(и еще 50 записям на сайте сопоставлена такая метка)
Другие метки пользователя ↓
4102 annie miller aspecta medusa baron von gloeden blackfriars bridge carlisle wall christina georgina christina rossetti clark dante gabriel rossetti edward robert hughes eleanor fortescue-brickdale eugene onegin feet ferdinand preiss fetish francois-joseph navez gabriel charls dante rossetti grave of dante gabriel rossetti hans suren honesuckle john everett millais john inchbold john melhuish strudwick karl truppe kelmscort manor kent la pia de' tolomei lempica louis de taeye moore morris naked nude palazzo del padesta robert browning rossetti smeralda bandinelli st. reparata study the third reich's nu the beloved the rossetti family vampyre venus verticordia w b scott walter deverell water willow william holman hunt women working men's college бёрн-джонс балет беатриче возлюбленная данте данте габриэль россетти джейн моррис джейн моррис бёрден джон роддэм спенсер стенхоуп джон э́веретт милле́ живопись искатель искусство колегова кристина россетти лемпицкая мариинский музеи насилие ножки обнажённая поэзия россетти прерафаэлиты прозерпина роман россетти сиддал соцреализм уотерхауз фанни корнфорт фо́рд мэ́докс бра́ун хант хьюз чаадаев часовня подеста эгг эдвард роберт хьюз элизабет сиддал эпиграф
РОССЕТТИ 1855 |
Дневник |
1.Dantes Vision of Rachel and Leah Watercolour on paper. Tate Gallery, London, UK
Видение Данте - Рахиль и Лия. Акварель на бумаге. Tate Gallery, London, UK
2.Paolo and Francesca da Rimini - Watercolor. Tate Gallery, London, UK.
Паоло и Франческа де Ремини. Акварель. Tate Gallery, London, UK.
3.Beatrice, meeting Dante at a Wedding Feast, denies him her Salutation Watercolour on paper. Ashmolean Museum, Oxford, UK.
Беатриче, встретив Данте на брачном пиру, отказывается его приветствовать. Акварель на бумаге. Ashmolean Museum, Oxford, UK.
4.Paolo and Francesca - Graphite sketch. 22.6 cm by 16.7 cm. British Museum.
5.Portrait of Elizabeth Siddal
6. Elizabeth Siddal 1855.
6.Self portrait.
7.Tennyson reading 'Maud'
8. King Arthur's Tomb. 1855-60.
С начала 60-х и до конца десятилетия Россетти, отказавшийся от выставок, работает главным образом в технике акварели, он создаёт сеть частных покровителей и продаёт работы непосредственно покупателям. В 60-е годы Россетти удалось вдохнуть в Братство новую жизнь. В апреле 1854-го он знакомится с Раскиным, который не только покупает работы Россетти и Сиддал, но и знакомит Россетти с целым кругом коллекционеров таких как: Ellen Heaton, Charles Eliot Noprton, J.P. Seddon. Последний был архитектором, заказавший Россетти его единственную большую работу 1850х "The Seed of David" for Llandaff Cathedral.
В октябре 1855 года посетил Exposition Universelle в Париже.
В феврале 1855 года Россетти послал адрес Хьюза Ellen Heaton (своей заказчице, кстати), сопроводив его комплиментарным письмом о работах Хьюза.
Данте Габриэль Россетти Автопортрет 1855 г.
Музей Фитцвильяма, Англия
Fitzwilliam Museum - Cambridge, UK.
В 1855 году Раскин впервые встретился с Мэдоксом Брауном в студии Россетти и раскритиковал его картину "An English Autumn Afternoon" за "безобразный сюжет"
Артурианская тема, поощряемая Раскиным, стала важнейшей в середине 1850-х найдя свою кульминацию в декорации Oxford Union Building.
Этот проект собрал вместе новую группу друзей Россетти их снова семь и это, без сомнения, фактически второе Прерафаэлитское Братство, в которое, однако, не приняло какого-либо определённого названия и в него не входят ни Миллес ни Хант. Доминирующих лидеров опять трое - Россетти, Моррис и Бёрн-Джонс и четыре сподвижника - Hughes, Prinsep, Pollen and Spencer Stanhope. Главная литературная фигура движения - Algernon Charles Swinburne.
Бёрн-Джонс и Моррис познакомились с Россетти в 1856 году, когда он преподавал в Рабочем колледже и к лету они уже были близкими друзьям, Бёрн-Джонс стал ассистентом в мастерской Россетти. Россетти участвовал в журнале Морриса Oxford and Cambridge Magazine. Бёрн-Джонс и Моррис стали считать прерафаэлитов художественным идеалом после знакомства с акварелью Россетти 1853 года "Данте, рисующий ангела".
В 1855 году Россетти был впечатлён пейзажем Уильяма Дэвиса в Королевской академии.
Творчество Россетти отражало, что естественно, его эмоциональное состояние. Около 1856 года в нём произошло внезапное изменение, когда настроение невинности, девственности и простоты, сопровождавшие начало его любви к Элизабет Сиддал, уступило место совершенно отличной манере живописи - пышной, богатой, чувственной, орнаментальной и высоко детализированной.
Лиззи теперь символизирует для Россетти нечто угрожающее, болезненное и фригидное.
Данте видится Рахиль и Лея 1855.
Акварель представляет сцену, которую Данте видит в воображении. Рахиль и Лия, упоминаемые в книге "Бытие" Библии в истории Иакова, могут интерпретироваться как аллегории созерцательной и активной жизни. Рахиль, слева, созерцает своё отражение, в то время как Лия активно собирает цветы, чтобы себя украсить.
Вообще история женитьбы Иакова крайне забавна. Действительно, он впервые увидел Рахиль у колодца, куда" пришла Рахиль с мелким скотом отца своего, потому что она пасла." Бытие гл. 29 стих 9, но никакой Лии там не было. Скот был. Затем папаша мелкий скотовод всучил Иакову некрасивую, подслеповатую Лию за семь лет службы, а потом за Рахиль Иаков отработал ещё семь. Рахиль, кстати, была первой суррогатной матерью. Заявив мужу: дай мне детей; а если не так, я умираю", она затем устроила следующее: "Она сказала: вот служанка моя Валла ; войди к ней: пусть она родит на колена мои, чтобы и я имела детей от неё". Гл. 30 стих 3.
This watercolour represents the scene Dante sees in a dream (the poet appears at top left). Rachel and Leah, from the story of Jacob in the Biblical book of 'Genesis', can be interpreted as allegories of the contemplative and active lives. Rachel, on the left, contemplates her own reflection in the pool of water, while Leah is actively engaged in gathering flowers to adorn herself
Dante, guided through Purgatory by Virgil, dreams of a meadow where Rachel sits on a stone basin above a stream looking at her reflection in the water, while her sister Leah collects branches of honeysuckle with which to make a garland. The figure in the background is Dante.
.jpg)
Paolo and Francesca da Rimini, 1855
Watercolor 17,5"*9,75" (44,5cm*24,8 cm) Tate Gallery, London.
Акварель изображает сцену из Ада Данте Том 5 127-138, где Данте и Виргилий (в центре) во втором кругу ада встречают несчастных влюблённых Паоло и Франческу, захваченные огненным вихрем, они наказаны за прелюбодеяние. Огонь - изобретение Россетти, он символизирует жар любви и пытки ада одновременно, хотя Данте не упоминает огонь, второй круг характеризует ветер, что и изобразил Россетти, заставив огонь мчаться по диагонали акварели. Франческа и Паоло читают роман Артурианского цикла о Ланселоте и Геневре, который и соблазнил их на судьбоносный поцелуй
Итак, слева Росссетти нарисовал влюблённых, читающих, возможно, поэму Лея Ханта "История Римини", а вовсе не Данте. Ещё в 1846 году. Вильям Майкл Россетти записал, что триптих был запланирован ещё в ноябре 1849 с теми же сценами, что и на акварели, но в другом порядке: В середине целующиеся Паоло и Франческа, слева Данте и Виргилий в круге втором, справа летающие туда-сюда души." Сохранились рисунки целующихся вероятно с этого времени. Но только осенью 1855 года Россетти снова обратился к данной теме и закончил акварель за неделю. Он получил за неё 35 гиней от Раскина Чтоб я так жил! (примечание автора сайта). Для справки - средний чиновник получал 14 - 15 фунтов в год в то время, а гинея в отличие от фунта не 20, а 21шиллинг).
Законченный рисунок карандашом, где любовники целуются на фоне окна в форме гало, вероятно был закончен несколько ранее.
Паоло в красном, и можно видеть, что в книге, как бы замыкающей круг и инспирирующей роковой поцелуй, Ланселот тоже в красном. Сорванная красная роза лежит у ног любовников.
Рёскин, предложивший акварель своей протеже Элен Хетон, которая через него заказала не определённый точно сюжет у Россетти, был обеспокоен, что смелость сцены акварели делает её не совсем пригодной для девушки. Но Данте определённо не имел в виду робкий поцелуй под омелой, а Россетти точно прочувствовал смысл текста Данте. На раме слева внизу написано “quanti dolci pensier, quanto disio”; сверху на раме:"O lasso!” , на раме справа “menò costoro al doloroso passo!”;
Ответил я, увы!
Как много мыслей нежных,
Стремлений страстных
К ужасному концу их привели.
(перевод, очередной пардон, мой).
Quando rispuosi, cominciai: “Oh lasso,
quanti dolci pensier, quanto disio
menò costoro al doloroso passo!”
Dante, InfernoV.114-116
This Rossetti watercolor depicts the scene from Dante's Inferno V. 127-138 where Francesca & Paolo are reading the Arthurian romances of Lancelot and Guinevere which inspired their fateful kiss:
One day, to pass the time away, we read
of Lancelot— how love had overcome him.
We were alone, and we suspected nothing.
And time and time again that reading led
our eyes to meet, and made our faces pale,
and yet one point alone defeated us.
When we had read how the desired smile
was kissed by one who was so true a lover,
this one, who never shall be parted from me,
while all his body trembled, kissed my mouth.
A Gallehault indeed, that book and he
who wrote it, too; that day we read no more.”
The poets Dante and Virgil (centre) encounter the tragic lovers, Paolo and Francesca, swept in the flaming winds of the Second Circle of Hell (right) in punishment for their adulterous love. The left compartment shows a flashback: the lovers are moved to embrace as they read the story of Lancelot and Guenevere.
The flames are Rossetti's invention. They suggest simultaneously the ardours of love and the torments of hell. Although Dante does not mention fires, Rossetti makes the flames blow diagonally in the wind that characterises Dante's Second Circle.
Dante Gabriel Rossetti had drawn the lovers reading, possibly by Leigh Hunt's poem The Story of Rimini rather than Dante, as early as 1846. William Michael Rossetti records that a triptych was planned in November 1849 with the same scenes as in the watercolor but differently ordered: “In the middle, Paolo and Francesca kissing; on the left, Dante and Virgil in the second circle; on the right, the spirits blowing to and fro.” Drawings of the lovers kissing survive which probably date from this time. But it was only in the autumn of 1855 that Rossetti took the subject up again and completed it as this watercolor in one week. He got 35 guineas for it from Ruskin. A finished pencil drawing showing the lovers kissing in front of a halo-shaped window must have been made slightly earlier.
Paolo is in red and it can be seen that the picture in the book he is reading, which closes the circle and leads to the fateful kiss, shows Lancelot also dressed in red. A plucked red rose lies at the lovers' feet. Ruskin, who offered the watercolor to his protégé Ellen Heaton, who had herself commissioned an unspecified subject from the artist, was worried that the boldness of the scene might make it not quite a young lady's drawing: The common-pretty-timid-mistletoe bough kind of kiss was not what Dante meant. Rossetti has thoroughly understood the passage throughout.
Inscribed at the foot of the left frame: “quanti dolci pensier, quanto disio”; at the foot of the right frame: “menò costoro al doloroso passo!”; at the top of central frame: “O lasso!” (Dante, InfernoV.114-116 with Mandelbaum's translation below)
Quando rispuosi, cominciai: “Oh lasso,
quanti dolci pensier, quanto disio
menò costoro al doloroso passo!”
When I replied, my words began: “Alas,
how many gentle thoughts, how deep a longing,
had led them to the agonizing pass!”
The Passover in the Holy Family: Gathering Bitter Herbs 1855-56
Watercolor 16 x 17inches Tate Gallery London.
Beatrice, meeting Dante at a Wedding Feast, denies him her Salutation 1855
В 1855 году Россетти закончил картину "Беатриче встретив Данте на свадьбе, отказывает ему в приветствии". Это весьма перенаселённая картина, полная гостей на свадьбе и поздравляющих. Данте одет в красное, что символизирует страсть, в то время как Беатриче с лицом Элизабет Сиддал, одета в зелёное, символ жизни, весьма ироничный цвет, если вспомнить, что в данный момент Беатриче уже умершая возлюбленная Данте. Это "зернистая" акварель, что придаёт яркость и прозрачность краскам.
Сюжет взят из 'Vita Nuova'. Беатриче, недовольная вниманием, которое Данте оказывает другим женщинам, отказывается его приветствовать при встрече на свадебном пиру. Она не знает, что Данте только притворяется, чтобы скрыть свою любовь к ней.
The subject comes from the 'Vita Nuova'. Beatrice, disapproving of Dante's attentions to another woman, refuses to greet him when they meet at a marriage feast. Beatrice does not know that he has only pretended to favour the other woman in order to conceal his purer love for her.
In 1855, Rossetti completed "Beatrice Meeting Dante at a Wedding Feast, Denies Him Her Salutation." Again, this is a very crowded painting, full of wedding guests and well-wishers. Dante is dressed in red, symbolic of passion, while Beatrice, with the face of Elizabeth Siddal, is dressed in green, symbolic of life, an ironic color, given Beatrice's status as the dead beloved of Dante. It is a grainy watercolor, which results in bright, almost translucent colors.
Beatrice, meeting Dante at a Wedding Feast, denies him her Salutation
1855
В 1855 году Россетти закончил картину "Беатриче встретив Данте на свадьбе, отказывает ему в приветствии". Это весьма перенаселённая картина, полная гостей на свадьбе и поздравляющих. Данте одет в красное, что символизирует страсть, в то время как Беатриче с лицом Элизабет Сиддал, одета в зелёное, символ жизни, весьма ироничный цвет, если вспомнить, что в данный момент Беатриче уже умершая возлюбленная Данте. Это "зернистая" акварель, что придаёт яркость и прозрачность краскам.
Сюжет взят из 'Vita Nuova'. Беатриче, недовольная вниманием, которое Данте оказывает другим женщинам, отказывается его приветствовать при встрече на свадебном пиру. Она не знает, что Данте только притворяется, чтобы скрыть свою любовь к ней.
The subject comes from the 'Vita Nuova'. Beatrice, disapproving of Dante's attentions to another woman, refuses to greet him when they meet at a marriage feast. Beatrice does not know that he has only pretended to favour the other woman in order to conceal his purer love for her.
In 1855, Rossetti completed "Beatrice Meeting Dante at a Wedding Feast, Denies Him Her Salutation." Again, this is a very crowded painting, full of wedding guests and well-wishers. Dante is dressed in red, symbolic of passion, while Beatrice, with the face of Elizabeth Siddal, is dressed in green, symbolic of life, an ironic color, given Beatrice's status as the dead beloved of Dante. It is a grainy watercolor, which results in bright, almost translucent colors.
this is Rossetti's “first treatment of an Arthurian subject, though this particular episode does not occur in Malory's Morte d'Arthur...This water–colour may have suggested William Morris's poem King Arthur's Tomb in Defence of Guinevere.”
В 1855 году Россетти обращается к теме легенд об Артуре и создаёт акварель King Athur's Tomb, проданную затем Раскину. Подобные маленькие акварели составляли большую часть его дохода в это время.
Elizabeth Eleanor Siddal
Pencil drawing by D. G. Rossetti (November 1855) [Mark Samuels Lasner collection.
Портрет Элизабет Сиддал 1855 г. Музей Гетти.
Width: 155 mm
Height: 207 mm
Метки: The Annunciation Robert Browning Элизабет Сиддал Данте рисующий ангела Бёрн-Джонс An English Autumn Afternoon |
Элизабет Сиддал Elizabeth Siddal МОДЕЛЬ. |
Дневник |
Elizabeth Eleanor Siddal (25 July 1829 – 11 February 1862)
was a British artists' model, poet and artist who was painted and drawn extensively by artists of the Pre-Raphaelite Brotherhood.
Siddal was perhaps the most important model to sit for the Pre-Raphaelite Brotherhood. Their ideas about feminine beauty were profoundly influenced by her, or rather she personified those ideals. She was Dante Gabriel Rossetti's model par excellence; almost all of his early paintings of women are portraits of her. Elizabeth Siddal was the primary muse for Dante Gabriel Rossetti throughout most of his youth. After he met her he began to paint her to the exclusion of almost all other models and stopped her from modelling for the other Pre-Raphaelites. These drawings and paintings culminated in Beata Beatrix, painted in 1863, one year after Elizabeth's death. She was used as a model for this painting, which shows a praying Beatrice (from Dante Alighieri). She was also painted by Walter Deverell, William Holman Hunt and John Everett Millais. Elizabeth Siddal (the model Millais used for Ophelia)(1852).
Весной 1850 (или в конце 1849 года, точная дата не определена) Walter Deverell, делая покупки вместе со своей матерью зашёл в ателье модистки на Cranborn Street и увидел там очень красивую продавщицу. Это и была Элизабетт Сиддал. Деверелл, при помощи матери, не без труда уговорил её позировать. Так Сиддал впервые выступила моделью для прерафаэлитской картины. Деверелл изобразил Сиддал в образе пажа-Виолы на своей картине, иллюстрирующей «Двенадцатую ночь» Шекспира Twelfth Night .
Состоялся всего только один сеанс, но восхищённый художник поспешил растрезвонить о своей новой необыкновенной модели всем своим друзьям, приглашая их полюбоваться на чудесную девушку, которую он описывал в самых восторженных тонах. Россетти прибыл в мастерскую на следующий же день и, вероятно, помог Девереллу, который испытывал трудности, рисуя Сиддал, изобразить волосы Лиззи. Там они с Лиззи и познакомились.Лиззи позировала отнюдь не только для Россетти. Вот пример использования Лиззи в качестве модели для картины "Иисус, омывающий ноги ученику".
Форд Мэдокс Браун использовал членов семьи и друзей в качестве моделей. Среди персонажей угадываются Джордж Стивенс, позировавший для Иисуса, братья Россетти, Уильям Холман Хант и его отец, а также в правом верхнем углу в картину просовывается лицо Лиззи Сиддал.
Model for the Pre-Raphaelites.
Siddal, whose name was originally spelt 'Siddall' (it was Rossetti who dropped the second 'l') was first noticed by Deverell in 1849, while she was working as a milliner in Cranbourne Alley, London. Neither she nor her family had any artistic aspirations or interests. She was employed as a model by Deverell and through him was introduced to the Pre-Raphaelites. The twenty-year-old with her tall thin frame and copper hair was the first of the Pre-Raphaelite "stunners". William Michael Rossetti, her brother-in-law, described her as "a most beautiful creature with an air between dignity and sweetness with something that exceeded modest self-respect and partook of disdainful reserve; tall, finely-formed with a lofty neck and regular yet somewhat uncommon features, greenish-blue unsparkling eyes, large perfect eyelids, brilliant complexion and a lavish heavy wealth of coppery golden hair."
Lizzie’s introduction to modelling was an extremely pleasant entrance into what could be a sleazy world. At the start of her modeling career, Lizzie was in the enviable position of being allowed to remain working at Mrs. Tozer’s millinery part-time, thereby ensuring herself a regular salary even if modelling did not work out. This was an unusual opportunity for a woman of her time.
Элизабет Сиддал послужила моделью для Офелии Миллеса в 1852 году.
Джон Эверетт Миллес Офелия (эскиз)1851 г.
Для того, чтобы походить на утонувшую Офелию, Сиддал приходилось плавать в ваной до краёв наполненной водой. Дело было зимой и Милле работал каждый день. Чтобы вода не остывала, он ставил лампы под ванну. Однажды лампы потухли и вода медленно стала холодной, как лёд. Милле, поглощённый работой ничего не заметил. (Милле вообще был ещё тот садюга, я попозже эту тему раскрою. Автор.) Сиддал не жаловалась, после сеанса она серьёзно простудилась или даже заболела пневмонией. Её отец псчитал ответственным за заболевание Милле и заставил его оплатить счета доктора. Долго считалось, что она страдала позже от туберкулёза, но современные исследователи считают более вероятным заболевание кишечника. Некоторые предполагают, что она страдала анорексией, в то время как другие приписывают слабое здоровье Лиззи пристрастием к лаудануму (опиум, кто не знает) или комбинацией этих двух причин.
Elizabeth Siddal was the model for Sir John Everett Millais's Ophelia.
While posing for Millais' Ophelia (1852), Siddal had floated in a bathtub full of water to model the drowning Ophelia. Millais painted daily into the winter with Siddal modeling. He put lamps under the tub to warm the water. On one occasion the lamps went out and the water slowly became icy cold. Millais was absorbed by his painting and did not notice. Siddal did not complain. After this session she became very sick with a severe cold or pneumonia. Her father held Millais responsible, and forced him to pay compensation for her doctor's bills. It was long thought that she suffered from tuberculosis, but some historians now believe that an intestinal disorder was more likely. Some have suggested that she might have been an anorexic, while others attribute her poor health to an addiction to laudanum or to a combination of ailments.
Хант написал с нее рыжеволосую девушку на полотне "Новообращенная семья древних бриттов, спасающая миссионера от преследования друидов" (1850).
А в следующем году Лиззи уже позировала для образа шекспировской героини Сильвии для картины «Валентин спасает Сильвию от Протея» (1851).
В 1850-х роман Сиддал и Россетти был осложнён её плохим здоровьем и нежеланием Россетти жениться. Но Россетти продолжать рисовать её как одержимый, это бросалось в глаза всем и Кристина Россетти даже отразила одержимость Россетти образом Лиззи в стихах.
One face looks out from all his canvases,
One selfsame figure sits or walks or leans:
...Not wan with waiting, not with sorrow dim;
Not as she is, but as she fills his dream.
Портрет Элизабет Сиддал, исполненный Россетти в 1855 году, раскрывающий её склонность к интроспекции и меланхолии.
12 на 10,5 см
A portrait of Elizabeth Siddal by D.G. Rossetty (1855), revealing her introspective and melancholic character.
LIZZI SIDDAL 1850-65
Red and black chalk on paper, and signed with a monogram. 7 3/4 x 7 1/2 inches, 19.5 x 18.5 cm.
Provenance: Probably Val Prinsep Captain C E Loseby Sothebys, 31 July 1946, lot 93 Kerrison Preston to 1974 Private collection.
РОССЕТТИ и ЭЛИЗАБЕТ СИДДАЛ, любовь в стиле Возрождения.
First Anniversary 1853
42*61 cm
Россетти познакомился с юной Элизабет Сиддал в 1852 году в мастерской Джона Эверетта Милле, молодые люди полюбили друг друга и девушка стала постоянной моделью художника. Родом из многодетной семьи шеффилдского рабочего, Элизабет с детства помогала матери и сёстрам в пошиве платьев. С восемнадцати лет она работала модисткой в шляпном магазине в районе Лондона Ковент-Гарден. Здесь в 1849 году Элизабет увидел художник Уолтер Деверелл и предложил ей позировать ему. Была ли она его любовницей, неизвестно.
Она впервые появляется на акварели «Первая годовщина смерти Веатриче» и становится любимой моделью, товарищем по искусству и возлюбленной Россетти.
Любовь к Элизабет Сиддал (модели Милле для Офелии) оказала большое влияние на жизнь и карьеру Россетти. (Интересно, что, как правило, Россетти получал своих возлюбленных из вторых рук; Сиддал от Милле, Джейн Моррис от Морриса, Анни Миллер от Ханта, то есть говоря проще имел завидущие глаза и загребущие руки, не говоря уж о том, что у господина «большое сердце». Итальянец, что с него возьмёшь). авт. Дом на Чатам Плэйс, в который они переехали в 1852 году стал декорацией к их страстным любовным отношениям, он был одержим Сиддал, как моделью и она стала ему товарищем и коллегой в художественном творчестве. С самого начала Россетти направлял и побуждал её рисовать и писать стихи. Хотя поэтические работы молодой женщины не были широко известны, её графика скоро завоевала значительную репутацию. С 1855 по 57 год Джон Рускин выплачивал ей пособие в обмен на все её работы. Они очень напоминали работы Россетти и отражали их завораживающие и клаустрофобические любовные отношения.
Сам Россетти спроецировал свою страсть к Сиддал в живописи, иллюстрирующей историю любви Данте и Веатриче, например Paolo and Francesca da Rimini (1855) and Dantis Amor (1859-60). Это панно первоначально представляло собой центральную из трёх дверок в верхней части большого ларя, бывшего частью мебели Морриса на Площади Красного Льва и затем в Красном Доме.
Россетти разрывался между идеальной любовью к Сиддал и своими связями с Корнфорт, проституткой из Сохо и Анни Миллер (Энни Холл), любовницей Ханта, а впоследствии и с Джейн Берден. Он в конце концов женился на Сиддал в 1860 году через десять лет после их первой встречи.
Начиная с акварели 1853 г. Первая годовщина смерти Беатриче, Россетти часто писал Сиддал. На акварели Лиззи представляет царственную женщину, посетившую Данте в тот момент, когда он занят написанием автобиографии. Поглощённый страстью к Беатриче, Данте сначала не замечает присутствующих в комнате. Одетая в длинное парадное платье в аквамариновом головном уборе, красавица Лиззи занимает доминирующую позицию. Впоследствии Россетти использует Лиззи как модель для других, связанных с темой Данте, произведений: "Явления Данте Рахили и Лии"(1855),"Паоло и Франческа да Римини","Любовь Данте", "Беатриче на свадьбе отказывает Данте в приветствии". На этом полотне Лиззи представляет одержимость Данте - Беатриче. Она прекрасна в своём длинном зелёном платье. Окружённая толпой сторонников, она с вызовом, свидетельствующем о её власти, противостоит Данте.
Rossetti fell in love with Elizabeth Siddal (the model Millais used for Ophelia) and their intense relationship profoundly affected his life and career. The hose in Chatham Place to which tey moved in 1852 was the backdrop to their complex and passionate love affair, in which Elizabeth Siddal became his obsessional model and his artistic double. From the start of their relationship, Rossetti guided and encouraged her to draw and to compose poetry. Although the young woman’s poems were not wildly known, her graphic work soon gained a considerable reputation. From 1855 to 1857 John Ruskin gave her a kind of allowance in exchange for all her works. They showed a strong resemblance to Rossetti’s, reflecting a claustrophobic and fascinating love affair.
Rossetti himself projected his passionate feelings for her into paintings illustrating the story of Dante and Beatrice, such as Paolo and Francesca da Rimini (1855) and Dantis Amor (1859-60); this panel was originally the centre door out of three on the upper section of a large settle that was part of Morris’ furniture at Red Lion Square and then at the Red House. Rossetti was torn between his idealized love for Elizabeth Siddal and his liaisons with some of his other models: Fanny Cornforth, a Soho prostitute, and Annie Miller, who was also Hunt’s mistress. He eventually married Siddal in 1860.
Beginning in 1853, with his watercolor, The First Anniversary of the Death of Beatrice, Rossetti painted her in many works. In this piece, Lizzie portrays a regal woman, who visits the distinguished Dante as he writes his autobiography. Too absorbed with his overwhelming passion for Beatrice, Dante initially fails to notice the other people present in the room. Wearing a long, tailored blue gown and a teal headdress, Lizzie clearly occupies a position of considerable rank and beauty. Following this work, Rossetti used Lizzie in other Dante-related pieces, including Dante's Vision of Rachel and Leah (1855) and Beatrice Meeting Dante at a Marriage Feast, Denies him her Salutation (1851). In the latter painting, Lizzie represented Dante's obsession, Beatrice, and again wore a distinguished, long green dress and possessed exquisite beauty. Surrounded by throngs of supporters, she confronts Dante with a defiance that attests to her authority.
В 1860-м году, проводя медовый месяц в Париже, Россетти особенно восхищался картиной Веронезе "Свадебный пир в Канне. В этот период крепнет его дружба со Свинбурном.
В апреле 1861 года участвует в учреждении фирмы Morris, Marshall, Fauikner and Co. В этом же году публикуется его перевод Ранних итальянских поэтов.
Нет сомнения, что Лиззи непросто жилось с Россетти. Комнаты в Чэтам Пласе были тёмными, холодными и сырыми. Здоровье её ухудшалось. Денег не хватало. Россетти был неверен, в частности делил с Хантом Анни Миллер.
Позднее Хант писал: "The beauty and grace of Miss Siddal would make her of perfect type for the duke's daughter (Silvia) 237 p.
Но как разнится восприятие женской красоты! Раскин в письме в Таймс в защиту прерафаэлитов высоко оценивает картину Ханта и видит лишь один недостаток - моделью для великолепной красавицы Сильвии он выбрал простушку Сиддал (идеал прерафаэлитов!).
Метки: Элизабет Сиддал Elizabeth Siddal Elizabeth Eleanor Siddal Raphaelite Brotherhood Двенадцатая ночь |
Элизабет Сиддал Elizabeth Siddal |
Дневник |
Элизабет Элеонора Сиддал (1829 - 1862)
Elizabeth Eleanor Siddal
Модель, художник и поэт, которую обильно рисовали и писали прерафаэлиты. Возможно Сиддал была важнейшей моделью прерафаэлитов. Её облик повлиял на их представление о женской красоте, или скорее, она персонифицировала эти представления. По преимуществу она была моделью Данте Россетти, в юности - музой, почти все ранние его изображения женщин - это её портреты. Кульминацией послужила картина Beata Beatrix, написанная через год после смерти Сиддал, она изображает молящуюся Беатриче Данте в преддверии смерти. Её также писали Уолтер Деверелл, Хант и Милле (она послужила моделью для знаменитой Офелии 1852). Однако Россетти после встречи с Сиддал препятствовал её работе с другими художниками.
Названная по матери Элизабет Элеонора Сиддал, Лиззи родилась в 1829 году в фамильном доме на Чарльз стрит 7, Хаттон Гарден. Её отец Чарльз Крук Сиддал утверждал, что его семья имеет благородные корни, мать Элеонора Эванс происходила из семьи с Английскими и Уэльскими корнями. Её имя первоначально писалось как Сиддалл (второе «л» отбросил Россетти).
Во время рождения Лиззи семья не бедствовала. Отец имел бизнес по производству ножевых изделий. В 1831 году семья переехала в небольшой городок Саузвок на юге Лондона, менее здоровый и благополучный район, чем Хаттон Гарден. В Саузворке были рождены все остальные братья и сёстры Лиззи : Лидия, с которой Лиззи была особенно близка, Мэри, Клара, Джеймс и Генри. Хотя свидетельства о посещении ею школы отсутствуют, писать и читать она умела, по-видимому научили дома родители. Её семья не имела никаких художественных устремлений и интересов.
В юности она полюбила поэзию, прочитав поэму Теннисона на клочке бумаги, в которую было завернуто масло. Это открытие было одним из стимулов Для Лиззи самой начать писать стихи. В двадцать лет она начала заниматься рисованием и в 1849 году представила свои рисунки директору Школы дизайна Девереллу. Рисунки понравились и Деверелл старший показал их своему сыну Уолтеру (художник, участвовавший в издании журнала Герм). Деверелл нанял её как модель и ввёл в круг прерафаэлитов. В 1849 году Лизи работала модисткой в шляпном магазине миссис Тозер на Cranbourne Alley, и именно здесь ее впервые увидел и «открыл для искусства» Уолтер Хоуэлл Деверелл (1827- 1854), заинтересовавшийся необычной внешностью девушки. Посещая магазин модистки со своей матерью и наблюдая за ее работой в магазине модистки, он был поражен ее красотой и попросил, чтобы она «моделировала для него». Предложил он это не сам он, а попросил свою мать пойти к родителям Лиззи за получением разрешения. В те времена было неприличным подойти с подобным предложением к незнакомой молодой женщине. Лиззи происходила из очень религиозной семьи. А позирование для художников тогда было почти что синонимом проституции. Есть также версия, что отчаявшемуся художнику, который никак не мог подыскать модель для Виолы, подсказал пригласить на эту роль Лиззи ирландский поэт Виллиам Аллингам (1824-89).
Её стали приглашать натурщицей Хант и Миллес, начиная с 1852 года она становится ученицей Россетти. Сиддел рисовала на темы произведений Теннисона, Браунинга и Вальтера Скотта.
Одна из её акварелей Клерк Саундерс попала на Выставку британского искусства, которая демонстрировалась в Нью-Йорке, Филадельфии и Бостоне. В 1857 году Сиддал дебютировала на выставке прерафаэлитов в салоне на Рассел-сквер автопортретом и рисунками на литературные сюжеты.
"Clerk Saunders" (1857)
Жених-призрак прощается со своей возлюбленной:
"Нам вместе, Маргарет, не быть,
Темна моя могила.
Остерегайся так любить,
Как ты меня любила".
("Клерк Саундерс")
В 1857 году Сиддал училась в женском классе Художественной школы в Шеффилде.
Лиззи позировала отнюдь не только для Россетти. Вот пример использования Лиззи в качестве модели для картины "Иисус, омывающий ноги ученику".
Форд Мэдокс Браун использовал членов семьи и друзей в качестве моделей. Среди персонажей угадываются Джордж Стивенс, позировавший для Иисуса, братья Россетти, Уильям Холман Хант и его отец, а также в правом верхнем углу в картину просовывается лицо Лиззи Сиддал.
Elizabeth Eleanor Siddal (25 July 1829 – 11 February 1862)
was a British artists' model, poet and artist who was painted and drawn extensively by artists of the Pre-Raphaelite Brotherhood.
Siddal was perhaps the most important model to sit for the Pre-Raphaelite Brotherhood. Their ideas about feminine beauty were profoundly influenced by her, or rather she personified those ideals. She was Dante Gabriel Rossetti's model par excellence; almost all of his early paintings of women are portraits of her. Elizabeth Siddal was the primary muse for Dante Gabriel Rossetti throughout most of his youth. After he met her he began to paint her to the exclusion of almost all other models and stopped her from modelling for the other Pre-Raphaelites. These drawings and paintings culminated in Beata Beatrix, painted in 1863, one year after Elizabeth's death. She was used as a model for this painting, which shows a praying Beatrice (from Dante Alighieri). She was also painted by Walter Deverell, William Holman Hunt and John Everett Millais. Elizabeth Siddal (the model Millais used for Ophelia)(1852).
Named Elizabeth Eleanor Siddall, after her mother, Lizzie was born on 25 July, 1829, at the family’s home at 7 Charles Street, Hatton Garden. She was born to Charles Crooke Siddall, who claimed that his family descended from nobility, and Eleanor Evans, a family of both English and Welsh descent. At the time of Lizzie’s birth, her parents were not poverty stricken: her father had his own cutlery-making business. Around 1831, the Siddall family moved to the borough of Southwark, in south London, a less salubrious area than Hatton Garden. It was in Southwark that the rest of Lizzie’s siblings were born: Lydia, to whom Lizzie was particularly close, Mary, Clara, James and Henry. Although there is no record of her having attended school, Lizzie was able to read and write, presumably having been taught by her parents. She developed a love of poetry at a young age, after discovering a poem by Tennyson on a scrap of newspaper that had been used to wrap a pat of butter; this discovery was one of Lizzie’s inspirations to start writing her own poetry.
Model for the Pre-Raphaelites.
Siddal, whose name was originally spelt 'Siddall' (it was Rossetti who dropped the second 'l') was first noticed by Deverell in 1849, while she was working as a milliner in Cranbourne Alley, London. Neither she nor her family had any artistic aspirations or interests. She was employed as a model by Deverell and through him was introduced to the Pre-Raphaelites. The twenty-year-old with her tall thin frame and copper hair was the first of the Pre-Raphaelite "stunners". William Michael Rossetti, her brother-in-law, described her as "a most beautiful creature with an air between dignity and sweetness with something that exceeded modest self-respect and partook of disdainful reserve; tall, finely-formed with a lofty neck and regular yet somewhat uncommon features, greenish-blue unsparkling eyes, large perfect eyelids, brilliant complexion and a lavish heavy wealth of coppery golden hair."
Lizzie’s introduction to modelling was an extremely pleasant entrance into what could be a sleazy world. At the start of her modeling career, Lizzie was in the enviable position of being allowed to remain working at Mrs. Tozer’s millinery part-time, thereby ensuring herself a regular salary even if modelling did not work out. This was an unusual opportunity for a woman of her time.
Элизабет Сиддал послужила моделью для Офелии Миллеса в 1852 году.
Джон Эверетт Миллес Офелия (эскиз)1851 г.
Для того, чтобы походить на утонувшую Офелию, Сиддал приходилось плавать в ваной до краёв наполненной водой. Дело было зимой и Милле работал каждый день. Чтобы вода не остывала, он ставил лампы под ванну. Однажды лампы потухли и вода медленно стала холодной, как лёд. Милле, поглощённый работой ничего не заметил. (Милле вообще был ещё тот садюга, я попозже эту тему раскрою. Автор.) Сиддал не жаловалась, после сеанса она серьёзно простудилась или даже заболела пневмонией. Её отец псчитал ответственным за заболевание Милле и заставил его оплатить счета доктора. Долго считалось, что она страдала позже от туберкулёза, но современные исследователи считают более вероятным заболевание кишечника. Некоторые предполагают, что она страдала анорексией, в то время как другие приписывают слабое здоровье Лиззи пристрастием к лаудануму (опиум, кто не знает) или комбинацией этих двух причин.
Elizabeth Siddal was the model for Sir John Everett Millais's Ophelia.
While posing for Millais' Ophelia (1852), Siddal had floated in a bathtub full of water to model the drowning Ophelia. Millais painted daily into the winter with Siddal modeling. He put lamps under the tub to warm the water. On one occasion the lamps went out and the water slowly became icy cold. Millais was absorbed by his painting and did not notice. Siddal did not complain. After this session she became very sick with a severe cold or pneumonia. Her father held Millais responsible, and forced him to pay compensation for her doctor's bills. It was long thought that she suffered from tuberculosis, but some historians now believe that an intestinal disorder was more likely. Some have suggested that she might have been an anorexic, while others attribute her poor health to an addiction to laudanum or to a combination of ailments.
Хант написал с нее рыжеволосую девушку на полотне "Новообращенная семья древних бриттов, спасающая миссионера от преследования друидов" (1850).
А в следующем году Лиззи уже позировала для образа шекспировской героини Сильвии для картины «Валентин спасает Сильвию от Протея» (1851).
Портрет Элизабет Сиддал, исполненный Россетти в 1855 году, раскрывающий её склонность к интроспекции и меланхолии.
12 на 10,5 см
A portrait of Elizabeth Siddal by D.G. Rossetty (1855), revealing her introspective and melancholic character.
LIZZI SIDDAL 1850-65
Red and black chalk on paper, and signed with a monogram. 7 3/4 x 7 1/2 inches, 19.5 x 18.5 cm.
Provenance: Probably Val Prinsep Captain C E Loseby Sothebys, 31 July 1946, lot 93 Kerrison Preston to 1974 Private collection.
ЖИЗНЬ С РОССЕТТИ.
Этот свадебный портрет был исполнен вскоре после женитьбы Габриэля на Лиззи в мае 1860 года и это изображение финальной, трагической фазы великой любви. Стимулами для женитьбы для Россетти послужили скорее сострадание и чувство долга, а не возрождение старой любви, а события последовавшие за созданием рисунка указывают на то, что это была искренняя попытка возродить ускользавшие чувства. Определённо, портрет имеет большую прямоту и интенсивность, чем позднейший портрет маслом на его основе. И, как замечает Virginia Surtees "...Сходство с оригиналом больше".
Вероятно первый владелец этого рисунка Val Prinsep был очень близок с Россетти в период его женитьбы. Он почти единственный. кто оставил письменные свидетельства о трудностях, омрачавших этот брак. Хотя он верил в верность Россетти Лиззи, но отмечал её деструктивную ревность:"Она выбрасывала наброски "красоток" из окна и они уплывали по Темзе, пропадая навсегда". Конечно, Россетти продолжал использовать свою любовницу Фанни Корнфорт в качестве модели и в то время, когда состоял в браке. Рисунок может рассматриваться как весьма двусмысленная дань Элизабет Сиддал, так как он изобразил её чувственной и с распущенными волосами, что впервые использовал в портретах Фанни. Регина Кордиум, служившая утешением Сиддал в начале брака, в конце его добавила остроты её саморазрушающему несчастью. В ноябре 1861 года за три месяца до предполагаемого самоубийства Сиддал, Россетти нарисовал другую женщину - Миссис Хитон, жену заказчика, как "Регину Кордиум" в том же самом формате, как и рисунок и портрет маслом Сиддал. Не то чтобы он любил Хитон, но повторное использование образа подрывает его значение, как декларации любви к жене. Этот маленький рисунок имеет двойное значение, как основа развития живописи 19 столетия - знаменующий переход Россетти от пре-рафаэлизма к эстетизму и как выразительный документ трагических личных отношений.
This wedding portrait was made soon after Rossetti's marriage to Elizabeth Eleanor "Lizzie" Siddal, in May 1860 and is an image of the final, tragic stage of that great love affair. In marrying her in 1860, Rossetti was probably motivated more by compassion and duty than a revival of their old great love and the events following the production of the drawing suggest that it was a genuine attempt to recreate a feeling that was slowly slipping away. Certainly this drawing has a greater directness and intensity than the oil painting that derives from it. As Virginia Surtees observes the '...likeness to the sitter is closer.'
The probable first owner of this drawing, Val Prinsep, was very close to Rossetti at the time of his marriage. He is almost the only person to have left a record of the tensions that marred it. although he believed that Rossetti remained faithful to Lizzie, he observed her destructive jealousy of him: 'She threw studies of "stunners" out of the window and they floated down the Thames and were lost.' Certainly Rossetti continued to use Fanny Cornforth, his mistress, as a model during the period of his marriage. The present drawing could even be seen as a very ambivalent tribute to Elizabeth Siddal, for Rossetti has represented her with the sensuality and flowing hair he first used in pictures of Fanny. The 'Regina Cordium' image, which must have been a comfort to Lizzie at the beginning of the marriage, probably contributed to her self-destructive unhappiness at its end. In November 186 1, some three months before Lizzie's presumed suicide, Rossetti painted another woman, Mrs. Heaton, wife of a patron, as 'Regina Cordium' in exactly the same format as the drawing and painting of Lizzie. It is not that he was in love with Mrs Heaton, but rather that the re-use of the image seems to undermine its value as a statement of love for his wife.Thus this small drawing has a double importance: it is a stepping stone in the development of nineteenth century painting, standing at the transition in Rossetti's art between Pre-Raphaelitism and aestheticism, and it is also a telling human document of a tragic personal relationship.
1852-54.
Нашел единственную фотографию и то не уверен, что это она.
Обручившись с Россетти, Сиддал начала рисовать вместе с ним. В контрасте с идеализированной живописью Россетти её рисунки были довольно грубы. Это очень заметно в её автопортрете, изображённом вверху. Россетти рисовал и перерисовывал её, делая бесконечные наброски. Его изображения показывают нам красавицу. Её же рисунки говорят о предмете гораздо более, но не изображают ту летящую красоту, что у Россетти. Эти картины исторически очень значимы, так как показывают через её собственное видение красоту, которую идеализировали многие столь знаменитые художники. В 1855 художественный критик Джон Рёскин начал субсидировать её карьеру. Он платил 150 фунтов в год за все созданные ею рисунки и картины. Сиддал создала множество набросков, но только одну картину маслом. Её эскизы созданы в стиле, напоминающем композиции пре-рафаэлитов и чаще иллюстрируют легенды Артурианского цикла и другие идеализированные средневековые темы. Рёскин также увещевал Россетти за то, что тот не женится на Сиддал и не предоставит ей той защиты, в которой она так нуждается. В течение этого периода Сиддал начала писать стихи, чаще на мрачные темы об утраченной любви, или о невозможности истинной любви. "Её стихи были просты и трогательны, как древние баллады, её рисунки дышали таким же подлинным духом средневкековья, как более технически совершенные и компетентные работы пре-рафаэлитов" - писал критик Вильям Гонт в книге "Мечта пре-рафаэлитов"..
After becoming engaged to Rossetti, Siddal began to study with him. In contrast to Rossetti's idealized paintings, Siddal's were harsh. This is very evident in her self portrait, pictured above. Rossetti painted and repainted her and drew countless sketches of her. His depictions show a beauty. Her self portrait shows much about the subject, but certainly not the floating beauty that Rossetti painted. This painting is historically very significant because it shows, through her own eyes, a beauty who was idealized by so many famous artists. In 1855 the art critic John Ruskin began to subsidize her career. Ruskin paid £150 per year in exchange for all drawings and paintings that she produced. Siddal produced many sketches but only a single painting. Her sketches are laid out in a fashion similar to Pre-Rapaelite compositions and tend to illustrate Arthurian legend and other idealized Medieval themes. Ruskin also admonished Rossetti in his letters for not marrying Siddal and giving her the security she needed. During this period Siddal also began to write poetry, often with dark themes about lost love or the impossibility of true love. "Her verses were as simple and moving as ancient ballads; her drawings were as genuine in their medieval spirit as much more highly finished and competent works of Pre-Raphaelite art," wrote critic William Gaunt in The Pre-Raphaelite Dream.
Самые обильные и личные работы Россетти, это его наброски жены в домашней обстановке. Он начал их в 1852 году, когда переехал с Лиззи в дом Chatham Place и они стали вести уединённый образ жизни, погружённые в личные взаимоотношения. Влюблённые придумали ласкательные прозвища друг для друга и Голубка. Россетти научил Лиззи сочинять и писать красками и,хотя её работы были посредственны, он, обожая её, нарёк её творческим гением. Таже идеализация Лиззи явственна в рисунках Россетти (большинство которых он называл просто - "Элизабет Сиддал"), он изображал женщину из высшего общества, занятую досугом и часто в весьма комфортабельной обстановке. Россетти превозносил Лиззи. И действительно, период его обильного поэтического творчества начался, когда он встретил Лиззи и закончился приблизительно тогда, когда она умерла. Его поэма "Последняя исповедь", например, отображает его любовь к Лиззи, которую он изображает как героиню поэмы с глазами "как море и небо в ненастный день" В этом произведении привязанность мужчины к юной девушке прогрессирует от отеческой к романтической, по мере того, как девушка взрослеет. Вдобавок, именно Лиззи традиционно считается моделью идеализированного образа златовласой девы, взирающей с небес на своего возлюбленного в знаменитой поэме Россетти The Blessed Damozel. Это идеализированное видение златовласой красавицы, взирающей с небес, истинно отражает то уважение, с которым Россетти относился к Лиззи.
Perhaps the artist's most abundant and personal works, however, included his pencil sketches of his wife at home. He began these sketches in 1852, when he moved into a home, Chatham Place, with Lizzie, and the two became increasingly anti-social, absorbing each other's affections. The lovers even coined affectionate nicknames for one another, which included "Guggums" or "Gug" and "Dove" - one of Rossetti's names for Lizzie. Rossetti taught Lizzie to paint and write although Lizzie produced mediocre work, due to his complete adoration of her, Rossetti labeled her a creative genius. Rossetti manifested this same idealization of Lizzie in his sketches (most of which he entitled simply, "Elizabeth Siddal"), in which he portrayed her as a woman of leisure, class, and beauty, often situated in comfortable settings.
In both his art and writings, Rossetti exalted Lizzie. In fact, his period of great poetic production began when he met her and ended around the time of her death. His poem, "A Last Confession," in particular, exemplifies his love for Lizzie, whom he personifies as the heroine with eyes, "as of the sea and sky on a grey day." In this piece, a man's affections for a young girl progress from parental to romantic as the girl ages. In addition, Lizzie has traditionally been viewed as the idealized, golden-haired woman who observes her beloved from heaven in his acclaimed poem, "The Blessed Damozel".This idealized vision of the golden-haired beauty looking down from Heaven truly displays the high regard with which Rossetti viewed Lizzie.
Место, которое Лиззи занимала в творчестве Россетти уменьшалось по мере угасания их любви и ухудшения здоровья Сиддал. Хотя "Прекрасная Беатриче" показывает, что Россетти никогда не забывал своей любви к Лиззи, даже после её смерти. Другая знаменитая работа, которую Россетти исполнил в конце их брака - Regina Cordium - Королева сердец.(1860). На этом свадебном портрете мы видим Лиззи, изображённую крупным планом, вибрирующим жизнью цветом. Её сияющие золотые волосы сочетаются с оранжевым цветом ожерелья, а поднятый подбородок воплощает царственность, подразумеваемую названием картины. Такие портреты, льстящие натуре, правдиво отражают неослабевающую привязанность Россетти к жене.
Так как Сиддал происходила из рабочей семьи, Россетти стеснялся представить её родителям. Лиззи пала также жертвой суровой критики сестёр Россетти. Убеждение, что семья не одобрит брак, наряду с другими причинами, заставляло Россетти откладывать его. Сиддал также считала, с определённой долей обоснованности, что Россетти всегда хотел заменить её более юной музой, что позже привело к депрессии и болезни Сиддал.
Взаимоотношения Россетти и Сиддал исследованы Кристиной Россетти в стихотворении "В студии жудожника"
Lizzie's prominence in Rossetti's works decreased as their love faded and she became increasingly ill. As Beata Beatrix shows, however, Rossetti never forgot his love for Lizzie, even after her death. Another famous work that he produced toward the end of their marriage was his, Regina Cordium or The Queen of Hearts (1860). Painted as a marriage portrait, this picture features a close-up, vibrantly colored depiction of Lizzie. Her shiny, golden hair complements the light orange hue of her heart necklace, and, with an upturned chin, she embodies the regal heir implied by the title. Such flattering portraits truly reflected Rossetti's undying affection for his wife.
Relationship with Rossetti's Family
As Siddal came from a working-class family, Rossetti feared introducing her to his parents. "Lizzy" was also the victim of harsh criticism from Rossetti's sisters. The knowledge that the family would not approve the wedding contributed to Rossetti putting it off. Siddal also appears to have believed, with some justification, that Rossetti was always seeking to replace her with a younger muse, which contributed to her later depressive periods and illness.
Rossetti's relationship with Siddal is also explored by Christina Rossetti in her poem "In an Artist's Studio".
Oh grieve not with thy bitter tears О, не оплакивай горчайшими слезами
The life that passes fast; Жизнь, что быстрее ветра мчится;
The gates of heaven will open wide Небес ворота распахнуться вскоре
And take me in at last. И в них войду я наконец.
Then sit down meekly at my side Сиди же кротко у моей постели
And watch my young life flee; Смотри, как угасает моя юность
Then solemn peace of holy death
Come quickly unto thee.
But true love, seek me in the throng
Of spirits floating past,
And I will take thee by the hands
And know thee mine at last.
-- From Early Death
Marriage, ill-health and death.
В 1854 году умер Деверелл, которому принадлежала честь первооткрывателя Лизи для искусства.
Художница Анна Мария Ховвит и ее сестра, обеспокоенные здоровьем девушки, убедили ее показаться доктору Уилкинсону, который, в свою очередь, посоветовал ей поехать куда-нибудь в более благоприятный климат для поправки здоровья. Лизи отправилась в Гастингс, а Россетти, несмотря на смерть отца, не остался со своей семьей, и отправился вслед за ней.
В это время Элизабет заявила о себе как о поэте, написав «Fragment of a Ballad».
Она продолжала считаться ученицей Россетти, иллюстрировала его стихотворение «Сестра Елена», начала самостоятельно иллюстрировать «Clerk Saunders».
С целью поправить здоровье Сиддал прожила несколько лет в Париже и Ницце. Она вернулась в Англию в 1860 году, чтобы выйти замуж за Россетти. Бракосочетание произошло 23 мая в церкви Св. Клемента в прибрежном городке Хастингс. Ни семьи ни друзья не присутствовали, только пара свидетелей. которых они нашли на месте. К моменту свадьбы Сиддал так ослабела от болезни, что её пришлось привезти, хотя до церкви было пять минут пешком. В качестве благодарности Россетти подарил церкви картину, которая находится там по сей день. После свадьбы, как только Сиддал окрепла, Россетти отправились на медовый месяц во Францию. В предыдущие десять лет Россетти неоднократно разрывал помолвку в последнюю минуту. Стресс от этого повлиял на Лиззи. Она теперь находилась в глубокой депрессии, а её долгая болезнь вызвала пристрастие к лаудауму и обеспечила доступ к нему. В 1861 году Сиддал забеременела, она была вне себя от радости, но родила мёртвую девочку. Вскоре после того, как она забеременела вторично, Сиддал передозировала опиум. Россетти обнаружил её без сознания, умирающей в постели. Хотя коронер засвидетельствовал смерть от несчастного случая, существуют предположения, что Россетти обнаружил предсмертную записку.
Siddal travelled to Paris and Nice for several years for her health. She returned to England in 1860 to marry Rossetti. The Wedding took place on Wednesday, May 23, 1860, at St. Clement's Church in the seaside town of Hastings. They had no family or friends present, just a couple of witnesses whom they had asked in Hastings. At the time of their wedding, she was so frail from illness that she had to be carried to the church, despite it being a 5 minute walk from where she was staying. Rossetti donated a painting to the church as a thank you, and it remains in the church to this day.
After the wedding, as soon as Lizzie was well enough, the Rossettis left for their honeymoon in France. In the previous ten years he had been engaged to her and then broken it off at the last minute several times. Stress from those incidents had affected her. She was now severely depressed and her long illness had given her access to and addiction to laudanum. In 1861, Siddal became pregnant. She was overjoyed about this, but the pregnancy ended in a stillborn daughter. Siddal overdosed on laudanum shortly after becoming pregnant for a second time. Rossetti discovered her unconscious and dying in bed. Although her death was ruled accidental by the coroner, there are suggestions that Rossetti found a suicide note. Consumed with grief and guilt Rossetti went to see Ford Madox Brown who is supposed to have instructed him to burn the note – under the law at the time suicide was both illegal and immoral and would have brought a scandal on the family as well as barred Siddal from a Christian burial.
Overcome with grief, Rossetti enclosed in Elizabeth's coffin a small journal containing the only copies he had of his many poems. He purportedly slid the book into Elizabeth's red hair. She was then interred at Highgate Cemetery in London. In 1869, Rossetti was chronically addicted to drugs and alcohol. He convinced himself that he was going blind and couldn't paint. He began to write poetry again. Before publishing his newer poems he became obsessed with retrieving the poems he had slipped into Elizabeth's hair. Rossetti and his agent, the notorious Charles Augustus Howell, applied to the Home Secretary for an order to have her coffin exhumed to retrieve the manuscript. This was done in the dead of night so as to avoid public curiosity and attention, and Rossetti was not present. Howell reported to Rossetti that her corpse was remarkably well preserved and her delicate beauty intact. Her hair was said to have continued to grow after death so that the coffin was filled with her coppery hair. The manuscript was retrieved although a worm had burrowed through the book so that some of the poems were difficult to read. Rossetti published the old poems with his newer ones; they were not well received by some critics because of their eroticism, and he was haunted by the exhumation through the rest of his life.
Seven years after Lizzie's death, Rossetti published a collection of sonnets entitled The House of Life; contained within it was the poem, "Without Her". It is a reflection on life once love has departed:
What of her glass without her? The blank grey
There where the pool is blind of the moon's face.
Her dress without her? The tossed empty space
Of cloud-rack whence the moon has passed away.
Her paths without her? Day's appointed sway
Usurped by desolate night. Her pillowed place
Without her? Tears, ah me! For love's good grace,
And cold forgetfulness of night or day.
What of the heart without her? Nay, poor heart,
Of thee what word remains ere speech be still?
A wayfarer by barren ways and chill,
Steep ways and weary, without her thou art,
Where the long cloud, the long wood's counterpart,
Sheds doubled up darkness up the labouring hill.
-- From Without Her
In Fiction
Fiona Mountain's 2002 mystery novel Pale as the Dead centers a "genealogical mystery" around the descendants of Elizabeth Siddal and Dante Gabriel Rossetti. In the novel, the couple's sickly newborn daughter is not stillborn but is stolen by their family doctor, who was in love with Elizabeth. Elizabeth's mysterious ailments are explained as a genetic heart defect that has been inherited by her great-great granddaughter Bethany, a young woman who is modeling for photographs inspired by the Pre-Raphaelite paintings.[3]
Mollie Hardwick (author of Upstairs, Downstairs) wrote a mystery novel entitled The Dreaming Damozel in 1990[4]. The plot follows antique dealer Doran Fairweather, who is elated to find a small oil painting she believes to be of Elizabeth Siddal. But she is shocked when she happens upon the body of a young girl, floating dead in a pond. The death scene mimics the Millais painting of Ophelia featuring Elizabeth Siddal. Doran is so excited by the coincidence and mystery that she ignores the advice of her husband, Rodney, who warns her that the story of Rossetti and Siddal was plagued by unhappiness. He feels that any involvement in this mystery will lead to trouble and danger. But Doran is quickly becoming obsessed with the Rossetti/Siddal saga and is making some interesting new friends. She fails to see the trap that is ready to snare her.
Помещаю ссылки на видео, кому не лень, откройте, посмотрите. Интересно.
Песня на стихи Элизабет Сиддал. Goblin Market "At Last"http://tamith.narod.ru/goblin_market-at_last.mp3
Метки: элизабет сиддал elizabeth siddal |
| Страницы: | [1] |
