2007 год
2008 год
2009 год
2010 год
2011 год
2012 год
2013 год
2014 год
2015 год
2016 год
2017 год
2018 год
2021 год
2022 год
2023 год




"...ибо Я дам вам уста и премудрость,
которой не возмогут противоречить, ни противостоять
все, противящиеся вам"
(Евангелие от Луки)



- А что, если это Сам Христос был? А мы Ему места не нашли среди себя…, - тревожился утром 6 июня Саша Барбир. Надо было идти на исповедь, а тут такое…
- Ну, судя по словам Евангелия о подобных ситуациях, это Он и был…,- я тоже чувствовал свою долю вины.

Ночью я все же споткнулся о его ноги и разбудил. Дедушка спал сидя в старом кресле прямо в проходе рядом с бильярдным столом, места на полу для него не нашлось. Было темно, на груди деда едва различался крест, размером примерно со священнический . Этого дедушку лет семидесяти пяти я видел накануне вечером на первом этаже возле ящичков с обувью, он просил помощницу Павла Иннокентьевича приютить хоть куда-нибудь, а утром он собирался уйти в храм. В этом году в «Ковчеге» было 180 человек паломников, рекорд. Сыктывкарцы с трудом разместились в своем правом закутке на чердаке - благо, я оплатил гостиницу еще в апреле, перечислив аванс. Потом мы думали, что наверное как-то можно было лечь еще плотнее, сдвинув рюкзаки и мешки, освободив деду место, но дорогА ложка к обеду… Когда я вечером сел в это кресло, то ощутил, насколько оно не удобное не то что для сна – даже для сидения…



Машину я продал еще в апреле, но как добраться до Кирова, для меня вопрос вообще не стоял. Во-первых, ехал Павел на своем «Лэндкрузере». Никого, кроме меня, он брать особо не хотел. Ехать он вознамерился, как обычно, ночью. Так как мы превратились в слаженный коллектив, пока встречались в парке во время утренних прогулок и совместного чтения акафиста, то я собирался ехать именно с ним.

А за неделю до Хода по пути на дачу я заехал в храм Смоленской Иконы Божьей Матери, встретил там Сашу Липина:
- О, Петрович! А я как раз хотел тебе звонить!
- Саша, я услышал твои молитвы. Мне тоже почему-то захотелось тебя увидеть.

Посмеялись «совпадению».
- Если что, у меня в машине есть одно свободное место, могу взять.
- Я с Павлом, скорее всего.
- Ну, смотри!


Потом позвонил отец Николай, удивился, что у меня уже нет «Нивы», предложил ехать с ним - хотя бы таким образом он хотел поучаствовать в Ходу.
- Ночевать тоже хотите вместе с нами в учебном центре? – уточнил я.
- А может! А почему бы и нет? Может даже до Великорецкого вас буду сопровождать.
- На машине?
- Да. На Вознесение я успею вернуться к себе в Слудку.

Ну да, оно же на 6 июня в это году приходится, а в Великорецкое приходим 5-го.
- Я, наверное, все-таки с Павлом поеду. Он хочет ночью.
- С каким таким Павлом-Савлом?
- Вот с таким Савлом - Павлом Фаритовичем Ильясовым.
- Я почему не со мной? Денежек бы мне добавил на бензин.
- Да я и так добавлю. С Павлом все же поеду ночью.
- Понятно, хорошая компания, ночью... Ну еще пусть Павел двух девушек возьмет!
- Благословляете?? Я и сам могу взять. Вы же знаете, как Ваши благословения работают!...
- Но-но! Потом поговорим!


Волна благодати начала накрывать заранее. 31 мая повстречал знакомого батюшку.
- Христос воскресе!
- Воистину воскресе!
Я сложил руки для благословения. Троекратно поцеловались, а потом он начал поднимать руку, чтобы поцеловать, как это делают священники другу другу, но вовремя остановился…

На следующий день я пошел причащаться, в притворе Вознесенского Храма алтарник Юра после взаимного пасхального приветствия поделился со мной слегка удивленно:
- Чуть не сказал: «Благословите, отец Василий!»
- Это нормально. Ход через два дня. Уже начинает благодать накрывать.

Во дворе храма сидел на скамеечке Саша Куляшов.
- Василий, есть сто тысяч в долг?
- Нет. У самого долги по ЖКХ за офис.
- Понятно. У кого бы занять… Сбер не дает.
- Ну сейчас я выиграю в лотерею сто миллионов и дам тебе.
- А, вот так?? – засмеялся Саша.
- Ну а как. Когда у тебя ДР?
- 24 июня.
- Ну, время есть. Что хочешь купить?
- Квадроцикл с тележкой. В лес ездить. Как у тебя вообще дела? Как ипотека? Не расплатился?
- Ну вот сейчас выиграю и закрою все.
- А!!! Вот так у тебя всё??
- Ну да.
- А играть же нельзя?
- А мне подарят лотерейный билет.
- Вот как! Так сто тысяч не одолжишь?
- Ну я же сказал: выиграю скоро и дам.
Саша со смехом ушел косить газон вокруг храма…

2 июня. Воскресенье. День выезда.
Поехал к братьям в новый, освященный в 2017 году, храм Троицы Живоначальной на утреннюю службу. Василису рано утром забрал от подружки, она тоже сначала изъявляла желание ехать со мной, но пока мыла волосы, прошло полчаса. Служба уже шла, а мы все еще сидели дома:
- Папа, я тогда не поеду. Волосы буду долго сушить.
- Ну, как я сразу и говорил, поеду один.

Альфредыч и Володя Растворов стояли справа на своем обычном месте ближе к алтарю. Саши Барбира не было видно.
- А где Викторыч?
- Вон там, - указал Володя на верх в сторону клироса.
- Какой молодец!
- Твоего голоса там не хватает.
- Так ведь никто пока не звал. А может, вообще не буду на клиросе уже никогда.
- На всё воля Божия…

Альфредыч отошел к отцу Стефану, который как раз закончил исповедь, потом вернулся:
- Молебен будет в Успенском храме.
- Это где?
- На кладбище.
Обычно молебен перед дорогой всегда проходил в соседней деревянной церквушке Смоленской иконы Божьей матери, но в этом году молебен перед выездом на Великую собирался отслужить отец Стефан, являющийся настоятелем того самого Успенского храма на кладбище. А бревенчатый храм, к слову сказать, уже не вмещал по воскресеньям всех желающих, поэтому рядом и был построен новый каменный, просторный и светлый. Его настоятелем, как и храма Смоленской иконы Божьей матери, был отец Михаил Козак, с которым я был знаком уже лет двадцать. У этого замечательного батюшки, за которым его прихожане всегда переходили следом, в какой бы храм его не назначали служить, родились когда-то четыре дочери и сын. Три стали матушками, а сын Степан, которого я знал еще с 2003 года, когда мы вместе ездили на моей машине в Ухту на съезд православной молодежи, стал тоже священником - отцом Стефаном.

…Тем временем служба в Троицкой церкви подходила к концу. Все готовились к крестному ходу вокруг храма. Вот и Пасха пролетела, через четыре дня Вознесение, закончились крестные ходы… Я подошел ближе к выходу, чтобы оказаться возле головы хода, когда он пойдет. Тут боковая дверь открылась, и вышел Саша Барбир, округлил глаза при виде меня:
- О! Василий, а ты почему не наверху??
- Так благословения пока не было.
- Всё! Я Максиму, нашему регенту, скажу, как он приедет!

Начался крестный ход, вышли мужчины с фонарем и хоругвями, за ними клирос, и Саша махнул мне: «Пошли с нами». Я пошел рядом с ним, подхватил пасхальные песнопения, легко, незаметно и просто влился в коллектив. Регентом была профессиональная певица - это было видно и по поставленному голосу, и по внешнему виду, и по манерам. А большинство клирошан оказались любителями. Батюшка благословил создать мужскую половину хора, вот и подтянули всех, кто более-менее поет. Так что с моим трехлетним опытом пения в архиерейском хоре, где большинство было из филармонии (а профессионалами были все) я не испортил общую картину. Зашли в храм, я встал сбоку возле Володи. Альфредыч, проходя рядом, крепко пожал плечо, как бы говоря: «Поздравляю! Вот ты и наш!» В Вознесенском – моем «родном» храме – большинство и батюшек, и клирошан знали, что я ушел из Собора, но никто меня не звал. А ушел я по идейным соображениям: три года терпел разногласия по поводу основ Православия со старшим регентом, который, справедливости ради, очень терпеливо в свою очередь относился к моим косякам в пении, в отличие двух других женщин-регентов, которые практически не скрывали неприязнь ко мне. А я уже сделал выводы из произошедших в жизни событий, что никуда рваться не надо. Надо молиться и терпеливо ждать, пока плод созреет и сам упадет. Поэтому то, как я оказался на клиросе Смоленского храм, явно показало, что Сам Господь определил меня сюда.

Во время службы произошло еще одно забавное событие. Ярослав (тот самый, который сподвигнул всех желающих бегать по парку утром 1 января), заметив меня, подошел, поздоровался.
- Ярик, идешь в Великорецкий?
- Нет. Пока нет.
- Там хорошо…
- Я знаю. Рома со мной из-за этого не разговаривает.

Стояли они потом действительно не рядом. Между ними стояла жена Ромы. Мне хотелось помирить братьев. Ехать в Великорецкий, поссорившись с другом – как так? После службы я подошел к Роме, поинтересовался, почему он не разговаривает с Яриком.
- Так служба же идет. Нельзя разговаривать.
- А я-то думал! Вот шутник!...
Рома хохотал вместе со мной.
- Василий, вы во сколько выезжаете?
- Павел хочет в полночь.
- Так не выспитесь же?
- В крестном ходу высплюсь и наемся.
- А!! Вот так?? - Роме понравилась такая версия прохождения Хода.
- Да, на полном соцобеспечении!

На выходе из храма стояли с двух сторон цепочкой девочки в белых блузках, белых платочках, с рукоделиями разного рода и ящичком для сбора денег – собирали своей подружке деньги на лечение. Я выбрал белую тканевую салфеточку с изображением листочков по краями ярок-красными цветами посередине. Потом вспомнил про нее, когда отец Михаил вышел на Троицу на амвон с крестом в одной руке и пучком березовых веточек вперемешку с ярко-красными гвоздикам в другой.

Тут же позвонил Павел, попросил заехать за ним домой, покатать по делам перед выездом в Киров - его машина была как раз на ТО.
- Здравствуй, босс! – поприветствовал он меня, усаживаясь в машину.
- Привет, мой верный янычар, принц-полукровка! – мама у Павла Фаритовича коми, а отец был татарин-мусульманин.

Съездили в банк, сняли денег перед поездкой. Поехали к нему на базу – прибираться после вчерашнего отличного вечера – дня рождения друга. Павел угощал меня райскими яблочками:
- Петрович, единственная проблема – с возвращением из Кирова. Мне надо остаться на сутки, чтобы на следующий день съездить в Слободской к другу на кладбище. Я уже договорился с его мамой.
- Это совершенно не проблема. Я еще весной думал, что на этот раз останусь на сутки в Кирове, но по другой причине. Причина исчезла, а настрой остался. 9 июня – воскресенье, 10-го я вообще выходной себе устроил, ученикам сказал, что начинаем учебу с 11 июня. Так что все в порядке. Как ход начинается – с кладбища сегодня, так и заканчивается. Или год начинается. Как посмотреть.

Потом отвез Павла домой. Молебен назначен был на 12:40, договорились, что в 12:30 я должен быть возле его подъезда, предварительно позвонив. В 12:15 его телефон был выключен. И в 12:25. Я постоял до 12:30, и, не дозвонившись, поехал в храм. Только припарковал машину и зашел на территорию кладбища, как раздался звонок Павла:
- Ты где?
- Где и должен быть – на кладбище. Время 12:38 вообще-то.
- Да у меня телефон сел! Так! Так! Как же быть? Не бросай меня! Ну не бросай меня, друг!
- Хорошо, еду! Иди в мою сторону, а я, сколько смогу, проеду к тебе навстречу.
- Все, лечу!

Я развернулся, не дойдя 20 метров до храма. Встретил Рому:
- Ты куда?
- Друга заберу. Сейчас вернусь.
Так торопился, что опять забыл про свежеустановленную невдалеке камеру-радар. Похоже, попал на штраф второй раз за 10 минут. Или не попал, если спидометр врет на 5 км/ч…

Думали, что опоздаем, а оказалось, что мы прибыли первыми. Потом зашли Альфредыч, Володя и Саша Барбир. Альфредыч подошел ко мне с улыбкой:
- Благословите, отец Василий! - сложил руки под благословение.
- Бог да благословит тебя, Сашечка! – смеясь, я его перекрестил его по-мирски (естественно) и поцеловал в маковку. – Ты уже третий…

Потом Саша подошел к Павлу и начал его «учить», как надо здороваться:
- Павел, ты знаешь как должны приветствовать друг друга братья? Надо вот так троекратно поцеловаться, а потом сделать так, - и показал, как священники друг другу целуют руку. Все шутку оценили, в том числе, и Павел, потому что я только сегодня рассказал ему о священническом приветствии.
- Саша, - я со смехом смотрел на это представление, - ты учишь Павла примерно так, как учат некоторые русские иностранцев русскому языку. Потом вслух нельзя произносить то, чему научились!

Отцу Стефану я объявил, что уже пою у них на клиросе – прямо с сегодняшнего дня.
- А Вы пели раньше?
- Да, в Соборе на правом клиросе три года.
- Наверху? - уточнил он, потому что внизу поют любители.
- Да, в архиерейском хоре. С профессионалами. Алексей – регент – учил меня нотной грамоте, ставил голос.

После молебна с подачи Липина во всю глотку пели многолетие всем крестоходцам и отцу Стефану. Второе июня в качестве начала крестного хода несомненно удалось. Вышли толпой из храма, мужик, шедший мимо, поинтересовался:
- Кого хороним?
- Кого надо, того и похороним! – Павел в карман за словом не лезет никогда.

Сели с ним в машину.
- Пал Фаритыч, ты понял? Липин с тобой пытался в шутку по-священнически поздороваться.
- Да понял я! Но со мной даже в шутку такого никто не делал! Я так рядом с тобой монахом стану! – смеялся Павел.

Павел решил выехать в полночь, а я – чуть раньше, чтобы отвезти к родителям на дачу продукты, постиранное белье, вещи, рассаду, набрать воду в роднике по пути и ждать Павла. Тем более, что они нечасто меня видят, мама будет рада, что я ними посижу, чай попью. Да и папа («дед») любит задавать вопросы по текущей остановке. Примерно в восемь вечера позвонил Павел:
- Кого-то еще берем? – уточнил он, так как утром звонил кум Серега Политов и спрашивал, сможем ли мы взять того самого Александра, которого я вез в прошлом году, если для того не найдется места.
- Нет, Павел, у нас всё хорошо! Все наши проблемы остались позади, – порадовал я Павла, который честно сказал, что хотел бы ехать только вдвоем, чтобы спокойно поговорить. – Мы едем наслаждаться жизнью!

Хотел еще немного поспать до его приезда, но не особо получилось. Днем тоже пытался, но вышло всего полчаса. Зато спокойно все сложил (а начал стаскивать все вещи поближе к рюкзаку в комнате за неделю: написал список и потом все сверял). Папа тихо (как ему казалось) просил маму, чтобы она дала мне денег в дорогу.

- Мама, не надо. Денег полные карманы! - это была шутка, деньги были на карте, но в крестном ходу потом так и вышло.
- Ну чуть-чуть, на счастье! – попросила мамочка.
- На счастье – можно!

Позвонил Павлу ровно в полночь, он сразу не ответил, потом перезвонил в 0:12.
- Не спать, товарищи депутаты! Не спать! – бодрил я его.
- Да какой там! Выехал уже, пришлось вернуться, потому что очки забыл. И телефон.
Я, кстати, тоже забыл взять очки, чтобы ехать за рулем. Павел хотел поспать – поздно лег, рано встал, днем не спал.
- Ты выспался? – поинтересовался он.
- Да как-то так…
- Ну смотри!
- Да я смотрю. Я за всеми смотрю.
- Ну, надо газовать! Газават! – Павел перешёл на арабский в предвкушении брани с духами злобы поднебесной.
…

- Подъезжаю! – предупредил через полчаса по телефону Павел.
- Сейчас я выйду на дорогу, встречу. На горку заехал – и первый поворот направо.

Взял с вешалки первую попавшуюся куртку, а у нее веревочки в самом низу запутались. Похоже, мама не смогла развязать и надевала через голову. Поковырялся, развязал сложный узел, вышел на улицу, встал на обочине. Показался голубоватый свет ярких фар, затем и сам джип. Я подумал, то Павел меня уже увидел, повернулся и спокойным, медленным шагом отправился в сторону дома. А Павел, оказывается, не узнал меня и проехал дальше. Пришлось срочно брать в руки телефон:
- Ты куда полетел мимо меня?
- Да я вот не сообразил, что это ты!
- Потому что я человек-загадка!
По звуку мотора и движению света за поворотом, я понял, что Павел разворачивается. На этот раз я дождался его возле дороги, а потом у же он поехал вслед за мной к дому. Я обнял папу, лежащего на кровати, потом зашел на веранду к маме, она спросонья не поняла, что происходит. Обнял, поцеловал, она меня перекрестила. Перетащил вещи из Нивы в джип, сам сел пока на пассажирское сиденье.

Павлу рассказал про утренний забавный казус с Ромой и Яриком.
- Сам-то ты всех простил? – поинтересовался Павел Фаритович.
- Простил. Я сам виноват в собственных проблемах. Люди -лишь инструмент в руках Бога для нашего вразумления. Просто по тому, как человек просит прощения, можно понять, будет он дальше делать подлости или нет. Ну хотя бы стараться будет не или не будет. А то многие воспринимают доброту как слабость и пускаются во все тяжкие. Таким образом, мы им даем повод для соблазна, развращаем их своей мягкотелостью. Поэтому и говорит Господь, что не надо метать бисер перед свиньями и давать святыню псам. Не всем и не всегда можно говорить о Боге, об Истине, о Любви, проявлять нежность. Всему свое место и время. Иначе растерзают и затопчут. Не растерзали меня, Бог миловал, но оттоптались знатно. Поэтому общаться не буду. Зачем? Некоторых к себе не подпущу, пока на коленях прощения не попросят. Не потому, что не простил, а чтобы понять, осознаЮт меру своего свинства или нет. Хотя люди в большинстве своем не меняются. Без Христа это невозможно, если только в худшую сторону.
- О, наколенники забыл! – встрепенулся Павел.
- На коленях прощения просить? – любая поездка с Павлом всегда проходит нескучно.

После Визинги поменялись местами, Павел залег спать.
- Спи спокойно. Ничего не бойся с мной. И никого. Вести буду аккуратно.

Так и получилось. Хотя очки я забыл в «Ниве», но машин было мало, а дорога знакомая. Изредка робот предупреждал о риске превышения скорости, я беспокоился, чтобы он не разбудил Павла своими подсказками, поэтому следил за спидометром. Прямо за спиной начало вставать солнце, освещая окрестности оранжевым светом. Огонь светил в зеркала, и дорожные знаки тоже полыхали огнем. Таких картин я еще не видел. Павел спал, посапывая. Я периодически смотрел на друга и улыбался. Мы опять едем в Великорецкий.

Через два часа он проснулся.
- Даниловка на подходе, - проинформировал я.
- Хорошо, - он посмотрел на показания приборов. – Хорошо ехал, экономично. На штрафы не попал. Берег народные денежки.
- Я, пожалуй, сейчас возьму себе двойной кофе. На всякий случай, чтобы в сон не клонило.

После завтрака Павел опять сел на пассажирское сиденье, навигатор показывал, что мы должны прибыть в Киров в 5:45. Хотелось успеть до 6:00, пока не перекрыли улицы. Перед постом ГАИ на въезде в Киров я остановился на обочине, поменялись с Павлом местами. Он включил радио – какой-то музыкальный канал с русской музыкой разных времен:
«Будет все, как ты захочешь,
Только так, как хочешь ты…» - звучала из динамиков песня двадцатилетней давности в исполнении Александра Шевченко.
- Василий, это про тебя!

Дальше пела Аллегрова странную пафосную песню. Трудно сказать, поднялась она с уровня когда-то моей любимой песни в караоке «Младший лейтенант» или опустилась за эти годы, но слова звучали так:
«Время теряют, время сжигают
И разбивают о камни своих дорог.
Время тратят и тянут,
Но, чтобы его исправить,
Нужен главный часовщик с уровнем Бог.
Потому что время не часы…
Потому что время не часы…
Время не часы, а люди не Боги!»

- Павел, вот кто-то же это слушает… Как это можно слушать?...

Зато дальше я подпевал с удовольствием и с соответствующей мимикой – микрофон взял Александр Серов:
«Лепестками белых роз
Наше ложе застелю,
Я люблю тебя до слёз,
Без ума люблю!
Белизной твоей
манящей белой кожи,
Красотой твоих
божественных волос
Восхищаюсь я,
ты мне всего дороже,
Всё у нас с тобой
только началось!..» -
- пели мы с Серовым дуэтом.

- Могёёёшь!! – оценил Павел.

А чего бы не мочь при такой поддержке? Я так много чего могу. Это ж не соло.
- Не могём, а мОгем! – вспомнились слова из фильма «В бой идут одни старики»

В учебный центр мы с Павлом приехали в 5:40, возле перекрестков улиц, подходивших к территории Трифонова монастыря, уже стояли полицейские, готовые в ближайшее время закрыть движение.
- В шесть, наверное, перекроют. Надо выезжать чуть раньше, чтобы успевать проехать на стоянку в «Губернскую». Запасное место у нас, конечно, есть прямо возле «Глобуса». Но возле учебного центра удобнее под охраной, - делился мыслями Павел.

Наши еще спали, будить их не хотелось, поэтому мы разложили сиденья в машине, Павел включил печку посильнее (мне потом стало слишком жарко), и мы попытались уснуть. У меня получалось опять не особо, а Павел опять сладко посапывал. Ворочался я, ворочался, потом вышел из машины. Павел тут же шестым чувством уловил , что пространство освободилось, и раскинулся сразу на двух сиденьях. Так бывало и потом не раз: только я вставал с надувного матраса, как Павел почти мгновенно полностью его оккупировал. Вот же широкая душа… Приходилось переворачивать аккуратно друга на бок и освобождать себе место.

Ближе к 7 народ начал вставать. В 8 должен был прийти директор. До его прихода надо было успеть сдвинуть столы в исходное состояние, подготовить ноги к ходьбе, позавтракать, сложить вещи. В коридоре я встретил Серегу Политова, прыгнул на энего с разбега. Эмоции перед началом Хода требовали выхода. Липин, наш мозг и организатор, строил планы на вечер:
- Петрович, ты где будешь сегодня?
- С вами в доме, наверное. Скорее всего.
Раздумывал я недолго, палатку на этот раз оставил в машине.

Саша Власов, мой прошлогодний попутчик, упаковывал во дворе вещи. На тележку он водрузил абсолютно непромокаемый рыбацкий рюкзак (такой же у меня валяется который год на балконе), а потом пытался разными способами привязать к тележку круглую палатку поверх рюкзака.
- Ты в этом году с тележкой? Красавец! С ней очень легко идти. А это у тебя что такое круглое? Пропеллер? То есть ты будешь тащить тележку, а она будет парить в воздухе за тобой? Хорошо придумано!
- У Сани будет теперь новая кличка – «Карлсон»! – постановил Серега Политов.

Мы с Павлом решили выйти позже всех, не торопясь. Пока я возился в багажнике с пакетами, палаткой и рюкзаком, подошел Рома, что-то сказал, а я не успел ответить или не расслышал. Рома тут же продолжил вчерашнюю тему:
- Вы что, не разговариваете с нами?
Опять начали ржать, Ромка подставил ладонь, я хлопнул по ней – шутка удалась.
- Не, почему, разговариваем. По понедельникам.
Рома ушел со смехом. Минут через десять, когда он шел по коридору, я остановил его:
- Ром, ты что обиделся? Ром, не обижайся! Ты ведь всегда можешь записаться ко мне на прием через портал госуслуг.

Альфредыч познакомил с новичком Женей, которого они подхватили по пути в Киров в Летке:
- Петрович, познакомься, это старец Евгений, - представил он мне стоящего с посохом бородатого мужика моих годов.
- Извини, сразу не понял, что старец.
- Бог простит…, - неторопливо и важно, с хитринкой в глазах, молвил «старец».
- Вот теперь видно, что старец!
Наш человек. Мы любим веселых.

Сидели за столом, пили чай. Саша Барбир вспомнил мое вчерашнее пение в их хоре:
- Одна женщина у нас спросила: «А кто это мужчина, который с нами был? А пусть он поет с нами?» А я говорю: «А он уже с нами!»
- Саша – самый крутой там! - сообщил Володя.
- Не! – возразил Саша. – Круче Василия нет никого! – и показал ладонью над головой мой «высочайший» уровень.

Друзья мне льстили. Трехлетнее пение с профи мне много дало, конечно, диапазон тоже развился с Божьей помощью , поэтому регент называл меня сабвуфером. А вот петь так толком и не научился. Даже не на «троечку», а на оценку «ладно…». Что толку от этого диапазона, если в ноты периодически не попадаю, а зажим так и остался - сбиваюсь, если поющего народу рядом мало и нет над ухом хорошего баса, под которого можно подстроиться. У Шаляпина диапазон был всего две октавы, но как он ими виртуозно пользовался…

После того, как все ушли, мы с Павлом продолжали потихоньку собираться, пили чай, потом Павел стал читать акафист:
- У меня долг! Я вчера не прочитал. До хода нужно все долги отдать.
- Как скажешь. Мы не торопимся и все успеваем. Все как обычно.

Я достал финский нож - подарок друга-чеченца - и фигурно немного отрезал спереди голенища сапог, чтобы они не упирались в ногу. Теперь все было идеально.

Возле камеры хранения выяснилось, что наши вещи в один мешок не влезают.
- Павел, давай я матрас с насосом отнесу назад.
- А давай поступим проще – я возьму еще один мешок.
Оказалось, что это лучший выход, так как даже если бы я отнес матрас с насосом, мой спальник все равно не влез бы к Павлу.

Надвигалась туча, все пошли на молебен, под огромным зонтом, закрывавшим несколько столов со стульями, освободились места, и я решил переждать приближавшийся ливень в самом подходящем для этого месте. Колонна вскоре пошла, ливень хлестал, а мы сидели на королевских местах – на нас ничего не капало. Рюкзаки дополнительно накрыли пленкой.
- Лучшие места в Ходу на данный момент! – оценил ситуацию Павел.

Минут через двадцать ливень закончился. Девушка из ларька, прятавшаяся внутри, решила слить накопившуюся воду из матерчатого козырька, приподняла снизу провисшую ткань, и в результате вся вода вылилась на нее. Она сама и ее подруги согнулись от смеха.
- Стоило прятаться, чтобы потом вылить все на себя, - улыбнулся я.

Павел сходил к колокольне, дотронулся до нее и вернулся ко мне. Мы шли по пустому проспекту, движение все еще было закрыто, но оставшиеся паломники перебрались на тротуар. Кроме нас с Павлом. Павел показал мне на едущую рядом «Тойоту Камри» с маячками:
- Сопровождение!

На мосту нагнали странного паломника, который беспрерывно что-то говорил (общая черта тех странных, которые встречались в Ходу – неспособность молчать), обещая сейчас, после кладбища, сменить сапоги на тапки и всех оставить позади:
- Вы меня потом не догоните! Вот увидите!

Мы ему поддакивали, желая оторваться. Попутно он поведал о своей трагической судьбе – у него погибли жена и сын, сегодня была как раз годовщина смерти, а шел он в двадцать пятый раз. Наконец, после моста он со своей молчаливой попутчицей свернул к лесенке направо, и мы опять пошли вдвоем. Теперь можно было спокойно почитать акафист.

В Макарье наша компания отдыхала на привычном месте, ждали меня с горелкой и водой – почему-то все взяли питьё впритык. Я налил свою воду, лепестки горелки на этот раз не стал трогать, чтобы не опрокинуть ее, а новичок Женя вызвался сходить к цистерне за водой и наполнить бутылки. Потом мы завалились с Павлом под его непрозрачную пленку спать, к тому же вскоре опять начал капать дождик. Наша компания собралась и пошла вслед за колонной, а мы решили еще отдохнуть, а точнее – переждать дождик, который не желал быстро заканчиваться. Мы сидели спина к спине под пленкой, я наблюдал за медленно плывущими тучами:
- Павел, ну минут десять – и можно собираться. Потом там просвет.

Оказалось, что не десять, а двадцать. Да и просвет был маленький. Собрались, пока ничего не капало, пошли к дороге, я обернулся - надвигалась сизая туча, закрывавшая собой полнеба. Вот это будет ливень... Снял рюкзак, достал непромокаемые штаны и куртку, сменил кроссовки на сапоги.
- Павел, помоги рюкзак надеть!
- К обязанностям приступил! – Павел поддержал рюкзак и помог всунуть руку под лямку.

Мы отставали примерно на полчаса. Вместе с нами шли редкие паломники, а возле кладбища мы увидели того самого странного товарища, но он до сих пор не надел тапки. На этот раз он к нам не приставал, а был сосредоточен на своей спутнице, дискутируя с ней.

Зазвонил телефон. Василиса. Как раз можно поговорить, пока дождик перестал:
- Да, Василёк!
- Как делишки у моей малышки? – у дочи было хорошее настроение.
- Отлично! Все круто!
- Таак! У меня вопросы: тут звонили люди, сейчас скажу, кто, - и она начала перечислять звонивших и пересказывать вопросы, на которые она не смогла оперативно ответить. Все ей рассказал, все поняла.
- Ну пока, солнышко!
- Пока-а-а! – нараспев ответила солнышка.

Полиция готовилась открывать движение, нас вежливо просили переходить на тротуар или идти по правому краю проезжей части, а с непонятливыми водителями обходились жестче. Одна «Газель» тронулась раньше времени, не поняв команду инспектора, как тут же сзади из машины ГАИ раздалось через мегафон:
- Э! А ты куда собрался?
Все это с характерным вятским акцентом, поэтому выглядело довольно забавно. Весело было и самому водителю грузовичка, который со смехом остановился, поняв свою ошибку, и сдал назад.

Как ни высматривал, наших на привале мы не нашли. Свернули направо и оказались почти на том же самом месте, что и в прошлом году. Чувствовался какой-то легкий запах газа, я огляделся по сторонам, пытаясь обнаружить, кто же пользуется портативной горелкой. После начала движения иконы решили сильно не отставать, минут через десять я поднялся со своего складного стульчика, взвалил на плечи рюкзак и начал догадываться, что источник газа находится в моей поклаже. Скинул рюкзак на землю, открыл верхний клапан - так и есть: внутри порядочно пахло газом. Достал пакет с баллонами, лежавший на самом дне, обнюхал два – всё нормально, запаха нет. А вот и третий, виновник… Павел забрал его себе:
- Не будем выкидывать здесь. Найду место, где его оставить.

…Почему-то болели связки в верхней части бедра. Рановато для первого дня, прошли всего-то километров двенадцать.
- Христооос воскресе! – сколько есть мочи.
- Воистину воскресе! – отвечал народ
И так еще два раза. Странным образом реагировали болящие связки – шла какая-то вибрация, дрожь. Но боль слегка отступила. До Бобино я еще два раза кричал троекратное «Христос воскресе!», после чего ноги совершенно перестали болеть. Чудеса. Вечером, конечно, рассказал об этом друзьям.

В Бобино первым делом свернули с Павлом к камере хранения. Его мешок нашелся сразу, а вот мой почему-то отсутствовал. Перепроверил два раза свой ряд и соседние – нету. Потом увидел, что часть паломников стоят возле фуры, где оставалось еще довольно много мешков.
- Это те, что не выгрузили?
- Да. Без внутренних непромокаемых мешков. Чтобы не намокло содержимое, оставили в машине.

Сначала грузчики, как сотрудники «Спортлото», выкрикивали номера ближайших мешков, но это было не особо эффективно, поэтому люди стали называть по-очереди свои номера, а ребята в машине подтаскивали найденные мешки и вручали еще и непромокаемый мешок для завтрашней правильной упаковки. Павлу я сказал, чтобы он не ждал и шел в дом - неизвестно, на сколько эта лотерея могла затянуться. Только минут через 15-20 я получил свой мешок, взвалил его сверху на рюкзак и пошел быстрым шагом в сторону дома. Дождь, к слову, лил уже третий час без перерыва, а ветер довершал грустную картину для тех, кто собирался ночевать на улице. На палец намоталась нитка от мешка, рука и без этого мерзла, но останавливаться не хотелось. Ожидание в камере хранения имело свои плюсы – я пришел, когда разногласия по поводу спальных мест были закончены, а горячая уха стояла на столе. Мне лишь оставалось переодеться во все сухое и сесть за стол на свой персональный стульчик.
- О, Петрович! У тебя новые штаны? – поинтересовался Альфредыч. – Смотри, не занашивай! Может, нам потом отдашь!

А Саша Барбир поделился проблемами: во-первых, потерялись четки. А во-вторых, сильный ветер сложил зонтик не по инструкции, и его можно было выкинуть. Поужинав, Саша побежал искать четки, вернулся замерзший и без результата:
- Какой-то мужик находил четки, подходил к полицейским, но они не знали, где находится бюро находок. И он ушел. Где теперь искать его?...

Ничего, Саша помолится, и все найдется. Все проблемы решаются одинаково – и в Ходу, и в жизни.

Поужинав, я надул матрас, и мы легли спать аж в 20:00. Вставил, как обычно, беруши и проспал до двух часов. Шесть часов ночного сна – это роскошь для крестного хода. А после нам все равно спать не дали паломники из соседней комнаты, которым наш матрас перегородил выход. Поэтому они периодически наступали на него, а мы с Павлом в эти моменты колыхались на немного сдувшемся матрасе (после зимы стал слегка спускать воздух), как волнах. Пришлось вставать.

Мужики попили чай. Саша «Полковник» Барбир достал маслице Пантелеймона-целителя и всем мазал лоб.
- Сашуль, давай мне еще уши помажь. В слышание веры…

А Саша Липин раздумал, нужно ли брать целый килограмм сахара с собой или ссыпать только часть в пластиковую бутылочку, которую он мне дал еще в Кирове:
- Решай, начальник!
- Саш, да у меня еще есть грамм триста сахара. Бутылочки хватит, остальное оставим хозяину.
Эти триста грамм я потом привез обратно домой. Как и лапшу, пюре, изюм и курагу. Мешок с сахаром Володя сам не мог развязать, поэтому передал его Свете:
- Я своими толстыми пальцами не могу, попробуй ты своими женскими.
Я подумал, что Света не сможет, забрал пакет с сахаром и с трудом с ним справился. Весь ход мне доставалось это занятие - развязывать какие-то узлы.

Потом выяснилось, что Володя забыл взять пленку, я достал свою двойную:
- Режь сам.
- Отрежу, конечно! - и начал размышлять. – Идем куда-то…под дождем, ночуем где попало. Василий, ты с психиатром не разговаривал?
- Было дело. Мы с ним нормально разобрались. Я его загрузил, и он ушел в задумчивости.

Все ушли, мы с Павлом опять остались одни.
- Павел, я думаю, сначала отнесем мешки, потом спокойно попьем чайку и пойдем.
- Согласен, мудрый Каа!

Впереди нас с двумя мешками шел здоровенный парень, рост позволял ему тащить их вертикально, они почти не касались земли. Но ему было тяжело.
- Я понимаю, что ты парень здоровый, но одному тащить неудобно. Я так тоже уже пробовал. Давай помогу.
- Не, я сам!
- Сам так сам.
Он периодически один мешок взваливал на плечо, потом менял руки, я незаметно для себя его обогнал, задумавшись о чем-то, а в какой-то момент опять увидел его рядом с собой:
- Давай один мешок вместе понесем. Не мучайся.
Взяли за два угла мешок потяжелее и понесли вместе…

Когда вернулись в дом, хозяин уже подметал веником пол. Мы попили чай, не торопясь, сложили вещи и пошли потихоньку на дорогу. В голове почему-то звучали слова песни Анны Герман:
…
Надо только выучиться ждать,
Надо быть спокойным и упрямым,
Чтоб порой от жизни получать
Радости скупые телеграммы…
….
Ну, радостью, скажем прямо, Господь нас не обделил. Не скуп Он на это дело. Грех жаловаться.


Павел на первой стоянке запланировал поменять кроссовки на сапоги перед бездорожьем. Я думал, что он это сделает быстро (мы ведь порядком отставали), и решил его ждать после перекрестка метрах в тридцати. Справа на обочине стояла «Скорая помощь», я прошел мимо и сел на свой стульчик в просвет между тенями деревцев так, чтобы солнышко грело мою спину. Место оказалось опять «королевским»: мимо периодически проходили знакомые и друзья, останавливались, разговаривали - увидел всех, кого хотел.


Сначала подошел Алексей Прокопыч, старый крестоходец, давно собиравшийся прекратить это дело, но каждый год отправлявшийся на Вятку. Это его сын Коля ходил с пяти лет в Великорецкий, а потом стал ходить и второй, Стефан, который недавно отучился у меня в автошколе. Прокопыч представил своего друга:
- Это Евгений. А это Василий Великий, познакомься! – то ли льстил, то ли подкалывал меня дед.
- Эк ты хватил!
Мы с Женей пожали друг другу руки.
- Алексей-то, мой тезка, на теорию к тебе ходит? – поинтересовался Прокопыч про своего друга, который решил немного походить в автошколу чисто для освежения знаний по ПДД. Я, естественно, с него никаких денег брать не собирался, но тому было неудобно, и он мне принес в мае пакет лещей, килограмма три.
- Не, не ходит. У него освобождение на неделю – он рыбу принес.
- А, вот так у тебя? – смеялся Прокопыч.
- Ну а как иначе.

Потом подошел Виталик, алтарник отца Николая, которого батюшка потерял как до крестного хода, так и во время не мог найти и даже после него. Виталик остановился, увидев меня, приблизился немного, вместо приветствия, хитро улыбаясь, тихонько пнул меня по сапогу – почему-то мне подумалось, что примерно так дергают за хвост льва, оценивая, жив ли.
- Проверяешь? Жив. Еще как!

Потом подошли наши мужики, тоже остановились возле меня поговорить. Все это напоминало картину «Ходоки у Ленина»: я сидел, а ко мне постоянно кто-то по-очереди подходил. В этот момент подошла и ростовская компания во главе с Володей, который поприветствовал нас:
- Христос воскресе!
- Воистину воскресе! А где Лёша?
- Да вот он сзади, - показал он на Алексея Корниенко, которого я не заметил сразу из-за наших мужиков, закрывавших мне обзор.
- А! Вот и наше ростовское представительство Сыктывкара!

Наши посмеялись и пошли дальше, а мы с Лешечкой сфотографировались.
- Василий! Ты же знаешь, что мы в Великорецком возле магазина всегда?
- Знаю.
- Приходи!
- Обязательно. В этот раз точно приду.


Прошло минут тридцать, прежде чем подошел, наконец, Павел:
- Да я пока чай попил, пока переоделся…

Почитали по очереди акафист, как и положено на каждом переходе. На поле при подходе к лесу Павел подошел незаметно к какому-то здоровенному паломнику в сиреневой кофте, схватил его за лямки рюкзака и начал их тянуть-дергать в разные сторону. Мужчина удивленно-возмущенно пытался обернуться, смотрел сердито и вопросительно на меня, потом наконец развернулся... и тут его лицо расплылось в улыбке, они с Павлом радостно заключили друг друга в объятия - это оказался брат жены Павла, приехавший впервые из Котласа в Крестный Ход. Они немного поговорили, а потом мы ушли вперед, так как они с женой двигались совсем медленно. Самую большую пробку я обошел по грязи и воде через лес – сапоги это позволяли. Павел был где-то позади, а я перед выходом на поле догнал Альфредыча с мужиками, которые мыли сапоги после грязи.
- Мы будем на самом верху справа. Ну почти на самом верху. Догоняйте, - и Альфредыч отправился на отдых.

Наконец, когда я уже помыл сапоги и минут пять стоял в ожидании, появился Павел:
- А я думал, ты сзади где-то! А как ты впереди оказался?
- Вот такой я человек-загадка! Да я там по лесу через ветки ногами, как лось... – и показал руками, как я энергично перешагивал через сваленные деревья. – «Пока лошадка четырьмя ногами…, мальчишка шустрый: «Раз-два, раз-два!..»».

Липин с мужиками за минуту куда-то испарился. Мы их так и не нашли, на склоне выбрали себе место посуше, легли на солнышке, скинув сапоги. Я повесил на куст мокрую футболку, надел сухую кофту, поставил чай, уничтожили оставшиеся два бутерброда, Павел достал орехи и курагу, а потом мы легли спать. Я опять в основном только дремал, а Павел провалился в сладкий сон и слегка посапывал. Так прошел час. Пока мы отдыхали, все вокруг уже разошлись, было пусто, только возле дороги был народ.
- Удачное время и место! – Павел был в полностью удовлетворен положением дел. – Никого нет, никто не мешает, хоть что здесь делай!

Мы собрались без суеты, взвалили рюкзаки, помогли друг другу надеть лямки на плечи:
- Ну, что? Погнали наши городских! А также республиканских. А потом перейдем и на федеральный уровень…

…Прочитали акафист, вышли к Загарью. Меня окликнула сидящая возле забора на травке давняя знакомая Наталья Плесовская (помахали друг другу), а ее верной подруги Татьяны рядом не было: она незадолго до Хода сломала палец на ноге и смогла пройти лишь один день. Я ее спросил вчера при встрече:
- Ты как идешь??
- С Божьей помощью…

А Павел опять повстречал того самого родственника, теперь он стоял посреди улицы и сам высматривал Павла. Они остались поговорить (потом оказалось, что в Загарье у Павла тоже есть родственники – у них и остановился сейчас брат жены), а я побрел дальше. Наши были на старом месте после магазина, Павел меня нагнал, мы оставили вещи и пошли искать продуктовые палатки, которые куда-то исчезли в это году. Я вернулся обратно, а Павел пошел добывать еду. Вскоре вернулся только с кефиром, но зато Саша Барбир поделился с нами лимонниками:
- Вот мы и в Медянах! - лимонники мы едим обычно только там.
- Не заметили, как крестный ход заканчивается! Что-то как-то быстро!
- Волшебные лимонники переносят во времени.

Павлу не понравилось, что я лег не так, как он хотел, а перпендикулярно остальным. Но зато ноги под уклон, как положено.
- Что ты лег, как нерусский!
- А ты типа русский?? – намекая на его откровенно татарское лицо.
Тут все начали ржать, даже посторонняя парочка, рядом с которой мы собственно и легли.
- А я приличный человек!
- То есть, если человек приличный, то он русский? Ну, значит я нерусский, потому что я неприличный. Быть мне всегда наполовину коми…

Наконец, мы расположились и начали уничтожать лимонники с кефиром. Время еще оставалось достаточно для сна. А Саша Липин решил позвонить заранее в Монастырское хозяину дома, в котором мы собирались ночевать, чтобы договориться насчет бани. Результат был не очень:
- Взяла трубку бабка какая-то, видимо его жена. Говорит: «Какая баня? Мы уже старые, мне 80 лет, ему тоже 80 лет, у нас сил нет топить эту баню, она вся дырявая…» В прошлом году он же топил, какая-то она странная…

Лимонник оказался действительно волшебным, потому что я тут же вспомнил аналогичный разговор по телефону со своей мамой перед Стефановским ходом:
- Вася! Не ходи, пожалуйста, в Крестный ход! Будет холодно, баню надо топить, а мне уже почти 80, тяжело воду таскать, особенно если приведешь кого-нибудь на ночевку. А папа дома сидит, к нему врач должен прийти, и ему одному скучно. Если ты не будешь с ни ночевать, он будет нервничать! Не ходи, пожалуйста!

Ну про папу вообще разговора нет – все-таки 95 лет. Он тоже уговаривал меня не ходить, а потом еще Василиса сообщила, что старики и ее просили, чтобы она меня уговорила остаться в городе. Я и сам сомневался, идти мне или нет – на то были свои причины, а тут и родители просят настойчиво, как никогда. Вопрос снят, будем слушать родителей, наконец. Которые беспокоятся, что их маленький 46-летний 90-килограммовый ребеночек замерзнет в крестном ходе. А по поводу Великорецкого, кстати, ни у кого из нас сомнений не было…

Мы с Павлом опять вышли с опозданием, за переход два раза прочитали акафист. Он мне показал место возле моста, где в прошлом году его поставил на ноги Женя Антонов, размяв спину и «починив» позвоночник:
- Если бы не он, я бы никуда не пошел. Закончил бы ход. Потом пошел купаться в реку, как он настоял.
- И как вода? Холодная?
- Да нормальная…

В Пашичах набрали воду в цистерне – до Монастырского должно хватить по литру - и пошли в конец села на поле на привычное место, где уже минут двадцать отдыхали наши. Саша Власов насыпал мне щедрую горсть арахиса для восполнения запасов энергии. Ход вскоре тронулся, а мы всё отдыхали. Впереди были пробки перед грязными участками, торопится было некуда.
- Что вы делаете, бесстыдники?! – развлекался Альфредыч, нарочито громко комментируя поход в кусты Володи и Саша Барбира.

Павел был недоволен, что вышли рано:
- Сейчас будем стоять в пробке. Нужно было еще полежать…


Отчасти он был прав. В Кленовом опять были огромные лужи, мы их медленно обходили плотным строем. Кто-то пытался идти по полям слева за домами. Когда столько народу вокруг, грех не покричать.
- Христос воскресе!!!
- Воистину воскресе!!
И так еще два раза. А потом чуть позже – еще два раза по три…

- Твой голос неповторим. Сразу узнать можно. За километр слышно, - оценил Саша Липин. А вечером уже в Монастырском спросил:
- Ну что, Петрович, отпустило? – помня, что это мой способ борьбы с болью в ногах, интересовался результатом.
- Отпустило.

На выходе из Кленового оказалось, что наша компания разделилась в толчее. Мы постояли с Женей, Светой, Лешей и Альфредычем, ожидая остальных, потом двинулись дальше: «Найдутся…» Пока шел, читал мысленно «Богородице, Дево, радуйся», как уже привык за последние годы. Чем мечтать и думать о чем попало, лучше использовать время с толком. Уткнулся в небольшую пробку перед лужей, молодой человек передо мной раздумывал, пройдет ли он в кроссовках, потом все же развернулся, задел меня своим ковриком, посмотрел на меня и после паузы выдал:
- Спокойнее!
Чем меня слегка удивил.
- Да я-то как раз стою на месте. Это Вы вертитесь.

Потом мы подошли к настоящей пробке, стоявшей намертво. Часть людей довольно бодро шла справа через лес, мы двинулись туда же. Сапоги были как нельзя кстати... Привал перед «железкой» я почему-то не узнал. Даже как-то странно. То ли потому, что все зарастает так быстро молодыми соснами. Прошел в самое начало, чуть поднялся по склону налево, но вода стояла и там между кочками. Бросил коврик на плёнку , привалился к рюкзаку и начал поедать сухарики. Потом пришлось достать средство от мошек и комаров – донимали неимоверно под вечер. Павел не отвечал, телефон был выключен. Потом пришла смс-ка, что абонент в сети и следом сразу от него: «Ау!» Только я начал набирать ответ, как он сам позвонил:
- Ты где?
- В самом начале. Напротив подъехавшего трактора.
- Мужики тут уже ухмыляются, что ты опять поменял компанию.
- Нет. Просто их самих не нашел.
- Ставь чай!
- Себе не кипятил, потому что лень, а другу сделаю!
А чай я и сам с удовольствием попил и поблагодарил Павла за идею.

…Через переезд успела перейти только головная часть Хода – вдалеке появился поезд.
- Стоп, колонна! Стоп, колонна!
Пропустили поезд, двинулись дальше. Рядом оказался Николай Платков традиционно со своими спутницами.
- Как медовый месяц, Николай? – поинтересовался я, прочитав перед Ходом, что у них с Леной уже шестой медовый месяц.
- Отлично! Шестой уже. Сейчас пишу инструкцию по хождению босиком – народ спрашивает.

Впереди была пробка, как обычно. Часть паломников переходила канаву через заросли слева, а я пошел вслед за Павлом справа и все-таки чуть черпнул левым сапогом воды - декоративные отверстия по бокам были сделаны совершенно зря. Они еще зачем-то были «украшены» белыми пластмассовыми каемками, одна из которых уже вылетела и потерялась. А незадолго до этого какая-то женщина, проходя мимо, посоветовала:
- Хороший мой, убери эти пластиковые штуки, они только ноги натирают! Убери, золотой мой!
Я не сразу, но последовал ее совету - так хорошо посоветовала, аж возражать не хочется…

Рядом обнаружились все наши, дальше шли вместе, но недолго: после спуска со склона у меня резко заболела щиколотка на левой ноге. Я попробовал решить проблему так же, как и накануне с правой ногой, которая натиралась внутри об сапог – вложил внутрь скомканный пакет, который играл роль буфера. Такое вот простое и эффективное решение проблемы. Но тут фокус не прошел, и мне лишь оставалось замедлиться до черепашьего шага. Павел обернулся, я показал, что идти быстрее не могу, только лилипутскими шагами, иначе сильно болит нога.
- Павел, иди вперед, не жди. Я потихоньку.
- Я с тобой. Торопиться некуда.

На поле перед Монастырским был разбит палаточный городок из многоместных палаток. А мы двинулись к камере хранения.
- Павел, вот тебе номерки. Пока я доползу, ты уже возьмешь мешки.
В результате он еще и потащил оба мешка, потому что боль у меня не проходила. Возле магазинчика стоял мужик с сильно пропитым лицом:
- Ночлег.
- Сколько?
- Я дорого не возьму. 200 рублей.
Павел сделал несколько шагов, раздумывая, потом положил мешки:
- Надо бы записать его номер, - и пошел обратно, вытаскивая на ходу телефон из кармана.
- Вы что-то уронили, - подсказал ему мужик.
- Ох ты! Спасибо! – это оказался один из наших номерков.

А в нашем доме все комнаты были заняты на этот раз посторонними людьми, только в маленькой справа уже расположились наши. Нам с Павлом было выделено место возле стены, которая являлась частью жарко натопленной печки. Все пошли ужинать, мы с Павлом еще чуть повозились с вещами, и он тоже уговорил меня пойти поесть:
- Пойдем, здесь совсем рядом!
- Да я может что-нибудь перекушу здесь… Нога болит…
- Пойдем-пойдем! Тут только наверх подняться.

Полевая кухня оказалась действительно недалеко, а проходили мы как раз мимо того самого «теплого сарая», где я ночевал в 2011-м году возле магазина. Нам наполнили посуду кашей с мясом, сверху положили еще и маринованной капусты. Павел мне обеспечил вкусный ужин, а сам, быстро управившись с едой, спустился к соседнему с нашим дому, во дворе которого топилась баня. Потом всех наших порадовал:
- Баня – 250 рублей! Кто хочет – пошли!
- Ой, я с удовольствием! Третий день без душа – я так не могу! - Саша Барбир быстро начал собираться.
- А в том доме за 200 рублей нет ни воды, ни света.
- Ну вот поэтому и 200 рублей.
- Да тут тоже несильно лучше – в этом году хозяин совсем отключил воду, - Альфредыч был недоволен. – И 350 рублей берет.
А я достал надувной матрас, насос и начал готовиться ко сну. Сняв носки, понял, что быстрее не получится идти завтра еще и по причине огромной мозоли-пузыря на пятке помимо нескольких размером поменьше на ступне - видимо, носки я намочил уже гораздо раньше. Хорошо, что рядом натопленная печь – до утра можно все высушить. Мозоль проткнул и обработал тут же зеленкой, которая оказалась в Володиных запасах:
- Забирай насовсем! – махнул он рукой.
…
Утром я наклеил свежие пластыри, Саша Барбир попросил тоже.
- Бери, конечно! Эх, зачем я выложил большой новый рулон перед выездом? Взял три начатых, может не хватить, придется в Великорецком поискать.
Я даже думал послать вечером перед сном смс Любе, которая собиралась приехать сейчас рано утром в Монастырское, чтобы она захватила рулончик. Люба еще 3 июня начала присылать смс, интересоваться, какая у нас погода и как нам идется. Ответил: «Все отлично, ветер, идет дождь третий час без перерыва и не думает заканчиваться» Почему-то опять вспомнился фильм: «В бой идут одни старики»:
- Ну, как у тебя там? Как у тебя там, Маэстро?
- Всё нормально, падаю!

И тут как раз появилась Люба. Потом мы с ней стояли на крыльце в ожидании выхода, она сделала шаг назад … а там не оказалось ступеньки. Чудом успела схватиться за свой рюкзак, стоявший на скамеечке, затормозить падение и поставить ногу на ступеньку ниже.
- Да, Люба… Сейчас бы сходила в крестный ход…

Я вышел в 4:30, нога лишь слегка ныла, но я решил не искушать судьбу и шел совсем не торопясь, читая про себя акафист. На трассе меня обогнал мужики, потом на поле – Света с Лешей и Женя. Женю пришлось окликнуть.
- О, Василий! А я тебя не узнал! Одного нашего догнали!
- Нет. Он не из наших, - Лёша озвучил интересную, неожиданную мысль.
- Как не из наших?? - удивился Евгений. – Вместе же идем и ночуем!
- Нет, он сам по себе. Сам с собой идет, - Леша был непреклонен в своем мнении.

Липин потом в Великорецком подтвердил:
- Устами младенца глаголет истина! Ты действительно сам по себе.
Проанализировал – да, похоже, что так. То с одной компанией ходил – с отцом Николаем, потом с Олей, в 2011-м - с девчонками, потом с Альфредычем и его братией, потом как-то с отцом Леонидом, сейчас – вроде с Павлом, но из-за больной ноги половину хода в итоге прошел в одиночестве. Хотя какое с Богом может быть одиночество?

…На вершине глинистого подъема догнал Павла, который эмоционально, в красках (впрочем, как обычно) начал рассказывать, как он «догонял» меня. Он вышел на полчаса позже, но мы оба странным образом не заметили, когда он обогнал меня:
- А я думал, ты впереди! Лечу, стараюсь, пытаюсь догнать! Думаю, как он с больной ногой так далеко ушел? А меня догоняет Володя Растворов и говорит: «Если отдашь плащ, скажу, где Василий!» Оказалось, он утром надел мой плащ, а я - его. Одинаковые плащи за исключением того, что на одном нет верхней пуговицы. Поменялись плащами: «Василий сзади!» Вот тут я удивился!

Тут к нам подошли те самые две сыктывкарки – пожилая и молодая – которые в прошлом году просили почитать меня акафист. На этот раз они были расстроены: в Монастырском их знакомая оставила им рюкзак и зашла храм. После чего …пропала. Они ее прождали полтора часа, потом спросили какого-то батюшку, что же им делать.
- Берите ее рюкзак идите до Горохова. Молитесь. Посмотрим, может, обнаружится пропавшая.

А странное поведение другой сыктывкарки озадачило и наших мужиков, когда она привела своего сына-инвалида и всучила им:
- Пусть будет с вами. А я пошла!
Пришлось объяснять ей доступными фразами, что так не делается: взяла с собой в крестный Ход сына – будь добра, следи за ним. Вряд ли она поняла, что делает не так – подобное поведение у нее наблюдалось постоянно и в других паломничествах, когда она убегала, спихивая на батюшек свои обязанности заботиться о сыне.

…Дальше мы побрели потихоньку – «по-стариковски», как выразился Павел. Шли до Горохова без остановок, у меня вышло от Монастырского четыре часа:
- Это я засёк, как я буду ходить, когда мне будет 90 лет.

В Горохово перед храмом традиционно рядом с нашими расположилась компания отца Леонида. Плюсом медленной ходьбы являлось то, что я приходил на всё готовое: на клеенке уже стояли открытые консервы, а в тарелках дожидалась нас с Павлом гороховская каша. Потом Лёша принес еще и чай. Солнце начинало основательно припекать, по прогнозу дождь ожидался только вечером. Можно было спокойно поспать.

Совсем рядом обнаружилась моя кума Даша. Впервые она пошла в Крестный Ход в 2016-м, молилась о даровании им с мужем Ильей ребеночка. Просьба была почти сразу исполнена: через год родился Лев Ильич, а крестными попросили быть меня. И вот Горохово мы встретились, обнялись:
- Мы так соскучились по своему крестному!...
Я смотрел на ее худые бока – никак не желала набирать вес.
- Это что такое?
- Скоро, скоро возьмусь за себя! – пообещала она.
- Как там Левушка?
- Ой, он такой хороший! Я теперь так люблю всех маленьких деток, как Лёву родила! Всех! Весь год с прошлого дня рождения играл с твоим вертолетиком, никому не давал. Другими игрушками делится, а эту не дает. И называет почему-то «белка». Скоро опять день рождения, приходи, никого не будет. Подаришь ему еще один вертолетик! – улыбалась Дашечка. – Как у тебя дела?
- У меня все нормально. Даже отлично! Спокойно стало. Я все разложил для себя по полочкам: что мне нужно, что мне точно не нужно. В соответствии с…, - и указал на храм. – С Православием, конечно. Подал документы на госслужбу. Проходил тесты, а потом на собеседовании всех удивил. Взбодрил.
- Танцевал вприсядку? - смеется.
- Не, это не моё. Своими заявлениями всех взбодрил.
- Ты в своей знаменитой шляпе? Чтобы мух отгонять? Или ворон? – улыбалась Дашечка. – А у тебя есть солнцезащитный крем?
Солнцезащитный крем я в это году не забыл. Она позвала Женю Антонова, с которым она и ее подруги шли в этом году:
- У Васи есть крем!
Я Даше рассказал про ногу, что иду потихоньку:
- Шел от Монастрыского четыре часа. Попробую еще раз так сейчас четыре часа идти. А на обратном можно попробовать сразу до Мурыгино без привалов, - фантазировал я. - А вы до Великорецкого?
- Да, впервые Лёвушку так надолго оставила. Но мы с Женей очень хорошо идем! – похвасталась Дашечка и пошла отдыхать.

…Зазвонил колокол, колонна в 11 начала движение – в этом году на час раньше. А мы так же собирались выйти на час позже иконы, чтобы не тормозить на пробках. Даша с Женей вышли раньше, она остановилась и дала мне горсть сосательных конфеток:
- Я знаю, что у тебя есть, но таких у тебя нет!

Таких у меня действительно не было. Мне надо было выходить раньше остальных, так как они все равно догонят с моим-то темпом. Люба принесла бутылки с водой, набрав для всех. Две по пол-литра мне с запасом должно хватить до Великорецкого. Одну бутылочку взял сразу в руку – после того, как я утром 3 июня поел в учебном центре сало, у меня регулярно были какие-то намеки на изжогу. Шел своим неторопливым шагом, очень удобным, изредка доставал из кармана леденцы, а потом делал несколько маленьких глоточков воды. Так на «допинге» я шел четыре часа без остановки до последнего перед Великорецким привала. По пути меня обогнали ростовчане, Володя оглянулся с деловым предложением:
- Пойдем с нами, нестареющий! Бросили тебя твои друзья! А у нас палки есть! – часть ростовских шла с палками для скандинавской ходьбы.
- Не, я до 90 лет без палочки. А потом возьму. Посох какой-нибудь.

Но кто, что и когда возьмет и будет ли ходить, знает лишь Господь Бог. В чем я убедился довольно скоро. А пока шел и в очередной раз читал акафист. На последнем привале на дорожке напротив тополя слегка толпился народ, человек десять. «И чего они встали прямо посреди дороги..», - подумалось мне. Начал протискиваться и увидел, что это такая маленькая очередь …возле иконы - точнее, две очереди по три человека с каждой стороны. Приложился. Святитель Николай привел прямо к себе перед Великорецким. Значит, нормально иду…

Прошел в начало поближе к спуску, снял рюкзак, достал яблоко, перекусил, из глубины рюкзака в верхнюю часть переместил то, что понадобится в первую очередь через полтора часа: сумочка с номерками в камеру хранения, тапочки в гостиницу и кроссовки, чтобы сразу там их положить в ячейку для сменной обуви. Успел минут двадцать (или даже больше) отдохнуть на коврике до выхода колонны, послал Павлу смс, что я в голове колонны, но она было бессмысленна – наверняка он выключил телефон, как обычно. Достал еще одну вкусную Дашину конфетку. Почти дошел, нога так особо и не беспокоила, что было немного удивительным…

…Валя Курочкина, стоявшая на обочине сразу после выхода из леса, увидев меня, бросилась навстречу обниматься - мы не виделись с ней с 26 сентября, с крестного хода до Кылтовского Крестовоздвиженского женского монастыря:
- Вааася!... А где все?
- Наши все сзади. Они думают, что это я сзади, но ошибаются, как всегда. Жди, скоро будут. А я пойду в камеру хранения потихоньку.

Мешки вытащил на дорогу на левую обочину, сел на них, придвинул поближе рюкзак, накрылся пленкой – с минуты на минуту из гигантской темной тучи должен был хлынуть ливень. Ветер уже начинал дергать пленку, открывая для первых капель рюкзак. Тащить два мешка одному мне было не с руки , я ждал любого человека из нашей компании. Увидел Сашу Власова:
- Саша, ты очень вовремя. Нужна твоя помощь. Мешок поможешь дотащить?
- Помогу, - он взял ближайший мешок. – Ты мне дал потяжелее?
- Ты сам забрал. Хочешь, поменяемся…
- Да ладно…

Как только мы зашли в гостиницу (Павел Иннокентьевич при этом мне улыбнулся, а Сашу проконтролировал, спросив: «Тоже из Сыктывкара?»), так сразу же хлынул ливень. В окно Володя Растворов наблюдал за тем, как ветер, сбивающий с ног, и дождь накрыли идущих по улице паломников.
- Ну, Саша, значит, хорошо ты молился, раз Господь подождал, пока ты зайдешь в помещение, - порадовал я Александра.
- Думаешь?
- Точно.

Ливень шел недолго, мы спустились во двор ужинать. Командовал парадом традиционно наш сыктывкарец Валерий, который опять специально приехал для этого в Великорецкое загодя.
- Поставь кружку поближе, а то я разолью, - попросил он меня.
- Не разольете. Я знаю, что вы профессионал.
- Сейчас, погоди, я тебе снизу гущу достану…
Получил щедрую двойную порцию, льстец… Или Господь так распорядился – все-таки я почти ничего не ел последние часов восемь-девять.

Альфредыч всех предупредил, что я оплатил гостиницу еще в апреле, поэтому деньги – по пятьсот рублей - необходимо сдавать мне. Валя и Люба тут же, сидя за столом, начали доставать деньги и протягивать мне.
- Петрович, ты уже сразу прямо здесь собираешь?? - изумился Липин. – Во даёт! Петрович у нас мытарь!
- А как же. Все долги соберу. Срок исковой давности по гражданским делам – три года. Пятьсот рублей – это вход в закрытый клуб тех, кто хочет дойти до Кирова.
- А давайте его за это гнобить, - предложил Ваня, в то время как Саша и Серега тоже доставали деньги.
- Вам это дорого обойдется. До Кирова можете не дойти. И взыщу все в двойном размере.
(По странному совпадению Ваня на следующий день вместе с сыном уехал домой.)

Ваня достал из кармана головку чеснока, все тут же накинулись на него. Осталась в итоге одна кожурка перед Ваней. Саша незаметно подложил свой оставшийся кусочек рядом. Ваня недоуменно посмотрел на эту картину:
- Они, наверное, размножаются…
После чего все начали хохотать почти над любым словом без остановки:
- Ваня, что у тебя за чеснок? Что у тебя в кармане до него было?
- Такой приход от чеснока! Другим людям нельзя давать! – смеялся Саша.

Потом на столе появился хренодер и соленые огурцы в банке. Тарелка с хренодером кочевала с одного стола на другой. За несколько минут содержимое было дружно уничтожено. Я отправился за чаем ко второму котлу, чай оказался бесподобен. Даже непонятно, добавляли туда немного сахара или он сам по себе был такого приятного вкуса.

Рядом стояли две очереди в душевые кабинки на улице – сто рублей с человека. Одна женщин вышла из душа, оставив дверь открытой.
- Дверь закройте! Пар не выпускайте! – тут же сделал замечание парень из очереди, всех рассмешив. Замечательно, что у людей остались еще силы для шуток и смеха.

Наверху чуть позже собрал оставшиеся деньги с наших, спустился к Павлу Иннокентьевичу и доплатил за ночлег.
- Я вас огорчу немного: на следующий год будет немного дороже – рублей 600.
- Да это вообще без проблем!

…Липин, взял бутылку у Павла и пил воду из зеленой крышечки, периодически наливая в нее по 50 грамм.
- Саша, ты воду, как коньяк пьешь! – смех сегодня не заканчивался. Потрудились три дня, можно и расслабиться.

Я опять надул матрас для нас с Павлом. А мужики решили проветрить душное помещение.
- Как хорошо, что мы на возвышении, - отметил Павел. – Холодный воздух от окна идет по полу.
- «Яко возвысил Господь человека нища и убога и сокрушенного сердцем и благословил его», - сочинил я на ходу по мотивам Псалтири, а потом дома проверил и убедился, что не сильно соврал: «Из праха поднимает беднаго, из брения возвышает нищаго, чтобы посадить его с князьями народа его; неплодную вселят в дом с матерью, радующеюся о детях. Алиллуйа!» (Пс. 112, 7-9)
- Это ты про себя?
- Ну и про тебя, ты же со мной…

Валера поднялся к нам на чердак после ужина, расположился на диване, пожаловался на свое сильно подпорченное здоровье и рассказывал про свои методы чистки организма: в период сбора березового сока выпивать полтора литра сока каждый день в течение трех недель, землянику - стакан каждый день, чернику поллитра – три недели через не могу. А было оно подорвано в том числе и работой на Крайнем Севере. Валера рассказал, что вся оленина возле Новой Земли радиоактивная. Показатели в несколько десятков раз выше нормы из-за ядерных испытаний на острове. Валерий возил в свое время шкуры оленей на обследование на Украину. Они оказались совершенно непригодны. Точнее – опасны. А потом рассказал захватывающую историю о подземном ядерном взрыве на границе с Пермской областью, когда из за разгильдяйства рабочих вспыхнул газовый факел на месторождении, и его долго не могли потушить. Генерал, лучший спец в СССР по тушению подобных пожаров, сказал, что необходимо купить в США дорогостоящее оборудование, тогда можно за три месяца решить проблему. Его не послушали. Возникла идея устроить небольшой ядерный взрыв для того, чтобы сдвинуть пласты и закупорить источник проблемы. Вместо этого проблем добавили: были выбиты стекла и разрушены некоторые здания в соседних населенных пунктах. Факел горел который месяц, деньги улетали в воздух, пока, наконец, руководство не согласилось закупить то самое оборудование в Америке. Пожар, как и обещал генерал, был потушен за три месяца.

…Ночью я пил воду – сказалось то, что я почти не пил вчера, пока шел. Да еще и есть захотелось, я поел сухарики, который припас из дома. Причащаться уже теперь точно не шел, отрезал себе пути к отступлению. Да особо и не собирался, потому что причащался 1 июня, прямо перед Ходом, а всего с Пасхи до Хода – шесть раз: 27.04, в субботу накануне Пасхи, в саму Пасху 28.04, потом в Пасхальную седмицу 04.05, потом 11.05, 18.05, 22.05 на Николая Угодника (это обязательно!) и вот перед выездом. Поэтому было умиротворенно-благодатное спокойное состояние.




Продолжение здесь