До «Ещё один год» - ещё одна кинохроника отдельно взятой семьи, лишённая из ряда вон выходящих событий, даже хоть сколько-нибудь примечательных, и тем не менее по праву названная вершиной карьеры Майка Ли. В центре повествования – пожилая супружеская пара с комическим сочетанием имён Том (Броудбент) и Джерри (Шин). Он – инженер-геолог, она – психотерапевт, оба трудятся на собственном огороде, в совершенстве овладели кулинарным искусством и много и охотно путешествуют. К ним часто приезжает сын Джо (Молтман), тридцатилетний юрист, который никак не может жениться, и навещают друзья. Подруга Джерри, пятидесятилетняя секретарша Мэри (Мэнвилл), злоупотребляет вином и вываливает на гостеприимных хозяев полуистерические пьяные откровения о своей не сложившейся личной жизни. Друг детства Тома, толстяк Кен (Уайт), тоже одинок, в свою очередь злоупотребляет пивом, плачет об умерших товарищах и ностальгирует по старым пабам. Том и Джерри дружно признают, что их друзья «сдают», тогда как у них самих всё в порядке с жизнелюбием, остроумием, оптимизмом и уютной привязанностью друг к другу. Кен неуклюже пытается флиртовать с Мэри, но та отнюдь не отвечает ему взаимностью: ей нравится Джо, вот только «тётушка Мэри» ему совсем не нужна. Мэри – классический типаж, редко встречающийся в кино и часто – в жизни, человека, не замечающего и не просчитывающего реакций окружающих с детской наивностью, граничащей с безобидным идиотизмом. Она говорит столько, сколько хочет, не задумываясь о том, интересно ли кому-то её слушать; заваливается в одежде спать на чужую постель и воспринимает это как само собой разумеющееся; легкомысленно закуривает при грудном младенце, вешается на Джо, и вообще всегда режет правду-матку – короче, личность, неудобная всем, и при этом совсем не со зла, а из самых добрых побуждений. И когда Джо наконец приводит свою девушку, улыбчивую и крайне коммуникабельную Кэти (Фернандез), Мэри ревнует и снова не собирается сдерживаться во имя приличий, для неё не писаных – обрушивает на ни в чём не повинную девушку весь яд своего сарказма, цепляясь к каждому слову и, конечно, ставя хозяев в весьма неудобное положение. Но это – не преступление, однако Мэри этого не прощают, и решено больше не приглашать её в гости. Забот и так хватает: у брата Тома, старика Ронни (Брэдли), умерла жена, а отношения с суровым сыном Карлом (Сэвадж) с внешностью гитлерюгенда, мягко говоря, не сложились. После похорон и поминок в весьма напряжённой обстановке Том и Джерри предлагают убитому горем Ронни пожить у них, и в их отсутствие подозрительный Ронни со скрипом соглашается впустить в дом замёрзшую Мэри, а ей почти удаётся его разговорить. Но хозяева не рады незваной гостье и подчёркнуто равнодушны к её попыткам поговорить с ними по душам, как прежде; у неё явно очередные проблемы, но теперь всем наплевать, Тома и Джерри заботит только то, что вот-вот должны прийти на обед Джо и Кэти. Не замечая Мэри, да и Ронни, в общем-то, тоже, удвоившаяся ячейка общества болтает весело и непринуждённо, как всегда, хвастаясь своими радостями жизни перед теми, кому ничего из этих радостей не досталось, но в какой-то момент весь этот пустой трёп просто затихает и выключается совсем, оставляя Мэри в тишине и пустоте абсолютного одиночества. Том и Джерри, в начале фильма казавшиеся приятными добрыми людьми, простирают свою доброту только до тех пределов, где заканчивается семейный круг – и когда у них появляется рубашка, более близкая к телу, способная обеспечить безбедную старость, неудачники Мэри и Кен становятся не нужны. Семейные, клановые ценности, в начале такие заманчивые, поворачиваются своим самым неприглядным, подгнившим боком – чётким делением на «своих» и «чужих» и глухой закрытостью от последних. Неужели малейшее вмешательство в стабильность их кропотливо выстроенного мирка, угрожающее нарушить его глянцевую благообразность, способно уничтожить дружбу? Вряд ли, - так что дружбы этой и не было, наши супруги лицемерно привечали Мэри, пока это было выгодней, читать дальше

До Мы их ждали – и они пришли: четвёртые «Пираты Карибского моря» - меньше компьютерной графики и масштабных спецэффектов, больше трюков Джека Воробья, во время которых враги в него не стреляют, чтобы не портить номер, меньше юмора и больше – неожиданно! – религиозных мотивов и едва ли не семейных ценностей. Всеми любимый пиратский капитан предстаёт перед нами в первых же кадрах в качестве лже-судьи, приплыв в Лондон вытаскивать из петли старого приятеля, боцмана Гиббса (Макнелли). Вместо этого он сам угодил на ковёр к капризному королю, прослышавшему, что испанцы, выловив в море двухсотлетнего старика, узнали, где находится источник вечной молодости – а о том же известно и Джеку. Король собирается снарядить экспедицию во главе с перешедшим к нему на службу Барбоссой (Раш), но Джек сбегает от такой перспективы, а от преследования его спасает отец – или дух отца, благословляющий на поиски источника (как мы знаем, поначалу Маршалл чуть было не отправил его аж к святому Граалю!). За неимением Джека Барбосса подряжает Гиббса, успевшего выкрасть у Джека карту и выучить её наизусть, угрожая смертью, а Воробей тем временем сталкивается с самозванцем, набирающем команду от его имени. Двойником оказывается переодетая Анжелика (Круз) – бойкая пиратка и одновременно ревностная католичка, которую наш герой некогда соблазнил и бросил перед самым постригом в монахини. Обманом она заманила его вместе с матросами, уверенными, что нанимались к Воробью, на «Месть королевы Анны» - легендарное судно свирепого пирата по прозвищу Чёрная Борода (Макшейн), харизматичного колдуна, увлекающегося вуду, чьи офицеры – сплошь зомбированные покойники, а корабль подчиняется, оживая, по мановению сабли. Анжелика, дочурка Бороды и его старпом по совместительству, души не чает в папочке (вообще, попахивает инцестом) и везёт его к источнику, чтобы не сбылось пророчество его личного предсказателя: Бороде предсказано умереть от руки одноногого человека – а Барбосса как раз потерял ногу вместе с «Чёрной Жемчужиной», захваченной Бородой. Источник, как выясняется, работает по принципу живой и мёртвой воды: один умирает, другой забирает его жизнь, и в качестве жертвы Анжелика и наметила Джека – чтобы расплатился за её загубленную молодость. Заботится она не только о жизни, но и о душе батюшки и держит на корабле где-то захваченного проповедника, сексапильного Филиппа (Клафлин), сокрушающегося о жестокости Бороды и постепенно разуверяющегося в том, что его душу можно спасти. Для ритуала нужна слеза русалки, и в Пенной бухте Борода ловит русалок на живца – моряки в лодке, освещённой маяком, приманивают их пением, а прекрасные морские девы, скаля зубы и шипя, утягивают их на дно. Голодную русалочью стаю попытались было подогнать к берегу в сети, но хищные твари не давались – попалась только одна, выбросившись на берег вслед за проповедником, который вскоре проникся к бедняжке большой симпатией. Причём – не без взаимности, но инсценировкой убийства Филиппа заставить её заплакать не удалось – русалки не плачут от горя, зато когда он вернулся живым, она заплакала от счастья, и для чего-то её всё равно оставили умирать связанной. Продравшись через джунгли нужного острова, Борода посылает Джека за последними составляющими ритуала – серебряными чашами, а когда тот упрямится, не шутя грозится пристрелить дочь. На засевшем на скалах корабле, где шевелящийся скелет первого нашедшего источник капитана всё охраняет карту острова, Воробей и сталкивается с Барбоссой, который, конечно же, затеял маскарад с королевской службой, только чтобы поквитаться с Бородой. Совместными усилиями они выкрали чаши у испанцев, их опередивших, и Джек повёл людей Бороды к источнику – и Барбоссу с командой за ними по пятам. Между капитанами разгорелась дуэль, под шумок нагрянули самые умные испанцы в численном превосходстве, порушили богомерзкое языческое капище и отвалили. Читать рецензию дальше (спойлер!)

До Стоит сразу предупредить, что ремейк корейской классики прошлого века – никакой не триллер, вопреки анонсам, и даже не мелодрама, а социально ангажированная пафосная агитка, в которой нет ничего страшного, грустного, смешного, лирического, романтического, сексуального и тем паче шокирующего. Фильм начинается с того, что с крыши караоке-бара сбрасывается девушка, и юная повариха в ресторанчика Ын И (До-ён Чон) после работы с любопытством смотрит на мокруху на асфальте, что как бы предрекает. Затем в гостиничный номер, который она делит со старшей подругой, прибывает солидная пожилая дама, госпожа Чон (Юн Ё-чжон), служанка в богатом доме, чтобы завербовать Ын И в штат прислуги. Новая служанка и няня знакомится с юной хозяйкой Хэ Ра (Со У), вынашивающей двойню, её маленькой дочерью, самостоятельной и мудрой Нами (Сео-Хён Ан), и самим хозяином, музицирующим и дегустирующим вина сибаритом Хуном (Ли Чжон Чжэ). Беременная жена уже не может его удовлетворять, и Хун приходит к служанке – напоить вином, откинуть одеяло и полапать. Слоган «история одного соблазнения» (или соблазнителя) не оправдывается, поскольку соблазнения как такового не происходит: охочая до мужчин Ын И сама стаскивает с господина штаны и буквально набрасывается на его так и не появившееся в кадре достоинства. Отныне по ночам парочка занимается любовью, что крайне целомудренно показывает оператор, и по законам жанра у нашей героини незамедлительно начинают проявляться признаки беременности, не заметные ни ей, ни зрителям – только всевидящей и всезнающей Чон. Она мчится к ещё молодой и красивой матери Хэ Рэ (Пак Чжи-ён) и рассказывает обо всём, и предприимчивая тёща решает немедленно ликвидировать опасность. Начинает с примитивного метода: сталкивает служанку с лестничной клетки второго этажа, та повисает на люстре, которую протирала, но мать не позволяет дочери ей помочь, и Ын грохается на пол к ногам невозмутимой Чон. Обошлось сотрясением мозга и компенсацией, в больнице Ын просветили о беременности, и она готова уйти из дома и воспитывать ребёнка одна, но охрана не выпустит её, пока ребёнок этот жив и представляет потенциальную угрозу репутации и материальному благополучию семьи. Мать и дочь, уже обе посвящённые в тайну, требуют, чтобы Ын сделала аборт, и предлагают большую сумму, но она слишком любит даже чужих детей, чтобы убить своего, и отказывается, а Чон уже и сама не рада, но затеяла всю эту галиматью. Третьим шагом мстительных женщин становится отравление лекарства, которое Ын принимает после больницы – и кровотечение начинается у неё как раз тогда, когда она живописно поджидает Хуна, вернувшегося из роддома, в его ванной, чтобы сообщить счастливому папаше о своём положении. Отрава убивает ребёнка, а Ын вышвыривают из дома – но она намерена не сдаться, а отомстить, и месть эта по-восточному своеобразна, не вписывающаяся в европейские представления о вендетте по принципу «зуб за зуб». При помощи Чон она проникает в дом, символически кормит маленьких близнецов, затем перед всей семьёй устраивается спектакль – отказываясь выставить непрошеную гостью за дверь, Чон заявляет о своём увольнении. Ын читает трагический монолог на той самой злосчастной лестничной клетке, пытается повеситься на люстре, но петля не затягивается, и на глазах замерших от ужаса домочадцев, не торопящихся на помощь, она раскачивается над гостиной, пока не задевает камин и не вспыхивает, как факел. Люди эвакуируются на безопасное расстояние, и ни в чём не повинная Нами наблюдает издалека, как сюрреалистически полыхает, не сваливаясь при этом с верёвки, её бывшая няня с головы до пят. Впрочем, финал, перенеся нас на некоторое время, возможно, год вперёд, показывает нам Нами, празднующую свой день рождения в добром психическом здравии. О чём же хотел нам сказать этот фильм с простым сюжетом мыльной оперы, сплошь лежащим на поверхности, предсказуемым и, мягко говоря, не блещущем оригинальностью? Дочитать рецензию

До Лео (Ботто) – адвокат по семейным делам, у которого совсем не хватает времени на собственную семью – жену Алисию и четырёхлетнюю дочь Дафне (Фернандес), сильно привязанную к матери. Однажды Алисия, гуляя с дочерью в парке, умирает прямо на скамейке от приступа эпилепсии, и Лео приходится в ущерб карьере учиться быть папой. После смерти жены он больше всего боится потерять дочь, которую хотят забрать родители Алисии, и потакает девочке во всём, стараясь не заставлять, а уговаривать её вернуться в привычный ритм жизни. Но Дафне слишком сильно скучает и перекладывает образ матери на Марту (Нимри), бывшую любовницу Лео, которая попросила его помочь с проблемами с наследством её другу, пожилому гею Алексу (Гомес), комику в варьете. Дафне предлагает Марте стать её «матерью понарошку», но Лео не желает делить дочь с нелюбимой женщиной – он сам может заменить ей мать, по её просьбе накрасив губы помадой Алисии. Но дочь хочет большего сходства, и Лео вспоминает об Алексе, выступающем в гриме вампира, которого посетители с удовольствием кусают за пальцы и которого он оскорбил и оттолкнул, когда тот во время шоу дал волю чувствам. Но примирение состоялось, и Алекс согласился научить Лео одеваться и краситься под женщину, как настоящий травести-актёр. Теперь Дафне называет Лео мамой и всем в школе говорит, что её мама жива – кажется, игра зашла слишком далеко, но попытка Лео добиться от дочери того, чтобы она признала его папой, приводит только к тому, что он соглашается всегда изображать маму, когда проводит время с ней. Провожая её в школу и в гости к друзьям в парике и макияже, превращаясь в Алисию всецело, он неизбежно сталкивается с кучкой гопников, которые его избивают. Пока он лежит в больнице, школа подаёт на него в суд, а Дафне попадает в руки родителей Алисии, чопорных богачей, поборников строгого воспитания, – и единственным, кто остаётся на его стороне, оказывается Алекс, признающийся Лео, что он напомнил ему не бывшего любовника, а сына, оставившего его. Когда-нибудь и Дафне покинет Лео – но сейчас он решается похитить её из школы монастырского типа, куда отдали её бабушка с дедушкой. Бегство приводит их в отель, где Дафне сообщает, что хочет видеть папу и готова смириться с тем, что маму можно увидеть, только закрыв глаза и представив её себе. Лео был прав: дети лучше всех умеют отличать игру от реальности, понимать и принимать её условия. Но звуки сирен за окном в финале – не полицейских ли машин, вызванных предусмотрительным хозяином гостиницы при виде напомаженного незнакомца? Законы, правила и нормы, табу и запреты никогда не учитывают интересы детей. «Всё, что ты хочешь» - фильм, не только и не столько развенчивающий стереотипы, старательно культивируемые искусством и в особенности телевидением, сколько напоминающий, что ребёнок должен быть с теми – или с тем – кто его по-настоящему любит, понимает и готов на всё, чтобы он избежал моральной травмы, в том числе на преодоление своих предрассудков и стереотипов. Это фильм с прекрасными актёрами и прекрасной музыкой, драматургически совершенный – неторопливый, камерный, безэффектный, он не провисает, не даёт заскучать. Лишённый мелодраматических сантиментов, нарочитого юмора, пафоса и злобы дня, это искренний, честный и доступный каждому артхаус о семье – в том её понимании, в каком она создана природой как союз любящих людей, а не в том, в каком она прописана в конституциях как способная к воспроизводству пара особей с взаимными юридическими обязанностями. Артхаус качественный, обаятельный, располагающий к себе и безусловно достойный ознакомления.
По окончании фильма я вернулась к метро, зашла в Джаганат за хумусом, приехала домой и неспешно накатала эту коротенькую рецензию. Завтра понедельник, день хороший, схожу в кино ещё разок, а пока полезными делами займусь под финал чемпионата. До завтра!)

До Антон (Персбрандт) работает врачом в лагере для беженцев в Сомали. К нему привозят тяжело раненую беременную девушку, и англоговорящий коллега из местных объясняет ему: местный криминальный авторитет Большой Человек любит так развлекаться – делать с друзьями ставки на пол ребёнка во чреве женщины, а потом вспороть ей живот и посмотреть. Когда Антон возвращается домой, в датский городок, там тоже не всё гладко: с женой Марианн (Дирхольм), агрессивной медсестрой, они живут раздельно и стоят на грани развода из-за некоей его измены, изредка он может видеть своих двоих сыновей. Старший из них, 12-летний Элиас (Рюгард), терпит в школе издевательства из-за кривых зубов и шведского происхождения, но мирные переговоры с родителями главного хулигана ни к чему не приводят. Но вот в школе появляется новенький мальчик Кристиан (Нильсен), переехавший из Лондона с отцом после похорон матери, и потому, что они родились в один день, учитель сажает их с Элиасом вместе. Обнаружив, что новому приятелю спустили шины велосипеда, Кристиан недолго думая решает ответить тем же, но за дружбу с «крысёнышем» получает по носу мячом. Но Кристиан не из тех, кто проглотит такое оскорбление: в другой раз, заметив, как хулиган заходит вслед за Элиасом в туалет, чтобы припугнуть, он следует за ним и избивает обидчика велосипедным насосом, а потом приставляет к горлу нож. К разборкам привлекли полицию, но Элиас не выдал своего защитника, за что Кристиан подарил ему свой нож – так началась их дружба. Элиас – тихоня, а Кристиан – самостоятельный мальчишка с не по годам жёстким взглядом на жизнь, он так и не простил отцу, Клаусу (Томсен), то, что тот желал смерти его матери, умиравшей от рака мозга, и подозревает его в связи с матерью Элиаса. Однажды на совместной прогулке Антон разнял драку своего младшего сына с другим ребёнком, и его отец ударил Антона по лицу. Тот не стал давать сдачи: в Африке он видел слишком много насилия, чтобы отвечать злом на зло и тем самым растягивать цепочку зла до бесконечности. Дети не понимают этого: школа научила их, что прав не тот, кто не связывается с дураками и не уподобляется им, а тот, кто ударит сильнее и научит других себя уважать и бояться. С крыши самого высокого заброшенного здания они наблюдают за драчуном, наводящим страх на всю округу, и подкарауливают его машину, чтобы переписать его место работы – тот оказывается автомехаником Ларсом (Бодниа). Упрекаемый сыном в трусости, Антон соглашается прийти в гараж к Ларсу и поставить его на место, но делает только хуже: в ответ на попытки его усовестить и прийти к примирению Ларс бьёт Антона ещё раз. Кристиан убеждает Элиаса, что необходимо отомстить за отца – у него в сарае нашлись фейерверки, оставшиеся ещё от деда, и, начинив порохом из них трубу с фитилём, можно сделать бомбу и взорвать машину Ларса. Сказано-сделано: уменьшенная копия бомбы успешно прошла испытания, преодолена размолвка по поводу найденного матерью у Элиаса ножа, подрыв запланирован на раннее воскресное утро. Конечно же, именно в тот момент, когда огонёк побежал по шнуру и малолетние вандалы отступили на безопасное расстояние, зажав уши, из-за угла показались мать с дочерью, совершающие утреннюю пробежку. Чтобы предупредить и спасти их, Элиас бросился взрывной волне наперевес и угодил в реанимацию. Когда Кристиан пришёл его навещать, безутешная Марианн набросилась на него с обвинениями в убийстве её сына – и в ту же ночь он пропал из дома. Антон знает, где искать беглеца: на крыше всё той же высотки, с которой тот уже готов был шагнуть, но, конечно же, в последний момент был остановлен и утешен. Общая беда сплотила родителей Элиаса и заставила их простить неосторожность Кристиана, чуть не ставшую роковой, а дружба устояла: покрывая друг друга перед следствием, ребята благополучно избежали серьёзного наказания. Но гораздо интереснее этой семейной истории, не избежавшей мелодраматического сглаживания острых углов, вставной сюжет, проходящий флэшбеками и доказывающий, что Антон – не беззащитная тряпка, как то может показаться зрителю с углом зрения Ларса. Читать рецензию дальше

Дыбр «Воды слонам!» - красиво, но без особого размаха снятая ностальгия по ретро, состоящая сплошь из более или менее предсказуемых избитых мелодраматических эффектов и милой аутентичной музыки. Чтобы оправдать закадровый голос рассказчика, нам показывают главного героя в глубокой старости (Холбрук) – живчика, сбежавшего из дома престарелых в приехавший в город цирк шапито. Действие его повествования переносит нас в эпоху Великой Депрессии, фабула стара как мир – противостояние красного и белого клоунов за сердце прекрасной звезды цирка. Поляк Джейкоб Янковски (Паттинсон) учится в Корнеле на ветеринара, но во время последнего экзамена ему сообщают о гибели родителей в автокатастрофе, и наш герой остаётся сиротой без диплома. Уходя куда глаза глядят, ночью он запрыгнул в вагон поезда, принадлежащего цирку братьев Бензини. Главарь низших слоёв цирковой иерархии по кличке Кэмел (Нортон) оказывается его соотечественником и подряжает выгребать из вагонов навоз и помогать при обустройстве цирка на новом месте. Что может быть страшнее цирка? Но этот ад сначала кажется ему раем, а потом – всё просто – становится домом, потому что там он и встречает свою любовь. Её зовут Марлена (Уизерспун), она носит сложносочинённую причёску под Мэрилин Монро и выступает с белоснежными и иссиня-чёрными лошадьми, создавая иллюзию гуманности отсутствием удил и сёдел. А ещё она – супруга владельца цирка, Августа (Вальц), пожалуй, самого интересного полусумасшедшего персонажа, соперничающего с другим цирком, в котором нет «секса и насилия». Когда Джейкоба ему представляют, он говорит всё то, что его учили не говорить ни в коем случае, и Август берёт его ветеринаром, стараясь косить под сказочного владельца едва ли не шоколадной фабрики. На деле же Август, конечно же, полное ничтожество, нуждающееся в прилюдном подтверждении своей власти над женой и, как все ничтожества, жестокое. Джейкоб с одного взгляда (не повторять – опасно!) диагностирует лучшему коню труппы запущенный ламинит (воспаление мягкой ткани копыта, ни разу не смертельное) и предлагает усыпить его, чтобы избавить от страданий, но Август против – конь должен работать до последнего. Однако когда Джейкоб пристрелил бедное животное, кара его не постигла – ему только показали обратную сторону цирка, где беззубых хищников кормят гнилым мясом, а лишних людей выбрасывают из поезда на ходу. Чтобы не разориться, Август, предполагая аншлаги, покупает престарелую замордованную слониху Рози (Тай) и производит Джейкоба в слоновщики. Ему дарят костюм, приглашают на семейный вечер, и, уложив напившегося мужа спать, Марлена танцует с молодым кавалером, недвусмысленно давая понять, что нуждается в друге, а труппа ликованием привечает его как новую надежду цирка. Но Рози не желает поддаваться дрессировке при помощи металлического крюка, которым погонщики вспарывают слонам шкуры, и во время представления убегает, чудом не покалечив Марлену. К вящему неудовольствию влюблённой парочки Август избивает слониху до полусмерти, но её удаётся поднять на ноги при помощи ведра виски, а в процессе лечения Джейкоб обнаруживает, что она понимает по-польски. Коронный номер тут же клеится, дела идут на лад, обиды забываются, а роман развивается – на ужине в ресторане по случаю успеха. Чтобы поцелуй не случился прилюдно, нашим голубкам удачно помогают ворвавшиеся в ресторан полицейские, прогнавшие их в более подходящую подворотню. После этого Август наконец-то догадался, что третий всегда лишний – Марлена схлопотала по физиономии, над Джейкобом нависла угроза быть выброшенным из поезда. Они выпрыгивают из вагона самостоятельно и проводят ночь в каком-то отеле, но уже наутро их находят, Марлену забирают, а Джейкоба бьют, но зачем-то оставляют в живых. Пробираясь обратно в поезд, он не обнаруживает никого из своих друзей – их выкинули на камни, – но Марлена обещает ему (уж больно легко она перемещается по всему поезду для неверной жены), что после следующего представления снова сбежит к нему. Читать рецензию дальше (спойлер!)

До Неторопливый, сотканный из статических мизансцен и безмолвных пауз низкобюджетный артхаус, снятый на винтажную плёнку и, по-видимому, с одной ручной камеры, на природе, с минимумом операторских и монтажных изысков, с актёрами, ведущими себя естественно, как попавшие в документальный фильм люди. Это было бы банально, если бы его сюжетом были не народные верования и мифы незнакомой нам культуры. Таиланд – мир «нелегалов и призраков». Дядюшка Бунми – немолодой фермер, и его наёмный работник из Лаоса Джай должен регулярно промывать его почку водой через капельницу; свою болезнь он считает кармической расплатой за то, что убил слишком много коммунистов в прошлом и насекомых-вредителей на своей ферме. К нему в гости приезжает хромая тётушка Чен, которой он хочет завещать свою ферму, и её племянник Тонг. Вечером за ужином к столу подсаживается Хуай – покойная жена Бунми и сестра Чен, но не бесплотный дух, а существо из плоти и крови, которое может разговаривать и действовать, а за ней появляется сын Бунми, Бунсонг – заросший чёрными волосами, с красными глазами, горящими в темноте. Бунсонг рассказывает, как когда-то увлёкся фотографией и, случайно запечатлев на снимке странное существо, стал одержимым его поисками. Когда эти существа, Обезьяньи Призраки, нашлись, Бунсонг женился на одной из них и сам стал таким же, пока родственники думали, что он пропал. За всё время беседы никто из живых не воспринимает общение с представителями потустороннего мира как нечто из ряда вон выходящее: визиту призраков не удивляются, это как бы в порядке вещей, им рады, с ними легко и непринуждённо существуют бок о бок. Одно только волнует готовящегося к смерти Бунми: он не знает, где и как будет искать Хуай после смерти. И она решает устроить экскурсию для всех – Бунми, Чен и Тонга: ведёт сквозь чащу ночных джунглей, населённых красноглазыми духами, в глубину скалы – живописный каменный мешок со сталактитами, светлячками, белёсыми рыбками в подземном роднике, никогда не видевшими солнечного света. Там, в просторной сухой пещере, в которую сверху заглядывает луна, путники делают привал, и Хуай сливает воду из почки Бунми, а тот рассказывает свой сон о будущем, в котором «новые люди» будут проецировать «старых людей» в новую жизнь, и «старые люди» будут исчезать: на экране – молодые люди в форме цвета хаки, фотографирующиеся с человеком в костюме гориллы, то есть Обезьяньего Призрака, с молнией вдоль тела. В этом месте, вспоминает Бунми, он когда-то родился в одной из своих прошлых жизней, но не помнит, кем он был тогда: конец там, где начало, начало там, где конец. Утром, когда Чен просыпается в пещере, Бунми уже мёртв. Мы переносимся на похороны, потом в квартиру Чен; к ней приходит её, по-видимому, сын, буддийский монах, принимает душ, переодевается в джинсы и футболку – и одна пара Чен и монаха уходят в ресторан, а другая остаётся дома перед телевизором. Да, я тоже не понимаю смысла произошедшего – режиссёр Апичатпонг Вирасетакул и сам признаёт, что понять фабулу и даже юмор истории о Бунми способен только таиландец, ибо он опирался и на таиландские телесериалы, и на таиландские комиксы о лесных монстрах, и, конечно же, на опыт общения с настоящим дядюшкой Бунми из его родного города, который вспоминал свои прошлые жизни во время медитаций, о чём написал книгу настоятель местного монастыря Пхра Срипарияттевати. Зато есть в канве этого произведения совершенно, на непосвящённый взгляд, самостоятельная вставная история – эстетически прекрасная сказка о принцессе, путешествующей через джунгли к озеру у водопада с закрытым лицом. Она некрасива, но её отражение в воде показывает ей тот идеал, каким она хотела бы стать – эту иллюзию создал говорящий сом, хозяин здешних вод. Она входит в озеро, снимая с себя украшения и одежды, чтобы сом сделал её тело таким, как в отражении, сом овладевает ею, и она тоже превращается в сома. Дочитать рецензию

До Из-за кризиса пришлось долго ждать выхода очередного фильма от Marvel – о Торе, персонаже комиксов с без малого полувековым стажем, но ожидания оправдались: настолько зрелищного 3D-фильма я ещё не видела, а то, что он создан для этого формата и ни для какого другого, сомнению не поддаётся. Роскошная компьютерная графика, щедрость на спецэффекты, динамичный экшн с драками, всё ярко и громко – то, что неизменно способствует успеху фильмов Marvel – дополнено логически структурированным сюжетом, следующим комиксам лишь отчасти, хоть и предсказуемым и не избежавшим ряда забитых штампов. Асгард – высокотехнологичный, сверкающий золотом мир, где «наука и магия – одно и то же», следящий за порядком в остальных девяти мирах Древа Иггдрасиль, включая Землю, сиречь Мидгард. Когда-то долгоживущие боги Асгарда остановили нашествие на Землю ледяных великанов-ётунов, за что люди стали им поклоняться, и забрали некий артефакт, обеспечивающий могущество Ётунхейма. Сейчас верховный бог Один (Хопкинс) стал стар и решил передать власть своему старшему сыну Тору (Хемсворт), но прямо на помпезной церемонии клятвоприношения случилось ЧП – трое ётунов заявились украсть артефакт, но потерпели фиаско. Вспыльчивый молодой чел…бог собрал троих друзей, одну подругу и младшего брата, мага Локи (Хиддлстон), и телепортировался при помощи Радужного моста, тамошнего аналога моста Эйнштейна-Розена ("Кротовой норы"), в Ётунхейм, намереваясь с кучкой воинов повторить то, что некогда смог сделать его отец с целой армией: навалять там главному. Силы оказались неравны, наш герой опозорился, под горячую руку оскорбил отца и был за это сослан на Землю – а вдогонку Один забросил туда же его оружие, волшебный молот Мьёлльнир, повелев, что тот дастся в руки только достойному. Но старик не учёл обстановки: рухнувший с небес молот, который никто и ничто не могло сдвинуть с места, быстренько обнесли научным городком ребята из ЩИТа во главе с Ником Фьюри (Самюэл Л. Джексон). Сам Тор вывалился из эпицентра грозового торнадо точнёхонько, чтобы столкнуться с машиной Джейн Фостер (Портман), давно изучающей странные погодные явления в этом захолустье Нью-Мехико. Недюжинную физическую силу он сохранил, так что ему удалось сбежать из больницы и пробраться к молоту, но не поднять его – впрочем, Джейн и команда постепенно начинают верить в божественное происхождение чудака и вызволяют его по поддельному удостоверению, на котором и значится земной «псевдоним» Тора – «доктор Дональд Блейк». Тем временем Один, всей своей мудрости вопреки, признался Локи, который, конечно, и подстроил ту вылазку ётунов, чтобы избавиться от брата, что он на самом деле – сын короля ледяных великанов, которого Один когда-то забрал младенцем при разгроме Ётунхейма в бредовой надежде когда-нибудь объединить оба мира под одним правлением. От вспышки гнева приёмного сына Один впал в летаргию, Локи объявил себя правителем Асгарда и сообщил брату, что Один якобы мёртв, а друзья Тора отправились по Радужному мосту его вернуть. Им вдогонку Локи отправил Разрушителя – дистанционно управляемого робота с огнемётом, с которым даже боги не были в состоянии справиться, но Тор вышел на него с голыми руками и так разжалобил брата, что отделался ударом по морде, а не испепелением на месте. Этот малооправданный риск дал основания всеведающему Одину счесть сына героем – и к Тору вернулся Мьёлльнир, сокрушивший Разрушителя с последствиями, схожими с атомным взрывом локального масштаба, хотя окрестные здания умудрились не сложиться, как карточные домики. В Асгард Тор вернулся как раз вовремя: Локи зазвал вождя ётунов в отцовские покои, сам же его убил при покушении на Одина, чтобы заслужить звание хорошего сына (видимо, тут всеведение Одина не должно было действовать), и собрался с той же целью уничтожить родной Ётунхейм до основания силой Радужного моста. Читать рецензию дальше (спойлер!)

До Амадей Вандербринг – о чём несложно догадаться по имени – родился в семье музыкантов, вот только с врождённым отсутствием музыкального слуха. Старший брат известного дирижёра, он ненавидит музыку и работает в полиции. Санна Перссон и её друг Магнус – прирождённые музыканты, они слышат музыку во всём окружающем мире и умеют и любят её извлекать, превращая в неё то, что мы привыкли считать шумом. Они мчатся в фургоне с барабанной установкой, и рёв мотора сливается с ударным ритмом. От погони удаётся оторваться, выбросив барабаны под колёса патрульным, а оставленный фургон оцепляют, и только Вандербринг сразу понимает, что исходящее из него тиканье – не бомба, а метроном, неизменный спутник любого настоящего музыканта. Так начинается их противостояние – смешное, фантастическое, непредсказуемое. Магнус создал музыкальное произведение, которому суждено перевернуть мир – «Симфонию для города и шести ударников в четырёх пьесах», для чего им с Санной необходимо найти ещё четырёх ударников, таких же одержимых музыкой, не боящихся нарушать закон и рисковать. В наше время, когда перформанс плавно эволюционирует в акционизм, что может быть прекраснее, чем искусство, не пытающееся никому ничего доказать, искусство ради искусства? На арендованной фабрике на окраине собирается группа «Шестеро ударников»: один – художник от барабанов, способный на балу пенсионеров остановить игру и воспроизвести на литаврах полёт бабочки, другой – вспыльчивый бывший сокурсник Санны по прозвищу Муравей, устроивший драку на концерте, третий изобрёл «электробарабаны», четвёртый взбунтовался в симфоническом оркестре и вылетел из него. Они ищут по всему городу звуки, которые могут заменить барабаны и аккорды, расклеивают по городу афиши и начинают концерт, который никогда не забудет город, «наполненный музыкальным дерьмом». Для первой пьесы под названием «Doctor, doctor, give me gas (in my ass)» требуется ни много ни мало – человеческое тело с хорошим резонансом, и выбор падает на известного актёра, готовящегося к операции по прямой кишке. Переодевшись во врачей, музыканты проникают в больницу и увозят его в операционную – беднягу довели до остановки сердца и еле реанимировали, зато музыкальная композиция удалась на славу: изобретательная, зажигательная и гармоничная, так что зрителю остаётся только восхищаться и веселиться. Зато Амадею не до смеха: начиная расследование загадочного дела о террористах, поглумившихся над уважаемым пациентом, он обнаруживает, что его слух стал избирательным – он не слышит предметы и людей, использованных «Ударниками» в качестве инструментов, начиная металлическим лотком для пинцета и заканчивая самим потерпевшим. А глаза женщины на записи скрытой камеры кажутся ему знакомыми – недавно Санна в музыкальном магазине посоветовала ему купить в подарок брату-композитору самоучитель по игре на бас-гитаре. Он находит афишу группы, но никто не воспринимает его всерьёз, а музыканты тем временем приступают ко второй части симфонии – «Money 4U Honey»: в чёрных масках врываются в банк и играют на всех подручных предметах, включая автомат, превращающий пачки купюр в тонко нарезанные полоски бумаги, огромной грудой скапливающиеся на полу. До прибытия полиции грабители успевают покинуть банк, и Вандербринг снова остаётся с носом – зато теперь он точно знает, что отпечатки пальцев на неудачном подарке принадлежат Санне, и выясняет причину, по которой их с Муравьём выгнали из музыкального училища: чтобы продемонстрировать свою «музыку воды», они едва не затопили всё здание. Наш сыщик, похоже, уже близок к разгадке, но он вынужден присутствовать на концерте своего брата несмотря на то, что громкие звуки вызывают у него кровотечение из уха. И именно этот концертный зал барабанщики назначили целью своей третьей, ещё более масштабной выходки «Fuck the music! Kill! Kill!», вооружившись многотонными экскаваторами, ударяющими ковшами по асфальту перед зданием, и отбойным молотком, крошащим его порог. Читать рецензию дальше

До Сравнивать фильм с первоисточником – занятие бессмысленное и неблагодарное, которым я заниматься не буду: книжку читали все, а кто не читал – тот может не бояться, что что-нибудь не поймёт, потому что экранизация получилась грамотная, толковая, без провисаний и обрывающихся сюжетов, динамично переходящая от эпизода к эпизоду и акценитирующая внимание на том, что давно напрашивалось на визуализацию. И смотреть не скучно, и умные мысли наличествуют, и пошедшие в народ афоризмы, плюс «звёздный» состав и качественные спецэффекты, создающие впечатление как от работы серьёзной и амбициозной – вот только спустя дюжину лет после выхода книги никого уже не удивишь и не напугаешь тем, что личность растворяется в системе массового сознания, говорить об этом можно уже безопасно. Фильм «Generation П» - это, в первую очередь, красочная демонстрация пелевинской постмодернистской игры, изящно творящей из старых мифологем и мифологем новых свои собственные, авторские мифологемы, - поэтому его галлюцинаторная картинка больше похожа на альтернативный вариант развития человеческой цивилизации а-ля «Обитаемый остров», нежели на родные нам девяностые. Ностальгически вдохнуть «дух времени» нам удастся только в самом начале – под звуки нетленок русского рока нас знакомят с обаятельно лохматым Вавиленом Татарским (Епифанцев), который учился на литератора, а работает продавцом в ларьке. Неожиданно заглянувший приятель Морковин (Фомин) втягивает его в рекламный бизнес – сочинять слоганы, а потом и адаптировать под «русскую ментальность» рекламу западных брендов. Испытывая творческий кризис относительно сигарет «Парламент», он обращается к другому случайно встреченному товарищу, Гирееву (Шнуров) – «бродячему тибетскому алхимику», в гостях у которого наедается сухих мухоморов, которые когда-то помогали вавилонским мужчинам вступить в контакт с богиней Иштар. Мухоморный приход не только разъясняет Вавилену суть парламентаризма, но и приводит его в зиккурат – недостроенную радиовышку, очертаниями повторяющую Вавилонскую башню с картины Брейгеля. После этого эксперименты с расширяющими сознание веществами неизменно способствуют креативности нашего героя, но и их оказывается мало, и он приобретает деревянный артефакт для общения с духами. На первом же спиритическом сеансе дух Че Гевары разъясняет ему принцип Матрицы грядущего XXI века, орануса – рыночного организма, превращающего человека в обезличенного потребителя и производителя, программу, пропускающую через себя циркулирующий капитал. А передознувшись LSD-маркой с изображением бога Энкиду, наш герой видит то же самое с сакральной точки зрения: чаемый зиккурат – всего лишь тофет, огромный алтарь для человеческих жертвоприношений, вселенская топка, сжигающая людей, и он, Вавилен, - обслуживающий персонал, потому что именно реклама заставляет их гореть в пламени потребления, когда на самом деле не они потребляют, а их. Он даже помолиться не может, не предложив Богу свои услуги копирайтера, и в этот момент очень убедительно похож на наркомана в липком поту. Жаль только, что этот космогонический трип – мой любимый кусочек книжки – обошёлся без сирруфа-симаргла, его заменили изображения на стенах и невнятная клыкастая морда змеи. Тем временем Вавилен – начальство меняется стремительно, конкуренция отсеивает слабые звенья путём мафиозных разборок – оказывается в конторе Ханина (Гордон) и постепенно понимает, что реклама продвигает не только и не столько товары, сколько идеологию, и в данном посткоммунистическом обществе – идеологию воинствующего патриотизма: мрачный бородатый Малюта (Охлобыстин) создаёт рекламные ролики, приискивающие народу подходящего врага. «Крыша» Вовчик (Тактаров), выручившая Вавилена у его первого работодателя, авторитета чеченской диаспоры, и потом павшая от его рук, предлагает Татарскому сочинить «национальную идею», которая поддержала бы значимость русских денег на мировом рынке. Читать рецензию дальше

Дыбр и выставка К 25-летию катастрофы на Чернобыльской АЭС на Берлинском кинофестивале прошёл незамеченным скромный полуторачасовой фильм Миндадзе «В субботу», посвящённый субботнему дню 26 апреля 1986 года – суткам, отделявшим взрыв реактора от начала эвакуации населения. Главный герой, партийная сошка Валерий (перманентно удивлённый чем-то Шагин со смешными усиками), с первых же кадров начинает бегать, а за ним бегает ручная камера, трясясь и создавая тем самым документальный эффект. Видимо, почуяв неладное, он бегом увязывается за машиной начальства, тайком пробирается куда не следует и случайно подслушивает спор учёных с чиновниками. Первые утверждают, что уровень радиации зашкаливает, вторые – что такого быть не может, приборы врут, нужно ждать комиссию из Москвы и не сеять панику; но самое страшное в этом фильме то, что все, кто говорит, будто не верит в возможность аварии на АЭС, на самом деле практически не сомневаются в этом – и потому панически боятся верить, цепляясь за малейшее сомнение и надежду. Эта надежда приводит к алогическому, самоубийственному поведению – все, кроме Валерия, оказываются беспомощными перед всеобъемлющим, безысходным, иррациональным ужасом крушения привычного мира, локального апокалипсиса. Вот где настоящее «коллективное бессознательное» - массовый самообман, иллюзия спокойствия и уверенности, защищённости и стабильности. Первым сходит с ума его упитанный босс – приказывает водителю со счётчиком Гейгера везти их к электростанции, чтобы воочию убедиться, что всё якобы в порядке. Вокруг станции земля усыпана графитом, её стена разрушена, над эпицентром – фантастическое жёлтое сияние. Наш герой драпает прочь, оставляя посреди пустой трассы отставшего, раскашлявшегося бедолагу, заглянувшего сверху в самое жерло развороченного реактора. На зависть живучий Валерий прибегает в женское общежитие и бегом тащит свою девушку на вокзал через город, в выходной день беззаботно гуляющий по тёплой солнечной погоде, но девушка – в парадных туфлях: каблук сломался, поезд ушёл. После долгого выбора новых туфель посредством примерки всего ассортимента в магазине нашу пару заносит в клуб, где у девушки остался паспорт; и вот она уже поёт на сцене, а гости веселятся на свадьбе друга Валерия. От своей певицы все музыканты группы, в которой под именем Джимми состоял когда-то и сам Валерий, узнают правду о катастрофе, но они не могут «хилять», пока не доиграют – это вызвало бы подозрения. С учащённым сердцебиением, взмокший Джимми садится за барабаны, подменяя бухого драммера Карабаса, играет, как в последний раз… теперь беготня до самого финала сменяется картинкой пира во время чумы, на котором только один видел чуму вблизи, но о страшных последствиях этого контакта ещё может только догадываться. Публике же невдомёк, что их разгул – это dance macabre, она веселится вовсю и осыпает музыкантов деньгами, которые складываются в общий чемодан; когда кассу кто-то украл, парни заподозрили официантов и в отместку стащили несколько бутылок красного вина, которым и принялись «запивать стронций». Под пьяную руку, на нервной почве, Валерия дружно избивают, а тот как ни в чём ни бывало торопится в магазин и притаскивает товарищам ещё охапку бутылок опохмелиться. Это не осознанный героизм, это инстинкты, завладевающие сознанием, когда разум отключается, не в силах совладать с масштабами происходящего. В сумерках виден пожар, охвативший АЭС на противоположном берегу, кто-то на ходу запрыгивает на товарняк, но Джимми возвращается к друзьям и, уже не веря в то, что праздник когда-нибудь закончится, смиряется, как и все, опускает руки и присоединяется к веселящимся, благо очнувшийся Карабас принимает эстафету за барабанами. В процессе пьянствования друг признается ему, что догадался насчёт катастрофы – но, похоже, сам только в этот момент осознаёт, что его жена беременна – и обречена. Он заедает боль пригоршнями салатов, не замечая ничего и никого вокруг: ему всё равно, и Валере всё равно, и музыкантам – всё равно. Внезапно ночь сменяется утром, Валерия будит истерический смех – он просыпается среди друзей, читать рецензию дальше

Немного до Первые киноальманахи, не будем сейчас сравнивать их качество, - признавались в любви к столичным городам: Париж, Нью-Йорк, Москва. Десять мексиканских режиссёров своё совместное творение назвали просто «Revolucion», для пущей ясности прокатчики перевели его как «Революция, я люблю тебя». Прошло ровно сто лет со времён мексиканской революции, одной из самых кровопролитных гражданских войн в истории человечества, а Мексика и доныне продолжает жить революцией, ставит её во главу угла своего существования, так мало нам известного, искажённого призмой американского восприятия, для которого мексиканец – неблагонадёжный эмигрант-дикарь. Первый сюжет «Добро пожаловать» (Фернандо Эймбке) - чёрно-белая история мужчины, играющего в любительском оркестре. Каждый день он ходит на репетиции с огромной тубой за несколько километров от своего домика в горах и возвращается затемно, а ночью продолжает играть, будит своего ребёнка, бегает в магазин за молоком для него и снова играет – пока не засыпает над инструментом. Всё для того, чтобы на некоем торжественном мероприятии сыграть «Дон Жуана» Моцарта – но праздник наступил, а ожидаемые гости так и не прибыли, все расходятся, и только наш герой остаётся и одиноко играет свою партию. Героиня короткометражки «Прекрасная и любимая» (Патриция Ригген) вместе с тётей должна исполнить волю умершего отца – похоронить его на родине: родная земля значит для мексиканцев так многое, что в США не похоронен ни один мексиканец. Но у них нет денег, а все американские друзья покойного давно о нём забыли – приходится контрабандой провозить забальзамированное тело через границу сидящим на заднем сиденье автомобиля в качестве «спящего» пассажира. В Мексике девушка обнаруживает, что у неё множество родственников, а её отца помнят даже его друзья по младшей школе; местные жители собрали деньги на то, чтобы выкупить последнее, что у них осталось от революции – револьвер её деда, который она якобы заложила, чтобы заплатить за бальзамировку. Но револьвер чудесным образом возвращается – видимо, бальзамировщик не то решил бескорыстно помочь соплеменнице, не то сделал свою работу под прицелом. Лючио, мальчик из одноимённого фильма (Гаэль Гарсия Берналь), вместе с братом и сестрой зубрит стихотворение о мексиканском флаге. В его дом прибывает кузен Омар, не желающий мириться с общими традициями – перед сном он снимает со стены распятие и прячет его под кроватью, чтобы созерцание окровавленного тела не вызывало кошмаров. Бабушка, прознав об этом, заставила всех детей молиться – но в сознании Лючио уже что-то изменилось. На следующий день он не идёт в школу, а уезжает на автобусе за город и, забравшись на гору, смотрит на солнце, обдумывая что-то, оставшееся за кадром. Ещё один чёрно-белый сюжет – «Повешенный священник» (Амат Эскаланте). Оного священника, подвешенного за ноги на дереве рядом с его служкой, сожжённым кем-то заживо вместе с лошадью, находят и освобождают мальчик и девочка, бегущие из некоего поселения, которое уничтожили всё те же неизвестные злодеи. Они продолжают путь втроём и приходят к большому городу, где просят милостыню на трассе, но ни у кого не находится денег. С места в карьер стартует фильм, более всего напоминающий документальную съёмку: в короткометражке «Это моё государство» (Карлос Рейгадас) изображён праздник в глубинке, на котором объединяются коренные мексиканцы и американизированные, ведущие себя, как туристы в резервации. Страшное, грустное зрелище: все постепенно теряют человеческий облик, разбивают стёкла в старом автомобиле, забрасывают его деревянными скамьями и поджигают, пляшут, кричат, смеются, гоняют единственную лошадь, и это кажется им соблюдением некоей традиции, тогда как на деле никакого единства и понимания между ними давно нет. «R-100» (Херардо Наранчо) – это название трассы. На неё выходит человек, несущий другого, залитого кровью, на плечах и пытается остановить автомобиль. Не преуспев, прибегает к отчаянным мерам: поднимается на мост и сбрасывает вниз огромный камень, а потом – моток гнутой арматуры. Читать рецензию дальше

До «Загадочное появление» на больших экранах «Мастера и Маргариты» Юрия Кара спустя 17 лет после съёмки объясняется банальной копирастией: на момент её начала роман считался общественным достоянием, но в 1993 году был принят закон об авторском праве, продлевавший его охрану до 70 лет. Соглашение с внуком последней жены Булгакова, требовавшим миллион, внезапно было достигнуто именно сейчас, к 120-летию писателя – не иначе как кто-то надавил на кого следует. Авторскую трёхчасовую версию урезали до двух часов, публика повалила на музейный экспонат, как на горячую новинку, и вот уже летит над Москвой под открывающие субтитры сардонический хохот Воланда-Гафта. Смеётся он здесь, вообще, часто и с охотой, скорее как шут, нежели как демон – впрочем, шут интеллигентный, остроумный и в общем-то добродушный, хотя и не без причуд; этот Воланд – настоящий иностранец-фокусник, проигрывающий в величественности Воланду-Басилашвили, но несомненно харизматичный. В преддверии его появления Бездомного (Гармаш) и Берлиоза (Данилов) мучают икота, галлюцинации и штормовой ветер; Воланд разговаривает со сталинским акцентом и прибегает к уловке из первой редакции романа – рисует на земле сияющий лик Христа и предлагает Бездомному его растоптать, а потом взывает к небесам. Безбожно переигрывающий, комичный поэт попадает в психушку, а события тем временем «параллельно» развиваются в Ершалаиме. Об эклектичности костюмов римских солдат лучше не распространяться во избежание растягивания текста в разы, зато Иешуа (Бурляев) с щёгольски постриженными усиками и ярко-синими глазищами удачно контрастирует с глазами-щёлочками Пилата (Ульянов) с похожим на хозяина Бангой – кане-корсо, а мужиковатый Левий (Дуров) – с обаяхой Иудой (Верник). Обосновавшийся в роскошных апартаментах Воланд со свитой развлекаются согласно всем известному сюжету: Лиходеев (Никоненко) проваливается в Ялту сквозь зеркало, доллары для Босого (Куравлёв) сами заползают к нему в портфель, битый и покусанный Варенуха (Брондуков) покрывается трупной синевой и летает по воздуху, смешно болтая конечностями – ничто не мешает проведению представления с откручиванием головы конкуренту Амаяку Акопяну. Благодушный Воланд восседает на троне на фоне дантова ада, позволяя веселиться свите – писклявому и вертлявому Коровьеву (Филиппенко) и пышноусому мяукающему Бегемоту (Павлов). Близится развязка: Мастер (Раков) рассказывает Бездомному «продолжение» истории Иешуа, а Азазелло (Стеклов) с неименными бельмом и клыком выходит на Маргариту (Вертинская). Видимо, представления о романтической героине радикально изменились менее чем за двадцать лет, потому что Маргарита-Вертинская – полная противоположность сильной и решительной Маргарите-Ковальчук: беспомощная, проливающая слёзы, визжащая от вида крови, она не то что на королеву бала – на простую ведьму не тянет совсем; вообще, у Кара сама пара М&М получилась мелодраматичной, неубедительной и необязательной. Впрочем, и сам бал – по современным меркам вполне безобидная и привлекательная вечеринка на загородной вилле с фейерверками, бассейнами, медленными танцами и дресс-кодом: мужчины в костюмах, дамы неглиже. Режиссёрским произволом Кар дополняет череду гостей Каифой (Шалевич), Ришелье, Наполеоном, Мазепой, Петром I, Лениным… и Сталиным с Гитлером. Последнему Маргарита кидает зигу и интересуется, что здесь делают ещё живые; «Это специально приглашённые», - поясняет Азазелло, но публика не просекла юмора, как и педалированных возгласов Бездомного о том, что «нечисть засела в Кремле». После воссоединения наших влюблённых и Маргарита становится комичной мещанкой в огромных круглых очках, читать рецензию дальше

Вчерашний ночной пост. В четыре утра ЛиРу работать не хотела…
До Главный герой очередной страшилки о русской глубинке – дальнобойщик Георгий (Немец), заезжающий домой только забрать еду и оставить денег. Его путь, уложившийся в два часа экранного времени, начинается с некоей железнодорожной станции, на которой хоронят – возможно, заживо – неизвестного: безжизненное тело волокут в яму, бросают в грязь, экскаватор заваливает могилу землёй. Это сразу задаёт основную тему фильма: тихая повседневная жуть и жестокость провинциального существования как некая константа, которую Лозница ни воспевает, ни осуждает, ни сравнивает с чем бы то ни было. Камера постоянно смотрит в затылок или в лицо, удачных ракурсов никто не выбирает, не монтирует красивых картинок, повествование изобилует многочисленными подробностями и намеренными «провисаниями» – «Счастье моё» прикидывается документальной хроникой (это первый игровой фильм режиссёра-документалиста), сколько бы ни отдавало сюрреализмом и абсурдом. По дороге Георгия останавливают на посту ДПС, но он под шумок сбегает с документами и обнаруживает в своём салоне старика, с загадочным видом предлагающего его подвезти в обмен на историю. Рассказ деда прост и незамедлительно визуализируется вставным флэшбеком в ткани фильма: когда-то он возвращался с войны, на родной земле некий майор прознал, что у него в чемодане – трофейные фотоаппарат и шмотки из Берлина, и отобрал багаж, угрожая арестом, а тот его из окна поезда возьми да пристрели. Следующий пункт назначения нашего водилы – пробка, образовавшаяся из-за аварии, где он со скуки подбирает несовершеннолетнюю проститутку и, решив блеснуть благородством, поит её кофе, кормит бутербродами, привозит на базар и даёт деньги просто так. Однако у девочки обнаружилась профессиональная гордость – подачки она не приняла, и с этого инцидента, обнаруживающего коренные противоречия в этике, условно выражаясь, «города» и «деревни», и начинаются злоключения бедного Георгия. По совету девочки он нетерпеливо пытается срезать путь по «грунтовке», ночью сбивается с пути посреди поля и останавливается там на ночёвку – и, как во всех сказках, в этой непроглядной тьме словно пересекает границу между мирами и попадает в «тупик нечистой силы», откуда ни вперёд, ни назад, не вернёшься, не вырвешься уже никогда. Легковерного чужака трое местных разбойников выманивают к костру, оглушают поленом и лезут в кузов, но разочаровываются: в мешках – обычная мука. Сюжет перебивается очередной «новеллой» - из биографии немого разбойника, о котором напарники обмолвились, что он-де немой с детства, потому что видел смерть своего отца: в военное время на постой в избу останавливаются двое солдат, хозяин откровенничает, что ждёт прихода немцев к власти, чтобы снова открылись школы и он мог бы учить детей, и его утром расстреливают за сараем, оставляя его сына круглым сиротой на произвол судьбы. После удара онемел и Георгий – а заодно стал заторможенным, безучастным и заросшим почти до неузнаваемости, до зимы пролежав не вставая у одинокой женщины цыганской наружности. Предприимчивая дама фуру загнала во двор, с подобранным мужиком предаётся любви, а когда тот встаёт на ноги – посылает его в компании своего сына на рынок торговать той самой мукой. Но когда на порог заявляется мент и заявляет, что машину и пассажира разыскивают, она продаёт фуру и уезжает вместе с сыном – как раз когда Георгий возвращается из ментовки, откуда ему помогает сбежать «бешеный» из соседней камеры, убивший охранника. Побродив по деревне, наш герой едва не замерзает на обочине, и снова ему везёт – его берёт к себе тот самый старик-попутчик, теперь сам выступающий в роли «водителя кобылы». А заканчивается везение, когда объявляются двое солдат, везущие цинковый гроб с «отвоевавшимся» в безуспешных поисках матери покойного; один из них, увидев в лесу висельника, сходит с ума от страха, и его напарник торопится сдать труп на руки хоть кому-нибудь, кто поставит в документе галочку о его получении. Дед соглашается на сделку за офицерскую шинель, поит незваного гостя молочком, бросив в него какой-то странный предмет вроде гильзы, а потом стреляется во дворе по непонятным причинам. Читать рецензию дальше

До Бурлеск прошёл долгий путь: изначально травести-комедия, из спектакля с танцами и песнями он всё больше превращался в кабаре, а кабаре – в стриптиз, но на рубеже веков прошлого и настоящего выродившийся, казалось бы, жанр снова начал обретать популярность как качественное эстрадное зрелище, яркие театрализованные номера для исполнителей с подтанцовкой. Одноимённый киномюзикл Стива Энтина – настоящий гимн нео-бурлеску, эстетскому развлечению с привкусом ретро-эротики, которому преданы неувядающие поп-дивы заслуженных поколений и в котором находит свой способ самовыражения молодёжь. Главная героиня Алиса, или просто Али (Кристина Агилера), сирота и самородок, работает в кафе штата Айдахо и, запираясь в нём, поёт под старый музыкальный автомат, и ещё до окончания титров, обладая не только талантом, но и амбициями, увольняется и отправляется в Лос-Анджелес. Не найдя работы в Голливуде, она, заглядевшись на девушку в причудливом наряде, забредает в лаунж-клуб «Бурлеск» - заведение, где представления в поименованном стиле проходят на высшем уровне, так что наша провинциалка мгновенно влюбляется в них. Руководит труппой добрая мамочка Тесс (Шер), единственная певица среди танцовщиц, помогает ей – преимущественно в качестве личного психолога – пожилой лысый костюмер-гей Шон (Туччи), харизматичный философ, с которым у неё самая нежная дружба, а совладельцем клуба является её бывший муж, размазня Винсент (Галлахер). Дальше всё идёт преимущественно под гору и ни зависть гладко, особенно у Али: не сумев напроситься в ряды танцовщиц, она, познакомившись с барменом Джеком (Жиганде), самовольно работает официанткой, время от времени зависая и любуясь происходящим на сцене, и штудирует литературу о бурлеске. Когда её гостиничный номер ограбили, она переехала к Джеку, оказавшемуся непризнанным композитором из Кентукки, перезванивающемся с невестой с другого континента, и быстро села ему на шею. Наконец, ей удалось пройти кастинг, то бишь достать Тесс своей упёртостью, а когда соперница Никки (Белл), любительница выпить и поскандалить, отключила музыку на её выступлении, она запела, чем привела всех в восторг: Тесс делает под неё новое шоу, публика ломится на неё и спасает клуб от банкротства, за ней начинает ухаживать vip-гость, холёный бизнесмен Маркус (Дэйн)… Единственная проблема: выручки от ежевечерних шоу всё равно не хватает на то, чтобы покрыть все долги, и Маркус рано или поздно должен будет купить «Бурлеск», чтобы на его месте построить небоскрёб. Однако он сам проговаривается о том, как её можно решить – и Али спешит поделиться идеей с Тесс: напротив клуба строится дом с квартирами, высоко ценящимися за вид из окна, а если на месте клуба вырастет небоскрёб, он загородит весь вид, и квартиры обесценятся. Продав владельцу дома воздух над клубом, что автоматически означало запрет на строительство на этой территории зданий выше одного этажа, Тесс не только спасла своё любимое дело от посягательств, но и выкупила у экс-супруга его долю и стала полноправной владелицей «Бурлеска». У Али с Джеком, конечно, тоже всё будет хорошо: даже неожиданный приезд невесты (в аккурат после первой ночи любви, как же иначе) не помешает развивающемуся роману, и написанная Джеком песня войдёт в репертуар Али. Да, сюжет, безусловно, прост и банален, хэппи-энд предсказуем и неизбежен, как в любой классической сказке о золушках, хоть персонажи, как на подбор, и колоритны, и обаятельны (впрочем, Агилера без грима, то бишь обильного макияжа, смотрится значительно симпатичнее), - но главной изюминкой фильма по определению является оригинальный саундтрек из десяти песен Агилеры и Шер и та эффектность, с которой обставлено его исполнение, а так же танцы под хиты былых времён, то бишь картинка и озвучка (или звук и визуальный ряд). Можно относиться к популярной музыке как угодно, но на фоне привычной нам (и по кинематографу, литературе и другим источникам в первую очередь) современной клубной жизни нео-бурлеск выглядит достойным внимания искусством, к тому же отдохнуть, расслабиться под зажигательные клипы иногда полезно всем. Дочитать рецензию

До Ностальгируете по фильмам ужасов второй половины прошлого века? «Печальная баллада» - пожалуй, самая оригинальная и самодостаточная стилизация под классику жанра, её действие преимущественно происходит в темноте, так что преобладает чёрно-белый колорит с пятнами красного. В сюжете фильма есть всё, за что мы их любим, и ещё очень многое: творящееся вне всякой логики безумие призвано не напугать кинговским саспенсом, а выступить метафорой того кровавого времени, о котором снят этот нео-нуар-артхаус и которое требовало таких героев, как Дракула, Франкенштейн… и Франко. Эпилог начинается в 1937 году, когда в цирк прямо во время представления вломились солдаты и забрали с арены Весёлого клоуна в ряды республиканской армии. В гриме, розовом платье, златокудром парике и с мачете клоун покрошит целый отряд фашистов, будет захвачен в плен и прежде, чем отправиться на работы по возведению чудовищного мемориала – Долины павших, вырубленного в скале храма, увенчанного 150-метровым крестом, – завещает своему сыну Хавьеру (Аресес): единственный способ достичь счастья – мстить. И мальчик-очкарик отомстит, как сумеет: пронесёт взрывчатку в шахту и устроит взрыв, а офицера, затоптавшего его отца конём на его глазах, лишит глаза. Несколько десятков лет спустя подросший и располневший мальчик пришёл устраиваться на работу в цирк – но, согласно отцовскому совету, Грустным клоуном, так как пережил слишком много страданий и никого не сможет рассмешить. Как водится, наш скромный, тихий герой с первого же дня положил глаз на первую красавицу труппы – пышногрудую воздушную гимнастку Наталью (Банг), у которой уже есть «хозяин» - Весёлый клоун Серхио (де ла Торре), прирождённый любимец публики: дети его обожают и хохочут, когда он бьёт своего Грустного напарника роялем или поджигает ему зад. За пределами арены Серхио не менее жесток: ежедневно напивается и избивает свою любовницу, и та рада время от времени отлучаться на свидания с новым кавалером, которого всерьёз не воспринимает и, как большого ребёнка, водит в парки развлечений кататься на аттракционах. Но Хавьер, как мы уже знаем, не лыком шит – он готов побороться за свои чувства и защищать Наталью от звероподобного забулдыги, которого она, несмотря ни на что, любит… вот только сил против него у Грустного клоуна маловато. И когда Серхио застаёт голубков на очередной вечерней прогулке, Хавьер бит уже по-настоящему, а не в качестве комического номера – и попадает в больницу. Что подсказывает «скромняге», стесняющемуся поцелуев, его опалённая, изнасилованная, искажённая войной душа? Месть! И он бежит из палаты в одной сорочке, сверкая голым задом, прямиком в фургон, где Серхио, как обычно, извиняется перед Натальей за бесчинства качественным животным сексом. С противником Хавьер разбирается с помощью подобранного где-то в цирке крюка и саксофона и сбегает от полиции, а Серхио с разорванным лицом везут на слоне к ветеринару – наскоро штопать и прижигать раны. Во мгновение ока противостояние превращает клоунов – архетипических гладиаторов цирка, созданного демонстрировать насилие на потеху кровожадной толпе (и едва ли не в первую очередь это испанская толпа, приверженная корриде), которых культура тщетно прикрывает позитивными одеждами безобидных весельчаков, снова и снова получая только кривую ухмылку фарса, – в чудовищ, как физически, так и психически: «Если бы я не стал клоуном, я стал бы убийцей. – Я тоже», - когда-то признались они друг другу; можно добавить: убийц или самоубийц. Изуродованный Серхио, придя в отчаяние от собственного отражения в зеркале, исчез из цирка и пустился во все тяжкие, а Хавьер – голый, вывалянный в грязи – скрывается в лесу и стремительно дичает, питаясь сырым мясом падающих в его ловушку оленей, какой-то падалью и отбросами. Подстрелив погнавшегося за дикарём кабана, его сразу узнаёт именитый охотник-полковник, носящий непроницаемые чёрные очки: видимо, это его глаз когда-то остался в Долине павших по милости потомственного шута. Читать рецензию дальше

До От пиратов Гор Вербински перешёл к романтике вестерна – жанра, в этом сезоне достаточно громко напомнившего не спешить его хоронить. Но, в отличие от сантиментов братьев Коэнов, ностальгически просмаковавших харизму героев былых времён, перетащил своего героя – прямиком из развлекательно-приключенческого кино. В итоге вестерн получился отменно ироничным, любовно посмеявшимся над каждой хрестоматийной составляющей классики жанра, но сохранившим ту героику, ради которой нас и тянет на перестрелки, погони и пафосные речи ковбоев и законников всех мастей. А что фильм – анимационный, отнюдь не делает его детским мультиком, уж поверьте!.. Этот герой – домашний хамелеон Ларс (Депп не только озвучил своего героя, но и двигался за него), в гавайке и с брюшком, чью одинокую жизнь в террариуме скрашивают бурное воображение и незаурядные амбиции режиссёра и актёра, позволяющие ему ставить спектакли с пластиковыми игрушками. Его жизнь кардинально меняется, когда во время путешествия в хозяйском автомобиле через пустыню Мохаве он выпадает и оказывается посреди шоссе, простирающегося от горизонта до горизонта. Успев влепиться в лобовое стекло розовому Кадиллаку Хантера Томпсона в исполнении Джонни Деппа из фильма «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», на удивление везучая ящерица встречает перееханного чьим-то колесом броненосца (Молина), твёрдо вознамерившегося перебраться «на ту сторону». Этот живучий зверь советует ему отправиться прямиком в пустыню – так и начинаются его приключения, комментируемые закадровыми мыслями самого главного героя и песнями очаровательного народного ансамбля кроличьих сычиков с банджо. Посреди пустыни его ждёт городишко Грязь (в русском переводе – Сушь), сюрреалистически-постапокалиптический, обветшавший и разрушающийся на глазах, навсегда застывший во времени, давно оставшемся в прошлом для внешнего мира. Его обитатели – настоящие иллюстрации к справочнику «Фауна прерий», при этом соответствующие ярким типажам вестернов: белки, гоферы, сычи, индюки, дикобразы, жабы, бурозубки, кошачьи всех мастей лохматы, неопрятны, вооружены до зубов и, чуть что, хватающиеся за стволы. В пустыне вода – самая большая ценность, денежный эквивалент и предмет религиозного культа, единственное, во что верят и на что надеются жители вымирающего городка, влачащие суровое существование. Ящерица (сцинк? Похожа на гунгана) Бобитта (Фишер), страдающая приступами ступора, собирает воду, колеся по окрестностям на повозке, запряжённой ездовым кабаном – она и подбирает Ларса, чудом убежавшего от терроризирующего мелких животных ястреба, а также замечает, что кто-то сливает воду в пустыню, где она незамедлительно испаряется. В Грязи хамелеона незамедлительно заносит в салун, благодаря актёрским способностям втирается к местным в доверие, выдавая себя за крутого парня Ранго, и так вдохновенно хвастается, что и сам начинает верить в собственное враньё. Его не пугает даже бандит-ядозуб Плохой Билл (Уинстон), но дуэль не револьверах не состоится из-за появления ястреба. Побегав от него по городку и случайно уронив на него вышку с углём, Ранго превращается в знаменитость, его представляют мэру – древней черепахе-колясочнику (Битти), и тот производит чужеземца-самозванца в шерифы. Не воспринимая новообретённую должность всерьёз, герой купается в лучах незаслуженной славы, а события тем временем развиваются стремительно: в среду, сакральный день, когда каждый, взяв в руки подходящую ёмкость, выходит на улицу танцевать ритуальный танец, призывая воду, и торжественно открывается вентиль огромного ржавого крана, вода из него впервые не полилась. Выясняется, что в городском банке запасов воды тоже осталось на считанные дни, а на следующий же день украли и канистру из банка. Шериф собирает команду и спускается в подземные лабиринты, которые выводят их в прерию, и индеец-ворон (Бирмингем) берёт след грабителей. Читать рецензию дальше

До Фильм «Ивановъ» - с труднообъяснимым твёрдым знаком на конце, громкими именами на афише и тусклым анонсом мог стать проходной датской читкой по ролям пьесы юбиляра-Чехова, а оказался добротным, зрелым трёхчасовым артхаусом с собственными концепцией и эстетикой. Пустой двор без границ, голые осенние деревья, дымящиеся горки опавшей листвы, старый обшарпанный дом, где на веранде сушится шиповник, а перед открытой дверью Анна (Дубровская) и старый граф Шабельский (Марцевич) играют дуэтом на фортепиано и контрабасе, вычерпывая музыкой всяк свою трагедию. Единственный крепостной, юродивый мужичок (Золотухин), выводит на какой-то дудочке заунывные, тревожно-дисгармоничные звуки, наблюдает за событиями в подзорную трубу, где-то кричит сова, где-то дятел стучит по стволу. У хозяина этого упадочного имения доктор слушает пульс, хотя он, конечно, не болен – просто устал, надорвался. Иванова в исполнении красавца Серебрякова в гамлетовой меланхолии не обвинишь – напротив, он чрезмерно эмоционален, и малейшее соприкосновение с надоевшими домочадцами чревато для него изнурительным выплеском отрицательной энергии в себя и вовне. Нелюбимая любящая жена, невыносимо громогласный юродствующий дядюшка, привязчивый болтун Боркин (Ильин) раздражают его до истерики, до слёз, до неадекватного поведения – он то залезает от них на дерево, то крушит мебель в доме, молодого Львова (Волков), заносчивого и влюблённого, откидывающего назад несуществующую чёлку жестом упрямого жеребёнка, может схватить за загривок, чтобы не доставал своими воззваниями к совести. Такой активный человек мог бы, если хотел, и добыть денег, и спасти умирающую жену, но нашему герою это не нужно – когда кризис среднего возраста, когда фаталистическое самоедство так увлекательно, становится не до ближнего своего, тем паче что чувство вины – ещё один прекрасный повод к рефлексии. Не тоска, а вина, невозможность смотреть в глаза тем, кто не стал с тобой счастливым, кто не сделал счастливым тебя несмотря на все старания, гонит Иванова по вечерам из дома, но от себя не убежишь, как и не оправдаешь бегства от них, когда-то дорогих, теперь постылых, утомительных, стесняющих. Гости у Лебедевых сперва предстают перед нами в масках животных – свиньи и козлы, кошки, лисы, волки, совы и попугаи ведут светские беседы и играют в карты, характерами всецело соответствуя своим личинам, и постепенно превращаются в косных, пошлых недо-людей. Затапливающая всё скука ощутима физически, её лишь изредка колеблют, как падающие в болото камни, заезженные сплетни, глупые шутки, ленивые перебранки. Что ищет там Иванов, человек безусловно интеллигентный и образованный, чужой, как мы твердили со школьной скамьи, мещанской среде, - Бог весть, быть может, что и Сашу (Боб), экзальтированного подростка, ведь у неё – свой кризис, и это их роднит. Её тоже тяготит человеческое общество, ей душно и тесно в предсказуемом, не меняющемся годами мире примитивных удовольствий и убийства времени, она тоже истерикой пытается расшевелить своё окружение и тоже терпит фиаско. Понимая его как никто, она будет защищать его от клеветников, вдохновенно разбрасывая бисер перед этим зоопарком, выражать свой протест – столь же бессмысленный и эгоистичный, как у Иванова, – эксцентричной выходкой с пляской и пением. Для них не существует полумрака гостиной, пыльных бархатных кресел, слепящих магниевых вспышек фотоаппарата, крыжовенного варенья и многократно повторяющихся дежурных фраз – у этих магнитов собственное поле, и они не могут не притянуться. Это надо видеть, как во время фейерверка они сойдутся по две стороны стекла – иллюзия прикосновений, невозможность слышать друг друга, и одна повторяет: «люблю тебя», другой – «не надо». Как над её плечом он увидит подъехавшую Анну, как её смех перерастёт в рыдания, а на его лице застынет гримаса античного страдания – читать рецензию дальше

До Странное название нового фильма из цикла издевательств Натальи Бондарчук над русскими классиками – «Гоголь. Ближайший» обусловлено картиной «Явление Христа народу»: на берегах Тибра молодой Иванов делал наброски со своего обнажённого друга, но впоследствии изменил композицию картины и поместил Гоголя ближайшей к Христу фигурой в виде закутанного в плащ странника. Нажимая на огромную мистическую религиозность Гоголя, Бондарчук считает это новаторством, невозможным в «атеистическое советское время», хотя оная никогда не являлась секретом ни для одного дошкольника. Она же его и погубила: не получая отпущения на исповеди, Гоголь принимал это чрезвычайно близко к сердцу, каялся и сам себе определял строжайшие наказания, пока не начал отказываться от пищи и не заморил себя голодом. Именно этими последними днями прозябания Николая Васильевича в доме графа Толстого начинается и обрамляется сюжет, сложенный из флэшбэков, как из криво подогнанных кусочков неуклюжего витража, в стиле того самого, не обязательно советского, учебника плюс буйным цветом разросшейся фантазии, ничем не обоснованной и не имеющей ничего общего со старательно замалчиваемой биографией писателя. Сложно себе представить актёра, более подходящего на роль Гоголя, чем Евгений Редько с его остро неврастеническим амплуа, с ролями Цинцинната и Белинского за плечами, - но здесь из него получилась ожившая восковая фигура в смешном паричке и с бутафорским носом. Этот Гоголь из хрестоматии панически боится кошек и грозы, любит детей и готовку, регулярно говорит о своём носе и зонтике, с придыханием изрекает афоризмы, а во время работы над вторым томом «Мёртвых душ» в доме Толстого грезит двумя девушками (!), одна из которых сущим ангелом смотрит на него с портрета, другая вспоминается в образе рыжекудрой демоницы посреди языков пламени. Эти дамы и есть предмет флэшбэков наравне с пасторальной Украиной, где наш герой ходит босиком по полю подсолнухов и выходит в рубахе к обожающим барина лакировано-лубочным крестьянам, где то и дело поют, танцуют и едят в зелёных веночках на головах, а провожают со слезами. Первая – Анна Вьельгорская (Бурляева), сестра умершего на руках Гоголя 23-хлетнего Иосифа Вьельгорского, сгоревшего от чахотки. Известно, что после трагической гибели любимого человека Николай Васильевич долгое время поддерживал отношения с его матерью и сёстрами, в частности, Анна, хоть и плохо знала русский, как все придворные девицы, стала одним из его постоянных друзей по переписке. Стоит ли добавлять, что из эпистолярной дружбы сценарист-режиссёр раздула несчастную любовь, как будто бы даже и взаимную, вот только отчего-то не состоявшуюся союзом, и именно она утверждается причиной бегства Гоголя от себя и его мании искупления грехов? Идеализированная Вьельгорская по Бондарчук – гений чистой красоты и святая невинность, читает Достоевского, галопирует на пони и усиленно давит на жалость, а о бедном Иосифе упомянуто только вскользь: трагедией, сблизившей их с Гоголем, стало здесь известие о смерти Пушкина (в кадре, конечно, появляется вставка из фильма с Безруковым), заставшее их, когда Гоголя к ней в гости привёл его неразлучный приятель Данилевский (Богданович). Вторая – фрейлина Смирнова-Россет (Заворотнюк), ещё одна зарубежная знакомая, в фильме вынужденная активно добиваться у Гоголя благосклонности, щебеча о его непревзойдённых духовных качествах, и даже пользоваться его некоторыми симпатиями; правда, в действительности и с ней так часто встречаться он не мог – доказательством дружбы снова служат только письма, в которых Гоголь называет её «братом» (странно, что ничего романтического не приплели его переписке с Шереметьевой, столь же нейтральной, что и со всеми прочими женщинами). Но любовные намёки и признания даже при всей их абсурдности уступили место молитве – молятся все и на протяжении всего фильма, ещё ни в одном кино не молились так часто и долго. Читать рецензию дальше

До Драмы снимают и ставят обычно про любовь, семью, детей или домашних животных. Фильмов о настоящей дружбе – по пальцам пересчитать, и «Король говорит!» Тома Хупера (я полюбила его в своё время за «Проклятый Юнайтед») – как раз из таких, хотя если не основной, то уж точно не менее важный его сюжет – классическая история о преодолении себя самого и внешних препятствий. Вот только не в спорте, как обычно, а перед кровным общественным долгом, и основана эта история на реальных событиях, что зримо осложняет её кажущуюся простоту. Герцог Йоркский Альберт (Колин Фёрт), сын английского короля Георга V (Майкл Гэмбон), с детства страдает дефектом речи психологического свойства – в разговоре с кем бы то ни было он от волнения начинает заикаться, а произнести что-либо перед большой аудиторией для него физически невыполнимая задача. Отец ругал его, брат насмехался, всё окружение оказывало давление, что не поправляло, а только усугубляло ситуацию – а что может быть хуже для члена венценосного семейства, самого публичного в Британии, чем трудности с произношением? По словам Георга V в этом фильме, с изобретением радиосвязи, позволяющей голосу монарха войти в дом каждого простолюдина, король превратился в актёра: фактически лишённый власти, он должен играть роль её символа, заставлять целые народы верить в то, что говорит от их лица. Врачи приучили Артура к курению, которое впоследствии приведёт к его смерти от рака лёгких, а вылечить так и не смогли, но его жена Елизавета (Фрея Уилсон) не опускала руки и однажды вышла на некоего логопеда по имени Лайонел Лог (Джеффри Раш). Он не был доктором, у него не было ни диплома, ни лицензии – просто пожилой актёр из Австралии, невостребованный в английских труппах, набравшийся опыта, помогая контуженным после Первой Мировой войны. Лайонел сразу поставил условие – доверие и равенство: то, что пациент – герцог, не даёт ему права вызывать его на дом, он принимает только в своём кабинете. При первом же посещении он называет герцога Берти, пытается разговорить его на посторонние темы и спорит с ним на шиллинг, что тот сумеет без запинки прочитать монолог «Быть или не быть» под музыку в наушниках. Артура такой подход не устраивает, но пластинку с записью голоса он берёт с собой – и выясняет, что действительно может говорить чисто! Появилась надежда – и занятия продолжаются, принося положительные результаты. Лайонел не просто научил Берти упражнениям и скороговоркам, пропевать не дающиеся предложения, ругаться в паузах, другим профессиональным уловкам – он превратил его недостатки в достоинства, подарил уверенность в себе, стал его лучшим другом, которому можно выговориться о самых сокровенных переживаниях и воспоминаниях, напрямую связанных с его проблемой: страх перед отцом и братом, заниженная самооценка... Конечно же, как при становлении любых долгих человеческих отношений, не обошлось без разногласий, расставаний и примирений – нелегко быть другом особы такого статуса, да к тому же и вспыльчивой! Но очаровательная интеллигентная наглость, остроумие, проницательность Лайонела и его горячее желание помочь своему подопечному делают его идеальным харизматичным наставником. Только он знает характер Артура настолько хорошо, чтобы вовремя поощрить, пожурить, рассмешить или раздражить его. Король Георг V тем временем умирает, и королём становится его старший сын Дэвид – Эдуард VIII (Гай Пирс), вознамерившийся жениться на дважды разведённой американке Уоллис Симпсон (Ив Бест). Здесь он изображён не как первый монарх, осмелившийся заключить брак по любви, а как подкаблучник, умело использованный властной и отнюдь не симпатичной дамой, в отличие от супруги нашего героя. Дабы избежать назревающего скандала, Дэвид отрекается от престола, и Артур неожиданно оказывается королём Георгом VI. Верный Лайонел, как режиссёр, репетирует его коронацию в Вестминстерском аббатстве, а затем как дирижёр поддерживает при знаменитом девятиминутном радиообращении – дочитать рецензию