Листаю сейчас "жзл-ныю" книгу Ивана Клуласа о Лоренцо Великолепном. Дошла до момента, когда жена Лоренцо Клариче вместе со знаменитым поэтом Луиджи Пульчи гостила у своих родственников Орсини в Риме и оказалась свидетельницей заочного бракосочетания Зои (Софьи) Палеолог и Ивана III.
А Пульчи сочинил отчет о визите к супруге русского великого князя для Лоренцо Медичи в такой вот форме:

«Мы вошли в комнату, где на высоком помосте сидела в кресле раскрашенная кукла. На груди у нее были две огромные турецкие жемчужины, подбородок двойной, щеки толстые, все лицо блестело от жира, глаза распахнуты, как плошки, а вокруг глаз такие гряды жира и мяса, словно высокие дамбы на По. Ноги тоже далеко не худенькие, таковы же и все прочие части тела — я никогда не видел такой смешной и отвратительной особы, как эта ярмарочная шутиха. Целый день она беспрерывно болтала через переводчика—на сей раз им был ее братец, такая же толстоногая дубина. Твоя жена, будто заколдованная, увидела в этом чудище в женском обличье красавицу, а речи переводчика явно доставляли ей удовольствие. Один из наших спутников даже залюбовался накрашенными губами этой куклы и счел, что она изумительно изящно плюется. Целый день, до самого вечера, она болтала по-гречески, но есть и пить нам не давали ни по-гречески, ни по-латыни, ни по-итальянски. Впрочем, ей как-то удалось объяснить донне Клариче, что на ней узкое и дурное платье, хотя платье это было из богатого шелка и скроено по меньшей мере из шести кусков материи, так что ими можно было накрыть купол Санта-Мария Ротонда. С тех пор мне каждую ночь снятся горы масла, жира, сала, тряпок и прочая подобная гадость».

Даже как-то обидно за Софью стало.


Софья Палеолог. Реконструкция по черепу С. А. Никитина, 1994 г.

И вообще лучше процитировать знаменитое стихотворение Давида Самойлова.

Отмерено добро и зло
Весами куполов неровных,
О византийское чело,
Полуулыбка губ бескровных!

Не доводом и не мечом
Царьград был выкован и слеплен.
Наивный варвар был прельщен
Его коварным благолепьем.

Не раз искусный богомаз,
Творя на кипарисных досках,
Его от разрушенья спас
Изображеньем ликов плоских.

И где пределы торжеству,
Когда - добытую жар-птицу -
Везли заморскую царицу
В первопрестольную Москву.

Как шлемы были купола.
Они раскачивались в звоне.
Она на сердце берегла
Как белых ласточек ладони.

И был уже неоспорим
Закон меча в делах условных...
Полуулыбкой губ бескровных
Она встречала Третий Рим.

Осторожно! Пост без картинок!=)))

Я уже размещала два поста на эту тему:
Джованни дель Плано Карпини
Плано Карпини о Ярославе Всеволодовиче и Александре Невском

Теперь будет чуточку подробнее.

В XIII веке Европа столкнулась с новой доселе неведомой опасностью: на горизонте появились орды монголов, направивших свой путь в Польшу и Венгрию и достигнувших Адриатического побережья Балкан. Это породило страх перед неминуемым крушением жизни и культуры, предсказывали наступление конца света, усилилось настроение безысходности. Мистика нагнеталась отчасти потому, что никто не мог сказать ничего определенного о намерениях азиатских орд.
Но Западную Европу спасло «чудо», до сих пор не имеющее неоспоримого доказательства. В 1242 году хан Батый повернул отряды завоевателей обратно в степь. Это давало передышку, но не избавляло от угрозы последующего завоевания. Возникла насущная потребность собрать как можно больше достоверных сведений о монголах - их обычаях, нравах, государственном устройстве, армии, а главное, о внешнеполитических устремлениях. При этом не последнее место отводилось надежде найти у монголов поддержку в крестовых походах, а также вовлечь через миссионеров какую-то часть далеких азиатов в орбиту католицизма.
К монголам стали отправлять посольства, которые также должны были выполнять разведывательную функцию. Первым стало посольство, отправленное папой Иннокентием IV во главе c Джованни (Иоанном) де Плано Карпини, выезд которого из Лиона состоялся 16 апреля 1245 года. Таким образом, Плано Карпини стал первым образованным европейцем, посетившим Центральную Азию и оставившим письменное свидетельство о своем путешествии - «Историю монгалов».
Иоанн де Плано Карпини родился в начале 1180-х годов в богатой семье в итальянском городе Перуджи. С юношеских лет он был другом самого Франциска Ассизского и являлся одним из основателей ордена францисканцев и его особого подразделения - ордена миноритов. К моменту, когда папа отправил Плано Карпини к монголам, он был уже католическим прелатом с большим дипломатическим опытом, приобретенном при выполнении церковных поручений в Испании и Португалии. В азиатской миссии он был облечен званием папского легата, т. е. официального представителя самого папы в нехристианских странах. Вскоре после возвращения в Европу из далекого путешествия Плано Карпини, возведенный в сан архиепископа, умер, не дожив до 70 лет. Точная дата его смерти не установлена, но она не должна быть позже 1252 года.
Плано Карпини еще при жизни разрешал делать копии со списков своего сочинения о путешествии в Азию. Полных рукописных копий латинского оригинала труда известно не менее пяти, и все они хранятся в Западной Европе. С началом книгопечатания «История монгалов» многократно переиздавалась в оригинале, а затем в переводе на основные европейские языки.
О целях посольства Плано Карпини в своем сочинении упоминает не один раз. Еще во введении он пишет о том, что папа опасался угрозы со стороны неведомого народа: «…мы опасались, что от них вскоре будет грозить опасность Церкви Божией». От послов требовалось узнать их истинные намерения и иметь возможность открыть это всем христианам, чтобы монголы своим внезапным вторжением не застигли их врасплох. По всей видимости, это и стало основной целью написания книги, ведь вряд ли монах-францисканец намеревался на ней заработать. Папа дал своему легату поручение изучить все стороны жизни монголов: «…мы имели поручение от верховного первосвященника, чтобы обследовать все в совокупности и тщательно осмотреть каждую подробность».
Читать далее

В сообществе «Про искусство» появился чудесный пост с репродукциями работ Фердинанда Боля. Одна из картин напомнила об одном из эпизодов истории Древнего Рима и навела на мысль о том, что если хорошенько в источниках покопаться, то можно найти еще десяток примеров сыноубийства ради блага Рима, не считая легенды о сыновьях Брута.
Так вот, заинтересовавшая меня картина посвящена смерти сына знаменитого римского военачальника и консула Тита Манлия Торквата. Точного названия, увы, не знаю, потому что с творчеством художника знакома плохо.



В 340 г. до н. э. латинские племена начали войну против Рима. Поводом к войне послужило требование латинов об избрании одного консула и половину римских сенаторов из них, которое, соответственно, было отвергнуто. Источники ( в частности Тит Ливий) отмечают, между латинами и римлянами было очень много общего, из-за чего война напоминала гражданскую.
Тит Манлий запретил своим воинам какое-либо общение с противником до вступления в решающую битву. Однако его ослушался собственный сын, убив в поединке знатного всадника из вражеской армии. Тогда Тит Манлий Торкват (кстати, вообще персонаж интересный) приказал казнить своего сына на глазах остальной армии за нарушение приказа.
И да, римляне одержали победу…
Вот как все это описывает Тит Ливий (картина Боля значительно отличается от того, что писал знаменитый древнеримский историк):
«Случилось так, что среди предводителей турм, разосланных во все стороны на разведку, был и Тит Манлий, сын консула; он заехал со своими всадниками за вражеский лагерь и оказался чуть не на бросок дротика от ближайшего сторожевого дозора. В дозоре там стояли тускуланские всадники во главе с Гемином Месцием, прославленным среди своих и знатностью, и подвигами. Читать далее

Это очередной длинный и занудный пост о моих маленьких открытиях, которые, по всей видимости, для других вполне очевидны.
Просматривала тут САЙТ, посвященный жизни и творчеству Михаила Нестерова, и наткнулась на очень интересные воспоминания художника о баронессе Варваре Икскуль фон Гильденбандт. Задумалась, что сама о ней знаю. Оказалось, ничего, кроме того, что Репин написал ее знаменитый портрет, находящийся ныне в Третьяковской галерее.
По традиции решила поискать информацию в сети и (опять же, по традиции) почти ничего не нашла. Даже вторая часть фамилии указывается в разных вариантах – Гильденбандт ( сама больше верю именно этому варианту, так как у Несетрова именно так, да и, если ничего не путаю, на портрете в Третьяковке), Гилленбандт, Гильденбрандт…
Самая большая сборная статья попалась мне на сайте «Хронроса». Вот ее и решила здесь процитировать, не внося никаких дополнений:

Икскулъ фон Гилленбанд Варвара Ивановна (1850(2-4) Петербург – 1928), отец – генерал-майор Иван Лутковский состоял в свите его императорского величества при генерал-фельдцейхмейстере русской армии великом князе Михаиле Николаевиче, мать – Мария Щербатова, урожденная Штерич, — представительница знатного сербского рода. В конце XVIII века, в эпоху колонизации юга России, три семьи из Сербии — Шевичи, Штеричи и Депрерадовичи — была наделены обширными землями — возник Славяно-Сербский уезд Екатеринославской губернии.
Девочку воспитывала гувернантка, ставшая впоследствии известной французской писательницей, публиковавшейся под псевдонимом Анри Гревиль. Варя выросла и превратилась в стройную худощавую девушку с большими темными глазами. Окружающие находили в ее внешности нечто цыганское. Надо лбом юной красавицы в темных волосах белела седая прядь.



Портрет баронессы В.И.Икскуль фон Гильденбандт. 1889
Читать далее

Помнится, когда я делала небольшую подборку об образе Иоанна Грозного в живописи, достаточно странной показалась мне картина Н. В. Неврева «Опричники».



В первую очередь меня смущал (да и продолжает смущать) внешний вид персонажей картины.
Разумеется, я не ожидала собачьих голов и метел, которые являлись отличительным знаком опричников во время верховой езды, но яркая пестрота одеяний присутствующих вызывает некоторое недоумение. А где же столь хорошо запомнившиеся современникам одинаковые и похожие на монашеские черные одеяния кромешников?
Искала какие-нибудь подробности об истории создания картины, но пока не нашла. Зато до меня дошло (пусть как до жирафа, но лучше поздно, чем никогда), что за конкретный эпизод из эпохи правления Иоанна Васильевича попытался запечатлеть художник.
Читать далее

Серия сообщений "Исторические зарисовки":
Часть 1 - "Меншиков в Березове" Василия Сурикова
Часть 2 - История в художественных образах. Эпоха Анны Иоанновны
...
Часть 19 - "Рейтан. Упадок Польши" Ян Матейко
Часть 20 - Софья Витовтовна и пояс Дмитрия Донского
Часть 21 - "Опричники" Неврева и казнь Ивана Федорова-Челяднина
Часть 22 - Репин и "Запорожцы"
Часть 23 - Об одном портрете Анны Леопольдовны
...
Часть 37 - "На морозе" В. В. Верещагина
Часть 38 - Лукреция и Аррия Старшая
Часть 39 - Истории писающих мальчиков

Путевым заметкам и воспоминаниям англичан, открывавшим для себя Московию в XVI веке, мы во многом обязаны уникальными сведениями о повседневной жизни, быте и нравах русского народа. Русские женщины не сразу обратили на себя внимание «английских» гостей, стремившихся после прибытия сюда Ченслера скорее установить дипломатические и торговые отношения. Но позднее, когда дипломатические миссии в Россию стали регулярными, а Московская компания обосновалась в столице и на русском Севере, регулярно направляя десятки купцов в свои новые фаткории, московитки неизбежно привлекали внимание англичан.
Однако их мнение о «русских леди» оказалось обескураживающее нелестным. Их изумляло подневольное положение необразованных и безгласных женщин, как и отсутствие куртуазности у мужчин – их жестокое отношение к женам, ограничение свободы последних, побои, а также постоянные измены мужей своим супругам. Но, несмотря на осуждение грубости и безнравственности местных мужчин и даже некоторое сочувствие к московиткам, англичане вскоре утвердились во мнении, что они не менее распутны, чем их мужья, и платят тем их же монетой.



Маковский К. Е. Боярыня у окна
Читать далее

Вот тот самый знаменитый фрагмент из «Истории монгалов» , в котором рассказывается о смерти Ярослава Всеволодовича, а также упоминается Александр Невский:

«В то же время умер Ярослав, бывший великим князем в некоей части Руссии, которая называется Суздаль. Он только что был приглашен к матери императора, которая, как бы в знак почета, дала ему есть и пить из собственной руки; и он вернулся в свое помещение, тотчас же занедужил и умер спустя семь дней, и все тело его удивительным образом посинело. Поэтому все верили, что его там опоили, чтобы свободнее и окончательнее завладеть его землею. И доказательством этому служит то, что мать императора, без ведома бывших там его людей, поспешно отправила гонца в Руссию к его сыну Александру, чтобы тот явился к ней, так как она хочет подарить ему землю отца. Тот не пожелал поехать, а остался, и тем временем она посылала грамоты, чтобы он явился для получения земли своего отца. Однако все верили, что если он явится, она умертвит его или даже подвергнет вечному плену».

Лично для меня этот фрагмент из сочинения Плано Карпини ставит больше вопросов, чем дает ответов.
Читать далее

Потянуло меня на посты по исторической тематике. Этот близок к моим непосредственным интересам.

В XII веке до Западной Европы через Ближний Восток не без влияния крестовых походов в «защиту Гроба Господня» доходили смутные слухи о том, что где-то в Азии живут не только язычники-безбожники, но и некие таинственные христиане, населяющие огромную страну. С XIII века стали отмечать, что правит ими не то некий царь Давид, не то (более популярная версия) некий пресвитер Иоанн.
Легенда просуществовала не одно столетие, но особый интерес к ней был вызван продвижением монголов на Запад.
Возникла потребность собрать как можно больше сведений об их обычаях, нравах, государственности, армии и, разумеется, внешнеполитических целях. При этом не последнее место отводилось надежде найти в них (или с их помощью) связь с христианским царством пресвитера Иоанна и вовлечь их с помощью миссионеров в орбиту католицизма.
В организации подобных миссий принимали участие римские папы и короли западноевропейских стран. Политические успехи подобных предприятий были невелики, но зато расширение географических и этнографических знаний европейцев в XIII веке происходило достаточно быстро.
Плано Карпини (Джованни дель Пьяно Карпини) родился в начале 1180-х годов в Перудже. С юношеских лет он был другом Франциска Ассизского, основавшего знаменитый орден нищенствующих монахов-францисканцев. Плано Карпини и самого можно причислить к основателям ордена и его особого подразделения – ордена миноритов.
К тому моменту, когда папа римский отправил его к монголам, Плано Карпини уже являлся католическим прелатом со значительным дипломатическим опытом, приобретенным при выполнении поручений в Испании и Португалии. И в путешествие он отправлялся в статусе папского легата.
Читать далее

Ну а теперь несколько отрывков из «Книги назиданий» Усамы Ибн Мункыза.
Целиком всю книгу можно найти, например, ТУТ. Она заслуживает прочтения.


ВЕРОЛОМСТВО КОРОЛЯ ФРАНКОВ
После этого я перешел на службу к аль-Малику аль-Адилю Нур ад-Дину, да помилует его Аллах. Он написал аль-Малику ас-Салиху , прося его отправить моих жен и детей, которые остались в Мисре. Аль-Малик ас-Салих хорошо обходился с ними, но он вернул гонца обратно с извинением, что боится за них из-за франков. Мне он написал: “Возвращайся в Миср. Ты ведь знаешь, какие у нас с тобой отношения. Если же ты не расположен к живущим во дворце, тогда отправляйся в Мекку. Я пришлю тебе грамоту, которой дам в управление город Ассуан, и дам тебе подмогу, чтобы ты был в состоянии воевать с абиссинцами. А Ассуан ведь один из пограничных мусульманских городов. Я пришлю к тебе туда твоих жен и детей”.
Я посоветовался с аль-Маликом аль-Адилем и старался узнать его мнение. Он сказал мне: “О Усама, ты не верил себе, когда спасся из Мисра с его смутами, а теперь опять вернешься туда. Жизнь слишком коротка для этого! Я пошлю к королю франков (король иерусалимский Балдуин III (1142—1162) )взять пропуск для твоей семьи и отправлю кого-нибудь привезти их”.
И он, да помилует его Аллах, послал взять у короля пропуск, действительный на суше и на море.
Я послал пропуск со своим слугой вместе с письмом аль-Малика аль-Адиля и моим к аль-Малику ас-Салиху. Аль-Малик ас-Салих отправил мою семью на собственной барке в Дамиетту, снабдив их всем необходимым, деньгами и припасами, и дал свои распоряжения относительно их. От Дамиетты они отплыли на франкском судне. Когда они приблизились к Акке, франкский король, да не помилует его Аллах, послал в маленькой лодке отряд своих людей, которые подрубили корабль топорами на глазах наших людей.
Читать далее

Что в середине XIII века могло хотя бы условно-символически связывать Русь, Норвегию и Испанию?
Эту связь, пусть и с большой натяжкой, можно проследить в связи замыслами норвежского конунга Хакона Старого по устройству брака его дочери Кристины.
Кристина родилась в 1234 году. В марте 1258 года вышла замуж за Фелипе, брата короля Кастилии Альфонсо X. Мне попадалась версия, возможно, полулегендарная, что Фелипе собирался уйти в монахи, но его так пленила красота норвежской принцессы предназначенной в жены какому-то другому из его братьев, что нарушил свой обет и женился на Кристине.
Брак, к сожалению, остался бездетным и продлился недолго, так как Кристина умерла в 1262 году в возрасте 28 лет. Ее тело перевезли из Севильи, где они жили с мужем, в монастырь в городе Коваррубиас. Во второй половине XX века там установили статую норвежской принцессы, которая является копией статуи, установленной в Тенсберге.



А что же связывает дочь Хакона Старого с Русью?
Читать далее

1920 г. Осень. «Суд над имажинистами». Большой зал консерватории. Холодно и нетоплено. Зал молодой, оживленный. Хохочут, спорят и переругиваются из-за мест (места ненумерованные, кто какое займет). Нас целая компания. Пришли потому, что сам Брюсов председатель. А я и Яна [Козловская] — еще и голос Шершеневича послушать, очень нам нравился тогда его голос. Уселись в первом ряду. Но так как я опоздала и место занятое для меня захватили, добываю где-то стул и смело ставлю спереди слева, перед креслами первого ряда.
Наконец на эстраду выходят. Подсудимые садятся слева группой в пять человек. Шершеневич, Мариенгоф и еще кто-то.
Почти сразу же чувствую на себе чей-то любопытный, чуть лукавый взгляд. Вот ведь нахал какой, добро бы Шершеневич — у того хоть такая заслуга, как его голос. А этот мальчишка, поэтишка какой-нибудь. С возмущением сажусь вполоборота, говорю Яне: «Вот нахал какой».
Суд начинается. Выступают от разных групп: неоклассики, акмеисты, символисты — им же имя легион. Подсудимые переговариваются, что-то жуют, смеются. (Я на ухо Яне сообщила, что жуют кокаин; я тогда не знала, что его — нюхают или жуют.) В их группе Шершеневич, Мариенгоф, Грузинов, Есенин и их «защитник» — Федор Жиц. Слово предоставляется подсудимым. Кто и что говорил — не помню, даже скучно стало. Вдруг выходит тот самый мальчишка: короткая, нараспашку оленья куртка, руки в карманах брюк, совершенно золотые волосы, как живые. Слегка откинув назад голову и стан, начинает читать.
Плюйся, ветер, охапками листьев, —
Я такой же, как ты, хулиган.
Он весь стихия, озорная, непокорная, безудержная стихия, не только в стихах, а в каждом движении, отражающем движение стиха. Гибкий, буйный, как ветер, о котором он говорит, да нет, что ветер, ветру бы у Есенина призанять удали. Где он, где его стихи и где его буйная удаль — разве можно отделить. Все это слилось в безудержную стремительность, и захватывают, пожалуй, не так стихи, как эта стихийность.
Думается, это порыв ветра такой с дождем, когда капли не падают на землю и они не могут и даже не успевают упасть.
Читать далее

Не так легко найти на протяжении всего XX столетия подделку русского письменного исторического источника, столь значительную по объему и со столь масштабным использованием подлинных исторических источников, как "Дневник" Анны Александровны Вырубовой, фрейлины последней российской императрицы Александры Федоровны. Не менее знаменательно и то обстоятельство, что, разоблаченный как откровенный подлог почти сразу же после опубликования, "дневник" тем не менее имел пусть кратковременный, но шумный успех.
Невозможно пересказать содержание этого документа. В нем каждая фраза - фиксация исторически значимых событий конца XIX - первых полутора десятилетий XX столетия. "Дневник" буквально напичкан историческим материалом. Последний российский царь, царица, наследник престола царевич Алексей, Григорий.Распутин, министры, послы иностранных государств, промышленники, финансисты, члены Государственной думы и другие знаменитости мелькают едва ли не в каждой строчке этого документа. Проблемы большой политики, связанные с судьбами государств и народов, чередуются здесь с рассказами о придворных интригах, с сальными подробностями интимной жизни представителей великосветского общества, с пересказом сплетен, слухов, с цитатами из многочисленных документов, в том числе личного характера. "Дневник" поначалу кажется очень эмоциональным документом, чему в немалой степени способствуют записи прямой речи, диалогов исторических лиц, многоточия, вопросительные, восклицательные знаки, междометия и проч. Здесь в изобилии представлены жалкие, рвущиеся к государственному пирогу лица, описаны скандалы, даны впечатляющие образы мятущегося царя, мрачно пророчащего его бесславный конец Распутина, стремящейся выполнить до конца свои царские обязанности Александры Федоровны. Подробности политической жизни, бытовые детали буквально завораживают, хотя на каком-то этапе знакомства с документом возникает впечатление однообразия, а затем и скука.



Анна Вырубова
Читать далее

Л. Каравак. Портрет великой княгини Екатерины Алексеевны. 1745

Личность великой княгиня уже была предметом многих ни на чем не основанных или преувеличенных похвал. Но многое в ней может быть оценено по достоинству. Начнем с ее красоты, о которой менее всего можно сказать, что она ослепительна: талия довольно длинная и тонкая, но не гибкая; осанка благородная, но поступь не грациозная и жеманная; грудь узкая; лицо длинное, в особенности же подбородок; рот улыбающийся, но плоский и как бы вдавленный; нос с маленьким горбиком; глаза небольшие, но взор живой и приятный; на лице небольшие следы ветреной оспы. Вот действительный портрет женщины, которая более красива, чем дурна, но которою нечего особенно восторгаться.
Ее склонность к кокетству тоже была преувеличена. Два романа, которые она имела, заставили смотреть на нее, как на женщину с пылким характером и с фантазиями. Напротив, будучи женщиной с чувством, весьма страстною, нежною, но романической, она уступила только склонности сердца и, быть может, весьма естественному желанию иметь детей.
Ум великой княгини, столь же прославляемый, как и ее красота, так же романтичен, как и ее сердце. Почти отшельнический образ жизни, который она ведет, проводя все семь зимних месяцев, не выходя из своих покоев, малочисленное общество, которое она там видит и которое для нее не представляет никакого интереса, все это заставляет ее заниматься чтением.
Читать далее

Образ Куликовской битвы остается неполным без легенды-истории о встрече Дмитрия Донского с Сергием Радонежским и полученном благословении на ратный подвиг. Не утихают споры о том, была ли эта встреча именно перед этой битвой, да и была ли вообще… Из нее же, кстати, произрастает и легенда о Пересвете и Ослябле.
Но для древнерусского книжника это событие было реальностью. И вот что писал в «Житии преподобного Сергия» его ученик и первый «биограф» Епифаний Премудрый:



Дмитрий Донской у Сергия Радонежского. Миниатюра лицевого «Жития Сергия Радонежского». XVI в.

«Известно стало, что Божиим попущением за грехи наши ордынский князь Мамай собрал силу великую, всю орду безбожных татар, и идет на Русскую землю; и были все люди страхом великим охвачены. Князем же великим, скипетр Русской земли державшим, был тоща прославленный и непобедимый великий Дмитрий. Он пришел к святому Сергию, потому что великую веру имел в старца, и спросил его, прикажет ли святой ему против безбожных выступить: ведь он знал, что Сергий - муж добродетельный и даром пророческим обладает. Святой же, когда услышал об этом от великого князя, благословил его, молитвой вооружил и сказал: "Следует тебе, господин, заботиться о порученном тебе Богом славном христианском стаде. Иди против безбожных, и если Бог поможет тебе, ты победишь и невредимым в свое отечество с великой честью вернешься". Великий же князь ответил: "Если мне Бог поможет, отче, поставлю монастырь в честь пречистой Богоматери". И, сказав это и получив благословение, ушел из монастыря и быстро отправился в путь.
Читать далее

Серия сообщений "Исторические зарисовки":
Часть 1 - "Меншиков в Березове" Василия Сурикова
Часть 2 - История в художественных образах. Эпоха Анны Иоанновны
...
Часть 12 - Образ Елизаветы Венгерской в живописи
Часть 13 - Павел Корин. "Русь уходящая"
Часть 14 - Благословение Дмитрия Донского Сергием Радонежским в живописи
Часть 15 - Мария-Антуанетта в живописи
Часть 16 - Елизавета I Тюдор в живописи
...
Часть 37 - "На морозе" В. В. Верещагина
Часть 38 - Лукреция и Аррия Старшая
Часть 39 - Истории писающих мальчиков

Кстати, сегодняшний день можно считать традиционной годовщиной Куликовской битвы.
Еще одно знаковое для мифологии российской истории событие, не только овеянное ореолом героизма, но и приведшее к множеству сломанных копий в ожесточенных спорах среди исследователей. Да и «главный герой» сего события стоит вторым за Александром Невским в списке исторических персонажей, которых так модно ныне развенчивать. Впрочем, это не вызывает удивления, если понимать, что образ Александра во многом повлиял на формирование восприятия образа Дмитрия Донского.
Мифы можно не только разоблачать, но и изучать. У древнерусского книжника была своя реальность. Хочется процитировать отрывок из «Сказания о Мамаевом побоище»:



А. П. Бубнов. Утро на поле Куликовом

"Когда же настал, месяца сентября в восьмой день, великий праздник Рождества святой богородицы, на рассвете в пятницу, когда всходило солнце и туманное утро было, начали христианские стяги развеваться и трубы боевые во множестве звучать. И вот уже русские кони взбодрились от звука трубного, и каждый воин идет под своим знаменем. И радостно было видеть полки, выстроенные по совету твердого воеводы Дмитрия Боброка Волынца.
Когда же наступил второй час дня, начали звуки труб у обоих войск возноситься, но татарские трубы словно онемели, а русские трубы загремели громче. Полки же еще не видят друг друга, ибо утро было туманное. А в это время, братья, земля стонет страшно, грозу великую предрекая на восток вплоть до моря, а на запад до самого Дуная, и огромное то поле Куликово прогибается, а реки выступали из берегов своих, ибо никогда не было стольких людей на месте том.
Читать далее

Луи Каравак. Портрет императрицы Анны Иоанновны


Расписка герцогини курляндской Анны Ивановны в займе у обер-гофмейстера Петра Бестужева 10 т. талеров, под залог имения

Во время пребывания своего в Курляндии, Анна Ивановна постоянно нуждалась в деньгах, беспрестанно обращалась с просьбами о помощи к Петру Великому и Екатерине I и прибегала не только к займам, но и к залогу своих имений, как это видно из настоящей расписки.

"Божьей милостью мы, Анна, царевна российская, в Лифляндии, Курляндии и Семигалии герцогиня.

Объявляем сим про нас и наших наследников, каким образом нам благородный Петр Бестужев-Рюмин, ее императорского величества тайный советник, а наш обер-гофмейстер в Митаве, в нынешних числах десять тысяч добрых албертских талеров к нашим необходимыми расходам в займы дал, и понеже мы такие деньги исправно приняли, того ради даем и записываем мы ему за те деньги десять тысяч талеров маетность, данную нам в Курляндии ко вдовству по наш век, Алтберх Фрид, с мужичеством и со всеми угодьи, что к той маетности исстари принадлежит к его закладу, и позволяем ему в той маетности посессию и укрепляем мы ему его деньги под тем закладом без всякой опасности возвращены быть, а между тем из доходов той маетности позволяем мы ему его интерес по годно по шти процентов, сколько к тому потребно отчитать, и тое маетность прежде ему не отступить по коих мест он от нас в тех заемных десяти тысячах талерах заплачен и удовольствован будет, а для верности и безопасности сие под нашим саморучным подписанием и печатью дано, в Митаве, 25 дня апреля 1726 года.

Анна."

Текст воспроизведен по изданию: Расписка герцогини курляндской Анны Ивановны в займе у обер-гофмейстера Петра Бестужева 10 т. талеров, под залог имения // Исторический вестник, № 6. 1881

Григорий Турский благодаря своей образованности, наблюдательности, епископскому сану и влиянию, которое он оказывал на меровингских королей, собрал ценный материал, отражающий жизнь различных слоев меровингского общества, и создал яркую, местами полную драматизма, своеобразную летопись жизни людей той эпохи, в которую рождалась новая цивилизация – «Историю франков».
Недаром «Геродотом варварства» назвал Григория Турского французский филолог-романтик Ж. Ампер.



Георгий Флоренций, принявший в священстве имя Григория, родился 30 ноября 538 или 539 г. в знатной галло-римской семье в Клермоне овернском. Род его принадлежал к высшему сенаторскому сословию, многие из этого рода были епископами как в Туре, так и на других кафедрах (о чем Григорий не раз упоминает в «Истории франков»): дядя его по отцу Галл был клермонским епископом, дед по матери Григорий — лангрским епископом, двоюродный дядя Ницетий — лионским епископом. От отца и дедов он мог слышать живые рассказы о завоеваниях Хлодвига, ему случалось посещать старых пустынников, которые могли помнить рассказы о временах Каталаунской битвы. Годы детства и учения Григория совпали с первым кругом меровингских междоусобных раздоров — между сыновьями Хлодвига. Раздоры эти кончились кратковременным объединением государства под властью младшего сына Хлодвига — Хлотаря I. Годы зрелости Григория совпали со вторым кругом междоусобных раздоров—уже между сыновьями Хлотаря: Хильпериком Суассонским, Сигибертом Мецским и Гунтрамном Орлеанским, закончившихся образованием трех самостоятельных королевств: Австразии, Нейстрии и Бургундии. В этих событиях Григорий оказался непосредственным участником и их летописцем: в 573 г. он становится епископом Тура.
Читать далее...

Король Австразии Хильдеберт, сын короля Сигиберта и племянник Хильперика, узнав о смерти дяди и злодеянии королевы Фредегонды, собрал войско. После смерти Гунтрамна, его двоюродного брата, он присоединил к своим владениям королевство Бургундию. Жители Бургундии и Австразии, равно как и верхние франки, собравшись в большое войско, выступили из Шампани, вторглись в пределы Суасона и опустошили их. Узнав об этом, Фредегонда вместе с Ландериком и другими герцогами франков собрала войско. Прибыв на виллу Берньи, она преподнесла франкам многочисленные подарки, убеждая их сражаться против своих врагов. Когда же ей стало известно, сколь велико австразийское войско, то, созвав франков, которые были с нею, она дала им такой совет: «Ночью мы зажжем фонари и нападем на них. Те, кто будет идти впереди войска, должны нести в руках лесные ветки, а на шеи лошадей надо подвязать колокольчики, чтобы, узнав о нашем приближении, стража не разбудила войско». Этот совет был принят. И франки условились о дне, когда они должны собраться для сражения в месте под названием Друази в округе Суасона. Фредегонда [приказала всем] встать ночью, вооружиться, нарубить лесных веток и приготовить все остальное, как о том Сказано выше, и, взяв малолетнего короля Хлотаря на руки, отправилась вместе с войском к Друази. Когда же дозорные австразийского войска увидели лесные ветки, под прикрытием которых, словно поток, надвигалось войско франков, и услышали с заставы звон колокольчиков, то сказал один воин другому: «Разве вчера это место не было равниной? Откуда же здесь мог взяться лес?» Его сотоварищ засмеялся и ответил так: «Наверняка мы были пьяны, вот и не заметили. Разве ты не слышишь, как звенят колокольчики на шеях наших лошадей, пасущихся возле леса?» На том они и порешили. Когда же заря дала начало дню, франки вместе с Фредегондой и малолетним Хлотарем обрушились под звуки труб на австразийцев и бургундов, уничтожили неисчислимое множество воинов, превратив великое войско в малое. Гундовальд и Винтрио, обратившись в бегство, смогли спастись. Ландерик пустился за Винтрио в погоню, но того спасла быстрая лошадь. Фредегонда вместе с оставшимся у нее войском подошла к Реймсу, разорила и захватила Шампань, а затем вместе с великой добычей и награбленным добром возвратилась в Суасон.

«Книга истории франков», глава 36

Вспомнилось, однако…
Традиционно принято считать, что в 1240 году новгородский князь Александр Ярославович, вошедший после в историю под прозвищем «Невский» одержал свою знаменитую победу над шведами именно 15 июля.



А. Кившенко. Князь Александр наносит рану шведскому военачальнику

Так что для кого-то сегодня, наверное, праздник=)))
О битве на Неве, ее предполагаемых участниках, причинах, последствиях и т. п. можно написать десятки и даже сотни страниц, сравнивая и приводя всевозможные гипотезы известных исследователей, как отечественных, так и зарубежных.
Но вот на протяжении многих лет после знаменитого события его воспринимали так, как описывал безымянный автор первой редакции жития Александра:

«Услышав о такой доблести князя Александра, король страны Римской из северной земли подумал про себя: «Пойду и завоюю землю Александрову». И собрал силу великую, и наполнил многие корабли полками своими, двинулся с огромным войском, пылая духом ратным. И пришел в Неву, опьяненный безумием, и отправил послов своих, возгордившись, в Новгород к князю Александру, говоря: «Если можешь, защищайся, ибо я уже здесь и разоряю землю твою».
Читать далее

Матильда была единственной дочерью английского короля Генриха I Боклерка и его первой жены Матильды Шотландской. По материнской линии она приходилась внучкой королю Шотландии Малькольму III и Святой Маргарите, являясь таким образом прямым потомком как англосаксонской королевской династии, так и Вильгельма Завоевателя.
Матильда родилась 7 февраля 1102 г. Местом её рождения считается Винчестер, однако недавние исследования с большой долей вероятности утверждают, что Матильда появилась на свет в королевском дворце в Саттон-Куртене, Беркшир (в настоящее время в графстве Оксфордшир). В возрасте семи лет Матильду обручили с Генрихом V, императором Священной Римской империи, а в 1111 г. она была отправлена на воспитание ко двору жениха в Германию.



Портрет императрицы Матильды из "Истории Англии" (XV в.)


7 января 1114 г. состоялась роскошная церемония бракосочетания Генриха V и Матильды в Вормсе. Этот брак был продиктован политическими соображениями: Англия стремилась заручиться поддержкой Священной Римской империи в противостоянии с французским королём Людовиком VI. В дальнейшем англо-германский союз сыграл значительную роль в сдерживании французкой агрессии в Нормандии: атака Генриха V в 1124 г. остановила вторжение Людовика VI в Вексен. Брак Матильды и Генриха оказался бесплодным, хотя по словам современника, летописца Германа Турнейского, императрица родила Генриху одного ребёнка, который умер во младенчестве. Существовала легенда, что этот ребёнок не умер, а был отдан на воспитание приёмным родителям и впоследствии стал известен под именем Томаса Бекета, архиепископа Кентерберийского.
Читать далее

Источники:
Википедия
Вильям Ньюбургский. История Англии

Сами «Записки» можно найти, например, ТУТ.

В одной деревне, принадлежавшей некоей княгине Голицыной, и которую французские мародеры мужественно защищали против нас, пришлось спешить драгун и выбивать двери домов, откуда они в нас стреляли. Все они были перебиты. Овладев деревней, мы напрасно искали жителей — все избы были пусты, прекрасный и большой дом княгини был открыт настежь и предоставлен грабежу и разгрому. Осмотрев дом, где уцелели только часы, продолжавшие бить среди разрушения, я отправился посмотреть сад и вошел в прекрасную оранжерею. В конце этой оранжереи я увидел нескольких крестьян. Когда я подходил, один из них прицелился в меня; сильное слово, которое я поспешил ему крикнуть, остановило его и заставило узнать во мне Русского. [Вот она, сила русского мата=)))]
Восхищенные сообщенным мною им известием, что Французы перебиты, они вскоре собрали всех жителей и доставили все нужное для нашего продовольствия и корма лошадей. Один из крестьян, обратившись от имени всех, просил позволения утопить одну из женщин деревни. Удивленные этим предложением, мы пожелали узнать причину его. Они нам рассказали, что по отъезде княгини, не сделавшей никакого распоряжения, они сами вырыли ямы в погребе и, уложив туда серебро и наиболее ценную утварь своей госпожи, заложили их камнями и что эта женщина, смерть которой они требовали, имела низость указать эти ямы Французам. Я заметил этим честным крестьянам, что, может быть, женщина была принуждена к тому побоями, и был поражен изумлением, когда они мне отвечали, что ее долго секли, и что она очень больна вследствие этого, но «разве это может оправдать нарушение интересов нашей госпожи?»
На основании такого убедительного доказательства привязанности крепостных к своей госпоже, мы думали, что последняя должна была быть для них ангелом доброты, и наше уважение к этим честным крестьянам еще более увеличилось, когда мы узнали, что она была ими ненавидима.

Исайя Бе́рлин - философ, историк идей, переводчик русской литературы и философской мысли, один из основателей современной либеральной политической философии. Помимо всего этого он оставил замечательную книгу воспоминаний «Встречи с русскими писателями в 1945 и 1956 годах». Очень много было написано о Пастернаке. Но меня по субъективным причинам больше интересовало то, что он писал о встречах с Анной Ахматовой:

Но вернемся к моей первой встрече с Ахматовой в 1945 году в Ленинграде.
Произошло это следующим образом. Я услышал, что так называемые антикварные книги в Ленинграде намного дешевле, чем в Москве. Страшный голод во время блокады вынуждал людей, прежде всего старых интеллигентов, обменивать свои литературные собрания на хлеб. Часто блокадники, ослабевшие и истощенные, были не в состоянии нести тяжелые тома и поэтому вырывали из них отдельные страницы и главы. Эти фрагменты, а также сохранившиеся книги были теперь выставлены на продажу в комиссионных магазинах. Я в любом случае собирался поехать в Ленинград, чтобы увидеть город, в котором провел четыре года своего детства. Возможность посмотреть и купить книги делала эту поездку еще более соблазнительной. После необходимых формальностей я получил разрешение провести два дня в гостинице Астория. В поездке меня сопровождала представительница британского попечительского совета мисс Бренда Трип, интеллигентная и обаятельная женщина, по профессии химик органик. В серый ноябрьский день я прибыл в город на Неве.
Я не был в Ленинграде с 1919 года, когда моя семья получила разрешение вернуться в наш родной город Ригу, столицу независимой тогда республики.
Теперь во мне необыкновенно ярко ожили воспоминания: я был неожиданно для себя тронут при виде улиц, домов, памятников, набережных и рыночных площадей. Незабываемым осталось впечатление от посещения дома, где я жил когда то со своей семьей. Я вновь увидел полуразрушенную ограду, магазинчик, где когда то чистили самовары, и внутренний дворик, такой же грязный и заброшенный, как в первые послереволюционные годы. Отдельные случаи и эпизоды детских лет вдруг всплыли в моей памяти так четко, словно стали сегодняшней реальностью. Я шел по легендарному городу и чувствовал себя частью ожившей легенды и в то же время наблюдателем со стороны.
Несмотря на сильные разрушения во время войны, город производил блистательное впечатление (посетив Ленинград одиннадцать лет спустя, я увидел его почти полностью восстановленным). Я направился к главной цели моей поездки — лавке писателей на Невском проспекте. Магазин был тогда (думаю, и сейчас) разделен на две секции. В первой книги находились за прилавком, а во второй — на открытых полках. Вторая секция была доступна лишь для известных писателей, журналистов и других привилегированных персон.
Я и мисс Трипп, будучи иностранцами, имели право посетить эту святая святых.
Рассматривая книги, я разговорился с одним посетителем, листавшем поэтические сборники. Тот оказался довольно известным критиком и историком литературы. Мы заговорили о последних событиях. Мой собеседник описал страшные годы блокады, стоившие ленинградцам столько страданий. Он сказал, что многие умерли от голода и холода, но наиболее молодые и сильные выжили, а часть жителей была эвакуирована. Я спросил о судьбе ленинградских писателей. Он ответил вопросом: «Вы имеете в виду Зощенко и Ахматову?» Эта фраза удивила меня чрезвычайно: Ахматова казалась мне фигурой из далекого прошлого. Морис Баура, переводивший ее стихи, не слышал о ней ничего со времен Первой мировой войны. «Неужели Ахматова еще жива?» "Ахматова Анна Андреевна? Ну, разумеется! Она живет здесь неподалеку, в Фонтанном доме.Читать далее

Российские ученые склоняются к тому, что «Слово о полку Игореве» скорее является подлинным памятником древнерусской литературы. И хотя гуманитарная наука не может дать точного ответа на этот вопрос, подделка такого текста слишком маловероятна.

«Итог анализа языка 'Слова о полку Игореве' таков: подделка не является абсолютно невозможной, но она могла иметь место лишь в том предельно маловероятном случае, если ее осуществил некий беспримерный гений, причем пожелавший полностью скрыть от человечества свою гениальность», - цитирует академика Андрея Зализняка, выступившего в среду с докладом на общем собрании РАН, агентство «Интерфакс».

Вопрос о происхождении «Слова о полку Игореве» оставется дискуссионным на протяжении двух веков. Первые сомнения в подлинности возникли вскоре после первой русской публикации открытого графом Мусиным-Пушкиным текста XII века в 1800 году. В конце XIX века известный французский славист Луи Леже выдвинул гипотезу, согласно которой «Слово» является мистификацией, созданной в XVIII веке. Широкую известность «теория заговора», развитая другим французом - Андре Мазоном - получила в первой половине
XX века. С середины 1960-х те же мысли начал публиковать и советский историк Александр Зимин, считавший истинным автором слова выдающегося специалиста по русской истории и письменности XVIII века архимандрита Иоиля Быковского. Последние скептические работы на этот счёт принадлежат американскому слависту Эдварду Кинану, назвавшего автором «Слова» чешского филолога Йозефа Домбровского.

Возможности проверить подлинность списка XVI века, обнаруженного в XVIII веке Мусиным-Пушкиным методами точных наук нет: рукописный сборник, в составе которого было «Слово о полку Игореве», по сохранившимся сведениям, погиб при нашествии Наполеона в великом московском пожаре 1812 года. Таким образом, по словам Зализняка, анализ почерка, бумаги, чернил в данном случае невозможен.Читать далее

Источник

Все равно же скептики найдутся, а битва между сторонниками и противниками подлинности "Слова..." продолжится.
Хотя я всегда причсляла себя к лагерю сторонников его подлинности. Лингвистам я доверяю.
Жаль, конечно, что единственный экземпляр списка не уцелел. Хотя, как показывает практика, многих и более точные анализы убедить не могут, если что-то в голову втемяшилось. Можно, например, вспомнить историю Зеленогорской и Краледворской рукописи.
Кстати, Краледворскую рукопись разоблачил как раз Домбровский, поэтому гипотеза Кинона о нем как о возможном авторе "Слова..." мне вообще кажется фантастикой.

Записка об амазонской роте. [Записал Г. Дуси] // Москвитянин, 1844. - № 1. – С. 266-268.

ЗАПИСКА ОБ АМАЗОНСКОЙ РОТЕ (*).

(*) Записка эта составлена Г. Дуси из собственных слов бывшей тогда начальницы этой роты, Елены Сардановой. Ей было тогди от роду 19 лет. Недавно перед тем она вышла за муж за капитана балаклавскаго полка, Сарданова, бывшаго в нем ротным командиром. В последствии она вышла за втораго мужа. Г-на Шиданскаго.


Мысль о составлении из Гречанок Амазонской роты произошла следующим образом: Государыня
Екатерина II вознамерясь обозреть вновь присоединенный к России Крым, имела разговор с Светлейшим Князем Потемкиным, который между прочим выхвалял храбрость Греков и даже жен их. Государыня, смеясь храбрости женщин, спросила — чем он может доказать выхваляемую их храбрость? Потемкин обещался Государыни уверить ее в сем на месте — в Крыму. Дав такое обещание, он прислал из Петербурга повеление Подполковнику Балаклавскаго Греческаго полка Чапони — непременно устроить Амазонскую роту из вооруженных женщин. — Повеление cиe получено в Марте, а Императрицу ожидали в Мае.

Подполковник Чапони был в большом затруднении исполнить такое повеление; но, посоветовавшись с капитаном Сардановым, решился предложить всем военным дамам участвовать в Амазонской роте. Так-как Сарданов был старшим ротным капитаном, то Чапони предложил жене его, Елене, быть ротным капитаном Амазонской роты. Сто дам собралось под ея начальство.

Наряд Амазонок составили так: юпки из малиноваго бархата, обшитые золотым галуном и золотою бахрамой, курточки зеленаго бархата, обшитые также золотым галуном; на головах тюрбаны из белой дымки, вышитые золотом и блестками, с белыми строусовыми перьями. Вооружение состояло из одного ружья и трех патронов пороху.

Встретить Государыню назначено было возле Греческаго селения Кадыковки, недалеко от Балаклавы. Тут устроена была аллея из лавровых деревьев, усеянная лимонами и апельсинами; в средине дорога была также усыпана лаврами; в конце аллеи, простиравшейся на четыре версты, выстроена палатка, в которой на столе приготовлено было Евангелие, крест, хлеб и соль.

Римский Император (имеется ввиду Иосиф II, император Священной Римской Империи), путешествовавший с Императрицею, приехал вперед верхом — осмотреть Балаклавскую бухту, и увидя в конце аллеи Амазонскую роту, подъехал к начальнику оной, Елене Сардановой, и от восхищения поцеловал ее в губы. Увидевши это, рота взбунтовалась; но предводитель оной остановил бунт, сказав, что Император не отнял у нея губ, и не оставил ей своих.

Осмотревши бухту, Римский Император возвратился к Государыне, и в Ея карете сопровождал Ее вместе с Потемкиным до Кадыкова. Подъехавши к устроенной аллее, Государыня остановилась; тут встретил Ее Балаклавскаго полка протоирей Ананий с Крестом, хлебом и солью. Потемкин, вышедши из кареты, просил позволения у Государыни стрелять Амазонской роте, встретившей Ее. Она запретила, и подозвав, чрез переводчика Таврено, начальника их, Сарданову, подала ей руку, поцеловала в лоб, н потрепав по плечу, сказала: „поздравляю вас, Амазонский Капитан, — ваша рота исправна, — Я ею очень довольна". Потемкин торжественно радовался.

Не выходя из кареты, Государыня поехала в Акерман. В день Царя Константина и матери Елены Государыня была в Бакчисарае, где слушала Литургию в своей походной Церкви, и прожила во дворце два дни. Амазонский Капитан, Сарданова, имела счастие видеть Государыню и в Бакчисарае. Государыня узнала ее, подала опять руку и потрепала поплечу. Из Акмечета (ныне Симферополь) прислала ей монаршее благоволение и брилиантовый перстень в 1800 рублей, а прочим дамам, составлявшим Амазонскую роту, награждения 10,000 рублей.
==============================================================================


Раньше ничего не знала о таком интересном факте. Наткнулась на "Записку" случайно, перелистывая кое-какие мемуары. А факт действительно занятный.