Дело было утром, делать было нечего… проще говоря, сегодняшний день я начала с того, что убедилась, что на ЛиРу ещё нет сообщества, которое было бы всецело и полностью посвящено такому замечательному недавно отгремевшему празднику, как День святого Патрика. Вернее, ещё не было – ибо я незамедлительно подсуетилась создать своё новое комьюнити День святого Патрика, куда и настоятельно приглашаю всех без исключения, ибо обещаю, что будет позитивно. После обеда же я более дома засиживаться не стала и пораньше подъехала на Арбатскую, несмотря на не располагающую к променадам погодку: с неба сыпался мелкий снег, сырой как дождь и колючий как льдинки, и сильный холодный ветер периодически устраивал метель и швырялся этим самым снегом прямо в морду. Однако пешком по Арбату я всё-таки пошла и не прогадала – там, между домами, не было никаких буранов; к тому же уже издалека мне приветливо светила окошками Аннушка, где я по традиции отобедала блином со сгущёнкой. Безошибочно свернув в Большой Николопесковский направо от Стены, я дошла до театрального института имени Щукина за сорок минут до начала спектакля, перевела дух внизу на мягком кресле, заглянула в уютную столовую, поднялась наверх, купила программку. Студент, проверявший билеты, распределил меня в одну из гостиных; там были драные кожаные диваны, большое зеркало, искажавшее отражения, а из-за двери в зал раздавались звуки репетиции и периодически кто-то вбегал или выбегал. Там, на одном из диванов, у которого была не обивка, а одно название – лоскуты, стыдливо прикрывавшие вылезающий скомкавшийся синтепон, – я и продолжила читать произведение, дипломный спектакль по которому собиралась посмотреть: «Завтра была война» Бориса Васильева. С первым звонком пустили в зал, состоявший из одного партера; моё место было с самого краю третьего ряда, но со вторым звонком я переместилась на первый ряд – не то чтобы в серёдку, но, по крайней мере, уже ближе к ней, а видно оттуда было замечательно. Так, восседая перед высокой, остро пропахшей нафталином, бутафорским дымом и табаком сценой, я и посмотрела всё то действо, о котором собираюсь поведать.
Все произведения Васильева – о войне, но не столько с внешним врагом, сколько с самим собой. А эта повесть – ещё и о дружбе и любви, вере и предательстве, о невероятной силе тех, кто обычно бывает слабым. Повесть большая, поэтому, конечно, щукинцы поставили её не в мельчайших подробностях, что-то опустив, что-то из разных эпизодов собрав в одной сцене; но они искренне постарались передать и поэтому вполне передали все те идеи, которые я перечислила выше. Единственное, что покоробило в передаче сюжетной линии – так это странная толерантность, с которой заменили обвинение в продаже фашистам чертежей самолёта обвинением в растрате казённых денег. И не могу не отметить, что некоторые важные, на мой взгляд, моменты актёрам не следовало проговаривать от третьего лица, а следовало бы сыграть от первого, поскольку это не заняло бы больше времени, но добавило бы спектаклю мощности; а кабы я не знала, что студенты ограничены в ресурсах для творчества, я бы добавила ещё и то, что более грамотное музыкальное оформление также поспособствовало бы усилению воздействия спектакля. Однако то, что играют не профессионалы, а те, кому ещё только предстоит стать таковыми, заметно не только в плохом, но и в хорошем смысле этого слова: ребята стараются не из привычки стараться, а из зримого интереса и любви к тому, что они делают. И поэтому делают искренне – настолько, что сложно поверить, что перед тобой на сцене четверокурсники – взрослые, в принципе, люди, а не воплощённые ими ученики девятого класса – во многом ещё непосредственные, как дети. В общем и целом, с отличной актёрской игрой, замечательными декорациями, симпатичными молодыми лицами – получился цепляющий, трогательный спектакль, заставивший многих в зале время от времени всхлипывать. Такие книги, как «Завтра была война», и, соответственно, такие спектакли, без излишнего пафоса и морализаторства незаметно (и несомненно!) делающие нас лучше, я как рекомендовала всегда, так и теперь рекомендую всем и каждому как действенное лекарство от пагубного влияния современной потребительской идеологии, шкурнической и недоверчивой до мозга костей. И даже уже не рекомендую, а прошу не пожалеть времени и (в случае с театром) денег на ознакомление, ибо окупится сторицей.
А я обрываю свои словоизлияния, возвращаясь к тому, как после спектакля снова прошлась пешком до Арбатской, приехала домой и теперь радуюсь по поводу появления репертуара на май на сайте театра на Юго-западе: как говорится, будем брать! А завтра у меня снова театр, посему прощаюсь ненадолго – не далее как через сутки порадую себя и вас новой рецензией. Скорее, конечно, себя, но себя-то оно всегда приятней)

С парада в честь Дня святого Патрика я сегодня (точнее, уже вчера, учитывая то, что начинаю писать сей пост уже заполночь) вернулась ровнёхонько в пять часов и за полчаса успела, не раздеваясь, наскоро пообедать и написать предыдущий пост до момента начала движения парада, после чего, отвязав зелёную косынку от рукава, снова выскочила из квартиры на свет Божий. Ибо праздник праздником, а полноценную культурную программу на каникулах ещё никто не отменял! Короче говоря, я снова, почитывая комиксы, ехала на Театральную, в РАМТ, где вчера смотрела Белую версию спектакля «Инь и Ян» (с рецензией можете ознакомиться двумя постами ниже), а сегодня – его же Чёрную, «мистическую», версию. Приехала не рано и не поздно, а как раз для того, чтобы сдать манатки в гардероб, окинуть взором сувениры и с первым звонком подняться к себе на балкон, на всё то же крайнее место во втором ряду правого крыла. Но если вчера, в преддверии выходного, был небывалый аншлаг, то сегодня, накануне буднего дня, народу было уже поменьше, так что после второго звонка мне удалось пересесть в самую серёдку первого ряда середины балкона и остаться там на оба отделения.
Ввиду предыдущей рецензии я могу уже не излагать сущность спектакля, а остановиться исключительно на сравнении обеих версий и вынести свой вердикт прежде аргументов: Чёрная версия мне понравилась больше. Актёрская игра не изменилась, оставаясь всё такой же качественной, зато мне показались значительно более удачными музыкальное (отдельное спасибо за сокращение партий гонга) и световое оформление, перемещение элементов декораций, номера с пластикой (более зрелищный, нежели вчера, поединок в восточном стиле и довольно-таки порадовавший танец со свистящей в воздухе катаной). Да и сама по себе Чёрная версия как-то серьёзнее Белой – меньше иронии, заставляющей публику привычно хохотать, как над самыми смешными шутками, больше напряжения, драматизма; а также, пожалуй, Чёрная ещё и «глубже» в философском плане, насколько можно вообще говорить о философии у Акунина: несмотря на весь сопутствующий пафос, развязка этой версии более символична и злободневна, на мой взгляд. Таким образом, если кто-то не согласен смотреть, как я, постановки обоих версий одного и того же произведения, советую выбрать Чёрную – удовольствия, думаю, получите больше.
После двух часов спектакля я нагло пролезла в гардероб без очереди (благо публика там достаточно интеллигентная, чтобы не устраивать базара по пустякам) и поторопилась домой, дабы дописать до победного конца предыдущий пост, выложить его, а теперь вот ещё и отстреляться с вышеизложенной небольшой рецензией (должны же и я, и вы отдыхать хоть иногда от огромных лытдыбров). Теперь я быстренько пропалю ленты – и на боковую, ибо вставать завтра рано: тащиться в школу переписывать свою двойку за ненавистный контрольный тест по химии. А поскольку надолго это мероприятие растянуться не должно, после него я надеюсь порадовать себя любимую просмотром Чернильного сердца, а затем – и вас любимых рецензией на сей фильм. На этом анонсе и вторично прощаюсь, на сей раз с пожеланиями доброй ночи всем, кто по тем или иным причинам ещё не спит.)

Сегодня с утра, как и планировалось, мы с мамой наконец-то выпинали папу съездить в Метро. По закону подлости, стоило нам к нему подъехать, как машина накрылась, и мы, совместными усилиями затолкав её на парковочное место, отправились за покупками. По традиции попускав слюни над коллекцией игрушечных драконов и убедившись, что в музыкальном отделе не появилось ничего нового и интересного, я под шумок угнала у родителей тележку и отправилась на поиски чего-нибудь съедобного. Дважды обойдя все отделы, окромя мясного и рыбного, я убедилась, что овощные паштеты, видимо, пропали из Метро напрочь, не успев как следует появиться, также не было тофу и тхины, но вместо последней я взяла хумус (ибо говорят, что одна фигня). Помимо этого я затарилась доброй дюжиной упаковок соевого йогурта, шоколадного и ванильного (в прошлый раз я попробовала шоколадный, и мне весьма понравилось), очередной авоськой репы, а в качестве новинок в рационе – две маленькие упаковки соевого молока с клубничным соком и маленькую баночку арахисового масла (два горячих французских багета уже подразумеваются сами собой). Когда оставшееся в тележке свободное место заполнили родители, мы встали в очередь и, пока дошли до кассы, успели уговорить одну горячую булочку с чесночным маслом; как только все продукты прошли кассу, я тут же схватила один из багетов и открыла один из соевых напитков (вполне вкусная оказалась вещь) и продолжила обедать. С покупками мы вывалились на улицу, и мы с мамой взяли те, которым необходим был холодильник, с собой, а папу оставили с остальными продуктами и с машиной ловить кого-нибудь, кто согласится отбуксировать его до дома, сами же решили вернуться домой своим ходом. Погодка за пределами парковки – сильный холодный ветер, бросающий в морду горсти колючего снега, так что идёшь почти всё время с закрытыми глазами – не особо располагала к тому, чтобы с сумками переться до ближайшей автобусной остановки, но мы таки добрались до неё и сели в маршрутку. Думали, что придётся ехать до Кунцевской и потом ещё ехать на метро до Молодёги и от Молодёги на маршрутке, но, проезжая по тем местам, где я часто бываю за железнодорожной линией, попросили остановить на перекрёстке, перешли через мост и пошли до дома пешком – оттуда было уже недалеко. По дороге мы заглянули в Пятёрочку и зашли в аптеку, где купили бабушке подарок на её завтрашний день рождения – новый тонометр, а когда наконец-то пришли домой, практически в то же время и папа подъехал. Не успела я пострадать ерундой как следует, как пора было отправляться в театр, благо недалеко – во второй раз (после Тани) в РАМТ, до коего от метро два шага, на спектакль по уже не единственной, зато по именно для этого театра написанной пьесе Акунина Инь и Ян, а точнее – по её Белой, «рациональной» версии. Обойдя буфет и сувениры без всякого желания что-либо есть и на что-либо тратиться, я стоя дочитала не дочитанные в метро комиксы и с первым звонком вскарабкалась к себе на балкон. Место моё было с самого краю второго ряда, как раз с расчётом на то, чтобы была возможность капитуляции; со вторым звонком я нагло переместилась в середину первого ряда, но он, место за местом, постепенно заполнился весь, за ним и второй, так что в итоге я нашла прибежище в середине третьего, откуда (надо будет запомнить на будущее), видно и слышно было очень даже хорошо. Однако после первого отделения опоздавшая зрительница подоспела и по это место, и пришлось мне возвращаться к себе, откуда мне тоже пришлось кого-то согнать и откуда сцены не было видно вообще. В течение антракта у меня ещё теплилась надежда на первый ряд этого крыла, где можно было бы хотя бы перегнуться через бордюр, но она умирала медленно и мучительно по мере того, как заполнялось всё крыло, даже третий ряд; когда свет погас, положение стало отчаянным, я готова была сесть на ступеньках в проходе поближе к серёдке, кабы не администраторша, но вот она ушла, и я устроилась на её стуле на верхних ступеньках, откуда видно и слышно тоже было сносно. Мне, конечно, стоило учесть, когда я покупала билет, что популярнее Акунина у обывателя, желающего прослыть читающим человеком, только Донцова, однако я не учла и теперь лицезрела редкостный аншлаг, когда в партере вес проходы были заняты стульями, были забиты не только бельэтаж и балкон, но и балкон второго яруса, причём забиты преимущественно молодёжью, а не классической театральной публикой в лице бабушек-бронтозавров старой интеллигенции, которые вполне могут уйти в антракте, оставив тебе местечко. Ну да хватит лирики – за державу, конечно, обидно (ибо на той же вышеупомянутой Тане свободных мест было пруд пруди), но мне ещё завтра, на Чёрной версии, сидеть на том же боковом месте, а сегодня писать рецензию на уже увиденное.
Для нечитавших (вдруг есть такие) поясню: Инь и Ян – псевдоисторический детектив (хотя что ещё можно ожидать от Акунина, как не осовременивания и романтизации несчастного позапрошлого века?) с главным героем нашего времени торжества демократии Эрастом Фандориным в роли спасителя человечества локального пошиба (ну, о нём не слышали разве что сибирские отшельники) и с псевдовосточным колоритом (что также более чем в стиле Акунина, только на сей раз безбожному клишированию подверглась не Турция, а Япония – как всегда, пишущий об Азии Акунин напоминает пишущего об СССР американца). Действие закручивается вокруг таинственного веера, считающегося волшебным и являющегося ценным, из-за которого почтенные дамы и господа пускаются во все тяжкие – грабят, убивают, обманывают, предают. Никакой философии, никакого трагизма, то есть более низкокалорийной пищи для ума придумать сложно, зато с вполне занимательным сюжетом, благодаря которому и решила заценить сей венценосный, не побоюсь этого слова (ибо количеству имеющихся у него наград и номинаций я уже побоялась), спектакль. Надеялась на напряжённый, динамичный экшн – быстро поняла, что губу раскатала зря: даже погони и драки происходят как-то квёло, больно уж постановочно, как балаган для детей (наверное, этот сюжет больше подошёл бы для очередного фильма, чем для театральных подмостков); впрочем, и заскучать не пришлось: быстро и непринуждённо пролетело примерно двухчасовое действо (хотя программка обещала аж два с половиной). Такой же «золотой середины» придерживалась и обстановка спектакля: декорации абсолютно логически не вяжутся с происходящим (ширмы и фонарики в подмосковной усадьбе – конечно, гениально), но свою функцию исполняют исправно (голой или похожей на инсталляцию авангардиста сцена не выглядит); музыка приятностью не блещет (особенно постоянный гонг раздражает), но она есть и она не отвлекает, а это главное; также и костюмы, и освещение, и фокусы – на крепкую четвёрку. Однако даже если бы я могла к ним придраться, это абсолютно не снизило моего отношения к спектаклю в целом, поскольку я не могу придраться и к актёрской игре – все на своих местах, все стараются, и у всех хорошо получается воплощать своих нехитрых персонажей. А значит – в категорию театрального искусства (а не попсового ширпотреба) сей спектакль попадает и автоматически получает при этом статус смотрибельности и мою рекомендацию к просмотру в случае возникновения желания отдохнуть.
Дома я была, как вы сами можете судить, не так уж и поздно, поужинала доброй полудюжиной бутербродов c хумусом (он действительно не менее вкусен, нежели тхина), а спать лечь всё равно надо бы пораньше: ведь, как известно, День святого Патрика – только раз в году! А значит, в театр я завтра поеду, скорее всего, прямиком после парада, а на парад надо будет прийти загодя. Вобщем, вернусь во столько же, во сколько и сегодня, только со значительно более объёмным отчётом и туёвой хучей фоток (видели, сколько их у меня с прошлогоднего торжества? Но не пугайтесь, выкладывать буду постепенно))

Сегодня опосля экскурсии я вполне успела осуществить все запланированные дела насущные и, как обычно, в пять уже покидала родные стены, впервые направляясь в самый нижний конец красной ветки, на Юго-западную, в театр, соответственно, на Юго-западе. Район, в котором я оказалась, поднявшись на поверхность из подземки, оказался классической периферией с уходящими до обоих горизонтов рядами одинаковых панельных высоток, заставленными маршрутками до аэропорта и кладбища обочинами и непременным рынком, а также палатками с шавермой, чебуреками да беляшами через каждые три шага. Шагать же пришлось вдоль проспекта Вернадского в указанном прохожей тётей направлении до издалека заметного ориентира – красивого храма, напротив которого и располагалось гораздо менее приметное здание театра. В его маленькой площади, что выражалось в тесных коридоре и гардеробе, я нашла сходство с любимой Покровкой; раздевшись же, приобретя программку и добравшись до буфета, я нашла и различие. Буфет этот был помещением подвальным и место занимал относительно приличное, а главное, порадовал полумраком (точнее, совершенной темнотой, нарушаемой лампочками над некоторыми столиками), прохладой и заботой о моём вегетарианском желудке: меню предложило мне некое фруктовое ассорти. Оно оказалось большим бокалом с нарезанными яблоками, грушами, апельсинами, киви, а также виноградинами и зачем-то семечками граната, которые хрустели на зубах; сначала я села за столик без лампочки, так что не видела, что ем, и не могла читать программку, но потом освободился освещённый, и первый звонок застал меня там – за изучением программки и скоростным поглощением фруктов. Ко второму я вошла в зал, и вот вам второе сходство с Покровкой: зал этот – такой же маленький, и рядов шесть, и мой – как раз последний. Вот только возвышение между рядами на Юго-западе было куда значительней, так что место моё было в прямом смысле под потолком, и я со счёту сбилась, сколько раз за время спектакля я приложилась об него головой; зато видно и слышно с этой галёрки было превосходно, а сии обстоятельства значительно ценнее стоимости билета в 180 рублей – я уж не говорю обо всём остальном (вернее, говорю, причём по порядку). Как и на Покровке, долго не могли рассадить зрителей, которых было больше, чем мест, пока люди не заполнили все лестницы и проходы; оттого немного задержались, а потом ещё и режиссёр, Валерий Белякович, минут пятнадцать толкал речь; но вот, наконец, спектакль начался.
«На дне» - пьеса тяжёлая. Не в смысле плохой читабельности языка, а в смысле всех тех вопросов, которыми она неизбежно нагружает вдумчивого читателя. А ещё в смысле сложности для воплощения – нужно большое мастерство, чтобы не пронести постановку сквозь зрителя, едва задев, и чтобы не запугать его мрачностью и безысходностью. И вот вам последнее сходство с Покровкой: вопреки всем моим опасениям, мастерства, выражающегося для меня в предельной искренности, питомцам Юго-запада хватило с лихвой – но это, конечно, было уже совсем другое, отличное от Арцибашевского, но от того не менее ценное мастерство. Постановщики с текстом Горького были вольны: написанные им для своих героев реплики герои эти произносят далеко не в указанное им время и далеко не в установленной им последовательности, плюс в текст добавилось немало «отсебятины», в частности – культурных Горьковских «сволочей» щедро разбавили более доходчивыми «сукиными сынами», дабы лучше передать атмосферу социального «дна». Этот факт для спектакля, лишённого весомых достоинств, стал бы не просто минусом – он уничтожил бы его в моих глазах, но не оправдать данную постановку невозможно: ибо как иначе позволить таланту Задохина (праздновавшему сегодня юбилей – «полтос») продемонстрировать себя на сцене во всей своей полноте, кроме как приписать его персонажу, Актёру, дополнительных слов побольше, выведя его в самые что ни на есть первостепенные герои? Ведь с таким талантом (я сейчас, уж извините, повторю свою любимую из пафосных банальностей) надо играть Гамлета и прочих холериков с вселенской скорбью во взглядах, и никак не меньше. Но и другие актёры при этом не отставали: чертовски убедительны и (теперь вам придётся простить мне дешёвую рифму) восхитительны были и Барон (Бакалов), и Сатин (Афанасьев), и Клещ (Ванин), и все остальные запоминаются раз и навсегда. За колоритность и надрывность большинства можно простить меньшинство в лице Луки (Белякович, но уже другой), явившегося не простым русским старцем, а средних лет упитанным добряком; впрочем, «народных» выражений, столь присущих Страннику, ему практически не оставили, а всю необходимую философию он высказал настолько душевно, насколько оно полагается. Следует заметить, что при вольности с текстом создатели спектакля свято чтят действие, да и составляющие антуража сочетались между собой как нельзя более гармонично: великолепная музыка, инфернальный мертвенно-голубой свет, едкий дым, декорации в виде нар, отражающихся в зеркалах и создающих иллюзию бесконечных рядов оных, и костюмы в виде белых, как у мертвецов, лохмотьев кого хочешь вовлекут в самый центр происходящего на сцене. А происходящее, чего и следовало ожидать после всего вышеописанного, цепляет с силой не меньшей, если не большей, нежели бессмертное произведение Горького, и долго не отпускает, оставляя при этом самые светлые эмоции и чувства. Не сомневаюсь в том, что каждый найдёт для себя «На дне» что-то своё, неповторимое и драгоценное, а для того, чтобы разобраться в найденном как следует, и нужны такие шедевры, как тот, который я посмотрела сегодня и который всем советую посмотреть. То, что я написала сию рецензию несколько суховато (или мне самой так кажется?), есть всего лишь доказательство того, что я сейчас нахожусь не за монитором компа, а все ещё под впечатлением от спектакля, и перед глазами явственно стоят сцены из него, что мешает высказаться полностью – хотя может, оно и не надо. Главным подтверждением моей оценки всегда являются не рецензии, а возвращения – а на Юго-запад я ещё не раз обязательно вернусь, благо репертуар там весьма и весьма аппетитный.
Три часа спектакля пролетели на едином дыхании, овация за ними последовала такая, какую не услышишь в каком-нибудь большом солидном театре, именинника завалили цветами. Несмотря на напряжение, в котором держит зрителя такая вещь, как «На дне», выходила я отдохнувшей и довольной – в том числе благодаря тому, что мои надежды оправдались, и я снова пополнила свои списки любимых актёров и любимых театров. Дотопав тем же маршрутом до метро, доехав до Молодёги и чёрт знает сколько прождав маршрутку, я вернулась домой едва ли не заполночь, засим сейчас собираюсь как можно скорее завалиться спать, ибо вставать завтра (то бишь уже сегодня) рано: мы с Денисом сговорились сходить завтра на пресловутую «Тайну Чингис Хаана». Думаю, уже не надо добавлять, что в связи с этим вам светит ещё одна рецензия?.. На этом анонсе и прощаюсь – до вечера)

Начну с того, что поздравлю всех читающих это представительниц прекрасного пола, включая себя любимую, с праздником и пожелаю, кому чего надо))
Давеча после написания рецензии я легла спать во втором часу ночи, и приснился мне следующего содержания бред. Плохо помню начало, но факт в том, что в какой-то большой компании двое моих друзей, которых я (впрочем, как обычно) в реале не знаю, поссорились и не на шутку собрались… подраться на дуэли. Для этих целей притащили их и меня в какое-то специально отведённое для этого место, где были какая-то избушка, площадка для сражающихся и места для зрителей, и неожиданно бросили на произвол судьбы. Откуда-то я была знакома с правилами предстоящей «игры»: кто-то из родственников или друзей дерущихся должен сидеть в первом ряду, чтобы «выйти» за ними – подобрать, если они будут ранены или убиты. А поскольку все остальные наши товарищи благополучно удрали, я понимала, что исполнять эту обязанность по отношению к обоим повздорившим, которые тоже куда-то делись (наверное, готовиться, хотя они и так выглядели как только что сбежавшие со съёмок Властелина колец), предстоит мне. Засим я, преисполненная самых мрачных дум по поводу грядущего, сидела на каком-то столе в стороне от зрительских скамей, краем глаза поглядывая на площадку для дуэлей и прислушиваясь к голосу комментатора, объявляющего сражающихся, чтобы не пропустить момент, когда мне придётся пересесть на первый ряд. В самом начале мероприятия я увидела, как какая-то девушка уговаривает толстого кучерявого парня не драться, «не устраивать трагедию», называя его Геной; я вспомнила Несчастливцева и, нагнувшись к кому-то из зрителей, с усмешкой заметила, что, наверное, все трагики – Геннадии. Затем время побежало вперёд, поединок за поединком; я видела даже девушек, которые проходили мимо меня со шпагами и мечами и сражались друг с другом на площадке. Наконец, только когда уже опустились сумерки, настала очередь моих друзей, и прежде, чем они появились на площадке, я переместилась на первую лавку, усевшись рядом с какой-то девушкой, кидавшей на меня сочувственные взгляды. И вдруг с потемневшего неба медленно упала одна снежинка, другая, при том, что только что был солнечный летний день; задрав голову, я радовалась начинающемуся снегопаду как никогда, потому что откуда-то знала, что это отменяет запланированный поединок. Чем гуще шёл снег, тем ниже я прогибалась назад, и сидящая рядом девушка было поддержала меня, думая, видимо, что я падаю, но я попросила её убрать руку и плавно опустилась головой на землю позади лавки – других лавок там почему-то уже не оказалось. Однако тем же макаром подняться обратно без посторонней помощи я не смогла и, полностью соскочив с лавки, встала и снова села на место. К этому моменту всё вокруг уже было засыпано снегом и окончательно стемнело, но благодаря снегу было светло; из избушки вышел… Дед Мороз, но что он говорил и делал потом, я уже не помню – начала просыпаться и проснулась в итоге в районе восьми утра, и так больше после этого и не заснула. Повалялась, встала, подарила маме купленную тогда, в день катания на коньках, свинью из тигрового камня, подождала, пока приедет папа и подарит нам с мамой и бабушкой по букету жёлтых гладиолусов, да и вывалилась на свет Божий. По привычке пешкодралом топая до метро, я раздумывала, как распорядиться со своим подарком на международный женский – тысячей рублей: к шатаниям по паркам и прочим природным зонам погода не располагала, интересных выставок не намечалось, а в кино не шло ничего интересного, кроме Миллионера из трущоб в Октябре на три часа, на которого надо было поспешить и наверняка потратить бешеные деньги, а мне было очень жабно. В итоге, дотопав, я приняла спонтанное решение сунуться в театральную кассу и посмотреть, нет ли на сегодня каких хороших спектаклей, желательно недорогих и недалеко; этот маневр завершился успешно – был приобретён билет в театр Российской Армии, в малый зал, на некую Соловьиную ночь (по названию я предполагала, что это нечто вроде Шекспира или Лопе де Вега), на шесть часов. Это было моим подарком себе за счёт родительского подарка мне номер один, а за подарком номер два я отправилась в уже разведанную местность – на Киевскую, в Европарк, а там – до Хитзоны уже на автопилоте. Сперва моё внимание на сувенирной полке привлекли прозрачные коробочки новой крашеной Конфры (Confrontation), и в первую очередь симпатичные белые волчки (aka волфены) – кабы они продавались по одному, я бы не устояла, но наборы были больно уж дорогими. Затем я приметила искомые ДнДшные бустеры, ассортимент которых радовал глаз отменной полнотой, так что я смогла выбрать самый желанный из них, Night Below (Ночь в подземелье) – точнее, самый увесистый из имевшихся там бустеров этой достославной серии. Пройдясь для проформы и по книжным полкам (не столь давно свой участок моего коллекционерского мозга захавали вышедшие в свет издания лучших комиксов Marvel), я со своим приобретением посетила кассу и, порадовавшись тому, что на сей раз мне не навязали очередного ненужного пластикового пакета, отправилась коротать время до спектакля дальше. А именно – по Филёвской ветке хотела было поехать до Смоленской, но проехала её, вышла на Арбатской и потопала по Арбату. В начале пути по традиции зайдя в Аннушку и смолотив свой любимый блин со сгущёнкой, я неспеша лицезрела музыкантов, коробочников и прочую хрестоматийную Арбатскую братию, а так же полюбопытствовала девушкой, весьма красиво и похоже рисовавшей на мольберте деда, игравшего на гармошке перед памятником Окуджаве. В конце маршрута затарившись в Макфаке средней пачкой картошки фри и двумя соусами карри, я двинулась обратно, встретив по дороге маленькое, но очень бодрое и шумное шествие с кое-какими плакатами, провозглашавшими лозунги о свободе женщин, и пафосно скрывающее лица от кружащейся вокруг них стайки папарацци, явно численно их превосходящей. И только потом, спустившись в очередной раз в подземку на Арбатской, только уже Арбатско-Покровской ветки, я с двумя пересадками добралась до Новослободской и, вспомнив дорогу, пошагала прямиком по Селезнёвке, пока не оказалась в ЦАТРА во второй раз (после Человека из Ламанчи) в жизни – и во второй раз без сменки. На пятый (!) этаж, куда забрался малый зал, подниматься пришлось на лифте, а там, купив программку и из неё узнав, что Соловьиная ночь – это ни разу не Шекспир, а очень даже Ежов, устроилась на мягком диване и малец подремала до первого звонка. Затем, войдя в уютный зал, состоящий из одного партера, и критически оценив своё место с самого краю десятого ряда, я обнаглела настолько, что сразу же уселась на первый ряд – сначала с краешку, а там и в самую серёдку пододвинулась: коли уж праздник, так он должен быть праздником во всём! Оттуда меня так и не согнали, и удовольствия в итоге я получила с запасом надолго, а от чего – об этом уже по порядку. Читать рецензию! После спектакля я так быстро спустилась вниз на лифте, оделась и добежала до метро, что когда я садилась в вагон на обратный путь, было ещё только минут пятнадцать десятого. По кольцу, через Киевскую, я вернулась на Молодёгу, где меня подхватил папа на авто, и вот я дома – только что распаковала свой третий ДнДшный бустер; из восьми случайных минек там на сей раз было поровну добрых и злых персонажей – по 4, и некоторые миньки пришлось влажной салфеткой вытирать от какого-то серого налёта, типа пыли. Итого мне попались: латунный голем (большой золотой минотавр с топором), кровавый демон (карнаж, если по-английски, только похожий на освежёванную гориллу), креншар (выглядит как рыжий зверь с бульдожьей мордой, с которой сняли скальп), гигантский орёл, синий спаун (низший дракон), глубинный легионер (очередной гном, в общем), Делверский (видимо, это географическое название) сержант (баба, между прочим) и – фанфары – моя первая гигантская минька, ярл морозных великанов (на фото справа). Теперь следующий бустер светит мне, наверное, только уже на конец учебного года – больше праздников что-то не предвидится, что и хорошо. А завтра у меня ещё один выходной, а у вас – ещё один оччот, так что расслабляться не советую.)

Вчера, рано вернувшись со школы и не затягивая со страданием ерундой, я так и не нашла подходящих фильмов и выставок и решила отправиться куда глаза глядят. Глаза глядели в свежий журнальчик комиксов, пока я ехала в вагоне метро до Арбатской, а потом поглядели налево, и я пошла по широкому, скользкому и многолюдному Гоголевскому бульвару. Там какие-то двое с гитарой на лавке исполняли «Давай вернёмся» Чайфов, а я открыла для себя тамошний памятник Шолохову, восседающему в наполненной снегом лодке, небольшой вернисаж и деревянный дворик. Бульвар довёл меня до храма Христа Спасителя, откуда я свернула на Остоженку и пилила по ней до самой станции Парк Культуры. Затоварившись там в Теремке традиционным блином со сгущёнкой, я завершила марш-бросок, по мосту дотопав до Горькопарка, а оттуда, попускав слюни на каток, - до Октябрьской, а потом уже вернулась домой. Ночью приснилась куча коротких снов, один бредовее другого, и в последнем перед пробуждением я ходила по натянутому канату на уроке ОБЖ, в то время как остальные представляли свои презентации со всякими графиками и таблицами. А проснулась я в половине десятого, чтобы успеть сделать уроки на вторник и прочие общественно полезные дела и выйти из дому пораньше. Погода, конечно, не располагала к неспешным прогулкам: если тепло в начале осени называют бабьим летом, то нынешние холод и снег в начале весны следовало бы назвать бабьей зимой; впрочем, всё лучше, чем сидеть дома, и засим я пешком дотопала до метро и поехала – куда? в театр, конечно. А именно – на Пушкинскую, в МХАТ имени Горького, туда, куда я однажды уже пыталась сходить на Лес, но была замена, и я в итоге, насколько могут помнить внимательные читатели, посмотрела с первого ряда Уличного охотника, который мне весьма понравился. Времени было навалом, и в долгом переходе, соединившем несколько станций метро и Тверской пассаж, я сначала присмотрела в витрине каменную свинью, но она при ближайшем рассмотрении оказалась слишком топорной, а потом прикупила уже в свою коллекцию маленькую керамическую собачку – белого скотча, стоящего на передних лапах (и ради этого в подтверждение своей легендарной упёртости простояла в очереди минут двадцать). Далее последовало несколько шагов по Тверскому – и МХАТ открыл передо мной свои двери во второй раз, и уж со второй-то попытки я поняла по афишам, что попала-таки на Лес и ни на что другое. Успев в гардеробе поучаствовать в опросе общественного мнения, проводимому младшими сотрудниками театра с планшетами (они напомнили мне мою журналистскую молодость), я поднялась в буфет, где ничего, кроме чипсов со сметаной и луком, съедобного не оказалось. Пришлось поедать эту гадость (и как некоторые могут есть её почти каждый день?), изучая программку; за этим занятием застал меня первый звонок, второй же прозвучал тогда, когда я уже отыскала в зале своё боковое место в предпоследнем ряду партера, вполне претендующее на звание «жопы мира», но не торопилась его занимать. Не торопилась потому, что впереди было предостаточно свободных мест, и я пересела поближе к сцене почти на десять рядов, как только бабка-надзирательница, самозабвенно прогонявшая желающих переместиться в партер обратно на балконы, отвернулась от меня. Там, на вполне удобном с точки зрения лицезрения (простите за тавтологию) происходящего на подмостках месте, я и осталась – и вот что увидела.
После этого увиденного всем ещё не читавшим «Лес» можно будет его не читать: за почти четыре (!) часа действия со сцены прозвучал практически весь текст лучшей, на мой взгляд, из пьес Островского. Да-да, вы не ослышались: вопреки школьной программе я считаю «Грозу» самым неудачным творением мастера, а «Лес» - достойным обязательного всеобщего ознакомления самым вдумчивым методом. И ладно бы если просто прозвучал – художественным чтением владеют в совершенстве и актёры Малого, который никогда меня особенно не вдохновлял, – так нет же, пьеса сыграна отменно, то есть с тем юмором, той самоотдачей и тем вкусом к классике, которые вполне соответствуют пресловутой золотой пропорции. Не шедевр, но смотрится с неослабевающими интересом и удовольствием – во многом благодаря исполнителям главных ролей. Доронина, в свои (кажется) 75, и как кокетничающая и поющая Гурмыжская, и как худрук, несомненно, заслуживает уважения. Но кто порадовал особенно – так это Клементьев в роли Несчастливцева, тот самый, которого в «Охотнике» я видела в роли алкоголика Сергея и теперь сразу узнала по хриплому голосу. Мало сказать, что этот Несчастливцев был обаятельным, харизматичным и настолько убедительным, что впору самому Клементьеву, взяв пример со своего персонажа, было бы сыграть Гамлета. Главное, что к воплощению таких героев, как Несчастливцев, то есть несущих тонны психологической нагрузки, я всегда отношусь наиболее придирчиво – а здесь мне придраться было не к чему: комический пафос, в первую очередь бросающийся в глаза при прочтении текста, снижен почти до нуля, а благородство, на котором зиждется вся мораль пьесы, не просто подчёркнуто, а живописано в самых реалистичных тонах, без намёка на донкихотство. И именно благодаря этой реалистичности спектакль с первых секунд после появления на сцене Несчастливцева цепляет с неожиданной силой, именно в ней главный плюс и именно за неё главное спасибо. Остальное же – незначительные достоинства и недостатки, оправдывающие друг друга: декорации замечательны, но их необходимо менять от действия к действию довольно-таки продолжительное время, которое зрители просиживают в темноте; актёры второго плана местами переигрывают, но никогда не бывают статичными и потому запоминаются; и так далее. Не вижу смысла расчленять на мелкие составляющие цельное, крепко сбитое и ладно скроенное зрелище, да ещё и не лишённое изюминки – а засим мне ничего другого и не остаётся, кроме как порекомендовать посмотреть «Лес» в Горького: как говорится в какой-то рекламе, за качество отвечаю.
А после этого – всегда ласкающие душу аплодисменты стоя всем залом, очередь в гардероб и обратный путь. И теперь, в столь поздний час заканчивая вышеизложенную рецензию, я не могу не порадоваться тому, что впереди ещё не один, а целых два выходных, которые надо бы постараться потратить с максимальной пользой. А поскольку польза всегда выливается в посты, фотографии и прочие проявления моей активной блоггерской деятельности, надеюсь, что прощаюсь ненадолго. Всем, кто ложится спать, спокойного сна © )

И вот сегодняшний вечер настал легко и незаметно, и я, пообедав и уладив все дела сетевые, выдвинулась на свет Божий. На Курскую я приехала пораньше, зашла в Атриум, в магазинчик приколов, и приглядела папе подарок на грядущее 23 февраля (он в этот день не будет дома) – пепельницу на батарейках с вытяжкой, пропускающей дым через угольный фильтр (предполагается, это защищает людей от пассивного курения, а так же экологию), в виде машинки с откидывающимся верхом и загорающимися фарами, которую можно катать на её колёсиках (папа, по моему прибытию получивший презент, только и выдал: «Охереть можно»). Потом дотопала до родной Покровки, купила программку, уселась в холле изучать её; вскоре выяснилось, что там появилось ещё одно новшество – звонок в виде колокольчика, которым кто-то позвонил. Мне предстояло посмотреть своих вторых «Трёх сестёр» (первых я посмотрела у Фоменко); место моё было довольно-таки неудобное, в предпоследнем четвёртом ряду, но я как-то исхитрялась смотреть между головами, наклоняясь и так и эдак, а шёл этот спектакль два часа 15 минут без антракта (по сравнению с почти четырьмя часами у Фоменко).
Поначалу это различие во времени, а так же и в площади сценического пространства, явно не в пользу Покровки создавало ощущение некоторой сжатости, скомканности действия. К тому же первая половина спектакля была решена весьма оригинально: с первых рядов зрителей пересадили за большой стол, напоили шампанским, потом чаем, именины плавно перетекли в свадьбу, и все события происходили за этим столом, словно будучи разделёнными не годами, а минутами, и всё как-то несерьёзно – с шумом, смехом, беготнёй, пением, декламацией, танцами, аплодисментами, конфетти. Я уж испугалась было, что этаким праздником жизни и промелькнёт вся чеховская трагедия, что только одно впечатление и останется, что от созерцания словно бы чужого семейного праздника, на который тебя не пригласили и который ты словно подглядываешь в замочную скважину. Однако зря я позволила себе усомниться в режиссёрском таланте Арцибашева: вот стол убрали, и загудел набат, и полились женские слёзы, и зазвучала торжественно классическая музыка, и запели персонажи трогающие за душу романсы, и уже не до смеха. От этого контраста стилистического даже острее чувствуешь контраст между счастьем зарождающимся и счастьем, рушащимся на глазах до абсолютного краха; да и исполнительницы главных ролей подобраны контрастно, сильнее различаются между собой, нежели у Фоменко: Ирина (Костина, которую я видела впервые) – эмоциональная, импульсивная, увлекающаяся, Маша (Гребенкина, которой я не устаю восхищаться) – сдержанная и холодная внешне, но страстно любящая, Ольга (Светлова) – утомлённая, опытная, уже не испытывающая страстей молодости. Не только они играли замечательно – на всех актёров смотреть было чертовски приятно, и удалось полюбоваться Булдаковым в роли Федотика. Итак, сравнение Покровки и мастерской Фоменко не привело к неожиданным выводам: первую можно пожурить за сокращение чеховского текста и недостаточную достоверность декораций, костюмов и атрибутов, вторую – за некоторую спешку в изложении пьесы, но и там, и здесь все мелкие недостатки покрывает одно большое достоинство: выполнено без чрезмерных сухости или осовременивания, психологизм пьесы не утерян. И в том, и в другом театре, падают ли осенние листья на опустевшую аллею, гаснут ли свечи, символы жертвенности, в обступившей их темноте, – ты неизбежно вместе с чеховскими героинями задаёшься неразрешимым вопросом: почему, ради чего мы живём и страдаем? И неизбежно, вне зависимости от ответа, приходишь к очень важному решению: надо жить, будем жить! Жить, чтоб мыслить и страдать, если говорить уже пушкинскими строками. Засим к своей прежней рекомендации посмотреть постановку «Трёх сестёр» (любую из двух вышеперечисленных) потому, что это школьная программа, добавляю ещё одну: посмотреть потому, что это может помочь разобраться в себе, понять других, главное – дать сил на преодоление всего, что только ни предложит судьба. И повторяю: пьесы надо именно смотреть, а не только и столько читать!
Краткий обратный путь по Земляному валу, поездка на метро неподалёку от двух человек из школы (мир тесен), и вот я снова дома. Из репертуара Покровки у меня теперь остался непосмотренным только один спектакль – «Пять вечеров» по Володину, который она ставит на сцене филиала Маяковки на Сретенке; когда посмотрю и его, останется только ждать премьер, страшно скучать и стараться иногда выбираться в значительно более дорогую Маяковку, где тоже художественно руководит Арцибашев и где, соответственно, такое же высокое качество спектаклей. Ну а пока на следующие выходные у меня ещё нет билетов в театр, хотя это не значит то, что они непременно появятся, а на завтра у меня запланирован выгул Ушастой – оччот завтра же и фотки в самое ближайшее время вам гарантированы, так что прощаюсь опять-таки ненадолго)

В понедельник я совершила чудо: я получила четвёрку (не двойку!) за самостоятельную по алгебре на производные. Во вторник выяснилось, что у меня четыре за контру по истории, плюс литераторша, собака, поставила мне четыре за домашку, ибо у меня не были указаны мысли Обломова об Алексееве и Тарантьеве, потому что их и у Гончарова не было тоже. В среду я отсидела только два первых урока – на первом что-то решила у доски, а на втором мы писали контру по геометрии (вернее, кто-то, может, и писал, а я только сделала чертежи ко всем трём заданиям и второй решила через задницу, так что в итоге получила пару). Потом десяток человек, включая меня, заранее записавшихся или, в случае с Асенцией, записанных, отправился с нашей школьной культурологичкой на экскурсию в Третьяковку; я ожидала, что она будет халявной, но с нас потребовали по 100 рублей, и за нас с Асенцией заплатила Полина. Поехали до Полянки, там пошли уже хоженым в этом учебном году маршрутом через Замоскворечье пешком до Третьяковки; на сей раз я взяла с собой фотик и таки сфотографировала тамошний храм (Никольский, кажется), для чего с фотиком пришлось долго препираться и немного отстать от остальных. В Третьяковке я отправила торбу и сапоги в камеру хранения, напялила бахилы на туфли и почувствовала себя крайне уютно, особливо при том, что хоть Третьяковку я и знаю уже наизусть настолько, что экскурсии могла бы водить с закрытыми глазами, я в ней давно уже не была и заметила, что соскучилась. Культурологичка сама была нашим экскурсоводом, показывала, рассказывала, задавала вопросы и заботилась, чтобы нам было где присесть и чтобы мы не сталкивались с другими группами; всех она заставила записывать, кроме меня, ибо я решила, что не знаю, запомнить, а знаю я, как выяснилось, весь необходимый минимум сведений об отечественной живописи, помимо дат, которые мне и записывать бесполезно – цифры я не запоминаю патологически. Впрочем, дальше Крамского мы не дошли, а основной темой экскурсии была всё-таки не живопись как таковая, а её связь с отечественной литературой; и как бы урывочно мы ни перемещались по залам, мне было интересно и удовольствия от созерцания хоть и привычных уже, но шедевров я получила немалое – в итоге два часа пролетели как пять минут. По окончании экскурсии я не могла не затащить Асенцию в новооткрытый Врубелевский зал, в который так много лет не было доступа, ведь Врубель – моя единственная вечная любовь (т.е. одна из). И вот что скажу я вам: в этом зале всё роскошно – высокий потолок, лиловые стены, полумрак, и само его строение почему-то напомнило храм: центральное широкое помещение, два узких крыла по бокам его, и узкие высокие панно – как готические витражи. Когда я поторчала немного у любимого Демона и не без сожаления покинула зал, мы с Асенцией отправились на выход, хотя если б у ней не болел желудок, я бы протащила её по всем залам, оставшимся нами необойдёнными; спустившись в гардероб, большинство народу мы уже не обнаружили, но нам никто нужен и не был – тем же маршрутом мы дошли до Полянки и разъехались по домам. Четверг – очередной трояк по латыни и вполне удачно написанная пробная контра на Конституцию по праву. А пятница 13-е в своей учебной половине полностью оправдала свою репутацию: пронесло на химии, зато отымели мозг на географии и французском, а из-за первой я опоздала в буфет и в итоге съела только полбатончика мюсли на одной перемене и оставшуюся половину на другой. Дома появилась злым, голодным, уставшим существом, на то, чтобы отдохнуть и пообедать, оставалось меньше часа, так что успеть осуществить как следует удалось только второе. А все эти жертвы, собственно говоря, искусства ради: ведь на сегодня, если кто забыл, у меня был запланирован выбившийся из общего субботнего графика театральный день, и не где-нибудь, а на родной Покровке, где я около месяца не была и успела уже соскучиться. За этот месяц произошли там некоторые перемены: помимо уже знакомых двух администраторш появилась ещё одна, и гардеробщица была новая, и касса получила апгрейд в виде стеклянной защиты от посетителей, и новую книгу отзывов положили – старая, видимо, закончилась. С программкой и репертуаром на март я засела в буфете и обнаружила, что в последнем я уже все спектакли посмотрела; когда же напрягла память, пришла к выводу, что непосмотренными на Покровке у меня остались только два спектакля, и на один из них – на Три сестры – я иду в следующую субботу (впрочем, буфетчица мне по секрету наябедничала, какие премьеры репетируются). С привычной уже задержкой позвали в зал; место на сей раз у меня было – лучшего и пожелать нельзя: самая середина третьего ряда.
А смотрела я «Феномены» - комедию, которая действительно смешная, но не меньше, чем смеяться, заставляющая и задумываться. Комедию, просто и понятно доказывающую, что для того, чтобы быть сверхчеловеком, надо быть человечным, а не видеть сквозь стены или передвигать предметы силой мысли. Комедию с увлекательным, непредсказуемым сюжетом, которая вряд ли заставит заскучать даже самому взыскательному зрителю. И, наконец, комедию трогательную, оптимистичную, праздничную, как нельзя более удачно приуроченную к завтрашнему дню всея влюблённые, то есть совершенно не похожую на то, что сейчас принято называть комедиями. Те, кто уже читал какие-нибудь мои прежние рецензии с Покровки, могут на этом закончить чтение этой, ну а те, кто о том, что это за театр такой, ещё, не дай Бог, не знают, могут быть уверены, что вышеописанная история воплощена талантливейшими актёрами (меня весьма порадовали те, которых я раньше ни разу не видела на сцене Покровки – Бунькова и Емельянов в главной роли), в правдоподобнейших декорациях, с безупречным освещением, уместным музыкальным оформлением (меня снова баловали Высоцким, за что Покровке снова большое спасибо) и… с фокусами. Да-да, с фокусами – и хоть, глядя на сцену, ты, конечно, понимаешь, что рюмка не поползёт по столу, лампа не кивнёт головой, а телевизор не закружится сами по себе, но почему-то вера в чудеса в эти моменты просыпается всё равно. А разве не это – наиболее благоприятное условие для выхода со спектакля с бесценным запасом положительных эмоций и хорошего настроения? Если вы согласны, более убедительного аргумента для того, чтобы посоветовать вам сходить на «Феномены», у меня вряд ли найдётся. Засим – советую самым настоятельным образом, такой антидепрессант – то, что доктор прописал!
Оставив свою первую запись в новой книге отзывов, я после спектакля засобиралась домой. Да и сейчас у меня есть смысл поторопиться: как-никак, школу завтра ещё никто не отменял, хоть и можно будет завалиться ко второму, а то и к третьему уроку. А ещё завтра я намереваюсь отметить День святого Вазелина Валентина просмотром «Австралии» и, возможно, покупкой подарка себе любимой, так что и суток не пройдёт, как я намусорю в ваших френдлентах и ящиках очередным постом. Короче говоря: прощаюсь ненадолго! Ждите свежих новостей)

Под катом бытовуха минувшей недели, прикольная, но к прочтению не обязательная) Однако выспалась и сегодня пришла в школу ко второму уроку – на ОБЖ, на котором в этом триместре ещё не была (а на первом уроке, физре, я по субботам никогда не была и не собираюсь). На ОБЖ нам показали фильм про испытание 50-мегатонной ядерной бомбы при Хрущёве, на физике пронесло с несделанной домашкой, а с последней пары, с ИОК, я сделала ноги (как и большинство – осталось человека четыре). Засим дома я была достаточно рано, чтобы успеть всё запланированное да ерундой пострадать, а в путь отправилась пораньше по одной простой причине: в Модернъ я с момента покупки билета (мне его фактически навязала продавщица в билетной кассе, уверяя, что великолепный спектакль) звонила трижды, и два раза мне сказали, что от метро надо идти направо, а один раз – что налево. В итоге я ограничилась тем, что запомнила местоположение театра на карте Яндекса и проложила свой маршрут вполне успешно: доехала до Бауманской, вышла на Бакунинскую (красивое название улицы, не правда ли?), дошла до подземного перехода через ТТК (третье транспортное) и оттуда уже увидела здание Модерна. Оно действительно было модерновым в самом хорошем смысле этого слова как снаружи, так и внутри; сначала я немного постояла в тамбуре, ибо стояли все, но потом сказали тем, кто с билетами, входить, и я вошла. Времени у меня было товарняк и маленькая тачка, и я зашла в гардероб, посмотрела сувениры, купила программку, изучила её в буфете за поеданием фирменной шоколадки в картонной упаковке с изображением кадра из одного спектакля театра, потом прочитала бесплатный буклет о спектакле Петля, устроившись в кресле в холле. Но вот прозвенел первый звонок, я поднялась в большой зал, заняла своё место в середине девятого ряда (там был один только партер, с приличным возвышением между рядами) и стала ждать; ждать пришлось долго – сначала пускали только тех, кто был с билетами, а когда они заняли свои места, пустили приглашённых, они долго рассаживались по свободным местам, и в итоге получился форменный аншлаг. Ещё звонок – и двухчасовое действо под названием «Старый дурдом» началось.
Я недаром позволила себе искажение названия спектакля: тот, кто хочет услышать о нём что-нибудь хорошее, могут на этом предложении закончить чтение рецензии. Ибо то, что я увидела и услышала, с трудом досидев до конца, я не могу назвать иначе, кроме как банальнейшей, скучнейшей бытовухой, которую какой-нибудь мастер-ваятель мыльных опер запросто растянул бы серий эдак на 25 и пустил в эфире Первого канала после новостей на радость дамам переходного и пожилого возраста, навроде давеча кончившегося абсурда под названием «Широка река», который посматривала моя мама. Ну да не буду растекаться мыслию по древу: дабы не оставить свои высказывания необоснованными, вкратце перескажу вам сюжет. Он таков: звёзд с неба не хватающий сынок махровой интеллигентки и романтичная и амбициозная дочь пролетария-алкоголика, оба 17-ти годов от роду, любят друг друга вопреки взаимной ненависти своих семей, аки Ромео и Джульетта. Однако он изменяет ей с 38-летней писательницей исторических рассказов, а в довесок на их свидание ещё и вламываются борцы за чистоту нравов локального пошиба, и в итоге вместо того, чтобы вместе уехать из ненавистной кунсткамеры, они уезжают порознь. А во втором действии, если вы ещё не догадались, они, конечно же, много лет спустя встречаются в том же самом доме, конечно же, по-прежнему любят друг друга и, конечно же, согласно «мудрой» русской пословице «В одну реку дважды не входят», которую глубокомысленно поминали зрители после спектакля, вовсе не собираются быть снова вместе. Никакой морали и никакой философии в этой «оригинальной» истории замечено не было, но это ещё полбеды – сыграна она с потрясающей бездараностью: переигрывают практически все, от первостепенных ролей до самых эпизодических, убедительно смотрится только забулдыга Максим Ферапонтыч (роль исполнял Владимир Левашов – недаром заслуженный артист, хоть и не единственный в труппе). Из-за периодических ничем не обоснованных срывов нормального человеческого голоса на якобы комические писк и кваканье Крылов (Царёв, оба Олеги) и Пётр Кузьмич (Пинегин) смотрятся дебилами вместо того, чтобы воплощать образы вполне серьёзных людей, а из-за чрезмерной манерной экзальтации Юлия Михайловна (Стародуб) выглядит не умной аристократкой, как должно, а развратной маразматичкой. В плюс к этим двум жирным минусам – сонмище мелких: во-первых, музыка чересчур громка и навязчиво бьёт по ушам даже мне, привычной к завышенным децибелам, декорации совершенно никакие, юмор - избитый, плоский или пошлый. Во-вторых, время действия пьесы – 60-80-е, и вроде проскальзывают все необходимые признаки эпохи – комсомол, рок-н-ролл и всё такое прочее, но колорита, атмосферы не создано, не передано, да и несколько ляпов закралось: например, «с голыми животами» девушки тогда ещё не расхаживали, тогда ещё о джинсах только едва-едва прослышали, а то, чтобы молодой актрисе из неблагополучной семьи меньше чем за десять лет работы дали статус заслуженной, так и вообще нонсенс. В-третьих, я так и не поняла, для чего присутствует массовка в финальных сценах, какие такие тёмные силы олицетворяют эти «люди в чёрном»? И в-четвёртых, на мой взгляд, совсем необязательно периодически устраивать на сцене курятник, когда актёры кто во что горазд пытаются перекричать друг друга, так что в итоге толком не слышно ни одного из них. В общем, абсолютно никаких эмоций спектакль во мне не оставил: не над чем задуматься, не над чем посмеяться, некому посочувствовать. Даже повозмущаться – и то нечему: только удивиться, как такое ширпотрёбище претендует на причастность к высокому искусству театральной сцены.
По окончании «Старого дома» зал аплодировал стоя, не давая мне уйти, пока занавес не опустился. Наслушавшись комментариев восторженных старушек в битком забитом гардеробе, я дезертировала из самопровозглашённого «Собрания театральных шедевров Москвы» (так гласят их буклеты) с сильно уменьшившимся желанием вернуться туда на расхваленную «Саломею» (что ещё не значит, что не вернусь: практика показывает, что у одного и того же театра могут быть как великолепные, так и отвратительные спектакли, причём ещё вопрос, какие из них имеют больший успех у публики). Тем же маршрутом я дотопала до Бауманской и доехала домой, сейчас скоро пойду спать, ибо вставать придётся рано – завтра… а что будет завтра, завтра вечером и узнаете из оччота и фоток! Должна же я хоть разок, для разнообразия, не анонсировать свои похождения, а поинтриговать, к тому же и сглазить не хочется (хотя отдельные люди, с кем регулярно общаюсь по аське, о многом уже в курсе). Так что ждите новостей!)

Итак, сегодня мой путь лежал в края дотоле неизведанные – в театр Гоголя, на мысль посетить который меня вдохновила неделю назад та приснопамятная школьная экскурсия по Гоголю, на которой нам помимо всего прочего его порекомендовали. Доехав до Курской, я потопала по Земляному валу, не переходя дорогу, в том же направлении, как всегда хожу на родную Покровку, только по противоположной стороне дороги, до поворота на Кузьминку, и бодро двинулась по оной, миновав помимо всего прочего и живописный мост через пути. Далее полагалось найти дом с указанным на билете номером, и дело бы с концом, но нет: таких домов оказалось множество, с различными буквенными и числовыми обозначениями дробей, все они были двух- и трёхэтажными, старенькими, занятыми какими-то конторками, заводиками, громоздились тёмными загаженными переулками, преимущественно упирающимися в тупики или загибающимися дугой, везде торчали трубы, виднелись въездные ворота. Роскошная промзона, особливо украшенная сосульками и прочим зимним антуражем, но мне было не до красоты – я обегала несколько таких Богом забытых дыр, где самым ярким пятном был какой-то боулинг, пока какая-то сердобольная бабушка не подсказала мне, что я слишком рано свернула с пути обетованного. И действительно: минуя трущобы, Кузьминка знай вилась себе дальше, и первым радостным открытием для меня стал клуб Икра – так вот он где, оказывается, буду знать на будущее! Ну, а театр Гоголя оказался в двух шагах оттуда, и я вломилась в него, изрядно подзамёрзшая, в числе первых; внутри он был больше, чем можно было предполагать снаружи, и строг, как Дом пионеров, зато там были горячие пирожки с картошкой, большие и сытные, и сухарики с зеленью, за поеданием которых за столиком можно было изучить программку спектакля «Театральный роман» по «Запискам покойника» вельми любимого и уважаемого мною Булгакова. Дальнейшее несколько напомнило мне Покровку: там так же не было звонка, вместо него администраторша просто пригласила собравшихся наверх, и таким же маленьким и тёмным, с одним узким входом, был малый зал, так же вместо сцены было треугольное пространство пола прямо перед первым рядом, и так же долго рассаживали зрителей, которых было больше, нежели мест, так что стульями заняли все и без того узкие лестницы. Я нашла своё место, потом махнулась местами с сидевшей рядом тёткой, так что нам обеим стало лучше видно, а после антракта и вовсе пересела на свободное место на ряд ближе, и в самой середине, - в общем, видно и слышно мне было достаточно хорошо, чтобы составить своё мнение обо всём увиденном и услышанном за почти три часа действия и теперь попытаться его систематизировать.
В этих трёх часах уместилось всё, чего можно и нельзя было ожидать от этой постановки: и чисто Булгаковская мистерия, в которой органично существуют и очеловеченный Кот (не Бегемот), и вампир, от которого веет холодом, и добрый волшебник, зажигающий лампочки и воскрешающий из мёртвых; и злая, безжалостная сатира на театральное закульсие, где правят бал старые маразматики с шлейфом былых заслуг, ревностно охраняющие свой непререкаемый авторитет; и занявший всё второе действие весёлый и одновременно грустный балаган, заставляющий и посмеяться от души, и о многом задуматься. Потрясающе получается: вместо того, чтобы, как произведение Булгакова, вести нас от наивных надежд и мечтаний героя к их трагическому краху, спектакль ведёт нас из мрака и одиночества писательской каморки в ярко освещённый репетиционный зал, пестрящий такими же яркими живыми карикатурами, как и он сам. Потерялась ли при этом основная задумка мэтра – показать и доказать вредоносность по отношению к истинному искусству системы Станиславского, как и вредоносность по отношению к истинному человеку любой системы вообще? Ничуть не бывало, ибо сыграна эта многогранная история с отменным мастерством, искренностью и вкусом, с потрясающей музыкой и интересными режиссёрскими находками. Все актёры продемонстрировали великолепный талант к перевоплощению, сыграв по нескольку очень разных и очень характерных ролей, кроме исполнителей ролей главных – на их плечах и без того лежала огромная ответственность, но со своей задачей они справились блестяще: Максудов (Ильяс Тамеев) – чертовски убедителен и просто довольно-таки симпатичный парниша, а Иван Васильевич (Олег Гущин) так и вовсе выкладывался по полной, начав с изображения отталкивающей пародии на прославленного режиссёра и закончив петросяццкой сотоной, жгущим напалмом (да простит мне интеллигентный читатель обилие сленга, но иначе просто не выразишься), которому даже начинаешь сопереживать. В общем, спектакль – оригинальный, запоминающийся, злободневный, но не осовремененный излишне, который уж точно, по крайней мере во втором действии, не даст вам заснуть, даже если это происходит с вами на всех спектаклях.
Засим театру Гоголя – зачёт с правом видеть меня по мере моих времени, финансов и желания на других спектаклях своего небогатого, но аппетитного репертуара. Дорога обратно до Курской заняла уже меньше времени, так что можно признать, что Гоголя и Покровка находятся от сей станции примерно на равном отдалении, и вот я дома. Пройдёт ровно неделя, и я открою для себя ещё один покуда неизвестный мне театр – Модернъ, путём просмотра спектакля Старый дом, отчаянно рекомендованного мне продавщицей театральной кассы, и, соответственно, написания рецензии. А поскольку моя попытка вытащить Костю и попытки Дениса вытащить Паравоза и своего друга Димку не увенчались успехом, завтра в Художественный на Операцию Валькирию нас по-прежнему идёт трое: я, да Денис, да Маруся, а по возвращении домой надеюсь ещё и Плесень по телеку посмотреть, да и оччот с рецензиями сюды накатать. Так что прощаюсь ненадолго, соскучиться не успеете)

Вот так всегда: ляжешь пораньше – проснёшься раньше нужного и, как сегодня, валяешься себе в темноте, ждёшь, пока весь дом не встанет, а без сего фактора вставать лень. Лень мне было с утра и создать какое-нибудь новое сообщество, и выложить фоты из зоопарка, и единственным полезным делом, каковое я сделала, было создать заново свой последний тест, нечаянно удалённой модератором (для тех, кто не прошёл его в первом дубле, он выложен в последнем комментарии к соответствующему посту в соответствующей рубрике, ссылку влом вставлять). Конечно, я ещё по традиции попостила по сообществам, но это мелочи – в общем, начнём сразу с того, как я в четыре часа, когда было ещё светло, с новой торбой на одном плече вывалилась на свет Божий, на автобусе доехала до метро и с пересадкой на Киевской добралась до Новослободской, уже немного мне известной благодаря расположению там РГГУ и Пути к себе. Памятуя предварительно изученную карту Яндекса, я потопала по Селезнёвке, не отрывая взгляда от роскошной полной луны, огромной и яркой, отчего под ноги не смотрела и пару раз поскользнулась, но, хвала Императору, не навернулась. Бывший театр Советской армии, ныне, как оказалось, именуемый театром Российской армии или попросту – ЦАТРА (забавно звучит, не правда ли?), располагался на выгодном возвышении напротив площади Суворова с памятником ему же и представлял из себя большое, нет – огромное здание, помпезное как снаружи, так и внутри. На вход образовалась нехилая очередь, так как шмонали каждого прибывающего дважды; уже наученная горьким опытом после последнего своего визита в Фоменко, я вместе с торбой вывалила на стол телефон, фотоаппарат и кошелёк вместе с цепью и только после этого прошла через металлодетектор, а потом ещё и показала торбу в раскрытом виде на второй инстанции. Когда же я добралась до гардероба, выяснились две неприятные мелочи: во-первых, я забыла дома сменку, во-вторых, на новой торбе сломался бегунок на хвосте. Первое оказалось мне даже кстати – в театре было холодно, многие жаловались потом, что замёрзли, а я была тепло одета и чувствовала себя вполне уютно. Второе же заставило задуматься: я эту торбу купила как раз потому, что сломался бегунок на старой, а на ней, на новой, бегунок не продержался и недели – понятное дело, что постоянно покупать торбу нельзя, а придётся купить бегунки, желательно металлические, если есть, и научиться их прилаживать (и это при том, что новой торбе ещё и лямки новые нужны). Однако сейчас не о торбах – купив программку, я проследовала в буфет, который единственный не соответствовал помпезности театра и скромно притулился едва ли не под лестницей, убедилась, что есть там нечего, и засела там эту самую программку изучать. Ко второму звонку я проследовала на своё место, кое было в самой что ни на есть заднице: амфитеатр, 9 ряд, самое крайнее, первое в ряду кресло, откуда вид открывается, мягко говоря, в оригинальной перспективе. Однако чем дольше я сидела, тем больше убеждалась, что в партере очень много свободных мест, и скользнула в середину пятого ряда оного, а затем, обнаглев, хотела было пересесть на первый, но тётка, бродившая по первым рядам аки цербер, не дала мне сего сделать под невнятным предлогом, что законные заниматели свободных мест придут. Вернувшись на пятый, я с завистью проследила за тёткой, пересевшей с задних рядов на первый за спиной у цербера, зато когда на моё место и место сидевшей рядом девушки посягнули законные их заниматели и цербер решила вмешаться, девушка вернулась в амфитеатр, а я подвинулась, благо рядом тоже были свободные места, да так там и осталась на оба действия и на антракт, в котором уже традиционно подкреплялась и читала журнал. Видно и слышно с моего новообретённого места было отлично, посему без дальнейших проволочек приступаю к традиционной рецензии.
Человек из Ламанчи – бродвейский мюзикл, как сообщила мне программка, и, казалось бы, на отечественных подмостках он должен бы был смотреться куцым. Но нет – такой важный элемент шоу, как декорации, удивил меня тем, что не уступит никакому Монте Кристо – тут вам и мрачные казематы, и пасторальные надувные домики, и звёздное небо, и, конечно же, мельница. Но не на красивую раму я пришла смотреть, а на то полотно, которое она обрамляла – на невероятно трогательную историю о поэте-налоговике Сервантесе, который, угодив в тюрьму, превращает заключённых в актёров и ставит другую историю – о рыцаре Печального образа, который, в свою очередь, превращает суровую и жестокую действительность в романтическую сказку, где постоялый двор – замок, а шлюха – прекрасная дама. В отличие от Сервантеса, которого мы знаем по школьным хрестоматиям, Сервантес сценический, находясь под угрозой страшной гибели от рук Инквизиции, создаёт для этой сказки счастливый конец: старый Алонсо Кихано умирает не в забытьи, окружённый жаждущей наследства роднёй, а перед смертью вспоминает свои подвиги благодаря верному Санчо и любящей Дульсинее. Итак, Алонсо Кихано умер, а Дон Кихот всё ещё жив, вместе со своей неистребимой верой в торжество правды, великодушия, добра и чести, и благодаря его мужеству и сам Сервантес бесстрашно идёт на суд. А воплотил на сцене образы как создателя Дон Кихота, так и его героя потрясающий актёр Владимир Зельдин, который в свои почти 95 (!) лет двигается и поёт так, что выглядит максимум на 65. Остальные актёры также были на высоте – запомнился каждый персонаж, вплоть до самого второстепенного, а мне, как вечному любителю «злодеев», из них особенно понравилась харизма «уголовника», противостоящего Дон Кихоту в роли доктора. Да, сюжет наивен, его так и хочется предложить для детского спектакля, да, текст либретто – не высокая поэзия, но хотя бы не примитивен, а арии из первого действия повторялись во втором, да, музыка не поражает, но её приятно слушать, да, хореография на высоком уровне, хоть от неё и не захватывает дух, в общем – это вам не Юнона и Авось, где всё идеально. И при всём при этом Человека из Ламанчи можно и нужно смотреть как спектакль красивый, искренний, играемый с такой самоотдачей и даже с упоением, что понимаешь – он не зря был отмечен королём Испании. Он цепляет, увлекает, заражает своей игрой – искать «жемчужины в навозной куче», он не позволяет смеяться над Дон Кихотом, как над обычным помешанным, а заставляет сопереживать ему, как настоящему рыцарю, и это здорово. Можно говорить ещё долго, но я всё-таки подведу итог: Человек из Ламанчи – не просто позитивное настроение, которое обеспечит вам любой хороший мюзикл, а ещё и полезное блюдо из ассортимента пищи для души, обречённое войти в историю русского театрального искусства.
Суждено будет войти в историю и сегодняшнему дню: спектакль подошёл к концу, актёры без музыкального сопровождения наглядно продемонстрировали сомневающимся, что поют не под фанеру, Зельдин сказал несколько слов благодарности… и вышедший на сцену главный режиссёр ЦАТРА вручил ему за роль Дон Кихота заслуженную премию России за подписью Путина (сам премьер, естественно, явиться не соизволил). Виновник торжества толкнул речь, ему аплодировали стоя, засыпали его подарками, труппа ещё пару раз спела на бис заглавную песню, а зал подпевал им, но всё хорошее рано или поздно кончается – занавес опустился, я пошла в гардероб, где преданные фанаты мюзикла, ходившие на него не раз и не десять, обсуждали, как великий «дед» снова держался молодцом. Если им верить, Человек из Ламанчи каждый раз немного другой – хороший повод вернуться, но пока меня больше интересуют другие спектакли репертуара ЦАТРА и готовящийся к постановке спектакль, посвящённый 95-летию Зельдина, где он снова будет играть главную роль (Человек из Ламанчи был поставлен к его 90-летию). Первым, что я увидела, выйдя из театра, была всё та же волшебная луна, окружённая радужным ореолом, и казалось, что не облака пробегают мимо неё, а она медленно плывёт по небу, освещая всё небо вокруг себя до всех четырёх горизонтов. Держа злополучную торбу за хвост, я дотопала до метро и доехала до дома, где на почтовых ящиках обнаружила кем-то выкинутых пластмассовых солдатиков времён детства моей мамы - чёрного колониста и коричневого индейца, на голову его выше. Конечно же, взяла себе - не пропадать же добру, а то утром придёт дворник и выкинет, - и помыла, а от колониста ещё и пришлось ножом отколупывать куски засохшего клея, в результате чего я порезала палец и посему теперь медленно печатаю сей пост. В аське я узнала, что завтра встречаюсь с Ушастой у метро в районе 12-ти утра, и мы едем в Крылатское, где и будет отмечаться Анин др. Намечаются посиделки у костра (пикничок в 20-тиградусный мороз – каково?), катание с горок (мне не на чем, кроме собственной задницы, но что-нибудь мне одолжат) и прочая туристическая романтика. А значит – одеваюсь аки заполярный оленевод, гружу торбу термосом и КЛМН (когда-то я окрестила этот набор «коньяк-ликёр-мартини-настойка», на самом деле это «кружка-ложка-вилка-нож») и думаю, что бы такое употребить в качестве поджопника, ибо ни туристической пенки (это коврик такой, а не какой-нибудь пенный напиток), ни складного стульчика как у любителей порыбачить в проруби у меня не имеется. Ну да где наша не пропадала! Так что ждите завтра вечерком с отчётом и фотками, а о том, что послезавтра в школу, лучше вообще не думать. Адью)
P.S. от кого симпа-то?)

Вчера вечером, включив СТС, чтобы в который уж раз посмотреть фильм про 102-х далматинцев (офигенным цинизмом со стороны телевизионщиков было периодически прерывать его рекламой меховой ярмарки), я не выключала его до тех пор, пока не досмотрела до конца ещё и сто лет мною не смотренное шоу СБТП, и в итоге снова легла во втором часу ночи. В мои планы изначально входило ночью перечитать Трёх сестёр, однако стоило моей голове опуститься на подушку, как не успела я даже и радио включить, как отрубилась. Помимо всякой прочей ерунды, которая мне снилось, во сне я просмотрела в каком-то кинотеатре целый фильм по вахе фб, почти до конца; причём как во сне фильм шёл с перерывами, во время которых я делала зарисовки в блокноте (ну хоть во сне руки растут из правильного места), так и наяву я просыпалась, засыпала снова, и после этого фильм всё равно продолжался. В нём скавены захватили какой-то маленький человеческий город, по этому поводу было много сцен сражений, немного выживших людей ушло в подполье, а далее, естественно, между главными героями наметились и любовь, и заговор против захватчиков. Проснулась окончательно я на самом интересном месте – когда они пробирались в какой-то тёмный, заброшенный на вид замок – в районе половины десятого, собралась было уже вставать, но в итоге опять заснула и проспала до двух часов дня, пока не разбудили. Убедившись, что на каникулы ничего масштабного не задали, засела перечитывать Сестёр – и так, время от времени отвлекаясь на инет, пока на улице не потемнело, прервалась только, чтобы на обед попробовать повторить кулинарный шедевр Авокадо – макароны с расплавленным сыром внутри. Сёстры дочитались, макароны приготовились, а инет пропал одновременно, и сначала я вернула себе сеть, а потом уже поела макароны, которые удались не так хорошо, как в Авокадо, но были вполне вкусными. Закопавшись, поздно вышла из дома, долго ждала автобуса и в итоге на платформе родной Молодёге была тогда, когда обычно уже прихожу в театр. А надо было ещё доехать до Кунцевской, пересесть на Филёвскую ветку, доехать до Бутусовской и добежать до театра Фоменко, в котором сто лет не была и по которому успела уже соскучиться – а ведь хотела ещё заскочить в один магазинчик неподалёку посмотреть подарок Ане, да не успела. Зато успела в театр – ворвалась, проскочила через металлодетектор, он капризно запищал… «пройдите ещё раз». Скинув торбу с плеч на стол, снова проскочила – снова писк. Объясняю, что у меня телефон, кошелёк и вообще я вся в железе – но нет: «выложите все металлические предметы и пройдите». В спешке вывалила телефон и фотик туда же на стол, достала из кармана кошелёк и хотела пройти, держа его на виду, но меня остановили, и пришлось лезть под пальто, отстёгивать от хлястика джинсов цепь, на которой кошелёк висел, вытягивать её и тоже выкладывать на стол, и тогда только проходить через смолчавший на сей раз металлодетектор и, похватав в охапку свои манатки, бежать в гардероб. Там меня поняли лучше, сразу вручили номерок, не успев принять пальто, и сумку с сапогами куда-то сунули, и я умудрилась вбежать к себе на первый ряд балкона… даже рано: пришлось ждать, пока все рассядутся. А желавших рассесться было много: ни одного свободного места не осталось ни в партере, ни в амфитеатре, ни на бельэтаже, ни на балконе, ни в ложах, дополнительными стульями были заставлены все проходы и лестницы, и просто так, без стульев, на собственных задницах на ступенях лестниц сидели люди, разве что только на сцене не было зрителей, ибо проходы для актёров уже были ими заняты. В общем, полный аншлаг! Но вот огни погасли, и мне предстояло посмотреть все четыре действия свежеперечитанных Трёх Сестёр, длившиеся почти четыре часа, с двумя антрактами, в которых я читала журнал и подкреплялась захваченными с собой фруктами.
Думаете, четыре часа сложно высидеть? Ничуть. Утомил меня с непривычки только первый акт, до первого антракта, а потом я уже с интересом следила за развитием событий. Да, у Чехова, конечно, событий немного, а всё больше разговоров, и актёрам театра Фоменко, чтобы потерять в постановке минимум от текста оригинала, приходилось читать свои монологи очень быстро, теряя при этом немало психологизма, но при этом, странное дело, его всё равно оставалось достаточно, чтобы проникнуться классической Чеховской философией смысла бытия. Наверное, потому, что при всех стесняющих обстоятельствах играли эти самые актёры, как всегда, искренно, с максимальной самоотдачей, да и потому, что, как это ни банально, классика хороша в любой интерпретации, а интерпретация Фоменко вполне аппетитна – ни чересчур академична, ни чрезмерно современна. Люблю я у этого театра ненавязчиво вплетающиеся в канву повествования «фишки» - сегодня в качестве таковой выступал персонаж, обозначенный как «человек в пенсне» и обозначавший ни много ни мало, а автора пьесы, который и озвучивал, соответственно, текст от автора, что для пьес вообще нехарактерно. По сюжету, автор присутствовал на репетиции, но создавалось впечатление, что он не за актёрами наблюдал, а за вполне реальными людьми, которые могли его слушаться, могли не слушаться, но, как правило, они его не замечали, а он в их жизнь не вмешивался. А ещё люблю у этого театра безупречные, почти кинематографические декорации в сочетании со световыми эффектами – тут тебе и романтика тёмных комнат, и суета близкого пожара, и багровое зарево беды над усыпанной осенними листьями аллее. Плюс хорошая музыка, щепотка уместного юмора, довольно-таки симпатичный барон Тузенбах (Кирилл Пирогов) – и в сумме получаем пять баллов из шести (при том что шестерку у меня получают только безусловные, безоговорочные шедевры, обилием коих может похвастаться разве что Покровка). А значит, смотреть разрешается и приветствуется – как-никак, школьная программа, а пьесы, как известно, созданы не для того, чтобы их читали, а для того, чтобы их ставили и смотрели.
Вот и смотрим, и будем смотреть – послезавтра у меня долгожданный Человек из Ламанчи, а завтра надеюсь заставить себя подняться по будильнику и съездить в зоопарк, наконец-то скормить лошадям и прочей живности яблоки, что лежат на балконе с осени. А ещё через месяца полтора я на свежую голову посмотрю Трёх Сестёр на Покровке, сравню, как некогда сравнивала несколько постановок Горя от Ума. Ну а пока я вышла из театра, нашла казённые колёса, присланные папой за мной, быстро доехала до дома и вот, заканчиваю сей пост и спешу проститься до завтрашнего же вечера, по традиции напоминаю всем ещё не обратившим обратить внимание на опрос двумя постами ниже, да и на упомянутое там же новое сообщество. Ночи доброй)

Давеча вечером, вернее, уже ночью, коротая время за монитором, я по предложению, поступившему от Ушастой в виде smsы, включила в ушах Наше, продолжая делать вид, будто меня сильно интересует то, что начало происходить по телеку по окончании Кода да Винчи, который я когда-то смотрела в кино. Слушала, слушала, пока не растравила душу окончательно, хотела было выразиться в стихотворной форме, пыталась настрочить хоть полстрочки и в блокноте, и в рамке для каментов, и в рамке для постов, но ничего не вышло. Неудобно всё-таки, когда разучишься писать рифмованно – это почти как руку потерять или ногу, хотя точно не знаю, не сравнивала. Вобщем, после этого расставаться с радио сразу было бы делом рискованным, и, как только происходившее по телеку закончилось, я с плеером под мышкой сходила подраить зубы, и с ним же заявилась в мамину комнату спать – никто ничего не заметил. Выключила ближе к утру, уже засыпая, после третьей за эту вечеро-ночь песне Пилота, отрубилась сама, снился зачем-то Бласфемер и кто-то там ещё, в районе 11 утра разбудил пришедший с работы папа. Полдня, до сумерек, было мне как-то хреново: пять минут пострадаю ерундой – двадцать минут муторно дремлю на стуле, развалившись и положив ноги на диван или свернувшись клубочком и положив голову на стол. К тому времени, когда пора было, отпостясь по сообществам, выходить из дому, я оклемалась, но не совсем, – да и даже сейчас ещё не до конца отпустило, – так что обедать я не рискнула и поспешила скорей вывалиться на мороз. Добралась до метро, на метро – до Театральной, а там до РАМТа было ровно шагов десять, никак не больше (забыла я, что на Тверском только кассы, а сам театр – по дороге к Малому, куда я один раз захаживала). В холле я приобрела программку (в ней не указывалась продолжительность спектакля, но мне пообещали, что больше трёх часов не должно быть), а на ярусе партера – свежую, хрустящую, ароматную… нет, не булочку (я по-прежнему воздерживалась от подзаправки желудка), а книжку с пьесой Акунина «Инь и Ян», такую же, какую я в школе у Насти тыбзила. До первого звонка на верхние ярусы не пускали, посему я, обойдя буфет и оставшись довольной результатом осмотра, успела немного почитать, прежде чем отправиться к себе на балкон. Моё законное место было в середине третьего ряда, самого последнего на балконе – выше только потолок со всякими осветительными приборами, но со вторым же звонком я пересела на середину первого ряда и с этого комфортного места и пронаблюдала за действом все – мне не соврали – действительно три часа или около того.
Не читавшим Арбузовской Тани, по которой и был поставлен сегодняшний спектакль, то есть, попросту говоря, многое потерявшим людям сообщаю, что это – пожалуй, самая красивая из историй о любви, декорациями для которых стали тридцатые годы прошлого века. Да, эпоха, казалось бы, совсем не романтическая, да и история на первый взгляд вполне тривиальная – долгие годы милая чудачка Таня прожила любовью к тому, кто не любил её, прошла через многие страдания и, научившись жить не только этой любовью, стала наконец и сильной, и счастливой. Как и в Бедном Марате, мир Арбузова в Тане всё так же тесен, и ни годы, ни расстояния не мешают героям сталкиваться друг с другом вновь и вновь – зато помогают им меняться. А воплотили на сцене плавный переход из 34-го в 37-й, из Москвы на Дальний Восток актёры РАМТа замечательно – к искренности игры не придерёшься, кого ни возьми от самых главных ролей до самых третьестепенных. И не столько декорации, сколько именно они заставили зрителя почти физически ощущать сначала тесноту столичных стен, а потом – бескрайний простор тайги, где чудо-град победившего коммунизма Стальград соседствует с древними сказками якутских шаманов. Так и не заметишь, как банальная бытовая байка перерастёт в легенду о втором шансе, который могут дать нам свыше, достаточно вдохнуть воздуха этого простора, на который уже никакого ярлыка – ни четырёх букв «СССР» на карте мира, ни четырёх цифр девяноста лохматого года не прикрепишь. Да, это лирика, а не рецензия, так же как Арбузовское живописное плотно, на котором врачи играют Бетховена, а бабушки крестятся на портрет Сталина – не совок, который в углу стоит вместе с веником. В общем, везёт мне на этих каникулах, сплёвываю чтоб не сглазить, на знакомства с театрами, в которые хочется вернуться (так что и Берег Утопии, и Инь и Ян, и Роман с кокаином, и многое другое записываю в вишлист), и на пополнение списка любимых актёров – сегодня в таковой был занесён Александр Суворов, исполнявший роль рослого, лохматого и бородатого охотника Игната. Также убедительно сыграл свою роль маленький мёртвый песец, – надеюсь, хотя бы не на каждом спектакле новый, – ну да это уже из другой оперы, а во всём остальном Таня от РАМТа мне понравилась, и я всем могу её порекомендовать, ибо не культурный шок, но таки цепляет.
Теперь у меня следующий поход в театр только восьмого, а завтра планирую выбраться наконец в Пушкинку на Тёрнера – терпения уже не хватает оттягивать этот момент, хоть и народу, наверное, будет много. А ещё столько всего надо успеть, а так быстро летят дни каникул! Ну, вобщем, до свежих новостей – а они не заставят себя ждать)

Вчера от нефиг делать досидев до конца показываемой по телеку Любови-Моркови, которую я уже как-то в гостях у Ушастой урывками посмотрела, сегодня я опять выспалась до обеда, днём прогулялась до магазина пополнить запасы продовольствия, а вечером отправилась в театр, в родную Покровку. Доехала до Курской, дотопала по Земляному валу, ввалилась за полчаса до начала, пропалила уже появившийся репертуар на февраль и взяла два билета – на Феномены и Три сестры (и пофиг, что Сестёр я скоро в Фоменко посмотрю, а ради Феноменов школу в субботу частично или полностью прогулять придётся, чтобы выспаться), да и засела в буфете изучать программку.
И уже одна только программка эта заставляла с трудом сдерживать улыбку предвкушения – актёрский состав снова подобрался блестящий: тут тебе и Смирнов, и Фищук, и Гребенкина, и, конечно же, Булдаков в роли хоть и снова второстепенной, зато снова яркой и запоминающейся. Вот только обоих братьев Яцуков, в программке упомянутых, не было вообще – видимо, роли у них выдались настолько эпизодические, что и без них хорошо смогли обойтись. А играли Дикарку – живую, динамичную, яркую и пикантную комедию со вкусом осовремененного Островского, того самого, в пьесах которого чудес никогда не бывает и все сюжетные перипетии разрешаются сами собой самым прозаическим образом. И того самого, который идеален для «мэйнстримовой» классической сцены – ибо, казалось бы, особо тратить нервы актёрам не приходится: знай твёрдо текст, плюс ужимки и прыжки а-ля юмористические миниатюры – и комар носу не подточит. Однако это уже не первый спектакль по Островскому, который я вижу на Покровке, а стало быть, уже не в первый раз труппа Арцибашевских питомцев доказывает мне на личном примере, что Островского не только можно, но и нужно играть с накалом, с надрывом эмоций, чувств и страстей. При таком подходе заезженные комедийные типажи – романтические слабаки и решительные материалисты, консервативные старухи и беспечные красавицы – превращаются в живых персонажей, так что каждый становится по-своему притягателен. Добавьте к этому самому подходу талантливое воплощение каждого образа, оригинальные «фишки», а так же эпизод, не буду раскрывать какой, в котором сочетание музыки и света превзошли самих себя, и получится очередное безупречное полотно в богатой и, главное, не грешащей однообразием галерее Покровки. Тем, кто ищет альтернативу как «грузящей» философии, так и скучному эстрадному перформансу а-ля «пипл схавает», дышащая молодостью со всеми вытекающими из неё последствиями «Дикарка» - то, что доктор прописал. Да и остальным тоже – мне ведь, чёрт возьми, понравилось, ибо подарило порядочную дозу положительных впечатлений и позитива вообще.
На обратном пути я прождала автобус от метро до дома минут двадцать и едва не околела, теперь отогреваюсь и намерена отогреваться, как и давеча, до заполночи – каникулы всё-таки! Завтра у меня снова театр, а конкретно говоря – Таня по Арбузову в РАМТе: заценю, как они играют и стоит ли или не стоит разоряться на билеты на Берег Утопии (да-да, я уже в курсе многочисленных восторженных отзывов, но всё-таки хочется и лично убедиться). Так что ждите с рецензией!)
P.S. от кого симпа? Давненько они мне не приходили, так что угадать анриал)

Сегодня утром я трезво рассудила, что сеансы Приключений Десперо в ближайших кинотеатрах не позволят мне успеть заскочить домой пообедать до театра, и отложила кино на завтра, а сама пострадала немного ерундой и вышла из дому пораньше, дабы пешком прогуляться до метро. Вышла опрометчиво, так как благодаря холодному ветру по дороге чуть не околела, но прогулялась всё равно и, спустившись в подземку, поехала почти тем же маршрутом, что езжу в лицей, только не доезжая до Китая – вышла на Тверской, вернее, перешла из метро в сеть переходов, кои и вывели меня на одноимённый бульвар. Так же опрометчиво я не купила себе ничего пожевать в этих переходах, поскольку, дойдя пару сотен метров до МХАТа Горького, поняла, что проголодалась. Шла я на Лес, однако – уже во второй раз в моей недолгой «театральной карьере» - случилась замена на премьеру (похоже, что я так же, как вчера, попала на первый день показа) «Уличный Охотник». Ничуть не огорчаясь по сему поводу, я прошла под своды театра, взяла программку (сегодня они раздавались бесплатно, видимо, в качестве моральной компенсации) и сунулась было в буфет, но есть там было нечего, и я, немного посидев там у фонтана, прошествовала к себе в партер и со звонком вошла в зал. Билет у меня был в самую жопу – на почти крайнее место самого последнего ряда партера, но, так как многие посетители сдавали билеты, многие места должны были быть свободны, особенно самые дорогие, в первых рядах, чем я и воспользовалась, проигнорировав своё место и сразу пройдя в середину четвёртого ряда, а там пересев и вовсе в середину первого (!) ряда, откуда никто меня не согнал. Партер постепенно заполнялся, все ярусы выше остались пустовать, только первый ряд бельэтажа был занят; задержали минут на пять, но вот спектакль начался, чтобы на два с половиной часа приковать к себе моё внимание – ну да обо всём по порядку.
В который раз убеждаюсь, что ругать мне проще – когда собираюсь хвалить, никогда не знаю, с чего начать. Начну, пожалуй, с начала – а начинается эта современная история с чёрного ангела, который во время белой горячки советует алкоголику Серому искупить свои грехи. Скажете – мелкая бытовуха, ан нет: сюжет закручивается так лихо, что постепенно каждая мелочь масштабируется до глобального уровня. О чём бишь «Охотник»? Да обо всём – об экстремальной жизни и спокойной смерти, о людях из разных миров, о правящих всем и всеми деньгах, о совести, чести, выборе и о любви, конечно же. Каждый поворот событий – неожиданный, поэтому, раз зацепив, спектакль держит и уже не отпускает до конца; ничего не провисает, не даёт отвлечься, «экшн» динамичен донельзя и острых моментов в нём явно больше, нежели смешных, так что это скорее триллер (не путать с хоррорами), нежели комедия, как было заявлено. Но, неотрывно следя за развитием сюжета, успеваешь задуматься и над множеством философских и социально-политических вопросов, кроющихся едва ли не за каждой репликой или эпизодом. Итак, за одну только идею можно ставить пять, а я ведь ещё не говорила о её воплощении – а воплощена она была столь же блестяще, что и задумана, начиная от музыки, света, декораций, костюмов, грима (я редко говорю о гриме, но на этот раз не отметить нельзя) и заканчивая безупречной игрой талантливых актёров. Так вживаться в роли, чтобы во всех интонациях и жестах виделось не только мастерство, но и искренность, так, что можно сказать: «Верю!», умеют не везде. И как результат творческой самоотдачи – пять ярких образов, самодостаточных, запоминающихся, сочетающих «тип» с интересной и неоднозначной личностью. Чертовски порадовал персонаж, обозначенный как «просто Слава» - обаятельнейший подонок, ходячая харизма, и всё благодаря таланту красавца Максима Дахненко, из этой роли прямиком отправляющегося в список моих любимых актёров – уже пятым именем. МХАТ же Горького записывается в ряд моих любимых театров, а это значит, что в него я ещё обязательно вернусь, и не раз, благо репертуар там – пальчики оближешь.
И вот я дома, трёхдневный театральный марафон можно на этом считать оконченным. Завтра мне рано вставать и досдавать химию, посему потороплюсь-ка я баиньки. До скорого)

Итак, сегодня ваш покорный в третий раз навострил лыжи в театр Ермоловой. И не просто сегодня, а в день премьеры нового спектакля по рассказам (вернее, с использованием рассказов, как честно было указано в программке) Вампилова «Дом окнами в поле», «Несравненный Наконечников», «Сумочка к ребру» и «Исповедь начинающего», названного в честь последнего. Доехала неспеша до Охотного ряда, интуитивно вышла в нужную сторону по подземным переходам, дошла до театра, купила программку, в которой даже продолжительность действа не оговаривалась, но мне сказали, что около двух часов. Место моё было в середине первого ряда практически пустого бельэтажа, хотя и партер, откровенно говоря, был пустоват: народ вполне справедливо побаивается ходить на премьеры, о которых ещё никаких отзывов нету, а я вот решила Ермоловке, после двух уже виденных отличных спектаклей, довериться – как выяснилось, зря.
Но обидно не за себя, а за честное имя замечательного человека Вампилова. Да, его рассказы, в отличие от его же пьес, плохо приспособлены к сцене, их надо читать, чтобы прочувствовать весь их шарм, но это не повод так вольно обращаться с ними при постановке! Да, из всех рассказов, которые интерпретировались сегодня на Ермоловских подмостках, я помню не все, а может, и читала не все, но те, которые помню, в спектакле сиём исказили гиперболой и неумело сцепили друг с другом в попытке создать на основе разрозненных произведений единый сюжет. Если в первом действии я ещё надеялась, что смотрю всего лишь топорно поставленное попурри из рассказов, и готовилась оценить его на три, то после второго действия, на которое не шибко и хотелось остаться, определила твёрдо: незачёт. Да, я человек требовательный, для меня – «священнодействуй или убирайся вон» (это сказал Щепкин, а не я, если что), а на премьере актёры всегда ещё «деревянные», сыгрались плохо, плохо вжились в роли, могут недоигрывать и переигрывать как угодно. Но это-то я как раз и вполне могу простить, а вот концепт никуда не денется, сколько ни шлифуй мастерство игры. А он таков: вместо Вампиловской философии – новогодняя шоу-бизнес-сказка, лучше пришедшаяся бы ко двору в театре Эстрады, а совсем хорошо – в театре «Кривое зеркало» Петросяна, ассоциации с оным при просмотре возникают самые стойкие. Главный герой – парикмахер Наконечников, собравшийся стать драматургом – типично «перестроечный»: идиот, алкоголик, неверный муж и при всём при этом ходячий анекдот; правда, для того, чтобы встать в один ряд с Никулиным, Вицыным и Моргуновым, ему ни комичности, ни, главное, обаяния не хватает. Мораль – «крокодил победил льва», то есть всякие бездари победили настоящее искусство. Правда, последнее не только не сопротивлялось, но и присутствовало на сцене чисто теоретически и эпизодически – в лице непонятно зачем «покинувшего» первый эпизод спектакля Третьякова (больше никакого отношения, кроме факта наличия Третьякова, этот эпизод к остальному сюжету не имел вообще). Прибавьте к этому примитиву провисающий «экшн», в некоторых местах откровенно заставляющий скучать (и совершенно неоправданно – спектакль ничего не потерял бы, если бы все затянутые сцены из него напрочь вырезать), и бестолково «рассованные» по паузам между диалогами да монологами музыкальные номера (низкобюджетный мюзикл, ей-богу – четыре пляшущие девки и один мажор, поющий кавер на «Секшуал Революшн») – и примитив превращается в убожество для скучающих домохозяек и пенсионеров. Остальным тратить время, деньги и внимание настоятельно не рекомендую – на башорге вы посмеётесь гораздо качественней, а кроме смеха «Исповеди» (причём тут вообще это название, кстати?) и похвастаться-то нечем. К сожалению.
И вот я дома. Завтра на митинг меня а) не пустят, б) всё равно не с кем, в) всё равно просплю. Поэтому завтрак в Авокадо мне не светит, ну да ничего, каникулы ещё долгие, авось выкрою денёк, а завтра можно будет таки выбраться на Приключения Десперо, которые я посмотрела бы ещё в четверг, кабы не долбаная химия. А вечером завтра у меня снова театр – новый для меня, то ли Горького, то ли ещё кого – на билетах точно написано. Буду смотреть Лес, а как вернусь, накатаю по традиции очередную рецензию, ждите, в общем)

Сегодня я всю ночь во сне смотрела какой-то тупой фильм про индейцев: посмотрю часть – проснусь – засну и смотрю дальше; к концу ночи он меня уже порядком достал. Сюжет пересказывать впадлу, да и помню уже плоховато. Встала раньше будильника, поехала в школу досдавать химию, была там как раз к 12-ти, во время, на которое и была назначена аудиенция с химичкой. Поднялась наверх – никого; постепенно потом подтянулись остальные люди, включая и наш народ, едва ли не весь, который был и в прошлый раз. Пришла химичка, некоторые пошли с ней в кабинет, оставшиеся, включая меня, ещё немного посидели на лестнице, поповторяли; мне уже было в принципе нечего повторять, я выучила свою полимеризацию ещё вчера вечером и повторила в метро, так что дело было скорее в психологическом факторе, ну и за компанию. Когда мы наконец ввалились в кабинет, я нашла себе местечко в середине среднего ряда, за несколькими достаточно широкими спинами, и вскоре вызвалась к доске и написала эту самую полимеризацию как она есть. Химичка попробовала меня спросить, что значит буковка n в формуле, но, не дождавшись правильного ответа ни от меня, ни от кого бы то ни было из класса и сама его не озвучив, вспомнила, вопреки моим слабым надеждам, что мне надо ещё написать контрольную на старые темы. Контрольную я, благодаря возможности беспрепятственно подглядывать в тетрадь, написала, но при этом меня как-то угораздило перепутать гомологи с изомерами, то есть к данному веществу я правильно написала изомеры, когда надо было гомологи. Итог: приду сдавать гомологи в понедельник, после 11-ти утра; впрочем, вечера у меня никто не отнимал, так что можно считать, что каникулы у меня начались с сегодняшнего вечера. Вот только поначалу с этим самым вечером вышла небольшая накладочка: билетов в театр у меня на сей раз было два, а все, кого я планировала потащить с собой, либо заболели, либо не могли, так что пришлось кликнуть клич по всем уцелевшим в мобиле номерам и по всем находившимся в онлайне контактам аськи. После нескольких обломов, хвала Магистрам, откликнулась Лада, с ней и договорились о совместном культпоходе. Поскольку в доме царил кавардак, – мама болела, папа менял сдохший холодильник на новый, – меня начали выпирать уже за час до того времени, когда надо было выходить, чтобы никому лишний раз не действовала на нервы фактом своего присутствия. Но я сначала решила отпоститься на сообществах (обычно я делала это в семь, но теперь решила в связи с театрами делать это пораньше, начала постить с шести, а сегодня в качестве эксперимента закончила сие занятие уже до пяти) и только потом, спешно собравшись, отправилась в путь. На Курской я была, вопреки своим предположениям, не за час и даже не за полчаса, а всего за двадцать минут и развлекала себя во время ожидания тем, что наблюдала за остальными ожидающими; когда пора было уже встретиться, Лада написала мне, что задержится минут на 15, когда прошли и эти 15 минут и до начала спектакля оставалось минут 20, я написала ей, что мы уже опаздываем, но не успело это сообщение дойти до неё, как она появилась. По Земляному валу до Покровки мы фактически бежала – вернее, я шла быстрым шагом, а Лада поспевала за мной трусцой и под конец дистанции уже начала отставать. И вот мы ворвались в театр, я показала знакомой администраторше наши билеты, мы сдали свои вещи новому, молодому, гардеробщику… и у нас ещё осталось время, так как спектакль, как часто бывает, немного задерживали. Мы зашли в буфет, но там не осталось свободных мест; пока мы там маячили, вошла администраторша и объявила аукцион на последнюю программку, а так как я в спешке забыла дома все деньги сверх тех, которые были на дорогу, мне её купила Лада. Потом мы пошли к книге отзывов и пролистали её от моей последней на тот момент записи в ней и до самого первого посмотренного мною на Покровке спектакля; и только после этого нас, наконец, впустили в зал, и мы заняли свои места в середине четвёртого ряда при свете подсвечников – два с половиной часа священнодействия по булгаковской Кабале святош вот-вот должны были начаться.
А я начну говорить о нём не с начала, простите за каламбур, а с конца. Маэстро Арцибашев снова с отменной жестокостью режет по живому, включая в финале Высоцкого – да на сей раз ещё и Охоту на волков! Первые звуки этого с детства родного хриплого голоса действуют как выстрел посреди тишины – весь спектакль проносится перед глазами и предстаёт в новом смысле, и потом сидишь, слушаешь эту песню с непрекращающимся ни на секунду ознобом, в каждую строчку продирающим по телу, с холодным потом на ладонях. Тут дело, пожалуй, и не только в Высоцком – он становится кульминацией того напряжения, в котором держал меня спектакль, а особенно второй акт, а особенно последние его минуты, когда так и ждёшь этого «выстрела», и от этого ожидания он ещё неожиданней (и снова каламбур – насколько же язык беднее чувств и эмоций!). Итак, теперь мне уже не придётся избитыми фразами пытаться передать вам силу… нет – сокрушительную мощь данного спектакля: вы и так, хотя бы приблизительно, всё поняли. А чтобы быть окончательно в этом уверенной, расскажу для тех, кто у Булгакова читал только Мастера и Маргариту, о чём бишь Кабала. Так вот, она – о Мольере. Не о Мольере великом, блистательном, гениальном и прославляемом, а о Мольере жалком, самоунижающим, покорном и раболепном. Но когда этот слабый «червяк», будучи раздавленным, затравленным, загнанным в угол, вдруг поднимает голову, протестует, бросает обвинения «идолу», «тирану», когда он «из повиновения вышел – за флажки – жажда жизни сильней», уже неважно, кто более, а кто менее грешен, не важно, кого больше, а кого меньше хотел обвинить Булгаков – власть или церковь. Важно, как король комедии, чью жизнь превратил в трагедию король Франции, но который превзошёл своей славой всех своих гонителей, достойно доиграл до конца свой последний спектакль, не побоявшись никого и ничего. Эту потрясающую историю снова блестяще воплотили арцибашевские питомцы – почти вся актёрская труппа получила в ней роли, каждый по себе, и каждый свою роль сыграл лучше, чем кто бы то ни было ещё мог её сыграть. Я утомлю даже самого искушённого читателя, если начну хвалить по отдельности всё то созвездие талантов, которое привело меня сегодня в состояние глубокого культурного шока и эстетического оргазма, но некоторых всё-таки выделю. Из Ненашева – великолепный Мольер, убедительный до жути. Смирнова я видела во второй раз после Кроткой, и снова его образ – в данном случае образ Регистра – словно сжатая пружина. У Гребенкиной небольшая роль, но она врезается в память благодаря тем слезам, которые эта актриса всякий раз проливает на сцене с такой искренностью, какой я ещё ни у кого больше не встречала. И, конечно, Булдаков, воплощённая харизма, в роли Людовика XIV такой же обаятельный, как и в любой другой, моментально приковывающий к себе внимание, не успев и рта раскрыть, и каждую свою реплику превращающий в нечто значимое (все мои любимые спектакля Покровки, те, на которые хочется вернуться, – с ним, и сегодняшний безоговорочно встаёт в ряд оных). Добавьте к этому безупречно подобранные музыку, свет, декорации, костюмы – и останется только убедиться воочию, что далеко, ой как далеко не всякий фильм, клип и т.д. сумеет достичь такого эффекта, как этот спектакль, не напичканный ни компьютерными спецэффектами, ни пиротехникой, ни крупными планами, ни замедленной съёмкой. А сделать это, убедиться то бишь, я всем настоятельно рекомендую. 200 рублей за билет в наше время – смешная сумма, зато встряска для души, получаемая на спектакле, бесценна.
Антракт мы с Ладой провели в буфете – выпили по чашечке кофя со сливками, Лада с сахаром, я без, и снова ей пришлось меня угощать; правда, антракт выдался коротким, и нам пришлось допивать залпом, чтобы не опоздать. По окончании спектакля я сделала вывод, что Ладе он тоже, мягко говоря, понравился, и пообещала ей сводить её и на Горе от ума, который успела ей по полной пропиарить, и на Чайку, которую и сама ещё не видела. Мы неспеша дотопали обратно до метро, вместе доехали, болтая о всяком-разном, до Арбатской, где она вышла, а я поехала дальше; от метро до дома меня подбросил папа, и вот я заканчиваю рецензию без определённых планов на завтрашние утро и день (правда, учитывая то, во сколько я просыпаюсь, - только день), но с определёнными планами на завтрашний вечер: да-да, снова театр, и послезавтра вечером тоже. А ещё в воскресенье с утра я постараюсь быть на ЧП на митинге против отстрела бездомных собак, все желающие присоединиться горячо приветствуются! Заодно можно будет и в Авокадо позавтракать. Засим прощаюсь до новых новостей!)

Итак, выпинав себя на свет Божий и оставляя позади себя комп, демонстрирующий те же симптомы, что и в первые два раза, то есть в первую очередь невозможность обратиться к дискам, я отправилась сначала покупать открытки Даше и Асенции, а потом поехала на Добрынинскую в филиал Малого театра. До пересадки на Киевской ехала в вагоне, где заглючили автоматические голосовые сообщения и бесперерывно талдычило: «Настройка громкости-настройка громкости-настройка громкости»… так что вскоре мне начала слышаться фраза «На стройках – гром костей» и тому подобное. В отличие от прошлого раза, когда я искала этот самый филиал от другой станции (кажется, Серпуховской), теперь я просто прошла по подземному переходу, руководствуясь стрелочками на стенах. Однако время я сегодня всё-таки рассчитала плохо, не ожидав, что столько времени потрачу на поиск и выбор открыток, посему до гардероба я дошла уже только к первому звонку и, купив программку, сразу проследовала в свой бельэтаж, в середину второго ряда. Изучая программку, к которой прилагались репертуар на декабрь и книжечка про Евгения Самойлова, я незаметно дождалась третьего звонка и благополучно пересела в середину первого ряда, откуда и наблюдала все три действия трёхчасового спектакля «Касатка» по А.Н. Толстому – премьеру прошлого месяца.
Каюсь – сие произведение я либо не читала вовсе, либо не помню, а прочитать перед просмотром руки не дошли. Однако по звучавшему со сцены красивому тексту очевидно – эта история о четырёх людях, нашедших друг друга, великолепна во всех отношениях. Текст не только был красив, но и читался с выражением и подкреплялся безупречной игрой всех актёров, однако никакого великолепия я, увы, не увидела. Профессиональная игра! Всё больше убеждаюсь, что в моих глазах это из достоинства превратилось в недостаток. Для меня это – раз и навсегда вызубренные роли, до автоматизма отточенные жесты, и ни шагу влево или вправо. Для меня это – коммерция, хорошо продаваемый продукт, как хорошая песня – но под фанеру, хорошая картина – но в репродукции. Как избалованный Покровкой и некоторыми другими местами человек, я предпочитаю профессиональной игре подлинную жизнь, где слёзы не заменяют поднесением платка к глазам. Но это было лирическое отступление, вернёмся же к нашим баранам, то есть актёрам, усердно выполняющим свою работу в окружении роскошных декораций, кардинально меняющихся в каждом новом действии. Спектакль был заявлен как комедия, однако им не удалось меня рассмешить, хоть у них и была такая возможность, как бы они не старались, в своих потугах доходя до переигрывания – слишком «аншлаговских» криках, приседаниях и прочих финтов ушами. Трагичности в этот спектакль тоже можно было бы влить немалую дозу, однако и её не было: во время просмотра я не сочувствовала ни женщине «с прошлым» Касатке, ни слабохарактерному игроману князю Бельскому, ни глуповатой Раисе, ни грубоватому Глебову, ни хлопотливой тётке, ни нахлебнику Желтухину, вопреки всем попыткам воплотителей сих несомненно более многогранных образов воспроизвести на подмостках накал страстей. Но я буду не я, если не добавлю ложку мёда в эту бочку де…дёгтя: благодаря моему невежеству, проще говоря – незнанию, чем всё закончится, хэппи-энд стал для меня неожиданностью. Только я заранее приготовилась ворчать, что, дескать, сюжет предсказуемо ведёт к какой-нибудь драматической развязке, так вдруг бац – и никто не умер, не убил себя и не брошен, все счастливы, что, может статься, даже внесёт немного оптимизма в чей-нибудь взгляд на жизнь. А это плюс – позитива в нашей жизни не так уж и много, чтобы ходить на спектакли исключительно с глубокой философской концепцией. Проще говоря, от рекомендаций воздержусь – заинтересовавшиеся вполне могут сходить и заценить, поостерёгшиеся это сделать вряд ли многое потеряют.
Итак, господа, теперь ваш покорный доберётся до театра ещё только через две долгих недели – зато доберётся в самом начале каникул, и доберётся основательно, марафоном из трёх спектаклей подряд: Кабала святош (Покровка) – Исповедь начинающего (Ермоловка) – Лес (Горького). Впрочем, и что делать на следующих выходных, я найду, так что скучать не будем – ни я, ни вы. А завтра мне предстоит церемония празднования др Даши, причём в успешности сего мероприятия я не сомневаюсь, плюс дальнейшие написание поста и слив фоток (последнее – как только разберусь с компом, читай – как только снова форматну системник; тогда же и добавлю иллюстрации к этому посту и к предыдущему). Засим прощаюсь, а то мне ещё хаир стирать и подарок упаковывать (на сей раз решила осуществить это собственными силами), да и выспаться не помешало бы)

Выйдя вечерком из дому пораньше, я перво-наперво обежала все доступные по расстоянию и ценам места, где можно было приобрести подарок Кате, нашла и его (вернее, их), и открытку, подходящие друг другу, запаковала и с этим презентом, уложенным в объёмистую сумку, аки Дед Мороз с мешком, поехала на Курскую, в любимый театр на Покровке. Приехала рано – за сорок минут, ибо не ожидала, что управлюсь с покупкой подарка так быстро, купила программку и устроилась за столиком в буфете – читать сначала её, потом прихваченный с собой Дарк Сити, пока в курилке по соседству с публикой общался актёр Чулков, а поблизости покупал минералку автор пьесы «Дом на Фрунзенской», которую сегодня играли, – Александр Пудин. Позже они прошли в зал, прошла и я на своё традиционное место в середине четвёртого ряда – смотреть премьеру начала сезона, а конкретнее – октября 2008-го. Дальше, как говорится, caution: spoiler, если не хотите раньше просмотра или прочтения узнать, чем там всё закончилось, лучше не читайте. И не говорите потом, что Минздрав не предупреждал.
Начну издалека. Как всегда, декорации безупречны, не всякий крупный театр может похвастаться таким точным, как на Покровке, воссозданием колорита в тех мелочах, которые жизненно необходимы для восприятия. Как всегда, отрадно слышать хорошую и к тому же уместную музыку, наслаждаться безупречным освещением. Как всегда, великолепна игра актёров – впервые увидела на сцене Людмилу Макарову, в роли Веры, и она сразу же понравилась мне не меньше актёров уже «проверенных временем», впервые увидела Галину Стукалову не в эпизодической, а вполне полновесной и яркой роли Сикорской. Что касается сюжета – это, конечно, не классика, а злободневщина: дети и внуки богемной старушки сводят её в могилу, дабы заполучить квартиру на Фрунзенской набережной в Москве, переехать туда из Тулы и зажить счастливо, а кровно чужие этой старушке люди – «седьмая вода на киселе» Вера, называющая её «бубулей», и влюблённый в неё пожилой сосед – пытаются её спасти. Что немного коробит в этой схеме – так это то, что злодеи-родственнички – злодеи однозначные, с первых до последних кадров подчёркнуто противные, а так же при этом, как и злодеи в американских фильмах, ещё и тупые и посему комичные. Ну, а положительные герои, о чём несложно догадаться, - однозначно положительные, умные и остроумные, хоть и не без своих тараканов. Финал инфернален, а-ля Петрушевская: одетые в белые одежды призраки Веры и её «бубули», Марочки, выходят в окно, дабы 50-летний жених первой, так и не появившийся на сцене, отвёз их в Ясную поляну навестить других покойников, а вторая при этом мстит своим убийцам, письменным и устным посланиями красноречиво изгоняя их из преступно добытой недвижимости. И не думайте, что иронизирую – всё очень хорошо и концептуально, но всё равно до шедевров Покровки не дотягивает: нет типично Покровского накала страстей, есть только пустопорожняя ругань и не трогающие запоздалые слёзы, и при этом есть остающийся по окончании спектакля некий тягостный осадок, как после «Воительницы» той же Покровки – она, кстати, тоже о чёрной людской неблагодарности. В общем, для меня, в чьём мировосприятии Покровка подняла свою планку очень высоко, два минуса – это уже много, посему ставлю не пять, а четыре и при всём при этом, как всегда, настоятельно советую всем ознакомившимся с данной рецензией, хотя бы мельком, не полениться сходить на Покровку – и себе удовольствие доставите, и мне, ибо должны же мне воздаться мои труды по пиару сего театра на протяжении уже многих месяцев)
Итак, завтра Катино др, отмечаем сначала в боулинг-клубе «Космик» на Молодёге, затем можно будет просто погулять. На торбе у меня разломался пластмассовый бегунок на хвосте, так что она теперь не закрывается, так что, если не удастся прикрепить новый бегунок, придётся покупать новую торбу. А на Покровку я теперь вернусь ещё только через месяц – в конце декабря, на Кабалу святош, и на следующую субботу у меня никакого билета не взято… чтож, помимо театра ещё есть кино, и в первую очередь Вольт, да и на выставках я уже сто лет как не была, вот и будет отличный повод разнообразить досуг. Так что на выходных, до которых, впрочем, ещё целую учебную неделю пережить надо будет, я ни себе, ни вам скучать точно не дам) И пинайте меня в течение этой самой недели, чтобы выкладывала отыгрыши и мысли) Засим адью)

Итак, не буду тянуть кота за яйца – придётся вам, т.е. вознамерившимся осилить данный пост, перво-наперво выслушать без предисловий мой очередной дифирамб в адрес театра на Покровке. Слишком долго – с конца прошлого театрального сезона – я предвкушала их постановку Старшего сына по Вампилову, чтобы сейчас описывать знакомые лица в фойе и кофе в буфете. Впрочем, песнопение сие надолго не растянется – я уже столько раз их хвалила, что мне только и остаётся, что либо выражаться покороче, либо повторяться, причём первое предпочтительней.
И что я могу сказать… не разочаровали, слава Богу, хотя сомнений в этом у меня и не было. Заранее распределив роли и только потом сверившись с программкой, я угадала лишь дважды – в исполнителях ролей Нины и Бусыгина, соответственно Фищук и Загребневе, актёрах чертовски талантливых и чертовски подходящих друг другу для игры в тандеме. Да, я не увидела своего фаворита Булдакова, но это меня не расстроило – Боже упаси кого-нибудь сказать при мне, что он староват для роли Васеньки, просто и Баев отлично справился с ней, и пусть, может быть, местами и переигрывал, зато был искренен, как и все остальные, от мала до велика, актёры Покровки. Булдакова же я прочила на роль Сильвы, однако в оной потрясно смотрелся Чудаков, и, чтобы уж никого не обойти своим вниманием, сообщу, что из Чулкова замечательный Сарафанов, а Бунькова – прирождённая Макарская. Отличительная черта вчерашнего действа, по великолепию своему такому же первоклассному, как и все прочие, состояла в том, что в нём создатели умудрились отразить практически все свои «музыкальные жанры» - звучал и лирический романс в исполнении актёрского хора, и частушки под гитару косвенно на тему спектакля, и обожаемый мною Высоцкий из динамиков, уже порадовавший однажды мою душу на Бедном Марате, и хиты 80-х для потанцевать, и даже Отче наш. Коктейль, следует признать, получился чертовски вкусным, а как обычно безупречные свет, декорации, костюмы и прочие неотъемлемые мелочи послужили удачной приправой. А публика попалась на удивление благодарная – по окончании спектакля устроила труппе овацию стоя, хотя, по моему скромному мнению, подобного триумфального завершения достойно абсолютно каждое творение команды Покровки. Итак, всем, решительно всем настоятельно рекомендую хотя бы почитать Вампилова, ибо он гениален, а ещё лучше – смотреть, а совсем уж хорошо – если на Покровке. Сама же буду ждать прошествия ровно одной недели, дабы в следующую субботу вернуться в любимый театр на премьеру начала сезона – Дом на Фрунзенской.
Помимо спектакля, отличилась давеча и погода: иду в театр – кружится снег, красота да благодать, иду из театра – холодный ливень, промозглый ветер едва с ног не сбивает, под ногами слякоть, снег остался разве что ноздреватыми кучками на газонах, там, где не ступала нога пешехода. А сегодня так и вовсе объявили штормовое предупреждение, в кои-то веки вполне обоснованно: ещё когда я с утра гуляла с собаком, его чуть не сдуло, а днём так и вообще поднялся настоящий ураган, так что и носу из дому не высунешь. Пришлось сидеть в четырёх стенах, страдать ерундой да уроки делать – первого было больше, благо Отцов и детей я перечитала ночью. Завтра снова в школу, этой ночью особо не засидишься, так что прощаюсь, господа хорошие) не скучайте)