Зарыто наследство старушкино
Под камнем...
На площади Пушкина!

Сергей Михалков.

     В вольшанце Мяси можно попасть пройдя под железнодорожным мостом и углубившись в больше похожую на лесную просеку Паровозную улицу. Когда то (да как вчера, блин!) по берегам Паровозной располагались весёлые домики выездных детских садиков, куда мелким горохом выкатывалась на лето в автобусных колоннах пищать на природе  городская мелюзга. За время капиталистического возрождения заглохла улица, замохнатились тёмные ели, загудели таёжным гнусом. В домики-развалюхи заселялись теперь на летний курортный сезон городские бомжи и местные крысы, и те и другие с наступлением холодов возвращались в городские подвалы. Если продолжить таёжный маршрут Паровозной, то заберёшься в совсем уже нехоженные дебри. По слухам там на манер йети обитают дикие лесные бомжи, изредка в поисках деликатесов вместе с лисами проверяющие городские помойки. Но сам не видел ( и йети тоже) врать не буду.

     Войдя в бунгало Пётр Яковлевич без лишних прелюдий озадачил Мясю сервировкой стола, для чего не впервые использовался ящик из под картошки (советского производства, надёжный, не чета нынешним хлипакам) и газета Литературная Россия, также толстая и надёжная. Сам же Пётр Яковлевич направился в угол жилища, где из под кучи гнилых досок и слежалого хлама извлёк заветную тару. Невежливо повернувшись к хозяйке спиной, он продолжительное время копался в недрах сумы, но наконец облегчённо вздохнул, обнаружив искомое - пачку отечественных дензнаков крупного номинала в силикатный кирпич  толщиной. На глаз разделив пачку Пётр Яковлевич одну половину протянул Мясе, давно скрипевшей за спиной половицами в параксизме невинного любопытства.

- Спасибо Мяся, прими на хозяйство. Много не даю, забалуете. Не поминайте лихом, уезжаю далеко и навсегда.

- Окстись, Яковлевич, кому ты там вдалеке нужен?

- Эх, Мяся. А тут кому? - Пётр Яковлевич приобнял Мясю за пухлые плечи - Думаешь хочется мотаться на старости лет? Нужда припёрла. Киношке и Зосиме отмусоль маленько. - Пётр Яковлевич закинул ремень сумки на плечё и, не оборачиваясь, вышел через то место, где во время оно располагалась дверь.

- На посошок, Яковлевич! - Мяся простёрла руку в сторону ломившегося от яств "стола". Но Яковлевич поступательно удалялся по Паровозной и лишь отмахнулся не оборачиваясь.

МЯСЯ. Или нет повести печальнее на свете.

     Свой нынешний высокий статус и почётное звание бомжихи Мяся приобрела пав жертвой перестройки, гласности и (в большей степени - ускорения). Ускорили Мясю, задолжавшую какие-то пустяки за коммунальные услуги, дружеским пендулем  из собственных двухъярусных апартаментов судебные приставы. Коммунальный неплатёж - официальная версия, на деле двухъярусные хоромы в курортном городке приглянулись кому-то власть или бабки имущему. А как всё прелестно начиналось! В гнусные времена застоя Мяся прибыльно торговала в ларьке картошкой-моркошкой (продукты ещё не перешедшие тогда при клятом социализме в разряд деликатесов. Так, дедушка шутит, попрошу отдел "К" не напрягаться, я в общем и целом за буржуинство, желательно не в нашей деревне, но поздно пить боржом, когда дырка в .опе). На переломе эпох Мяся хапнула целый магазин! Центральный! Но, дьявол в деталях. Масштабом Мяся ошибласть, время требовало именно масштабного воровства, а не дырки в гирях на картофельных весах сверлить. Слопали Мясю конкуренты, отжали и магазин и весь прочий хрустально-ковровый соцдостаток. Остался у Мяси неистребимый оптимизм, приверженность портвейным напиткам и круг верных друзей. О перечисленных выше трёх номенклатурах многие барыги, возлежащие в шезлонгах в шелковых носках на южном французском берегу безнадёжно мечтают. Так вам и надо, иноагентам, Мясе в портвейн друзья не плюнут, а ваш слуга малаец в мадам клико ещё как.