Что за странный вопрос!
А не пытались съесть его вместе с кожурой?
А, если бы лишь надкусив твёрдую и горькую кожу, сделали бы далеко идущие выводы о вкусе и мягкости всего фрукта?
Вопросы, безусловно, странные, однако, удивительнее всего то, что именно таким способом мы обычно и делаем выводы об окружающих нас людях, принимая твёрдый и жёсткий наружный слой души - защитную маску, кожуру, хранящую глубинные слои от разрушительных и опасных воздействий мира внешнего,
за его подлинное содержание и суть.…
Евгений Габелев, «Маски разума»

Минутки сыплются, как мелкий дождь – кап-кап, тик-так – сейчас сойдутся стрелки, луна в упор затеяла гляделки и от неё так просто не уйдёшь. И от себя никак не убежишь, перебирая слов последних чётки, но благодарностью любви короткой – в обнимку с мишкой сладко спит малыш. Цветущей ветки взмах – прости-прощай! И ветер лепестковою метелью засыпал всё в последний час апреля. А завтра будет май...
© Полякова Мари

Жил был художник один, домик имел и холсты, но он актрису любил, ту, что любила цветы. Он тогда продал свой дом, продал картины и кров, и на все деньги купил целое море цветов. Миллион, миллион, миллион алых роз из окна, из окна, из окна видишь ты, кто влюблён, кто влюблён, кто влюблён, и всерьёз, свою жизнь для тебя превратит в цветы...

А вы когда-нибудь создавали сценарии в своей голове, которые никогда не произойдут в жизни, но делают вас такими счастливыми, что вы просто продолжаете выдумывать их?

Кто-то приходит урок преподать, кто-то врывается ветром, нечаянно, чтобы нам мир
с высоты показать. Кто-то по жизни идёт с нами рядом, кто-то нам в душу однажды запал. Кто-то касается преданным взглядом - взглядом, который так много сказал. Кто-то попросит помочь - помогаем, если не ждут нас - не надо идти. С кем-то мы падаем, с кем-то летаем,
с кем-то судилось всего полпути. С кем-то нам сладко, а с кем-то нам горько, кто-то нам силы даёт, чтобы жить. С кем-то увидимся раз, да и только, ну а потом будем вечно любить. С кем-то теряем, а с кем-то находим, - счастьем, обычно, делиться легко. Даже душой мы порою уходим к тем, кто по сути, совсем далеко... Нет! Никого не встречаем случайно...

Оставшись один, Румата придвинул кресло к окну, сел поудобнее и стал смотреть на город... Город спал или притворялся спящим... Двести тысяч мужчин и женщин. Двести тысяч кузнецов, оружейников, мясников, галантерейщиков, ювелиров, домашних хозяек, проституток, монахов, менял, солдат, бродяг, уцелевших книгочеев... Было в них что-то общее для пришельца с Земли. Наверное, то, что все они почти без исключений были ещё не людьми в современном смысле слова, а заготовками, болванками, из которых только кровавые века истории выточат когда-нибудь настоящего гордого и свободного человека...

21 век должен быть веком гуманитарной культуры, либо мы все пропадём.
Понимаете, ведь дело дойдёт до того, что изобретут карманную атомную бомбу и один человек сможет терроризировать не только какую-нибудь страну, но и весь земной шар. Отсутствие духовной культуры ведёт к страшной агрессивности. Ведь мы стали агрессивны. Человечество стало агрессивно. Не один народ, все...
Академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв. Интервью Урмасу Отту (1990 год)

Помню, у моей питерской подруги, Оксаны, обрушился дорогущий навесной потолок, утащив с собой в утильную могилу старинную бабушкину люстру и кучу всяких милых сердцу мелочей…

Когда я пришла к ней, она гордо восседала на руинах, куря свою неизменную сигарету… Ни суеты, ни сожалений, ирония на все искрящиеся глаза василькового оттенка… – Что будем делать? - засуетилась, вместо Оксаны, я. – Ничего. Всё уже случилось. Сейчас кофе сварю, попьём, забьём на какое-то время, а придёт настроение - начну разгребаться потихоньку, - улыбнулась она. Я улыбнулась ей в ответ, потому что каждый день стою под рухнувшими потолками… Потолки жизни точно такие же, ребята… Падают даже те, в надёжности которых ты и не думал сомневаться… Падают в моменты наименьшей к тому готовности… И я давно поняла, что главное здесь - не кидаться грудью на эту амбразуру, и не рвать себя на лоскутки чрезмерно активными, но чаще всего, уже бесполезными действиями. Стоит просто раскупорить неприкосновенные запасы своей храбрости, для того, чтобы посмотреть прямо в глаза случившемуся, попить кофе, взять паузу… и разгребаться потихоньку, когда боль перестанет отплясывать джигу на открытых ранах…

Когда всё уже случилось, ребята, необходимо принять именно эту информацию, а не бежать от неё, не прятаться за суету, не сочинять утешительных легенд… Потолки заменимы… А вот мы с вами - нет… Разгребайтесь потихоньку на территории любого личного землетрясения…
И пусть на его месте зацветёт поле с ромашками…
© Лиля Град

— Если твоя сила в богатстве, тебя разорят. Если твоя сила в друзьях, тебя с ними рассорят. Если твоя сила в славе, тебя забудут. Если твоя сила во власти, тебя свергнут. Если твоя сила в правде, тебя оболгут. Если твоя сила в близких, они отдалятся.
— Почему?
— Потому что нет твоей силы ни в чём внешнем, нет её ни в чём переменчивом. Сила твоя внутри тебя. Сила твоя в вечном и неизменном. Кто-то называет её Богом, кто-то любовью. Кто-то говорит, что это дао или путь всех вещей. Не столь важно, как её называть. Испытавший это однажды, легко поймёт, о какой силе я говорю. Для открывшего это в себе, даже бедность служит богатством, и враги становятся друзьями, и ложь обращается в правду… Знаешь почему?
— Почему?
— Потому что тот, кто открыл постоянство в себе, умеет видеть то же самое постоянство и во всём другом, не придавая большого значения переменчивости. В свете этого всякий другой навсегда перестаёт быть для тебя другим. Когда ты не придаёшь значения переменчивости, она сама собой уступает место постоянству внутри тебя. Знаешь, нет в мире силы, способной это сокрушить. Всякая сила, неспособная сокрушить постоянное в тебе, становится твоей собственной силой. Так устроен этот мир.
— Но как обрести постоянство?
— Самое сложное, это ПОНЯТЬ, ЧТО ВОВСЕ НЕ НУЖНО ОБРЕТАТЬ ТО, ЧТО ОТ САМОГО РОЖДЕНИЯ УЖЕ И ТАК НАХОДИТСЯ В ТЕБЕ. Просто помни о постоянном. Носи в своём сердце его мягкую, тёплую, нежную силу...
© Igor Nemoff

У Пришвина есть такой замечательный оборот речи - «НЕОСКОРБЛЯЕМАЯ ЧАСТЬ ДУШИ». Неоскорбляемая, то есть неподдающаяся действию извне, свято хранимая тобой и тебя хранящая...

Не знаю, где ты сейчас, но если ты читаешь эти строки, значит, ты меня слышишь. Пожалуйста, посмотри сейчас в окно. Хотя бы просто взгляни в его сторону. Что там? Рассвет или закат? Ясный день или тёмная ночь? Или ветер? Или туман? Или дождь идёт? Или снег мелькает? Что бы там ни было, но, пожалуйста, поверь: именно сейчас твоя душа не одинока. Пусть я совсем не знаю тебя, пусть так, но не некто - безликий и абстрактный, а именно я - пишущий тебе эти строки, очень хочу, чтобы вот сейчас, здесь, немедленно, пока ты читаешь мои слова, твоя душа ощутила моё присутствие… И если там, за окном, солнечно - это я улыбаюсь тебе. И если там сияет звёздное небо - мы оба глядим на него сейчас. Льют ли дожди, шумят ли ветра, летят ли снега, сияют ли радуги - посмотри же, посмотри в окно! Чувствуешь, как я радуюсь, как печалюсь вместе с тобой?..


© Эльдар Ахадов

По жизни я больше подчиняюсь инстинкту, чем разуму и очень влюбчива. Дружба, для меня, является одним из проявлений любви...

Я не люблю серых будней и живу в ожидании какого-то чуда. Надеюсь, что вот-вот раздастся звонок и мне предложат нечто необыкновенное. Мне нравится всё неожиданное. Я всегда любила мечтать, строить планы, и при этом совсем необязательно их осуществлять...

Я часто нуждаюсь в одиночестве и тишине, и меня спасает деревня...
Я люблю быть на природе, это приносит мне покой... мне всё в природе нравится, а больше всего - деревья… Почему? Не знаю...



Можно сколько угодно пытаться привыкнуть к мысли о старении, но бывают дни ничего, а бывают похуже, и таких дней похуже становится всё больше... Мужчины меньше говорят о старении, потому что старение у них не так заметно и внешность для них не так важна. Но всё же и они от этого страдают, несомненно. Все от этого страдают!

Я и сейчас стараюсь сохранить то, что дала мне природа. Но я никогда не шла на жертвы ради красоты. Вот, к примеру, вчера вечером я ходила в Большой театр, а потом выпила водки в ресторане. Я не отказываю себе в маленьких удовольствиях. Я курю. Я обожаю сладкое. И я не знаю, что такое диета...

Я ни за что не расстанусь ни с одной из своих морщин: они слишком дорого мне достались. Седые волосы - это эмоциональные раны...

© Катрин Денёв

Чувствительность Довлатова к уродствам и нелепостям жизни едва ли не гипертрофирована. Однако беспощадная зоркость писателя никогда не уводит его в сторону циничных умозаключений. Это определяющая всю довлатовскую эстетику нравственная черта.
Я бы назвал Довлатова сердечным обличителем.
И не его вина, если способность высказывать горькую правду с насмешливой улыбкой так раздражает людей. Блюстителей порядка улыбка раздражает яростнее, чем сама истина в любом её неприглядном виде...
© Андрей Арьев

Интеллигентность путают с культурой. С эрудицией. С высшим образованием или хорошими манерами. Даже с еврейским происхождением:
— Скажите, вы - еврей?
— Нет, просто у меня интеллигентное лицо...
© Сергей Довлатов

В Америке нас поразило многое. Супермаркеты, негры, копировальные машины, улыбающиеся почтовые работники… Чему-то радуемся, чему-то ужасаемся… Ругаем инфляцию, нью-йоркский климат, грязь в метро, чернокожих подростков с транзисторами…
И конечно же, достаётся от нас тараканам. Эти усатые насекомые занимают среди язв капитализма весьма достойное место.
Вообразите себе шкалу негативных эмоций. На этой шкале тараканы располагаются, я думаю, между преступностью и бумажными спичками. Чуть пониже безработицы. И чуть повыше марихуаны…
Кто скажет, что мы выросли неженками? Дома было всякое. Дома было хамство и лицемерие. Консервы «Завтрак туриста» и ботинки «Скороход». КГБ и цензура. Коммунальные жилища и очереди за мылом.
А вот тараканов не было. Я их что-то не припомню. Хотя жить приходилось в самых разных условиях.
Однажды я снял комнату во Пскове. Ко мне через щели в полу заходили бездомные собаки. А тараканов, повторяю, не было. Может, я их просто не замечал? Может, их заслоняли более крупные хищники? Не знаю.
Короче, приехали мы, осмотрелись. И поднялся ужасный крик:
— Нет спасения от тараканов! Так и лезут из всех щелей! Ох уж эта Америка! А ещё - цивилизованная страна!
Начались бои с применением химического оружия. Заливаем комнаты всякой ядовитой дрянью. Вроде бы и зверя нет страшнее таракана! Совсем разочаровал нас проклятый капитализм!...
И вообще, чем провинились тараканы? Может, таракан вас когда-нибудь укусил? Или оскорбил ваше национальное достоинство? Ведь нет же... Таракан безобиден и по-своему элегантен. В нём есть стремительная пластика маленького гоночного автомобиля. Таракан не в пример комару - молчалив. Кто слышал, чтобы таракан повысил голос? Таракан знает своё место и редко покидает кухню. Таракан не пахнет. Наоборот, борцы с тараканами оскверняют жилище гнусным запахом химикатов.
Мне кажется, всего этого достаточно, чтобы примириться с тараканами. Полюбить - это слишком. Но примириться, я думаю, можно. Я, например, мирюсь. И надеюсь, что это взаимно...

Сергей Довлатов, "Марш одиноких"

Доверья океан когда-то полон был и, брег земли обвив, как пояс, радужный, в спокойствии лежал. Но нынче слышу я лишь долгий грустный стон да ропщущий отлив гонимый сквозь туман порывом бурь, разбитый о края житейских голых скал...
© Мэтью Арнольд (1822-1888)

Всегда нужно быть пьяным. В этом всё: это единственная задача. Чтобы не ощущать ужасный груз Времени, который давит нам на плечи и пригибает нас к земле, нужно опьяняться беспрестанно.

Чем? Вином, поэзией или истиной - чем угодно. Но опьяняйтесь!

И если порою, на ступеньках дворца, на траве у обочины, в мрачном одиночестве своей комнаты, вы почувствуете, пробудившись, что опьянение уже ослабло или исчезло, то спросите у ветра, у волны, у звезды, у птицы, у часов, у всего, что бежит, у всего, что стонет, у всего, что катится, у всего, что поёт, у всего, что говорит, - спросите, который час; и ветер, и волна, и звезда, и птица, и часы ответят вам: «Время опьяняться! Для того чтобы не быть страждущим рабом Времени, опьяняйтесь; опьяняйтесь непрестанно! Вином, поэзией или истиной - чем угодно!»

© Шарль Бодлер

— Мой дед говорил: «Каждый должен что-то оставить после себя. Сына, или книгу, или картину, выстроенный тобой дом, или хотя бы возведённую из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный твоими руками. Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чём после смерти найдёт прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращенное тобою дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив».
Мой дед говорил: «Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы всё, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нём оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником, - говорил мне дед. - Первый пройдёт, и его как не бывало, но садовник будет жить не одно поколение».
Грэнджер сжал локоть Монтэга.
— Однажды, лет пятьдесят назад, мой дед показал мне несколько фильмов о реактивных снарядах «Фау-два», - продолжал он. - Вам когда-нибудь приходилось с расстояния в двести миль видеть грибовидное облако, что образуется от взрыва атомной бомбы? Это ничто, пустяк. Для лежащей вокруг дикой пустыни - это всё равно что булавочный укол.
Мой дед раз десять провертел этот фильм, а потом сказал: он надеется, что наступит день, когда города шире раздвинут свои стены и впустят к себе леса, поля и дикую природу.
Люди не должны забывать, сказал он, что на земле им отведено очень небольшое место, что они живут в окружении природы, которая легко может взять обратно всё, что дала человеку. Ей ничего не стоит смести нас с лица земли своим дыханием или затопить нас водами океана - просто чтобы ещё раз напомнить человеку, что он не так всемогущ, как думает.
Мой дед говорил: если мы не будем постоянно ощущать её рядом с собой в ночи, мы позабудем, какой она может быть грозной и могущественной. И тогда в один прекрасный день она придёт и поглотит нас. Понимаете?..

Рэй Брэдбери, "451 градус по Фаренгейту"

Когда-то весь мир держался на честном слове, и стоило оно дорого. Под честное слово возили товары за тридевять земель, под честное слово давали взаймы, под честное слово заключали мир.

Слово по силе своей было равно боевому оружию. На одних рыцарских турнирах сражались на копьях и на мечах, а на других - поэтическим искусством. К слову прислушивались. За слово могли казнить, отправить на каторгу или в ссылку. Словом могли спасти от гибели, выручить из беды, за честное слово шли на смерть… Произнесённое при всех слово приравнивалось к печати и подписи: сказал - сделал, а если не можешь сделать - не говори. Словом можно было выиграть войну: переубедить вражескую армию и привлечь её на свою сторону, потому что оно было честным, и люди верили в его честь…

Увы. Времена изменились. Сначала произнесённое, а затем и печатное слово стали пустым звуком и типографской краской. Прислушайтесь к голосам в нынешней рекламе - все они неестественны по интонации. Слова обессилели, обесценились, превратились в ничто. Хозяева пустых слов легко дают их и так же легко забирают обратно или сразу же забывают о «клятвенно» сказанном.

Мир, державшийся на честном слове, может в одночасье рухнуть, если мы не опомнимся и не вернём Слову его силу и ценность. Если не поймём великий смысл произнесённого и записанного много веков назад: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».
Эльдар Ахадов, "Бытие"

В старый город пришёл Апрель. Из плаща сыпал снег и град. Вечерами пил морс и эль, ел чернику и виноград. Просыпался часам к пяти. Иногда - к четырём и трём. Был огромный как кит. И любил рисовать углём.

У Апреля был верный друг. Его имя, конечно, - Март. У него было тридцать штук (или сорок) игральных карт. Март любил бергамот и «Сплин», ездил в Лондон и Петербург. Он был рыжий как апельсин, разноцветный как летний луг. Вместе с ним приходил Февраль. Приносил арманьяк и сыр…

…до рассвета горел фонарь.

И Апрель выходил босым, завернувшись в короткий плащ. Допивал из бутылки эль. И чеканил футбольный мяч о большую сухую ель. Напевал ДДТ под нос и смотрел, как горит рассвет. Вспоминал, что конечен пост уже тысячи длинных лет. Небо цвета как карамель отражалось в потоках рек.

В старый город пришёл Апрель.
В старом городе выпал снег...

© Джек Абатуров

И это удивительное изобретение - часы. Такое маленькое ситечко, через которое просеивается всё прожитое и остаётся, естественно, только хорошее. Для этого очень важно, чтобы всё работало точно, верно? И чтобы каждый из нас всё успел в своей жизни. Чтобы молодость успела засеять все необходимые семена, чтобы зрелость - заботливо вырастить всё посаженное, а старость - собрать все эти такие важные в жизни каждого человека плоды счастья. А потом, когда нам снова выдадут право на бесплатный авиарейс, наши голоса, наш смех, наш опыт жизни снова смешаются с облаками и прольются дождями на головы всех тех, кто нас когда-то очень любил и любит до сих пор, в памяти которых мы будем жить всегда, и прорастут цветами, которые опять безудержно будут тянуться к небу… Или у кого-то из вас есть другая молитва?
© Вадим Демчог