Когда Гарри проник в Тайную комнату, оставив позади профессора Локхарта с Роном, внимание юного гриффиндорца привлекли двое. Распростёртая на полу и кажущаяся очень маленькой, Джинни, и красивый, старомодно одетый и причёсанный парень, на вид, лет шестнадцати-семнадцати. Гарри с трудом различал возраст людей старше его самого. 

Но сейчас перед Поттером стояла очередная главная цель, не засматриваясь на неизвестно откуда взявшегося парня, спасти Джинни… 

Вот только от кого?

В любом случае, надо забрать её тело, выглядящее бездыханным, и унести его прочь из этой странной комнаты с огромным изваянием какого-то древнего мага, казалось, смотрящего на Гарри очень даже неодобрительно. Поттер зябко повёл плечами и ринулся к маленькой фигурке на полу. 

 

– Не смейте трогать её, – надменно произнёс юноша, – Она моя. 

– Да кто ты такой, чтобы здесь распоряжаться?! – вспылил Поттер. 

– Она моя плоть, мальчишка. Сейчас Вы узнаете всю мощь моей власти, – холодно проговорил парень и зашипел на парселтанге:

– О, прекрасноглавый змей, твой час пробил. Приди и вкуси плоти. Она ещё тепла и мягка. 

Гарри понял почти всё, кроме сложного слова, предшествовавшему "змею". 

– Ты чё про плоть наговорил? Хочешь скормить какой-то змеюке Джинни?! – возмутился гриффиндорец. 

– О, она уже холодна, как лёд, и мертва. Я говорил василиску… 

– Что?! Так это ты хозяин большой змеи? – от волнения Гарри сам заговорил на змеином языке. – Типа, ты убил девочку, а теперь хочешь и меня скормить твоему ненасытному дружку?!

–  Девочка сама выбрала меня, – проворчал недовольный змееуст по-английски, поняв, что не он один говорит на парселтанге. 

 

– Ничего, сейчас здесь останется только один… живой волшебник, – подумал он со злостью.

Из приоткрывшегося рта каменной скульптуры начал выползать василиск. 

– Ну, убьёт он сейчас этого настырного мальчишку со странным шрамом на лбу. А я, значит, тут останусь и умру элементарно от голода? – пронеслась в голове юноши запоздалая мысль, – Остановить, остановить чудовище! Я уговорю этого… невежественного, вульгарного гриффа помочь мне выбраться отсюда. Ведь я совершенно не понимаю, как здесь очутился.

– О, прекрасноглавый змей, забери то, что лежит на полу прямо перед тобой и уходи, прошу!

– Но это мёртвое тело, а мы, прекрасноглавые змеи, умеющие убивать взглядом, не принимаем в дар несвежую мертвечину. 

 

Всё это время Гарри усиленно молил Дамблдора, чтобы тот услышал его и помог в борьбе с гадиной. 

При этом оба – и мальчик, и юноша, стояли спиной к ещё выползающему, хоть и занявшему уже практически всю Тайную комнату василиску. Гарри, положившись на неизменное везение, во всём копировал действия старшего мага, который словно чувствовал повороты головы гигантского змея. 

Вдруг перед зажмуренными глазами Поттера мелькнула красная вспышка, потом ближе, ещё, ещё, почти рядом. 

 

–  Да откройте Вы свои глаза, мистер Очкарик, –  злобно процедил юноша, – Не видите, Фоукс прилетел?!

Гарри почувствовал жар, исходящий от птицы, и осмелился открыть глаза. 

То, что он увидел, одновременно и устрашило, и показалось забавным. Фоукс кружил над головой василиска в тщетных попытках выцарапать ему когтями глаза, наводившие ужас на весь Хогвартс на протяжении всего учебного года. 

Но у феникса, разумеется, ничего не получалось, слишком умным оказался "прекрасноглавый змей". 

– И эта нелепая, тупая в своей отчаянности птица, типа,  всё, чем смог помочь старик? –  недоумённо подумал Гарри. 

 

–  Право, мистер… 

–  Поттер, сэр. 

–  Так вот, мне странно, что вместо реальной помощи  господин Директор прислал, да, чудесную, но всё же птицу. Вам так не кажется, мистер Поттер?

Собеседник больно схватил мальчика за локоть и привлёк к себе. 

–  А Ваше имя, мистер, могу ли я узнать его?

–  Позже, когда я накормлю василиска. Да не Вами, мистер Поттер, что же Вы такой пугливый?

И как с такой непостижимой трусостью Вы вообще попали сюда? Впрочем, об этом тоже потом. 

 

Юноша достал из карманов старомодной мантии палочку и серебряный, почерневший от времени нож, произнёс над ним несколько не известных Поттеру заклинаний, и нож заблестел отточенной гранью. Незнакомец полоснул себя по запястью и выкрикнул:

– Mea sangua te create! 

А потом прошептал заклинание, как скоро стало очевидно Гарри, останавливающее кровь. 

– Вот эта жертва тепла и молода, её плоть поистине вкусна, благодарю, о, говорящий! –  раздалось понимаемое обоими магами шипение василиска. 

Сзади, там, где по расчётам Поттера находилось тело Джинни, послышались отвратительные звуки чавканья и...

– Всасывания жидкости, блин, крови, – подумал Гарри с омерзением, – И ещё этот страшенный звук дробления костей…

 

Гриффиндорец не выдержал и обернулся… 

Лучше бы он этого не делал!

На его счастье глаза василиска были обращены на пожираемую жертву, а не на сторонних наблюдателей. Изрядно проголодавшийся за то ли века, то ли… а кто его знает,  змей пожирал с жадностью и торопливостью останки тела несчастной Джннни, ещё корчившиеся в агонии. Так она была жива всё то время, пока!.. 

Гарри стал медленно оседать, но рука незнакомца остановила его, а две сильных пощёчины привели в чувство. 

– Нет, мистер Поттер, отвернитесь-ка лучше. Это… действительно малоприятное зрелище. 

Гарри послушно, как марионетка, отвернулся. 

 

– А теперь послушайте меня, мистер Юный Гриффиндорец, – прошипел юноша не хуже василиска, по-прежнему больно удерживая Гарри за локоть, – Ваша сокурсница или уж не знаю, кем она приходилась Вам… 

– Никем, сестрой друга, – прошептал, глотая слёзы, Поттер,– Никем. Но она была влюблена в меня. 

– Э-эй, послушайте, мистер Поттер, а не рановато ей было в Вас влюбляться? – со злым смешком откомментировал молодой волшебник, –  С какого же возраста в Вашем вре… начинаются амуры?

Поттер не мог отвечать, пока василиск не захавал Джинни и не замер. 

 

– Чего же ты ждёшь, о, прекрасноглавый змей? –  прошипел явно недовольный чем-то юноша. – Твоё время кончилось, ты сыт, и я, как хозяин, приказываю тебе убраться с глаз моих!

– Но я всё ещё голоден. Прости, о, говорящий, – прошелестел василиск. 

– Вы ведь пришли не один, – утвердительно сказал молодой маг. 

– Нет, один!

– Я слышал, те, с кем Вы пытались попасть сюда, находятся по ту сторону устроенного Вами завала, не лгите мне. 

– Я не лгу, просто они… уже выбрались наверх! – воскликнул Гарри в последней попытке спасти друга. 

О профессоре, оказавшемся таким подлым, что сам Снейп ему в подмётки не годится, Гарри старался не думать. 

–  Значит, двое, – задумчиво произнёс юноша, прижав палец к правильным губам. 

 

У Гарри то ли оттого, что парень читал его мысли, как раскрытую книгу, то ли от этого… чувственного жеста, сердце, кажется, ухнуло в яму. 

– Я чё, влюбился? Вот так, прям, взял и… внезапно?.. – подумал Поттер – В парня?!? Бли-и-н! Да быть этого не может. Вот только почему я больше не могу посмотреть на него, чтобы не щёки не запылали? Да я просто извращенец конченый! 

– А-а, ваще-то мне и так парни постарше нравятся, одним больше, одним меньше. Какая разница, бля, – успокоил себя гриффиндорец. 

 

– О, прекрасноглавый змей, ползи дальше по этому коридору. Там ты найдёшь двоих тёплых, один совсем ещё мягкий, другой же слаще. Правильно, мистер Поттер? –  и маг погладил Поттера по непослушным, жёстким  вихрам, – О, Вы уже стали скучны для меня. Я не интересуюсь маленькими мальчиками.  

–  Но я же вырасту, мистер… 

– Том ван Реддл, к Вашим услугам. 

–  Воландеморт! Я влип по самые яйца! –  испуганно промелькнуло в голове Гарри. 

– Попрошу не выража… не думать в моём присутствии так вульгарно.

А этого мага я не знаю, да и имя у него слишком мудрёное. 

– Кто он, мистер Поттер? – холодно осведомился будущий Тёмный Властелин. –  Не бойтесь рассказывать. Всё равно лично мне это имя ни о чём не говорит, а вот Вам он, кажется, успел изрядно насолить. 

–  Как Вы читаете мысли в моей голове?!

–  Элементарно. Посещая в течение трёх лет уроки по Окклюменции и Легиллименции, можно научить читать чужие мысли даже барана. Особенно такие яркие и незатейливые, как у Вас, мистер Поттер. 

 

–  А… их уже съели? Или ещё можно помочь? – с потаённой надеждой на какое-то чудо спросил Гарри. 

–  Дайте-ка минутку, прислушаюсь. Да. Всё уже кончено. Василиск наелся, наконец, и возвращается в своё укрытие. Теперь лет пятьдесят как минимум в школе о нём не услышат. Отвернитесь же, мистер Поттер, или Вам не дорога жизнь?!

Том насильно сунул голову несносного мальчишки в складки своей мантии. 

– За-зачем Вам было выпускать его вообще, мистер ван Реддл? – пробурчал Гарри из уютных складок шерсти. 

– Чтобы покормить, конечно, –  невозмутимо отозвался Том, – Ведь я считал себя единственным змееустом в Хогвартсе и, соответственно, хозяином этой чудесной змеи, но тут, откуда ни возьмись, взялись Вы. 

–  Мы можем… перейти на "ты"? – в приливе ложной скромности нехотя выпутавшись из мантии Тома, спросил Поттер. 

– Если бы мы были с Вами более знакомы, думаю, да. Хотя в моё вре… в общем, не принято называть старшекурсников на "ты". И у нас нет повода подружиться, – отрезал Том. 

– А то, что мы оба змееусты?! – проникновенно прошептал Гарри. 

–  Да, это редкий дар, и в моё вре… 

– Так Вы что, из другого времени?! – изумлённо воскликнул мальчик со шрамом.

 

И вдруг всё встало на свои места: Том ещё не стал Тёмным Лордом; старомодная мантия, причёска; это постоянное обращение на "Вы"; общая загадочность образа. Только эта скрытая, сдержанная притягательность не вписывалась в стройную схему, а заинтриговывала Гарри, известного любителя загадок и приключений, ещё больше.

– Он, верняк, из шестидесятых. Это же было так давно! – подумал Гарри под звук вползающего обратно в Тайную комнату ящера и его шипение:

– Спасибо, говорящий, теперь я сыт и могу проспать, сколько прикажешь. 

– Сорок семь лет, помни, ровно сорок семь. Ведь сейчас же тысяча девятьсот девяносто третий?

– Да, но откуда Вы знаете, сэр?!

Гарри решил даже возвеличить красивого парня, обратившись к нему, как к профессору. А вдруг кавайный няшка купится на лесть?

 

Тот, казалось, не заметил взявшейся из ниоткуда вежливости мальчишки, то ли сделал вид, что так и следует к нему обращаться.

– Просто знаю, и это лучший ответ. А пока я в сорок шестом году, – опроверг мысли Поттера Том, – Я окончил школу, как Лучший ученик, и теперь работаю, скажем, в не очень престижном месте, но это кому как. Магазин, в котором я работаю, расположен в Лютном переулке, если Вы, мистер Поттер, конечно, бывали там. 

В голове Поттера роем пронеслись неприятные воспоминания о коротком пребывании в этом месте. Чьи-то руки всё хотели схватить его, оставить там, среди безысходности и… разврата. 

Теперь Гарри хорошо понимал это. За прошедший учебный год он стал озабоченным, почти тринадцатилетним подростком, всё чаще останавливающим взгляд красивых глаз на каком-нибудь старшекурснике и просыпающимся почти каждое утро с мокрыми от семени пижамными штанами. 

Хоть ему было стыдно за свой темперамент, но ничего поделать он с собой не мог. Видно, таким уродился. 

 

– Что-то Вас терзают в моём присутствии неподобающие мысли, – прервал его поток сознания чёртов надменный Легиллимент, –  И обращению с взрослыми волшебниками Вас никто, видимо, не учил. 

– А Вы, мистер ван Реддл, уже взрослый? Как мне кажется, – Поттер постарался изобразить снисходительную ухмылку, достойную Снейпа, но вышла жалкая пародия: раскрасневшийся, гнусно улыбающийся подросток, – нас с Вами разделяет не больше э… четырёх-пяти лет, вот. 

– А ведь Вы растёте, мучаясь с самого раннего детства, – проронил надменный голос, проигнорировав реплику Гарри, – И ни разу, ни единого разу не попытались отомстить тем, кто Вас ненавидит за то, что Вы не маггл, эта грязь под ногами волшебников. 

– Вот оно… грязь под ногами… 

И что из этого будет!

 

– И что же, позвольте узнать, мистер Поттер, из этого выйдет? – голос был мягким и вкрадчивым, ну, вылитый Слизеринский Ублюдок, снимающий с родного Дома очередные пятьдесят баллов, –  Расскажите мне, не бойтесь. Но, прежде чем начнёте рассказывать, известите меня, к какому времени будет относиться Ваш рассказ. 

– Я ничего не расскажу Вам, мистер ван Реддл, чтобы одни и те же ошибки не повторялись дважды, – твёрдо ответил Гарри. 

Уж чего-чего, а смелости ему было не занимать. 

– Ничтож-жес-с-тво, – Том сильно вцепился в плечо Гарри. – Неужели Вы не понимаете своими тупыми гриффиндорскими мозгами, что если не расскажете мне этого сейчас, я действительно повторю чьи-то там ошибки? 

– Сэр, ответьте мне только на один вопрос: как Вы попали сюда, в Тайную комнату?

– Хорошо, но… услуга за услугу. Мне нужно оказаться в Вашем времени, и Вы поможете мне в этом. 

– Д-да, к-конечно, мистер ван Реддл. А, правда, что Вы, как и я, полукровка? –  внезапно спросил Поттер. 

Ему не верилось по рассказам друзей и Гермионы, что Воландеморт всего лишь  грязнокровка, но при этом типа борец за доминирование в магической Британии чистокровных семей. 

 

– Да! И вырос в маггловском приюте! С Вас достаточно этих знаний, мистер Поттер?!

А ещё отца-маггла убил вот этой самой палочкой ещё в сорок третьем году, на каникулах, за то, что мать-волшебницу, беременную мной, он просто выкинул из своей жизни. В прямом смысле, на улицу. Так я и оказался приветливым таким приютским мальчиком. Теперь понимаете, что я Вас не отпущу обратно, если Вы не прихватите и меня?!

– А что у Вас за палочка, мистер ван Реддл?

– Тис и перо феникса, одиннадцать дюймов. 

–  Действительно, только у меня остролист, – пробормотал мальчик. – Олливандер не ошибся. 

Так вот, мистер Отцеубийца. Сначала Вы рассказываете мне, как оказались в девяносто третьем году, а затем я выкладываю всё, что знаю о зверствах Воландеморта! 

– А Вы мыслите, как истинный слизеринец. Странно, что учитесь Вы в Гриффиндоре. 

Итак, коротко о главном, ведь я тороплюсь. Я создал в семнадцать лет дневник, который должен был указать мне, как попасть в Тайную комнату через пятьдесят лет, и подкинул его незаметно этой маленькой дурочке потому, что сам открыть его позже не смог. 

– Неувязочка, мистер ван Реддл. У Джинни, так звали эту несчастную девочку из чистокровной, между прочим, семьи, этот дневник обнаружился только в середине её первого, а моего второго курсов. 

– Хорошо, въедливый мистер Поттер. Действительно, о чём думала эта рухлядь, Распределительная Шляпа?.. 

 

– Зовите меня Гарри… сэр, прошу Вас. 

– В моё время не было принято так миндальничать друг с другом практически незнакомым, да ещё и разного возраста магам, но боюсь, мне придётся привыкать к нынешнему,  невежественному стилю общения. Ладно, Гарри так Гарри, но не смейте называть меня, старшего, по имени и на "ты"!

Итак, Гарри, я оставил свой дневник одному чистокровному магу, Малфою. 

–  Драко? – радостно, уже обдумывая планы мести коварному слизеринцу, спросил Поттер. 

–  Да нет же, Абраксасу, лорду Малфою, – Том вскинул подбородок. 

–  А кем этот лорд Малфой приходился Люциусу, теперешнему лорду?

– Разумеется, отцом, раз Вы говорите о каком-то лорде Люциусе. А вот как мой дневник попал к этой глупой, слезливой девчонке, влюблённой в Вас, Гарри, ещё до её поступления в Хогвартс… 

Боже, и мне приходилось переписываться с ней, чтобы она стала одержимой, и выпускала василиска время от времени на верхние этажи. Но я был тогда всего лишь призраком, развоплощённым видением, сотканным из нашей с ней связи, когда постепенно, шаг за шагом, боясь спугнуть, я подманивал её поближе, и вытягивал из неё румянец и жизненные соки… 

Но вот её не стало, а я перед Вами во плоти в тысяча девятьсот девяносто третьем году!

 

– Вы… убили Джинни?

– Нет, в этом не было необходимости. Дневник иссушил её ещё там, наверху, а когда она пришла сюда, о, разумеется, я сделал двери для неё открытыми… 

Да и она здесь не впервые. 

– Она, Джинни, уже появлялась здесь?

– Нет, только её магическая оболочка. Она отдавала мне магию безвозмездно потому, что я казался ей другом, а друзей и подруг она была лишена. Вообще, – вздохнул Том, – она выросла бы сильной ведьмой, но кто-то из семьи Малфоев подкинул мой дневник именно ей. 

 

Тут Гарри вспомнил потасовку, устроенную мистером Артуром Уизли и лордом Люциусом Малфоем в книжном магазине. 

– Вот тут-то Малфой-старший и подбросил дневник в подержанный котёл Джинни, – осенило Поттера. 

– Это был Люциус, Люциус Малфой, лорд, отец моего одногодки Драко. Но я с Драко на ножах. 

– "На ножах"? Что, теперь волшебники режутся на ножах, как пьяные магглы?

–  Да нет, это выражение такое. Типа, там враждовать, и всё такое. 

– Не хочу ввязываться в истории прыщавых тринадцатилетних мальчишек, –  надменно и немного зло произнёс ван Реддл. 

– Но мне ещё нет тринадцати, а Драко зимний. 

–  А какое сейчас время года?

–  Лето. Начало июня. Так что Вам, мистер ван Реддл, жарковато будет в шерстяной мантии. Поттер чувствовал себя всё более раскованно рядом с Томом. 

– Ещё немного, и я скажу, что влюбился в него. Дери меня Мордред, не побоюсь! 

–  Считайте, что уже сказали, мистер Поттер, и поверьте, мне несколько импонирует такая внезапная… привязанность подростка. Только умоляю, не мастурбируйте в спальне для мальчиков с мыслями обо мне. Мне это будет неприятно. 

–  Хорошо, сэр, –  Гарри поник. 

–  Нет, Прорицания после обязательной программы я не посещал, но в Вашем случае не нужно быть пророком. А, ладно, делайте, что хотите, только вот фамилии моей попрошу никому не называть, да и об этой встрече умолчать. 

Что же, теперь жду с нетерпением Вашего рассказа о лорде Воландеморте. Вижу, он, этот лорд, занимает Ваше воображение, Гарри. 

 

Гриффиндорец постарался собрать воедино всё своё скудное «красноречие» и хотя бы не выражаться вроде: "типа того и всё такое", "а этот придурок", "но я его конкретно обломал" и прочая. 

– Позвольте, Гарри, я лучше прочту Ваши мысли, а то я половины слов не улавливаю. Сосредоточьтесь, – голос Тома вновь стал походить на тот бархатный тон, которым поганый отморозок Снейп так любил снимать баллы с Гриффиндора.

Поттера аж замутило, но он попытался сосредоточиться на передовицах "Daily Prophet", которые рябили колдографиями развалин и жертв, что оставались после рейдов Пожирателей Смерти. 

– И причём же здесь этот, как его, Воландеморт? – спросил раздражённо Том. 

– А при всём! Он их главарь! Разве Вы не видели, что пишут в газетах?! –  Гарри был зол на недальновидность Тома. 

– А Вы, мистер Поттер, всегда верите тому, что написано в этой правительственной газетёнке?!

Может, Вы ещё и выписываете её?!

– Нет, это Гер… моя подруга. 

 

– Так вот, мистер Поттер, давайте заключим временное магическое перемирие. Ваша и моя кровь соединятся, и никто из нас не сможет лгать другому, Вас это устраивает?

–  Д-да, – выдавил Поттер. 

– Тем временем Вы подымете меня наверх, да хотя бы держась за хвост Фоукса, как он  разлетался, резвунчик… 

– А я отправлюсь к какому-нибудь Пожирателю, смешное название, интересно, они Смертью-то не давятся? – захохотал Том. 

– А я могу и адресок подсказать, тут же, в школе. Вам, мистер ван Реддл, э… сэр, из профессоров или из студентов? – с пионерской честностью предложил Гарри. 

– Отчего бы ни попробовать начать с мелкой сошки, а там, глядишь, и до профессоров дойду? 

Голос Тома был и заинтригованным, и каким-то… пустым. Нет, далеко не такой реакции ожидал Золотой мальчик на своё предложение. Он-то думал выжалнить у Тома взамен на ценную инфу всего лишь крошечный такой поцелуйчик, но, видно, будущий убийца… мля, уже убитых родителей, оказавшийся реальным няшечкой, думал иначе и поцелуями разбрасываться не собирался. 

 

– У Пожирателей Смерти есть отличительная черта, знак или метка?

Гарри вздрогнул, но сообщил шёпотом:

– Говорят, у них на левом, да, – сказал он, примерившись к себе, –  предплечье, типа  знак Morsmordre. Змея, выползающая из черепа. 

– Какая чушь! – в сердцах воскликнул Том. – Так "адресок" подскажите, Гарри. 

– Слизерин, особенно старшекурсники, а ещё… 

– Довольно. 

 

На эту королевскую отмашку юному Поттеру сказать было нечего, и он бросился за испускающим жалобные трели Фоуксом, бешено мечущимся по Тайной комнате, словно в огромном вольере с каменными стенами, полом и потолком. 

– Цыпа, цыпа, цыпа, –  раздавался, кажется, отовсюду звонкий голос влюблённого Гарри, смешанный со счастливым смехом 

Он влюбился, по уши, впервые в жизни, в такого же подростка, как сам, только лет на пять постарше. Блин, Лучшего ученика Хога, стопудово, любимца Дамблдора, своего кумира. Ну, до кучи, убийцу Рона, Джинни, профессора Локхарта и своего батьки, предков Гарри. Зато этот волшебник знает заклинание поднимания из мёртвых и при этом работает в страшном Лютном переулке. И Гарри судьбоносно влюбился в Тома!

Наконец, Гарри удалось подманить феникса, прикинувшись больным, и когда птица подлетела поближе, чтобы рассмотреть степень увечий "болящего", схватил Фоукса за хвостовые перья. Тот закурлыкал что-то обиженно, но Поттер уже кричал:

– Мистер ван Реддл, я поймал его! Смотрите, феникс попался!

Том холодно улыбнулся и подбежал к Фоуксу… 

 

– А мы не вырвем у него хвост? –  не забыл спросить Гарри перед взлётом.

Но птица, казавшаяся такой хрупкой, крепко держала двух волшебников в воздухе. Внезапно она взлетела по спирали куда-то вверх, в не замеченную Поттером широкую отдушину, а приземлилась в кабинете Дамблдора, усевшись на насест в золотой клетке, отчего Гарри вынужден был мигом отцепиться, и только его счастливое и глупое от счастья первой любви лицо заставило Директора ласково взглянуть искрящимися голубыми глазами из-за очков-половинок. 

– А где же?.. А как же кля… 

Оба вопроса остались не заданными.

 

Директор не дал славному Дому Салазара Слизерина отпраздновать победу по полной программе. "Вредный старикан, упёртый фанат голимых гриффиндорских волков" объявил траурные дни как раз после всеобщей сдачи экзаменов. Но знамёна в Большом Зале висели зелёные с серебром, хоть и приспущенные.

Как ни странно, мистер Поттер экзамены худо-бедно, но сдал. "Да снова Золотому мальчику повезло!", – говорили с завистью все подряд, даже однокурсники.

 

А что же "Повелитель"?

О, у Тома родился грандиозный план! Он решил опробовать действие Третьего Непростительного на маге и маггле с далеко идущими целями. От результатов научного эксперимента напрямую зависела его мечта, которую он собирался воплотить в жизнь в течение месяца-другого, как повезёт. 

Мистер ван Реддл спал и видел открытие собственного магазина, торгующего артефактами, но не в пользующемся дурной репутацией Лютном переулке, куда не каждый маг сунется, не говоря уж о благопристойных ведьмах, а на респектабельной Диагон-Аллее. Но для воплощения мечты нужны были деньги, много презренного злата. Вначале Том собирался  заклинанием оглушать богатых магглов и отбирать у них кошельки, чтобы перевести невзрачные бумажные фунты в звонкие галеоны и сикли. Но он почти сразу сменил тактику, и решил убивать Авадой, по слухам, не оставляющей следов на теле человека, и идентифицирующейся, как внезапный сердечный приступ. 

Том хорошо помнил отца, распростёртого на богатом ковре, с пустым взглядом, устремлённым куда-то ввысь, выше потолка и даже второго этажа дома. Но эта старенькая картина больше не впечатляла ван Реддла. Теперь он желал вскрыть трупы зааваженных мага и маггла и сопоставить результаты… 

 

… Он отловил пьяненького пожилого волшебника и, слегка стукнув его кулаком по голове, потащил в полуразрушенный дом в Лютном, давно забытый хозяевами, затем представил на месте алкоголика отца, вжился в привычную… когда-то роль вечного мстителя за себя и мать, и произнёс трепещущим от ненависти голосом, сакраментальное, не многим магам дающееся заклинание: 

– Аvada kedavra!

Маг лежал на спине, раскинув руки, а невидящий взгляд широко открытых глаз был устремлён, должно быть, в легендарное Посмертие. 

Том заклинанием сорвал изношенную, грязную одежду волшебника и произвёл настоящее медицинское вскрытие, о котором читал в маггловской книге для патологоанатомов. Черномагическим заклинанием, вычитанном в одном старинном гримуаре, источнике особых знаний и проклятий, он раздробил часть черепа. Тому удалось осмотреть почти не повреждённый осколками головной мозг убитого, но и там всё было чисто. В заключение  первой части Марлезонского балета, ван Реддл констатировал банальную мгновенную остановку сердца. 

 

Теперь дело оставалось за лёгким, но неприятным – найти любого, по определению, беззащитного маггла, и проделать с ним аналогичный фокус. У ван Реддла оставалась ещё маггловская приютская одежда, которую выдавали выпускникам казённого заведения. Так полагалось в том убогом месте, делать "щедрые" презенты на пожертвованные благотворительными обществами деньги. А Том не слишком изменился после выхода на свободу из дневника и устройства на работу в тот же магазин, теперь принадлежавший некоему мистеру Фришу, явно грязнокровке, а судя по фамилии, ещё и не британцу. 

Сейчас устроиться на работу в Лютном переулке, да и в других окрестных местах, было гораздо легче, чем в послевоенные годы. 

 

Том нацепил эту маггловскую одежду в субботу вечером после работы, а на заданный оскорбительным тоном развязный вопрос хозяина лавки артефактов: "Куда ж ты так вырядился-то, а, Томми?", на ходу ответил самое простое:

– Хочу немного расслабиться в маглесе. Зайду в какой-нибудь паб и выпью эля. 

Хозяин только кивнул, понимая, что юнец собрался напиться до зела на первый заработок.

– Вот тебе честно заработанные деньжата за неделю. Слава Мерлину, она выдалась удачной. 

Мистер ван Реддл притормозил, схватил крохотный мешочек, и только бы его и видели. Но настырный хозяин не поленился крикнуть вдогонку из двери магазинчика во весь голос:

– И прикупи себе Антипохмельного зелья в нашем переулке, уж не побрезгуй! 

Том сделал вид, что оглох, на ходу торопливо пересчитал деньги, жалкие два галеона шесть сиклей и пятнадцать кнатов, горько усмехнулся и пошёл со скудной прибылью в Гринготтс, где обменял мелочь на фунты, пенсы и шиллинги. Затем быстро прошёл через "Дырявый котёл" в неприметный маггловский переулок… 

 

Добравшись до районов Ист-Энда, Том вышел из подземки. Он неплохо ориентировался в этих старых, заплесневелых домишках без нумерации на узких, извилистых улочках, спускающихся к выходящей из города, грязной Темзе, несущей утопленников и целые островки обычного мусора. Ещё мальчишкой, он не раз убегал из приюта и оказывался в этих местах с кое-где сохранившейся со времён королевы Виктории брусчаткой. 

Ван Реддл и в детстве был хорошеньким мальчиком, поэтому его время от времени останавливали мужчины-магглы, о чём-то скабрезном шептавшие ребёнку на ухо. Мальчик отчаянно жаждал денег, которые эти мужчины предлагали за непонятную "ночь", "трах в подворотне", "отсос". Но Том только краснел и проворно убегал от этих грязных, пропитых магглов, предлагавших ему совершить что-то низменное… 

 

Вот и теперь мистер Том ван Реддл направлялся к тем самым грязным, пропахшим дешёвым табаком и виски питейным заведениям, с удивлением осматривая новый, более цивилизованный район. Ни одной проплешины с брусчаткой не осталось, дома были подлатаны и подкрашены, сияли новые крыши с дымоходами от каминов, но в остальном это был прежний Ист-Энд. Унылый район, издревле провонявший дешёвой рыбой, купленной на базаре или просто выловленной в ещё более грязной, чем прежде, реке с плёнкой мазута. Рыба плавала в супах, подавалась на второе с картофельным пюре, даже пироги были с рыбой… 

На узеньких, плотно застроенных улочках быстро стало смеркаться, и на тёплый, прогретый за день воздух высыпали магглы обоего пола, предлагающие свои тела за бесплатную еду, выпивку и ночлег. 

 

– Нет, эта омерзительная грязь недостойна жизни! Быть может, лишь как рабы-эльфы в господских домах волшебников, и не важно, чистокровных или нет. В любом случае, даже в семье магглорождённых эта скотина, магглы, найдёт своё место в чулане под лестницей, питаясь жидкой похлёбкой один, ну, пусть, два раза в день… 

И откуда у меня эта замечательная идея о чулане под лестницей? А, от того паренька-полукровки, мистера Поттера, над которым вот таким образом издеваются его родственники-магглы, а он, не владея стихийной магией, скорее, подавляя её, боится отомстить ничтожествам. 

А всё новый министр магии Корнелиус Фадж, протащивший в Уизенгамоте совершенно идиотский закон, как сам министр, о лишении несовершеннолетних волшебников права на магическую самооборону. Вот в моё время…

 

– Э-э-й, красавчик, ты чё так убойно вырядился-то? Или все деньги на клёвых девок спускаешь? Сними меня! У меня ажно есть каморка на ночь, если деньжаток хватит, а парень ты горячий! Сразу видать! –  раздался хриплый, но звонкий женский голос с шепелявящим говорком кокни.

Том огляделся, радуясь почти сгустившимся сумеркам, скрывавшим его румянец смущения. Это была сравнительно молодая маггла, ярко размалёванная какими-то невероятными светящимися красками, как собака Баскервилей, и такая же страшная.

Девка нахально подбоченилась и громко продолжала зазывать:

– А хочешь, я отсосу тебе прямо здесь? 

Девица лёгкого поведения указала на подворотню, ведущую в запущенный, заросший дворик. 

– Ха! Да он стесняется. Может, у тебя никого и не было, а, красавчик? 

Всё-всё, поняла, такие, как ты, любят трахаться только с мужиками. 

Том, не слушая гадость, которую несла маггла, внимательно посмотрел по сторонам. На его счастье в переулке они были одни. 

– Stupefy! 

Он перехватил тело девицы за талию и аппарировал прямо в дом с уже несвежим, сладковато пахнущим тленом, изуродованным вскрытиями, трупом волшебника. 

 

Здесь Том для чистоты эксперимента привёл девицу в чувство, окатив холодной водой из волшебной палочки, резко, за волосы, поставил на ноги, и пока она не заголосила, а только открыла рот от удивления, быстро и решительно произнёс Непростительное. 

Девица рухнула рядом с препарированным трупом… всё так же нелепо раскинув руки и устремив глаза в невидимое небо. Ван Реддл, чуть смущаясь, заклинанием раздел убитую, но не почувствовал никакого интереса к впервые увиденному обнажённому женскому телу. 

Против воли, его до бешенства раздражали мягкие линии, как оказалось, ещё юного тела, плавные изгибы бёдер, тонкая талия, торчащие тёмно-розовые соски на округлостях белых грудей.

– Это же естественно, я не некрофил, презираю магглов и… особенно, их шлюх, – хладнокровно решил Том.  

Ничто больше не взволновало разум, и ван Реддл спокойно препарировал тело магглы, заодно разобравшись и с её омерзительной головой, в которой оказался точно такой же по строению мозг, как и у мага. 

 

Выводы, сделанные Томом после окончания эксперимента, оказались, на первый взгляд,  неутешительными. И маги, и грязь под их ногами –  магглы, даже их глупые, продажные самки, имели сходное внутреннее строение, равно, как и внешнее, не считая разницы в одежде. Значит, оба вида принадлежат к Homo Sapiens, имеющие полное право на мирное сосуществование, без деления на рабов-магглов и господ-волшебников. Не случайно же в семьях магглов рождаются грязнокровные, но полноценные волшебники, хоть и без достойных уважения традиций чистокровных семей. Но разве сам он, полукровка ван Реддл, выросший в приюте среди магглов, имел хотя бы отдалённое представление о том, кто такие волшебники, и каковыми могут быть их традиции, да даже одежда, до того судьбоносного письма из Хогвартса? 

Поэтому понять психологию явно садиста-извращенца, безусловно, умного лорда Воландеморта, Том не мог, да и не желал. Сейчас ему нужно было только одно. Деньги. А их легче добыть в маглесе, где врачи Ambulance зафиксируют внезапный сердечный приступ… 

 

Том развил бурную деятельность по покупке со всего по крохам накопленного "богатства" импозантной маггловской одежды, обуви и аксессуаров. О, ему везло, как никогда прежде! Ведь очень немногие волшебники покупали маггловскую одежду у мадам Софи Клэр, поэтому она всегда объявляла скидки. И вот уже через три месяца, отощавший, но со здоровым, благородно бледным, ещё более красивым лицом, ван Реддл доехал на подземке до самого сердца Лондона и дошёл до Вестминстера. Как все ротозеи, он  посмотрел на смену караула гвардейцев в мохнатых шапках, про себя удовлетворительно отметив, что в Британском маггловском королевстве всё осталось, как прежде. Затем, посчитав, что сполна отдал дань традиции и её символу – Королеве, Том доехал до респектабельного Челси, где зашагал след в след за одним роскошным магглом. Ван Реддл ступал тихо, но не прятался, здесь разодетого с иголочки волшебника можно было принять за местного обывателя. Но Том вскоре упустил жертву, маггл скрылся за живой изгородью и пошёл в особняк, однако упорный маг не дал отчаянию поселиться в сердце. Вот идёт налегке очень грузный маггл, вышедший из такси, водитель побежал заносить вещи на территорию особняка. У ван Реддла появилась драгоценная минута, чтобы произнести заклинание, поддержать тушу убитого, чтобы шумом не привлечь ни таксиста, ни охранника толстого барина, да уложить его на асфальт неподалёку от машины, не забыв применить раскалывающее кости проклятие к затылку жертвы, для правдоподобия… 

Обыскав все карманы толстяка, слава тебе, Господи, счастливчик быстро нашарил, вытащил и открыл бумажник. Так, фунты и ещё какая-то валюта, кажется, доллары США. 

 

–А-а, это же наши союзники! – быстро сообразил Том, позабыв на радостях, в каком он сейчас году. –Значит, в Гринготтсе обменяют.

И аппарировал на Диагон-Аллею, рядом с колоннадой Гринготтса. Не спеша, вошёл внутрь и… вышел с целым капиталом, на который можно было даже выкупить у мадам Малкин её сверхприбыльное заведение. 

– Сам Господь Бог ведёт меня путём истинным! – с гордостью оглядываясь по сторонам, думал ван Реддл. 

Однако он разумно унял сияние красивого лица и блеск лучезарных глаз, когда входил в лавку всё-ещё-хозяина мистера Фриша. 

– Ой, Томми ты наш! Да тебя прям и не узнать! Ты вылитый богатенький маггл! – всплеснула руками жена хозяина миссис Дельвира Фриш. 

– Да, я удачно поиграл нынче в маггловском казино. Знаете, там, покер, рулетка… 

– И не знаю, дорогой Томми, что енто за вещицы такие, но видать, выгодно это квазино! И чтоб тебе девушку из своих, полукровок, не взять в жёны, а то нонче аппарировал один вьюноша, да такой пригожий, о, да что это я тебе рассказываю про вьюношей-то… 

А, он ить оставил записку мне, да ты не боись, Томми! Я и краем глаза не посмотрела!

 

– Значит, прочитала, неведомо, откуда приехавшая с муженьком в саму Британию, старая ведьма… – подумал Том со сверкнувшей в миндалевидных глазах злостью. – А ну-ка… так…

"Драгоценный мой Повелитель, Тёмный Лорд!"

– Ну вот, опять! Однако посмотрю, что разузнал и зачем явился, а, главное, кто… 

Так, мистер Девон Забини. Интересно, кто ставил ему клеймо, тьфу, метку, и на верность кому он присягал, ведь мой старший двойник… был развоплощён в тысяча девятьсот восемьдесят первом году, и с тех про него ничего не слышно… 

А двойник ли этот изувер?..   

Итак, что дальше… 

Ого!

"… хотел бы встретиться с Вами всенепременно, чтобы иметь счастье вновь увидеть Ваше прекрасное ли… "

– Право, от мужчины…  довольно неожиданно.  

Том вспомнил Девона. Высокий, широкоплечий, с правильными чертами лица, голубоглазый, от всего тела исходит аромат мужественности, такой… притягательный… 

– Да что это со мной?! Думаю, просто головокружение от успеха.

Но, безусловно, приятно прочитать такой комплимент даже от юноши, ведь никто за всю жизнь, кроме наших благотворительниц, которым выставляли красивых детей, в том числе, и меня, не говорил мне пустых, льстивых слов, даже в Хогвартсе. Я был поглощён даруемыми знаниями и Запретной секцией библиотеки, куда мне давали допуск все без исключения профессора, чтобы тратить драгоценное время на хорошеньких особ. И вовсе не жалею об этом. 

Так, что конкретно ему нужно от меня, этому умеющему правильно и благородно выражать мысли мистеру Забини, после того, как он получил от меня хорошенький Круциатус?

"Хочу сообщить о действиях некоторых влиятельных Пожирателей Смерти в Ваше отсутствие, мой Повелитель, спешу сообщить, что некоторые из них совершают поистине ужасные и не согласованные с Вами поступки. Некоторые же вообще не признают Вашего  воплощения. Постараюсь передать всё наиболее подробно во время аудиенции, которую, надеюсь, Вы не отложите надолго. 

Всецело Ваш, Девон Забини."

 

– Что попросил этот юноша передать устно? – спросил Том, теперь уже холодно. 

– Ч-что он ждёт Вас с-сегодня с часа до трёх пополудни в маггловском рес-сторане "Горя-чая у-устрица", что в Челси. 

– Который час?

– Да уж без четверти три, мистер ван Реддл. 

Хозяйка, хоть и заикалась, но была сама любезность, даже назвала Тома по ненавистной фамилии отца, но прибавив "мистер", вместо обычного фамильярного "Томми", всего лишь услышав изменение интонации работника. 

– Да, и прочитав записку, где этот молодой человек называет меня Повелителем и Лордом, в чём я успел убедиться, когда ведьма смотрела на меня, читающего.

– Я аппарирую в Челси. Я был там… несколько дней назад. 

– Подождите, мистер ван Реддл, у меня есть волшебная карта Лондона. Мы смогли бы найти ентот ресторан. 

– Несите скорее, миссис Фриш. 

Они быстро нашли "Горячую устрицу", разумеется, из-за того, что Том на своих двоих за почти полтора месяца по воскресеньям изучил все богатые районы города. И мистер ван Реддл был таков. На поиски ресторана, с учётом поправки на пятиминутное отставание часов в магазинчике мистера Фриша, Том потратил семь минут, за которые… Девон его дождался и ждал бы много дольше, пока не сумел убедить себя, что прекрасный Повелитель не придёт. 

 

… Том аппарировал на тихую жилую улочку в районе и стремглав добежал до некоего бизнес центра, так ему хотелось узнать новости о действиях Пожирателей. Поднимаясь на страшном, беззвучном лифте, полном зеркал, с мальчиком-лифтёром, несмело улыбавшимся  из-под специально оставленной парикмахером длинной, тёмной чёлки, ван Реддл успокоился. Он сначала решил, что его принимают за завсегдатая высотки, хотя, как выяснилось, мальчишка просто вымогал своей очаровательной мордашкой несколько фунтов. "Обойдёсся", – прозвучал в голове малолетнего маггла насмешливый холодный голос.

 

Ван Реддл тщательно выровнял дыхание прежде, чем войти в обеденную залу, но твёрдо решил не тратить ни полпенсовика. Ведь деньги были нужны ему самому, и не он назначал встречу в дорогом ресторане престижного района, располагавшемся на двадцать втором этаже единственной высотки в Челси, этого самого бизнес центра, где и работало большинство толстосумов. А иных здесь и не водилось, кроме тех, кто просиживал штаны в Сити. Но об этом Тому лишь предстояло узнать из разговора с Девоном, по протекции занявшего место в Челси, в роли необходимого Пожирателям "своего человека" в среде маггловского бизнеса. 

 

Войдя широким шагом в ресторан, так, что развевались фалды модного пальто, Том надменно огляделся, и услышал подобострастный шёпот: 

– Мой Лорд изволил прийти. Я безмерно счастлив.

Даже не дав ван Реддлу разглядеть себя, Девон перехватил инициативу, снимая с Лорда пальто, и увлёк его за огромный аквариум, близ которого располагался уютный столик, сервированный на двоих, с большим кожаным диваном перед ним. 

– Присаживайтесь, мой Повелитель, – раздался мягкий, приглушённый голос Девона. 

– Здесь есть кто-то ещё из… таких, как Вы? – Том брезгливо поморщился. 

– Нет, Повелитель, только я один из верных Вам. Бэллатрикс хотела прийти, но мне удалось отговорить её. 

– Это преданная лорду Воландеморту, психически неуравновешенная особа, миссис Родольфус Лестрейндж?

– Да, Повелитель прав, но она самая рьяная Пожирательница Смерти, любимица развоплощённого лорда Воландеморта, а, значит, и Ваша, мой Лорд. Ведь Вы и есть его воплощение. Мы вдвоём сагитировали на собрание самых верных Пожирателей. 

 

Тома покоробило, что даже, казалось бы, культурный, вежливый, отлично воспитанный мистер Забини назвал замужнюю леди без традиционного "миссис", не упоминая о муже, а лишь по имени, но только вздохнул. Куда более сильно волновало, до закравшегося недостойного, липкого страха, чего ожидают от него те самые "верные", наиболее вероятно, самые рьяные фанатики того маньяка и изувера Воландеморта, к которому мистер ван Реддл не испытывал ничего, кроме непонятной глухой ненависти. 

 

– Угощайтесь, мой Лорд, – вывел его из оцепенения голос красивого молодого волшебника. – Конечно, эта скромная трапеза не сравнится с приёмом, который окажет в Вашу честь лорд Люциус Малфой, но пока отведайте хотя бы здешней cuisin. Поверьте, здесь весьма недурственно кормят.                        

Проблема ван Реддла состояла в плохом владении столовыми принадлежностями. Ведь он привык питаться у себя в комнатке на втором этаже, с вилкой в правой руке, лишь изредка отрезая что-либо ножом, зажатым в левой. Он уже пообещал себе научиться, но… не успел. Вся его жизнь в этом времени была посвящена научному эксперименту, подготовке и оказавшемуся столь удачным убийству и ограблению, поэтому он проронил мистеру Забини:

– Ешьте сами. Я не голоден. 

– Но я бы счёл за величайшую честь хотя бы выпить с Вами, Повелитель. Какое вино Вы предпочитаете? – Забини был несносен со своим аттракционом по мучению очаровательного Лорда. 

– Я согласен выпить то вино, что Вы закажете, – как всегда надменно произнёс Том. 

– Тогда я закажу шампанского "Veuve Clicqout". Вы же знаете…

Многозначительная пауза, и какой-то до странности нескромный изучающий взгляд голубых глаз. 

А вот самому Легиллименту поневоле пришлось опустить очи долу, чтобы не покраснеть.

– О, прошу прощения, мой Лорд, просто поверьте мне, оно отменного качества. Магглы умеют хорошо готовить и делать прекрасные вина, по крайней мере, французы. 

– Я это знаю. Где Ваше шампанское? – голос ван Реддла стал напряжённым.

Ему захотелось испробовать, что это за напиток, воспетый маггловскими поэтами. Да, Том читал не только потрёпанный гримуар. 

При этом он забыл, что не пообедал у себя, значит, шампанское сильнее, чем мистеру Забини, ударит ему в голову. Да откуда приютскому выпускнику знать, как в… реальности действует шампанское на человека! 

 

Принесли заказ и разлили шипучее вино по красивым бокалам на тонких ножках. 

– За возвращение и за начало, – немного таинственно произнёс тост Девон. 

– Пусть его,

Только успел подумать Том, прежде чем пузырящееся вино ударило в голову, и он почувствовал руку Девона на бедре, тут же смахнув её, и бешено взглянув на столь неосмотрительного волшебника уже косящими глазами. 

– Я же говорил Вам, Тёмный Лорд, или кем Вы являетесь на самом деле, сэ-э-р, – чуть слышно пробормотал последние слова Девон, – что нужно было обязательно поесть до шампанского. Вы ведь не отобедали у себя в славном Лютном переулке? 

В голосе слышалась насмешка, а Том был в подпитии, поэтому изо всей силы залепил пощёчину распоясавшемуся пусть и не его, но подчинённому… 

 

Вдруг Тому налили ещё шампанского, да кто посмел… а-а, плевать, бесцеремонная рука снова оказалась на его бедре и двинулась чуть выше, а чей-то рот накрыл его собственный поцелуем, но бедняга вырвался. Никто в жизни ещё не смел покушаться на его личное пространство столь наглым образом, поэтому ван Реддл вытащил волшебную палочку и собирался уже произнести Аваду, как его рот буквально залепили поцелуем. 

– То-то этот чёртов Девон тешится, глядя на своего пьяного Повелителя, – было одной из последних внятных мыслей Тома.

Потом он начал неумело, одними губами, отвечать на страстный поцелуй, после попытался запустить язык в рот Девона, подражая ему, что уже начало пробуждать неведомые, спавшие доселе рефлексы. Но на то он и бесстрастный, холодный Тёмный Лорд, чтобы вовремя раздумать.

– Что это ещё за дьявольская пляска языков, которую предлагает мне этот извращенец, склоняющий, да уже принудивший меня к противоестественному поцелую с особью своего же пола?! – гневно подумал моментально трезвеющий от злости Том, и… закрыл рот, прикусив кончик языка Девона. 

Тот даже не вскрикнул от боли, а… как-то умело вытащил недостающую часть языка, облизнулся и грустно спросил:

– Так я не нравлюсь Вам, Повелитель?

– Нравитесь, мистер Забини, но я предпочитаю не заниматься мужеложеским развратом, а выслушать историю Вашего посвящения. 

 

У Девона отлегло от сердца, когда он понял, что такой невероятно красивый Повелитель, оказывается, не намерен наказывать его, и коротко, но ёмко рассказал свою историю: как он стал Пожирателем и что он успел сделать. Так как метку наносила полоумная Лестрейндж, то она же была во главе отряда молодых Пожирателей, ещё не искушённых в пытках магглов и издевательствах над грязнокровками с большим количеством летальных исходов. От красноречия мистера Забини Тому стало совсем плохо, чего Девон и добивался, развлекаясь полу-выдуманными, но тошнотворными отчётами о "подвигах" юных Пожирателей, все из которых, кроме него, находились ещё на домашнем обучении с приглашёнными преподавателями. Заодно Забини уверенно, раз и навсегда, определил Тома ван Реддла вовсе не как воплощение того Зла, незримому и неощутимому духу которого он со сверстниками присягал на верность. 

А ведь в этом есть своя прелесть! Соблазнить такого незаурядного, красивого, молодого мага, да ещё и девственного! Париж стоит мессы…  

Вот и старался Девон, пользуясь своими достойными внешними данными, как можно скорее завоевать тело непокорного девственника, возникшего будто из ниоткуда. 

 

Ведь Том был скрытен, и только из рассказа Эйвери слизеринские старшекурсники узнали, что мистер ван Реддл попросил привести ненавистного Потти, Мальчика-Который-Выжил. Выжил же гадёныш, чтобы избавить ван Реддла хоть на какое-то время от его старшего воплощения, лорда Воландеморта. Разумеется, Эйвери с безопасного расстояния подслушал, о чём шла речь между Томом и набившим всем слизеринцам оскомину Поттером, но этот разговор ничуть не позабавил будущих Пожирателей, за исключением трижды прозвучавшего "Так приступим же!". К чему, наконец, приступили подслушиваемые, осталось неизвестным потому, что уши Эйвери в тот момент заложило, и всё, что он смог расслышать, показалось ему полной тарабарщиной. По крайней мере, он сам так пояснил. 

 

 Девон подлил стремительно трезвеющему милашке-шефу шампанского, чокнувшись и удостоверившись, что он опрокинул в себя весь бокал, воспользовался его подпитием, да спросил напрямую, зачем Повелителю понадобилась тогда эта мелкая сошка, малолетний гриффиндорский волк, ничем особо не выдающийся, кроме шрама… и роли любимчика похотливого старикашки Дамблдора, о чём Забини, конечно, промолчал. Способность же к чтению чужих мыслей у Тома, к его величайшему сожалению, временно пропала. Не иначе, как от чёртового, но такого веселящего и вкусного шампанского… 

–  Для… провенедия тир… тьфу, чёрт, ритуала, связавшего нас с… мисте… ром Пот… тером, об… отсутсви… и лжи между нами о… неразглашении-ик! моего появления в Хогва… ртсе. До… вольны, мистер Заниби? Ик!

 

– О, да мой красавец совсем не приучен пить, а есть, почти уверен, просто стесняется, не умея пользоваться столовыми приборами, – подумал Девон. – А к моменту воплощения лорда Воландеморта так хотелось бы свести их в дуэли! И очень даже желательно, чтобы победил именно Том! Он явно не так жесток, лишь чуть надменен. Но для начала я завоюю такую… соблазнительную плоть. Ну… пожалуй, что и сердце для коллекции! А вот действовать придётся осторожно, как на пятом курсе с моим первым любовником, братом-первогодкой. Ну и что в этом такого?! Блейз очень даже симпатичный мальчик, тем более мне приказала заботиться о нём матушка. Вот я и позаботился, и братишке почти не было больно. По крайней мере, он не вопил, а потом вошёл во вкус… 

Даже уважаемый профессор Снейп, сэр, вызвав нас с братом в комнату при лаборатории, и откуда он узнал-то о нас? Так вот, сам декан сказал мне, как отчеканил:

– Девон, я полагаюсь на Ваше абсолютное молчание даже с друзьями-однокурсниками. Не приведи Мерлин, история достигнет ушей Директора, тогда он отчислит вас обоих без рассуждений и экивоков. Всё же инцест. Я даже не говорю, каким несмываемым позором лично Вы, Девон, как старший, испачкаете, знаю, и всегда буду так считать, непогрешимый Слизерин, если история получит хоть малейшую огласку. 

Всё. Свободны оба. 

– Мы с Блейзом только культурно раскланялись перед всепрощающим деканом, но когда я вышел, то со злостью подумал: "Как будто Директор, дери его Мордред, не знает о связи близнецов из своего любимого ненаглядного Дома! Да и мало ли… что на самом деле сделало Потти домашней собачкой старпера!" 

Но профессор Снейп высунул голову из лаборатории и буквально прошипел, до того он был зол:

– Не вздумайте даже помышлять о любимых гриффиндорцах Директора. Он, как и я, Легиллимент. 

– Как будто мне это мудрёное слово хоть что-то разъяснило! Повелитель же, как рассказывают слизеринцы, был… 

Что за глупость…“был”, когда вот он, во плоти, разгорячённый, явно сам не понимающий переполняющих его, впервые испытанных эмоций! Даже глаза закрыл, и голову повесил. 

О, я снова увлёкся беспардонным разглядыванием моего скромника, а Том же Лучший ученик своего выпуска! 

Вот и спрошу я моего умничку и красавца об этих "лигилиментах".  

 

– Мистер ван Реддл…

– Удивляясь своему бесстрашию, трясу его за плечо. Вдруг сейчас снова круциатнет? При магглах? Я же орать буду и кататься в лучшем случае по этому диванчику! А с Тома моего станется спихнуть меня на пол, на потеху этим… недочеловекам. Уф, он, кажется, заснул, да сидя. 

– Повелитель, мой Лорд! 

– Открывает глаза, ах, такие красивые и… даже со сна, холодные. Да, с этим прекрасным представителем любого мне мужского пола предстоит изрядно повозиться. Но он будет моим! 

 

– Что Вам от меня нужно, мистер Забини? – произнёс ван Реддл совершенно не заплетающимся языком.

– Не соизволите объяснить простому Вашему приверженцу, что означает термин "лигилименция"?

– А с чего вдруг такой нездоровый интерес к не изученной, да и не включённой в школьную программу дисциплине? 

– Я сделал умоляющее лицо, и изобразил саму невинность, а это у меня всегда здорово получается. И даже мой сладкий девственник сдался!

– Но, так уж и быть, отвечу. Под Легиллименцией понимают чтение мыслей в голове любого из собеседников. Под Окклюменцией же, напротив, защиту собственных мыслей от влияния извне. И то, и другое ещё совсем недавно изучалось, как обязательные предметы в нашем славном Хогвартсе. 

– И… как давно это было, раз наш декан владеет Легиллименцией? Ох, язык сломаешь, пока выговоришь. 

– А в каких годах обучался Ваш превосходный декан?

– Полагаю, хоть и не знаю точно, в… семидесятых, раз он знает эту науку. 

– Значит, из этого времени и я, – преспокойно солгал окончательно вернувший приятную, привычную, да просто необходимую трезвость мыслей Том. – И не спрашивайте, как. Это наша с мистером Поттером тайна. 

– Слушаюсь, мой Лорд… 

– Я ещё раз попытал счастья и позволил себе попробовать склонить Тома всему лишь к объятию, но тот неожиданно ловко вывернулся и зашипел на непонятном, явно нечеловеческом языке. Но я всё же, словно случайно, взял невинного моего агнца, по совместительству, будущего Тёмного Лорда, под локоток и довёл до лифта, спустился вместе с ним и аппарировал в Лютный переулок. Пришлось схватить его, ставшего отчего-то вдруг безвольным, в охапку, доставить прямо в его редкостно убогую конуру, где уложить спать.

 

… От предателя Эйвери-старшего осталось дурно пахнущее месиво, милостиво добитое Авадой ван Реддла, вошедшего в пыточную залу по знаку “подлипалы Забини”. Стратегом вместо замученного в Круге Пожирателя стал сам Тёмный Властелин.

Измученному Круциатусами Повелителя, не в силах не то, что промолвить о Любви, а не желании быть на или под, как прежде, но даже и подумать о ней в его присутствии, Девону казалось, он получает удовольствие даже от свирепых пыток любимого божества. Тем не менее (или благодаря?), мистер Забини был милостиво допущен в Ближний Круг. Сейчас в нём велось активное планирование операции "Блицкриг", о целях которой Том соизволил сообщить верным ещё на первой аудиенции.

 

Разумеется, Снейп поставил в известность о намечавшейся крупномасштабной и далеко идущей операции “Орден Феникса”, но Министерство, проинформированное самим  Дамблдором, проигнорировало предупреждение о намерениях. Мистер Фадж вновь предпочёл приятное, мирное существование, не желая жизни в осаде, как на иголках. И не важно, действительно ли возродился Воландеморт, или это старикан Альбус брешет. Однако Аурорат во главе с орденцем Шеклболтом повёл себя настороженно, решив защищать своего замечательного во всех отношениях лидера до конца. От предложенной начальником Ауроров поддержки Министерство пафосно и демонстративно отказалось. 

В результате "Блицкрига" Аурорат устоял, но Министерство осталось фактически обезглавленным, лишившись двух главных фигур. Самого беспечного министра магии и главы Департамента охраны магического правопорядка.

 

– В наших рядах предатель! – резко заявил ближайшему окружению Тёмный Лорд. – Если бы не он, мистера Шеклболта хоронили бы сейчас с теми двумя. Я уж не говорю о министерских, сколько их там полегло? Что-то около сорока? Да с сотней молодчиков Ауроров. Эти дрались так рьяно, что можно только поразиться их самоотверженности ради спасения грязного негра.

– А что вы все на меня так смотрите? – холодно возмутился Том. – Только из-за того, что я назвал чернокожего, излишне доблестного Аурора негром?! И что в этом такого уж криминального, наконец?!

– Это… это, мой Лорд, не политкорректно, – позволил себе вымолвить уже втёршийся в доверие к новому Повелителю Малфой.

– Называть обезьяну негром?! – ван Реддл надменно рассмеялся. – Да что Вы, Люциус? Право же, насмешили! Хвалю.

А теперь повеселились, развеялись, и я требую вашего всецелого внимания, леди и джентльмены. 

– Я буду проверять каждого по очереди, чтобы выяснить, кто из вас, верные, – произнёс с издёвкой Том, – на самом деле предатель или предательница. Я загляну в ваши тупые, пропитанные лестью мозги. Немедленно!

 

Процедура проверки заняла не более получаса, но предатель так и не был найден. Лорд лютовал, раздавая направо и налево жуткой силы Круциатусы, но это не могло утихомирить его разбушевавшееся эго. Наконец, Повелитель перестал пытать ближайших сподвижников и постарался мыслить логически. Да, вот у Северуса Снейпа в голове присутствует слабый отголосок умело поставленного блока. Но вновь проверять декана родного Дома, примерного труженика невидимого фронта, выдерживающего допросы старого маразматика, ведь именно Снейпу поручено дезинформировать противника… 

Нет, на этого могущественного волшебника, вынужденного продолжать учить тонкой науке Зельеварения даже непроходимых тупиц с Хафлпаффа, рука истинного слизеринца Тома подняться не могла. 

А згя, згя Ви так, батенька…

В итоге, новой, более тщательной ментальной проверки хитрому, удачливому шпиону удалось избежать. 

 

… В магической Британии был наскоро избран новый министр магии, полностью оплативший свою предвыборную кампанию, как полагается в демократической стране. Он тут же назначил главу пострадавшего, наиболее жизненно важного Департамента. Разумеется, обе персоны были людьми ван Реддла. В кресле министра гордо восседал сэр Люциус Малфой, получивший самое желанное:  власть, к которой он стремился всю жизнь. А Департамент возглавил, конечно, по прямому приказу Повелителя, выскочка Девон Забини. К нему Тёмный Лорд давно уже стал испытывать пол-пинты симпатии, смешанной с галлоном жалости. Вот и решил хоть чем-то порадовать несчастного, безответно и безнадёжно, в чём Том уверял себя, влюблённого мужеложца или, по-нынешнему, гея.

 

Постепенно разумный, холодный ван Реддл начал привыкать к реалиям времени, в котором очутился, и почти перестал косо смотреть на целующиеся посреди белого дня и Диагон-Аллеи парочки. Если бы Девон знал, насколько "продвинулось" мировосприятие Шефа, он снова начал обивать порог его квартиры. 

 

Утвердив верных людей в правительстве, несмотря на оппозиционно настроенный Аурорат, Том затаился на полгода, усердно и чинно занимаясь трудовой полу-легальной деятельностью успешного торговца артефактами. А каких-то там орденцев, полагаясь на доклады “уважаемого профессора Снейпа, сэра”, из-за их малочисленности и ничтожности ван Реддл вовсе скинул со счетов. 

Но и на работе было неспокойно. Иногда Тому словно специально приносили целые гримуары с подробными инструциями:” как создать хоркруксы”. Но Лорд не сдавался, хоть  прочитывал их от корки до корки, убеждался в том, что это очередная дешёвая подделка под старину и тут же выставлял мерзость на открытую продажу. Покупатели обязательно находились, да так быстро, что вся это круговерть сильно настораживала умного, рационального Тома. Право же, на какого-то мазохиста рассчитаны эти псевдо-средневековые инструкции о расщеплении души и создании себе персонального ада на земле. Кому нужно постоянно переживать, а не найдёт ли кто твой хоркрукс, лучше уж все, да не отправит тебя к праотцам в Ад или, как называли это неуютное место чистокровные волшебники, в Посмертие?

Том искренне сомневался в благоразумии Того, так он думал о прежнем Воландеморте, создавшем, по крайней мере, один хоркрукс. Тот самый дневник, благодаря которому в игре, называемой бытием, вновь появился Том ван Реддл, вероятно, похожий на своего создателя, но живёт-то он собственной, лишь ему принадлежащей жизнью. 

А кто подсовывает возрождённому ван Реддлу убогие книги якобы о расщеплении души? По некоторому размышлению Лорд разумно рассудил, что это мелкие пакостники орденцы. И чёрт с ними, пускай балуются, как подростки!

 

… Настала поздняя весна, сладко, тягуче, томно повеяло началом приближающегося, нежаркого лета, и Тому пришлось признать, что ему одиноко. Даже самые красивые девушки, провожавшие его неприкрыто восхищёнными взглядами, по-прежнему не затрагивали струн души Тёмного Лорда, а вот на молодых людей… 

 

Но на этом интересном месте мы перенесёмся в весёлый Хогвартс!

Здесь вовсю кипела подготовка к экзаменам, но, несмотря на это, мистер Поттер с мисс Грейнджер неудачно пытались спасти Клювокрыла, зато успешно разгадали загадку Визжащей Хижины, вот только сил двойного Разоружающего заклинания не хватило, чтобы отправить в нокаут ненавистного Снейпа… 

Таким образом, Петтигрю был убит узником Азкабана, а тот, к великому удовольствию главаря слизней, так и написанном на бледном, некрасивом лице, по неясным для Гарри и Гермионы причинам, отсидел несколько недель в холодных темницах… настоящих, древних подземелий Хогвартса. После чего с соизволения Попечительского Совета Школы, мистер Блэк был передан правосудию, которое вершил Уизенгамот с одним из председателей, всё тем же Забини, потерявшим к тому времени отца и ставшим лордом. По результатам голосования на открытом процессе: “Британское магическое сообщество против беглеца из Азкабана Сириуса Блэка” судьи приговорили его к Поцелую Дементора. Решение суда обжалованию не подлежало и было приведено в исполнение в течение суток со времени вынесения.

 

Стоит ли говорить, что Гарри после встречи нос к носу со страшным уголовником, охотившимся за ним на протяжении всего учебного года, преисполнился горячей благодарности и рассыпался бисером в извинениях перед отныне уважаемым профессором Зельеварения за двойной Expelliarmus. Слизеринская, вторая натура Золотого мальчика проявилась в хитрых утверждениях, что он просто был слишком взвинчен появлением, быть может, уже помешавшегося маньяка, нагло заявившего, что он чей-то там крёстный. А мисс Грейнджер всего лишь девушка, стоит ли относиться к ней на полном серьёзе? 

Гарри Поттер и даже Гермиона Грейнджер, как примерные студенты, были великодушно  прощены уже по-быстрому ставшим самым любимым профессором Хога. Зельеварение при должном прилежании действительно оказалось захватывающим, как обещала по-прежнему единственная любовь короткой, но насыщенной жизни Поттера. Прекрасный мистер “Которого-Гарри-Нельзя-Называть” оказался ещё и пророком. Он же посоветовал Гарри наладить отношения с не любимым прежде по непонятным причинам Мастером Зелий. А зельевар в очередной раз спас никчёмную жизнь Потти, сразившись на магической дуэли с замечательным, но… внезапно оказавшимся педофилом и, до кучи, страшным вервольфом профессором Люпином. 

Конечно же, Гарри тоже совершил подвиг! Он, как всегда, оказался в нужное время в нужном месте и выхватил прежнего недруга Драко Малфоя прямо из лап спустившего брюки оборотня. 

О подвиге декана Слизерина Северуса Снейпа напечатали передовицу в государственной газете, а сам он был представлен к ордену Мерлина первой степени "за героическое спасение Мальчика-Который-Выжил от беглого преступника и оборотня". Орден был вручён Северусу Тобиасу Снейпу самим лордом Люциусом Абраксасом Малфоем в Министерстве магии на званом вечере.

 

О подвиге Гарри по спасению чести Драко правительственная газета умолчала из нежелания каким бы то ни было образом покуситься на светлый образ нынешнего министра магии милорда Малфоя. Поттеру же, как мальчику крайне скромному, достаточно того, что об этом знает вся школа. Благодарный Малфой во второй раз предложил Поттеру дружбу, но Избранный был уверен в развращённости смазливого Драко, верняк, он сам же и склонил к неудавшемуся траху извращенца-оборотня, а Гарри бережёт чистоту не для какого-то там Малфоя, но для…  

Только пылкий, как все кельты, Шеймус Финниган странно засматривался на Гарри, поэтому тот всегда спал с волшебной палочкой под подушкой. Не столько из-за поганого Шеймуса, сколько из-за приятного, греющего далеко не только душу осознания, что палочка почти такая, как у… него. 

Помни, Гарри, остался всего год, а, может, и меньше до желанной встречи! Вот и терпи из последних сил, языком цепляясь за коренья.

 

Накануне разъезда по домам, посреди ночи озабоченный Шеймус, которому не нужно было ждать год неизвестно, зачем, а Потти давно нравился ему, как парень, очутился на его кровати, наложив изученное недавно Silencio. К удаче ирландца мальчишка дрых на животе. Шеймус придавил его к матрасу и стаскивал с немой барахтающейся жертвы пижамные штаны, обнажая такие аппетитные ягодицы. Но Гарри же умный и хитрый! Хоть он и вытащил палочку, но ни одного заклинания произнести не мог, зато понял, что сейчас сделает с ним Шеймус, и попросту свалился вместе с насильником на пол, стараясь произвести как можно больше шума. Вот тут Потти, как всегда, крупно повезло! Его лучший друг, всегда  чутко спящий Невилл Лонгботтом проснулся и, увидев две барахтающиеся в одеяле голые задницы, завопил, что есть мочи, да так, что его крики услышали префекты. Финниган мигом, заклинанием, нацепил пижамные штаны, а Поттера завернул в одеяло и свалил “кулёк” на кровать.

 

– Да опять этот ненормальный Поттер во сне разорался, мерлиновы яйца! – с чувством выругался Финниган перед префектом мальчиков, но ирландский темперамент подвёл его, и он добавил в запальчивости:

– Не даёт, сцуконах!

Тут пришла очередь префекта заорать на Шеймуса:

– Ты что, хотел оттрахать самого Мальчика-Который-Выжил без его согласия?!

– Ну да, он хоть и выжил, и всё такое, но парень-то красавчик, а никому не даёт, вот я и подумал…

– Меня не волнует, что ты подумал о Гарри и чем, но я его друг и буду свидетельствовать перед господином Директором против тебя, – раздался тихий, но уверенный голос Нева.

– А ну, закрыли все ебальники и к Директору. Кстати, жертва, тебя это тоже касается! – высказался префект мальчиков Фред Уизли.

– Одеться-то дай нормально, мистер Уизел, к Директору же переться, – пробурчал Шеймус. 

– А раздеваться тебя кто учил? – язвительно пророкотала огненно-рыжая каланча .

– Да ладно, одевайтесь, сиксувально азабоченные вы мои, – подобрел староста.

Честно говоря, он считал, что инцидент исчерпан и нечего тащиться к сонному Директору из-за задницы Потти, но в ушах звучал приказ Дамблдора: "Обо всём, касающемся Гарри, немедленно докладывать мне. В любое время суток, мистер Уизли."

И Фред, вздохнув, повёл пострадавшего, к счастью, только морально, Избранного, свидетеля и насильника-неудачника к Альбусу Дамблдору.

 

… С приходом к власти лорда Малфоя, проводившего действительно мягкую политику невмешательства в дела крупнейшей школы волшебства и магии Британских островов, Дамблдор вместе с орденцами ушёл в тихую оппозицию. 

Вот и сегодня ночью Северус, побывав на собственном награждении в Министерстве, привёз из оплота врагов свежие новости, на этот раз, печальные, об убийстве Кингсли и предстоящей второй попытке захвата здания Аурората. Происходило экстренное заседание Ордена Феникса, как всегда, в старом особняке леди Вальбурги, вскоре переходящем во владение Бэллатрикс, старшей дочери семейства Блэков, а значит, по законам наследования  движимого и недвижимого имущества, к её супругу Родольфусу Лестрейндж. Только теперь оборотень был парией даже в глазах орденцев, а Шеклболта уже не было в живых. Мало кто даже из фениксовцев верил, что Воландеморт воплотился вновь, и в этом была их роковая ошибка.

 

Обезглавленный, растревоженный, как муравейник, Аурорат должен был пасть если не этой ночью, когда Пожиратели, наверняка, устроили праздник по поводу счастливого избавления от Шеклболта, то следующей или в самое ближайшее время. Счёт шёл на дни, не более. За это время просто нелепо ожидать появления достаточно харизматичной личности из числа Ауроров, способной повести за собой в атаку так, как это делал покойный, несравненный Кингсли.

Альбус был очень озабочен происшедшим, но посылать свою верную двадцатку на помощь тренированным Аурорам, это безумие. Да и не примут они такой "помощи" хоть из закалённых, боевых магов и ведьм, но не специалистов по сражениям с тьмой тьмущей Пожирателей. Так относились в Аурорате к фениксовцам.

– Этой ночью нападения на здание не запланировано. Сегодня праздник у ребят, – Северус скривил породистое лицо, – Самое горькое для меня, это обязательное, по понятным вам всем причинам, участие в нём с посмертными надругательствами над трупом настоящего товарища, брата по оружию.

Увидев изумлённые лица орденцев, Снейп добавил, не обращаясь ни к кому лично, как делал это всегда, за исключением Дамблдора:

– Я вижу, вы не в курсе, что Аурорам не удалось даже отбить тело Кингсли из лап Пожирателей. Меня в известность о случившемся поставил на банкете лично министр. Я ни-че-го не знал…

 

За отсутствием Директора Уизел потащил отчаянно зевающих третьекурсников к декану Гриффиндора.

МакГонагал сухо кивнула, услышав о случившемся в спальне мальчиков и недовольно произнесла натянутым голосом, ведь её не взяли на собрание Ордена, а оставили в Хогвартсе следить за порядком:

– Мистер Уизли, изолируйте мистера Финнигана от остальных учащихся до утра, когда в школу вернётся господин Директор, а мистера Поттера отведите в лазарет…

– Но… – замычал Поттер.

– Там мадам Пофри осмотрит Вас, и никаких "но". Вы же, мистер Лонгботтом, если чувствуете беспокойство или иное недомогание, также можете сходить, разумеется, в сопровождении мистера Уизли, в Больничное крыло.

– Благодарю Вас, профессор МакГонагал, леди, со мной всё в порядке.

– Тогда идите спать.

И дверь в личные покои Минервы захлопнулась.

– Ну и куда мне тебя девать, Шеймус-проказник? К себе в комнату, что ль? Ну уж нет, пшёл нах, в подсобку! Посидишь тут до утра, да подумаешь о тщете всего сущего. Слышь, может, тебе карты принесть, погадаешь, исключат тебя ко всем Дементорам из Хога за покушение на попку Потти, а? Пош-шё-ол! – и дверь кладовки захлопнулась.

Вскоре и за Поттером дверь в лазарет захлопнулась…

 

… Том сидел на скамейке в маггловском парке, из принципа не переодевшись в… их  одежду, и ему было откровенно скучно. Власть в надёжных руках, мятежный Аурорат, и тот давно пал.

– Это только так кажется, что давно. Ещё пару-тройку дней назад Ауроры отстреливались чертовски меткими заклинаниями из развалин здания, которое я приказал взорвать маггловскими, безотказными средствами, – вяло думал он. – Встретиться с Девоном, что ли? А зачем? Опять пытать его… скучно. Он научился переносить боль молча даже без заклинания Немоты… 

Никакого удовольствия мне в этой жизни нет!

– А,– оживился Тёмный Лорд, – Надо в свою очередь пригласить его в тот же ресторан, что и… восемь или девять месяцев назад. Интересно, как он будет пресмыкаться передо мной сейчас, когда я фактический, полноправный и единоличный правитель магической Британии, и даже магглам, – он взглянул на молодых женщин с колясками, прогуливающихся с собачками стариков и целующиеся парочки, – даровал право на свободную жизнь. И пусть они не знают, кто мирно сидит рядом с ними, скучая, зато знаю я! Не довольно ли мне этого знания? Вполне…

Но что станет с этим миром, когда в волшебное сообщество вернётся Тот?! А ведь он вернётся, и скоро, пусть не в этом, так в следующем году… 

У меня такое предчувствие. Напустить на него моих верных? А если они переметнутся на сторону соперника? Нет, нельзя доверять ни-ко-му, только Девону из-за его глупой и смешной влюблённости. Разумеется, я знаю теперь, что однополые пары венчают, как в маглесе, так и у волшебников, но Тёмный Лорд-гей? Это не смешно. Видно, все отпущенные мне Господом годы придётся жить в одиночестве, аскетом, а так хочется жара в крови, чего-то неведомого, о чём пишут все поэты, да и большинство прозаиков. Да, хочется Любви. Вот только что делают красивые юноши, в руках которых находится власть, много власти, но их сердце молчит? Правильно, ищут себе пару под стать, а девушки меня не привлекают…

Чёртов Девон, его голубые глазищи, никак не идут у меня из ума. И чем он только приворожил меня в той конуре, которую я тогда гордо называл своим жилищем, а он вдруг очутился, нагой, со мной в постели?!

Решено. Приглашаю Девона "на свидание" в тот проклятый ресторан и будем пить шампанское, много…

 

Аппарировав прямо со скамьи домой, Том послал Патронуса, единорога, Девону в Министерство. Патронус прошелестел: "В три пополудни в "Горячей устрице" и растворился. Лорд Забини не поверил ни зрению, ни слуху, ведь Патронуса Шефа никто не видел, а Бэллатрикс рассказывала после принятия метки, дескать, лорд Воландеморт видит и слышит всё и повсюду, поэтому ему Патронус не нужен. 

Девон, решительно свалив дела на секретарей, аппарировал от выхода из здания к себе в поместье. Добравшись от антиаппарационного барьера до Мерримейлз-Холла, он поел, ведь Шеф есть не будет. Принял ванну, вымывшись сандаловым мылом; промыл подаренным Северусом травяным шампунем волосы, спускавшиеся до плеч; туалетной водой брызгаться не стал, зная старомодные взгляды Тома на парфюм для мужчин, но куда же без дезодоранта, тоже от Северуса, абсолютно без запаха… 

В общем, приготовился, как невеста для жениха, а в том, что Лорд с таким надменным характером, да и вообще истинным статусом монарха-деспота будет сверху, не было никаких сомнений… 

Да какая разница! Ему, Девону, всё равно. 

Вот только будет ли Том?.. Не испугается ли вновь, как в той жалкой комнатёнке, когда они были так близко? А потом завертелись сумасшедшие Crucio с Silencio.  

 

И уже давным-давно не интерес обладания невинным, не знавшим ласк телом, не низменная похоть к этому строптивому, кареглазому, жестокому красавцу, а чистая, закалённая болью Любовь, прежде неведомая Девону, владела и царила в его сердце и теле. Забини был уверен, что может прожить полжизни, даже не флиртуя, чтобы дождаться своего Лорда, Повелителя, и предложить ему те немногие, но действенные ласки, о которых имеет понятие сам, а если Фортуна окажется благосклонной к любящим, то изобрести новые, неведомые пока услады… 

Лорд Забини, ещё не свыкшийся с потерей отца и не воспринимающий наследственного титула, давно любил магическую поэзию. Учась в Хогвартсе и не имея отдельной комнаты, Девон из нелюбви и нежелания выделяться из толпы не давал приятелям, даже любовникам посмеяться над этим своим увлечением. Только оказавшись дома на каникулах, он с головой уходил в поэзию магических творцов. Поэтому язык, которым изъяснялся трезвый Девон, был чист и лиричен. 

Может, потому и пал выбор старомодного Тома на правильно говорящего, довольно красивого Девона, а не на более яркого внешне и куда больше магически одарённого, но косноязычного, юного мистера Поттера? Хотя сильно сказалось приютское воспитание ван Реддла, не позволявшее ему вольностей с малолетками.

Как бы то ни было, но книгу "О чистоте крови" Том нашёл на тумбочке ещё не известного ему слизеринца-старшекурсника.

– Это судьба, сегодня или… никогда! – красиво решил Девон.

 

… "Свидание" состоялось за распиванием "Veuve Clicquot" и закончилось на Диагон-Аллее тем же шампанским прямо из горлышек пузатых бутылок на виду у всех, после чего Том позволил Девону всего один раз, но крепко, страстно, по-настоящему, поцеловать себя. Распалившись, ван Реддл прижался трепещущим телом к своему верному, забросил ему руки на плечи и откинул голову, инстинктивно подставляя для поцелуев длинную, красивую, как весь он, шею. Девон с упоением, неистово целовал Тёмного Лорда, радуясь, что они близятся к…

Как вдруг:

– Ты, ты укусил меня за шею, негодный раб!

– Это ласка, мой Лорд, – попробовал объяснить несчастный Девон.

Поздно. В него желтым сиянием уже полетел с пальцев Тома Круциатус. Стихийный.

 

Кто не знает стихийного Crucio Тёмного Лорда, тот не поймёт, какую муку испытал бедный наследный лорд! Но Девон только согнулся пополам, не издав ни звука, не привлекая внимания прохожих. А когда боль утихла, пришло горькое осознание факта, что Повелителю по известной лишь ему причине нравится издеваться именно над безумно влюблённым в него юношей. К остальным Пожирателям он даже лоялен. От боли и обиды, а ещё от немерено выпитого шампанского Девон упал к ногам Лорда, обхватил щиколотки и… разрыдался.

Никто никогда не плакал, валяясь в ногах у Тома, он, растрогавшись, участливо склонился над поверженным персональным голубоглазым ангелом и прошептал:

– Это всё от того, что я сильно Вас люблю, мой верный страдалец, мой Девон… 

Люблю и мучаю. Научите меня, как любить иначе. Я же не знал этого чувства раньше. Простите меня, слышите?!

Девон медленно, с трудом поднялся, но головы поднять не посмел. Он просто не верил собственным ушам и справедливо, как ему казалось, считал сказанное Лордом пьяным бредом.

Том, не дождавшись никакой реакции, разозлился и воскликнул как-то с надрывом:

– Ты, ничтожный раб, сам Повелитель просит прощения у тебя! Смейся, паяц! Но я сделаю тебя равным после победы над Тем. Клянусь!

 

Едва они доплелись до квартиры ван Реддла, Девон почти сразу свалился на пол в прихожей и заснул от выпитого, выстраданного, от нервотрёпки, которая преследовала его весь день с момента получения Патронуса до последнего трепета тела от неестественно страшной пытки, ведомой лишь раз прежде.

 

…Он пришёл в себя в комнате, где до сих пор бывать ему не доводилось. Не слыша и не видя никого, Девон наскоро оглядел помещение и даже пощупал бельё. Лорд Забини лежал на аскетичной, довольно жёсткой кровати, правда, застланной шёлком, под балдахином слизеринских цветов, а главное… 

Тут его сердце ухнуло в яму, да так в ней и оставалось недолго. Ещё бы, ведь над ничтожным рабом склонилась голова самого Повелителя, в глазах которого извечный лёд, казалось,  растаял без следа. Напротив, миндалевидные карие глаза светились заботой и участием. И… Повелитель улыбался, да, самой тёплой человеческой улыбкой, и она делала его лицо столь прекрасным и обворожительным, как будто в жилах Тёмного Лорда, нет, лучше просто Тома, текла кровь вейл.

 

– Как Вы выспались, Девон? – произнёс всё ещё высокомерный, но такой любимый  голос.

– О, мой Лорд, никогда мне не спалось лучше, – смиренно и тихо отвечал растерянный Девон.

– Пустяки, – надменно сказал Том и отвернулся к окну.

Когда ван Реддл соизволил вновь свысока взглянуть на Забини, в его глазах вновь были привычные холод и пустота.

– Никогда?! – в голосе прорезался настоящий лёд. – Что же, теперь Вы, милорд, имеете полное право раструбить всему Министерству, а заодно и моим верным, что спали в постели Тёмного Лорда. А вы не преминете сделать это!

– Я никогда не поступлю так, и Вы, мой Лорд, с неимоверной лёгкостью читающий мысли любого, можете быть в этом уверены. Кто бы ни отвернулся от Вас, я останусь, – сейчас голос Девона был полон решительности. 

Забини как-то разом перестал бояться даже стихийного Круциатуса ван Реддла за очередное признание, наконец-то выслушанное и не перебитое обычными, уже привычными заклинаниями, и с губ любящего само сорвалось:

– Я так сильно люблю тебя, Том, что скорее ты убьёшь меня, а прах развеешь по ветру, чем я отрекусь от этих слов даже под самой страшной пыткой. 

– Так люби же! Да, я согласен!

И Том быстро, словно боясь передумать, пробормотал для себя опять-таки стихийное,   сопровождавшееся еле различимым нежно-зеленоватым свечением раздевающее заклинание.

– О, нет! – только и сумел простонать Девон при виде этого аристократически сухопарого, изящного, белоснежного тела. 

Ван Реддл нерешительно замер, стыдливо опустив голову.

– Я… я только хотел сказать, что мечтал, жаждал сам снять с Вас одежду, Повелитель.

Том вдруг на редкость послушно оделся снова, на этот раз с помощью волшебной палочки, и звенящим от внутреннего напряжения голосом завершил словопрения:

– И давайте, Девон, уж если мы собираемся лежать в одной постели в чём мать родила, называть друг друга на "ты" и по именам. Иначе это будет даже не смешно.