Выставка одного священника
Православный батюшка, решив отслужить матросом, столкнулся не с теми тяготами службы, к которым готовился
Александр Ерошин, фото: Владимир Суворов/ИЗВЕСТИЯ
Священник Александр Ерошин третий месяц служит рядовым матросом на Балтийском флоте. Первый в своем роде (хотя в сухопутных войсках таких прецедентов много).
Рулевой-сигнальщик ракетного катера Р-187 рядовой Ерошин имел законную отсрочку, но, когда почти исполнилось 26, пошел в военкомат. В Пензенской области у батюшки остались приход, жена и четырехлетний сын. Приехал в часть…
— Кое-что я понял, уже когда меня провожали: журналистов было сто-о-олько, — священник напевно растягивает слова. Вероятно, от службы он ожидал муштры, тяжелых учений (есть и они), но чаще в части его показывают, как достопримечательность. Смотрите, мол, он у нас похудел почти на 10 кило за два месяца (сказывается регулярность питания, которой не может позволить себе священник).
Чтобы показать прессе, как ему служится и с кем ему дружится, офицеры ведут батюшку на корабль, сажают за штурвал (он не похож на деревянное колесо из мультфильмов — это кольцо меньше автомобильного руля). В обычные дни он проводит на катере несколько часов в день — и даже уже рулил в открытом море, когда шли на парад в честь дня ВМФ. Спрашиваю, круче ли это, чем автомобиль:
— Конечно! Катер такой тяжелый, большо-о-ой, — тянет гласные батюшка.
Офицер заслоняет что-то возле штурвала, чтобы не попало в кадр. Присутствие офицера — это нормально: матрос никогда не бывает в рулевой рубке один, штурвал поворачивает только по приказу, и даже если курс на столкновение, он должен доложить об этом офицеру «громким настойчивым голосом», а не тормозить или уворачиваться.
Решив показать священника за мытьем палубы, долго не могут найти швабру, достойную прессы. Наконец, появляется похожая на огромную метлу из веревок швабра-«Машка»: матросы шутят, что место ей в музее боевой славы.
фото: Владимир Суворов/ИЗВЕСТИЯ
— А ведро? — спрашивает наш герой.
— А зачем, ты думаешь, к ней веревка привязана? — в швабру впитывается литров десять морской воды из-за борта. Заметно, что отец Александр управляется с трудом.
— Я каждый день мою пол там, где живу. Но сколько уже ваших коллег приезжало — со счету сбился, даже телевидение, а до «Машки» в первый раз дошло, — признается он.
В тесном кубрике мы фотографируем отца Александра в тельняшке и даже без, но живет он (и моет пол) вовсе не на катере, а на береговой базе, которую нам не покажут. Перед объективом он поднимает сигнальные флаги, хотя значения их не знает (и даже не должен), трет тряпкой медные детали на корабле и «делает более сосредоточенное лицо».
Незадолго до появления священника в части освятили храм в честь святого воина Феодора Ушакова — на месте бывшей библиотеки. У входа осталась пара шкафов. В них несколько Евангелий в протестантском переводе, Салтыков-Щедрин, Лев Толстой, Военная энциклопедия. Времени читать у матросов обычно нет.
фото: Владимир Суворов/ИЗВЕСТИЯ
Отец Александр присутствует в храме в свободное время, которого больше всего по субботам и воскресеньям. Сослуживцы и офицеры приходят пообщаться: кто свечку поставить (в наш приезд, правда, осталась одна-единственная), кто вопрос задать. Обращаются к отцу Александру кто на «ты», кто на «вы».
— Про дорогие машины священников всего однажды спрашивали… Обычно — можно ли крестик снимать и в таком духе, — говорит батюшка.
В храме он в матросской форме: рясу надеть не может, службу справить — тем более. Ни одной литургии в храме не было с момента его открытия. В Калининградской епархии служить отцу Александру Ерошину не разрешили. Может, и верно: постановочные кадры «с Машкой» — это еще куда ни шло, кадры «с кадилом» — уже перебор. Сам он считает это решение если не слишком строгим, то «слишком осторожным». Уверяет, что не особенно страдает от временного запрета в служении, потому что никаких преступлений против канонов не совершал.
Когда-то Саша Ерошин хотел посвятить себя медицине, но в 10-м классе начал помогать в алтаре, а после школы поступил в Тамбовскую семинарию. Параллельно заочно окончил филологический.
— Четыре года в семинарии просидели с будущей супругой за одной партой, — Любовь, будущая матушка, училась на руководителя церковного хора. Потом в тамбовской семинарии юношей и девушек стали обучать раздельно.
После учебы — Пенза (оттуда родом жена), затем — закрытый поселок Заречный, где тогда был единственный храм в бывшем спортзале воинской части: «Пять куполов поставили, и не догадаешься, что спортзал». Потом Ерошин стал настоятелем новой церкви, построенной к 50-летию юного города.
фото: Владимир Суворов/ИЗВЕСТИЯ
— Вокруг храма сложился тесный коллектив представителей силовых структур, — рассказывает священник. — Военный комиссар — мой земляк, мы родом из Моршанска, в одной школе учились. Он меня часто в часть приглашал, только подшучивал, что я не служил.
Когда батюшка решил исправить это недоразумение, матушка сначала думала, что он шутит. А теперь четырехлетний сын Серафим изучает папу по фотографиям и почти ежедневным телефонным разговорам, в которых нередко зовет домой: мол, заждались. Отец Александр уверяет, что у супруги достаточно помощников: мол, и он не от домашнего быта сбежал на флот. И не от прихода: говорит, был бы большой, еще можно было бы подумать, а так в воскресенье по 20 человек собирается — от кого устать, от кого бежать?
На «флотский» год отца Александра в его храм назначен другой священник. В Пензенской епархии председатель отдела по взаимодействию с Вооруженными силами протоиерей Николай Грошев сообщил «Известиям», что, хотя решение отца Александра уйти на флот было для его собратьев неожиданностью, его примут обратно, если по истечении года службы он вернется. Сам Ерошин пока не знает, что будет делать после демобилизации.
От показательных упражнений со шваброй священник как будто не страдает: спокойно все выполняет, вместе с офицерами придумывает, как лучше показать прессе романтику флота. И только на вопрос, каково ему в роли дрессированной обезьянки, прорывается:
— Ну раз вы это поняли…
Может, из неожиданных приключений он сумеет по-христиански извлечь нешуточные уроки смирения. Или — не по-христиански — цинизма. Заранее не скажешь. Законная возможность никогда не давать иной присяги, чем священническая, была, но присяга дана, и права уйти со службы раньше срока нет.
фото: Владимир Суворов/ИЗВЕСТИЯ
http://www.izvestia.ru/