшись на местности, когда мы поднялись на Пражской на поверхность, Ушастая уверенно потащила меня в тамошний торговый центр «Мир электроники», а я окончательно уверилась в том, что ни разу прежде в этом пресловутом Аниме-рае не была, ибо для меня местность оказалась незнакомая. Спустившись в подвальный этаж «Мира», мы поплутали в лабиринтах закрытых по большей части павильонов, пока не набрели на небольшой анимешный прилавочек, который даже Ушастая ни разу прежде не видела, и не прилипли к стёклам. Впрочем, я сразу сказала себе, что на кулоны заглядываться не буду, – хватает мне молота Тора, болтающегося на шее, – хотя те, что были из Final Fantasy и Trinity Blood, были чертовски славными, а набор миниатюрных копий клинков из Bleach, на который покапали слюнями мы с Ушастой обе, стоил аж 800; зато там было множество значков, и хоть я далеко не любитель оных, те два, что были с артами Solid’а по Hellsing’у, порадовали меня весьма. Однако сначала следовало изучить предложения, а потом создать спрос, поэтому мы отправились на поиски Аниме-рая, ещё немного покружили в трёх соснах и, наконец, одновременно заметили большого плюшевого Тоторо, обозначавшего вход в магазин. Если описать его в двух словах, то это действительно рай для анимешника, иначе и не скажешь: аниме и манга, кулоны и значки, кошельки и сумки, фигурки, сувениры, стафф для косплея, плюшевые Тоторо и Моконы, неко-ушки (цуко ОЧЕНЬ дорогие), журналы, календари и многое другое. Будь там фигурки героев из Gungrave, Wolf’s Rain, Hellsing, Trinity Blood и прочая, хрен бы Ушастая утащила меня оттуда, однако из знакомых персонажей там были нарутовцы, всё тот же Блич да один Лелуш, остальные плохо поддавались идентификации (ибо были в основном женского пола и потому внимания не привлекали). Пролистали мы и кипу картонок со значками, но среди них не обнаружилось ничего вдохновляющего – только один худо-бедно симпатичный по Loveless, но я видела и симпатичнее; выйдя, проглядели и майки, но на них на всех были больно кривые рисунки (разве что майка с всё тем же символом-волком из Final Fantasy порадовала глаз). Чтобы не тратить даром время, отведённое на раздумья на тему «что купить», мы снова поднялись на первый этаж торгового центра и принялись искать Ушастой новые наушники для плеера в пределах 300 рублей, но все они были слишком дорогие, так что остановились на том, что я уверила Ушастую, что в первом же попавшемся подземном переходе она сможет купить наушники и за 150 рублей. Спустившись, мы опять заплутали в поисках вышеописанных торговых аниме-точек, после чего сначала зашли в первую, где я (не уходить же без сувенира!) за 60 рублей приобрела наиболее приличный из тех двух солидовских значков (см. фотго), а потом во вторую, где Ушастая разорилась на кулон Мисы-Мисы (собственно, ради этого, а не из просветительских побуждений, она меня и потащила в Аниме-рай). Довольные, мы покинули торговый центр и, действительно, стоило нам снова спуститься в метро, как в первой же палатке, которую мы увидели, продавались наушники не только за 150, но и за 100 – на последних Ушастая и остановила свой выбор по моему совету, поскольку у меня примерно такие же и служат не по месяцу, как она спрогнозировала, а по году как минимум. Однако новые наушники не удовлетворили высоким требованиям новой хозяйки, и всю обратную дорогу до Серпуховской Ушастая разбухала на тему того, что более говённых наушников нельзя было купить и сто рублей были потрачены зря (впрочем, мы всё равно слушали по ним Арию по её плееру всю дорогу) – радует меня в этом только то, что когда ей купят наушники получше, Ушастая эти, вместо того, чтобы выкидывать, отдаст мне (по крайней мере я на это надеюсь – мои нынешние как раз начинают изнашиваться). А ехали мы до Серпуховской для того, чтобы перейти на кольцо, на Добрынинскую, и доехать до Октябрьской, поскольку Даша-де говорила Ушастой, по словам последней, что во втором доме по Ленинскому проспекту есть какой-то славный недорогой метальный магазинчик (Ушастой для полного косплея Мисы-Мисы не хватало сеточек на руки, а мне давно был нужен новый браслет взамен сломавшегося). Несколько минут метаний вдоль ацки ревущей на все голоса пробки – и совсем бок о бок с метро искомый дом был найден, но никакого магазинчика в нём не было (более того, сколько я ни бывала в этих местах, его там никогда не было). Я вспомнила про Хобгоблина, куда давно предлагала Ушастой смотаться, но та всё время пропускала это мимо ушей (простите за каламбур); однако точного адреса оного я так и не вспомнила, и, написав: Ушастая – Даше, а я – Асе, мы решили сперва съездить на ЧП, к Дяде Боре. Сказано-сделано: поехали до Тургеневской, перешли на ЧП, сунулись в искомый магазинчик, и я пропалила тамошний ассортимент браслетов, но они все были больно крутые и дорогие, а Ушастая приобрела вожделенные сеточки, и мы отправились на лавочку перед памятником Грибоедову, где она их примерила на фоне очереди бомжей, выстроившихся к машине с гуманитарной помощью. Потом мы прогулялись по бульвару до фонтанов, посидели на них немного и, поскольку Даша ответила нам, что Гоблин где-то на Киевской, а нас такие неточные координаты не устроили, решили ехать на ВДНХ, для чего вернулись и снова с ЧП перешли на Тургеневскую. На ВДНХ я зашла в два небольших закуточка с атрибутикой, где ничего из ряда вон выходящего не пропалила, а потом захотела есть и не смогла устоять перед горячим кукурузным початком за 50 рублей; в итоге мы уселись на тамошний фонтан и устроили пикник – пока я вгрызалась в кукурузу, Ушастая ела пиченьки, захваченные из дома. Потом мы зашли в главный павильон, где в первом из метальных магазинчиков мне не приглянулся ни один браслет, зато лёг глаз на кошелёк с артом Pu-Sama по всё тому же Хеллсингу (так же Ушастой приглянулись Бличевские кошельки в Аниме-рае). Решив вернуться, если деньги останутся, я двинулась в следующий, более труёвый магазинчик, где выбор был побогаче и я сразу же увидела браслет своей мечты – вот только стоил он 350 рублей, так что мне сотни не хватало (кабы не чёртова кукуруза или не значок, не стала бы я эту сотню разменивать). Для успокоения совести я ещё спросила продавца о цене Молота, который был гораздо крупнее и красивее моего; тот поискал в каталоге и сообщил, что более 750 рублей – для меня непозволительная роскошь (хотя не такие дорогие Молоты крупней моего продаются во многих точках, и я подумываю о том, чтобы когда-нибудь сделать такой хвостом моей торбы). Пришлось покупку браслета отложить до следующего раза, а имевшиеся у меня 250 рублей потратить на вышеописанный кошелёк (см. фотго) – воистину сегодняшний день прошёл для меня под знаком Алукарда (ну и под знаком растраты: после этой, последней, покупки денег у меня осталось только на обратную дорогу от метро до дома на маршрутке). Покинув ВДНХ, мы с Ушастой и на Арбат рванули бы, но поскольку у неё заболел желудок, мы поехали домой – до кольца, по кольцу до Курской, а от Курской прямиком домой. Завтра стартует первая экзаменационная неделя, посему ждите новостей с полей не далее выходных)

Поскольку поход в кино у нас с Асенцией накрылось медным тазом, сегодня с утра мы решили просто погулять, избрав для конечной цели старообрядческий райончик, куда Асенция некогда забрела после олимпиады по русскому и куда я давно хотела попасть в её компании. Ничтоже сумняшеся руководствоваться мы решили маршрутом, откопанным Асенцией в какой-то книжке 1917 года, который звучал так: Всё понятно?) Этот текст я распечатала, вырезала и упрятала в кошелёк, и с учётом того, что помимо этой бумажки и схемки, нарисованной Асей ручкой на листке, у нас ничего больше не было, а общественным транспортом мы решили пренебречь, прогулка обещала быть увлекательным квестом – впрочем, обо всём по порядку. Позавтракав и выгуляв собака (маму опять угораздило приболеть), я поехала за Асей на Чеховскую, где вышла к кинотеатру и уселась на нагретом солнцем бордюре; вскоре появилась Асенция и незамедлительно взяла в свои руки роль Сусанина, но я таки упросила её перейти дорогу напротив кинотеатра, дабы сфотографировать роскошную аэрографию с орлами на Эсталаде с номером 777. Долго ли, коротко ли, и мы вырулили к станции Тверской и поехали до Новокузнецкой, где перешли на жёлтую ветку и приехали на Площадь Ильича (это и была Рогожская застава). Нужную нам улицу Сергия Радонежского мы обнаружили, немного покружив вокруг метро, а вот в какую сторону из двух по ней идти – Асина схемка не разъясняла; в итоге мы двинулись туда, где виднелись на горизонте купола храма (как ныне выяснилось благодаря Яндексу, также носящего имя Сергия Радонежского). Улица, с одной стороны, по которой мы и шли, состоящая из низеньких старомосковских домиков, а с другой обросшая панельными многоэтажками, магазинами и офисными строениями, у подножия этого храма и кончалась – мы дошли до первого дома по С.Радонежского, так и не увидев ни железную дорогу, ни Третье Транспортное кольцо, которое должны были увидеть. Сфотографировав храм, мы огляделись и, увидев ещё купола в отдалении, свернули к ним, хотя это была уже Николоямская, никакими планами и схемами не предусмотренная; вскоре стало видно, что купола – за белокаменной стеной, явно монастырской, а в сквере напротив них стоит какой-то памятник. Когда мы перешли дорогу и подошли к нему, подтвердились мои догадки о том, что это памятник Андрею Рублёву, а монастырь, стало быть, - Спасо-Андроников, где располагается музей его имени, и там я, к стыду своему, ещё ни разу прежде не была. А поскольку досадные упущения следует исправлять, я не стала слушать Асины возражения по поводу нашего непотребного внешнего вида, и мы прошли на территорию монастыря – безлюдную, зелёную, живо напомнившую мне монастыри и кремли провинциальных городков, куда уже так сильно тянет по мере приближения лета. Сфотографировав церковь Михаила Архангела и реставрирующийся Спасский собор, мы обошли территорию монастыря по периметру и посмотрели ещё и куски древних надгробий, сваленные во дворе под навесом и за решёткой, и звонницу с табличкой «Не звонить», а потом вышли и ещё немного прошли вперёд, дабы сфотографировать ещё какой-то храм. К этому времени до нас уже дошло, что мы пошли по С.Радонежского не в ту сторону, так что наш марш-бросок до Андроникова был ещё не квестом, а обучающей миссией, и мы, развернувшись, пошли обратно до самого метро, и далее прямо. Очень скоро мы увидели железнодорожный мост, растяжка на котором приветствовала нас на пороге Лефортовского района Юго-восточного округа, прошли под ним и двинулись вдоль шоссе Энтузиастов по улице Войтовича, любуясь индустриальными пейзажами полузаброшенных заводов, сход-развалов и железнодорожной станции Москва-Курская-Товарная. Третье Транспортное нависло над шоссе хитрым переплетением мостов – под этими-то мостами мы и прошмыгнули, пройдя по двору какого-то ресторана и занюханной трёхзвёздной гостиницы, и оказались теоретически в Подмосковье, на улочке со смешным названием Шепелюгинская. Там были так трогательно посажены клумбы под окнами невысоких домов и развешано бельё на верёвках, что я не удивилась бы, увидев там какую-нибудь козу, пасущуюся на газоне, но не это было целью нашего путешествия – мы пошагали по улице Старообрядческой, пока не увидели ворота Рогожского старообрядческого кладбища – чёрт знает, какие, особенно при том, что они были закрыты; огораживающая кладбище стена кое-где доходила нам до плеч, а её кирпичи были выщерблены и кое-где выбиты, но Асенцию не прельщала перспектива спрыгнуть со стены на какую-нибудь могилу, и идею через стену перелезть я оставила. Мы пошагали вдоль стены, пока не увидели купола и, шмыгнув в проулочек, не оказались неожиданно между открытыми воротами на кладбище и узорчатым православным храмом Николая Чудотворца, шатёр под колокольней которого служил входом на территорию храмового комплекса Рогожского посёлка. Мне снова пришлось уговаривать Асю сунуться туда, и мы сунулись; на территории этой вовсю шли ремонт и реставрация, землю разрыли, и оба старообрядческих храма – церковь-колокольню Воскресения и собор Покрова – закатали в леса по самые купола, виднелся только вход-портик с фреской последнего. Мы побродили, пофотографировали, и тут сидевшая у какой-то сторожки низенькая старушка-староверка в платке подозвала нас к себе; я думала, она будет ругаться на то, что мы снимаем, без платков, без юбок, но она, узнав, что мы москвичи и не старообрядцы, разговорилась: звала на службу в воскресенье в их храм, только чтобы непременно вдвоём и непременно тайком, никому не говоря, рассказала притчу о юноше, который, отстояв службу до конца, спас себе жизнь и наказал неверную жену, а когда она было отпустила нас и мы отошли, вернула и рассказала ещё про богатых людей, помогавших храмам, расписала преимущества старообрядчества над православием, повторяя, что мы не виноваты в том, как сократили и исказили молитвы и обряды в наших церквях, и пообещала нам озарение, когда мы сравним службы в разных храмах. Мы послушали, покивали – может, и удастся когда-нибудь отстоять службу в старообрядческом храме интересу ради; да и вообще бабушка была приятная, говорила со старинными словечками в речи и будто светилась вся, когда улыбалась своей белозубой улыбкой. Чуть поодаль запалили мы кошку, которая вела себя так, словно на кого-то охотилась – кралась, вытянувшись в струну, но при этом больно уж нервничала: дрожали хвост и поднятая при каждом шаге лапа, сама же кошка мявом выводила жалостные рулады. И тут метнулась в сторону, раздался хоровой кошачий ор, и когда мы подоспели, две кошки (а скорее, кот и кошка или два кота) сидели друг напротив друга, напружинившись, вздыбив шерсть на загривке и мяукая; я попыталась снять на видео этот концерт, но вскоре звери успокоились, притихли, и первая кошка отбежала подальше от людского присутствия, после чего мы решили им больше не мешать. Выйдя же с церковной территории, мы пошли на кладбище, где, не ставя перед собой такой цели, увидели все местные достопримечательности: древний некрополь рода Морозовых (небезызвестный меценат в их числе) и гробницы других богатых купцов-старообрядцев, ряд белых крестов над усыпальницей старообрядческих архиереев, братские могилы воинов, погибших во Второй Мировой; нашёлся там повод и для чёрного юмора: на одной из могил стояла табличка, выражавшая просьбу зайти в контору (видимо, адресованная владельцу могилы). Не найдя других, вышли мы через те же ворота, в которые и вошли, и тем же маршрутом пошли назад к метро; под автомостом Асенция сфотографировала индустриальный пейзаж, а я – вонючую, но фотогеничную дохлую кошку. От Площади Ильича я проехалась с Асей до Чеховской, откуда с одной пересадкой вернулась домой как раз вовремя, чтобы всё вышенакатанное изложить. Скоро будут фотки, а завтра я выгуливаю Ушастую, но это будет уже совсем другая история)

Проснувшись сегодня утром, когда было уже светло, я было подумала, что проспала, однако будильник своим звонком незамедлительно уверил меня, что проснулась я вовремя. Позавтракав, я вышла из дому в туманное утро пораньше с расчётом на то, что, как обычно по выходным, транспорта придётся дожидаться долго, однако маршрутка подъехала сразу же, как только я подвалила на остановку, и в итоге у метро я была раньше запланированного. Не будучи дурой, я решила, что чем за полчаса подвалить к месту встречи, что всегда было в моём стиле, лучше подаренное богами время провести с пользой, и я зарулила в книжный на втором этаже Трамплина и немного побродила там. Потом я спустилась в подземку, доехала до Киевской, где мне надо было делать пересадку, сверилась по часам, убедилась, что снова еду рано, и взяла да и вышла – естественно, не к Европарку, а к вокзалу. Перейдя дорогу, я таки вошла в сей торговый центр и благополучно заплутала, зачем-то обегав весь четвёртый этаж, ибо забыла о существовании пятого, на котором меня и поджидала искомая Хитзона – я, собственно, потому и зашла в Европарк, что хотела проверить состояние ассортимента ДнДэшных бустеров в этом магазине. Проверила – и пришла к заключению, что ассортимент стал обширнее с тех пор, как я на каникулах покупала себе там свой первый бустер, пополнившись несколькими весьма заманчивыми бустерами – впрочем, достаточной суммы у меня всё равно с собой не было, да и так часто пополнять свою коллекцию было бы неинтересно. Но вот, вдосталь попускав слюней, покинув Хитзону, спустившись на лифте обратно на первый этаж и выйдя из Европарка, я обнаружила, что не только убила лишние минуты, но и начала на несколько минут опаздывать. Впрочем, от Киевской до Новослободской я доехала по кольцу практически вовремя, то есть к 12-ти часам дня, но Пух (он же Миша, он же Маледиктум) уже дожидался меня наверху эскалатора – да, именно с ним я договорилась сегодня встретиться, в то время как родителям была рассказана легенда о том, что я сегодня была с Ушастой на Винзаводе, и, дабы закрывать только один этот пост, а заодно и чтоб не сглазить, я ранее об этом своём намерении не писала. Однако вернёмся к моменту встречи: опосля оного мы вышли на улицу, и Пух повёл меня в кафе Вокзалъ – местечко, как выяснилось, вполне уютное, просторное, нешумное и непафосное, где не успела я пробежаться глазами по меню на стойке, как Миша уже заказал нам по кружке тамошнего фирменного живого пива «Вокзалъ» - себе тёмного, мне светлого. Облюбовали местечко, уселись – и просидели и протрепались не-считала-сколько-времени, неспеша поглощая не-считала-какой литраж пенного напитка, поскольку за первыми двумя кружками последовали следующие две, теперь уже обе – светлого. Всё для моей персоны заказанное вместилось в меня отчасти благодаря двум визитам в зал одного трона без труда, а доставать кошелёк для оплаты всего этого самого заказанного мне не пришлось, что редко случается в моей практике, - в общем, время в Вокзале было проведено замечательно, но времени как такового у нас до сумерек оставалось ещё достаточно, чтобы выйти на свет Божий и двинуться гулять, продолжая беседу, куда глаза глядят. Глядели они, соответственно, куда-нибудь подальше от метро, к которому, в чём мы были уверены, мы всегда сможем вернуться, и глядели в основном у Пуха, а я вполне соглашалась с его выбором маршрута – вот только привычный мне быстрый аллюр ему приходилось периодически сдерживать: как-никак, из всех знающих меня ходить в одном темпе со мной привыкла одна только Ушастая. Долго ли, коротко ли, а наше блуждание по историческому центру столицы, богатому трактирами и храмами, привело нас к Пути к себе, только не таким путём, простите за тавтологию, которым водила меня к нему Маруся, а совсем с другой стороны; если бы Марусин путь я помнила, я бы затащила туда Пуха ещё до Вокзала, ну а случайно подвернувшейся возможностью так вообще было грех не воспользоваться – в общем, мы зашли туда. Обошли все отделы, поглазели, полапали кое-что, но ничего нового, что я могла бы присмотреть для себя, или для своей мамы, или ещё для кого-нибудь, там не появилось, и мы, ограничившись обзорной экскурсией, вышли и продолжили выгул. Кривая вывела нас на бессчётные Самотёчные переулки, перетекающие один в другой, и хоть именно на этих переулках лёгкий хмель из моей башки выветрился окончательно, именно Миша в один прекрасный момент заметил, что мы пришли на то место, мимо которого уже проходили. А кто обычно ходит кругами? Правильно: те, кто заблудился. И это было недалеко от истины: на тот прекрасный момент уже никто из нас даже и не догадывался, в какой стороне должна была быть станция Новослободская. Дабы мы не шатались по незнакомым районам до ночи (ибо возвращаться - это неинтересно), Пух стопанул какого-то дедка, который на вопрос о метро ответил, что если пойти куда-то через дорогу, то будет Чеховская, а если пойти по прямой, то будет Цветной бульвар. Второй вариант мы избрали не только потому, что, двигаясь всё время по прямой, мы точно больше не заблудимся, но и потому, что на Цветном, если вдруг кто не помнит, находится моя школа, то есть это для меня уже фактически родные места. Вскоре нам навстречу попался первый признак цивилизации – покатушечный понь, а за ним и театр кукол Образцова, видеть который мне было весьма отрадно, ибо как раз напротив него не далее как давеча собиралась наша группа на экскурсию. Засим нам оставалось только перейти по подземному переходу на противоположную сторону Садового кольца, а там уже я взяла на себя роль Сусанина: мы свернули в переулок и мимо моей школы, куда мне завтра предстоит вернуться, вышли к метро, тем самым пешком преодолев небольшое, но таки расстояние одного перегона, и в общем и целом провели время ничуть не хуже, нежели в Вокзале. От Цветного мы доехали до Боровицкой, и уже там, на платформе, обнялись на прощанье – мне надо было налево, на Арбатскую, а Пуху – направо, на Библиотеку. Дома я была вовремя, не вызвав никаких нареканий, фоток я сегодня не делала, ну да у меня ещё вчерашние несколько не выложены, а в планах на ближайшее будущее у меня – закончить уроки на завтра, посему прощаюсь до следующих выходных, планов на которые у меня пока нет, но они непременно появятся. Засим следите за новостями!)

Ночь сегодня выдалась на славу – подёрнутая инеем и залитая лунным светом, то бишь светлая, тихая и свежая. Немудрено, что полночи я провела, пялясь на луну под Наше радио, однако выдернуть себя из-под одеяло в половине десятого мне всё-таки удалось, равно как и позавтракать, и выпинать себя на улицу, ибо, если кто ещё не в курсе, давеча мы с Ушастой условились немного выгуляться. Когда я доехала до метро, мне пришлось ещё минут десять мёрзнуть на остановке, поджидая её; потом мы спустились в подземку, причём предварительно мне пришлось ещё и в очереди за билетами с Ушастой постоять, так как она была не в курсе, что я временно не могу пользоваться бабушкиной соцкартой москвича. Доехав до Смоленки, мы затарились выпивкой и закуской в первом же попавшемся ларьке и потопали по пустынному с утра Арбату. Дотопав до Арбатской, мы со Старого передислоцировались на Новый Арбат и дошли до Дома книги, где Ушастая купила учебник по инглишу, а заодно потопталась у полки с Сальваторе, а я успела немного полистать альбом с фотографиями ножей, пока она стояла в очереди в кассу. Вернувшись от книжного к Арбатской, мы благополучно миновали её, дошли до Библиотеки и через подземный переход оказались в Александровском саду, где Ушастая купила себе крендель, и мы приземлились на ближайшую лавочку. Крендель Ушастая не столько ела, сколько крошила голубям, воронам и воробьям, причём её немало забавляло, как последние ловят крошки на лету; когда мы двинулись дальше, нами был замечен весьма жизнерадостный бездомный пёс, гонявший ворон, которые явно над ним издевались, я его подозвала, и Ушастая сфотографировала меня с ним в обнимку. Поскольку вход на Красную площадь снова был ограничен и к нему выстроилась очередь, мы прошли на Васильевский спуск, ныне немноголюдный, а оттуда на Театральную площадь, где тихо-мирно митинговали коммунисты. Вслед за бабушкой с самодельным плакатом, гласящим: «Слава СССР, социализму, Советской армии», мы втёрлись в разреженную толпу, где не столько было плакатов и флагов, сколько развалов с ностальгическими товарами – значками, газетами и книжками, а на постаменте памятника Островскому перед этой толпой какой-то мужик бодро вещал о грядущей победе социалистической революции. Какой-то гопник влез на постамент и тоже потребовал слова, уверяя, что он простой рабочий; слова ему не дали, и вскоре подбежали омоновцы, загребли его и утащили куда-то – совсем рядом от тётки, державший самодельный плакат с надписью: «Где народ – там ОМОН. А нужен ли он?». Мы же с Ушастой пошли дальше, до Лубянки, где спустились в подземный переход, и я таки купила маме ту селенитовую свинью – теперь у неё три поросёнка примерно одинакового размера: нефритовый, янтарный и селенитовый, один другого кавайней; а Ушастая под шумок купила себе там же какую-то подвеску. Снова выбравшись на поверхность, мы, вначале немного заплутав, двинулись вперёд по той улице, которая, как мне казалось, должна была вывести нас к ЧП; мои предположения подтвердились, когда мы наткнулись на Алегрис и, конечно же, не преминули заглянуть туда полупоглазить (какие там были гончие Кхорна, просто загляденье!) – жаль, что крашеное там не продаётся. А вскоре показалась станция метро Чистые пруды, и на лавочке напротив памятника Грибоедову мы остановились, дабы извлечь из торбы Ушастой тот самый плеер, который она чинила при помощи ниточек и иголочек и ныне действительно густо обмотанный скотчем. Подпевая Арии, мы под ручку пошагали вперёд по бульвару, мимо милого моему вегетарианскому сердцу Авокадо, мимо прудов, уже покрывшихся тонкой корочкой льда, по которой утки и голуби ходили от полыньи к полынье (да, голуби тоже купались – на мелководье). Когда Чистопрудный кончился, я свернула на пересекающую бульварное кольцо перпендикуляром Покровку, по логике вещей соображая, что рано или поздно мы должны будем дойти до моего любимого театра на Покровке, оттуда свернуть на Земляной вал и дойти до Курской – доходила же я уже однажды до Курской от ЧП! Ну, а там легко можно будет найти и Винзавод, и Арсенал. Однако я не приняла во внимание свой топографический кретинизм: мы упёрлись ни разу не в Земляной вал, а очень даже в Садовое кольцо. Ушастая заявила, что это совсем противоположная сторона (как выяснилось позже – ошиблась), и мы как нефиг делать развернулись на 180 градусов и потопали обратно – снова миновав перекрестье Покровки с бульварами и далее, мимо музея кукол. Но каково было наше изумление, когда под ускоряющий шаг Wishmaster из наушников Покровка просто-напросто… закончилась, плавно перейдя в Маросейку! Вторично возвращаться мы не сочли уместным, посему двинулись по Маросейке – до самой станции Китай-город. Там я худо-бедно сориентировалась на смутно знакомой местности, и мы, передохнув по просьбе (точнее, мольбе) Ушастой в каком-то сквере, гордо именуемом Старой площадью, двинулись по нему до самой Славянской площади со знакомыми очертаниями Кирилла и Мефодия. Там, слава Богу, никто не митинговал, только стояла напротив Всехсвятская церковь на Куличках, и стоило пройти чуть-чуть влево, чтобы дойти до ЦДО, где я учусь два раза в неделю. Оттуда можно было бы добраться снова до Лубянки, но мы сочли неизведанное более притягательным, нежели уже пройденное, и мы ломанулись в кардинально противоположную сторону, где нашли на столбе карту Москвы, вселившую в Ушастую надежду добраться-таки до Курской. Продолжение движения в этом направлении привело нас на набережную реки Москвы, в то её место, откуда рукой было подать до Кремля – то есть мы фактически описали огромную подкову по центру столицы; однако мы снова отказались следовать законам логики и пойти к Кремлю – вместо этого мы пошли прочь от Кремля, всё вдоль и вдоль реки, проходя под мостами и подпевая Рыжему Канцлеру. Когда Кремль пропал из виду за поворотом реки, мы поняли, что заблудились окончательно и бесповоротно и что теперь держаться русла будет значительно более разумным решением, нежели раньше. Так мы и поступили, и я даже лелеяла надежду, что таким образом мы доберёмся до театра Фоменко, выйдем на Бутусовский проспект и дойдём до парка Победы, и тут мы неожиданно наткнулись на… Музторг. Боги, как же давно я не была в этом культовом местечке! Естественно, я заглянула и Ушастую затащила, и мы немного побродили по нему, обливаясь слюнями при виде гитарного ассортимента. Потом мы ещё немного прошли, и тут слева над деревьями замаячили подозрительно знакомые купола… сообразив, что это Новоспасский монастырь, соответственно, что мы на Крутицкой набережной, конечном пункте пароходных прогулок по Москве-реке от Киевской, я с минуту ржала и материлась от крайней степени удивления, потому что совсем недавно вышкой своих возможностей я считала пройти Кольцевую по диаметру, а о том, чтобы выйти при этом за её пределы, не могла и мечтать! Да и о том, что намерение пройтись с Ушастой «от Смоленки до Лубянки, а там посмотрим» закончится тем, что мы заберёмся в такую жопу, я тоже и не предполагала. Ближайшей от этой жопы станцией была Пролетарская, благо я хорошо помнила дорогу до неё, и к ней мы и поплелись – все силы как-то сразу улетучились, а вся накопившаяся усталость сразу навалилась, как только впереди замаячила возможность отдыха. Однако прежде, чем мы сидя стартанули от Курской до родной Молодёги, нам пришлось добираться до неё в час пик с двумя пересадками; зато стоило доехать до парка Победы, я уже почувствовала свои силы полностью восстановившимися и была бы готова гулять ещё хоть столько же, если бы Ушастой не надо было домой. На Молодёге посадив Ушастую в автобус, я влезла в маршрутку и сама скоро была дома, где вручила маме свинью и посмотрела по карте, какой буквой Зю мы двигались – и при этом наш грандиозный маршрут отнял у нас всего четыре часа, а насколько быстрее мы управились бы, если бы двигались по прямой? А насколько больше прошли бы, если бы гуляли, скажем, с десяти утра до десяти вечера? Вобщем, Москва не такая уж и большая, какой она кажется. Но главное, что погуляли мы славно и весело, как обычно, так что надо будет при первой же возможности снова встретиться и, возможно, переплюнуть свой сегодняшний подвиг. А сейчас я уже успела постирать хайратину и вовсю отдыхаю, и не думая об уроках, как и не думала все каникулы, хоть завтра и в школу. А значит, следующий оччот будет вам только через неделю. Ну да я отыгрыши буду выкладывать, старые стихи, мысли и прочая) До встречи) Проиллюстрируюсь завтра если не забуду, а то от Ушастой фоток не дождёшься)

Сегодня утром, проснувшись задолго до звонка будильника, я, тем не менее, провалялась в полудремотном состоянии, пока его не дождалась, и, хотя собиралась приехать к метро, как обычно, за полчаса, закопалась и в это время была ещё только на автобусной остановке, получая поторапливающие sms-ки от замерзающей Ушастой, уже ждущей меня на оговорённом месте встречи. Но вот я примчалась к выходу из Трамплина и сзади подкралась к Ушастой, после чего последовали объятия и вручение подарков. Первым стали перчатки-беспальцовки вроде тех, что у неё, моя мечта трёхлетней давности; я незамедлительно их напялила и к концу праздника вполне разносила, вот только дома потом уже обнаружила, что у меня ладони от них покрасились в чёрный цвет, и едва их отмыла. Вслед за перчатками из подарочной сумочки с котятами было извлечено пиратское DVD с аниме Darker then Black (Темнее Чёрного) от создателей моего любимого Волчьего Дождя – как сообщила Ушастая, порадовать меня этой вещицей посоветовал Моркрист, так что и ему тоже полагается спасибо за данный подарок (ибо не сомневаюсь, что мне просто обязано это понравиться, особенно после того, как я почитала про сие аниме на Википедии и нескольких других ресурсах). Но самым главным подарком была открытка – Ушастая смастерила оную самостоятельно, нарисовав меня в виде ангела в красном купальнике (головой ангелу послужила моя собственная голова, вырезанная из распечатанной фотографии), гордо стоящим над нарисованным полностью коленопреклонённым демоном. Внутри она исписала очаровательным пафосом целый разворот, кривым почерком по криво начерченным линиям, что особенно трогательно. Пока я, прерываясь на ржач, читала это эпическое поздравление, появился Паравоз со своими подарками. Сначала он долго вытаскивал из своей сумки цепь, спутавшуюся с наушниками; я не стала сразу прицеплять её конец с кольцом к кошельку, а просто завязала его узлом, чтобы цепь болталась как ей полагается. Далее последовала майка со смертушкой – уже вторая моя майка с костлявой, ничуть не хуже первой. И, наконец, вызвавший у меня кучу неприличных ассоциаций пыточный инструмент – то есть, простите, металлическая головоломка, из которой можно собрать полдюжины различных комбинаций. Когда все не надетые на меня подарки отправились ко мне в торбу, наша троица ввалилась в метро и вполне себе весело доехала до Арбатской, а там и до ЧП, где мы начали выглядывать Дениса: я стояла с приложенной ко лбу козырьком ладонью, а Ушастая вертела меня из стороны в сторону. Денис не заставил себя ждать, появившись с двумя букетами и с двумя сумками с подарками, аки дед Мороз (не забываем, что у Ушастой две недели назад тоже был др); я выбрала букет лиловых хризантем, а Ушастая – жёлтых, и сначала я не без труда докопалась до днища своей розовой сумки, а уже потом Ушастая покопалась в своей голубой. Почему не без труда – потому что я сразу, заглянув в неё, поняла, что Денис не шутил, когда говорил, что скупил половину вишлиста! Первым, что привлекло моё внимание, был офигенный стилет с изящной рукояткой – истинно женское оружие; к нему бы ещё ножны, однако дома обнаружилась только подставка, позволяющая любоваться сей красотой. Затем была бандана, узоры на которой сообщали, как и мой старый добрый кошелёк, что анархия – мать порядка. От того, чтобы распаковать попавшуюся мне в руки коробочку, я не удержалась, и там между двумя толстыми кусками пенопласта оказался офигенный оловянный рыцарь со львом на щите и львиной головой на шлеме, тяжёлый и чертовски красивый, несомненное украшение моей коллекции. Весьма приятной неожиданностью оказалась чёрная керамическая кошечка – из той же серии, что я покупала в Ростове, только та, первая, играет с золотым мячиком, а эта, вторая, мирно спит. Не припомню, чтобы я когда-нибудь говорила Денису, что собралась при случае скупить всю серию этих очаровательных кошаков, но, в любом случае, начало новой коллекции положено! Так же мне достался ещё один талисман – одна его сторона изображала волка и надпись «и волки сыты», а другая – барана и надпись «и овцы целы», инструкция к нему гласила, что это древнеславянский символ мудрости и дипломатизма, а от него самого ещё пахло благовониями того этномагазинчика, в котором в начале лета Денис купил мне Молот Тора – завтра же уже оба этих амулета будут болтаться на моей шее. Самым крупным подарком в сумке оказалось нечто стеклянное и в рамочке – посмотрев в него, мы с Ушастой решили было, что это зеркало, которого у меня как раз нет в доме, и только когда я доехала до дома, при ярком освещении выяснилось, что это не зеркало, а голограмма, из которой на меня вытаращилась длинная морда пса с висячими ушами и грустными глазами, подозрительно напоминающая морду моего Микеланджело. Шоколадка «Альпен Гольд» была найдена уже на самом дне сумки, после чего я вернула все Денисовы подарки в неё и принялась помогать Ушастой разглядывать доставшееся ей. А достались ей новая офигенная торба с волком, ещё более офигенная майка с волком, при виде которой я едва не загрызла подругу от чернейшей зависти, и не менее офигенный кожаный пульс с двумя серебряными волками, воющими на луну, а также талисман, тоже что-то обозначающий, диск саксофонной музыки и другую шоколадку, и, может быть, ещё что-то, я могла не всё запомнить. И только после этого мы вывалились на свет Божий, и в самом начале бульвара к нам подкатили парень с камерой и девушка с микрофоном, и вторая поинтересовалась, можно ли задать нам несколько вопросов. Я согласилась, посему девушка обращаться решила ко мне, и диалог наш выглядел следующим образом:
- Вы уже слышали, что появился новый цитрусовый Burn?
- Нет, - говорю, - я рекламу не смотрю.
- А вы согласны, что осенью надо заряжаться от цитрусовых?
- Не знаю насчёт цитрусов, - ответствую, - но что заряжаться надо – это точно!
После этого нам предложили прямо на месте попробовать новый Burn и поделиться впечатлениями. Мы согласились, нам выдали на халяву по баночке, и, испив, мы подтвердили, что это действительно вкусно, освежает и т.п., после чего нас отпустили с миром – теперь, наверное, попадём в рекламу. Попивая кислый энергетик, мы неспеша дошли по бульвару до Авокадо, где я назвала пароль, то бишь сообщила маячившей у входа официантке, что это Парфёнова со товарищи, и нас препроводили за наш столик у окошка – пацаны сели на стулья, а мы с Ушастой расположились на скамейке с подушками, сложив свои сумки на подоконник и поставив букеты в принесённую нам вазу, а Денис сбегал повесить на вешалку наши куртки. Долго ли, коротко ли, и трапеза началась – я, конечно, знала, что порции здесь большие, но то, что переборщила с количеством блюд в меню, я поняла только непосредственно в процессе. Из аперитива, то есть, простите, закуски в лице двух салатов мы съели только «весенний», представлявший из себя набор овощей, а понравившийся мне в прошлый раз, что с авокадо и брынзой, не доели, хотя официанты долго не убирали его, видимо надеясь, что доедим. Горячее в виде макарон с сыром прошло не то чтобы на ура, но ещё без особого скрипа, а вот уже с запеканками из риса с белыми грибами и с капустой брокколи мы справились с большим трудом, то есть не справились, оставив где-то треть, да и то, с чем справились, съели уже в основном пацаны. Десерт состоял из двух частей – свои куски торта-тирамису мы уничтожили, а вот с засахаренными и засыпанными маком в шоколаде фруктами в вазочке я уже не справилась вообще, как ни пыталась Ушастая накормить меня из ложечки. Пили сначала яблочный свежевыжатый сок, потом апельсиновый, Денис ещё успел заказать и даже осилить сливочно-апельсиновый коктейль и порывался за него самостоятельно заплатить, но мои родичи, обретавшиеся в соседнем зале, ему не дали; Ушастая же добросовестно фотографировала все блюда и напитки. Ели мы очень весело – мало того, что, естественно, трепались и ржали, так ещё и Ушастая периодически валялась у меня на коленях, вытянув ноги вдоль лавки, а мне довелось слазить под стол, ибо я уронила телефон между лавкой и стеной, и меня даже сфотографировали вылезающей из-под стола, но Ушастая эту фоту удалила, ибо получилась на ней со стрёмной рожей; сама же она фотографировала меня беспрестанно и как раз потому, что благодаря своей антифотогеничности я на каждой фоте выходила с новой стрёмной рожей. Самое интересное впереди!

Отстрелявшись давеча с рецензией и пропалив все ленты, я снова легла спать в третьем часу ночи и снова заснула далеко не сразу. Подниматься, как бы влом это ни было, мне пришлось уже в районе десяти, ибо надо было освобождать место вернувшемуся с работы папе. Всю первую половину дня я страдала ерундой, то бишь сидела в инете и читала Войну и Мир в порядке чередования, а пообедав, начала собираться в путь. Предложение Норда встретиться на полчаса позже в виде sms настигло меня уже тогда, когда я выключила комп, и я решила, что в противном случае мы вообще ничего не успеем и что раз уж он опоздает, то и я торопиться не буду. Сказано-сделано: неспеша дошла до автобусной остановки, наслаждаясь погодой, которая хоть и была осенней, – мелкий прохладный дождичок, туманная завеса, – но всё ж была лучше осточертевшей жары, села на «экскурсионный» 757-й автобус, доехала до метро, с одной пересадкой, успев выспаться, добралась до Маяковской. Естественно, поскольку я обычно являюсь к месту встречи за полчаса, то «позже обычного» для меня означало вовремя, то есть ровно в пять. Пришлось занимать место у одной из колонн – у одной из свободных колонн, вернее будет сказать, поскольку на этой станции практически у каждой колонны кто-то маячил, и каждый, очевидно, кого-то ждал. Наблюдение за этими ждущими, а так же за прибывающими ожидаемыми, и составило мой досуг, пока я ждала сама; на часы со времени своего прибытия я более не смотрела, но точно могу сказать одно, что не то мне не пришлось долго ждать, не то время для обычно нетерпеливой меня на сей раз соизволило пройти быстрее и незаметнее. Проще говоря, вскоре я получила сообщение о том, что и Норд благополучно добрался до цели, однако, оглядевшись, сразу я его не приметила, а приметила только тогда, когда написала ответ о том, что пока ничего не вижу, проходящим мимо меня уткнувшись в мобилу, очевидно как раз читающим этот самый ответ. Таким образом наконец-то воссоединившись, мы вывалились на свет Божий, где и остановились – поджидать Нордову сестру, добиравшуюся с Алексеевской, что заняло, пожалуй, больше времени, чем когда я поджидала Норда, а впрочем, могу и ошибаться. Постояли, потрепались, были уже морально готовы к тому, чтобы отлавливать вышеупомянутую сестру у противоположного выхода из метро, но она всё-таки нас нашла, представилась Таней, и втроём мы двинулись в путь. Путь оказался недолог – Норд притащил нас в пивной ресторан под названием Бавариус, весьма уютное и тихое местечко с вполне приятной атмосферой и респектабельной обстановкой. Нас провели на нижний этаж, к столику у стены, где мы и разместились, вручили каждому по меню, и я уткнулась в своё, вскоре убедившись, что честному вегетарианцу поесть как следует в этом заведении не получится, но поскольку пить не закусывая я не любила, остановила я свой выбор в итоге на ржаных гренках с чесноком и зеленью за 90 рЭ порция. С выбором пива было проще – ассортимент его был не так велик, как закусок, всё оно было качественное и дорогое, и живущие во мне жаба и гурман тут же начали душить друг друга. Гурман победил в этой схватке – сочтя, что бокала вместимостью с одну банку мне будет мало для полного счастья, я решила брать полулитровую пинту; такое же решение принял и Норд, Таня же ограничилась кружкой поменьше. Что касается сорта, то по совету Норда я заказала светлого чешского Krusovice, а Таня хотела было изначально попробовать английского пива, но, узнав, что оно тёмное, решила не рисковать, и в итоге мы все трое заказали один и тот же сорт. В ожидании заказа Норд запалил стоявшую на столике свечку, а мы с Таней порылись в стопке подставок для кружек из плотного картона с логотипами разных сортов пива и прихватизировали себе на память по одной – в моём конкретном случае сей милый сувенир осел в моём бездонном кошельке. Но вот пиво принесли, равно как и мои гренки, которые оказались треугольными кусками чёрного хлеба, не столько обжаренными, сколько перемасленными и посыпанными какой-то петрушкой, и хрустела у них одна только корочка. Таким образом я уговорила только одну или две гренки, после чего всё-таки изменила своей привычке и пила не закусывая, а остальные гренки, кроме одной, последней оставшейся, есть которую уже никто не захотел, благополучно уничтожила Таня, Норд же вместо закуски курил. Далее не буду мучить вас подробностями – мы просто хорошо посидели, попили хорошего пива, поболтали о всяком-разном, а своей маме, позвонившей с целью поторопить меня домой в районе семи, я сказала, что мы (то бишь мы с Асей, чьим добрым именем я нагло прикрывалась без её ведома и согласия и на сей раз) сидим в Макдональдсе (по моей новой легенде, сегодня эти самые «мы» выгуливались на Арбате). Норд осилил свою пинту первым, потом Таня прикончила свою кружку, я же тянула удовольствие сколько могла, поскольку отнюдь не каждый день я пьянствую в ресторанах, однако всему хорошему рано или поздно приходит конец, и момент последнего глотка, опустошившего и мою пинту, неотвратимо наступил. Официантка унесла пустую тару, и я с трудом преодолела искушение заказать ещё столько же. Потом мы принялись дожидаться (да, этот глагол частенько звучит в этом посте) счёта, и Таня со скуки надумала сфотографировать на мобильник изображавшую домик и его владельца скульптуру у входа в зал, – очевидно, это был фонтан, ныне не работавший, – а затем и нас с Нордом, ибо мы сидели напротив неё. По сему поводу я вспомнила о существовании своей верной мыльницы и попросила Таню запечатлеть нас с Нордом и на мой фотик тоже, а потом сфотографировала и её саму – освещение для съёмки, правда, в Бавариусе было ни к чёрту, так что помимо стрёмных рож у нас ещё и получились красные, аки у вампиров, глаза (все фоты, естественно, появятся в фотоальбоме). Но вот подоспел и счёт, и заниматься арифметикой мы единодушно предоставили Норду; согласно его подсчётам, каждый из нас выложил по двести десять деревянных, чтобы получившаяся в итоге сумма не только оплатила нашу трапезу, но и оставила тамошнему персоналу полсотни рублей чаевыми. Нам же вместе со счётом подсунули две халявные жвачки, которые оприходовали Норд и Таня. После этого мы покинули ресторан, вывалились на свет Божий, и меня аккуратненько слили, отправив домой; таким образом я потопала обратно к метро, а Норд с сестрой отправились на какую-то там площадь, которая должна была быть поблизости – я о ней имела смутное представление, ибо сто лет до сегодняшнего дня не была на Маяковке. Что удивительно, дорогу к метро я нашла верную, дошла не плутая, а доехала до родной Молодёги так тем паче без эксцессов, не считая ещё один звонок мамы, застигнувший меня на Площади Революции во время пересадки, но я сумела объяснить свою задержку тем, что поезд якобы надолго останавливался в перегоне. И вот я дома и по традиции строю планы на ближайшее будущее: завтра у меня день свободный, так что надо бы с утреца наведаться к англичанке, а то в выходные её уже не найдёшь, а день и вечер занять ещё чем-нибудь – может, с Ушастой куда-нибудь выберемся; послезавтра всё та же Ушастая предлагает мне рвануть в Кузьминки на фест «Слава России, слава Москве», надеясь, что к нам присоединятся Феномир и Паровоз, но насчёт этой идеи, хоть идеи и отличной, я покуда не уверена. Не верится, что после этих двух дней халявы наступит 31-е, когда надо будет ехать в школу выяснять расписание, собирать портфель, а там и первое, и второе – первые дни в новой школе и в лицее ЦДО РГГУ соответственно. Но что ж, на этом жизнь не закончится, и по-прежнему по выходным меня будут поджидать в конце учебных недель выгулы, театры, кино, путешествия, выставки и прочая, и прочая. Так что – до новых новостей)

Сегодняшняя ночь прошла у меня несколько неординарно. Послушав альбомчик 99-го года Нарнии, довольная я было заснула, но проснулась оттого, что комар укусил меня в середину стопы. С жуткой почесухой я ворочалась добрые полтора часа, потом заснула… проснулась оттого, что тот же комар, явно изощрённый садист, укусил меня на сей раз в палец на ноге, что есть почесуха не меньшая. В итоге я так и не поспала толком, на завтрак ограничилась яблоком и невыспавшаяся и голодная поехала к Трамплину, к месту встречи. Прибыв туда за полчаса до назначенного времени, что вполне в моём духе, я приготовилась долго ждать, однако минут десять спустя появился Паровоз и невозмутимо прошествовал мимо меня, на приветственный свист не среагировав – пришлось его догонять. Вместе мы принялись высматривать Ушастую со стороны автобусов, но вскоре она появилась откуда-то со стороны Трамплина, и мы отправились в путь. Началась череда забавностей с того, что я попёрлась через турникет, не дождавшись зелёного сигнала, и огребла от него по правому бедру весьма ощутимо (левое я как-то умудрилась вывести из-под удара). Затем мы засели в вагон и поехали до Партизанской подбирать Дениса; давеча я уверяла, что до неё 20 минут езды, Ушастая – что 50, сегодня же мы забыли засечь время и всю дорогу, как обычно, протрепались и проржали с Ушастой. Из нас троих никто не был осведомлён о внешности или каких-либо иных приметах Дениса, однако поезд ещё не успел остановиться у платформы, как проплывший мимо окна силуэт парня с букетом сразу же показался мне искомой нами личностью. Когда мы вывалились на платформу и личность вскоре направилась к нам, я попыталась развернуть Ушастую на встречную траекторию и придать ускорение пинком под зад, однако та увернулась и была настолько занята возмущениями, что даже не услышала, как Денис – а это был именно он – её окликнул, пока он окончательно не подошёл. Всучив Ушастой розовую розу, простите за тавтологию, Денис безошибочно признал в моей персоне того самого «Феникса Эдмундовича», который некогда флудил ему в аську, будучи у Ушастой в гостях, и познакомился с Паровозом. Далее мы выбрались на поверхность, и я повела всю честную компанию на свой любимый блошиный рынок. Однако когда мы пересекли вернисаж, за вход на который с нас содрали по пятаку, стало видно невооружённым глазом, что рынок совершенно пуст. Однако упёртые мы топали вперёд и вперёд, пока не обошли едва ли ни весь пустынный рынок, где не было ни души, окромя рабочих, и, едва не заблудившись, несолоно хлебавши нашли дорогу обратно на вернисаж. Оттуда мы вернулись к метро, и Ушастая отнюдь не повела гулять нас в парк с того места, откуда я обычно хожу в него гулять, а затащила обратно в подземку и довезла до Измайловской. Там мы первым делом решили закупиться выпивкой и провиантом – каждый на свой вкус – в ближайшем ларьке; я, одолжив у Ушастой её тёмные очки, потребовала у двух продавщиц две баночки Эфеса и пачку сухариков, и, несмотря на их, продавщиц, продолжительное недоверие, получила желаемое. Одна из баночек отправилась в сумку Ушастой, другая же, равно как и сухарики, были открыты, дабы составить мне компанию; отоварившись же всем народом, мы отправились искать любимую тропу Ушастой, коя принялась вдохновенно предаваться ностальгии и пороть всякий пафос (хорошо хоть с деревьями не стала обниматься), из коего можно было уяснить, что тропа сия могла бы привести нас к некоей поляне с дубом; стоит ли добавлять, что тропу мы не нашли и по той дорожке, по которой шли, пришли на широкую заасфальтированную аллею? Однако уже там мы начали трепаться, фотаться и любоваться красотой природы и мусорных контейнеров, пока не свернули на другую тропу, которая повела нас по живописной холмистой местности через не менее живописное чертополоховое поле. Поскольку там был не только чертополох, но и вполне мягкая трава и вьюнки, при первой же остановке я не преминула в эту траву с огромным удовольствием завалиться, заставить Ушастую себя сфотать и потом с трудом найти отложенные в сторону от места лежания сухарики. Спустившись со склона, тропа окончилась мостиком, перекинутым через небольшую мелкую речушку, названную Ушастой Серебрянкой. Перейдя по мосту, мы, долго ли, коротко ли, пришли к первому из озёр, по которым Ушастая решила устроить нам обзорную экскурсию; при этом мы с ней исполнили хором свой коронный хит, Романс о слезе, и Денис записал нас на диктофон. Первое озеро было чертовски живописным, с кронами деревьев на противоположном берегу, похожими на брокколи; недалеко обнаружилось и второе озеро, сильно заросшее, на поверхности которого дремало несколько уток. Дабы дойти до третьего, кое Ушастая называла Моржовым (причём тут моржи?), мы прошлись ещё по одной заасфальтированной аллее, и Денис исполнял нам переделки на всяческие песенки, в частности на «Скатертью-скатертью…», а я радовалась богатству местной фауны (бабочек и всяческих птичек, типа синиц и зябликов, там явно было больше, чем у меня на даче). На подступах к Моржовому, помимо всяческих небольших ручейков и болотц, а так же небольшого водоёма, возле которого мы с Ушастой фотографировали пацанов сидящими на какой-то трубе, а так же она запечатлела меня со стрёмной рожей в процессе борьбы с глючащим фотиком (причём впадал в кому он только у меня в руках, в руках же Ушастой оживал), был обнаружен мелкий родничок, в который Ушастая не преминула залезть, разувшись. Мы с Денисом вскоре к ней присоединились – вода была тёплой, приятной, и дно мягким – а Паровоз воздержался, оставшись на берегу с нашими с Ушастой фотиками и Денисовой мобилой и фотографируя нас на оные. По окончании сей процедуры Паровозу пришлось нас покинуть, а мы втроём двинулись дальше, босиком, ибо ноги-то мокрые, к берегам Моржового. Там я запалила утку с утёнками, но они успели уплыть от моего громкого «цып-цып-цып» прежде, чем я их сфотографировала; затем мы с Ушастой уселись у кромки воды, и когда Денис попросил нас развернуться, чтобы сфотографировать нас, я это проделала столь неудачно, что плюхнулась в какую-то илистую лужу и потом некоторое время ходила с мокрой задницей. Однако прежде мы передохнули, сидя на какой-то балке на берегу, болтая ногами и болтая за жизнь; с противоположного берега с громкими довольными визгами бросались в воду купающиеся люди, у нас же купальников не было, и нам оставалось только завидовать. Под балкой начиналась труба, которая вела к роднику, в котором мы ходили босиком; когда Денис со скуки что-то в неё крикнул, были обнаружены хорошие акустические свойства сей трубы, и в итоге решено было провести эксперимент: я осталась у того её конца, что на берегу, а Денис пошёл к тому, что у родника. Поскольку Ушастая участвовать в сей затее отказалась, я проорала в трубу своё коронное «Дятел-дятел, я кукушка, как слышно, приём» и услышала в ответ нечто маловразумительное; закончилось же это тем, что Денис полез по трубе мне навстречу, минуя небольшой водный поток, какую-то корягу и пустую бутылку. После этого мы двинулись дальше, по очередной заасфальтированной аллее, мимо некоей пасеки, ныне закрытой, и мы с Денисом уломали Ушастую поведать нам о тёмных эльфах. Покуда она разглагольствовала, я допила первую банку пива и легкомысленно запустила её в траву, однако Ушастая заставила меня вернуться, подобрать загрязняющую окружающую среду банку и пилить с ней до первой урны; и даже когда мы уломали Ушастую исполнить нам гимн Элберет, попытки втихую оставить банку на дороге у меня провалились, поскольку Денис крепко придерживал меня за левую руку, а сама Ушастая страховала правую, в коей и была банка. На том же отрезке пути Ушастой позвонил Паровоз и сообщил, что шёл по дороге, как она ему и наказывала, однако пришёл не на Измайловскую, а на Партизанскую – как ему это удалось, даже Ушастая, как старожил парка (мы-то, все остальные, ещё ни разу не были до сегодняшнего дня в той его части, по коей водила нас Ушастая), не смогла понять. И вот за деревьями замаячило самое большое и красивое озеро – Лебедянское, о котором нам Ушастая в начале пути говорила, что оно очень далеко; на радостях мы с ней затянули На пороге ада, что Денис опять-таки записал на диктофон, а так же я наконец заприметила мусорный контейнер и отправила в него пустую банку. Читать дальше!

Итак, сегодня меня раньше будильника разбудил шум газонокосилки за окном, а спустя некоторое время я уже ехала к метро, где на 12 утра была назначена моя встреча с Ушастой. Там я вкратце передала ей то, что в сообщения не поместилось, а она вручила мне сувениры с югов: очаровательного ёжика из ракушек (ёжики – наша вечная тема) и голографическую подставку для кружки с дельфинами. Ёжик был обёрнут в несколько слоёв газеты, чтобы иголки не обломались у него в торбе, и хоть я и частенько и забывала о нём и вдавливала торбу в спинки сидений в метро, до моего дома он доехал в целости и сохранности. Но не буду забегать вперёд – мы добрались до Баррикадной почти за двадцать минут до назначенной на половину первого встречи с Феномиром и его корешом Лёхой, поднялись на поверхность и начали тупо ждать. Пацаны, естественно, малясь опоздали, но когда, наконец, мы все четверо оказались в сборе, я попыталась осуществить свой коварный план и найти новый Детский мир с целью купить себе акрил и взять его на дачу вместе с фигурками из Волкодава. Однако со мной весьма некстати приключился приступ топографического кретинизма – я напрочь забыла, в какую сторону от Краснопресненской надо двигаться к Улице 1905 года, и пока я над этим размышляла, остальные уже увидели на горизонте зоопарк и решили направиться туда немедленно, с чем я и согласилась. Пришлось подождать, пока Лёха купит билет, поскольку ему уже было 20, после чего мы начали обход территории зоопарка по вполне вольной траектории; Лёха явно хотел жрать, ибо всякое встречное животное сравнивал с шаурмой. Снова забегая вперёд, пожалуюсь, что спутники наши явно были не приспособлены к выгулу с кем-либо кроме друг друга, поскольку всю дорогу мы пробродили парами, аки неродные: девочки налево, мальчики направо, обменялись буквально парой слов и даже не сфотографировались; не представляю, что бы я с ними делала без Ушастой, а она – без меня, так что в следующий раз придётся запрещать Феномиру кого-либо тащить с собой. В итоге мы обошли обе территории зоопарка, причём полностью, хотя зашли только в два павильона – в птичник, когда снаружи стало уж слишком жарко (там Феномир потратил 20 рублей, чтобы взвеситься, и когда заведовавшая автоматом бабушка уважительно протянула: «Какой большой!», имея в виду, очевидно, его рост под 2 метра, мы с Ушастой всё равно поняли в меру своей испорченности и долго угорали), и в террариум. За весь марш-бросок я сделала только пять фото – очковых медведей и больших черепах, наконец-то показавшихся на люди, и спящего льва. Ушастая не поленилась запастись морковкой, яблоками и капустой, которыми кормила диких ослов, лошадей Пржевальского и непосредственно лошадей; правда, из последних на вольном выпасе были только трое – два новичка, крупный рыжий и совсем ещё молодая каштановая, и один из ветеранов, которые были в зоопарке ещё и три года назад, – старый, седой и беззубый пёстрый. Остальные были заперты в клетку, в том числе мой любимый голубоглазый жеребчик, и я до них еле дотянулась; верблюдам и козлам Ушастая ничего не оставила, но я всё равно притормаживала возле них, чтобы их погладить. Что касается остальных примечательных жителей зоопарка, то к белым медвежатам мы просто не протолкались, а волки выглядели неважно, ибо линяли, да ещё и отощали. Когда же, наконец, мы покинули зоопарк, была вспомянута заранее обговорённая задумка сходить в кино на Хэнкока – вот только сеансы ни ближайшего кинотеатра, что на Пресне, ни кинотеатра на Павелецкой, на коем давеча настаивал Феномир, никто не помнил. Пришлось ему, Феномиру тобишь, воспользоваться Яндексом через мобилу, после чего ближайший сеанс был найден в кинотеатре на Курской, и мы поехали туда. Поскольку ехали мы по кольцу, вышли мы куда-то в жопу, за вокзал, и принялись тупо искать выход оттуда; когда же впереди замаячил выход с радиальной станции, я заявила, что помню, что этот кинотеатр находится в противоположной стороне от моего любимого театра на Покровке, и повела остальных в этом направлении. Хоть траектория направления и получилась не совсем уверенно-прямой, а скорее буквой зю, к кинотеатру, точнее сперва к торгово-развлекательному центру Атриум, мы вышли; там уж роль Сусанина взяла на себя Ушастая, ибо уже когда-то там была. Однако память у неё отшибло, и нам пришлось руководствоваться логикой: где висят афиши – там и кинотеатр. На второй этаж мы поднялись на эскалаторе, на третий, с грехом пополам, – на лифте, и уже там воззрились на список сеансов. Я ближайший сеанс на Хэнкока узрела сразу же и некоторое время ждала, пока факт, что у нас больше нет выбора, дойдёт и до остальных; когда же настала очередь брать билеты, выяснилось, что самые дешёвые, на первый и второй ряд, будут стоить нам по 300 деревянных (жирно, согласитесь – в театр можно сходить и то дешевле). Пришлось их взять, причём поначалу никто – ни продавщица билетов, ни мои спутники – не верили в то, что мы сможем сесть на любые места, какие только захотим; однако зал, который мы не без труда нашли ещё этажом выше и в который вошли уже при начале рекламы, оказался совершенно пустым, и мы благополучно устроились в середине четвёртого или пятого ряда. Феномир сбегал за колой и чем-то пожевать – и ещё сто раз успел бы сбегать, ибо реклама и трейлеры растянулись настолько, сколько мог бы продлиться целый фильм. А теперь непосредственно пару слов о Хэнкоке: я ожидала комедию, пусть комедию хорошую, но всё-таки не более чем пародию на зачастившие на большой экран фильмы о супергероях. В итоге комедия продолжалась не более первых пяти-десяти минут, после чего началось вполне серьёзное кино, причём выгодно отличающееся от вышеупомянутых супергеройких фильмов, при всей моей любви к некоторым из оных, непредсказуемостью сюжета и отсутствием стопроцентного хэппи-энда. Эта непредсказуемость не только держит неослабевающий интерес, но и преподносит сюрпризы, заставляющие удивиться даже видавшую виды меня – в первую очередь то, что у заурядного персонажа (бомжующий негр-алкоголик с дурными манерами и сверхъестественными способностями) окажется на редкость незаурядная судьба – как за кадром, так и в рамках фильма (иногда кажется, что создатели даже уж слишком загнули со вселенским масштабом развязок каждой из заданных загадок). В общем, фильм качественный, добротный, с юмором, со смыслом, с романтикой, с обаятельным Уиллом Смитом в главной роли, фильм зрелищный, динамичный, с практически не провисающим экшном, с красивой картинкой (а ещё словечко «молодцом» пойдёт в народ, и к тому же меня порадовало зрелище, как Феномир уссывалсо)). И что немаловажно – фильм неоднозначный по жанру, говорят, похож на «Я – легенда», так что надо будет и его посмотреть. Короче говоря, ставлю пять и всем советую посмотреть, хотя, судя по рецензиям и отзывам, кино сиё на всех производит весьма различное впечатление. Опосля быстро пролетевшего сеанса мы вывалились из зала, пацаны перекурили, Ушастая наклеила пластырь на свежие мозоли, и мы покинули кинотеатр и отправились в обратный путь. Пацаны вскоре нас нагло бросили, свернув на Курский вокзал, откуда им удобно было добраться до дому на электричке, мы же с Ушастой всем вышеупомянутым не удовлетворились и решили ещё погулять. Правда, мы зачем-то дошли до кольцевой, так что нам пришлось пересаживаться на радиальную, но в итоге мы всё-таки ехали на старый добрый Арбат. К моменту нашего появления там я уже зверски хотела пить, ибо до этого времени при всей царившей над нами жаре ничего толком не пила, лишь пару раз прихлебнув прихваченного Ушастой спрайта, и немедленно бросилась к ближайшему ларьку, одолжив у неё солнечные очки для пущей конспирации. Пока я стояла в очереди, к нам пристала какая-то тётка бомжеватого вида с обращением за материальной помощью, и я отсыпала ей мелочью рублей пять; однако уже у самого подхода к цели замаячил ещё один бомж, более скромный, и поскольку ничего мельче у меня уже не было, я возьми да и всучи ему 50 рублей – сказать, что он слегка офигел, это ничего не сказать, он ж меня теперь поди всю жизнь будет помнить.) Что касается ларька, то Эфеса в нём опять не оказалось, и опять оказалось Лёвенбрау – положительно очки Ушастой прям-таки заколдованы именно на эту марку пива, мне с ними уже второй раз его дают, однако на сей раз я осилила всю банку, ибо предварительно никакого кофия не пила (Ушастая при этом отчаянно ждала от меня «пьяного бреда», но так и не дождалась). Дальше самое интересное!

Вчера вечером я, дописав вчерашний пост и облазив всю френдленту и ленту каментов, легла спать в половине третьего ночи, не став, естественно, ничего читать и слушать. Немного полежала, подумала о всяком-разном, да и отрубилась, и снился мне сначала стандартный набор бреда, в котором я и закупалась весьма немалым количеством минек в каком-то магазе, и приобретала какие-то полые стеклянные шары с целью приготовить с их помощью какое-то экзотическое блюдо, и встречалась с Гамбитом, и он подарил мне открытку, и гуляла по Арбату (и, кажется, не одна – этот сон оказался вещим), а вот что было потом… не сюжет, а просто какая-то неоконченная глава историческо-любовно-приключенческой повести с элементами эротического кошмара (ну, не кошмара конечно – наяву я б от такого не отказалась, и то, что мне уже дважды снится нечто подобное, явно свидетельствует о приближении весны). Будильник поднял меня в районе одиннадцати, я засела за комп, поела круассанов, убедилась, что Даша (Вестница) точно идёт гулять с нами, клятвенно пообещала Даше (Единорожке) не опаздывать и, наевшись и уладив все дела ЛиРушные, засобиралась в дорогу. Мама дала мне 500 рублей капиталу, потом папа, не зная об этом, хотел дать мне ещё, но я сказала, чтобы он лучше оставил эти деньги мне на личные нужды – он пошёл и положил их мне на шкаф; впоследствии проверив, я насчитала там ни много ни мало 600 рублей – значит, всё-таки еду в Урфин!.. Итак, кошелёк с собой, телефон с собой, фотик с собой, верный пульс на руке, брать с собой торбу я не сочла необходимым; мама с папой, собиравшиеся, как вы помните, ехать забирать домой выписываемую из больницы бабушку, предложили меня подвезти на авто, но я отказалась и гордо потелепала на автобусную остановку.
Когда я уже дождалась маршрутки и погрузилась в неё, ко мне вскоре пришла sms от Даши (Вестницы), что она немного опоздает, и sms от Даши (Единорожки) с просьбой поторопиться. Поторопившись от автобусной остановки до метро транзитом через Трамплин, я, однако, никого не увидела и, поторчав немного, послала sms Даше (Единорожке) с вопросом, где она. В качестве ответа мне сзади надвинули шапку на глаза – Единорога появилась как нельзя кстати, а вслед за ней подвалил её батя и, сообщив, что его дочурка впервые в жизни выбирается куда-то без родителей, наказал мне за ней присматривать. Клятвенно пообещав заботливому родителю водить Дашу за ручку и кормить с ложечки, а потом посадить на маршрутку до дома, я с ним распрощалась, и мы с Единорогой, когда она обратила внимание на местного пожилого бродячего пса Мишку, разговорились, и меня пробило на ностальгию по тем бездомным псам, коих я знала в ранние школьные годы, и, как следствие, по былым дворовым друзьям (к слову, ностальгия сегодня пробивала меня везде, где только можно, даже на эскалаторе, что постоянно сбивало меня с отличного настроения на просто хорошее с лёгкой грустинкой или сумасшедшинкой). Вскоре появилась Даша (Вестница), и мы начали обсуждать, куда можно податься. Придя к выводу, что в парках сейчас безлюдно и скучно, мы решили сперва пройтись по Арбату, а потом уже подумать, куда после этого двигаться дальше. Мы вошли в вестибюль Молодёги, и я, как обычно, преодолела турникет по бабушкиной соцкарте москвича, просто приложив к жёлтому кругу кошелёк, но Даши, побоявшись двух меланхолично стоявших неподалёку ментов, теоретически могущих их запалить, предпочли выстоять длиннющую очередь и купить билеты, а мне пришлось их ждать, жестами демонстрируя своё желание их прикончить всякий раз, когда они обращали на меня взоры.
И вот мы спустились в подземку; мы с Дашей (Единорожкой) тут же начали трепаться без умолку, а вот Даша (Вестница) периодически меняющиеся темы нашей болтовни улавливала с трудом, и по уважительной причине – у неё в наушниках гремел Diary of Dreams; только когда я объявила, что все мы здесь сегодня собрались для-ради обретения порции позитива, она это услышала и пообещала броситься на рельсы, если ещё раз услышит это слово – пришлось мне больше о цели нашей сходки не заикаться. И вот подъехал поезд, и мы погрузились в вагон, где мы с Дашей (Единорожкой) тут же сняли свои шапки и засунули к ней в сумку, а Даша (Вестница) без головного убора была изначально; в болтовне девчонки даже не заметили, как мы подъехали на Смоленскую, и если бы не я, тряслись бы, наверное, до самой конечной. Арбат, где я была ещё только позавчера, встретил нас пасмурной, промозглой, ветреной погодой, но мы всё равно решительно попёрлись по нему и первое, что сделали – это сфотографировали Дашу (Единорожку) в обнимку с большой пластмассовой коровой, уже век как торчавшей на входе в ресторан «Му-Му». При виде первого же киоска сувениров я в приступе залихватской безбашенности решила потратиться на какой-нибудь труёвый аксессуар и потом надеяться, что родичи его не выкинут; сначала я зарилась на браслеты с шипами, но ни один из встречных мне не понравился, а пульс и торба у меня и так уже имелись, так что я пришла к выводу, что единственное, чего мне не хватает – это шарфа (мама давно пыталась меня заставить купить себе шарф, но я упёрто заявляла, что нетруёвый не возьму).
Пропалив несколько киосков подряд, я наконец остановилась на чёрно-красном алисовском шарфе, который давно уже бросался мне в глаза – не выглядящим шибко новым и тем самым ещё более солидном. Я обмотала его вокруг шеи, и мы двинулись дальше; теперь Даша (Единорожка) хищно оглядывала палатки в поисках подарка маме, связанного с кошками, и я всякий раз, когда видела фигурку или изображение кошки, орала: «Кошка!» и тыкала пальцем на протяжении всей прогулки, даже когда Единорога уже приглядела и купила сувенир – небольшую картинку с кошкой. По пути я зарулила девчонок к Стене – по-видимому, они обе впервые обратили на неё внимание. Народу там не было ни души, но очередной приступ ностальгии заставил меня немного пройтись туда-сюда, повздыхать себе под нос и только тогда двинуться дальше. И вот мы добрались до конца Арбата, и встал вопрос, куда податься дальше. Даша (Единорога) скромно выступила за вариант пойти прямо, до Кремля, но я активно предложила лучше дойти до парка Победы и была поддержана молчаливым согласием Даши (Вестницы). В итоге мы развернулись на 180 градусов и потопали по Новому Арбату, он же Калининский проспект, снова болтая о том и о сём. На первом же перекрёстке, в связи с нежеланием Даш переходить дорогу в неположенном месте, мы воспользовались подземным переходом и оказались на противоположной стороне дороги, однако спустя некоторое время, впрочем, воспользовались ещё одним и снова двинулись по левой стороне относительно направлению нашего движения. Долго ли, коротко ли, а мы добрались до набережной, и перед нами встала грандиозная транспортная развязка.
Девчонки снова отказались от самоубийственной затеи перейти её в неположенном месте, и мы воспользовались очередным подземным переходом. Теперь нам оставалось перейти только одну дорогу, оснащённую зеброй и светофором, вот только на светофоре этом словно застыл красный сигнал. Мы ждали, ждали, потихонечку ругались, пока до нас не дошло, что стоим не только мы – стоят все автомобилисты со всех сторон перекрёстка. И тут бы быстренько перейти, но на противоположной стороне зебры так же терпеливо, как и мы, дожидались зелёного сигнала двое мужиков, а у Даш не хватало наглости переть вперёд них. Но вскоре причина задержки стала нам ясна: по мосту пронеслось несколько подряд кортежей завывающих сиренами чёрных авто «слуг народа». Я никогда не питала к ним никакой любви, а у Даши (Единорожки), по всему видать, так вообще на душе накипело – она стала им орать всё, что о них думает, перебрав всяческие эпитеты от «сволочей» и «гадов» до «сук» и «мудаков»; я поддакивала, что-де воистину дерьмократы – кровопийцы, а Даша (Вестница) с нордическим спокойствием и благоразумием указывала нам на стоявших неподалёку акабов – впрочем, им видимо, было на нас наплевать. Но вот вышеупомянутые заторможенные мужики перешли-таки дорогу, и мы перешли тоже и поднялись на большой мост над Москвой-рекой; Даше (Единорожке) из всех вспомянутых ею «комплиментов» больше всего понравились «пидоры!», и она с тех пор орала это слово всем проезжавшим мимо нас машинам с мигалками, хотя мы с Дашей (Вестницей) уверяли её, что это уже не смешно – особливо после того, как Единорога проорала своих «пидоров» Вестнице прямо в ухо. Самое интересное впереди!