Часть 5.

Часть 1
Часть 2
Чаcть 3
Часть 4


- Так, всем сейчас надо сдать рюкзаки! – скомандовал Саша. – И набрать воду. Если закончилась, пойдём вон туда в магазин. У всех должна быть вода для последнего перехода.

А я попил минералки, которой угостила меня девушка, взял рюкзак, перешел чуть дальше к знаку и разместился на привычном месте под березой между ковриками других паломников.
- Вы откуда? – спросила одна из соседок-паломниц мужчину и женщину (видимо супругов), разговаривавших между собой на языке, чем-то напоминавшем коми. Я даже пытался услышать знакомые слова, но не улавливал.
- Мордовия.
- О, соседи! А мы из Чувашии.
- А я из Коми.
- Ещё ближе! – обрадовалась соседка.
читать дальше...

Часть 4.

Часть 1
Часть 2
Чаcть 3
Часть 5

6 июня.

Проснулся посреди ночи, мучила жажда. С нашими я и так не собирался на Великую на раннюю Литургию. Но если бы надумал, то не знаю, как дотерпел бы. Да и голод подступил. Пока идёшь, можешь перебиваться подножным кормом, сухариками и прочим. А потом пьёшь постоянно и можешь есть, как в Бобино, в три захода без последствий. Еда проваливается, растворяется в организме без остатка. Наконец, на часах высветилось 01:20, я оделся и пошёл в Никольский храм. Народу было мало. Через несколько минут началось чтение часов, паломники подходили и подходили. К началу Литургии храм был полон. Один из батюшек выходил из алтаря три раза, подходил к пустовавшему аналою, стоящему недалеко от другого исповедующего священника, оглядывал народ и спрашивал, не желает ли кто исповедаться. Пару раз к нему подходили, но в целом работы для него не было. На Великой, как я помню, ситуация обычно совершенно иная – длинные очереди на исповедь.

читать дальше...

Часть 3.

Часть 1
Часть 2
Часть 4
Часть 5

- Пока солнце не зашло, надо вставать. А то знобить начнёт, - Альфредыч начал собирать вещи.

Телефон Павла был вне зоны действия сети. Отставал, похоже, очень сильно. Возле железки стояли дежурные в ожидании поезда. Впереди перед ручьем, как и всегда, образовалась пробка в несколько сотен человек.
- Слева обойдём, Альфредыч? Или справа?
- Слева. Давай веди, Петрович.

Неожиданно легко перешли по веткам канаву, вышли на перепаханное поле. И так же удивительно просто и без остановок пришли в Монастырское, нигде не задержавшись. Самопальные бахилы действительно порвались на последнем переходе, влага попала внутрь сапог, но это было уже некритично. Возле дома я переоделся в сухое, сменил сапоги на кроссовки, вещи даже не стал заносить в дом. Альфредыч с сыном хозяйки ходил по дому, резервируя места. Позвонил отец Александр, объяснил, что машина находится с восточной стороны часовни почти рядом с дорогой.

читать дальше...

Часть 2.

Часть 1
Чаcть 3
Часть 4
Часть 5

Мы вышли минут через пятнадцать после окончания общего привала. Поток паломников был довольно плотным.
- Зря Павел Фаритович говорит, что мало народу! Смотрите, сколько… - Саша Барбир посмотрел назад.
- Акафист попозже почитаем, сейчас нормально не получится, - Альфредыч трезво оценивал обстановку. Обгоняя паломников, мы постоянно слышали чтение или пение акафиста разными группами. Если бы ещё и мы начали, то мешались бы друг другу. Проходя очередную такую группу, я просто подпевал им. А потом другим. Вообще в течение этого хода Псалтирь открывал на этот раз мало, в основном читая «Богородице Дево, радуйся…», при этом в уме у меня как бы сам собой возникал образ Богородицы «Умягчение злых сердец» ("Семистрельной"). А в первую очередь желал умягчения своего сердца. И такие просьбы не остаются без ответа…

читать дальше...

Часть 1.

Часть 2
Чаcть 3
Часть 4
Часть 5


2007 год
2008 год
2009 год
2010 год
2011 год
2012 год
2013 год
2014 год
2015 год
2016 год
2017 год
2018 год
2019 год
2021 год
2022 год
2023 год
2024 год



«Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу
Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братиями.
А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал;
а кого оправдал, тех и прославил.
Что же сказать на это? Если Бог за нас, кто против нас?
Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас,
как с Ним не дарует нам и всего?
Кто будет обвинять избранных Божиих? Бог оправдывает их» (Рим 8, 29-33)

Двор дома №70 по улице Карла Маркса, до дма моего детства – вот, рукой подать, метров 50. Я лежал на спине на асфальте и отстреливался из пистолета, но эти люди в черных одеждах не отступали, упорно приближались, нависали. «Что за пули такие?? Маленькие какие-то… Не убивают, а только отбрасывают. Сколько же вас тут, твари? Семеро? Восемь? Меня так просто не возьмешь!.. Русские не сдаются!» Я крутился на спине в кольце окружавших меня бандитов, стреляя в того, кто в данный момент оказывался ближе всего и нависал над моей головой. Его откидывало, я поворачивался - и в следующего. Как долго я бы смог так отбиваться? Проиграл бы. Но вдруг все исчезли. Вдоль дома на асфальте стояли длинным рядом столы (составленные в один длинный стол), за которыми сидели люди. Я шёл с пистолетом, держа его за ствол: «Узнаю кого-то из них со спины – разобью череп рукояткой!» Дошёл до конца – как раз до проезда к моему дому. Нет врагов. Все пропали. Возле крайнего стола стояла мама. Рядом прямо на асфальте высокой – около метра – пирамидой были сложены на поддоне огромные блины, нижние казались размером с таз. На верхнем образовалась ямка, в которой лужицей блестело масло. Судя по пузырькам - растопленное сливочное. Рядом стояла еще одна похожая стопка, возле нее стояла тоже ныне покойная мама первой жены Светлана Григорьевна. О! И Галина Петровна, мама Татьяны покойной. Все мамы моих женщин собрались. Мамочка зачерпнула из бидона половником масло и вылила сверху на стопку блинов. Оно пузырилось сверху в ямке и струйками стекало по блинной пирамиде. Царь-масленица.»

Твой портрет...Ирландский художник Ken Hamilton

Твой портрет у меня на стене,

Я смотрю на него и любуюсь.

Если б ты вдруг не встретилась мне.

Я бы выдумал только такую.



Глаз не в силе с твоих отвести,

Не пойму,   как художник безвестный

Смог так верно воспроизвести

Облик твой нереальный, небесный?



Да, такой я тебя полюбил.

Этот взгляд, что в далеком где-то,

Так волшебно теперь застыл

Изумрудно-искристым светом.



Губ  прелестных  пунцовый  налив

Так божественен, так сладко-сочен,

Что вот-вот ты, про все позабыв,

Что-то вымолвишь нежное очень.



Об одном я тревожусь теперь:

Что когда-то случится встреча,

И того, что любил я в тебе,

Может быть, я уже не замечу.



Может, прежней тебя больше нет?

Время, будто река, быстротечно.

Потому мне и дорог портрет,

Яркий образ любви моей вечной.

Александр Полуполтинных