2. "Метрополь" и Владимир Высоцкий

        Если для первой части этой работы я постарался собрать абсолютно всё, что мне известно об участии Высоцкого в "Метрополе", то вторая часть на полноту не претендует. Я не собирался писать ни о том, как сложилась жизнь каждого из членов "Метрополя" в дальнейшем, ни о том, какие бои велись между "патриотами" и "либералами", ни о том, кто больше приобрёл, а кто больше пострадал. (А пострадали не только некоторые "метропольцы", но даже известный С.Куняев. Во время травли альманаха он написал письмо в ЦК, в котором высказался по вопросу "русофобии и сионизма" гораздо острее и резче, чем это допускалось неписаными советскими правилами игры. В результате "литератор-патриот" лишился насиженного местечка секретаря московского отделения Союза писателей.) Интересно, однако, взглянуть на события тридцатилетней давности глазами непосредственных участников, причём, не только тех, кто поддерживал "Метрополь", но и тех, кто к этому изданию имел претензии.

        Имя Владимира Высоцкого в приводимых воспоминаниях встречается нечасто, но сказанное имеет несомненную ценность не только само по себе, но и в высоцковедческом плане, поскольку отражает обстановку вокруг издания, одним из авторов которого был и он.

        Леонид Михайлович Баткин – доктор исторических наук, крупнейший знаток итальянского Возрождения, автор многих книг. За книгу о Леонардо да Винчи был удостоен премии Совета министров Италии. В "Метрополе" был представлен статьёй "Неуютность культуры".

        "М.Ц. – Прочитав практически всё, что было опубликовано о "Метрополе" на русском и английском языках, я так и не понял важнейшего момента: почему реакция на появление "Метрополя" оказалась такой зубодробительной? В конце концов, сделанное редакцией альманаха не было чем-то уникальным. В конце 1960-х гг. группа ленинградских писателей подготовила сборник "Горожане", в середине 1970-х таким же образом была подготовлена "Лепта". Сборники, как и следовало ожидать, опубликованы не были, но реакция властей всё же была адекватной. Почему в случае с "Метрополем" всё вышло не так?
        Л.Б. – Трудно сказать уверенно... Во-первых, время было пиковое в смысле реакционности и активности разного партийного начальства. Во-вторых, подготовка "Метрополя" сначала велась в сугубой тайне, и может быть, тайное стало известно КГБ раньше, чем мы могли предположить. Некоторые отказывались участвовать. В том числе, между прочим, и Окуджава, и Юрий Трифонов.
        Делалось всё это на квартирке покойной Евгении Гинзбург, матери Аксёнова. Причём, делалось втайне и от членов "Метрополя". Мы не знали, что заранее было решено передать один экземпляр в "Ардис", что Аксёнов готовит почву для своей эмиграции. Так что были всякие соображения...
        Потом было придумано, не знаю, кем (возможно, тем же Аксёновым), устроить так называемую презентацию. Не в нынешнем смысле презентацию, а так, чтобы собрать в каком-то кафе иностранных корреспондентов, кого-нибудь из известных людей, угостить их шампанским с икрой и выставить один из рукописных экземпляров. Вот тогда и объявить.
        Были споры. Я настаивал на том, чтобы это сделать как можно быстрее, понимая, что одно дело совершить это без разрешения и ведома властей, совсем другое – когда власти запретят, всё равно это сделать. И действительно – власти запретили, начались выволочки... Конечно, их задело, что там были люди известные – и Ахмадулина, и Вознесенский, и Аксёнов, и их любимец Искандер... Так что это был не просто бунт каких-то недоучившихся и никому не известных людей, но и людей очень популярных и известных всей читающей публике.
        Ерофеева и Попова не исключили, как они любят говорить, из Союза писателей. Они были в тот момент на промежуточном положении. Их принимали в Союз, но окончательно они ещё приняты не были.
        Вы "Лепту" назвали... Тут разница была в том, что "Метрополь" делали тайно и под носом у властей. Предисловие, написанное Аксёновым, было, на мой взгляд, неудачным, но дерзким и с нескрываемой идеей обойти цензуру, – конечно, это взбесило тогдашнее руководство.

        М.Ц. – Агрессивнее всех вёл себя Феликс Кузнецов, нынешний академик, директор института мировой литературы. Как Вы считаете, он был искренним в своём неприятии "Метрополя" или просто послушно исполнял чужую волю?
        Л.Б. – Я не знаю, что можно об этом человеке сказать, был ли он вообще когда-нибудь искренним. Он делал то, что было ему по уму и помогало сделать карьеру. В этом смысле он был вполне искренним.

        М.Ц. – Вы говорите, что Аксёнов таким образом планировал свой отъезд. А остальные члены "Метрополя" полагали, что от властей можно будет добиться разрешения на публикацию?
        Л.Б. – Нет. Все понимали, что никакого разрешения не будет, но мы рассчитывали на большой скандал. Я не знал, что это пересылается в Штаты, но кое-кто из близких к Аксёнову людей знал. Я ведь в немалой степени был чужаком, в "Метрополь" я передал статью, предназначенную для журнала "Вопросы философии" и там отвергнутую. Точнее говоря, статья была запрещена в ЦК, хотя в ней не было совершенно ничего антисоветского, как, впрочем, и во всём "Метрополе".

Дата публикации – 20.06.2008 г.

О Владимире Высоцком вспоминает
Виктор Иванович КОСИЧКИН

М.Ц. – Коллекционерам фотографий Владимира Высоцкого известны два снимка, на которых Вы запечатлены рядом с ним. Снимки сделаны зимой 1963 года на Медео, где снимались сцены фильма "Штрафной удар". А Вы в то время были там на сборах?
В.К. – Там не только "Штрафной удар" снимался. Там ещё снимался фильм "Цена быстрых секунд", в котором я дублировал исполнителя главной роли.*1 И вот туда приехала съёмочная группа того фильма, о котором Вы говорите. Вот там мы с Высоцким и общались, и сфотографировались.

М.Ц. – На этих фотографиях есть Инга Артамонова...*2
В.К. – Да, и Инга там была. Она в кино не участвовала, просто на сборах была на Медео. Там же и сборы были. Просто выбрали момент, когда я и другие конькобежцы могли пробежать в общих планах для картины.

М.Ц. – Съёмки "Штрафного удара" были и на Медео, и в Чимбулаке. Как далеко расположены эти пункты друг от друга?
В.К. – Чимбулак выше на пару километров. Там горнолыжные трассы проложены. Ехать по той же дороге, что и на Медео, но надо подняться немного выше.

М.Ц. – Вы с Высоцким встречались до и после января 1963-го?
В.К. – Да, конечно. Он бывал и на соревнованиях часто, приходил на Малую арену стадиона "Динамо". Болельщик он был неплохой. Думаю, что "Песня про конькобежца на короткие дистанции" не случайно появилась, а связана именно с его общением с конькобежцами. Он нашими делами очень интересовался. Был он в те времена частенько навеселе и всегда весёлый.
В 1962 году, когда я выиграл первенство мира, Высоцкий приходил болеть за меня в Лужники два дня подряд. Мы и познакомились-то с ним в связи с его интересом к конькам. Это было в Горьком в 1959 году. Шло первенство Союза, он приходил смотреть. Я тогда стал пятым в многоборье, но выиграл две золотые медали на отдельных дистанциях. И вот схожу я с пьедестала – подходит Высоцкий, поздравляет. Никто нас не представлял друг другу, всё само получилось. Потом, когда мы с Олимпиады в Скво-Вэлли возвращались, он нас в аэропорту встречал.*3
Потом, когда я уже закончил, мы встретились с ним в Ленинграде. По-моему, это было в 1973 году. Тоже снимались эпизоды какого-то фильма, а Высоцкий приехал на женский чемпионат Европы. Впрочем, возможно, он там оказался тоже в связи со съёмками. Льдов-то особо не было.

М.Ц. – Высоцкий общался с членами сборной по конькам?
В.К. – Общался, да. Был тогда Антс Антсон из Эстонии,*4 Женя Гришин,*5 Боря Стенин.*6 Сейчас уже нет никого... И пел нам Высоцкий кое-что, когда мы "зависали". Пару раз я бывал в знаменитой квартире в Большом Каретном, но поскольку сам я занимался активно спортом, то в выпивках участия не принимал.

М.Ц. – Ваши встречи было связаны, в основном, с соревнованиями?
В.К. – Да нет, не только. Встречались то в компаниях, то в театре. Я на Таганке несколько раз бывал, видел его в спектаклях.
Общение у нас было хорошее. Друзьями не были, но было нормальное человеческое общение. Он был человеком с активной жизненной позицией, поэтому с ним было интересно.

31.05.2008 г.
Беседу вёл Марк Цыбульский (США)
(Copyright © 2008)
_______________________________________________

1. "Цена быстрых секунд", произв. к/с "Мосфильм". Реж. В.Чеботарёв. В гл. роли В.Гусев, которого дублировал В.Косичкин. Фильм вышел на экраны в 1971-м году, и, хотя Виктор Иванович настаивает, что хронологию событий он помнит точно, потому что в других фильмах больше не играл, всё же не исключено, что речь идёт о другой "спортивной" картине, снимавшейся на Медео зимой 1963-го года.
2. Артамонова И.Г. (1936-1967), четырёхкратная абсолютная чемпионка мира по скоростному бегу на коньках.
3. В американском городе Скво-Вэлли в 1960 г. проходили VIII зимние Олимпийские игры.
4. Антсон А. Родился в 1938 г., чемпион Олимпийских игр 1964 г.
5. Гришин Е.Р. (1931-2007), четырехкратный Олимпийский чемпион.
6. Стенин Б.А. (1935-2001), абсолютный чемпион мира 1960 г.
   
   КОСИЧКИН, Виктор Иванович. Заслуженный мастер спорта СССР. Родился 25 февраля 1938 г. в селе Мошки Рыбновского района Рязанской обл. Окончил Высшую школу МВД. Чемпион СССР 1960-1965 гг., Европы (1961), мира (1962) по конькобежному спорту. Чемпион Олимпийских игр 1960 г. В настоящее время на пенсии. Живёт в Москве.

Дата публикации – 6.06.2008 г.

О Владимире Высоцком вспоминает
Георгий Георгиевич КАВТАРАДЗЕ

М.Ц. – Когда Вы познакомились с Высоцким?
Г.К. – Мы познакомились, когда он ещё не был той фигурой, которую мы знаем. Я точно могу назвать год нашего знакомства – 1963-й. Я тогда ещё учился в институте, а он уже к тому времени закончил, он был старше меня на два года. У нас была общая знакомая, Лиля Логинова. Потом она стала женой художника Бахтина, а тогда она была не замужем. Вот у неё дома мы с Высоцким познакомились и начали дружить.
Потом мы, молодые актёры театра имени Руставели подружились с молодой "Таганкой". Когда таганцы приехали на гастроли, мы устроили банкет. Но такой необычный. Вы представляете грузинский стол, нашу кухню... После спектакля каждый рад был пригласить к себе нескольких молодых актёров и угостить их на славу.
Поэтому, когда мы им устроили банкет в мастерской наших художников, то поступили необычно – сделали им русский стол. Сварили картошку, купили селёдку... Потом, следующей зимой, когда наш театр поехал на гастроли в Москву, то уже они нам сделали сюрприз – накрыли грузинский стол у себя в театре. И вот там Высоцкий спел для нас. Он всю душу там для нас выложил!

М.Ц. – Вам нравилось то, что делал Высоцкий на сцене?
Г.К. – Мне очень нравился его Галилей. Как я понял, кто-то сказал Высоцкому, что ему эта роль не слишком удалась, а мне очень нравилось, как он её играл – в свободной, раскованной манере, легко, без грима. И когда я ему это сказал, он очень обрадовался, потому что много вложил в эту роль.
И вот, кстати, о театре. Однажды меня вызвал к себе министр культуры Грузии и спросил, как я смотрю на то, чтобы стать главным режиссёром батумского театра. Я такому предложению очень обрадовался, отправился в Батуми и стал работать. Поставил там спектакль "Ревизор". Это было в 1969 году.
Однажды я провожу репетицию, и вдруг мне говорят, что меня вызывает начальник Грузинского пароходства Качарава Анатолий Васильевич. Я не знал, зачем меня позвали, но приехал.
Качарава говорит: "У меня есть гость, который очень хочет с тобой познакомиться. Он очень любит твою картину "Свадьба", где ты главную роль играешь". И тут входит Высоцкий. Он мне хотел сюрприз сделать, а Качарава воспринял это как правду. Мы обнялись, а Качарава недоволен был: "Что вы меня тут разыгрываете?!"
Высоцкий оказался в Батуми на теплоходе "Аджария". Это небольшой такой теплоход, капитаном которого был Александр Назаренко. Потом он стал капитаном большого судна "Шота Руставели". Я не помню, что там было... Кажется, иностранцы были на судне, а Высоцкому нельзя было оставаться на судне с иностранцами. Почему – не знаю, но Высоцкий на несколько дней остался в Батуми, а потом, когда теплоход вернулся, Высоцкий на нём уплыл.
Мы ходили с ним ночью по Батуми, я показывал ему город. А потом я пригласил его в театр и показал ему поставленный мной спектакль "Ревизор". Тогда я считал, что мне удалось сделать новаторскую постановку. После спектакля мы обсудили его немного. Высоцкий мне ничего не сказал, но я понял, что ему это всё не очень-то понравилось. Помню, он мне сказал такую фразу: "Если ты что-то делаешь, то делай это смелее. Не надо останавливаться на полпути".
А потом мне пришла в голову мысль... Я ему сказал: "Я сделаю новую редакцию этого спектакля, если ты согласишься. Ты будешь играть Хлестакова и играть будешь по-русски, а все остальные будут играть по-грузински". Договорились, что когда он будет свободным, мы попробуем это сделать. Но не сложилось...
Я повторяю вам – мы ходили по Батуми, в основном, ночью, вдвоём и обсуждали эту идею. А потом была интересная история. Высоцкий уехал, а через некоторое время в одной компании, где я был, оказались молодые ребята из КГБ. Один из них как-то вызвал меня на разговор и сказал: "Да, это интересная идея...", имея в виду идею постановки "Ревизора" с Высоцким. Я говорю: "Да кто вам рассказал?!" Он говорит: "Ты думаешь, мы ничего не знали? Мы всё знали, мы следили, но никому ничего не сказали". Вот так вот... Эти молодые ребята, оказывается, тоже любили Высоцкого.

М.Ц. – У Вас были творческие контакты с Высоцким?
Г.К. – Однажды мы с ним сидели, кутили – и задумали писать сценарий. В этом сценарии должна была быть роль для меня, роль грузинского военнопленного. Такая была сумасшедшая идея, мы её потом забросили.*1
А однажды такой был случай. В 1971 году я поставил спектакль в Болгарии. Там как-то в разговоре я сказал, что дружен с Высоцким. Один болгарский корреспондент очень обрадовался и потом попросил меня, чтобы я уговорил Высоцкого выделить этому журналисту хотя бы двадцать минут. Я сказал: "Хорошо. Приедете в Москву, найдите Высоцкого и скажите ему мою фамилию. Он Вам уделит время".
Потом, когда мы с этим журналистом встретились, он меня очень благодарил, потому что действительно ему удалось с Высоцким побеседовать.

М.Ц. – Каков Высоцкий был в личном общении?
Г.К. – С Высоцким, в общем, трудно было дружить. Он нелегко входил в дружеские отношения. Но если он считал тебя своим другом... Расскажу Вам случай, который очень точно характеризует Высоцкого.
Однажды я снимался на "Мосфильме". И вдруг случайно где-то в коридоре студии столкнулся с Высоцким. – "Здравствуй, – говорит. – Ты что тут делаешь?" – "Снимаюсь", – говорю. – "И сколько ты тут дней уже?" Я говорю: "Ну, уже дней пять".
Высоцкий повернулся и ушёл. Я думал, он сейчас вернётся, но – нет, не вернулся. На другой день администратор картины говорит: "Тебя Высоцкий просит выйти на минутку". Я вышел, вижу – стоит Высоцкий. И говорит мне: "Я думал, мы с тобой друзья. А ты пять дней находишься в Москве, и не позвонил мне? Значит, ты не хочешь со мной дружить". Очень сурово он мне это сказал. А я ведь ему не позвонил, просто полагая, что он занят, не хотел обременять его. Но он считал иначе – друг обременить не может.
Высоцкий был человеком очень сложным, но при этом очень цельным. Он тяжело переживал, что его не считают поэтом, а считают актёром, песенником. Он говорил: "Они не понимают, что то, что я делаю, – это поэзия, а не песни. Это не второй сорт!"
Мне не нравится, когда солидные творческие люди рассказывают, как он пил. Я понимаю, что он пил, но они выставляют это на передний план, как будто кроме этого он ничего не делал. То, что он пил, наверное, было для него каким-то раскрепощением. Я его не оправдываю, но нельзя это питьё вытаскивать на передний план, потому что Высоцкий славен не этим!

М.Ц. – Вы знаете какие-нибудь переводы Высоцкого на грузинский язык?
Г.К. – У нас был молодой поэт, Зураб Горгиладзе, он в Батуми жил. Он постарался перевести его стихи на грузинский так, чтобы при переводе не потерялся дух его творчества. На мой взгляд, получилось у него это довольно хорошо, но напечатать это не удалось. Высоцкий, когда узнал про переводы, был просто счастлив.
Горгиладзе уже умер. Это, наверное, моя вина, что я до сих пор не знаю, где находятся эти переводы, но я даю Вам слово перед памятью Высоцкого, что я постараюсь эти переводы отыскать.
Если у меня есть в жизни какое-то богатство, – не материальное, а богатство души, – то в первую очередь, это то время, которое я проводил с ним. Высоцкий был знаком нашей эпохи, нашего поколения и я горд тем, что он был человеком моего поколения.

20.04.2008 г.
Беседу вёл Марк Цыбульский (США)
(Copyright © 2008)
_______________________________________________

1. Видимо, Высоцкий эту идею не забыл и вернулся к ней в январе 1979 г. во время совместной с В.Володарским работы над сценарием "Венские каникулы", одним из персонажей которого был бывший грузинский военнопленный Вахтанг.
   
   КАВТАРАДЗЕ, Георгий Георгиевич. Актёр, режиссёр. Родился 2 апреля 1940 г. в Тбилиси. В 1967 г. окончил режиссёрский факультет Тбилисского театрального института им. Ш.Руставели. С 1962 г. – актёр и режиссёр (с 1967 г.) академического театра им. Ш.Руставели, вернулся в этот театр в 1973 г. В 1969-1972 – главный режиссёр Батумского театра им. И.Чавчавадзе. С 1974 г. – педагог кафедры актёрского мастерства Грузинского театрального института им. Ш.Руставели. В 1976-1982 гг. – директор Кутаисского художественного театра им. Л.Месхишвили. С 1982 г. – художественный руководитель и директор Сухумского драматического театра им. К.Гамсахурдиа. Народный артист Грузии (1982 г.). Снимался в кинофильмах "Не горюй!", "Мелодии Верейского квартала", "Любовь с первого взгляда", "По Руси", "Сто грамм для храбрости" и др.