В колонках играет - Пикник - сборник Королевство Кривых
Настроение сейчас - Дышать!

Сегодня наконец-то вышла на работу - на две ходки буквально. Выдернули меня из дому в одиннадцать, потому и протаскалась не до пяти - а до половины седьмого, почти семи. В итоге мне выдали на завтрашнее утро сразу две доставки, и я еще часа три с гаком шлялась в районе Полежаевской, туда, обратно, ведь раз крыльев тут не дано - буду ногами бродить и бредить.
Сначала хотела дойти до платформы Тестовской, но многоэтажки Москва-сити сбили меня с курса, заглючив где-то в стороне, и я кружила, выводила крюки по Москве, печаль опадала с меня, шаг за шагом, можно было бы спуститься в метро, но это не стоит делать, когда ты невесом, летуч, фиолетово-рыж и удивительно чист, а раз чист - не ходи вниз, там люди попробуют тебя запачкать, иди под небом, иди, становись запахом сирени, облаком, прорезающим небосвод, звоном проводов в головокружительной тишине - тшш, ты слышишь этот звук, такой тягучий, как мёд, и плотный? "Тун-н-н-н" - тянется почти неслышимо над резанными головами зданий, и этот звук - тоже ты.
Играешь, перекатываясь, переливаясь, вот ты идешь - шаг, шаг, и вот - "тун-н-н-н", разносящееся там, высоко, ты - звуковой ветер, сердце твое увечное - колыбель его.
Шаг - идешь, и - ты сирень, оп-ля! Пахнешь, прячешь пятилистные, для особенных, кто вздумает искать, и снова пахнешь так, что дух захватывает у всех, у кого он свободен.
Шаг, и ты - мысль, что одиночество и свобода не равны между собой, можно быть одним, но несвободным нигде и никак, но можно с кем-то ощущать свободу. Одиночество заключено в рамки и решетки пунктов о нём, в свободе нет ни одного пункта, кроме самоощущения.
Шаг - ты девушка в длинной юбке, которая куда-то идёт, прохожие не видят, как с неё капает ртутная чернота, грязь прошлых истерик стекает по отросшим волосам, она - фиолетова, да!
И мне хорошо. Дороги лечат, стоит только начать идти - долго и особо бесцельно. Беспредельно. Впрочем, даже наличие цели не портит удовольствие от весенних дорог.
Я пропиталась зимними стужами, у меня очень долго было ощущение длящейся зимы, долгой, тяжелой, горькой, ледяной. Будто вокруг меня все еще лежал невидимый снег, а я - дура! - почему-то легко одета, хотя стоило бы укутываться в триста шуб.
Дорога под ноги, а вокруг меня расцветало фонарями и разномастными окнами и вензелями Королевство Кривых. Оранжевое, золотое, ароматное, душистое. Захватывающее. И ветер, ветер!...
Хэй, прекрасный. Приходи, я скормлю тебе счастливый билет. С двумя девятками. Максимальное везение.

В колонках играет - Nautilus Pompilius - На берегу безымянной реки
Настроение сейчас - Нервное

У меня на сегодня слов нет никаких, слова застревают не в горле - в груди, и от удушья кружится голова, от слабости - болят виски, а толком не жрамши - а мне бы спать уже лечь, а. Весь день плела Ловец Снов, обычно мне хватает двух, двух с половиной часов на маленький каркас, а сегодня - часов пять, сил не хватает, да, но сплела для Ф. фенечку, покажу в понедельник.
Хотела написать сказку о сердце, но сил на неё уже нет, всем теплых оранжевых бусин.

Серия сообщений "Сказки-ожидания":
Часть 1 - 01. Ангелы танцуют босиком
Часть 2 - 02. Следы в городе
...
Часть 35 - 35. Голос над мирами
Часть 36 - 36. Последняя пачка Холса
Часть 37 - 37. Оранжевое
Часть 38 - 38. А мы тут мылками балуемся
Часть 39 - 39. Раны лишь лекарство для кармы.
...
Часть 43 - 43. Видишь город в темноте... (с)
Часть 44 - 44. Не сказка
Часть 45 - 45. Сиреневый бобер

В колонках играет - Аквариум - Бурлак
Настроение сейчас - Во вне

Ты гори, Серафим, золотые крыла -
Гори, не стесняйся, путеводной звездой.
Мне всЯ равно - я потерял удила,
И нет другого пути, только вместе с тобой...
(с) Аквариум

Лишь танец спасет меня, лишь движение тени по краю всех миров, которых я касалась или касаюсь, лишь движение по самой кромке всего сущего, и, "Господи боже, помилуй меня".
Зеркала покрываются трещинами, разлетаются, путь мой устлан отражениями, в них совершенно не понятно, что происходит, кто двигается там, шевелится, и чьи-то сверкающие глаза смотрят оттуда на тебя, множество звездных глаз.
И ветер, ледяной ветер, он несет мне вечную гибель, непрекращающуюся агонию, и лишь руки твои являются мне щитом, и в рваной груди моей разгорается пламя, грейся, грейся!
Тело мое смертное всё стерпит. Даже этот яростный огонь, сжирающий хрупкие, игрушечные души, но не мою - волчью душу, душу, взмывающую в небеса кометою, искрой небесной, загадывай желание, пока падает феникс.
Холодный ветер, руки и ноги мои так же холодны, но пламя сквозь рваную дыру, но - пламя в горле, я так боюсь поверить, но я - верю, захлебываюсь верой своей, верую, бог мой, я верю тебе.
В голове моей слишком тесно, сбросить бы оковы черепа, рвануть все границы, стать не существом - судьбоносною силой, мелодией, меняющей мир, поедающей вечность не ложками даже - половниками, и вечность же воспевающая в теле своем звучащем, искрящемся, бьющемся и преодолевающем стены миров и сердец, сквозь пустоту, туда, где всё обретает смысл.
Туда. Вот куда.

Вот так и вся наша жизнь - то Секам, а то Пал;
То во поле кранты, то в головах Спас.
Вышел, чтоб идти к началу начал,
Но выпил и упал - вот и весь сказ!
(с) Аквариум

В колонках играет - Пикник - Азбука Морзе
Настроение сейчас - Эйфория

Он взорвет лихорадочный день
И сиянием обескуражит.
(c) Пикник. Сингл "Азбука Морзе".

Божественно. Невероятно. Вновь - сладостное ощущение полета-танца-падения.
Пикник, боже-боже-боже, что со мной делает, а? Я слушаю их около десяти лет, и каждый раз у них на новых сборниках и синглах находится такая песня, которая вселяет в меня ощущение невероятной эйфории.
Я хочу на презентацию сингла в Москве. И еще кое-чего.
Но хочу слышать и смеяться, и плакать, и какая разница, что это глупо может быть, но это - искренне, и что, что это лишь песня - для меня нет, для меня каждая песня этой группы - фрагмент моего собственного мира.
Мира, в который я верю и знаю, но который все равно полон удивительнейших вещей.

В колонках играет - Apocaliptica – No Education
Настроение сейчас - Вверх

Твоё имя – Увидевший ветер
Твоя тема – прикинуться мёртвым
Твоё место – Уран и Юпитер
Ты – лишённый наследства наследник
Как последний глоток из аорты
Самый горький, поскольку последний
(с) МежлоК

Смотри - все эти люди, время и пространство текут сквозь мои пальцы, а я даже не пытаюсь их сжать - уже, сколько-то времени. А еще сколько-то времени я даже не замечаю того, что не хочу их сжимать - пусть утекают, вдаль, вдаль...
Каждый из тех, кто уже ушел - тогда, и любой из тех, чье время еще не истекло - срывают с меня частицу того, что мне казалось мной, как лоскутки одежды.
И я предстаю перед тобою - обнаженной, не телом даже - душой. Возвышенные переливы цвета и звучания - а как еще это можно увидеть - вьются и ластятся, пространство подрагивает от музыки, чьи отзвуки повисают на ресницах и волосах.
Пора переходить от дел к слову. А от слов - к музыке.
Выпить жизнь мою до конца - невозможно, только если вдруг исчезнут все звуки.
Мир черпает меня столовою ложкой, но покуда есть еще руки
Ритм пальцев которых повторяют мое сердцервенье
Для меня не будет забвенья.

Звуки и цвета концентрируются - протяжный аккорд, высокий, звонкий, на грани дребезга. Последний отзвук в свободном танце - теплый, как поцелуй - исчезает в мареве нарастающего звука.
Сколько бы не пытался меня вычерпать мир - вокруг есть множество других нот, которые я могу без труда позаимствовать, накручивая на стержень звука - мою душу, собранную странным образом из нот, получивших чей-то голос.

В колонках играет - Suilen – Shinto Shite
Настроение сейчас - Холодно

(Из внезапных навязчивых состояний. Мне нельзя находиться на высоких этажах без крыльев или страховки. Ибо.)
Я вижу - ты боишься открытых окон
И верхних этажей.
(с) Наутилус Помпилиус

...и об асфальт разбиться, вспыхнуть невидимо, растянуться во времени и пространстве, наконец-то - взлететь, вырываясь, и изменяя все, чего касается незримая вспышка.
Неуклюжее тело сбросить, зазвучать чисто и незамутненно, и остаться, и - исчезнуть, перевернуть небо, умыться дождевой водой, зародиться морскою волной, слизывающей следы старого мира с этой земли.
Музыка, знаешь ли, может изменить все, до чего способна дозвучать, я сижу, слушая, как играют на гитаре, и ощущаю дрожание воздуха в ритм, который я начинаю отбивать пальцами.
Музыка, слышишь, музыка в моем теле плавится, и я не могу остаться, а так близко, ах! - шаг, и - предел, и - можешь на зашивать, не найдется такой ниточки, способной в разбитом теле удержать этот брызжущий и незримый свет, едва слышный звук.
Дрожит в грудной клетке, ну, куда мне деваться, что делать, если я тянусь, и звучу - и в никуда, в никуда, в никуда...
Кровь с моих рук стекает будто вода, я не плачу, но - умываюсь кровью. Как струна отзываюсь - болью...
На губах моих привкус неба с золою.
Исчезая, но остаться собою.
С

Серия сообщений "Минутные сказки":
Часть 1 - И всю ночь говорить про космос
Часть 2 - Это существо
...
Часть 18 - Танцы с асфальтом
Часть 19 - Существа
Часть 20 - Музыка на асфальте
Часть 21 - В темноте
Часть 22 - Отражение
...
Часть 28 - 04. Холод.
Часть 29 - 35. Голос над мирами
Часть 30 - 43. Видишь город в темноте... (с)

Обнимать, прорастая сквозь тело, сердце, жесты и черты,
Не боясь, делать шаг, низвергаться с этой высоты,
Захлебнуться чернотой, и вспыхнуть
Новорожденною звездою.
Не звать, не выть, не знать, не помнить,
Прорастать.
И стать
Чем-то большим.
Петь на других языках,
Не читая мысли - кивать,
Оглядываться, улыбаясь.
Я буду
Скользить вдоль и поперек,
Не выравниваясь в поток,
Говорить про Белые Города,
Где мы встретимся
В никогда, навсегда.
Не оправдываться одиночеством,
Превращая себя в пророчество.
Не знать ни лжи, ни правды,
Только
бесконечное небо...

Я вот давай расскажу о таких странных существах, которые иногда встречаются, многим, но не все способны распознать в них тех самых, что меняют.
Они всегда чуть сутуловаты от постоянной тяжести в области лопаток - так они везде носят невидимые и неощутимые посторонним сложенные крылья, а еще они проявляются в мире в длиннокостных телах, у них внимательные блестящие глаза и плавно-нервные движения. Существа эти могут зависать в неподвижности, уставившись в одну точку, а могут быть стремительными, словно тень птицы.
Их чувства губительны если невзаимны, когда они находят того, с кем хотят быть - они меняют линии на собственных руках, подгоняя их в нужные повороты, а еще существа эти целуют ладони тех, к кому прикипели, и после этого поцелуя в мире выбранных меняется что-то очень-очень важное, может, они находят свой ветер, а может начинают источать свет, заметный только этим самым существам, да и то лишь тогда, когда они смотрят сквозь сомкнутые веки, становящиеся в этот миг прозрачными. И выбранные не становятся счастливее или лучше - просто у них появляются силы для главного и судьбоносного шага, или же для долгой вереницы шагов по найденному ими пути, вот только нельзя им, выбранным, с этой дороги сходить, иначе они погубят и себя и сутуловатое крылатое существо, которое идет за своим сквозь тени и зеркала.
Бойся быть выбранным, потому как если ты стал единожды таковым - то крылатое-сутуловатое от тебя не отстанет, не сможет, будет выть в голос, или захлебываться, вгрызаясь в костяшки рук своих чутких, но не сможет остановить те изменения, которые происходят в их душе и с их телом. Бойся быть выбранным коли боишься сильных чувств и цепкого взгляда, бойся быть таковым, если пугаешься теней, бойся быть таковым, если ты слаб духом, потому что ни одна сила, кроме твоей воли, не поможет тебе бесстрашно идти дальше...
Впрочем, если ты не испугаешься, если у тебя раз за разом хватает сил подниматься с колен, если ты швыряешь себя все выше и дальше - значит, ты так или иначе сможешь ответить на зов этого существа, поющего сквозь время и пространство, зовущего тебя долгой и монотонной песней.

Серия сообщений "Минутные сказки":
Часть 1 - И всю ночь говорить про космос
Часть 2 - Это существо
...
Часть 17 - О том, как угасает Свет
Часть 18 - Танцы с асфальтом
Часть 19 - Существа
Часть 20 - Музыка на асфальте
Часть 21 - В темноте
...
Часть 28 - 04. Холод.
Часть 29 - 35. Голос над мирами
Часть 30 - 43. Видишь город в темноте... (с)

В колонках играет - Apocaliptica – Beyond Time
Настроение сейчас - Вверх

...Я целую в висок тебя, выдыхаю заклятье - Арс утор мау эсна, сэф.
Оно разбегается теплыми волнами, закрой глаза, чувствуешь - мы летим! Звезды колкими осколками света касаются крыльев, звучит невероятная симфония космических ветров.
Крылья - паруса наши, сердца - компасы, взор наш ясен, прошивает пространство. Что там впереди - неведомо, то, что позади - остается там, есть смысл извлечь из этого урок, нет смысла - тащить за собой дальше.

Над нами плясали секиры и сабли,
И падали головы в мутные реки.
А мы зависали под сводом сусальным,
И звезды бросали нам блики на веки!
(с)

Нацедить в бокал крови из запястья, улыбнуться, оставить короткую записку-цитату, и - сорвать с себя покровы одежды и кожи, мышц, вен, тела. Здесь нет атмосферы, ну так вот - я ею стану. Атмосферой. Местом. Ритмом.
Сбрасывай многоуровневые системы своих защит - ды-ши, ды-ши, пока есть возможность, возможность не злиться, курить, молчать, и чувствовать тепло. И не испытывать от этого дискомфорта.
Я протяну, протяну сколько смогу, и, быть может, если ты будешь дышать - даже дольше.
Чтобы сладкое было сладким, а пряное - пряным, чтобы небо - пронзительно-синим, а воздух - пьяняще-освежающим.
Я хочу, чтобы все исполнилось смысла. - вот, что в той записке-цитате, вот, что там.

А пока я просто целую в висок, и шепчу заклинания. Звезды рвут наши души, и ничего не остается, кроме как вспыхнуть, продлить свою вспышку насколько возможно, и - остаться светом спустя пространства.
Нас не вспомнят, назовут все это как-то, дадут глупые смешные названия с кучей предположительных координат, но никто так и не узнает, что вспыхнули не звезды - души.
И не доставайся мы никому!
Все эти сущности, личности, эгрегоры, все эти пусть останутся при своем, ну их, это - не-е-е-ет. Не так.
Мы - изнутри. Каждый.

Выдыхаю самое главное заклинание.
Ды-ши.
И вкладываю в него многое.

Под ногами разверзается лабиринт. Прими моя объятия - тогда не найдут, не смогут пройти сквозь эти завитки, найти нужные повороты, не заблудиться в бесконечных спиралях.

Пою. Голос мой - лабиринт.

В колонках играет - Heather Dale – Mordreds Lullaby
Настроение сейчас - Х_Х

...одна из моих ипостасей - Малкавиан, вампир-безумец, вампир-провидец. Поди разбери, что тут где, но это так.
...пережидать слабость, уткнувшись на работе лбом в столешницу, и слушать, как внутри говорит, вернее, поет мой-не мой голос, перемежаясь фразами о чем-то еще.
Он поет про какой-то мертвый город, поет на другом, нездешнем языке, и помню я только это:
Он жил, этот мертвый город,
Он жил, вопреки всем богам и ка-а-а-артам!

И что-то еще всякое, очень и очень красивое.
Потом вроде отпустило.

В колонках играет - Darkseed – Poison Awaits
Настроение сейчас - Вверх

Мам, из коридора:
- Я до магазина, кому-нибудь чего-нибудь надо?
Говорить начали в одно мгновение:
- Шоколадку!
- Денег и власти!

...а ведь оказалось, что я могу обеспечить какую-то власть, не глобальную, но ведь и не уточнялось, какую именно.
Что-то хрупкое, тонкое, тянущееся к теплу рук, к сердцебиению, существо, которое прячется под стальными защитами моей воли - власть над этим существом странная, переполняющая, почему-то не сходящая в тиранию, не развращающая. Существо это, которое глубинное я, и обладает силой в своей доверчивой хрупкости, когда знаешь, что чуть-чуть - брызнут радужно-хрустальные осколки костей, ошметки прозрачных вуалей кожи, звенящая кровь в венах - живительна и сладка.
...но...
...никто более не способен выдержать этой хрупкости, я больше не видела гурманов, способных наслаждаться подобной властью. Это может звучит странно, но хрупкость эта пугающая.
Не знаю, наверное, мало кто способен выдержать эту силу, когда отдают много, очень много. Вряд ли кто знает и осознает, что же можно делать с этой невероятной мощью, которую порождает моя душа. Мало кто даже энергетику моего взгляда способен выдержать.
Ты хотел власти?
Я не виновата. Оно само так.

...на перекрестке тропинок лабиринта умеют ждать. В безвременье и в беспространстве. Узел, сердце спутанного мира, Королевства Кривых.

В колонках играет - Сплин - Выхода нет
Настроение сейчас - Вверх

...в этом мире я рождена в теле, человеком, как и все прочие, как и все они с этими вещами, наполняемые смыслами, а ведь смыслами должны быть наполнены они сами, а не покупные искусственные вещи, они сами должны быть смыслами. Сами в себе.
Я стала бы музыкой, чтобы не говорить глупых слов, чтобы не обнимать своим костлявым телом, а - мелодией бережно обволакивать душу, я иногда боюсь столького сказать, потому что за ненадобностью, и слова, эти угловатые слова, ну кто так придумал?!
Музыкой бы стать, и стать смыслом вне слов. Чтобы понятно от прикосновения звуками, чтобы и слаще, и горше, и пламенее, чем могут любые слова.
Как больно быть этим вот человеком - пусть и физически лишь, но слова, способы восприятия, способы донесения главного - нет же, нет!
Как больно быть одной из этих зная, что я не смогу передать всего главного, всего нужного, того, о чем не скажешь просто этими словами вот. Зная, что в этом я уподобляюсь общей массе, и зная, как они достали.
Как тебе самому не тошно от общения со мной в моем нынешнем воплощении.
...я... стеснялась, боялась? сказать такую вот вещь.
Всю себя я зачастую посвящаю кому-то, как можно посвятить произведение. Не теряя ни индивидуальности, ни личностных качеств, ничего, но...
Глупо, наверное. Но, наверное, это заложено в моей природе.
Самое страшное...
Специально выбирать я не могу. Только то, что мне велит сердце.
Это ведь страшно, вот так...
...я никогда не завидовала потаскухам, но иногда мелькала мысль - было бы проще многим. Я бы не говорила того, что думаю, под всех бы подстраивалась, и все было бы "ми-ми-ми".
Но я так не могу. Меня прямо брезгливость пробирает. При том такая, что "ойфу-уберите-от-меня-это-иначе-я-не-ручаюсь!".
Впрочем, блядство не отменяет одиночества. Ничего его не отменяет.
Кроме - любви к одиночеству. Умеренной, эгоистичной, и очень-очень нежной.
А на такое потаскухи не способны, как показывают наблюдения. Потому они и потаскухи.
Не умею и не хочу как они.
Хочу - музыкой. Будоражащей, пьянящей, одновременно нежной и нервной, безумствующей...
Искренней.
Звенящей, шуршащей, кружащейся. И навылет.
Не объяснишь вот так, но - попробую сниться.
Все же попробую стать - хотя бы во сне...
Потому что слова и чувства, которые есть в этом теле, слишком скудны для того, чтобы быть правдой.
Слишком слабы, чтобы стать действенной помощью.

Скоро рассвет, выхода нет,
Ключ поверни - и полетели.

Слушай мое сердцебиение сквозь ветра, времена и пространства.
Оно сплетает удары в узор небывалого танца,
И уводит спиралью кружений
Сквозь круги отражений.

"С этим миром что-то не так" - говорит мне Молот, нервно, в полрта, улыбаясь.
Я делаю вдох, ну чтож, значит - вперед.
Изменяю направления падения игральных костей.
Меняю исходы карточных гаданий. Смешиваю судьбы, переплетаю. Сыплю из разных баночек, встряхиваю события, начинаю волшебствовать, заниматься великой алхимией.
Что-то не так с этим миром, что-то не так со всеми нами, и я шепчу, как Слепой - "Скучно".
Если что и вдруг - падая, я буду произносить единственное имя, настоящее и четкое, словно выстрел.
А пока - я изменяю. Искажаю.
Прекрасная с Таро говорит мне - мир в твоих руках, весь мир, Штурман.
Я вдыхаю, улыбаюсь.
Вы-ды-ха-ю.
Пою.
И танцую.
Не ищу силы во вне. А ищу - в себе. Я - сила, и я - могила.
Встряхиваю кистями рук разрисованными спиралями.
И жду момента, выхватываю узор происходящего.
Внешне, здесь - худая ("Да ты вообще тощая!" - заявил вчера тот же Молот на станции), пламенно-рыжая, бледная, чудиковатая, работаю, плету, радую окружающих, девочка-музей, девочка - нескончаемое смеющееся обаяние. Занимаюсь какими-то повседневными делами, гадаю, напеваю, мысленно говорю, фыркаю, злюсь, радуюсь.
А - там.
Смотри - сбрасываю свое тело, как ненужный летом теплый плащ.
И у этой меня уже нет никаких обид, никаких лишних эмоций по поводу лишних людей, предавших меня, или порадовавших, есть лишь...
Впрочем, я - сила, я - суть алхимии, и мне не надо молить никаких богов, никакие стихии, душа моя - порыв, меняющий все.
Вдох.
Все замирает. Изменяются траектории падений, изменяются настроения, изменяются вероятности.
Выдох.
Время наверстывает, бежит вперед, но уже - совсем иначе.
Я не верю в необратимость судьбы. Но при этом знаю, что всем нам что-то важное уготовано, и если не получить этого важного - уже нет ничего в тебе.
Потому менять судьбу надо осторожно. Иначе ты потеряешь самое себя.
Весь мир в руках.
Не размениваться на мелочные обиды. Хранить важное. Не привязываться к мимолетным, а по сравнению - они тут все мимолетны.
Кроме голоса в голове.
Голос-личная-паранойя.
Если я буду умирать - то только с одним именем в груди.
Но я пока умирать не намерена. Пока я - творю. Смешиваю. Сплетаю. Изменяю. Искажаю.
Кому-то - трудно, потому что обстоятельства.
Кому-то трудно - потому что за душой - ничего.
Если умрешь - что от тебя останется?
Мне говорят - смотри, твой путь - дальше, выше, закрученный, тебе чужды человеческие эмоции по сути.
Зато мне не чуждо то, о чем я читаю в книгах, смотрю фильмы. То, что обычно присуще положительным героям, которые всегда побеждают.
Вот только я не положительный. И не герой.
Я просто преодолеваю. Что-то, что мешает - извне.
И храню то, что во мне.
Потому что простить предателей я не могу, не умею, никогда не умела, и если я предам себя - как я смогу быть?
Никак.
Громкие слова - нет, у меня обрывочные фразы, отплевываться, чтобы не захлебнуться.
Громко, внутри так громко.
Память - в помощь, закрыть глаза, вспомнить ощущение виска, рук, покоя - и смочь вдохнуть, выдохнуть, вдохнуть, выдохнуть.
Хорошо, что не сон.
Я запоминаю такие мелочи, собираю их, драгоценные, в памяти сохраняю, чтобы когда вот так - смочь вдохнуть, выдохнуть.
Смочь ды-шать.
Мир кричит в моей реберной клетке, и я кричу с ним - нет, не так, неправильно, НЕПРАВИЛЬНО!
Не так.
А как?
Взболтать. Создать хаос. А из хаоса создавать уже что-то.
Не попрошу помощи.
Но помнить - буду.
А ничего кроме этого у меня и нет. Это для других покажется так мало, но по сути - как раз. Для того, чтобы удерживаться.
И не стать, как все эти.
Не затмить разум блеском этих реалий.
И следовать направлению.
А потом притвориться тенью, устав, опасть где-то противовесом света, и слушать, слушать, слушать, уносясь отсюда.
Дремать, и ни о чем не чувствовать.

В колонках играет - Led Zepellin – Immigrant song
Настроение сейчас - Х-хы

We come from the land of the ice and snow,
from the midnight sun where the hot springs blow.
© Led Zepellin – Immigrant song

...Короткий миг забвения, ловлю неполную луну в прицел взгляда. Отражается, а потом - впивается в зрачки, в душу, полупрозрачными туманными когтями, напитывает радужку призрачной синевой.
Х-ха.
Отплевываюсь смешком, пошатнувшись, падаю, но кажется что - лечу.
От моей тени на белой стене, от спины ее ссутулившейся вырываются секущие отростки, складываются в гротескные теневые крылья. Хотя, если не смотреть на тень - никто не увидит этих крыльев.
Трясет, в груди нарастает мерный гул, который вот-вот сокрушит ребра, пытаюсь зажмуриться, но веки не смыкаются, от напряжения по лицу текут слезы - и улыбка, конечно же, улыбка!
Вены под кожей начинают светиться - сначала едва-едва, тускло, а потом - ярче. Черные плотные брюки и рубашка поверх футболки скрывают большую часть разветвленного по моему телу свечения, но руки, шея, лицо, босые ноги - сверкают, напитанные лунным светом.
Выплескиваю себя хохотом, выгнувшись, потом - срываюсь пружиной сквозь пространство, подтягиваюсь до ближайшей лестницы, взлетаю - бегу по карнизам, и что, и что, и что из того, что высота, что падение, ну и что?!
Высота, полет, луна. Холодная, отточенная сила.
Бежать на грани полета, потому что иначе эта невиданная энергия скрутит тебя тугим узлом, а мне надо действовать.
Редко прибегаю к тому методу, оно и понятно.
Проходят сонливость, усталость, их сменяют блеск в глазах, светящаяся сила лунного сияния в крови и - улыбка.
Рывок, и!..
Повисаю над городом. Крылья моей тени окутывают улицы, по ним, как по проводам, пробегают синеватые всполохи лунного света.
Я специально.

В колонках играет - Tantrum Desire – Reach VIP
Настроение сейчас - Шаткое

...я ведь тоже боюсь, не сильно, не панически - уже - но боюсь, и все происходящее кажется мне удивительнейшим сновидением, и что я сейчас проснусь, глядя в белый потолок палаты, и вновь заору дурным голосом, мне привычно вколют успокоительное - лишь бы не по голове врезали - и я дальше буду видеть какой-то сон.
Но и других вещей тоже боюсь. Но...
А что делать-то теперь? Себя бояться - в Лес не ходить.
Этот страх потому, что...
И вот тут карты начинают смеяться.
Потому, что:
0073. Нас много, а любовь - одна,
и
Entrance for you only

Ну да, ну есть такое, но (опять это "но")...
Круги, ить твою, разные!

Просто мне изначально надо было читать знаки сразу и правильно, слушать ненавязчивый сумрачный голос еще тогда - но я ж Овен, я ж себя убедила в невозвращении, стараясь не сойти с ума, а надо было тогда еще, с этим - уходить, когда начинала предупреждать о своем безумии, впрочем...
Впрочем, может это был урок. Или испытание.
Одно другому не, конечно.
Тогда я сейчас не заметила бы, что все те три года ловила не его цвета в спектр "увидела - загорелась", откликалась не на его песни и даже фенечки плела не на его запястья - слишком большие.
Это все ну такие мелочи же, но в итоге оказалось, что ага, ты, Нэнси, совсем дура что ли?

А ведь главное-то - этот путь, для тебя может цель в конце пути, но для меня пожалуй путь. Потому я бегаю радостно, танцующе, щурюсь, стараюсь если не помочь - то хотя бы не мешать, чтобы дойти можно было, я звучу музыкой над дорогой, словно диковинное мелодичное знамя, я подхвачу, передавая силу по бледнеющим в мертвенную синеву рукам - чтобы была возможность идти дальше, для тебя главное - этот путь и то, из-за чего он начат и уже настолько пройден. А вот что будет со мною в конце пути - я не знаю, может, это преобразит меня во что-то, может, убьет, может, я внезапно пойму, что меня и не было никогда.
Но даже это не настолько страшно, если когда-то был бессловесной мелодией.

Сейчас многие знаки подсказывают, почти не направляя, потому что и смысл в них тоже "Делай, что хочешь", а я мысленно добавляю неизменное "Только правильно".
Астрологические карты, линии на ладонях, руны, карты, сердце. Они поют.
А вот кактус да, кактус, сволочь, и отдает себе отчет в страхе и придумывает для него темы. Но это не парализующий страх.

И что же делать с этим страхом?
0032. Never forever
или
Космос нам поможет, небо нас спасет!

Я люблю восклицательные знаки в гаданиях. Они словно вбивают то, что утверждается.
По-моему...
Ну и так все ясно.
Лететь.

Reach up
To the sky above higher
Like you can getting up
Reach up
Push the feeling higher
And then you bring it back


Я теряю ощущение земного. Тоньше, стремительнее, мурлычащее, глаза словно больше, руки костлявее, мысли легче. Шевелюра смешнее.
Потребность касаться окружающих - меньше, а кого-либо достать вообще пока что отвалилась.
Они-то все одинаковые.
А мы - разные.

- Я надеюсь, мы говорим об одном?
- Ты об одном, а я о разном…
© Межлокальная контрабанда

Не-а, не надеюсь. Потому что это правильно.

Просто...
...я словно иду по тонкому-тонкому льду, опасаясь сделать лишнее движение. Потому что нарушать зону чужого комфорта - я конечно эгоистка, но еще не настолько. Себе дороже, в общем.
Потому я не спешу, никуда не спешу. Будь что будет.
За "будь" - я отвечу, за "будет" - дождусь.
А там развиднеется, наверное.
Летим.

Вот теперь можно и мне будет стыдно, и я взлечу куда-нибудь на шкаф, поближе к потолочным плинтусам?

В колонках играет - Пикник - Пентакль
Настроение сейчас - Улыбаться украдкой

Ударение ставь как хочешь, играй в смыслы, в слова, а я...
Внезапно ощутила. И подобрались нужные музыка и песня.
Ты же трав зеленой кровью кожу жаркую натри,
Пусть сгорает без остатка... Пусть сгорает изнутри.

Ты говоришь мне - Лес, а я покрываюсь мхом, скольжу сквозь ворох теней и трав, растворяюсь в густой тиши. Я же с тобой не спорю, ты, как обычно - прав, вот только сердце мое живое не обманешь, не исхитришь.
Я окликаю вслух, ветер несет мне песнь, голос взмывает ввысь, закручивает в спираль. Ладонь моя кроет след, я становлюсь другой, тенью несется зверь - серебряная волчица...

То тоскует ,то смеется
То резвится на краю.

Ты говоришь мне - Лес,
Я отзываюсь - здесь,
И называю имя...
Делаю шаг вперед.

Бесконечного спектакля
Быть свидетелем немым
И узорами пентакля
Очарованным.

Распахнута настежь, прозрачна, и невесома. Меня можно поранить словом, раскинуты руки, мол, хочешь - впивайся в горло...
Я улыбаюсь украдкой.
Я-то знаю, как искать того, кто становится волком.

Но будь осторожнее, кровь моя в венах поет - оглохнешь.

Только все опять вернется
Неожиданно, как сон...

В колонках играет - Hayden Panettiere – Try
Настроение сейчас - Полный привет!

0001 Тема: пересборка сфер человеческой жизнедеятельности

Они все странные такие, творят глупости и прочее, не умеют соприкасаться бережно друг с другом, и вместо того, чтобы признать себя идиотами - готовы свалить на то, что им все сглазила Великая и Ужасная Нэнси, но, при этом, нашей мести она не заслуживает, мы ж великодушные, в отличие от нее, бла-бла-бла...
Сколько можно прикидываться такими хорошими?
Вот когда кто-нибудь из вас себе вскроет сердце, отдаст душу за чужую свободу - тогда поверю, а сейчас - признайтесь уже сами, что идиоты, и что сами себе жизнь портите. Хватит уже на чужих свои косяки сваливать, что-то мне при этом угрожать, лазать у меня в дневнике, ища признаки моей убогости. Вы все равно не найдете их столько, сколько я сама в себе их могу найти, впрочем, мне ничего не мешает наслаждаться тем, что я есть.

0014
ДЕТСТВО ГАУТАМЫ

Ты не склонен заучивать правила
Цепь события блестит и качается
Оттого, что мечта твоя - мечта ангела
И судьба никогда не кончается

Захлебываясь, говорить о море, что его соль омоет меня и сделает серебристой, а пока я сижу на камне в полосе прибоя, подобрав босые ноги, ловлю солнечный свет на бледное лицо и руки, привкус бриза, и качаю головой - нет, смотри, мои обещания раскинулись сеткою вен в моем теле, и никуда от них, по ним - кровь, соленая, соленая, а откровения мои формируются корнями мандрагоры в лопатках, выкидывают зелено-бурые листья из-под кожи, словно крылья, и только попробуй выдернуть этот корешок - оглохнешь, ошалеешь, все ошалеют, кто в зоне чувствования.
Нет, море, смотри внимательно - в моих волосах сияет фиолетовый цвет, и ты знаешь, что это значит.
Это значит, что я пока...

0063 В поисках утраченного смысла
или
Время разбрасывать гайки

...я пока болтаюсь где-то рядом сумасшедшей счастливой золотистой тенью, ношусь в темно-фиолетовых, почти черных временами, волнах, прорезанных кислотно-желтыми, электрическими всполохами, высунув язык, как долго бегущий зверь, танцую и внимательно чувствую. Я стараюсь не сильно мозолить глаза - дурацкая привычка, кажется, вбитая в меня чуть ли не с первых жизней бытия, когда основной моей задачей было не попадаться никому в диапазон внимания, но при этом - зная, что не обратятся, если что, и окликнут столь тихо, скорее, просто для проформы, нежели для того, чтобы дозваться - я резко срываюсь в отвесный взлет, и разлетается мое движение на обрывки музыкальных произведений, подхватывает, потому что...
...видимо, настройка такая. Виртуозная, алхимически выверенная, и потому - столь хрупкая и непонятная для кого либо чужого.
Потому что. "Я знаю".
Прикусываю губу, чуть улыбаюсь.
Знаю, и - отслеживаю, ношусь в разряженных холодной агонией мыслей волнах, несуразная, смешная, превращающаяся и превращающая. Взаимодействующая, и соприкасающаяся - и пусть, как всегда, сквозь вспышки белесой боли, темноты падения, переливы граней Стальной Звезды, похожей на кусудаму - ее грани остры, либо - раскалены, либо - леденеющие, режущие, секущие, со всполохами сновидений и прочего, я стараюсь как можно осторожнее, хватит уже того, что другие берут немытыми душами.
А потом ложиться в тени, прикрыв глаза, прижав окровавленные руки к груди, улыбаться, петь, и не грустить.

Потому что мы

0020 Northem nirvana
или
Раствори себя настежь!
или
Всем - полный привет!

В колонках играет - Вздрагивать
Настроение сейчас - Пикник - Лакомо и ломко

Почему и там не восприняли?
Копаться в памяти, вспоминать-вспоминать, не мозгом - сквозь пласты ощущений, и...
Невыносимая яркость бытия моего. Слишком звонкая, слишком цветная - даже облаченная в серое или белое - слишком порывистая, открытая, вывернутая наизнанку, и...
...и все равно непонятная.
Никто из них - я хорошо это помню, так же хорошо, как то, что там никогда не было полнолуний - не смог подобраться даже к порогу этого завернутого в несколько слоев спиралей лабиринта с звенящими колокольчиками, свирелями ветра, неустойчивыми цветными тенями. Музыкой, музыкой...
То место накладывает свой отпечаток - так легко и незаметно, что не успеваешь и глазом моргнуть, но...
Слишком цветная, яркая и звенящая. А еще оба - слишком открытые для тех мест. Потому, глядя в зеркало, я не вижу за своей спиной ничьих больше отражений - потому что нету никого, а как и почему продержалась я... не совсем пока понятно. Я не сильнее, не умнее, не мудрее и не ловчее всех тех, кто мог бы быть, но почему-то не продержался.
Я могла бы предположить что же мне помогло. Но не буду. Ответ столь глуп, насколько и очевиден, и тянет лишь для сюжета глупых книжек.
Но, в качестве ответа - из колоды вновь падает вчерашний элемент 0022. С его утвердительным - Это моя радость, отдайте!
Вот и весь ответ вместе с юмором чернокнижников.

А еще. Я не вернусь туда, откуда пришла - по крайней мере в одиночку. Либо при единственном обстоятельстве, про которое я даже думать не хочу - не из суеверия, а просто, не получается додумать до конца.
Я пыталась когда-то вернуться туда - откуда я пришла мелодией, полной звона, шороха песков и ветра, мелодики звенящей вьюги, и еще множество переливчатых, высоких, хрустальных звуков, задающих главную картинку. Один раз даже в этом мире - четыре года назад.
Как видно - не получилось.

Потому что - слишком сильна была та просьба, тот зов и тот вопрос, реверсом уходящем... куда-то.
Я не могу объяснить то место здешними словами - да и вопрос-просьба тоже был весьма далек от местных смыслов и звучаний. Странные символы, переплетаемые между собой, черточки нот, не похожих ни на одни, может только отдаленно - на созвучия Атлантиды, да и то...
Потому - да. Я пойду дальше.
Потому что иду до конца.
Наверное, сам просил - о таком. Хоть я не совсем то, и не совсем такое, что хотелось бы видеть рядом с собою и в своей судьбе, но - наверное, это зачем-то надо. Такая я - сложенная сутуловато, неидеально, неправильно даже, но...
Я пыталась, потому что казалось, что не нужно, но в итоге-то - никуда мне не деться.

Стало быть, не рвется,
Никогда не рвется
То, что на крови.
(с) Пикник

Я теперь даже не уверена что, попробуй ты отречься от меня и от того пути, что уже пройден - у тебя это получится. Нет, может у тебя-то как раз и получится. А у меня уже нет.
И вот тогда, если когда-нибудь получится у тебя - отречься от всего этого - тогда и как есть, не останется ничего, как вернуться туда, мелодией, дополненной новыми звучаниями, чуть-чуть видоизмененной, вновь - прозрачневеющей в тамошней густо-туманной синеве.

Будь что будет,
Дальше ли идти?
Никто не осудит,
Лети пока, лети.

И я все равно вздрагиваю иногда - я же все-таки тоже ощущаю касание к вывернутой наизнанку душе моей.
Будь что будет.
Я иду дальше.
И(верь мне, верь - шепчут бледные, обескровленные от волнения губы выжатого откровениями существа) я пойду до конца. Главное - не смей останавливаться.

Говоришь, что таких, как ты, любить нельзя,
Вернее, можно, просто - не получается...
Я сжимаю губы, прикусываю язык,
Чтобы не проговориться о том, что знаешь,
Но слова не стихают, все бьются и - не кончаются...

Выворачиваюсь наизнанку, спутываюсь в клубок,
Остаюсь на границе балансиром блестеть в ночи.
Кажется, вроде, что всему отведен свой срок,
...Вот только на шее так странно звенят ключи...

Так страстно воют ветра, так странно плетутся знаки.
Реют над Замком полотнища цветных знамен.
Мы о многом молчим, о чем оба, конечно, знаем,
И знать будем - от начал - до скончанья времен.

Выблевываю эти опасные откровенья лишь потому
Что мы оба - не врем.

В колонках играет - Мельница - Королевна
Настроение сейчас - Струна

Я рассказываю о своей жизни, будто бы пересказываю сказку, или книжку, или фильм, в любом случае - сказку, местами страшную, страшно запутанную, интересную, но.
Никто не отменяет моей печали.
Я делаю вдох, слушаю - и словно бы захлебываюсь тяжелым и вязким чем-то, я глотаю воздух, и понимаю, что дышу-то не здесь, вот как бывает, и уже - захлебываюсь воздухом происходящего, и чем-то, заложенным в чужое сердце.
Мгновенно и неотвратимо.
Помочь бы как, но только остается, что говорить глупости своим сбивающимся, захлебывающимся голосом, да бесконечные волны поглаживающего тепла слать.
Ничего, ничего, скоро апрель - и вшитые в мое тело крылья распахнуться, белые, свежие, новые, и ими можно будет скрывать от злых колючих ветров, чтобы - продохнуть, отплеваться от крошева боли и крови - и дальше, дальше, дальше...
А крылья?
Больно, может, ну я не помню, но это же так привычно, так естественно - эта боль, она со мной, потому что закрывая крыльями от секущих осколков - подставляешь себя под удар.
Боль привычна.
Я не железная, но за столько жизней и смертей научилась стоять, не сгибаясь. И стоит мне попробовать отказаться - как все становится невнятным, скомканным и бессмысленным.
Я смеюсь и говорю, глотая вязкий воздух, тяжелый, он, словно петля, сжимает горло, а я все равно, все равно говорю!
Потому что кто, если не я? Если я замолчу - разве будет лучше?
Словами обвивать, обнимать ветрами, блуждать в сновидениях и слышать, слышать.
Закусывать губы на лишних словах. Не то чтобы бояться или стесняться - просто оставлять при себе, чтобы не мешали, потому что вырвутся если - будут бегать, лазать везде, мешаться, не туда влазить, и что с ними, с этими сильными словами делать?
Когда я окончательно ошалею - в очередной раз вырву сердце, чтобы все было просто видно, и ничего вслух не говорить.
Виски отдаются глухою болью.

На тонком теле чакры заживают,
Мои ладони нынче цвета пыли.
Вокруг шумит, смеется небо тверже стали,
И мы сойдем с ума, куда бы не приплыли.

Остановись, мой ангел! Хватит бредить,
Отсыпь немного в душу радость бытия.
Так, чтобы плясать среди осколков света,
Мечтами яркими тихонечко звеня.

Прозрачных крыльев призрачный узор
Сверкает в тусклых лампах картотеки
Имен всех тех, кто свой несет дозор
Среди событий в этом странном веке.

Дай мне познать себя от Альфы до Омеги,
Позволь уйти мне следом за судьбой.
Мне не дано родиться просто человеком,
Ну так позволь всего лишь быть собой.

Когда придет время - кровь моя потемнеет, сначала в черный, а после - в черно-синий, как океанская бездна, как ночное небо, и будет холодом веять, стужею, попадая на зеркала - те покрываются кружевом - открывать проходы в иные миры, и только молчать научусь, гореть, не говорить.
Кровь моя будет темна, холодна, чтобы не сгорать мне в своем же собственном огне, чтобы греть всех, кто рядом, но бойся прикоснуться ко мне - холодна-холодна, и наконец - изящна.
Потеряю все имена - ни одно из них не окажется подходящим - стану силой, стихией, чувством, местом, стану ключом, открывающим бездну в чужой душе, бойся меня, если хочешь остаться здесь.
Если хочешь быть целым, а не распасться на кусочки - весь.
Пока я танцую - значит, я еще я, не какая-то сила или стихия, творящая небылицу, душа моя - птица, бьется в клетке из ребер, и хочет вырваться наконец-то, чтобы подняться - и в итоге пролиться дождем, изменяющим все.
И исчезнуть, впитаться в линии на ладонях, изменяя судьбы, и чтобы на лицах - печать понимания мира...
Но иногда моя кровь из красной - становится темно-синей, в глазах отражается небом ночным или океаном - бойся и не подходи, если не хочешь ничего иного, чем есть у тебя.
Но если хочешь, то...
Позволь мне тебя обнять.

В колонках играет - КИШ – Гимн Шута
Настроение сейчас - Умиротворение...

Сегодня, на своей станции.
"Станция Одинцово, конечная! Покиньте вагончики, поезд отправляется в ад!"
Я, грешным делом (хе-хе) подумала, что ослышалась. А нет - повторил еще дважды.
Все же иногда плеер разряжается вовремя. Учитывая, что в этот момент я гасила читалку на странице книги "Добрые предзнаменования" - кто в теме, тот поймет...

Еще из раздумывательного.
Вчера внезапное, в скайпе:
Ты меня заколдовала, что ли? Ну, чтоб вернулся?
Тут вообще тот еще вопрос, кто кого заколдовал, но...
Примерно четыре года назад, когда я не то что "Дом, в котором" не читала - я даже о его существовании не знала - я начертила на старом, вечно пыльном зеркале без рамы, стоящем у меня в комнате...
Ну да. Букву "Ф". Красным маркером, который черта с два сотрешь.
Так-то.
Ой-ей-ей, что же все-таки творится с этими моими судьбами...
Я не виновата! Я не нарочно!
(Голосок на заднем плане: Ну да, конечно, не нарочно она...)

И...
Вот все эти угрозы - они смешно выглядят. Все эти пышащие серьезностью "великие колдуны" и прочие грешные "магистры"...
В то время как я просто вытанцовываю оборот - и судьбы мои вокруг меня вьются. И я никого больше, кроме, не знаю, кто бы мог до меня дотянуться.

Я всех высмеивать вокруг
Имею право!
И моя слава
Всегда со мной, всегда со мной!

Мой главный щит, и главное мое оружие - смех. Насмешка, ухмылка, оскал, хохот.
В то время пока все они - серьезны.

Я удивлен, я удивлен!
Судьба, в которую влюблен,
Дает мне право
Смеяться даже над королем!

И покуда смеюсь я - нет надо мной меча, и расплата мне не грозит. Ничья. И никакая. А уж "магического" плана - и подавно. Учитывая, что я нагляделась на этих "магов" уже, и как-то не впечатлило.
Я в своем праве - смеяться, насмехаться над ними, скалиться и ехидничать - коль попадаются под руку.
Не попадались бы - было бы все тихо и спокойно.
И никто, как я не может!

Явно чувствуется кое-чье влияние. Хм?..)

В колонках играет - Within Temptation – Angels
Настроение сейчас - Замирать на пике бытия

За сегодня доплела два недоплетыша - ну, один сейчас доплету, будет два. Осталось еще два. И хаератник - но его я буду делать одновременно с обложкой для паспорта, просто обложку - дома, а хаератник - по дороге на работу, или в обед. Ибо носить с собой его легче. Осталась примерно половина.
Надо Светлому оберег сделать. Может он меня иногда и бесит, но он не специально - просто мне не нравятся некоторые черты в его характере, а это уже дело такое... В любом случае он сейчас работает с этими псевдомагическими долбоебами, ему надо.
Впрочем, если он опять полезет в плетение моих цацок - особенно тех, что на левой руке - я зверею и за себя не ручаюсь. В прошлый раз едва сдержалась, чтобы ему не выдать по самое-самое, не смотря на разницу в габаритах. Существенную разницу.
Кстати, в конкурсе по фенечкам я пока упорно вторая. Отстаю всего плюсов на пятнадцать.
Сегодня шарилась в поисках вощенки - нашла, но за 15 рублей за метр! Я за столько же по метражу шелковый шнур покупала. Мне как бэ к слету стаи хочется кучу всякой разноцветной штуки на вощенки наплести, а она - в такую дикую цену. Не-не-не. Кажется, нашла альтернативу.
А еще я радостный Гексль - нашла на рыночных развалах в сладком большой пакет мармелада всего по 25 рублей. Теперь у меня есть небольшой запас - эдак дня на три-четыре - этой желатиновой дряни. Сижу и радуюсь.

Сегодня снился смерч. И что я подвязывала балконную дверь семью алыми нитями - нитями бури. И даже стекла не повылетали - а это был 11-ый этаж, старая квартира, в которой я когда-то жила.
И еще куча всякого приятного, жаль, на понедельник. Ну ладно. Зато проснулась в хорошем настроении, и весь день лыбилась, как придурок.

Заметила за собой особенность. Иногда иду, и внезапно меня переклинивает - я затормаживаю, чуть ли не останавливаюсь, и улыбаюсь, дышу, дышу глубоко, и хочется орать от распирающего ощущения счастья. Но я начинаю либо идти в такт музыки - в наушниках ли, в голове, и иногда - подпевать.
Вот так вот плющит меня от небывалого осознания всего и сразу.
И каждый раз в такой момент я шепчу благодарности - неизвестно кому.
Спасибо, за то, что есть, не отнимай у меня больше этого.
Я не говорю и не прошу большего - главное, оставь хотя бы то, что есть. А попытки понимания оставь мне, вот увидишь - я хотя бы попробую, постараюсь по мере своих душевных сил.
Я никогда не относилась с пренебрежением к тому, что у меня есть, но в эти моменты я словами заколдовываю, запутываю, закручиваю - видишь, каково, вот, и не отнимай у меня этого всего, это ценно для меня, вернее, бесценно, посему - внемли мне.
Ведь что сердцем сказано - сердцем услышано будет.

Как много горящих очей,
Как много картонных мечей.
...И я сегодня так странно одет,
И я излучаю таинственный свет.
Не спрашивай, это зачем,
Это зачем...

...И я скольжу сквозь сиренево-синий туман, праздничный, блестящий, скрывающий очертания и силуэты. Мостовую, чье сияние все равно проглядывает сквозь обрывки.
Притушены фонари, горят гирлянды, звенят колокольчики, музыка.
Сегодня в Королевстве Кривых - бал. Праздники здесь не редкость, но сегодня - именно бал, карнавал, со своими правилами, отличными от обычных. Маски надевают все, даже улицы и мостовые. Туманные маски.
Шелестят многослойные юбки - черные и фиолетовые, на краешек-крыло маски садится золотистая фонарная бабочка. Я узнаю и не узнаю одновременно всех тех, кто собрался на главной площади у фонтана.
Слышу, как скрипка выводит мелодию - это Асмодей. Вторит гитара - Безымянная, и губная гармошка - Чуудар.
А потом смолкают, играет иная музыка, песни прекрасного пана Эдмунда, и я просачиваюсь сквозь толпу, становлюсь призрачным осколком, окруженным шелестом и сиянием, укрывая плечи туманом, звеня колокольчиками в волосах.
И внезапно - вплетаюсь в бытие танца, в его узор и кружение - кто-то хватает меня за руку, длинные музыкальные пальцы обвивают запястье, хоровод, распадающийся в следующий миг, и...

Если можешь - беги, рассекая круги!..
Только чувствуй себя обреченной...

Кто, где? Не пойму, туман, все гуще, и с таким невероятным ароматом, что дышать бы и дышать. Свет фонарей тусклее, очертания - более размытые. Это так красиво, что мне жаль, что я - вижу, а кто-то - нет.
Кружусь, кружусь на месте. Шелест, движение, звон. Шестереночка в происходящем, то создание, которое творит, а значит...

Зову огней скажешь ли "да"?
Круг все тесней - будь навсегда!
Не меркнет звезда, сколько б ни ждать,
И время замрет. Будь навсегда!


Щелчки низких каблучков, и все исчезает, это - сладостное падение, и...
Маэстро, музыку!
Вдруг начинаю петь свои дурацкие песни.
Фонари прорастают сквозь мостовую кладку.
Я кружась, прячу обрывки стихов и туманов в складки
Черно-сиреневой юбки, и шелест звучит вокруг.
Жаль, не видишь, не слышишь этого сердца стук.

Я пою свои дурацкие песни, исчезающие в тишине.
Фонари выпускают бабочек на прогулку, те летят ко мне,
Садятся на бархат маски, искрами усеян взгляд.
Приходи сюда, каждый будет по-своему рад.

Мне грустно, но я танцую, танцую, и впитываю почти священный голос пана, вокруг меня суета, кто-то смеется, бегает друг за другом, обнимается, носят на руках, а я посреди этого, в спирали кружения, на играющую ото всюду песню накладывается музыка всяких инструментов, кто на чем умеет, шелестит вода фонтана, черно-синее небо опрокидывается на дно моих глаз.

Только речи его горячи,
Только прочь сомнения, прочь.
Самый звонкий крик - тишина,
Самый яркий свет - ночь.


Выколдовывать шагами, настроениями - попутные ветра, дороги узлом скручивать, потому что в бездействии сходишь с ума, я не умею не делать, потому что кто, если не я?..
Звонкий смех Элейн. Мелькает длинный полосатый - черно-зеленый - хвост Чешира.
В груди нарастает ликующий вопль-вой, эта боль ломает ребра, выворачивает кости, вместо крика я лишь распадаюсь, становлюсь ветром, и спиралями своего танца рисую в туманах картины, символы, стихийные руны.

Он озяб, его гонит луна;
Он во власти неведомых сил.
И теперь всего будет сполна;
Будь что будет, спаси - пронеси.


А бал продолжается, и Королевство вдыхает этот туман в себя. Я вдыхаю этот туман в себя - и становлюсь ветром, потом - комком ликующей, восторженной боли, свернувшейся на черепичной крыше башенки, истерически смеющаяся, хрипящая, один сплошной надрыв грусти, боли и счастья.
Я сделаю все, что смогу, а чего не могу - постараюсь сделать.
Хохотать, неслышимая внизу, царапать черепицу от боли, переполняясь ветром и зовом, движением крови своим становиться песней, ты слышишь меня, слышишь?
Песней быть, сквозь любые границы проходящей.

А он шел себе по свету насвистывал

В колонках играет - Калугин
Настроение сейчас - Крррутое!

Есть такой потрясающий сайтец, который нечто. Это - стены мариамовского "Дома, в котором", это - фраевский Лабиринт Менина, это вообще дофига всего, но при этом совершенно другое. Вообще, знаю я про него давно, почитывала постоянно, но до поры до времени не догадывалась скинуть это окружающим. Вернее, как, ссылку я у себя вывешивала, но как-то она ускользнула от внимания этих окружающих.
Брат на этот сайтец только фыркал - при его-то тяге к псевдоЕзЕтЕриЧеСкОЙ информации, а так же с трепетной любовью к "Дому, в котором", надписи на стенах которого можно было бы заносить в "Межлокальную" без лишних раздумий.
А вот в скайпе была эмпатически-сознательная вакханалия (ну вот, ко мне теперь это слово тоже привязалось) - потому что мне читают, с выражением, я плету, периодически биясь головой об столешницу и хохоча в голос до того момента, пока не разболелось в солнечном сплетении.
И вот теперь-то я точно уже нормальная. И вообще, могу открывать свою контрабанду инореального, потому что несет меня стра-а-а-ашно. Кстати, не меня одну. Посему вот вам фразонь из серии "всего фиолетового":
Один шприц со смыслом на двоих.
Да-да, у меня теперь под рукой всегда блокнот с ручкой, и я - представь себе - ЗАПИСЫВАЮ!
Читаю вчерашние исписанные листочки. Ух ты ж е-е-е-е...
Я требую продолжения!
P.S: Есть еще такая вот потрясающая штука. И я ее хочу. И я ее себе найду. Уру-ру.
Отсыпать вам в душу бытия?..

В колонках играет - Сплин - Аделаида
Настроение сейчас - Напряжение не кончается

Эмоции мои тяжелы и сдавливают грудную клеть, а я - то брожу по ссылкам, то кружусь по комнате, и...
Чувствам этим вырваться бы на волю воплем, от которого разумный мир разлетится вдребезги, но я молчу, захлебываясь песней, словами, музыкой, и - не могу спать, и остается только кружить из угла в угол, либо - застывать, каменея, и молчать, молчать, молчать...

Копить в себе нарастающую волну из ошметков образов, боли - в груди и в висках, напряжения в спине, бросать взгляды на часы - о, уже открыли метро, но нет, сиди, сиди - и жди.
Стать бы зверем. А то в этом облике мне совсем невмоготу...

И да, я - становлюсь, иду сквозь серую темноту Города, и, прикрыв глаза, падаю под разбитым фонарем, кладу голову на лапы, пережидая приступ удушья и боли в висках, и - жду, потому что где еще ждать, как не в этом твоем Городе?
У меня на шее болтается многогранник игральной кости, буквально днем я оплела его шестью нитями и теперь - ношу на себе, зачем пока неведомо, но так надо.

Многое не могу объяснить, но - чувствую столько, что задыхаюсь, захлебываюсь, все это становится физической болью. И стягиваю это в себе, и в который раз по кругу повторяющаяся песня становится заклинанием, которое держит меня, не позволяет вырваться из себя самой воплем или не рвануть на электрички. Я же шальная, дурная, я же могу и не таких глупостей наворотить, я же...

Уткнувшись в стол лбом подпевать тихо, да - чувствовать, чувствовать, чувствовать...
Вздрагивать, дергаться, ловить себя внезапными глюками, и - тянуться сквозь километры всем своим естеством.
Жда-а-а-ать.

Есть только северный ветер и он разбудит меня
Там где взойдет звезда Аделаида.

Я никогда не умру.
Просто уеду в Локхайм...
Туда, где ландграфа по-прежнему ждёт королева.
Та, что любит меня, а я, бродяга и хам,
Не ценю этого, а вечно гляжу налево...

Клубящиеся облака пыли, сажи, черноты, серости, света - какофония всего и вся, чему есть названия и чему нету, все это - в беспрестанном движении, в созидании и разрушении, во взаимодействии, и я здесь - лишняя, слишком овеществленная и явная, слишком грубая в своей телесной лепке, слишком... слишком сбывшаяся.
Здесь надо быть ничем конкретным, не заостряя внимания на деталях, отбрасывая все лишнее, это не нужно, это - утягивает и мешает быть здесь частью всего, частью... небытия.
И тяжелый соленый запах, не слезы, не кровь - это запах такой, если мог бы плакать металл, напоенный кровью. Он оседает на мои плечи красноватой пленкой, разъедает обкусанные губы.
А я жду. По-прежнему. Потому что иначе - не получилось, не срослось и не...
Да много чего еще "не".
И...

Иду вообще вправо, наперекор себе.
Благо о собственный меч порезаться невозможно...
И если что-то меняется в моей судьбе,
То уж, как правило, не вовремя и безнадёжно.

...понимаю, что не жалею об этом. В каком бы из собственных миров не была, какой бы тропой не шла - взгляд мой устремляется по проявляющимся следам, слух улавливает то песни, то - бормотания, словно бы обезумевшего от собственного жития юродивого.
Помни - о собственный меч порезаться невозможно, и потому - сейчас! Я подношу серебристое лезвие к шее, слева.
Мне, конечно же, страшно, а когда мне не было страшно, в какой из тех жизней, что я знала тебя - в любой из них я смеялась, объятая ужасом, столь необъяснимым и настолько огромным, что он вытеснял весь страх. Странно, правда?
Потому и сейчас. Я медлю лишь первые секунды, пока ужас еще не разросся и не вытеснил из меня - мой собственный страх, не переполнился от самого себя и не расплескался.
Кровавыми каплями по зыбкой границе, которую назвала бы землею, но не буду, потому что здесь нет земли - есть только то, что я могу воспринимать своим бренным телом, а не "тем самым, которое я".
О собственный меч...

Какие письма... закаты... холсты и цветы
С равновеликой ценностью будут закопаны в глину.
Никому не хочу завещать своей немоты,
Но... все книги - дочери, все картины - сыну!
Рано не рано, но есть ощущение,что пора
Всем раздавать серьги - сестер у меня много...
Багряной жемчужиной катится с ангельского пера
Моя земная и яркая прижизненная дорога!

Смотри - моя живительная кровь разливается по страждущим рукам всех тех, кто... не смог? Не захотел? Или просто не уверен в правильности выбранного пути, решения, мыслей?
Да это не так важно, важно лишь то, что все это - безделушки, обрывки плоти, кровь - будет роздано, и от меня не останется ничего, ничегошеньки, что мешает мне быть... мной.
И все, что было мной, разлетится на такое громадное количество осколков, что никто и не вспомнит, это все станет естественным продолжением мира и тех рук, в которые они - осколки эти - попали.
Слова, слова, все они - тоже лишь осколки из словарей, собранные вместе. На каком языке я была выдумана, из каких букварей собраны буквы, которые стали мной?
И внезапно все это разлетится обратно, на обессмысленные закорючки.
Не плачь, рыцарь. Все это - лишь боль.
Лучше посмотри, как красиво стекает кровь по клинку. Как светится.
И - прощаю.
Ты не умрешь. Тебя ждут. Не сколько я, сколько - ты сам, дошедший до конца.
Ведь кто-то же должен дойти.

Не торопите, я знаю время и знаю срок.
Мы ещё успеваем наговориться друг с другом,
Но вся поэзия - это итог строк
А в конце её, что показательно, лишь пустота и вьюга...
(с) Белянин

Рыжеватый мерцающий туман обнимает плечи твои, не пугайся. Я просто пытаюсь соответствовать этому месту хотя бы так, чтобы, меняя его, и меняясь сама - почувствовать то, что словами объяснить невозможно.
Зачем мне это?..
Вспомни сам.

В колонках играет - Nickelback – Burn it to the ground
Настроение сейчас - Странное

- Пусть останусь без имен, примет и различий, лишь тайной, лишь...
- Нет, ты будешь не просто точкой на странице, ты будешь целой строчкой бытия, и не спорь, пожалуйста, сегодня ты звучишь во мне, а завтра - твое имя поднимут на знамена.
- Ты уже сказал однажды обо мне, и к чему это привело?
- Но это так, это ошибка была разовая, подумаешь, с кем не бывает, ну что ты, брось, не исчезай. Не молчи, не становись тишиной-оборотнем, не выворачивай мне душу своим молчанием, не заставляй напрягать слух, ясно тебе?
- Это приказ?
- Это угроза.

Вот так бывает поговоришь сама с собой - и ахуеешь.

Надрывно кричать, вопить, выталкивая смыслы.
Смешать все карты, не играть с душой, не прятать чувства.
Жить на сто, на тысячу, собою высекая искры,
Представляя самое искреннее искусство.

Не знать замков, забыть все явки и пароли.
Нырнуть в потоки Мирозданья, не вынырнуть - совсем.
Быть может наконец познать покой и волю,
Вне слухов, смеха, слез и без дурацких сцен.

Упасть в объятья голоса, как на чужие руки.
Закрыв себя от взглядов, но открыв - ветрам.
Гитарой стать, что порождает звуки,
Не подвластные времени пескам.

Избегнуть лезвия, пасть в бездну бытия.
Не раскрывать крыла, но все равно - лететь.
И не боясь ни смерти, ни мира, ни огня,
Себя сжигая - мы продолжим петь.

В колонках играет - Qntal – Ad Mortem Festinamus
Настроение сейчас - Остановка сознания

Я - маленький зверек-пружинка, вечное, непрекращающееся напряжение, электричество небесное по позвонку, хочешь, нацежу тебе из запястья кровавого тока, выпьешь?
Осторожно, не обожгись - губы потрескаются еще.
Внутренний диалог - стоп!
Кровавое варево (я осторожно нашариваю в собственной голове ниточки, хвостики, за которые тяну, а те вдруг разлетаются во все возможные стороны сияющими обрывками лучей, и все снова, опять начинать, и так далее).
Четкий, гортанный ритм, подкожный и подсердечный - все это компоненты, они все отправляются в котел, потом я беру большую разлапистую ветку какого-то странного белого дерева, и размешиваю это все по часовой стрелке, добавляю туда свой звенящий, смеющийся голос, смеющий звучать, а так же туда отправляется мое извечное желание выше. ВЫШЕ - понимаешь, мое выше - это и дальше, и глубже, и ярче, и явственнее, и...
Это - импульс, реверсом уходящий в неизвестность, может, достигнув дна, он вернется, искаженный и перезеркаленный до неузнавания, оскалиной Вечности мне покажется?
Ну, здравствуй.
Голоса упорно звучат, ритм бьется, электричество льется, подпитывая фонари моего Королевства, и вдруг...
Вдруг я останавливаю движение узловатой ветки в котле.
Все замирает.
Тш. Ти-и-и-ише.
Звук обрывается на половине звучания. Время густеет, превращается в... пелену? Вязкий кисель?
Время становится пространством.
А вот тут я начинаю перемешивать судьбы в другую сторону, и густеющая мгла становится прозрачнее, пока не исчезает. Совсем.

И не смотри, не смотри назад.
Там ничего, кроме огрызающихся сил.
Я еще здесь - обезумевший твой вассал,
Верноподданный серафим.

Быть может чуть позже я стану лишь очередною ступенькой ввысь...
Но это потом, попозже, спустя вселенную. Ну а сейчас - держись.
Время становится миром, а мир - вселенной.
А мы... мы с тобой существуем?
Наверное.

Я. Пробьюсь сквозь любые стены,
Сквозь безумный парад планет.
Я прорвусь из любого плена
На волшебный, вечерний свет.

Лампа гаснет в беззвучном крике.
Разлетаются мотыльки.
И, найдя обескровленный "Крикет",
Понимаю - ну вот и ты.

Улыбаюсь, ты видишь - здесь я.
Я сбылась, как ни странно это.
Усмехается криво месяц,
Все окрасив победным светом.

В колонках играет - Valravn – Svend I Rosengaard
Настроение сейчас - Маятно

... Кружатся, кружатся, кружатся потоки - миров, музыки, закручиваются стремительно, вокруг меня, закручивают, и я двигаюсь вместе со всем этим в едином ритме, начавшимся со случайного порыва.
Рывок - вокруг голубая глубина, пронизывающая, не холодная и не теплая, наполненная смыслами, что будет, если я вдохну ее - всю, глубину?
Тревожно мне, тревожно и муторно, муть эта в голове, вытрясти, выблевать - и говорить, печатать, словами все эти из себя - прочь! Кто-то должен говорить.
Перелазая сквозь стену, перетерпеть режущую под грудиной, затягивающуюся петлю.
Увидеть на дороге кровь, и следы, совсем свежие, черпнуть пальцами алой влаги, поднести к лицу - вдохнуть - и превратиться во что-то, я же химера, если надо - я могу быть кем угодно, а сейчас, чтобы найти - нужно уподобиться.
Этот лес и эта дорога только в моей голове, но, быть может, они правдивее и реальнее всего, что есть вокруг, этой чашки, блокнотов, бусинок, моего собственного тела?
Ниточка скользит по пальцам, то - нежнейшим шелком, то - режущей струной, но сейчас мне не страшны эти раны - тело души моей еще не сбросило и не зарастило прошлые, и новые хуже не сделают, вот только иногда ноги мои подламываются и я падаю в красную грязь.
Маятно мне днями, падаю от внезапной усталости вечерами, не могу подолгу заснуть, но - это так... правильно.
Что-то скоро, да, скоро-скоро, вот и маятно мне.
Но я смеюсь, конечно же, смеюсь.
Я падаю в красную грязь.
Только?..

До-ре-ми-фа-соль-ля-соль,
Каждый видит тот же сон.
(с)

...Ветер хрипит в моих легких, и красная-красная пыль - кровь земли - забивается в горло, и дальше, дальше, в самое мое существование - существование пути.
Что-то говорит мне моим голосом о пути, обо мне, о том что путь этот - полон сомнений и страстей, но это правильно, главное - не отступать в сторону, и не позволить отступить в сторону, ни в коем случае.
Потому - поднимайся, крылатая королевна, кто, если не ты?..

И ты падаешь в красную грязь.
Только так крепко держит моя ладонь
Тебя за руку князь.
(с)

...За спиной остается грязная Ойкумена, в голове моей - ветры Атлантиды, затерянной, искрящейся, поющей и живой, шутка ли - чертить звучания ее в пыли, устав от тягот тысячи дорог и людских взглядов?
Я появилась - не из того, что есть, а из того, что было необходимо, о чем мечталось и грезилось, и - добавилось многое, чтобы я была живой.

Я не то что смотрю не туда - я стараюсь глядеть по сторонам, потому что иначе - как? Как я - путь, порождение пути - буду видеть эти знаки и символы, эти ключи, раскиданные вокруг, эти обозначения и ориентиры?
Мой компас - это мое сердце, которое - путь, которое - вперед, даже если назад.
Сердце пути, путь сердца, и звучание в нем - тихое, звенящее.
Пус-то-та.

Моя ладонь - переплетение линий, их много, если смотреть иначе - еще больше, чем кажется на первый взгляд, и нет уже линий жизни, судьбы или любви там, все эти линии - путеводные нити, пересечения возможностей и знаков, таинственные дорожные письмена. Ладони мои - клочок из записной книжки Мироздания, ужатая версия смысла всего.

Как страшно делать то, что должно.
(с)

И страшно, и гложут сомнения, но ведь это... правильно, я никому не могу этого объяснить, просто потому что не могу, но это так, иначе - ничто и никому.
Слова, мысли, созданные чем-то внутри - это продолжает двигать вперед не только меня и тебя, но и всю вселенную, слово прозвучало, но кто сделает так, чтобы оно продолжало звучать?
Все сказано, вот именно - сказано - так продолжай говорить, потому что если нет - оно будет сказано, понимаешь?! Оно замолчит и все, и больше этого не будет.
Кто-то говорит наши судьбы, или пишет на бумаге, или - в пыли, в красной-красной пыли.
Но нет ни одной книги, где были бы описаны все наши судьбы, потому - мы есть, чтобы завершить себя сами.

Не умирай, ландграф.
Корявый слог
Скупых доносов ближе к укоризне.
Перешагни.
Перелистни листок.
Пусть мир прогнил, а ты устал от жизни.
Но...
(с)

Не отступать, вставать с колен, разлеплять запекшиеся от крови губы - и говорить, и петь, и звучать, как звучали до нас - но уже замолчали, они продолжат звучать в нас, но если мы с тобой, дорогой мой, кошмарный - замолчим - они умрут, навсегда.
И не будет никакой вечности, и не будет никакого вектора, и пути тоже - не будет, а раз не будет пути - то и маячащей в конце цели тоже не будет!
Даже если эта цель - замолчать, став всеми словами и звуками сразу, но кто-то, после - тоже будет звучать, звучать - нами, тобой, если сможешь дойти.

Я вдыхаю красную-красную пыль, линии путаются на ладони, я стою на коленях, согнувшись в три погибели, припав горячечным лбом к кровавой земле, и серебристо-голубоватый клинок касается левого плеча, левую руку слегка дергает нервным тиком - но да, я говорю - да, я продолжаю звучать, я продолжаю говорить, чтобы путь - продолжился, чтобы линии судьбы пересекались в безумной пляске на моих ладонях, испачканных красным.
Красное, красное, красное - словно кирпичная крошка, но - засохшая кровь, не такая яркая, как краска, уже чуть приглушеннее.
Все уже сказано, но никто - никто, слышишь - не прозвучит, как мы, потому что нет книг, в которых написаны все наши возможные судьбы, и...

Я вырву право на этот путь себе как право дышать!
(с)

В колонках играет - Emily Browning – Sweet Dreams (Are Made of This)
Настроение сейчас - Настороженное

Заодно расскажу о такой штуке, которая, собственно, и довела меня до душевной агонии несколько месяцев назад, у меня, знаешь...
Комплексов у меня мало, но вот за пару последних лет выработался один, но страшный - мне кажется, что я уже достала этими своими безумными письмами, и как бы я не переводила дыхание, а все равно пока не могу обрести опору-мысль, дергаюсь, как надорванный нерв...
Для меня это страшно - словами захлебываясь, безумными моими сказками, натыкаться на... вежливое безразличие.

Вот посему я сейчас дергаюсь, как оголенный нерв, вздрагиваю, прислушиваясь к интонациям, переспрашиваю по несколько раз, потому что боязно мне, до того, что внутри что-то обрывается и падает - в безмолвную темноту, и мне каждый раз страшно, очень страшно услышать в ответ что-то типа...
Да я не знаю даже. Что-то типа вежливого, безразличного "прикольно, чо".
И всей кожей ощутить отсутствие отклика. Вернее полное безразличие, лучше уж негатив, честное слово. Но не скользкую стену, по которой оскальзываясь, умирают мои слова.

Во мне слишком много страстей и эмоций, потому со мною - сложно, крайне сложно, особенно с этими письмами, тропами Королевства, сновидениями, Ирреальностью, нервными вздрагиваниями.

Я бы хотела, чтобы было легче, но чтобы было совсем легко - я должна быть без своих сказок, видений и мелодий. Пустой и гладкой.

А я не хочу. Более того - этого у меня даже не получилось.
И потому, каждый раз, когда я жму "отправить" очередное мое письмо от сердца - до безумия - у меня обрывается внутри и ухает все в безмолвную темноту, которая готова в любой момент взорваться агонизирующим воплем.

В колонках играет - Крис Аивер – Стать ошибкой смерти
Настроение сейчас - Вверх

Понимаешь, во мне слишком много этого тепла, безумия и нежности, я, наверное, ну слишком впечатлительна, но...

Не хмурься так! Ну я же улыбаюсь! (с)

...смотри, чужие стихи вспарывают мне грудь, я кашляю кровью, согнувшись над этой бесплодной землей, и, как в той короткометражке, про Розу - там, где пролита моя кровь, прорастают звездные и пламенные цветы папоротника, или серебристо-синеватые, как мои глаза, все это звучит, звенит, ну, как и положено, вот что я еще могу делать с собой, кроме как кашлять кровью, рифмами и музыкой?..

Заткни уши так, чтобы не слышать этого мира, закрой глаза, и прислушайся - по тонкой, вечно напряженной струне услышишь эту дивную музыку, она пришла ко мне сегодня утром гитарным перезвоном, постепенно обрастая новыми ритмами, пронзительным воем скрипки, это фламенко, под которое танцует моя душа, единый порыв, ворующий твои неприснившиеся сны и лица твоих друзей, которых я никогда не видела. Но, покуда рядом веют мои ветра - золотисто-рыжие - я волей-неволей буду вот так смотреть обрывки твоих снов, бродить по лестницам старых школьно-больничных зданий, путать этажи, выходя в ночь и холод, слыша быстрые, тяжелые шаги пролетом выше, и как-то само-собой ощущая в них нечто музыкальное, на этот ритм наложить несколько инструментов, может даже слова - и будет песня, ты подожди, еще чуть-чуть боли - и потекут слова в моих венах, вместо крови, которая прорастает звездами и волшебными цветами в этой пустой земле.

Приходи - я налью тебе самого сладкого яда, у меня есть красивые тяжелые чашки, в таких обычно подают глинтвейн, разбавлю его этими самыми теплом, безумием и нежностью моей излишне впечатлительной души, и - на, травись, и слушай, я про море буду тебе рассказывать, и вообще, про всякое, только можно?
Можно я попрошу?
Нацеди мне из сердца своего той грусти, что съедает тебя последние несколько тысячелетий.

Пей и слушай, я сбиваюсь постоянно, захлебываясь, вот смотри - если пройти наизнанку моего Королевства - ты не увидишь с крыши смотровой башни ничего, кроме белесых туманов, где-то зеленоватых, чуть сиреневых, синеватых, и - такая тишина, что слышишь, как душа замирает.
А я, а я - показываю, смотри, сижу на краешке, обрастаю сталью - начиная с запястий, на правом у меня болтаются игральные кости, черные.
С мелодичным шелестом мое тело покрывается сталью, изящными пластинами и чешуйками, шелест нарастает, он - чуть тяжелее, чем шелест древесной листвы, и мелодичнее бьющегося хрусталя, вжик! - лопатки прорывают два отростка синеватого металла, шелестят металлические перья, накладываясь друг на друга, я не расправляю стальные крыла, и, если мне нужно будет встать поперек всего - людского мнения, возможностей, судеб, бога, вот она я - стальнокрылая, скалящаяся, смеющаяся, ведь иначе я слишком хрупкая, чтобы мочь защитить, прикрыть. Для этого плоть моя слаба и мягка слишком, а вот обросшая синеватой небесной сталью - я продержусь хотя бы на миллисекунду дольше, но это так много, это так много для нас - не свершившимся пока богам!..

Прости меня, захлебываюсь, отплевываюсь, слова летят, чужие стихи выбивают из меня дух, а я - продолжаю говорить, чтобы как-то показать, что я жива еще, что я еще есть.

Смотри дальше, экой тварью я могу стать - по позвоночнику прорастают острые наросты, переходя в стальной шипастый хвост, вшурх! - крылья вразлет, смотри, как смертоносно и красиво, метра три в размахе, основание - от лопаток и до поясницы, мне пришлось, знаешь, научиться обрастать металлом, но - смейся! - я до сих пор умею мурчать и плакать от счастья.

Да нет, я здесь. Я живая. Глупая, смешная такая, жи-ва-я, несмотря ни на что - ни на пролитую кровь, ни на разорванную грудную клетку.
Пока слова извиваются в моем горле и в пальцах - я жива, и ни одно проклятие меня не одолеет, ни одна смерть мне не помеха, чтобы вернуться и - рассказывать свои странные сказочки, и сходить с ума, и петь, подставляя самое свое существо под расстрел глаз, стихов и чувств.

Сталь облетает, как осенняя листва с деревьев - звучит мелодия, и обнажается не тело даже - душа. Видишь, просвечивает сквозь поры мягким золотым светом, мерцает в глазах - мне страшно поднять взгляд и вообще разомкнуть веки.
Ты, пожалуйста, смейся и пой, смейся - это такое главное, без которого нельзя, и пой несмотря ни на что.
Потому что я не умею, я словами только плеваться буду, и кровью.

Отрави меня грустью, и - услышишь - она станет диковинным инструментом, колокольчиками со странным звучанием, подвешенными на мои ребра, петь - не умею, но звучать - помогу, пока не захлебнусь этим небом, этим теплом и этим безумием.
А иначе мне не звучится.

А я вернусь когда я оглохну от чужих стихов,
И когда к плечам насмерть прирастет промокший плащ.
Я пройду сквозь дверь, чтобы не грохотал замок,
Я устану так...

В колонках играет - Emily Browning – Sweet Dreams (Are Made of This)
Настроение сейчас - Озноб

А вообще, кадры спецом для Кось с ее манией на чужие взгляды.
Ну и прочим - кто готов заглянуть в серебристую преисподнюю?
Кадры даже без обработки.

Мои запястья окутывают травы,
В глазах плескаются океаны,
Под кожей пульсируют ноты,
Заживляющие раны.

Мое сердце прорастает
Звездной пылью, хвостом кометы,
И в голове витают
Рваные, неровные куплеты.

Безумие, бе-зу-ми-е, что ты видишь там?
В зрачках, панически перебегающих
С рук твоих на лицо, и об-рат-но.
По другому не касаюсь, не касающихся.
Мелодии замирают, но!
Не прекращающиеся вихри
В моей больной голове.

Что ты будешь делать, когда я внезапно споткнусь?
Об собственное ожидание невиданного чуда,
Сотворенного для меня, развеивающим грусть.
Что ты будешь делать со мною?
Я не боюсь, ничего уже не боюсь.
Просто вдруг, ну, а вдруг тебя не станет?
А вдруг тебя не было - что мне делать со своими песнями
Со своими сердцами, осколками, мирами, глюками?
Нерастраченными сказками, ластящимися об руки мне,
Что мне делать со мною, несбыточным шансом,
Безумной, потрепанною мечтою?

Смотри, в моих волосах прорастают коралловые бусинки,
На губах моих соль от ветров, приносящих удачу.
И скрипит под ногами палуба небесного парусника,
Который был куплен на накопившуюся сдачу
Выданную мирозданием.

А сейчас - смотри дальше - на краю высокого здания,
Раскинув руки, захлебываюсь лазурными небесами.
Лопатки пусты, мой скульптор забыл о задании
Вылепить не Икара, но что-то близкое, связанное с чудесами.
Как я буду лететь, когда крыльев - нет?
Придется руками, телом и кровью делить тот и этот свет.
Не суицид, не шизофрения, просто бездумный бред,
Рассказанный о прошлых жизнях,
О тех, в которых тебя - и внезапно нет.

О, а вот это - интереснейший экспонат!
Здесь я - как природа, близка к земле, к лесам, я - почти шаман!
Я пою на странных, неведомых языках,
Прячу солнечный свет в карман,
И ночами греюсь им, как могу.
Здесь лечу кому-то знакомому - не узнаешь? - ногу,
И машу рукой вслед.
А дальше пляшу у костра, распустив свои веревочки
на запястьях, выплетая в волосах амулеты.
Чтоб это жаркое, душное лето
Принесло хоть чуть-чуть удачи
Внезапно узнанному, хоть неизвестному. Значит
Что-то такое важное таилось в его глазах...
И с тех пор по твоим следам
Ходит хохочущая гроза.

Вот скажи мне, что и как, как мне бывать, чтоб вдруг
Не исчезнуть, не раствориться, обезумев вконец?
Не любовник, не враг, не друг, да кто ты,
Черт тебя побери!?
...Впрочем, не надо, оставьте так. Выхожу за круг,
Из Колеса Сансары, из шаманских плясок, из воя вьюг.
И внезапно встречаюсь взглядом
С насмешливым прищуром,
И узнаю
по движениям
рук.
И рокоту голоса,
Подходящему к тьме в глазах.

Зажигайте свечи, зажигайте, начинается Йоль, приходит, сметает темным покровом все воедино - лица, слова, души, слышишь, слышишь? Чувствуешь?
Зажгите свечи - приходит Тьма, исполняющая сокровенное, зажгите свечи - мы в пути, мы - оторванные от реальностей, от любой ее части, от любого мира - выпадающие, стремящиеся в путь, быстрее света, проворнее тьмы, зажгите свечи! И мечтайте о сокровенном.
...спрячу взор под полями дурацкого цилиндра, пойдем - видишь, стелется под ноги мостовая Королевства, поблескивает медовым, нежным сиянием, фонари бликуют об окна, и в каждом - свеча.
Тише, тише - диктую фонарям свою волю, смотри, какое прекрасное и дивное зрелище - когда в моем Королевстве гаснут фонари, редкость, ведь их рыжий свет - неотъемлемая часть, но сейчас - Самая Длинная, для меня - уже, и фонари гаснут, свет едва-едва теплится внутри, смотри!
Смотри - в окнах, на подоконниках, везде! - свечи, разные, ароматические, высокие, низкие, цветные, совсем простые или вычурные, все Королевство освещается их светом, тшш!
Очень-очень тихо, пока тихо, все ждут пика этой темноты, затаившись, ты чувствуешь их взгляды, кошмар сновидений моих, судьбоносное мое чудовище?
Идем, я покажу тебе кое-что.
Идти сквозь тишину и мерцающую темень, у меня в руке - свеча, в кармане - зажигалка, цилиндр постоянно сползает на глаза, второй рукой почти испуганно и предвкушающе цепляюсь за твою руку - ледяные пальцы разжать сложно, не пытайся, мне сейчас чудесно и страшновато, как пятилетней на пороге в темный и заброшенный подвал. Вот заору сейчас как, не вырви мне руку только от неожиданности, мало ли.
Мимо главной площади с остановившимися на арке Звездными Часами - стрелки замерли на знаках стылой Воды и Шепчущей Тьмы, слушай, слушай, и - не отставай.
Веду дальше, туда, где окон меньше, где света почти нет, только звезды, только тонкий месяц над головой, и в подворотне, в тупике, на всю стену - зеркало, видишь, оно повторяет наши движения, но - внимательнее вглядись, и слушай, меня слушай, Королевство, я постараюсь не сбиться, не солгать и не зазвучать фальшиво.
Мы - не люди, не боги, что-то, сотканное из невесомости сновидений на самой границе пробуждения, что-то, вне всех стихий и задумок, пожалуй, если бы люди научились ощущать музыку подкожно - они бы поняли эмоции, мои, твои, они бы проживали тысячи жизней - столько, сколько услышали мелодий.
Почти боги, чуть-чуть люди, но - не то и не это, что мне остается, что остается, что?
Остаемся.
Делаю шаг вперед, вскидываю кулак, отпустив твою руку - летят осколки, в них трепетной бабочкой отражается свет от моей свечи, царапают лицо и руки, не бойся, все хорошо. Все хорошо.
Кровь моя - золотистый свет - капает на мостовые, прорастает диковинными цветами, не папоротник, просто красивые золотые цветы, когда они касаются друг друга - слышится звон, прилетает ветер - и начинается музыка, а я шагнуть боюсь, чтобы эту симфонию не нарушить, стою, как вкопанная во все это великолепие, со свечою в руке и сползающим на лицо цилиндром, и кровь капает, золотая моя кровь существа из музыки и песен, видишь - опять мелодии-вены просвечивают сквозь кожу, сможешь - читай песни по губам, или сочиняй свои, только пой, а музыка - вот она, золотая, серебряная, рыже-медная, семицветно-радужная, черная, белая, и я шевелиться не буду, чтобы она продолжила звучать.
Как просто, видишь, в моем Королевстве становиться музыкой, ох, как просто и как страшно в этой простоте, но я-то знаю, что раз страшновато - правильно, мне и идти дальше страшновато, но интересно - жуть как, я знаю, что в ту бездну, в которую тебя, спица колеса моего Фортунного, несет - смотришь - не насмотришься, и кончится все страшно, кошмарно, но - так интересно, так немыслимо, так! Что любые страхи и ужасы, боли и опасения отступают, и я верю тебе безоговорочно, хотя казалось бы.
Ну а пока, пока мы есть, мы существуем покуда - слушай музыку цветов, проросших на мостовых Королевства моего, души моей, подпевай, если есть, как, или молчи, наслаждайся этим полным безмолвием и сумрачной темнотой.
Воск капает мне на пальцы, не обжигает уже, и мне все так же жутковато, но тепло, тепло, потому что - смотри, красиво как. Цветы золотые и музыка эта, кто бы мог подумать, что я все-таки проделаю этот фокус.
Я умею - вот так, смотри, бери.
Мне самой интересно, что получится.
Запрокидываю голову, смотрю на луну, на звезды, и ветер колышет широкие рукава блузы, празднично-белой, какой-то по-дурацки оперной даже, расцвеченной красно-золотым.

Знаешь, никогда не поздно устремиться к звёздам,
Кем бы ты ни был…

"Я пошел" слышится на самой границе слуха.
Закрываю глаза, желаю удачи - мысленно.
А так же желаю - "Ну, друг, ни пуха,
Ни ангельского пера тебе".
"К черту!" - насмешливое ниоткуда,
Все глумится, смеется над моим безумием.
Полночные луны на небе искры-звезды высекли,
И больные плечи лунным светом укутаны.
Полнолуние. Я стою у окна, улыбаясь в отражение.
Оно дробится, танцует, уводит меня в миры,
Доводит реальность до го-ло-вок-ру-же-ни-я,
И жизнь - до абсурдной, увлекательнейшей игры.

Нескончаемые письма из одиночества, привычного мне одиночества, они не доходят до адресатов, ведь все они, такое ощущение - по ту сторону Мироздания, а я остаюсь здесь, остаюсь, размазывая кровь по лицу - кровь вместо слез.
Дрожит стеклянная перегородка, но не от ударов - я не касаюсь ее и пальцем, а от моего сердцебиения, еще чуть-чуть - мое сердце вырвется из груди, и все, и все, быть может никакая песня из Атлантиды не дотянется до меня больше, и ничего этого больше не будет - холодных рук, дрожащих пальцев, натяжения в солнечном сплетении, вечных колыбельных в никуда и, наверное, все-таки никому, потому что...
Слушать меня - пытка, не слушай, не знай, не помни стихов моих, они - отголоски моей вечной тяги туда, в Ирреальность, а она, великая и благостная, смотрит, смотрит, глубоко, покровы одежды и плоти для нее - не преграда, и вот я вся перед нею - как-то еще сохраняю очертания собственного присутствия, не распадусь безумным и бесшумным ветром невероятной тоски по чему-то иному, по чему-то - "иначе", по тому самому "по-другому" - по чему воешь тихо ночами, а потом, иссякнув на самой высокой ноте, сворачиваешься плотным клубком, или утыкаешься в колени лбом - и все, и все, и все.
Ты все ждешь, ждешь, и - никто не приходит к порогу, к твоему порогу не приходит из Реальности никто, но зато с той стороны приходит Марьяс, и все норовит утянуть меня в Альпарисо, где меня поди найди, а я отбрехиваюсь от него, улыбаться пытаюсь - ты подожди, ну как же, ну как я могу оставить? Ну как ты не поймешь...
А Марьяс смотрит, смотрит, и в серых глазах его грусть и понимание, он знает, что я хочу ему на рука упасть, в грудь уткнуться лицом, и разреветься, как маленькая, от полноты переживаний, от яркости, от...
Да, я могу расплакаться, слыша песню, или читая стих, я могу сойти с ума, но мало при ком здесь, в Реальности, я могу так вот свободно, и Марьяс это понимает, а еще он понимает - я выбрала, и на руки ему не буду падать, обессилев от собственной полноты звучания.
А больше, больше никто вот так не. Потому что с большинством не могу, а для кого могла вот так бы - ну, зачем, зачем мучить своими вот этими вот?
Марьяс Тор говорит - идем. А я мотаю головой, нет, нет, я пока остаюсь, подожди чуть-чуть, может если я сорвусь совсем, то, а сейчас - нет.
Авель ворчит недовольно, а я лишь крепче обнимаю себя за плечи и остаюсь, хотя вот так, день за днем - в Реальности - тяжко, но приходится, ведь я выбрала.
И вспышки-молнии под ресницами, и где небо, где мое небо? И крылья - где?
Вот так болтаться - ни там, ни тут - устаю, но, но...
Мое одиночество венчает мою голову короною.
Если что случилось - вот я тут, всегда, Ирреал, Реал - все что угодно, от колдовства и разговоров, до хитрых планов для.
А - я?
Сворачиваюсь клубком и вцепляюсь зубами в костяшку, чтобы не заорать.
И Марьяс боится подойти, чтобы обнять меня, потому что чует.
Я выбрала.

Сшить тебя и меня моими красными нитями
Пропуская по венам силу живительную.
Ты будешь - Мастер, а я - Маргаритою,
Перевиты с тобою как сухожилиями.

По прибрежным волнам танцевать не умеючи,
Крючками-пальцами за абрис судьбы цепляется.
Надо ли нам? Наше счастье не совсем человечее,
И заключается в том, чтобы в Бездну отправиться.

Вдыхай, вы-ды-хай - свой голос в Атлантиды звучание
Превращай, не бойся, это так правильно, это - истинно.
Пускай ничего от этого мира нам с тобой не останется,
Но мы будем - свободные и бескорыстные.

…Асфальт. Насколько хватает взгляда – везде лишь серый асфальт, и пепел, кажущийся в разных местах то темнее то светлее. Ленивые завихрения пепла – ветер здесь едва жив, он не ярится, не смеется и не поет.
Это – громадный аэродром печали, планета, полностью покрытая асфальтом, пеплом и едва шевелящимся ветром, скручивающем все это в тугую петлю на чужой шее. Из-под земли ощущается, не слышится, равномерный гул, я чувствую его всем телом, лежа на асфальте и глядя в серое, с легкой голубизной, болезненного, как кожа трупа, цвета небо.
Что я могу? Здесь?
Я могу… тан-це-вать.
Пепел медленно засыпает меня, но упрямо, эта печаль очень и очень… твердолоба, как и я, как и я…
Поднимаюсь, стряхивая с себя мерцающую серость, Ты говорил, что я – ветер. И я буду ветром.
Вскидываю руки, вдыхаю глубоко, глаза закрыв. Плавное, текучее движение, шаг – босым ногам не страшен шероховатый асфальт, я ходила столько, что у меня уже натоптыши ого-го, не страшно. Оборот, прогнувшись, руки начинают свой собственный танец, то – над головой, то – вразлет, и переступать смешно и нелепо под ритм, звучащий в голове. Цепляться за ветер, за воздух, за небо, и – тянуть, втягивать в водоворот танца, ну, давай танцевать?
В голове моей звучит жутковато-волшебная мелодия, я лишь шепчу – поднимайся, ветер! Разгоняй это безобразие!
Оборот, оборот – я становлюсь острием смерча. Пепельное цунами поднимается до самого неба, захлестывает меня, но не останавливает, не может, потому что я уже – часть самой стихии, часть ветра, а значит – и весь ветер тоже.
Прогиб, прыжок, приподнявшись на самые кончики пальцев ног, руки-плети, гибкие, сплетают узор, тело мое падает в жадные лапы стихий – ветра и пепла – и танцует, танцует, странно, ломано, только ритм звучит в голове – нужный, куколка без ниточек, которая сама – ниточка, длань управляющая движениями куколки – все это я.
Как будто бы бесконечность проснулась от страшного сна, и смотрит, смотрит на мои искореженные телодвижения, И – время перестает быть.
Только ветер, пепел и танец мой.
До того самого момента, пока колени не подламываются, а тело становится непослушным.
Лежать на спине, вдыхать эти настроения – злого, яростного веселья, полет, прыжок над бездною вне рамок и границ, кожей ощущать тепло асфальта – да, да это я, я.

В колонках играет - Heather Dale – Mordreds Lullaby
Настроение сейчас - Встревожанное

Эй, эй, ты там чего?
Ты там это, держись-держись.

Вчера вечером ко мне пришло чувство невыносимой мрачноты, мне не свойственное совсем.
А сегодня все утро меня и шкивало и выносило сознание так что любо-дорого для некоторых. При этом я себя ощущала вполне сносно, ну, как можно только ощущать себя в такой ситуации.
Потому как ясно было, что.
И внутри головы эхо собственного шепота звучало: "Эй, эй, ты держись там, держись, ты чего там, ну? Ты там держись!"
А потом выдался внезапный получасовой перерыв, я взяла красную ручку и начала рисовать профиль. Штрих, штрих. Волосы будто вздыбленная волчья шерсть.
И люди-звери.
И сказка пришла, нахлынула, нарисовывая второй профиль, и очерчивая перья в волосах, и чувство ритма вопреки странному, беспокойно-гнетущему, состоянию.
"Эй! Ты там держись!"
И строчки, строчки, почти без перерыва.
И внезапно - тепло в солнечном сплетении.
"Слышишь меня, слышишь меня, держись!"
И почему-то пришла мысль что сказку обязательно с аудиозаписью.
Наивная донельзя, кривая, смешная, но я не захотела и не смогла другую.

А до этого еще строчки пришли совсем... того. Во:
"В нашей жизни слишком много таких понятий, как сильные игры и слабые люди. А иначе когда-нибудь будет?"
Вот к чему?
Я не боюсь, но что ты со мною творишь, Мироздание? Все эти строчки, музыки. Все это.

Во вторник с маман смеялись над моей худобой, она на меня ворчит шуточно, а я возьми да ляпни ей - "Чем меньше тело - тем легче дух!"
Вот к чему, к чему, э?

Вообще, можно было бы позвонить, но что-то подсказывает мне этого не делать. Тьфу, чудищ, что ты там творишь?

А еще дилемма с пятницей сама собой разрешилась как-то, ибо мне шкаф привезут часов в шесть. И сказали что даже соберут бесплатно. Милейше.

В колонках играет - Cj_Abcent – Шёпот в темноте (Skillet Cover)
Настроение сейчас - Симфония

Некогда, в 2007 году, осенью, в самом конце сентября я прочитала это.
Уже тогда этот короткий рассказик заставлял в груди бушевать множество звучаний, так, что дыхание перехватывало, что выдох-вдох - едва-едва...
Наткнулась на него сегодня. Совсем про него почему-то забыв, хотя было время перечитывала пару раз, но давно-давно.
В груди все струны, все колокольчики мои медные, разноцветные звучали, казалось, что моего существа мало для рожденной внутри симфонии, что она проломит сейчас костяную клетку, вырвется наружу, еще чуть-чуть, и...
Но нет. Сейчас мне даже спокойнее, хотя стоит вспомнить даже отдельные фразы, представить интонации - столь знакомые мне - как в груди начинает ворочаться музыка...
Когда-нибудь темный голос найдет такую песню, спонтанно найдет, случайно, и споет мне - и она сплетется воедино с звучащей симфонией в груди, она заставит звучать ВСЕ струны моего существования, ВСЕ смешные колокольчики мои, и этот рассказ еще наслоится, и фразы эти, и тогда, тогда новая песня, в которой я буду музыкой - разорвет меня на мириады частей Мироздания, на отзвуки Атлантиды, нотную грамоту Бытия, где темный голос и будет скрипичным ключом, и может быть тогда я смогу сделать все, все что угодно, становясь всем и ничем - как и говорил, как ты и говорил, голос в моей голове.
Тогда я смогу помочь более, чем сейчас своими фенечками, серебряными ключами Декаданса, бесконечными письмами от сердца (Раньше там кстати дырень была. Ка-а-а-ак раз размером... нет. Раньше в симфонии моего существования была брешь, недоставало нот, звуков, и вот теперь - этой бреши нету, спасибо, голос, твоего-то звучания и не хватало) - я смогу быть всем, и постараться через это все помочь пробраться тебе...
Куда? Во все.
Я тебя ненавижу, ненавижутебя, ненавижу, тебя ненавижу!

Когда-нибудь твой голос разорвет меня на мириады нот самого Мироздания, потому - пой, не теряй голоса, пой мне еще.
Я ненавижу тебя за это, но пой мне, пой мне. И быть может в какой-либо жизни - этой ли, следующей - сумеем пробраться, раствориться и быть не существуя.

А у меня в груди струны, колокольчики звенят, конечно, ведь все это - верность, безумие, вдохновение. А все остальное лишь пыль и болотная тина.

Я слышу, слышу шепот в темноте.
Спасибо.

Тебя творить –
три года не говорить.
(с) Мельница

За эти годы я научилась так - приезжать, чтобы помочь, молчать, ворожа цвета, не мешать творить - ты твори, твори! - по комнатушке бродить, говорить с богами, или просто так - говорить, не ожидая ответа, не дергая, не отвлекая, может быть фенечку плести, или мечтать, устроившись на диване. Класть голову на плечо и петь так, что про лишнее - забываешь, по губам в отражениях стекол читать ненаписанные стихи, ну, слушай, ты извини, но я хотя бы не отвлекаю?
Ты твори, твори.
И меня прости за мои вечные постскриптумы, постфактумы смерти и жизни, смотри - паутинкой виснет вязь моих оборванных слов.
Тихо звенят бусинки-бубенцы на Ловушке Снов.
Спасибо тебе за то что не гасил всех моих цветов, не пытался втоптать, переделать и воспитать, не пытался ядом реалий меня пропитать, может тебе неважно все это вовсе, а мне, извини опять, это крайне важно, до поставленной на бок восемь, до бесконечности, в общем. Я умею так приезжать, чтоб молчать, или говорить с богами, ты твори, твори, я же не отвлекаю, лишь только мир замораживаю, запутываю и застывает все - лишь шелест клавиш останется самым живым и наполненным звуком Вселенной.
А если совсем уж станет невмоготу, ты прости, быть может вновь не на ту напоролся, но вот ладонь моя, и видишь, как она наполняется кровью, амброзией, живительной силой стихов, когда-то меня называли Музой (быть может помнишь) - ну так поднеси же белую чашу моей ладони к губам, испей крови стихов, испей крови снов, что рождаются где-то там, за гранью всего, свободные от оков бытия или небытия, и - пиши, пиши, не отвлекайся, не бойся, за твоею спиной - это я.
Пусть дальше летят пальцы над кнопками со смешными и верткими буквами, лови их, замораживай в фразы своим ледяным дыханьем, и пусть они оживают вдруг, разбивают тишину своим трепыханьем, ну а чуть позже - порханьем, а я смотреть на них буду, как они хороводом нестройным становятся в нужный миг.
...Ты, наверное, отвык. Или не привык.
Но если что - вот моя ладонь, в ней мерцает кровь стихов и золотисто-оранжевых снов, ты твори, чудак, безумец своих миров, выводи их на уровень верных строк, я заморожу время - ты успеешь в срок.
...И - не бойся меня, не бойся, эта странная тень - лишь я за твоей спиной.
Вот ладонь моя. Ты иди вперед. Ну а я - за тобой.
...Шелест клавиш под пальцами, время замерло, споткнулось. И выдало сбой.