Так я сдаю (помимо прочего) экзамен по русскому театру: двумя рецензиями на два разных спектакля по одной и той же пьесе Островского. Далеко ходить не пришлось: Деньги посмотрела уже во второй раз, а потом отмучилась и с Малым.

Мусорный ветер
Спектакль «Деньги», 08.05.2012

Константин Райкин никогда не полагается на самоиграбельность Шекспира ли, Островского ли, - не следует вслед за буквой автора, отдав ему режиссёрское первенство. Никогда и не «осовременивает» материал только для того, чтобы постановка получилась более заманчивой и понятной для зрителя. Перенеся действие пьесы «Не было ни гроша, да вдруг алтын» в реалии девяностых-нулевых, он создал «криминальную сказку» - такую же узнаваемую, какой, должно быть, была притча Островского для тогдашней публики, и такую же сказочную, отчего не менее драматичную.
На просторной сцене «Сатирикона», на фоне обнажённой задней стены, раскинулся типичный пейзаж московской окраины, документально точный в каждой детали. Сценограф Дмитрий Разумов выстроил и гаражи, украшенные знакомой каждому столичному жителю надписью «Боянист тамада услуги», загадочным образом сохраняющейся в самых разных уголках города уже не одно десятилетие, и грязную стену дома с пустующей собачьей будкой во дворе, и гору кабинок-бытовок, украшенную на вершине обгоревшим и залитым краской каркасом автомобиля, как скелетом доисторического животного. В одном из гаражей Истукарий Лупыч днём торгует фруктами, а ночью гараж превращается в воровской притон с неоновой подсветкой внутри. Райкину ничего и придумывать не пришлось – только заменить одни вещественные приметы времени другими да убрать из речи персонажей устаревшие обороты. Их «говорящие» имена зазвучали как прозвища – отчего бы, при должном остроумии, не окрестить современного участкового Тигрием Львовичем? – а лошадей богатые чиновники и в наше время не прочь покупать. Читать дальше!

Общемосковская завалинка
Спектакль «Не было ни гроша, да вдруг алтын», 22.05.2012

Если не кривить душой, Малый – это тот театр, куда может привести только профессиональный долг. Интерес к публике быстро возобладал во мне над интересом к разворачивающейся на сцене трёхчасовой эпопее, скрупулезно воспроизводящей каждую букву пьесы «Не было ни гроша, да вдруг алтын» - с земными поклонами, всплёскиваниями рук. В течение всего спектакля зрители громко переговаривались, невпопад заливались дружным смехом, ахали от ужаса, когда влюблённым героям грозила размолвка, и бурными аплодисментами приветствовали перемены костюмов. Пьесы никто не читал, но в антракте не столько строятся предположения относительно развязки, сколько обсуждаются перипетии первого действия. Разновозрастный столичный обыватель учится примиряться с тем, с чем никогда бы не смирился человек с современным мышлением, оправдывает то, чему оправдания быть не может: «Раз бедность, то и мать свою дочь отправит…», - многозначительно кивают головами. «Раз она мужа боится, то, конечно…», - вторят из другого конца зала. Ну уж нет – такой дочерью и такой женой быть не_нормально!.. Мог ли Островский предвидеть, что станет кафедрой для самой корневой русской беды – терпения?..
А пока на сцене белёсая занавесь прикрывает высящийся на арьерсцене деревянный макет церквушки да парящий в воздухе островок суши с миниатюрными домиками и белыми златоглавыми храмами. Зелёные насаждения изображают кулиски, выцветшие до бурого цвета – похоже, они помнят самого Островского, но едва ли кто помнит, какого цвета они были изначально. Шатающиеся от каждого касания декорации – избушка с вывеской «Овощи фрукты Епишкинъ», заборчик и высохший ствол. Фонограмма драматического момента сменяется фонограммой лирического, эпизоды разделяются затемнением, а бодрствование зрителя поддерживают громкие зачины – то закричат где-то за сценой, то запоют, и потом уж предстают пред очи приготовившейся публики. Читать дальше!

Во время фестиваля мне было не до покупок, но сегодня я решила наконец немного потратиться в Кантате. «Хочу что-нибудь с апельсинкой», - подумала я и в итоге выбрала «Долгожданную встречу». Наклейки кончились, но сорт не новый, и мне, хоть и не без труда, удалось нагуглить состав: это китайский зелёный и белый чай, цукаты манго, красная смородина, кусочки лимона, апельсина и клубники. Запах меня сразу покорил яркой и сочной фруктовой свежестью, в которой есть и кислинка, и сладость, и горьковатые нотки – напоминает манго в окружении цитрусов и нежного сливочного крема. В общем, многогранный, интересный и возбуждающий аппетит аромат. Заварка пахнет тяжелее, насыщенно-густым и вяжущим ароматом мокрого лесного полога из трав и ягод, но сладкая нотка манго – если поднести ложку к самому носу - неистребима. Пробуем, пока не простыла. Вкус оказывается неожиданно мягким, невесомым, с чуть терпким послевкусием, которое, накапливаясь, приятно обволакивает и создаёт настоящую мультифруктовую мелодию для вкусовых рецепторов. Можно представить себе и ананас, и папайю, и прочую экзотику, но она ни капельки не агрессивна, а очень обаятельна, ненавязчива и пьётся легко. Удачный выбор для начала фруктового сезона, когда вяжущее свойство чая можно заедать, например, клубникой и медовой сливой, как я.
А для чтения за чаем – последний текст, не попавший на МаскБук, торжественно закрывшийся до следующего фестиваля. Чуть не забыла об этом отзыве) всё-таки опера – не мой конёк.

Люди и искушения

Есть оперная классика. А есть классика в опере – например, две одноактные оперы по повестям Гоголя. Объединив их, режиссёр Александр Петров, с одной стороны, сыграл на контрасте, а с другой – ярко выделил общую для таких разных произведений тему: власть, которую вещь приобретает над человеком. Читать дальше!

Выкладываю рецензии, размещать которые на МаскБуке без альтернативных мнений было бы несправедливо по отношению к нашим замечательным номинантам. А со своим блоговом что хочу, то и делаю, к тому же ведь ругаюсь я любя)

Замена счастию она

Трейси Леттс, автор уже знакомой московскому зрителю пьесы «Киллер Джо», в своей более поздней премированной пьесе «Август» продолжил убеждать свою аудиторию в том, что кровное родство – самое страшное, что только может произойти с человеком, причём чем больше родственников, тем хуже. Рискну предположить, что у автора имела место быть некая детская психологическая травма, - недаром действие пьесы происходит в Оклахоме, на родине драматурга. Для удивившихся, откуда в американской глубинке графья: Осэйдж – на самом деле округ, а русских переводчиков за такие перлы стоит гнать метлой из профессии. Читать дальше

Ах, оставьте

В далёком, хоть и отнюдь не провинциальном Екатеринбурге играют Островского, как не рискнули б даже во всех Больших и Малых. В исторических костюмах и универсальной обстановке «двенадцать стульев», разбавленной намёками на театральную жизнь: старинными закулисными шумовыми машинами, отвечавшими в старину за ветер, дождь и гром. Говорят с придыханиями, заламывают руки в предсказуемом наборе жестов, то и дело ударяются то в хохот, то в слёзные всхлипы, бросаются к воображаемому окну на авансцене, декламируют монологи в зал и нарываются на аплодисменты, замирая в картинных позах и пританцовывая под музыку. И это касается только актёров, играющих простых людей. А актриса, играющая актрису, - Светлана Замараева, - выглядит штампом в квадрате. Читать дальше

Персона. Жертва

Она называет себя подкидышем. Ее настоящее имя, ее настоящая личность – как нелюбимая падчерица, навечно останутся в тени мифического образа Мэрилин Монро. Сексапильную блондинку породила сама культура, и этот персонаж идеален – живые люди такими не бывают. Норме Джин Бейкер никогда не дотянуться до той высоты, на которую вознесли сияющий кумир Мэрилин, никогда не оправдать возложенных на нее ожиданий. «Невозможно удовлетворить всех», - говорит героиня Сандры Коженяк, - «ведь у каждого – своя мечта». Но публика требует удовлетворения, она не оставит мечту в покое, пока она не сбудется. И Мэрилин в спектакле Кристиана Люпы сражается за право быть не иконой, а человеком, быть самой собой. Читать дальше

Персона. Ученица

Год спустя после первой «Персоны» Кристиан Люпа вернулся к проведению в жизнь уорхоловского кредо – изображению не истории, а личности. Но если сначала мы открывали для себя реального человека – Мэрилин Монро – через персонаж, Грушеньку, то теперь человек, Симона Вейль, проявляется в вымышленной героине, бергмановской Элизабет Фоглер. И если Мэрилин человечество принесло в жертву, в оправдание этому объявляя ее божеством, то Симона приносит себя в жертву сама, пытаясь достичь божественного уровня.
Ее аскеза – крайность, находящаяся вне категорий добра и зла. В такой святости, когда ты сосредоточен на себе самом, нет пользы тебе и миру – только эгоизм. Симона была бы нужнее людям живой, но она предпочла заморить себя голодом. Протагонист спектакля, режиссер Артур, отмечает похожую ситуацию с Александром Македонским, которой восхищалась Вейль: во время засухи выплеснуть воду, не дав напиться ни себе, ни умирающим от жажды. При этом страдания придают ей ореол величия, в который верят и она, и окружающие. Сталкиваясь с добровольной жертвой, принесенной ему, когда он о том не просил, человек испытывает стыд от невозможности ответить тем же и часто стремится подражать святому. Растет цепная реакция стыда и страданий… Читать дальше!

Ну, вы уже усвоили, где читать остальное, за предыдущие посты, да?)

Явление Арлекина

Раз уж мы знаем, что весь мир – театр, то для театра нет лучшего способа говорить о жизни, чем говорить о самом себе. Арлекин – персонаж, театром порождённый и в театре существующий, чьё происхождение уходит корнями во мрак Средневековья. Зрителя притягивает и пугает его двойственность: он кукла или человек? Маска или личность? Зло или добро?.. Арлекин Антона Адасинского шагнул на сцену не из комедии дель арте, а из пантомимы, незаслуженно забытой после вспышки интереса к ней в XX веке, увлечённом мистической составляющей этой древнейшей формы театра. Впрочем, о том, что дух выражается языком тела, пластический театр часто напоминает и сегодня.
В мире условностей, где всё понарошку, сердце Арлекина разбивается по-настоящему, и кукольник выбрасывает сломанную марионетку за пределы закулисья. Как мы видим, сюжет спектакля формально поддаётся описанию, и всё же происходящее больше похоже на сон, который каждый может интерпретировать по-своему. Игрушка, которой манипулировали, очнулась в новой реальности свободной, но – со швом на левой стороне груди. Сердце отнято, но фантомные боли остались. Не так ли каждый из нас приходит в мир, чтобы принять свою свободу или придумать себе кукловода, чтобы найти то, что заполнит пустоту в груди? Предстоит ли Арлекину разглядеть в простодушной обезьянке ту же прелесть, которую он видел в отвергнувшей его жестокой Пьеретте?.. Читать дальше

МаскБук обновляется, а я по-прежнему приглашаю всех туда, а сюда сбрасываю отзывы, которые, судя по хронологическому порядку, туда уже не попадут.

…Теперь мы вместе – это плюс

«Плюс-минус двадцать» - это не погода, как было в спектакле «Малыш». Это возрастной «разброс» респондентов, отловленных создателями спектакля едва ли не по всему Узбекистану. Ближний восток для отечественного зрителя – дело тонкое, некоторые обыватели даже точно не знают, что Дагестан, например, - часть России, а Узбекистан – независимое государство и с Россией даже не граничит. Спектакль, правда, начинается с рассказа о Дне независимости, но вскоре выясняется, что при всех прочих сходствах и различиях по обе стороны этой воображаемой границы verbatim практически одинаков. Он приносит несомненную пользу и опрашиваемым, получающим возможность излить душу. И драматургам, находящим богатый материал для обработки и использования. И актёрам, учащимся читать нехудожественный текст по бумажке с определённой интонацией. Но для чего это нужно зрителю?.. Читать дальше!

В защиту Послера

Если для театра достаточно одного играющего человека, то лекция, которая к тому же подразумевает ещё и зрителя, является спектаклем. Если искусством считать любое оригинальное творческое самовыражение, то и ничто может быть искусством. Если некоторых художников не существует, то их, несомненно, стоило бы выдумать. Читать дальше!

На сайте МаскБук регулярно появляются новые отзывы на спектакли, репортажи и фотографии, так что не забываем заходить, гости дорогие, и чувствовать себя как дома. А я выкладываю сюда тексты, которые там не публикуются во избежание монополии меня)
Европа из Photoshop'а

Ура, мы открылись! Мы - это MaskBook, живой проект фестиваля "Золотая Маска" для рецензий, репортажей, интервью, фотоблогов и видео. Там уже можно найти мой отзыв на спектакль "Малыш" и оставить комментарий с фейсбука или вконтакта. Читайте, смотрите, рассказывайте другим!) А под катом - моя рецензия на спектакль "LOL (Lots of Love)", который, по всей видимости, на сайте не появится. Остальные тексты, пока редакция не вынесет свой вердикт, не публикую. Не потому, что нельзя, а потому что интригую =Р Следите за обновлениями сайта! И этого полудохлого блога. И всё такое.)
Любовь идёт по проводам

Пять лет я верой и правдой ждала обещанного продолжения одного из самых зрелищных фильмов Марвел. И вот - дождалась. Но создатели, видимо, твёрдо уверились в том, что нынешняя публика первого "Гонщика" или не смотрела, или забыла напрочь - и потому решительно перечеркнули всё, что мы знали о Джонни Блэйзе. Думаете, он занят борьбой со злом во имя справедливости, и всё такое?.. Нет, оказывается, нашему герою наплевать на нуждающихся в защите слабых и угнетённых - теперь он занят... спасением души! А это, признаться, так же забавно выглядит, как и "Покаяние Гарри Поттера". Напомню расстановку тёмных сил в первом фильме: Джонни заключает сделку с Мефистофелем, продаёт ему душу за жизнь отца, но против Мефистофеля восстаёт его сын, и Джонни предлагают вернуть душу, если он остановит сыночка. Наделённый силой Гонщика, Блэйз, конечно, спасает мир, получает свою душу обратно (sic!), а от силы отказываться не желает - как и его предшественник, эдакий Призрачный Всадник. Да, Мефистофель оказался дураком, облапошенным дважды, зато можно было продолжить сюжет его попытками реванша. Однако во втором фильме... нет никакого Мефистофеля. Здесь мировое зло зовут Рорк, он ведёт себя как клоун и не демонстрирует никакой особой "силы", о которой постоянно говорит. За своим сыном - земным ребёнком, рождённым у земной женщины - он даже самого завалященького демона не может послать, а посылает торчка-наёмника. Тут-то и появляется Джонни Блэйз. Внезапно выясняется, что сила Гонщика - это... одержимость демоном! Тупым чудовищем, испепеляющим что угодно по мановению руки, издающим нечленораздельные рычащие звуки и потряхивающим башкой, словно огонь в глаза лезет. Джонни, дескать, не может его контролировать, хоть и пытается, а демон голоден до грешных душ, причём выпить душу - аки дементор - может и за такой грех, как незаконное скачивание (я не шучу!). Битвы с сынком Мефистофеля, конечно, уже нет в биографии Джонни: он-де спас своего отца, а демоном обзавёлся в качестве уплаты за это - и вот теперь вынужден бежать на край света. Грустное зрелище: раньше Джонни легко и с удовольствием превращался в Гонщика каждую ночь - а теперь Гонщик запросто "пробуждается" и днём, зато Джонни шарахается от яркого света, при виде грешника испытывает отвратительную ломку, а процесс превращения медленен и мучителен, как у оборотня. Читать спойлеры дальше

Первый "Шерлок" запомнился как весьма удачный новогодний подарок, и вот мы дождались второго. В "Игре теней" уже не пахнет Дэном Брауном, уютная атмосфера стимпанкового викторианского Лондона сменилась типичной для блокбастеров свистопляской по всей Европе, зато огнестрельного оружия стало действительно много - столько стволов за раз увидишь не во всякой порнографии. Фансервис также вырастает в геометрической прогрессии: в прологе влюблённая миссис Адлер продолжала заигрывать с Шерлоком, вытягивающим из неё информацию, и доигралась - профессор Мориарти попросту прикончил неблагонадёжную девушку на побегушках, и вместе с ней - все надежды публики на гет. Не особо расстроившись, Шерлок в свою очередь продолжил расстраивать свадьбу Ватсона с не менее маниакальным упорством, чем охотился на Мориарти: устроил доктору "мальчишник" на двоих, на котором предъявил цыганке-гадалке перехваченное у покойной Адлер письмо и защитил её от засланного казачка, и доставил жениха к невесте с большого бодуна. Невеста оказалась на зависть упёртой, отчаянно ревнующий Шерлок не выдержал такого зрелища и сбежал, зато Мориарти уже просёк единственное слабое место Холмса: при официальной встрече двух врагов пригрозил "свадебным подарочком" для Ватсона, отправляющегося в медовое путешествие. Шерлок, для пущей убедительности переодевшись женщиной, лихо отбил устроенное в поезде нападение и выкинул невесту из вагона в реку, на попечение своему братцу Майкрофту, имеющему обыкновение разгуливать по дому нагишом. Ватсона же он привёз во Францию, где внезапно обнаружилась свежеспасённая цыганская баронесса, чей брат работает на Мориарти. Лидер анархистской шайки, которого Мориарти заставлял брать на себя ответственность за свои теракты, призванные развязать войну между Францией и Германией, застрелился на глазах у троицы, а улики привели Шерлока по ложному следу, и новый взрыв прогремел всё равно. Читать спойлеры дальше!

"Давно" было в субботу, правда, но на всякий случай всё-таки предупреждаю, что память у меня девичья. Буду, как повелось, кратка. Относительно кратка.)
"Высоцкий" - главный видеоролик предвыборной агитации - как уже неоднократно отмечалось, не о поэте, не о барде и не об актёре, а о полковнике КГБ (Смоляков), сиречь кандидате от правящей партии (далее Краб). Получился фильм "Юность Ленина" на новый лад, в котором герой спасает Наше Всё от советской власти, как бы предвосхищая светлые годы демократии. Безруков под тонной грима легко узнаётся в паре кадров "голова лежит на боку", когда с гримом практически и не старались, однако кого-то ещё пытаются ввести в заблуждение эпизодом, где в одном кадре два Безруковых. Мифический Высоцкий для Безрукова - очередной Мессия в ряду Иисуса, Есенина и Пушкина, от него ничего не требуется, кроме как нараспев произносить былинные монологи голосом Никиты Высоцкого. Смысл сюжета сводится к тому, что Высоцкий, оказывается, пережил клиническую смерть - и как только могли коварные коммунисты скрывать эту Священную Правду столько лет?! Публика негодует, но её уже не проведёшь: она-то знает, что коммунисты убили Есенина, значит, и с Высоцким дело нечисто. Однако нынешний фильм переплюнул все прежние киножития Безрукова: к финалу у его героя вообще не останется врагов, все перевоспитаются, как в мультфильмах. Фабула же сводится к суете чрезвычайно нервных (нехорошее окружение Высоцкого) и чрезвычайно серьёзных (хорошее КГБ) мужичков: скандальчики, интрижки и расследования следуют одно за другим. Всё начинается с того, что Краб берёт за горло узбекского импрессарио Фридмана (Астрахан) по приказу сверху "бороться с деятелями культуры" и вербует его подловить артистов на нелегальных концертах. Высоцкий тем временем старательно СТРАДАЭ, но его ушлый продюсер Леонидов (Леонидов) везёт его в Узбекистан, чтобы срубить на нём капусты. Там у Высоцкого начинается ломка, но узбекский врач скорой помощи внезапно! оказывается принципиальным и отказывается колоть морфий страдальцу. Леонидов и быдловатый врач Высоцкого (Панин) никак не ожидали такого вот конца, но дойную корову надо поддерживать живой, и жене Леонидова, загадочной Тане (Акиньшина), любовнице Высоцкого, поручают доставить "лекарство". Тут включается "колчак" - фильм о том, как женщина спасает Наше Всё, заручаясь симпатиями сентиментальной аудитории. Тане удаётся провезти морфий на военном самолёте, а Краб пасёт её, спасая от таксиста, который оказывается, как все кинопредставители этой профессии, злостным насильником. Отобрав у неё документы, Краб позволяет ей доставить груз по месту назначения и готовится взять всю шайку-лейку с поличным, но выясняется, что он перестарался: нельзя допустить, чтобы партийные функционеры аплодировали наркоману. Операция сворачивается, но к Крабу приезжает московский коллега (Ильин) и советует задержать Таню, чтобы с помощью шантажа управлять Высоцким. Тогда-то и случается та самая смерть - вот только так, что весь зал умирает со смеху. Горе-реаниматоры, как комедийный ансамбль, разливают целую бутыль (нафига врачу бутыль?Оо) нашатыря, хватаются за оголённые провода без риска для жизни и (внимание!) колют адреналин в ШЕЮ. И случается ЧУДО - Высоцкий воскресает, как и подобает Мессии, после восьми (!) минут лежания на ковре с остановившимся сердцем. И не просто воскресает, а встаёт и закуривает. Да здравствует отечественная медицина, самая гуманная медицина в мире! Видимо, нам намекают, что скоро так будут лечить всех. А поскольку создатели фильма упорно "держат в тайне" Безрукова, создаётся впечатление, что нас хотят убедить, что магическими силами Первого канала Высоцкий воскрес ещё раз. Далее - по восходящей: Таня и Высоцкий ложатся в постель, но не для того, что приличным людям делать не положено - воскресший молится, и прослушивающий номер Краб (а что, интересно, собирался услышать?) слушает молитву и меняется к лучшему. В аэропорту Таню задерживают, но Высоцкий отказывается прикрывать ею свою репутацию, предъявляя внезапное! доказательство её невиновности - дорожки на руках. Краб тоже ну никак не ожидал такого вот конца и вернул ей документы, а Фридман врывается в кабинет и торжественно сжигает улики концертной деятельности Высоцкого. Шайка улетает, а Краб, провожая самолёт, пафосно рвёт на ветер документы против Тани и Фридмана. Повторюсь, спасает Наше Всё - спасает икону "Свободного Художника", который вот он, прямо в самолёте, сразу же вышел из творческого кризиса и начал карябать стихи на сигаретной пачке. Спасать самого Высоцкого, который, оказывается, и не знал (!), что за лекарство ему кололи (современные партийные функционеры тоже не стали бы слушать наркомана), - например, помещать в наркодиспансер, - никто не собирается. О чём и свидетельствует комментарий под занавес, что ровно через год после клинической Высоцкого настигла настоящая. Смотреть длинный фильм ради Правды о том, что Высоцкого Вернули, дабы он Осознал - конечно, смысла нет. Ради песен - тоже: их практически не прозвучало, кроме единственной идеологически безопасной (её единственную можно услышать на государственных радиостанциях) - "Охоты на волков". Видимо, цензура посчитала, что эта песня действительно про зверушек.

С момента выхода первого мультфильма прошло без малого шесть лет, оказывается. Меня тут, на ЛиРе, тогда ещё даже не родилось. Поэтому сюжет я не помню, не считая того, что среди обычных пингвинов оказался один танцующий и сбежал, чтобы, как водится, потом вернуться и доказать всем свою крутизну. Теперь же среди танцующих пингвинов оказался один нормальный, а мульт напрочь отказался от присущего многим "избранным" эскапизма и старательно давит на единство и взаимопомощь на уровне семьи и народа. Я не разделяю позицию "где родился, там и пригодился", но смотреть продолжения некогда посмотренного - мой святой долг, поэтому продолжаю спойлеры.
Все современные мульты о животных должны быть экологическими, но никаких тем, кроме глобального потепления, они обычно не затрагивают, хотя спасибо и на том, - так что пингвины теперь танцуют вокруг талых луж и трещин во льду. Несложно догадаться, что единственным пингвином без чувства ритма стал сын главного героя - чечёточника Мамбла, который сам ещё выглядит как подросток. Пингвинёнок Эрик с двумя друзьями увязывается за возвращающимся на родину приятелем отца и оказывается на земле Адели, где из-под снега уже проглядывает трава. Там все пингвины мельче императорских, к которым и принадлежал Мамбл, - адели и антарктические, - внимают толстому хохлатому пингвину Ловеласу, устроившему масштабную пиар-акцию своему кумиру, тупику Свену, выдающему себя за летающего пингвина. Некогда родина Свена оказалась уничтожена, и он отправился в путь, чуть не погиб в шторме, но был спасён развесёлыми ребятами с некоего судна. Они же подобрали тонувшего в нефти Ловеласа, отмыли и одели в вязаный свитер. А когда Свен увидел, что их благодетели поедают кур-гриль, они сбежали и стали проповедовать пингвинам. Мамбл забирает сына уже новообращённым адептом, мечтающим научиться летать. Тем временем в океане криль Уилл в сопровождении своего друга Билла покидает стаю и понимает, что она - не весь мир, а всего лишь еда для кита. Билл предлагает создать семью и усыновить детей, но Уилл твёрдо намерен "подняться по пищевой цепочке" и стать хищником, что и приводит к размолвке в крильей парочке.
Путь домой Мамбл с пингвинятами срезают по приставшему к берегу огромному айсбергу и обнаруживают, что он отрезал их стаю от моря, закупорив в ледяном колодце. Свен приводит на подмогу всю свою стаю, которая отпугивает слетевшихся было поморников, ловит рыбу и сбрасывает её с вершины айсберга. Ловеласу даже удаётся привлечь внимание людей со знакомого корабля, и те пытаются прорубить айсберг, но пурга их прогоняет. После метели море за айсбергом оказывается замёрзшим, и доставка рыбы становится невозможной. Свена подбивают научить пингвинов летать, и он вынужден признать, что он - летающая птица. Впрочем, и его прощают, когда Мамблу приходит идея танцевать на айсберге, чтобы его обрушить (идея спёрта у "Союза зверей", да). Свен вместо полёта учит пингвинов мелодии своей родины, русский аналог которой некогда звучал как "Я танцую пьяный на столе", а Мамбл с сыном отправляются к их должнику - вожаку морских слонов, кого некогда спасли. Тут-то и выясняется, что Эрик пошёл не в папу, а в певучую маму: арией под Tosca Fantasy умудряется разжалобить толстокожих, и они присоединяются к танцевально-спасательной операции. Уилл же, вдосталь наскитавшись по суше, готовится было встретить одинокую кончину, но его находит Билл - вместе со всей стаей. Уилл учит криль танцевать на днище айсберга, и тот - усилиями всех жителей севера от мала до велика, аки Репка - в итоге раскалывается. Воссоединяются все.
В мульте немало лишних эпизодов и линий, но 3D качественно, пейзажи красивы, пингвины симпатичны, в животных легко узнать их прототипов, музыка подобрана удачно, картинка достаточно динамична, чтобы не заскучать. Креветочный слэш отвечает за юмор, а с сантиментами и пафосом перегибов практически не получается. А снег - много снега! - способствуют зимнему настроению.^^

Встала рано и была в очереди, когда она ещё только едва завернула за ближайший угол здания. Запускали большими партиями, и стоять пришлось недолго - замёрзнуть я не успела, хотя дремала стоя, как слон. В залах Караваджо царил полумрак и очень удачное, если смотреть с правильного угла, освещение, но было очень многолюдно и тесно. Бойкие бабушки-экскурсоводы вклинивались между публикой и картинами с группами дошколят и начинали громко вещать, задавая самые омерзительные для любого искусства вопросы - "О чём эта картина" и "Что происходит". Также и простые зрители сочли своим долгом взять с собой маленьких детей, как будто выставлялись по меньшей мере эскизы к Смешарикам. Нет, я не против детей и понимаю, что в воскресенье их оставить не с кем. Я против того, чтобы врать детям, "чтобы было понятней". Но особенно омерзительны были аннотации - к каждой картине по тексту, занимающему столько же места. Караваджо, должно быть, неоднократно перевернулся в гробу, когда его выставили последовательным религиозным фанатиком, похлеще иных монахов, и любителем сплошных аллегорий. В общем, для того, чтобы получить от выставки удовольствие, а не наоборот, настоятельно рекомендую воздержаться от прочитывания и прослушивания бреда в лучших традициях церковно-приходских школ. И, наконец, подборка картин (их привезли 11) также сделана так, словно предназначается для детских глаз: ничего слишком "крамольного". В основном это работы не слишком удачные: более поздняя версия "Ужина в Эммаусе", "Поклонение волхвов" с похожими на лосих коровами, "Бичевание Христа" с приплясывающим Иисусом, топорненький "Франциск Ассизский" и последняя картина Караваджо, "Мученичество святой Урсулы". Из известного - два "Иоанна Крестителя" (игривый обнажённый мальчик с бараном и более поздний, раскопанный недавно, парень посерьёзнее), одна из самых ранних работ "Юноша с корзинкой фруктов" (предполагаемый автопортрет) и "Спящий Амур". Шедевры - "Положение во гроб" и, конечно, "Обращение Савла". И Савл стоит того, чтобы долго смотреть на него вблизи. Впечатление кардинально отличается от репродукций, на которых всё внимание перетягивает лошадь. Глядя снизу вверх, видишь в первую очередь лицо и руки Савла, и это лицо красиво, и в нём - целая история или несколько.
Блейка - много и качественно. Циклы раскрашенных отпечатков - уникальных иллюстраций к библейским сюжетам, Божественной комедии и современной автору поэзии с подробными комментариями. Всё, за что мы знаем и любим Блейка: средневековая мистериальность, ложная примитивность, величественность, впечатляющая пластика тел, ангелы и демоны с пустыми глазницами, ветхозаветные легенды и придуманные им божества, симметричность "пророческих видений". Не менее интересна подборка современников и последователей - "визионеров", от шекспировских кошмаров Фюсли через прерафаэлитов к гротеску Бёрдслея и антропоморфным фигурам Фрэнсиса Бейкона. Да, Beata Beatrix Россетти ("Музы, рыдать перестаньте..." Гумилёва) - тоже там! В общем, обязательно посетите - обязательно откроете для себя хоть что-то новое.
После выставки я сходила на выборы. Как совершеннолетний, блин, наконец-то человек. Народу было немного, наблюдатели были очень наблюдательны - трое парней: один спал сидя, остальные двое чем-то были увлечены на экране ноутбука. Меня нашли в списке, сказали расписаться, не переворачивая тетради, и выдали бюллетень. На которой я взятой из дома ручкой нарисовала красивую жирную галочку за Тыблоко. И опустила в самую обычную урну с прорезью. :)
Спойлеры, много спойлеров!

Фильм открывается театральной сценой, на которую выходит рассказчик – правда, не сам режиссёр, а Дерек Джейкоби – и витиевато намекает на то, что иногда шекспиры – не то, чем кажутся. Классическое начало для фильмов-исследований, но перед нами – голливудский блокбастер, хотя некоторые наверняка примут его за чистую монету. Заявления о том, что пьесы Шекспира написаны на самом деле не актёром из Стратфорда, мягко говоря, не новы – достаточно скоро после смерти классика его произведения начали приписывать Фрэнсису Бэкону, а потом кто только не засветился в качестве фигурантов теорий пресловутого «шекспировского вопроса»: феминистки передавали авторство жене Шекспира Анне Хатуэй и даже самой королеве Елизавете, сторонники теории заговора – обществу иезуитов. Выдвигали в кандидаты на шекспировские лавры и графа Эссекса, а теперь свою минуту славы обрели и поклонники графа Оксфорда. Стоит отдать им должное: «оксфордская теория» смотрится наиболее убедительно. Вот только «шекспировский вопрос» не имеет ничего общего с научным шекспироведением и вечно остаётся площадкой для игр дилетантов, увлекательных, но не более жизнеспособных, чем поиски «кода да Винчи». А режиссёр Роланд Эммерих, увы, не озаботился даже привести ни одного аргумента в пользу Оксфорда, ограничившись банальным риторическим вопросом, почему от Шекспира не осталось рукописей: для него главное – накормить разоблачением жадную до них публику, обожающую чувствовать своё ханжеское превосходство по принципу «как вы можете любить Есенина, который был алкоголиком?» или запанибратство «я такой же бабник, как Пушкин». И при этом он допускает грубую ошибку, называя Шекспира «драматургом». Мы привыкли считать драматургию литературой, которую можно читать, но для елизаветинского театра это были актёрские шпаргалки, предназначенные исключительно для игры на сцене. Актёрам раздавались их роли, переписанные писцом, но ни в коем случае не весь текст, чтобы они не передали его в руки конкурентов. Когда одна пьеса сходила с подмостков, ставилась новая, а рукопись старой уничтожалась за ненадобностью. Первые издатели шекспировских пьес, Блаунт и Джаггард, утверждали, что пользовались подлинными рукописями, но наверняка большинство текстов воспроизводили по актёрским спискам и по памяти, а если авторские черновики и попали к ним в руки, то в них отпала надобность, когда Фолио было напечатано: откуда двум актёрам было знать, что в отсутствие вещественных доказательств Шекспира захотят обвинить в неграмотности?.. Но, право, какая разница, кем написаны произведения под псевдонимом «Потрясающий копьём» - плебеем или аристократом, мужчиной или женщиной? Главное, о чём и как они написаны, и какой жизнью они живут в веках. А чтобы посмотреть и оценить по достоинству фильм под названием «Аноним», следует абстрагироваться от исторической правды и расценивать его сюжет к абсолютно и бесповоротно альтернативное стечение обстоятельств. После эпилога мы видим драматурга Кристофера Марло (Тристан Гравель) – из «буйного гения», убитого в самом начале творческого пути Шекспира, он превратился в скромного интеллигента, который переживёт если не Шекспира, то уж точно – свой реальный прототип. Скрываясь от погони, он что-то прячет под сценой театра, но солдаты поджигают здание, а Марло оказывается на допросе. Начинается матрёшка флэшбеков, сперва отсылающая нас к первому аресту Марло и фигуре Эдварда Оксфорда (Рис Иванс), шастающего в компании прекрасной пары – длиннокудрого Генри Саутгемптона (Ксавьер Самюэл), которому исторический Шекспир посвятил свои поэмы и, возможно, адресовал сонеты, и мужественного Роберта Эссекса (Себастьян Рейд). Оксфорд уверен, что советник королевы Уильям Сесил (Дэвид Тьюлис) и его сын, горбатый коротышка Роберт (Эдвард Хогг), ведут переговоры с Ирландией, чтобы посадить на трон короля Якова после смерти Елизаветы, - а Эссекс внезапно читать спойлеры!

Сегодня я торжественно накопила чеков на настоящую клубную карту «Кантаты» с персональным номером, на которую обменивается пять обычных скидочных карт. Для этого пришлось купить три сорта чая, один из которых – зелёный «Грецкий орех», который я уже пробовала и описывала и без которого не могу жить. Второй – зелёный «Клубничный крем» с интересным составом: специально отобранная сенча, зелёный Лунг Чинг (Колодец Дракона), белый Пай Му Тан (Белый Пион), генмайча (гэммайча – зелёный чай с обжаренным рисом), кусочки клубники и лепестки подсолнечника. Чай аппетитно пахнет клубничным йогуртом, заварку издалека чуешь по нежной и душистой ягодной кислинке, смягчённой сливочным ароматом. Когда же пьёшь – богатый вкус начинается с чайной «цейлонской» терпкости и только в послевкусии балует мягким, воздушным оттенком сладкого клубничного молока. В общем, чай гораздо более серьёзный, чем кажется по названию, но при этом чрезвычайно уютный и домашний.
У Джонни Деппа с кинообразом его приятеля Хантера С. Томпсона особо нежные отношения, несмотря на то, что нечто общее между ними едва ли найдёшь. Поэтому в экранизации первой автобиографической книги первого из журналистов он снова исполняет роль протагониста – неудачливого писателя из пятидесятых Пола Кэмпа, который алкоголизмом не страдает, а наслаждается, однажды проснувшегося в Пуэрто-Рико с жестокого похмелья и устроившегося на работу в газетёнку, бьющуюся в предсмертных конвульсиях. Пол быстро обрастает знакомствами: бесшабашный фотограф и по совместительству участник петушиных боёв Боб Сала (Майкл Рисполи) даёт ему кров и компанию, вечно пьяный чудак и фанат Гитлера Моберг (Джованни Рибизи) угощает самогоном из ромовых фильтров и способствующим творческому вдохновению наркотиком в форме глазных капель, а богатый и влиятельный пиар-консультант Сандерсон (Аарон Экхарт) предлагает поработать на него. Влюблённый в его спутницу Шенот (Эмбер Хёрд), наш герой вынужден вращаться в обществе бизнес-элиты, попутно замечая, что рядом с роскошными виллами и яхтами местное население прозябает в нищете, и его толком за людей не считают. Верный идеалам профессии, Пол хочет писать о голодающих детях, но редакционная политика его босса Лоттермана (Ричард Дженкинс) далека от свободной: нужно писать о боулинге, казино и прочих развлечениях, которым предаются американские туристы, не выходя из отелей, а читать о проблемах никому не хочется – грёзы разбивать нельзя. Сандерсон с приятелями-банкирами и вовсе задумал отобрать у дикой природы и аборигенов ещё один клочок земли, застроив отелями, бунгало, парковками островок, на котором проводились военные испытания. Пол – не супергерой и потому не рискует бороться с человеком, с которым повязан контрактами и который внёс за него залог в суде после феерической погони, окончившейся плевком в лицо полицейскому горящим ромом. Разрыв партнёрства происходит почти случайно: Полу и Бобу удаётся заманить Шенот на дискотеку в местный клуб, где она цепляет сексапильного негра, и всех «белых людей», начиная с возмущающегося Сандерсона, незамедлительно выставляют за дверь. О судьбе оставшейся внутри девушки Пол волнуется недолго: после того, как Сандерсон вычёркивает его из сделки, выясняется, что газета закрылась и штат распущен без выходного пособия. Тогда Пол решает самостоятельно выпустить последний выпуск газеты и разоблачить в нём Сандерсона, но поддерживают его только Боб и Моберг, а Шенот появляется на пороге их квартиры, только чтобы провести с ним ночь и уехать в штаты, оставив сотню долларов. Сумму увеличивают за счёт бойцового петуха, заговорённого на победу ведьмой-гермафродитом, но затея всё равно проваливается: поднять местных и найти транспорт Мобергу не удаётся, а типография оказывается опечатанной и разгромленной. В качестве моральной компенсации Дочитать спойлеры

Сегодня я повелась на новый фильм от семейного подряда Гаррелей, за режиссёрством Филиппа. В самом начале мы видим, как человек садится в автомобиль, едет по извилистой ночной дороге сквозь лес и топорно и неубедительно во что-то врезается. Голос за кадром сообщает нам, что он погиб. Это Фредерик (Луи Гаррель), томный художник-кокаинист, а в роли рассказчика выступает добрый малый Поль (Жером Робар), которого познакомил с ним его друг. Фредерик женат на пышногрудой популярной актрисе Анжеле (Моника Беллуччи), а Поль зарабатывает, снимаясь в массовке в роли солдата Сопротивления, распространяет революционную газету и встречает на съёмочной площадке Элизабет (Селин Саллетт). Однажды Фредерик приглашает их на свою виллу в Риме, а потом предлагает остаться там насовсем. Дружба тут же оказывается сильнее брачных отношений: мужчины проводят время за спорами о необходимости революции, женщины – за примеркой платьев, и пары начинают давать трещину. Обвиняя Фредерика в неверности, Анжела напропалую встречается с режиссёром Роландом (Владислав Галард), а потом и вовсе уходит к нему. На почве утешения Поль начинает ещё больше времени проводить с Фредериком, и Элизабет пытается было сбежать, но он вовремя её останавливает и увозит в Париж, где у них появляется ребёнок. Но даже там они неожиданно сталкиваются с Фредериком, который походя признаётся Полю в любви, однако даёт понять, что продолжает следить за жизнью бывшей супруги, уже сменявшей Роланда на кого-то ещё. После этого, говорит закадровый комментатор, Фредерик и въезжает в дерево. Но умирает он не сразу – успевает заявить Полю, навестившему его в больнице, что тот похож на его деда, солдата Сопротивления (Морис Гаррель), и пообщаться с призраком оного деда, убеждая его в том, что без жены его жизнь не имеет смысла. Достаточно явственно намекается, что произошло именно самоубийство, а не несчастный случай, да и в течение собственно фильма Элизабет регулярно напоминает, как во внесценическом прошлом неоднократно пыталась покончить с собой от одиночества. Где смысл, где логика, кроме неуклюжего призыва убиться всем, кому с браком не повезло? В фильме под названием «То лето страсти» страстью и не пахнет, не засыпаешь на нём только потому, что всё время ждёшь, когда уже эта страсть наконец начнётся. Невыносимо скучный, затянутый, с необязательными диалогами, лишними персонажами и целыми лишними сценами, он кажется не полутора-, а трёхчасовым. Луи, за четыре года возмужавший и потерявший 90% шарма юноши из «Песен о любви», только и делает, что рыдает, остальные мужчины смотрят щенячьими глазами и улыбаются. Женские персонажи отталкивающи и внешне, и по концепции – как Элизабет, в самом начале сообщившая Полю, что остаётся с ним только из-за денег, так и Анжела, откровенничающая с товаркой и наконец признающаяся, что не Фредерик первым начал изменять ей, а она ему. Однако на актёров, видимо, ушёл весь бюджет (прологовая минутка с обнажённой Беллуччи – дайте мне это развидеть), а на операторе, музыке, декорациях, костюмах, я уж молчу о сценаристе, сэкономили. Получилось блёкло, уныло, вторично, без юмора, без лирики и без трагедии, и даже на мыльную оперу не тянет по причине безэмоциональности. А следить за чужой рутиной – не лучшее времяпрепровождение в кинозале.

Новый фильм нам подарил Гас ван Сент – всегда такой разный и всегда узнаваемый. Только он мог превратить мелодраматический дуэт в нечто прекрасное, а застывшую фарфоровую куклу из «Джен Эйр» - в красивую девушку, только выигрывающую от крупных планов. Маленький полуторачасовой шедевр, «Не сдавайся» (в оригинале – «Неустанно») затягивает с первых же кадров под открывающими титрами – мягким колоритом в духе фильмов конца прошлого века, приятной музыкой и изящным присутствием (работа – слишком грубое слово) оператора. Миловидный чудак Енох (Генри Ли Хоппер) в школу не ходит, а ходит на поминки незнакомых ему людей, а его лучший друг – призрак японского лётчика-камикадзе Хироши (Рё Касэ), который всегда выигрывает в «морской бой». Хироши появился, когда после автокатастрофы, унёсшей жизни его родителей, Енох побывал в коме и теперь уверен, что был мёртвым в течение трёх-четырёх минут, а значит, знает о смерти всё. Однажды на очередной панихиде он встречает Аннабель (Миа Васиковска), странную девушку, одевающуюся как мальчик, натуралистку и поклонницу Чарльза Дарвина. Они сталкиваются всё чаще, пока не оказывается, что они оба любят гулять на кладбище – там Енох и представляет новую знакомую родителям. Вскоре она признаётся, что ей самой осталось три месяца жизни – она больна раком, и потому смерть для неё тоже не является чем-то непривычным, страшным и сакральным: это просто неотъемлемая часть жизни. Енох предлагает «подготовить» её, и она соглашается – ведь за три месяца можно успеть так много! Так история обречённого человека становится светлой, воздушной, радостной историей любви от первого до последнего кадра, полной тёплого юмора и лишённой жалостливых сантиментов. Первый разговор – в виде диалога с надгробиями отца и матери Еноха. Первые комплименты – вместо реплик ревнующего Хироши, общавшегося с Аннабель только через посредство Еноха. Первое свидание – в морге, где можно шутить о том, как мог умереть обитатель того или иного гроба. Первая ночь – ночь Хэллоуина, когда, убежав от группы хулиганов, из-за которых Енох и был вынужден покинуть школу, наша парочка, переодетая японским лётчиком и гейшей, устроилась в сторожке лесничего. Первая размолвка – из-за репетиции смерти Аннабель под диктофон: ей не понравилось, что Енох добавил в сюжет, что совершает над её телом сеппуку, ему – что она придумала прощальные слова о своих любимых птицах. Когда в его отсутствие с Аннабель случается приступ, Енох обвиняет в гибели своих родителей свою тётю, к которой они тогда ездили, и отправляется на кладбище разбивать их надгробия за то, что они оставили его – но его бьёт Хироши за неуважение к мёртвым. После драки примирение состоится в больнице, а Хироши вернётся, чтобы проводить Аннабель в последний путь. Когда-то он так и не успел сказать своей девушке о том, что её любил, и всегда носит письмо к ней в нагрудном кармане, - но он помог не опоздать другому, и теперь его лётная форма сменилась на торжественный чёрный костюм. Эта нежная сказка, вся сложенная из невероятно красивых кадров, где за каждым второстепенным персонажем стоит живой характер, - не только о том, что нужно не бояться жить, быть искренним, совершать ошибки, - так, как если бы каждый день был последним, ведь жизнь по определению коротка и стоит поторопиться. Он и о том, что счастье не может длиться три года, три месяца или три дня – оно либо бесконечно, либо его нет; со смертью того, кто его олицетворяет, оно не кончается, пока остаются воспоминания. Поэтому на панихиде Аннабель, для которой они вместе придумали накрыть стол сладостями и молочными коктейлями, он не произносил трагических и пафосных речей, а сделал лучшее, что мог в этот момент ради неё сделать: вспомнил самые счастливые моменты из их жизни вместе и улыбнулся. Пока он учил её умирать, она научила его жить – гораздо более сложному искусству, которое постигаешь только тогда, когда есть для кого жить.

В ШДИ я вчера сходила не зря не только потому, что спектакль, но и потому, что Кантата на Цветном. Поэтому сегодня – новый чай, «Праздник в джунглях», купаж чёрного и зелёного с цукатами ананаса, папайи и киви, лепестками календулы, сафлора и василька. Острый, яркий аромат заварки не внушил мне уверенности в том, что этот чай мне понравится, но уж больно захотелось киви, и вот чашка с отчётливо различимыми кусочками оного – передо мной. И далеко распространяет сладковато-кисловато-горьковатые ароматы экзотических фруктов – всякой папайи, маракуйи, ананаса, канталупы, киви, манго и иже с ними. Чем ближе к носу – тем более насыщенный, объёмный и интригующий запах: и мёд, и душистый цитрус, и чего только в нём нет. Не менее аппетитным получился вкус – сочно-фруктовый, не тяжёлый и при этом достаточно ощутимый, с мягким послевкусием. В общем, на сей раз с приятным вкусным чаем я не просчиталась. Под него и приступим к такому выдающемуся событию, как «Гамлет» Някрошюса.
Някрошюсовское пространство, как всегда, в глубине сцены обрывается в непроглядную пустую темноту, так что кажется, что Эльсинор со всех четырёх сторон окружён бесконечностью. А ещё кажется, что в нём постоянно протекает крыша – не то дождём, не то снегом из-под колосников течёт мельчайшая не то водяная пыль, не то мука, - нечто, не оставляющее, однако, видимых следов нигде, кроме воздуха, а в воздухе будучи сродни монохромной живописи. В качестве светила на цепях с крюком висит зазубренный металлический диск вроде лезвия огромной циркулярной пилы, отражая идущий откуда-то снизу свет неровными отблесками. Мебель – грубая, деревянная, не бросающаяся в глаза и только подчёркивающая, увеличивающая пустоту. Человек в огромной бурой шубе шагает нам навстречу, неся караул, и вдруг распадается на двоих дозорных, один из которых – шут Горацио (Рамунас Родакас), которого недаром любит Гамлет за весёлый нрав: кукарекая, он способен отпугивать нечисть. Как, например, сейчас, когда какой-то невидимый дух проходит перед ними: слышны только шаги – звук капающей на барабан воды сквозь туманную дымку, колышущейся завесой ниспадающую сверху. Как ни бегай дозорные вокруг, ни окликай призрака, ни пытайся остановить, протягивая руку в поток, - рука, конечно, проходит насквозь, и им нет ответа. Наступает день, и солдаты обращаются в верных псов, а Горацио рассаживается на тройном троне, в котором больше нет нужды: семья разрушена, государство разрушено, гармония разрушена – потому и не сидится призраку в могиле. Клавдий (Витаутас Румшас) и Гертруда (Далия Закувине-Сторик) садятся по противоположным концам залы, словно боятся того, что совершают; король от страха преувеличенно энергичен и весел, он пьёт из кубка, от которого его зубы становятся золотыми, предлагает невесте и бесхитростному бугаю Лаэрту (Кестис Якштас), отбывающему во Францию. Гамлет (Андриус Мамонтовас) явно давно дорос до того, чтобы стать королём, и при этом в нём много инфантильного, ребяческого: седые волосы растрёпаны, из-под мешковатого чёрного свитера торчат ворот и манжеты белой рубашки, он подпрыгивает, чтобы выразить свои обиду и возмущение, с него сваливаются штаны, и Гертруда заботливо их подтягивает. Он из тех Гамлетов, которым бремя мести окажется не под силу, но которые читают свои монологи под красивую музыку, замерев и глядя в зал – так, что ты понимаешь, насколько для них это важно, и все остальные это тоже понимают с самого начала, включая Клавдия, потому он так и напуган. Понимает и Горацио, что одно убийство уже приблизило Эльсинор к бездне, а Гамлет, любящий своего отца, уже в эту бездну заглянул, - но он выбирает охранять его от падения и тем самым допустить то, что он столкнёт туда всё королевство. Эта бездна – смерть, и с первого же монолога Гамлета очевидно, что она манит, прельщает его, как никого другого больше, - так манит ребёнка любая страна, куда ни уехал бы его любимый родитель; но её печать лежит и на других. Читать ещё много-много, почти курсач

Свежий аромат связанных сердечек – травы, полевых цветов, сладкого прополиса. Это мой второй подаренный на день рождения зелёный чай ручной работы – «Мелодия флейты». Покачиваясь в воде, сердечко распространяет насыщенный травяной запах и постепенно раскрывается, а из его центра светится малиновый цветок красного клевера в окружении венка жасминовых бутонов. Аромат чая – тонкий, еле уловимый, вкус – терпкий травяной настой, уже знакомый мне «дикий», с такими же еле уловимыми древесными нотками. Не такой интересный, как у «Затаившегося дракона», но определённо приятный и более лёгкий, возбуждающий аппетит. А теперь отправимся на фестиваль NET.
Гора белого мусора – типичные отходы цивилизации: газовая плита, покрышка, древний принтер. Из духовки и из какого-то торчащего из груды бака показываются звериные морды, также сделанные из мусора, - оленья и волчья. Эти маски надеты на головы людей, чьи лица, тела и руки замотаны драными бинтами, не считая потрёпанных спортивных штанов. Пока они медленно перемещаются и приближаются, словно оттаивая, появляются жители этого сурового края, сиречь чукчи – разговаривают они так же, как и герои анекдотов, одеты так же, как герои Чехова. Чукча Миша – в бежевом костюме, при пенсне, его серые волосы, бакенбарды, усы и борода вылеплены не то из папье-маше, не то из гипса; на голове его жены Маши (Масеньки) – такая же неподвижная, цельная серая конструкция причёски, закреплённой на косточку. Миша – вроде как чукотский акын, только более продвинутый: всё происходящее с ним фиксирует на печатной машинке. Сегодня в его жизни – радостное событие: нашёл в тайге гамак, потерянный лесником, принёс жене, чтобы в нём качаться и заниматься любовью; гамак оказывается крошечной детской ванночкой. Семья садится пить чай из изящных сервизных чашечек, Маша берёт микроскопические прянички и, немного размотав бинт на голове одного из безмолвных слуг просцениума, открывает в ней крышечку и макает пряничек туда, во что-то красное. Вся радость Миши в том и состоит, чтобы жена хорошо ела – ради этого он ездит на собаках в тайгу, пасёт стадо оленей, добывает пушного зверя, защищается от волков, бегает за вертолётом с большой земли, чтобы выпросить у лётчика мёда. После трапезы хитрым способом употребляется водка – воображаемая жидкость, пройдя через множество всевозможных ёмкостей, наконец оказывается в канистре и оттуда наливается в спортивный кубок, который Маша с поклоном подаёт супругу. Она рассказывает ему, как провела без него день, с неохотой добавляя новые подробности всякий раз, когда он с подозрением задаёт один и тот же вопрос: «И всё?» Так она признаётся, что к ней в гости приходили Степан и Виталий, играли в нарды, пили водку. «Чукча не дурак, чукча всё понимает!» - Миша приходит в ярость и чуть было не рвёт такими трудами добытый гамак, но успокаивается и на следующий день снова уходит в тайгу, а романтическая Маша берётся за гитару и поёт «Отцвели уж давно Хризантемы в саду», и безликие – должно быть, собаки, лучшие друзья чукчей – прислушиваются к ней и ей прислуживают. На арьерсцене, на возвышении, застеленном белым косматым мехом, медленно шагает солдат в серой дырявой плащ-палатке, в серой каске, с серым лицом и серыми руками, похожий на оживший памятник; одна рука неожиданно со стуком падает – у него два протеза. Это Степан – он бодро садится на велотренажёр и крутит педали, вырабатывая электричество, и тоже говорит о том, как хорошо жить, - вот только иногда ему вспоминается Афган, жена постоянно тяжело болеет, а детей, похоже, Бог прибрал. Он явно влюблён в Машу, но никаких поползновений в её сторону не совершает – искренне завидуя Мише, он только хвалит хозяйку, разговаривает с ней, рассказывает об учёных с большой земли, которые «делают тесты», включает радио и, не одобрив музыки, сам пытается петь. Этого Миша уже не выдерживает и появляется – читать дальше

Персонаж на сцене – нелеп и комичен: грязно-белая пижама перемазана чем-то физиологических расцветок и продрана, на заднице дырка, на голове – шапка с рогами, под подбородком болтается какая-то красная требуха, изображающая индюшачью бороду, к спине прикреплена табличка «Turkish cock», лицо неумытое. Шевеля губами, он что-то читает по бумажке, заявляет, что он не сумасшедший, а потом обращается к публике, которая в это заявление не верит и от души смеётся. Это пуританин Мальволио (режиссёр и актёр Тим Крауч) – объект насмешек из ранней шекспировской комедии «Двенадцатая ночь», и в продолжение часа он будет вести со зрителем самый непосредственный диалог. И начинает он с того, что обрушивается на зал с обвинениями в том, что мир погряз в пороке, хаосе и безумии: бросишь бумажку на пол – замусоришь всё вокруг и превратишь в зловонную свалку, надумаешь выпить кружечку пива – сам превратишься в опустившегося алкоголика и безнравственную скотину, посмеёшься над необычным человеком – и вот уже толпа забивает его камнями. Но чем больше он призывает слушателей по вечерам читать Библию, не ходить в полный разврата театр, требует выпрямить спину и убрать руки с промежности, а главное – не смеяться, тем дружнее хохот, хотя уже тогда сквозь его преувеличенные страхи, поучения и оскорбления слышно отчаянное одиночество, желание встретить понимание и обиду человека, поднятого на смех при серьёзном разговоре. Ему действительно несладко приходится – один против всех он противостоит веселью и развлечениям, которые буквально обрушились, как эпидемия, на его родную Иллирию, где всегда царили его, дворецкого, стараниями стабильность и покой: потеряв отца и брата, земли унаследовала прекрасная Оливия, и её приехавший на поминки дядя Тоби остался пировать со своими дружками – так начинается его история. Тоби со товарищи – такой же, как и зрители, пришедшие посмеяться над ним, уверен Мальволио, и именно в зал он неоднократно бросает своё сакраментальное: «Я отомщу всей вашей гнусной своре!». Чтобы окончательно доказать собравшимся, что смеются они на самом деле над трагедией, он выволакивает на сцену верёвку с петлёй, перебрасывает её через рею, встаёт на стул и вызывает двух зрителей, чтобы один выбил стул из-под его ног, а другой удерживал противоположный конец верёвки. Больше никто не смеётся, хотя Мальволио продолжает кого-то упрекать за смех, и когда он, всё приготовив для повешения, спрашивает, это ли хотят увидеть зрители, ответ однозначен: нет. Тогда Мальволио объясняет, почему его принимают за сумасшедшего: над ним, безнадёжно влюблённым в свою госпожу Оливию, шайка Тоби в отместку за запрет медвежьей травли собаками сыграли жестокую шутку. Бумажка, которую он читал и бросил, - подложное письмо, в котором Оливия якобы признаётся ему в любви и пишет, как ей хочется, чтобы он улыбался и носил жёлтые чулки. Прислуге улыбки не положены, а жёлтые чулки по моде того времени – обозначение страсти… и, объявив его психом, несчастного Мальволио заключают в тёмный сырой подвал, куда приходит шут, чтобы издеваться над ним. Поистине, настолько сурового наказания не заслуживает человек, который всего-навсего надоедал гулякам своей манией следить за порядком! Он так говорит о своём счастье любить и быть любимым, что почти вырастает до патетически-трагических высот, хотя нет-нет, да и промелькнёт ощущение, что перспектива сделаться графом обрадовала его больше, нежели завоевание сердца Оливии, чувства к которой пробуждают в нём отнюдь не сердце: хвастаясь, что впервые в жизни испытал физическое возбуждение, он взбегает по рядам, выставляя крайним зрителям свой гульфик. Добившись наконец от аудитории сочувствия, Мальволио постепенно преображается: стаскивает свой дурацкий рогатый колпак и бороду, накладывает белила на лицо, рисует поверх брови и усики, моментально преображаясь из корчащего гримасы малоприятного юродивого в оклеветанного светского человека. Стаскивает свой омерзительный костюм, позирует в стрингах тигровой расцветки и читать дальше