Минувшая ночь перевалила за два часа как-то очень быстро и незаметно – за делами насущными в Интернете и Нашим в наушниках, уже натёрших ссадины в ушах. Потом я так и не заставила себя, да и не посчитала нужным – ибо спать тоже надо иногда – что-то писать и отправилась баиньки, определив себе культурную программу на день грядущий: «Первый отряд», половина третьего, неизменный Художественный кинотеатр. Встав в районе одиннадцати, я успела позавтракать и пострадать ерундой, пораньше выйти из дома и пешком дойти до метро, ибо день чудесный с морозом (почти) и солнцем, которое не только светило, но и даже немного пригревало, чертовски располагал к неспешным прогулкам в компании собственных размышлений. Доехала до Арбатской я почти за час до начала сеанса, но он оказался в Маленьком зале, и мест уже практически не оставалось – ещё немного, и я могла бы остаться ни с чем, а благодаря своей предусмотрительности обзавелась билетом на край второго ряда за 70 рублей и потопала бродить по Арбату. Добрела я до Аннушки и обратно, дождалась, пока в зал пустят, и уселась на своё место читать халявную газетку; впереди меня сел какой-то странный дядька, сильно похожий на Вассермана, безуспешно попытался со мной заговорить и потом время от времени комментировал происходящее на экране. Долго ли, коротко ли, и зал заполнился, хоть и далеко не так плотно, как это было видно по схеме раскупленности мест на кассе, и после короткой рекламы на экране неожиданно появился… русский ветеран. Я не сразу поняла, что это уже аниме началось, а не какой-нибудь социальный ролик, и сперва недоумевала по поводу хихиканья, наполнившего зал. Ну да обо всём по порядку.
Уже из трейлера было ясно, что до такого бредового сюжета японская анимация не докатывалась очень давно, а сам фильм окончательно доказал – эта история стоит того, чтобы её пересказать всем не смотревшим. Всё началось с того, когда бледная тощая пионерка Надя с завязанными красным галстуком глазами предсказывала будущее солдатам на фронте Второй Мировой – а потом все погибли, а она, контуженная, просмотрела в каком-то астральном кинотеатре документалку о собственном прошлом: цирковое детство, обучение в интернате для детей с паранормальными способностями, гибель всех друзей… Подобрал девчонку монах-отшельник, дерущийся как ниндзя и держащий на груди пуленепробиваемую книжку, в которой предсказывается второе пришествие магистра ордена крестоносцев, некогда потопленного русичами во время Ледового побоища. Нашу героиню, чего и следовало ожидать, мучает амнезия, но приснившегося ей магистра она помнит хорошо и, узнав его на картинке, отправляется в Кремль сначала на разумной белой лошади, а затем на своих двоих. Там малолетнюю ясновидящую прибирает к рукам её бывший шеф – глава советской оккультной службы, антагонист такой же немецкой конторы, которая вышеупомянутого магистра заполучает к себе в союзники со всем его рыцарским войском. Дабы противостоять крестоносцам, которые все уже превратились в полусгнивших зомби, кроме собственно магистра, который почему-то сохранился очень хорошо, пионерку снабжают катаной с розовым плюшевым мишкой на рукояти и отправляют в загробный мир: сажают в некое подобие водолазного скафандра под названием «sputnik» (хорошо ещё, не «matryoshka» или «cheburashka») и напутствуют сакраментальным «Поехали!». В лиловой преисподней, где убитые воины самых разных армий, включая самураев и конфедератов, сражаются друг с другом, аки в Валгалле, первый отряд воссоединяется, затаривается оружием у владельца парка аттракционов и из постапокалиптического ВДНХ переносится в мир живых благодаря ментальному усилию Нади. Несчастные рыцари с мечами да копьями покрошены из пулемётов и огнемётов, мир спасён, финал, как в любом уважающем себя аниме, остаётся открытым – спойлерить не буду, скажу только, что это, равно как и двусоставное название аниме, даёт надежду на продолжение аниме. Вот только не особо оно стоит продолжения, и вовсе не сюжет тому виной, и даже не посредственная графика и отсутствие запоминающейся музыки. Больше всего ломают слишком часто прерывающие действие «говорящие головы», не только комментирующие исторические реалии, служащие фоном к разворачивающейся фантастике, но и пытающиеся эту фантастику объяснить с рациональной точки зрения (много было сказано про галлюциногенные вещества как причину видений, например), выдать её за события, имевшие место в действительности. Эта неуместная и нелепая, топорно неприкрытая сфабриковка псевдо-фактов не только пробивает публику на хи-хи, но и напрочь убивает всю динамику, весь экшн, который и без того невнятен и скомкан малой продолжительностью (часа полтора) фильма. Слишком быстрое развитие сюжета также не оставляет места для индивидуализации образов персонажей, что немаловажно для аниме – героям следует сопереживать, а не следить за ними, как за ботами компьютерной игры. В общем, я ожидала большего, чем просто материала для ироничного разбора, хоть и стоит признать – несколько впечатливших моментов в этом аниме всё же было, и отторжения оно не вызывает – вполне смотрибельная вещь для разового ознакомления.
Выйдя из кинотеатра, я посчитала Старый Арбат слишком банальным и, главное, коротким для прогулки и двинулась по Новому, с прохладной теневой стороны, пересекла мост через Москву-реку, пахнущую хлоркой, словно бассейн, и пошла дальше по Бутусовскому с солнечной стороны, до самого парка Победы. В безветренном воздухе, налитом осенним солнцем, все отдалённые строения – высотка гостиницы, стоящиеся небоскрёбы Сити, Триумфальная арка – выглядели монохромно, как сквозь акварельного оттенка стекло. Я получила немало удовольствия от моциона (цитируя одного поэтически настроенного человека, «осенью дышится с ледком»), вот только дома ждал аврал – благо я вовремя вспомнила, что никаких уроков на завтра делать не надо, ибо завтра – школьная олимпиада по русскому (материть на третьей паре!), а если бы было надо, я бы точно что-нибудь не успела бы. А сейчас мне давно уже пора спать, то есть хотя бы делать вид, что сплю, посему прощаюсь до, скорее всего, следующих выходных, кои будут примечательны моим др со всеми вытекающими из этого последствиями. Следите за новостями)

Сегодня на ОБЖ нас было изначально всего полдюжины идиотов, пришедших писать контрольную – то бишь частично списывать с тетрадей, частично сочинять. Затем я и на физике писала контрольную, которую пропустила в прошлую субботу, то бишь, конечно же, списывала с тетради, умудрившись не спалиться. А вот зарубежную литературу я прогуляла на вполне законных основаниях – отправилась в компании ещё нескольких однокашников писать школьную олимпиаду по истории, которая официально проходила в среду, но для нашего класса её перенесли по причине нашей непредупреждённости и отсутствия Асёны, которая, впрочем, отсутствовала и сегодня. Нас разместили по свободным местам среди десятиклассников, у которых шёл обычный урок и которые писали какую-то работу, раздали распечатки и особо не палили, посему я могла свободно пользоваться предусмотрительно захваченной тетрадью – вот только помогла она мне мало: 90% вопросов было на советское время со всеми сопутствующими датами, именами и аббревиатурами, на которые у меня склероз, а мы всё это ещё не проходили. Осилив то, что знала, затем то, что могла сделать методом научного тыка, и, наконец, то, о чём только смутно догадывалась и надеялась на голую интуицию, я дошла до тем для сочинения и вскоре издала нервный смешок: в ряду цитат из известных историков, философов и писателей последней стояла цитата с копирайтом «А.Д. Медведев». После привычных глазу знакомых фамилий я даже не сразу поняла, что это – наш дражайший президент, а когда поняла – возмутилась цинизму, с которым его фактически приравняли к людям, оставивших заметный след в науке и культуре. Если бы я стала писать сочинение, я выбрала бы именно эту цитату и накатала бы такое диссидентское эссе, что вряд ли получила бы за него хоть балл, но я не стала – и не потому, что этот «хоть балл» ничего бы не стоил, а потому, что ничего не стоили бы и все максимальные 35, ведь я справилась с настолько малой частью заданий, что в любом случае оказалась бы в пролёте. Посему я не стала зря переводить время и бумагу и, сдав распечатку, ушла в середине второго урока, приехала домой, пообедала, пострадала ерундой, да и решила выйти из дому пораньше, прогуляться пешком до метро. Сказано-сделано, вот только вышла я всё-таки слишком рано, и в итоге – слишком рано дошла до метро, слишком рано доехала до Юго-западной, слишком рано дошла до театра – он даже ещё не был открыт, и я вместе с остальными ранними пташками столпилась в холле и притулилась читать книжку в уголке. Ждать пришлось минут двадцать, но вот, наконец, в театр впустили, я избавилась от куртки, купила программку, и ноги сами привели меня в буфет в надежде, что хоть там меня наконец смогут запалить форумчане, но этого, забегая вперёд, так и не произошло. Присутствие в буфете надо было оправдывать, и, хоть есть там и было нечего, я благополучно вспомнила со своей закончившейся завязкой с кофе и приобрела чашечку без сахара, устроившись за столиком и наслаждаясь запахом. На вкус Юго-западный кофе оказался крепким, очень крепким, его горечь даже требовала закуски – пришлось открывать свою неизменную захваченную с собой шоколадку и употреблять её маленькими кусочками; как выяснилось, кофе и шоколад великолепно подчёркивали вкус друг друга, а полумрак прокуренного подвального помещения создавал атмосферу, весьма способствующую кайфу. Ко второму звонку я, под конец уже не растягивая удовольствие и делая большие глотки, расправилась со своей чашкой, обеспечившей меня именно тем кофеиновым ритмом сердцебиения, с которым особенно хорошо смотрятся такие великие пьесы, как «Гамлет» - а я пришла смотреть именно её постановку со своего традиционного места в середине последнего, шестого, ряда.
Под зловещие ритмы, напоминающие восточные, по сцене двигаются люди в белых одеяниях, напоминающих самурайские (даже финальная схватка Гамлета и Лаэрта - ни дать ни взять "Крадущийся тигр, затаившийся дракон" вместо дуэли на шпагах). На них – чёрные пернатые накидки, и движения их – тоже птичьи, как у воронов, словно слетевшихся выклёвывать друг другу, вопреки пословице, глаза да каркать, как в небезызвестном стихотворении: «Nevermore!». А ещё они были похожи чем-то на шахматные фигуры – вот только и чёрные, и белые одновременно. С первых минут я начала сравнивать этот спектакль с «Гамлетом» ЦАТРы: да, заезженные музыкальные темы здесь – хуже, чем величественный Шостакович там, зато Юго-западные освещение и декорации, соединённые сегодня в одно целое, а именно – в висячие псевдоколонны, снизу испускающие свет – оказались способными выдержать конкуренцию. Самым ярким персонажем сегодняшней постановки показался мне… призрак отца Гамлета (Сергеев): по-настоящему страшный, не дух без тела, но тело без души, бледный зомби с мускулистым торсом и чернеющими провалами глазниц. В нём ничего не осталось от покойного короля – это нечисть, одной ногой стоящая в преисподней, с мучительными усилиями передвигающаяся по земле, и её посредством чревовещает злой демон, толкающий Гамлета на грех мести, демон, которым и сам принц стал бы одержим, если бы не Офелия – единственная, кто самоотверженно бросился спасать его из инфернального морока. Эту Офелию, потрясающе многогранную, подлинно любящую, играла, конечно же, Дымонт – и от сцены её помешательства, в которой не было ни одного цветка, мурашки пробегают по коже: настолько веришь в живость героини. Не менее ярок и неоднозначен и Клавдий в исполнении Матошина – ещё один харизматичный подонок среди его ролей, правящий миром, имеющим крайне мало общего с земными реалиями, и понимающий и принимающий свою обречённость – гордую обречённость дерзкого хищника, не могущего отказаться от «добычи» - любимой (в чём не возникает сомнений) королевы, а значит, не могущего по-настоящему раскаяться. Режиссёр позволил ему услышать слова Гамлета, замышляющего убить его в более удобный, нежели молитва, момент – услышать и заговорщицки приложить палец к губам, чтобы затем ждать этого момента с не меньшим нетерпением, чем сам мститель, а дождавшись, подставить грудь отравленному клинку и беззвучно уйти вслед за Гертрудой, освободившись от грязи своего положения (что-то в этом есть от Калигулы!). Что до самого Гамлета, сыгранного Леушиным, то ЦАТРовский Гамлет Лазарева нравится мне всё же больше: Леушинскому принцу Датскому не занимать обаятельной ироничности, однако не хватает того пронзительного трагизма, который всегда отличал всех его персонажей, вне зависимости от их значимости – будь то Калигула или Дэвид, Меркуцио или Оберон, Воланд или Тригорин. Он по-прежнему приковывает взгляд брутально-изящными пластикой и интонациями, но всё же теряется на фоне вышеописанных – хоть и эпизод, в котором он даёт рекомендации по игре не героям-актёрам, а окружающим его актёрам-героям, – однозначно удачная сюжетная находка, чётко высвечивающая вопиющее лицемерие, на котором строилось шаткое равновесие эльсинорского двора. Будь моя воля, я бы поменяла Леушина и Матошина в этом спектакле местами, жаль только, что последний Гамлета (в смысле персонажа) не любит. Но, в любом случае, со сцены звучит бессмертный шекспировский текст в моём любимом переводе Пастернака, который непроизвольно шепчешь, опережая актёров, во время знакомых наизусть монологов, на сцене выкладываются с абсолютной самоотдачей актёры непревзойдённого таланта и мастерства – а что ещё нужно для счастья? Правильно – только оказаться в эти слишком быстро пролетающие два с половиной часа в зрительном зале, что я настоятельно всем рекомендую.
После спектакля я с немало меня напрягающей болью в желудке (вроде бы не должно быть от кофе или от доеденной в антракте шоколадки) доползла до метро, доехала до родной Молодёги, сползала в магазин за полным набором отечественной постной продукции (по сравнению с предыдущей вылазкой – минус йогурт, плюс сырный крем на бутерброды) и была подвезена оттуда до дома папой. Теперь прощаюсь, господа хорошие, до завтра скорее всего)

К чёрту Запрещённую реальность, подумала я вчера вечером, наткнувшись в афише Яндекса на фильм Коко до Шанель и тут же вспомнив о своей любви к байопикам. Старый добрый Художественный предлагал мне два сеанса – на одиннадцать утра и на шесть вечера; ложась спать заполночь, я ещё лелеяла некоторые надежды успеть на первый, но заводить будильник и насиловать себя ранним подъёмом не стала, и в итоге проснулась в десять и не успела. Далее последовали надежды пораньше выйти из дома и до второго, вечернего, сеанса пошуршать листвой где-нибудь на природе, однако – дела, дела – и им не суждено было сбыться, и я вышла уже только после обеда, зато прошлась от дома до метро пешком и была на Арбатской часа за полтора. Там я наконец-то смогла осуществить одну из наиболее приятных ежемесячных традиций – закупку (на сей раз – докупку после закупки на Юго-западе) билетов в театр на месяц следующий (на сей раз, понятное дело, на ноябрь). Я часто ворчу, что совсем не выбираюсь на концерты, и в первую очередь на органные, на которые давно и сильно хочется, но ведь рядом с театральной кассой я забываю обо всём – перед моим сознанием встаёт цель закупить как можно больше билетов по как можно более низкой цене, всё равно, на что из моего обширного списка, составленного по репертуарам с сайтов театров. Итогом сегодняшней закупки стали две беспрецедентные вещи – во-первых, я впервые полностью забила театром не только все субботы ноября, но и абсолютно все дни каникул, включая вечер перед их началом (когда же ходить в кино, спросите вы? Да с утреца, перед театром); во-вторых, я впервые купила билет за 50 рублей – прежде для меня минимальной стоимостью театрального билета было 100 рублей. Упрятав заветный конверт, я пришла в кинотеатр, где было уже достаточно много народу и большой зал был уже в большинстве своём раскуплен, так что ещё немного – и мне могло бы и не достаться билета, обошедшегося мне в 190 рублей. По-прежнему оставалось много времени, и я отправилась бродить по Арбату, неспешно дойдя в сторону Смоленки до ближайшего к ней Старбакса и вернувшись обратно, незадолго до того, как двери в большой зал открылись и туда хлынула многочисленная публика. Он забился битком, но моё место вполне меня устраивало с точки зрения видимого и слышимого, и я не стала заботиться поиском места поближе к середине, занявшись поеданием шоколадки до того, как погаснет свет и фильм начнётся.
Быть может, я кого-то разочарую, но «Коко до Шанель» оказался ни разу не байопиком, а мелодрамой в лучших французских традициях – неторопливо и спокойно повествовательной, целомудренно романтичной, антуражно-атмосферной и эстетически красивой, хоть и многое теряющей при переводе. Из этого фильма вы не узнаете о становлении таланта и карьеры Коко Шанель – автор оставляет свою героиню на пороге всемирной славы, заострив сюжетное внимание на её свободолюбивых отношениях с богатыми и влюблёнными мужчинами, из-за чего история об упорном стремлении к своей цели превратилась в незамысловатую сказку о бедной сиротке, превратившейся в прекрасную принцессу. Я никогда не была любителем мелодраматического жанра, но данное кино подкупило меня качественным исполнением (к исторической достоверности практически не придерёшься) и наличием в главной роли Одри Тоту – одной из немногих актрис в моём вкусе (нет, я не смотрела Амели, да, можете кидаться в меня тапочками) с её волевым профилем и потрясающими глазищами. Плюс – эта элегантная сигарета, вполне достойная ранга фетиша (а редко какой курящий человек может вызвать во мне желание этим любоваться), и эти прекрасные лошади и автомобили (особенно лошади, особенно першеронцы!), да и Алессандро Нивола слегка симпатичен (кабы не лыбился по поводу и без, вообще был бы секси), да и музыка неплоха. Просмотр не оставляет сильных эмоций, ни позитивных, ни негативных, разве что только ощущение лёгкости и воздушности, и не загружает философскими мыслями, и именно поэтому для того, чтобы разок отдохнуть всеми органами чувств, этот фильм подходит идеально, а уж поклонникам Джен Эйр и прочая рекомендуется в обязательном порядке.
После просмотра я прошла до Смоленки по вечернему Арбату, доехала до родной Молодёги и на маршрутке добралась до дома. О том, чтобы пораньше лечь спать, я сейчас не особо забочусь: я обленилась настолько, что решила пробить и завтрашний учебный день, устроив себе тем самым мини-каникулы из трёх с половиной дней в качестве моральной компенсации за то, что у некоторых дармоедов полноценные каникулы скоро будут (если не уже начались), а нам до них ещё почти целый месяц пахать. К тому же, после выборов, хоть наша и директриса и назвала их «недостаточно важными», во всех нормальных школах полагается санитарный день, да и в нашей школе завтра обещается неполноценный учебный день, а прерывающийся посередине необходимостью куда-то идти или ехать болеть за нашу баскетбольную команду, что мне нафиг не сдалось. В общем, завтра я занимаюсь делами насущными, а на сегодня прощаюсь до следующих рецензий.
P.S. я уже точно знаю, что вскоре за моим стихом про Чеширского и Шляпника последует стих про Маленького Принца и Лиса, чья фраза о том, что «мы в ответе за тех, кого приручили», обыгрывается в одном из куплетов «Чеширского». Кажется, я пополняю ряды извращённых сказочников. Я псих?
P.P.S. я всё больше и больше хочу состричь волосы, не совсем под ёжик, конечно, но коротко, и чую, что не успею окончить одиннадцатый класс, как пойду и состригу. Я совсем псих?..

Да, сегодня я пробила школу и мне даже не стыдно, я выспалась до одиннадцати, успела пострадать ерундой и после обеда вывалилась на улицу – хотела пораньше, но закопалась, и получилось попозже. Спас положение, близкое к опозданию, быстро подошедший автобус, и вскоре я уже ехала сначала до Арбатской сидя и с книжкой, а потом по красной ветке в едущей на матч в Лужники толпе; толпа вывалилась раньше, а я доехала до Юго-западной и бодрым шагом направилась к любимому театру. Прибыла впритык, когда сдала куртку и купила программку, уже открыли зал, и я в числе первых взгромоздилась на своё уютное местечко в районе края пятого ряда и немного почитала до третьего звонка, когда зал по традиции заполнился до отказа. Смотрели сегодня «Карнавальную шутку» по пьесе Гольдони «Трактирщица».
Когда долго посещаешь один театр, неизбежно приходишь к тому, что пишешь про большинство спектаклей одно и то же – как бы ни разнился сюжет, все особенности театра остаются на месте, и отрадно видеть, что в таких театрах, как Юго-западный, особенности эти являются плюсами. И плюсы эти можно объединить в три равноценно жирных – режиссура, актёрская работа и оформление. Первый плюс сегодня стоит благодарить за то, что старая комедия с сюжетом «Укрощение строптивой наоборот», повествующем о «перевоспитании» женоненавистника после встречи со столь же свободолюбивой и рациональной женщиной, как и он сам, превратилась в не менее современную и, что главное, не менее трагичную историю, чем, например, «Ромео и Джульетта». Второй плюс отвечал за то, чтобы нарочито типические, изъезженные шаблонные персонажи превратились в живых людей, ярких и характерных, способных вызвать сочувствие, и за то, чтобы эти люди притягивали взгляд талантом и мастерством пластики, жестов, мимики, интонаций и импровизаций. Тут я, конечно, говорю в первую очередь о потрясающей триаде Леушин-Матошин-Дымонт, взаимодействие которых на сцене обеспечивает любому спектаклю настолько сочный, жирный колорит, такую уникальную и незабываемую самобытность, что не остаётся сомнений в том, что в их лице труппа Беляковича располагает подлинным сокровищем. Все они, в какой бы ни были роли, – играют с полной самоотдачей, заставляют верить своим героям, привлекательны и трогательны. Третий плюс обеспечил неизменному отсутствию декораций (не считая кабаньей головы со светящимися глазами и вращающимися рогами) превращение в антураж карнавала посредством тончайшей игры светотени, весьма удачных костюмов и замечательной итальянской музыки 80-х, под которую так и тянуло пуститься в пляс вместе с актёрами. Столько превращений сразу не может быть совпадением, но главное волшебство – в абсолютном взаимопроникновении, без каких бы то ни было границ, качественного смешного юмора и цепляющего драматизма, грубоватого гротеска и нежнейшей искренности. За такими чудесами – ну, и за потрясающей атмосферой романтичного праздника – и стоит всем сходить на «Шутку», уверена – никто не останется разочарованным.
Спектакль шёл без антракта, и меня снова так и не отловил никто из форумчан. Когда я по его окончании снова спустилась в подземку, по удручённым лицам попадающихся навстречу людей, сворачивающих флаги, снимающих шарфы и стирающих с щёк нарисованные триколоры, я сразу поняла, что наши продули, что, конечно, есть немного грустно. Зато когда я приехала на родную Молодёгу и отправилась в Трамплин за едой, мною была случайно замечена расположившаяся почему-то в отделе молочных продуктов новая полочка постной жрачки, и там я тут же нахватала соевой продукции фирмы БИС – шоколадное масло (проверено – очень вкусно), тофу «по-русски» с морской капустой, сметанный крем и вишнёвый десерт (проверено – не очень вкусно, но съедобно), там ещё осталась сырная паста, и всё по вегану. Да, это, конечно, не швейцарское Alpro, но когда я ещё окажусь в Метро, так что пока кушаю отечественные ГМО, господа (ну, это если верить Гринпису, который по непонятным мне причинам ГМО не любит). Завтра, может быть, удастся выбраться на Запрещённую реальность, а сейчас прощаюсь)

Сегодня в школу, традиционно минуя первый урок физры, таки пришлось сходить, а после школы едва успеть пострадать ерундой – ждал театр у Никитских ворот. Вывалившись под еле ощутимую морось, в худо-бедно просвечиваемую автомобильными фарами серость, я дождалась автобуса, добралась до метро, доехала до Арбатской и пошагала по Никитскому бульвару. Перед театром я оказалась раненько и посему позволила себе описать крюк и зайти в книжный напротив, а там после неспешного кружения по остальным залам зарулить в отдел детской литературы – посмотреть, не появилось ли там новой взрослой манги. Однако выяснилось, что со времени моего последнего визита владельцы магазина включили мозги и стенд с мангой и комиксами убрали в принципе, заменив его стендом литературы на английском языке – что, конечно, для меня только минус, ибо больше таких ассортиментов манги у меня в шаговой доступности нету. Когда я вернулась к театру, на вход в маленькой прихожей выстроилась очередь, в которой до меня дошло обрывками фраз, что «Незабудки», на которые я шла, сегодня утром отменили из-за болезни актрисы на главной роли, и их заменили на другой спектакль – «Майн Кампф. Фарс». Это была, пожалуй, едва ли не единственная вещь из всего репертуара Никитских, меня не интересовавшая, но и увидеть нечто неожиданное я никогда не прочь – посему я сдала куртку в гардероб, получила на руки халявную программку и поднялась на второй этаж. Ознакомившись с узким коридором и небольшим буфетом, пестрящими зеркалами, – как-никак, прежде я ни разу не бывала непосредственно в здании театра, посмотренные мною летом «Песни нашего двора» проходили во внутреннем дворике под открытым небом, – я немного почитала на подоконнике и после звонка зашла в маленький зал. И даже не маленький, а очень маленький – даже меньше, чем на Юго и на Покровке, таких маленьких залов я ещё не видела, так что мой законный восьмой ряд был предпоследним, но, хоть оттуда вполне неплохо было видно и слышно, я, пользуясь тем, что немало людей сдало билеты, вскоре отправилась поближе к сцене. Сперва я обосновалась во втором ряду, но оттуда меня согнали, и своё окончательное прибежище я нашла в середине не то четвёртого, не то пятого, в общем – недалеко от собственной персоной Марка Розовского, активно участвовавшего в рассаживании по свободным местам зрителей с билетами без места и по стульям на ступенях – своих молодых питомцев, называвших его «дядюшкой Марком» и работавших закадровым смехом и немного суфлёрами. Толкнув небольшую речь в оправдание замены, Розовский остался в зале смотреть спектакль, о котором я сейчас постараюсь написать повразумительней.
Я всегда предвзято отношусь к постановкам, вытаскивающим на сцену такие крупномасштабные исторические фигуры, как Гитлер, Сталин, Наполеон. Пьесы Джорджа Табори, по которой был поставлен сегодняшний спектакль, я не читала и посему первое действие, всецело комическое, смотрела с недоумением, готовым в любой момент перерасти в праведное возмущение. Ведь ситуация и впрямь вырисовалась абсурдная: в венскую ночлежку в подвале под скотобойней, где проживают два еврея, – выживший из ума старик, возомнивший себя не много не мало, а Господом Богом, и прожжённый альтруист, продающий Библию и Камасутру и пишущий книжку под названием «Моя борьба», - заявляется молодой провинциал Гитлер, экзальтированный художник, страдающий словесным поносом и вполне физиологическим запором. Наблюдая за его злоключениями под бодрые еврейские напевы, поневоле задаёшься вопросом, зачем выставлять в качестве клоуна главное пугало человеческой цивилизации, тем самым придавая ему оттенок безобидной симпатичности. Но второе действие, трагическое, благополучно уничтожает это обманчивое впечатление самым безжалостным образом – методом кровавого расчленения резиновой куриной тушки юным нацистом в кожаном переднике и с весьма полезным для общества афоризмом – «Тот, кто жарит ручных птиц, потом будет сжигать людей». Не менее красноречивы и образы фрау Смерть, перебивающейся с немецкого на русский, и её переводчика-эсесовца, я уж молчу про самого Гитлера, исполнитель роли которого, Александр Лукаш, вполне похож на своего героя, не считая роста – фюрер был коротышкой. Да, мораль спектакля не нова и кристально ясна, не нужно много времени, чтобы разгадать все его аллегории, однако он порадовал меня тем, чего мне так не хватало в Шарикове из «Собачьего сердца» театра Станиславского – постепенным и убедительным процессом превращения ничтожного существа, тупого и жалкого, в страшную разрушительную силу, уверенную в своей правоте. Сначала позабавить хохмами (хоть смешно было только местами, и некоторые скабрезности были несколько неуместны) и расслабить сантиментами, затем получше дать по мозгам – беспроигрышный метод, не цепляющий, но способствующий выработке той или иной дозы адреналина. Да и актёры стараются от души, делая своих анекдотических персонажей (даже без употребления этих существительных несложно было бы понять с первых же минут, что перед нами – типический еврей и типический же немец) как можно более человечными, а стало быть – смотреть можно, не испытывая жалости к потраченным деньгам и времени. А для кого-то, может статься, и нужно – чтобы в очередной раз задуматься о корнях зла, неблагодарности и несправедливости.
После спектакля зрители прошествовали на выход мимо прощающегося со всеми Розовского, покинула театр и я, решив, что по мере финансовых возможностей (у Никитских – театр недешёвый) можно будет вернуться и на Незабудки и/или ещё на что-нибудь. Под полной луной, белой и ослепительно яркой, как софит с пятнами пыли, и окружённой бледно-голубым ореолом, я пошагала обратно по Никитскому до Арбатской, добралась до дома и теперь прощаюсь, скорее всего, до завтра, не загадывая наперёд, но надеясь, что удастся осуществить запланированную культурную программу)

Главной темой последней недели месяца по-прежнему остаётся погода: во вторник она порадовала меня классным ливнем, под которым я побродила в обеденную перемену, в среду в доме начали топить, теперь можно греть ноги на батарейке, читая и слушая радио или дождь по ночам. Вчера же вместо лицея мы приехали в школу к девяти писать пробный ЕГЭ по алгебре; я заявилась впритык и потому не смогла воспользоваться вечером прошлого дня заготовленной свежей линейкой со шпорами – вещи сказали оставить на столе в общей куче и взять только ручку, да и место осталось только на первой парте прямо перед лицом нашей классной. Будь я со шпорой, гарантированно выполнила бы на 4 задания больше, но шесть заданий из части B на свой честный трояк я, кажется, таки осилила, плюс ещё пару-тройку оттуда же с меньшей долей уверенности и одной из части C, кажется, даже правильно. Не задерживаясь без надобности, я сдала работу по окончании срока, отведённого на часть B, и на оставшиеся лицейские пары (а точнее, уже одну только последнюю пару русского), естественно, не поехала, а поехала домой, пообедала, пострадала ерундой и поехала в ЦДХ – пущен был слух, что там в галерее Вахтановъ именно первого октября открывалась новая выставка авторских кукол и мишек самых известных мастеров. По кольцу добралась до Октябрьской, притопала на Крымский вал, купила билет, вошла… ирония ситуации состояла в том, что я понятия не имела, где в ЦДХ располагается вышеупомянутая галерея, а ни одного указателя и ни одной афиши в пределах видимости не было, зато на каждом углу раздавали бумажки и журналы участники ярмарки недвижимости, там проходившей, чьи фургоны с зазывалами выстроились во дворе. Минуя все навязчивые предложения получить информацию, мне ненужную, от этих господ, я решила сдать куртку в гардероб, а поскольку та была двойная (без изнанки) и петельки на ней предусмотрено не было, меня заставили арендовать вешалку-плечики за десятку, ибо не таскать же куртку с собой. Обойдя пару симпатичных магазинчиков, я отправилась на поиски – обрыскала второй этаж с выставками фотографий и живописи, поднялась на второй, полностью занятый ярмаркой недвижимости, на третий, где проходила какая-то конференция по этому поводу, затем ещё раз, более тщательно, обошла второй… и только тогда у меня хватило ума снова спуститься на первый. Там оставались ещё не обойдённые мною магазинчики, и я удостоила некоторые из них своим присутствием и в одном приглядела и приобрела за полтос круглую позитивную керамическую свинью с мягкими ушами и дыркой в заднице – маме в подарок на день учителя. В конце ряда этих магазинчиков и был вход в галереи, в том числе и в Вахтановъ, для того, чтобы попасть туда, достаточно было сделать пару шагов направо сразу от входа, а не обходить все закоулки ЦДХ, вот только стоило мне толкнуть дверь и на несколько секунд замереть в узком коридоре с зеркальными стенами, благодаря которым мои отражения по обе стороны уходили куда-то в бесконечность, как какой-то дядька вошёл вслед за мной и заявил, что сегодня галереи закрыты для посетителей. Как оказалось, слухи не учли, что в первый день открытия выставки там имеет место быть только официальное мероприятие, на которое пускают только по приглашениям, так что я ушла несолоно хлебавши, утешая себя тем, что посмотрела остальные выставки и купила свинью. На улице был сильный прохладный ветер – отличная погода для прогулок, и мне хватило часа на то, чтобы преодолеть Крымский мост, пройти Зубовский бульвар, купить лаваш, чтобы есть на ходу, миновать Смоленский бульвар до Смоленской площади, свернуть на Старый Арбат и дойти по нему до Арбатской. Под конец этого маршрута я нашаманила себе дождик, который сначала легонько заморосил, а затем быстро, но весело пролился посильнее, а вечером дома начала выкладывать свои наиболее адекватные фотографии на Яндекс. фотки, закончу – будет вам ссыль. Сегодня утром мне стало очень влом идти в школу на день самоуправления, состоящий всего из двух пар, и я продолжила спать дальше, проснулась к одиннадцати, занялась ерундой, литературой и созерцанием дождя за окном, сначала перешедшего в классный град, а затем прекратившегося. На сеанс Суррогатов в Художественном я не успевала в любом случае, но больно уж хотелось и воскресенье себе освободить, и этот фильм посмотреть, посему к четырём часам я поехала в близлежащий кинотеатр Брест и устроила себе просмотр там, в большом зале с хорошим звуком, в удобной середине седьмого ряда и практически в гордом одиночестве.
То, из чего растут ноги сюжета фильма, достаточно интересно: недалёкое будущее, в котором люди перестают выходить из своих квартир, вместо этого управляя силой мысли человекоподобными роботами, сидя в специальных креслах. Оператор видит и слышит то же, что и его суррогат, вот только машину можно повредить, а её хозяин остаётся в безопасности и, к тому же, анонимности. На улицах городов больше нет места существам из плоти и крови, и желающим жить собственной жизнью приходится жить в резервациях в состоянии постоянной холодной войны на заведомо неравных условиях – выстрел, который убьёт человека из резервации, ничего не сделает правительственному солдату. Первые минуты фильма один за другим подбрасывают жирные куски антиутопии: вот выясняется, что под маской соблазнительной блондинки скрывается жирный дядька, вот жена главного героя глотает таблетки, чтобы не появляться на людях, даже при муже, без суррогата, вот озвучивается кредо любого власть имущего – «Что не запрещено, то разрешено». Кабы содержание этой поучительной и актуальной социалки – да облечь в увлекательную форму, «Суррогаты» встали бы если не в один ряд, то хотя бы в один отряд с «Районом №9», но этого не произошло: по мере стремительного развития действия, создающего эффект лёгкого решения проблемы, напряжение всё спадает и спадает, низводя, наконец, фильм до уровня банального скучноватого боевика с кучей логических ляпов, неизбежным хэппи-эндом и простой, как пареная репа, моралью. Сколько мы уже перевидали хороших копов, сентиментально скорбящих по утерянной семье/жене/сыну (нужное подчеркнуть)? А сколько – предсказуемых превращений положительного персонажа в отрицательного и наоборот и прочих псевдодетективных примочек? А сколько раз до катастрофы оставались считанные секунды, но достаточно было нажать одну кнопочку, чтобы её предотвратить? Добавьте к этому помятую физиономию Брюса Уиллиса, которого давно уже должны мучить дежа вю при каждом очередном исполнении роли шаблонного спасителя мира, лихо гоняющего на автомобиле, перепрыгивающего по крышам зданий и в одиночку утирающего нос ФБР с их горячей любовью к суперсекретному супероружию, и придите к единственно верному выводу: жалко тратить две сотни кровных на фильм о суррогатах, который и сам является суррогатом. Попытка создателей Терминатора замахнуться на его главных конкурентов, Матрицу и Я – робот, явно не удалась.
Завтра будет немного школы и, конечно же, театр, посему до завтра и прощаюсь)

Вчера вечером я вопреки многочисленным планам уползла спать рано – уже во втором часу – и даже радио не стала долго слушать, а быстро отрубилась и утром поднялась по будильнику, дабы успеть на то, на что опоздала в прошлое воскресенье, а именно – на фильм «Событие» по одноимённой пьесе Набокова, идущий только в Художественном и только на 13.45. Позавтракав, я вышла на улицу, доехала до метро, на метро – до Арбатской, в кинотеатре была вовремя, билет в Малый зал обошёлся мне всего в 70 рублей. Экран там был, кажется, даже ещё меньше, чем в Синем зале, поэтому я со своего крайнего у стены места четвёртого ряда переместилась на такое же во втором, где и провела последующие два часа.
Не событие, а мучительное его ожидание – вот и весь сюжет этой малоизвестной и нетипичной для Набокова вещи. Сюжет идеальный для артхаусного кино, превосходным образчиком которого и стал этот фильм – также нетипичный для Эшпая, мастера эпического жанра. С первых кадров он погружает зрителя в хрупкий мир, сотканный из тонкой эстетики, самодостаточный и замкнутый на себе самом. В этом мире живут красивые, творчески мыслящие и неординарные личности: она – фотограф, он – художник, её мать – писатель. Но они не слышат друг друга, и достаточно лишь лёгкому дуновению ветра извне, чтобы этот непрочный мир нарушить, и вот уже зримо шатается пол под ногами, как на волнах качает камеру, берущую сложные ракурсы. Богатая палитра теней и отражений, дуэли взглядов – ни одной незначительной детали: всё отпечатывается на внутренней стороне сетчатки, всё работает на создание атмосферы, играющей на натянутой струне истерического нерва. Щелчки затвора фотоаппарата, стук печатной машинки, шаги по сепиевой мостовой – звуки, воздействующие лучше, чем смог бы так и не произошедший в третьем акте выстрел ружья, повешенного на стену в первом. Такой красноречивый визуальный и звуковой ряд, казалось бы, может обойтись и без человеческого присутствия, но больно уж хороши актёры – создающие череду ярких, сочных, живых образов, играющие искренне, с полной самоотдачей, глубоким погружением в проговариваемый классический текст (если в таланте и мастерстве Чулпан Хаматовой я не сомневалась никогда, то некоторые остальные стали для меня приятными открытиями). Круглое белое окно – как фотообъектив, Набоков очень любил фотографию, и весь фильм – словно гимн попытке остановить мгновение: настолько не уступают словам движения, жесты, мимика, словно случайно подсмотренные – и запечатлённые в чёрно-белых спонтанных кадрах. Применительно к такому фильму не хочется говорить кинематографическими терминами, он построен из элементов, олицетворённых его главными персонажами: фотография – контраст, выдержка, глубина резкости; живопись – перспектива, композиция, колорит; литература – метафоры, символы, портреты. Наконец-то современный русский кинодекаданс – вдохновенная деструкция под медитативные фольклорные напевы – обрёл не только форму, но и содержание, давая пищу не только органам чувств, но и интеллекту зрителя. Ввиду этого «Событие» получилось зрелищем на любителя – может быть, даже ещё более редкого, чем любители его логических предшественников, уже имеющих красивую картинку и цепляющих атмосферой, но ещё не наделённых глубоким смыслом: «Эйфории», «Яра», «Живи и помни». Но это отнюдь не мрачное зрелище – в финале светлый лучик детских воспоминаний разгонит слетевшихся на запах страха стервятников-призраков, один нелепее другого, вернёт надежду. Поэтому – советую сходить, посмотреть и постараться что-нибудь да вынести с собой с просмотра, надеюсь, у вас получится.
После сеанса поздно уже было ехать на выставку в Политех, как я изначально планировала, к тому же я даже не удосужилась узнать, не закончилась ли она уже, поэтому я просто прошлась по Арбату до Смоленки с заходом в зоомаг; с неба что-то сыпалось очень мелкое и прохладное, но почему-то это не способствовало хорошему настроению и самочувствию. Доехав до родной Молодёги, я закупилась продовольствием, дошла дворами до дома и теперь планирую заставить себя любимую сделать на завтра инглиш, а с вами прощаюсь до следующих выходных)

Вот он и наступил – глобальный влом писать об учебных буднях, мало отличающихся друг от друга. Вторник порадовал тем, что историчка подозрительно добродушно встретила нас после нашего предыдущего прогула и даже отклонила извинения некоторых из прогулявших как нечто не стоящее повышенного внимания, и тем, что не было последней пары социологии. В тот же день мы с Асёной, когда отправились в обеденную перемену за пирожками в монастырскую трапезную, заметили бегущих белых кроликов, нарисованных через шаблон на стенах и асфальте; нам стало интересно, куда они ведут, мы последовали за ними и пришли к воротам шоу-рума Joki, куда мне надо бы заглянуть за новым веганским значком на смену посеянному летом вегетарианскому, но с пирожком в лапе я решила туда не переться. В четверг после лицея мы с Настей пешочком дотопали до книжного на Лубянке Библио-Глобуса, где она с энтузиазмом затарилась учебниками по отечественной истории, зарубежной истории и праву, а я поискала книжечку по алгебре, но, естественно, безуспешно. Но круче всего было вчера: после алгебры нас согнали на третий этаж, к нам пришли Маруся, Макс и фотограф, и последний по очереди сфотографировал нас для портрета на дембельский альбом – я распустила гриву и со свисающими космами, в мешковатой кофте и болтающимся молотом Тора получилась весьма хиппово. Мы немного повыбирали фотки – какой из трёх-четырёх вариантов оставить – и пошли фотографироваться всем классом на пороге школы, пока Маруся не сбежала; затем все, кроме меня, ибо мне было и так тепло, сбегали за куртками, и нас повели на фотосессию на Цветной бульвар. Там мы стояли на бордюре фонтана, а Валя с Машей даже сбегали к его центру и все промокли, висли на церетелевских клоунах, рассаживались и разлёживались по лавочкам в разнообразных эффектных положениях, валялись на траве газонов, вытаптывали цветы на клумбах, подпрыгивали в центре аллеи, извращались на тему лысины Макса и бюста Полины, и так далее, и тому подобное. Было весело – достаточно весело, чтобы после этого (инглиш был за это время полностью пробит) было бы кощунственным идти на французский и портить такой настрой, поэтому мы всей группой за исключением Аси и Лины пробили и французский тоже. Что касается будней неучебных – писать ночами мне стало влом, поэтому одну свободную (когда папа дома и я сплю в своей комнате) ночь минувшей недели я читала, другую – слушала Наше, но не до утра, конечно, а стараясь всё-таки высыпаться. Погода радует дождями, хоть и редко удаётся под дождём пробежаться от метро до дома – чаще он заряжает после того, как я оказываюсь дома, или ночью, что особенно приятно слышать. Не то из-за похода с однокашниками в Кофе Хаус, где я, впрочем, ничего не пила, не то из-за осеннего (в хорошем смысле этого слова) настроения я давеча покончила со своей завязкой и выпила немного кофе, но уже не по-наркомански, в качестве заменителя успокоительного, а по-эстетски, в качестве красивой, вкусной и ароматной вещи, особенно если корицы сыпануть (я ж теперь как вег камру не могу пить) да вафлями закусывать, окуная их в мёд (хочется сварганить кофейное сообщество – наверное, вскорости так и поступлю). Однако после этого кофе и, может, отчасти из-за того, что я узнала о появлении репертуара на ноябрь на сайте Юго-запада и незамедлительно выписала шесть спектаклей, благословляя человека, придумавшего в ноябре каникулы, меня вечером так пёрло, что я едва смогла успокоиться. Потом снился всякий бред, в частности – мы с Асей шли по Арбату от Смоленки и, остановившись у какого-то массивного тёмного памятника прямо посреди улицы, увидели среди других зевак никого иного, а Льва Николаича Толстого, седовласого и бородатого, только больно уж низенького ростом, почти как мы сами; потом мы встретили Марусю и направились в какую-то галерею, которая тоже была прямо на Арбате (отголосок нашего с девчонками обсуждения вторичного похода на Солянку – экспозиция уже сменилась). Ещё снился какой-то новый ночной клуб на выходе из станции Пушкинская, в здании закрытого казино Шангрила, снилось, что у меня фиалка расцвела на окне, чего за ней в реале уже давно не наблюдалось… а сегодняшним утром я снова пошла в школу, в то время как моя мама съездила на Юго купить билеты на выписанные мною спектакли. По возвращении я успела только пообедать, немного пострадать ерундой и встретить маму с билетами, после чего собралась и поторопилась снова на свет Божий – как и всегда по субботам, меня ждал театр, но на сей раз – не просто театр, а всё тот же Юго-запад, где я три месяца не была и успела, конечно же, неслабо соскучиться. Добралась я вовремя, купила программку, прочитала, не успела схватиться за книжку (Тихий Дон наконец-то был добит и сменился не менее любимым Доктором Живаго), как прозвенел первый звонок, и я пробралась на своё место с краю пятого ряда – ввиду того, что он был коротким, относительно остального зала место это было почти что посередине, и видно и слышно оттуда было едва ли не лучше, чем с моего обычного порта приписки в центре шестого ряда, под потолком. Открывала же я свой новый Юго-западный сезон премьерой прошлогоднего декабря, ещё одной шекспировской вещью в тамошнем репертуаре – «Укрощением строптивой».
Шекспир написал комедию, которая могла рассмешить его современников. Белякович создал сценическую версию, которая качественно смешит современного зрителя. И все довольны: не искажаются сюжет и смысл, в большинстве эпизодов вполне органично звучит шекспировский текст, в шутках нет пошлости, в персонажах – нарочитой карикатурности. Каждый элемент спектакля, что неизменно на Юго-западе, продуман до мелочей с отменным вкусом, так что действие ни на секунду не даёт отвлечься, подумать о чём-то постороннем и уж тем более заскучать. Помимо замечательного юмора – большой редкости на театральной сцене – в «Укрощении» можно лицезреть и все прочие отличительные черты театра Беляковича: филигранные «живые» актёрские работы, неожиданные режиссёрские находки и импровизации, удачно подобранную музыку, симпатичные танцы и песни, создающие нужную атмосферу свет и минимум декораций. Бесспорный гвоздь программы – Грумио (Анищенко), первое место на конкурсе трансвеститов. В итоге хрестоматийная шовинистическая история о медленном и мучительном достижении семейного счастья методами дрессировки превратилась в позитивное красочное шоу, очередной маленький праздник от труппы Юго-запада с аппетитным вкраплением трогательных и житейски-мудрых моментов. Всем желающим как следует отдохнуть и запастись хорошим настроением – рекомендуется однозначно.
В антракте я помаячила в коридоре, ибо меня собиралась отловить форумчанка Heline и напоить кофейным ликёром домашнего приготовления, однако этого так и не случилось. Посему после спектакля я дотопала обратно до метро, доехала до Молодёги и там на платформе встретила бывших однокашников - Руслана и Сашу, уже студентов, и Аню, ушедшую в этом году в экстернат - мелочь, а приятно. У метро меня уже ждал папа, довёз меня до дома. Планы на завтра у меня уже в общих чертах определены, засим до завтра, скорее всего, и прощаюсь)

Сегодняшнее утро уже пахнуло морозцем – в ожидании маршрутки на остановке пробивающая, как всегда, первый урок физры я выдыхала пар. После краткого учебного дня Асёна сообщила мне о своём намерении стаскаться наконец в некий магазин «Сретение» за полочкой для икон, и я увязалась вместе с ней; поскольку я понятия не имела прежде об этом местечке, сусанила Ася – переулками мы как-то вышли на Сретенку, двинулись по прямой, пока не наткнулись на искомый магазин, оказавшийся целым православным супермаркетом, если эти два слова вообще могут стоять рядом в одном контексте. По залам бродили мужчины в рясах различных возрастов, туристы с переводчиками и без в поисках сувениров, богатые сограждане, могущие себе позволить, например, антиквариат или икону с брюликами от компании «Респект» (она правда так называется!), побродили и мы, попялившись на ассортимент, аки на музейные экспонаты, но полочек не нашли. Раза три подряд пройдя все отделы, Ася решилась наконец спросить и полочках в отделе всяческой утвари, её послали в самый первый зал, но там были только книги, благовония и прочая, и пришлось снова кого-то отлавливать и спрашивать, пока нас не пустили в отдельную комнатку за прилавком, где этих полочек самых разных размеров, расцветок и дизайнов было предостаточно. Ася выбрала себе подходящую и встала в очередь в кассу, но и я с пустыми руками уходить не собиралась – успела приглядеть весьма мною уважаемые, но крайне редко встречаемые трёхмерные открытки (на библейскую, естественно, тематику, соответственно заведению) всего по 100 рублей, выбрать наиболее лаконичную и тоже встать в очередь. С приобретениями покинувшие «Сретение» мы пошагали по Сретенке дальше, до Лубянки, где и разъехались по домам; дома после сего небольшого моциона я успела только наскоро пообедать и немного пострадать ерундой, прежде чем снова выйти на свет Божий и снова отправиться к метро – предстояло первое знакомство со Студией театрального искусства под руководством Женовача. Давеча карта Яндекса продемонстрировала мне маршрут от Таганской, показавшийся мне весьма путаным и неблизким, и, позвонив сегодня в театр, я слово в слово записала описанное мне добиралово на бумажке и решила следовать ему неукоснительно – а в нём значилось, что идти от Марксистской ближе, пришлось с двумя пересадками ехать до этой станции, и только уже поднявшись там на поверхность, я вспомнила, что проходила мимо неё по дороге к Покровскому монастырю по Таганке. Далее я пошагала по Товарищескому переулку до книжного, прошла насквозь два проходных двора напротив оного перпендикулярно Солженицынской и оказалась на улице Станиславского, откуда по указателю попала во двор СТИ. Там было весьма уютно – с трёх сторон высится старое краснокирпичное здание, напоминающее мою школу, с четвёртой – какой-то забор, по центру – деревянная платформа со скамейками, из которой растут берёзы; в самом здании – удлинённый холл, вместо нескольких столиков буфета – один общий большой стол под фотографиями на стенах, создавалось приятное ощущение, словно пришёл к кому-то в гости, к тому же ещё и программки раздавались нахаляву. Эту славную, в олдскульном стиле выполненную программку я просмотрела довольно быстро и до первого звонка успела выспаться – его дали только в семь, когда пора бы уже было начинаться спектаклю; народ повалил в средних размеров зал, своими чёрнокирпичными сводами напомнивший мне почему-то об Эльсиноре, и я сперва заняла своё законное место с краю 16-го (не последнего, вопреки ожиданиям) ряда, а со вторым звонком, хоть публика и набилась весьма плотно, отыскала себе свободное местечко в районе края шестого ряда (был ещё край первого, но уж больно близко, а с шестого смотреть и слушать – в самый раз), там уселась и осталась.
Премьерный спектакль – чеховские «Три года», а на сцене – несколько ярусов кроватей, как в ночлежке, которую хотел открыть в Москве главный герой: постарался Боровский, художник и любимого мною Эрмитажа тоже. Атмосфера впору горьковскому «дну», только для богатых, от чего суть не меняется: нищ ли ты или владеешь миллионами, ты всегда неудовлетворён своей жизнью, сбывшиеся мечты не приносят тебе счастья, и ты вновь и вновь стремишься к чему-то далёкому, светлому и недосягаемому. На этих, тем самым весьма символических, кроватях в течение всего первого действия герои пьесы, как и полагается, спят, а когда не спят – пытаются усыпить зрителя художественным чтением растянутых монологов и диалогов, и у них это почти удаётся: у меня, по крайней мере, отчаянно слипались глаза, взгляд отказывался фокусироваться, и фигуры на сцене в нём двоились и расплывались. Однако второе действие меня разбудило, оказавшись энергичнее, острее, эмоциональнее, заиграв истинно чеховскими переходами от смешного к грустному, от безнадёжности к надежде, от неверия к вере, от нелюбви – к любви. Два основных камертона спектакля – очень созерцательного, требующего напряжённого вслушивания в непростой, посверкивающий афоризмами текст повести и осознания, осмысления услышанного – это очень естественная и непосредственная Юлечка (Калашникова) и, конечно, сам Лаптев (Вертков). Вертков только что предстал перед зрителем в роли Громова в фильме «Палата №6», и его Лаптев на него очень похож: такой же затравленный и слабый, но рефлектирующий и страдающий философ, лишний элемент общества, так же в отчаянном бессилии сжимающий металлические прутья своей персональной клетки, более внутренней, нежели внешней. Да, хождение по мукам «случайного семейства» - неоптимистичный, как и все у Чехова, сюжет, а может, и самый неоптимистичный, ибо, как наиболее автобиографичный, он напоминает старую незажившую рану, в которую тебе предлагают вложить палец, дабы убедиться, как апостол Фома, в её подлинности. Впечатления от подобного эксперимента далеки от приятных, зато интересны и, главное, полезны – не позволяют душе лениться; да и эстетическая сторона не подкачала: лаконичность декораций, чёткость и выразительность световых контрастов, одинаковые белые больничные сорочки (ещё одна сильная ассоциация с «Палатой»), музыка, составленная из скрипов пружин под ногами да редкой «закадровой» мелодии. В общем и целом, постановка сильно не цепляет, ибо, будучи достаточно мрачной, не добрала градуса пронзительности и надрыва (всё-таки сложно играть чеховских героев среднего возраста вчерашним студентам Женовача), но однозначно вызывает сочувствие и рекомендована к просмотру всем любителям настоящей классики.
По окончании спектакля я возвращалась на Таганку тем же маршрутом, за мной увязалась только одна женщина, остальные потянулись вдоль дорог в обход дворов. На Марксистскую я, конечно, больше не пошла, а дошла до Таганской и благополучно доехала до родной Молодёги с одной пересадкой на Куйской, и оттуда меня до дома подбросил папа. Дома ждали форумы и ужин, я покончила с ними – именно в таком порядке – уже только к третьему часу, сползала почистить зубы, сделала вид, что легла спать, и в приступе вдохновения родила пару куплетов. Затем сей пост писался почти до шести утра – кабы следующий день не был выходным, можно было бы уже не ложиться и сразу ехать в школу, однако впереди воскресенье, а значит – прощаюсь ненадолго)

Среда минувшей учебной недели была отмечена только самостоятельной по инглишу (честная четвёрка, тогда как за прошлый тест – трояк), зато четверг лишь немногим был менее интересен и приятен, нежели описанный в предыдущем посте вторник. Количество заболевших на этот светлый лицейский день достигло максимума – к концу первой пары экономики собралось около дюжины человек из двадцати, и когда в начале второй пары историчка не появилась, несложно было мнением большинства решить сваливать после пятнадцатиминутного ожидания. Сказано-сделано: засекли по самым спешащим часам, вмиг собрались, погасили в аудитории свет, прикрыли дверь, забили на скромно предложенную особо сознательными личностями идею предварительно зайти в деканат – в противном случае нас заставили бы сидеть и ждать. Соответственно, мы, преодолев коридоры и лестницы и выйдя на улицу, не стали проходить мимо окон деканата, а ломанулись во дворы, попутно потеряв нескольких отправившихся сразу домой и оставшись в составе ровно десяти душ. Мы собрались пробить всю пару истории, после которой намечалась ещё пара русского, и в надежде пробить и её тоже мы фактически заставили Полину, как обладателя наибольших актёрских данных, по Ромкиному телефону позвонить русичке и наплести, что истории у нас не будет и нас всего шестеро, так что неплохо было бы нас отпустить, но та не отпустила. Мы двинулись в сторону Покровки, и на ходу Гарик, неформально возглавивший этот побег из лицея, провёл голосование – «кто хочет в Макдональдс», «кто хочет в Кофе Хаус» и «кому тупо похуй»; я была за последний вариант, как завязавший с кофе веган с поющими романсы финансами, но победил Кофе Хаос, и мы завалились туда. Забрались в самый дальний зал, к столику с диваном у стенки под монитором, по которому крутили море и тюленей, позаимствовали стульев у соседних столиков и расположились по кругу; народ в большинстве своём закурил, начался трёп, я попускала слюни на карту коктейлей и затем завладела одним из двух меню, дабы убедиться, что все разновидности кофе стоили в районе 200 рублей – а в моём кошельке тогда валялась лишь одна сотня да мелочь на маршрутку. Но, когда к нам подошла официантка и счастливые обладатели денег (примерно половина компании) начали заказывать, Даша вспомнила, что у неё есть три флаера Кофе Хаоса с правом на бесплатный напиток, и решила использовать их все; после того, как её попытка заказать мне капуччино или эспрессо провалилась ввиду моего неупотребления молока, я перестала интересоваться тем, что мне закажут – просто кофе или вообще ничего, мне было всё равно. После появления на столе первых заказов запахло самым классным в мире запахом после запаха корицы – смесью кофе и табака; разговоры стали сдержанней, ощущение идиллии – сильнее, я немного пофотографировала, некоторые начали делать на коленях уроки, а море и тюлени на экране сменились мультиком про Чипа, Дейла и суперпса Флэша (так вот откуда взялся Вольт!). В числе последних принесли зелёный чай, заказанный Дашей по флаеру для Юльки и который вскоре перешёл в моё полноправное владение, ибо Юлька его пить не стала; чай был вкусный, прохладный и красиво подан – в высоком бокале с двумя ломтиками лимона и ароматной веточкой мяты. Постепенно беседа перешла в несколько неприятное русло, и я, выпав из него, впала в окончательный релакс, потягивая чай, пялясь в мультик, вдыхая запахи и любуясь пенкой на поверхности ёмкостей с кофе; нарушил наши уютные посиделки лишь звонок Ане её мамы, сообщившей, что ей позвонили из деканата по поводу нашего прогула. По окончании пробитой пары мы возвращались вдесятером – изначально планировалось четырёх особо желающих отпустить и предоставить русичке обещанную полудюжину человек, но коли стало ясно, что деканат нас хочет – пропадать полагается вместе. Завуч зашла, когда мы ждали русичку в аудитории, сказала зайти в деканат на перемене между парами; мы пришли, ожидая, что нам от души поимеют мозги, а то и четвёртой парой историю таки устроят, а в итоге с нами посюсюкались на тему того, что в следующий раз при отсутствии учителя нам следует не стесняться и заходить в деканат, ибо нам нельзя покидать территорию лицея (впрочем, нас ещё наверняка настигнет месть исторички). В тот же день я, будучи окончательно выздоровевшей, возобновила свои пробежки от метро до дома, а ночью для разнообразия решила поспать – и в итоге всю учебную часть пятницы после этого спала на ходу, даже не могла читать в метро по дороге в школу из-за отчаянно слипающихся глаз. Часть эта была примечательна ещё парой тестов по инглишу, а с физры я, конечно же, ушла и пробежалась до дома под классным дождём – спорым, мелким, прохладным; неучебная часть выдалась получше – наскоро пообедав, я снова выскочила на улицу, добралась до метро, приехала на Арбатскую, в Художественный – наконец-то «Рыбку Поньо на утёсе» смотреть. Синий зал был уже неплохо заполнен, но местечко с краю третьего ряда за традиционные 110 рублей нашлось и для меня; администраторша на входе лыбнулась мне и обозвала постоянным посетителем, при том что я с самого открытия Синего зала бываю там с завидной регулярностью.
Новый (но, как всегда, в течение года добиравшийся до России) мульт Миядзаки оказался ничем не лучше и не хуже его прежних средне котирующихся работ: экология, любовь между детьми (их возраст сократился уже до пяти лет), волшебство – все основные темы на месте. Сюжет представляет собой нечто среднее между «Русалочкой» и «Красавицей и чудовищем»: его героиня – плод любви прекрасной морской богини и чудаковатого, но по-своему симпатичного рыжего алхимика-мизантропа (его облик с самого первого появления так и подмывал обозвать его грешным Магистром), мечтающего о господстве водной стихии над загадившем её человечеством. Она смогла обрести способность превращаться из рыбы в девчонку через промежуточную стадию – похожего на лягушку водяного, а заодно нечаянно осуществила раньше времени планы своего папаши на второй вселенский потоп в одном отдельно взятом городке. В процессе решения этих двух проблем, личного и глобального свойства соответственно, по-миядзаковски переплетаются эпический размах и трогательная бытовуха, а рисовка и музыка красивы, как всегда у детищ Гибли. Рекомендуется любителям Миядзаки типа меня, нуждающимся в релаксе и кавае, а также тем, кому на нынешнем безрыбье наивно-детская «Рыбка Поньо» сгодится для просмотра.
После сеанса я, как всегда, прогулялась по Арбату до Смоленки, приехала домой, сделала физику, а написание всего вышеизложенного уже по традиции оставила на ночь – с того момента, как закончила зависать на ролёвках, и примерно до половины четвёртого утра. Теперь я ухожу в театр, дабы о сегодняшнем дне, включая рецензию, рассказать уже по возвращении)

Чего и следовало ожидать, ушедшая вчера спать в половине четвёртого я сегодня окончательно продрала глаза только в половине двенадцатого, похерив тем самым собственные радужные надежды посмотреть в Художественном в режиме нон-стоп сначала Рыбку Поньо на половину одиннадцатого, затем Девять на половину третьего. Мне оставалось только второе, да и то до него стремительно сокращалось время, посему я, позавтракав и не успев даже никакой ерундой пострадать, быстро собралась и выскочила на улицу. Автобус не заставил себя долго ждать, и во многом благодаря нему я не опоздала, а доехала на метро до Арбатской и прибыла в кинотеатр даже рано, чтобы снова не остаться без билетов. Билеты были, причём по 80 рублей (и это в большой-то зал, тогда как в Матрице или Октябре я отдала бы рублей 200 с копейками), и, затоварившись, я вышла в остаток свободного времени подышать свежим воздухом и вдруг приметила Дениса с Аней. Тормознув их на пару минут, я выяснила, что они шли со сборника современных отечественных мультфильмов, на который попали случайно, и после того, как со взаимными пожеланиями удачи мы расстались, поспешила на свой сеанс. Зал был неплохо заполнен, но моё место было вполне удачным и смены не требовало – в середине шестого ряда, на идеальном расстоянии от экрана; пара тупых рекламных трейлеров (я даже сначала подумала, что это стёб какой-то, однако, видимо, нас действительно в скором будущем ждут фильмы про летающую Волгу и мальчика-вампира) – и я смогла увидеть и услышать долгожданную «Девятку».
Анимация ещё никогда на моей памяти не создавала ничего настолько приближенного к кинематографу и одновременно настолько интересного и оригинального. Посудите сами: в некой альтернативной исторической реальности государственный режим, сильно смахивающий на фашистский, однако с обращением «товарищ» в широком употреблении, породил военные машины с искусственным интеллектом, которые по непонятным причинам истребили всю биологическую жизнь на планете. Однако стимпанкового вида тряпично-механические куклы, созданные последним учёным, к биологической жизни не относятся и обладают принципиальным отличием от роботов: помимо интеллекта, у них есть ещё и душа. И эти маленькие существа – гордый правитель Первый, любознательный инженер Второй, шустрые собирательницы знаний близняшки Третья и Четвёртая, исследователь и верный друг Пятый, безумный художник Шестой, бесстрашная воительница Седьмая, туповатый телохранитель Восьмой и страдающий амнезией потенциальный мессия Девятый (в озвучке, конечно же, Хабенского) – становятся последней надеждой мрачного постапокалиптического мира, где живописно высятся руины памятников средневековой готической архитектуры и выкачивающие земные ресурсы заводы. Штирлицу предстояло вспомнить всё… а заодно, вместе с восьмерыми соратниками, постоянно сражаться с всё более и более гротескными и жутковатыми монстрами, убегать, спасать друг друга, рисковать, делать раз за разом сложный выбор на пути к завёрнутому на мистике финалу (не люблю мистику в фантастике, если это только, конечно, не ваха, но моё мнение в данном случае не важно). Какие потрясающие графика, спецэффекты, атмосфера! А главное – какая задумка, каким бы пронзительным и цепляющим мог бы получиться фильм… но – видимо, экшну ради – «Девять» длится всего полтора часа, а не два или два с половиной, поэтому сюжет проносится перед глазами слишком быстро, сменяя события как слайды, не давая времени что бы то ни было обдумывать, и для раскрытия характеров каждого из персонажей не осталось времени: они должны вызывать интерес и сочувствие, должны быть яркими и запоминающимися типажами не только внешне, однако зритель успевает следить только за приключениями героев, но не за их сложными переживаниями и взаимоотношениями. Коротки до необходимого минимума диалоги (уж лучше бы мульт, как и его короткометражный Эккеровский предшественник, был немым), скомканы все значимые трогательные сцены, и слишком наигранно выглядят изредка мелькающие пафосно-морализаторские напоминания о вреде тоталитаризма, оружия и разобщённости (темы, уже набившие оскомину в киноискусстве, тем паче в подобном неприкрытом виде, хоть при этом и игнорируемые сознанием большинства). Может быть, в этом восприятии сыграли свою роль и мои завышенные ожидания, но, как бы оно ни было, мне было мало этих полутора часов, хотелось большего – словно это был не готовый продукт, а его краткое содержание, и всё самое главное ещё где-то впереди. Однако, даже при этом немаленьком недостатке, «Девять» впечатляет как чертовски эстетичное зрелище, которое несомненно захочется посмотреть ещё раз.

Что было потом (под катом хвастаюсь)

Минувшей ночью я уползла спать только где-то между тремя и четырьмя часами, уладив все дела интернетные, послушав Наше и родив пару куплетов. Как результат, поутру я не без труда отодрала себя от кровати, чуть было не опоздав на второй урок (первый, физру, я по определению пробивала, к тому же его ещё и не было) – ОБЖ (субботнее расписание осталось таким же, как и в прошлом году). ОБЖшник пугал нас ДТП и эскалаторами, часто употребляя слово «фарш» (ну, то, что на автомобилях люди разбиваются в лепёшки, я в курсе, но чтобы человека в эскалаторе перемололо – это явно из разряда больных фантазий), затем была физика, после неё – ИОК с новой преподшей (видимо, предыдущую благодаря помешательству на почве Матрицы наконец-то отправили в психушку). Она только что вернулась с выгула десятого Г по Цветному и устроила нам, к вящей нашей радости, один урок вместо пары, рассказав нам о Булгакове – начав с кое-каких фактов биографии, продолжив историей народного культа «нехорошей квартиры» и закончив наибредовейшим разбором персонажей и сюжета «Собачьего сердца», согласно которому профессор Преображенский и доктор Борменталь оказались Лениным и Троцким, Шариков – Сталиным, Даша – Дзержинским, Зиночка – Каменевым, а чучело совы (!) – Крупской. Также сегодня к нам в гости заходили покинувшие нас в этом учебном году Макс (отсидел ОБЖ и частично физику, затем физичка его прогнала) и Саша (появилась после окончания уроков, но мы с Асей пропустили сие событие, поспешив прочь из родной школы и разбредшись по домам). Дома я пообедала, пострадала ерундой и пораньше вышла из дому, добралась до Арбатской и оттуда пошагала по Никитскому бульвару, зайдя по дороге в книжный в надежде найти зловредную книжку по алгебре; не найдя, я, как и в прошлый раз, пошуровала в полках с мангой в отделе детской литературы и нашла вышедший по весне этого года однотомник «Сны эпохи Тайсё» в трёх рассказах (жанр – квайдан aka мистика, сёнен-ай и яой, нет, Ушастая, почитать не дам, а то окончательно извращенкой станешь), полистала, убедилась, что хочу и что завтра, получив наконец свой денежный подарок на минувший день знаний, куплю помимо всего прочего, а также погыгыкала, что манга с рейтингом 18+ соседствует с книжками для дошколят. С Никитского я перешла на Тверской и дотопала до театра имени Пушкина, который сегодня открывала для себя; оказалась я там как раз вовремя, с людским потоком влилась внутрь, за 100 рублей приобрела программку с прилагающимся свежим выпуском Театрала, почитала в нём, какие премьеры ожидаются на начавшийся сезон, чуть не захлебнулась слюнями и с первым звонком вошла в партер и направилась к передним рядам, а отнюдь не на бельэтаж, куда у меня был билет на последний ряд за те же самые 100 рублей. Сперва я устроилась с краю третьего ряда, но после второго звонка меня согнали, и пришлось переместиться поближе, в серёдку второго ряда, где я и осталась; оттуда хорошо было видно и слышно, и, несмотря на насморк, я смогла оценить спектакль – «Недосягаемую» по пьесе Моэма, уже второй его пьесе на моей театральной памяти.
Комедийные стереотипы, как доказала практика, настолько живучи, что постановки, ими переполненные, имеют место быть едва ли не на каждой второй сцене – «Недосягаемая» не стала счастливым исключением, встав в один ряд с Утомлённой счастьем и Верной женой (коя также по Моэму): все три спектакля на удивление похожи друг на друга. Первое – аляповатые декорации, составленные, казалось бы, из всего нашедшегося дома у работников театра ненужного барахла, должные изображать роскошь, но вместо этого режущие глаза своей убогостью. Второе – классический набор плоских и шаблонных персонажей-богачей: пожилая «мадама» (так сегодня оговорилась исполнительница роли горничной), выставленная в качестве женщины среднего возраста, её седовласый любовник с 10-летним стажем и молодой поклонник, в искренность чувств которого (если это только не геронтофилия) невозможно поверить чисто физически; имеется и муж главной героини, связанный с ней, конечно же, исключительно формальными отношениями. Третье – банальный и предсказуемый сюжет: наша несвежая «красавица», меняющая безвкуснейшие наряды в каждом акте, узнаёт из газеты о смерти благоверного и торопится обзавестись новым супругом, пока возраст не достиг отметки «Я стою я ресторана, замуж поздно, сдохнуть рано»; не то что романтики, но и просто любви или хотя бы дружбы вы в этом сюжете не увидите – только прагматичный расчёт, как бы и на ёлку влезть, и задницу не ободрать. Четвёртое – полное отсутствие какой бы то ни было морали (в Верной жене хотя бы была вполне полезная житейская мудрость), а следовательно – и смысла, если только не считать таковым низвержение классических семейных ценностей и пиетета в отношении того, чем хорошее дело не назовут, и воспевание с максимальными удобствами организованного «левака». В качестве «приятных дополнений» к этому винегрету – жалкие попытки танцевать, «оригинальное» музыкальное оформление в лице марша Мендельсона, не самая удачная актёрская игра: частое переигрывание второстепенных персонажей и, что наиболее удручающе, явное непопадание в роль главной героини – у вполне мною уважаемой Веры Алентовой (Москва слезам не верит и др.) вместо светской дамы получилась несуразная простушка, словно пытающаяся безуспешно прикидываться предметом восхищения кавалеров и зависти товарок. Форма подачи блюда – растянувшиеся на два с половиной часа два акта, первый скучен и утомителен настолько, что глаза слипаются сами собой и со сном бороться невероятно сложно (недаром публика заметно поредела после антракта), второй, что свойственно комедиям, несколько живее и энергичнее и смотрится проще. Юмор, однако же, представлен лишь несколькими худо-бедно смешными моментами, моэмовский драматизм борьбы с одиночеством и за право на свободу и счастье уничтожен ещё в зародыше, посему я не вижу решительно никаких причин смотреть сей водевиль, получившийся из кастрированной классики жанра – лишённой чувств, национального колорита, подобающих антуража и атмосферы.
По окончании спектакля я двинулась по бульвару до Тверской, с пересадкой добралась до дома, там же позволила себе отвлекаться вовсю и, как следствие, закончить сей пост в половине четвёртого. Завтра, то бишь уже сегодня, в идеале следует, помимо шоппинга, посмотреть и Девятку, и Рыбку Поньо, а лучше – и то и другое, плюс – сделать уроки и всё то, что должна была сейчас сделать в инете, но так и не сделала. Как бы ни сложились и не повернулись планы, прощаюсь я, скорее всего, ненадолго)

Первый учебный понедельник начался первой биологией, пришедшей на смену прошлогодней экологии, и первой литературой с новой преподшей – непосредственно нашей бессменной русичкой, теперь рискующей стать лучшим учителем литературы за всю мою школьную жизнь (она первая на моей памяти прочитала нормальную лекцию и разбирала с нами стихи – остальные учителя стихи всегда пропускали). Первый учебный вторник, вопреки слабым надеждам, остался четырёхпарным, закончившись первой же социологией, продолжившей курс обществознания после прошлогодней философии; в тот же день мы с Асей завели хорошую привычку на обеденной перемене ходить в трапезную соседнего монастыря за вкусными постными пирожками с картошкой и лопать их на ходу, обходя окрестные улицы-переулки. Среда – проверочная по информатике (сидели на первом ряду, хрен спишешь, пришлось действовать методом тыка), самостоятельная по геометрии (четвёрка Оо) и очередной диктант на формулы по алгебре (за предыдущий – честный трояк, аналогично и за этот); после уроков к нам зашла Маруся, и мы прогулялись до станции Сретенской, поболтали за жизнь и разъехались по кольцу. Прибежав домой, я хотела было выбраться на премьеру мульта Девятки, но сеансы остались только либо слишком поздние, либо слишком дорогие, однако же я была твёрдо настроена как-нибудь отметить знаменательную дату 09.09.09 и решила сходить на новый мульт Миядзаки про рыбку Поньо. Сеанс был на половину восьмого, я быстренько за обедом сделала русский, успела пострадать ерундой и вечерком снова вывалилась из дому, добралась до Арбатской, была в Художественном кинотеатре за полчаса до начала сеанса… я привыкла, что обычно в Синем зале нас сидит от трёх до десятка зрителей, теперь же свободных мест тупо не осталось вообще! Обломившаяся я вернулась в метро, приехала обратно и сунулась для окончательного успокоения в наш местечковый кинотеатр Брест, в афише Яндекса не упомянутый… и там оказался сеанс на Девять на семь, на который я опоздала: воистину не надо ездить далеко, предварительно не узнав, нет ли того, что тебе нужно, под боком. Но в четверг упёртая я не оставила своих намерений – примчавшись домой после лицея, за обедом сделала алгебру и тут же опять выскочила на свет Божий, опять поехала на Арбатскую и перво-наперво, поскольку время ещё оставалось, вторично зашла в Дом книги, но книжки по алгебре там так пока и не оказалось. Затем я заявилась в кинотеатр Октябрь – смотреть на пять с лишним фильм «Приготовьтесь, будет громко»; билет обошёлся мне в 200 с лишним, и вместе с ним мне протянули схемку-добиралово: вход в зал был с улицы, для того, чтобы его найти, пришлось обойти кинотеатр по полупериметру, войти в малозаметную дверцу и, следуя по стрелочкам, пройти по запутанным лестницам и коридорам. Зал оказался маленьким, так что я вполне оправданно взяла билет в середину третьего ряда, и заполненным преимущественно симпатичным неформальным народом, что, вкупе с зернящейся картинкой и не самым хорошим звуком, создавало особо уютную атмосферу просмотра фильма.
Нет ничего скучнее и нелепее, чем изучить историю такого живого явления, как рок-музыка, по учебникам. И нет более эффективного способа это сделать, чем организовать встречу представителей трёх поколений рока – Джимми Пейджа (Led Zeppelin), Эджа (U2) и Джека Уайта (The White Stripes): на этом эпохальном мастер-классе им есть, чему поучиться друг у друга и чему поучить тех, кто держит равнение на настоящих мастеров. История рока, история электрогитары – в историях такой разной творческой карьеры этих троих таких разных людей, остаётся только снабдить голоса и риффы достойной картинкой… а уж в том, что у Гуггенхейма это получится, сомневаться не приходится. Записи старых концертов, старые документальные съёмки, атмосфера тех мест, где живые легенды делали свои первые шаги в музыке, где записывались прославленные альбомы, деликатно приоткрытый полог над сокровенной тайной процесса творческого поиска – всё это делает фильм «Приготовьтесь, будет громко (It might get loud)» не просто фанатским фетишем, а качественной документалкой для любого интересующегося искусством. А именно – документалкой познавательной, душевной, эстетически красивой, снятой, смонтированной и оформленной с большим вкусом, где в главной роли – конечно же, замечательная музыка, остающаяся, вне зависимости от отношения к ней, к её созданию и записи, в первую очередь замечательной музыкой. В гостях у Аси Наконец, Маруся нам позвонила и сообщила, что ждёт непосредственно у галереи; там наша троица воссоединилась, постояла-потрепалась и под руководством Маруси, уже разведавшей обстановку и выступившей инициатором культпохода, вошла внутрь, приобрела по двадцатирублёвому билету на нос. Первым был удостоен нашего визита Чёрный зал, где экспонировался «Мир, где нету взрослых» Ивана Максимова (девчонки, радуйтесь, он таки есть в ЖЖ, спросите у Википедии) – принты кадров из его мультфильмов, блокнотные наброски, босховско-сюрреалистичные рисунки и небольшие масляные картины с претензией на импрессионизм… обойдя все эти артефакты, мы уселись на стулья смотреть с большого монитора все эти самые мультфильмы с 90-х до прошлого года. Не пожалели – зрелище классное, настоящая глючная дзен-анимация: медитативное, плавное действие, причудливые существа в качестве большинства персонажей, озвучка лучшими образцами классики, приятный юмор и/или интересная философия, множество сюжетных (если их можно так назвать) неожиданностей, сплошная оригинальность, выдающая нестандартное и живое творческое мышление… думаю, вы тоже не пожалеете, если ознакомитесь – впечатления остаются исключительно тёплые и положительные, плюс – пища для ума и эстетическое удовольствие. Катакомбы (подвальный зал, напоминающий Винзаводские артпространства) были заняты Ольгой Полухиной с серией «1х1: сад моей души», представленной квадратными холстами, изображающими крупным планом различные цветы и подписанными абстрактными понятиями, так-то: предчувствие, нежность, или без названия; особых эмоций они не вызвали, насчёт точности соответствия подписей картинам нам хотелось поспорить, порадовал всех только алый мак под названием «страсть», особенно красиво смотрящийся со стороны. Впрочем, Полухина – всё-таки не концептуальный художник, а модельер, и в одном из залов монитор крутил показы её одежды; мы посмотрели с минуту на дистрофичных манекенщиц с нарисованным нездоровым румянцем и поднялись наверх, в Белый зал, смотреть «Волю случая» Виктории Токаревой. Это оказалась чертовски симпатичная фотовыставка, причём симпатичная не столько профессионализмом, сколько душевностью, подходящими к снимкам подписями и знакомой каждому фотографу, в том числе и такому жопорукому любителю, как я, радостью удачного кадра, особенно непостановочного; и вообще, даже в темах серий фотографий я почуяла в авторе немного родственную душу: природа, достопримечательности, макро, живность, ч/б, немного людей… в общем, советую тоже. На этом, к сожалению, залы Солянки заканчивались, что и свойственно всему хорошему, и мы покинули это славное местечко с твёрдым намерением вернуться туда после смены экспозиции (а у меня появилось маньячное желание сводить на мульты Максимова ещё кого-нибудь), дошли до метро, потихонечку разбрелись по разным веткам; дома я была в девятом часу вечера, перво-наперво дописала сей пост, теперь мне предстоит за ночь управиться со всем остальным, а на завтрашний день у меня существует соблазн пробить школу и сходить таки на Миядзаковскую новинку, но не факт, что у меня хватит наглости поддаться ему. В любом случае, завтра суббота (вполне себе быстро пролетела учебная неделя, что радует), а значит – театр вечером, а значит – рецензия, до которой и прощаюсь)

Давеча снова уйдя баиньки часу в третьем ночи, я опять проснулась пораньше, но заставила себя окончательно встать только с приездом папы с работы в районе десяти. До обеда мне удалось и пострадать ерундой, и завершить домашку по русскому на вторник, а после обеда я вывалилась на улицу, где стояли перманентные вечерние сумерки благодаря обложившей небо серости, из которой то лило дождём, то едва накрапывало. Под чем-то средним между этими двумя погодными явлениями я и дошла до остановки, догнала автобус, доехала до метро, добралась до Арбатской, поскольку если вчера, в ясную тёплую погоду, у меня ещё был соблазн отметить День города где-нибудь на природе, то сегодня, когда погода ухудшилась, решила бесповоротно провести его в тёплом помещении. Кинотеатр Художественный, старый и добрый, как нельзя лучше подходил для этой цели, ибо крутил Бесславных Ублюдков в полной режиссёрской версии – а именно это кино меня заинтересовало уже тогда, когда услышала в одном контексте с его названием фамилию Тарантино, одного из моих стабильно любимых режиссёров. Оказавшись там как раз вовремя, я взяла 150-рублёвый билет на сеанс на половину пятого и, описав кругаля вокруг кинотеатра за оставшиеся десять минут в качестве прогулки, заявилась в большой зал, подивившись обилию маленьких детей, приведённых на фильм с возрастным ограничением 16+ (впрочем, слишком завышенным, на мой взгляд). Моё место было в седьмом ряду, с краю, и, устроившись поначалу там, я собралась было успеть до начала фильма сожрать припасённые, аки в театр, шоколадку и фруктовый микс, но не успела – и, когда свет погас, с едой в руках переместилась в середину ряда и потом ещё некоторое время на особо громких моментах шуршала и жевала, что не мешало мне смотреть, слушать и получать удовольствие.
Когда-то малоизвестный фильм Кастеллари о партизанском отряде американских евреев, жестоко и беспощадно истребляющем фашистов в оккупированной Франции, должен был, наверное, воодушевлять народ израильский не менее, чем «Неуловимые мстители» - любимый фильм моего раннего детства – народ советский. Одноимённая картина Тарантино, средствами альтернативной исторической реальности сделавшая Ублюдков причастными к уничтожению всех первых лиц Рейха, включая и самого Гитлера, и, как следствие, к счастливому завершению войны в пользу союзников, тоже, конечно же, поднимет боевой дух до небывалых высот кому угодно, но напомнить, кто на мировой доске играл чёрными, а кто белыми, – явно не первостепенная цель фильма. Эту прописную истину все и так уже усвоили, посему вместо пафоса, морализаторства, прессинга на жалость, претензий на злободневность и прочих фирменных примочек «актуального» современного кинематографа – фирменные примочки Тарантино: эстетика и энергетика. Первое – в достоверном антураже и костюмах, грамотной и красивой операторской работе, умеренном количестве крови, не стесняющейся натурализма и крупных планов, великолепном саундтреке, удачно составленном из музыкальных тем старых фильмов (тут вам и Морриконе, и Престон, и Боуи), симпатичных актёрах (все Ублюдки отменно обаятельны, особенно приятно удивил Брэд Питт, благодаря усам и шраму из щенка лабрадора превратившийся в брутального головореза, но харизматичны и злодеи, главный из них так и вовсе подкупает) и, что редкость, актрисах (уверена, на Мелани Лоран скоро посыплются новые роли, ну, а я с удовольствием ещё не раз на неё полюбуюсь). Второе – в со вкусом закрученной в увлекательных диалогах (английские – в дубляже, французские и немецкие – с субтитрами) детективной интриге сюжета, щедро сдобренного неожиданными поворотами, живописных спецэффектах, качественном юморе, толике трогательных и лирических (а куда же без них хорошему фильму?) моментов. В целом получилась аппетитная – я ей-богу не удержалась, чтобы не облизнуться во время кульминации! – вещь в лучших традициях внежанрового стиля Тарантино, пусть и обвиняемого в жестокости и бессмысленности стиля на любителя – я как раз такой любитель и надеюсь, что после «Ублюдков» у меня прибавится единомышленников. Ведь несмотря на весь свинец, сталь и огонь, высыпавшийся на головы несчастных фрицев за ни разу не утомившие два часа сорок минут фильма, он оставляет после себя исключительно оптимистичные, позитивные впечатления: мстить – так «бодро, весело, со вкусом» (да, тут небольшое дежа вю: вендетта «Убить Билла» получила достойного преемника в лице вендетты «Убить Гитлера»), жить – так интересно и изысканно, ведь и то, и другое – настоящее искусство. Такое же, как и кино.
По выходу из зала я нос к носу столкнулась с Ладой, в приступе энтузиазма обняла бедного торопящегося на какой-то сеанс ребёнка, отпустила и вышла на улицу, потопала пешком по Арбату до Смоленки. Дома я постирала башку, затем оказалась нужна на ролёвке, и в итоге спать меня погнали прежде, чем я начала писать рецензию – пришлось сделать вид, что так и поступила, и засидеться со всем вышеизложенным до второго, как вы сами можете видеть, часу ночи. Посему потороплюсь-ка спать, чтобы завтра худо-бедно безболезненно подняться в шесть утра, «радуясь» новой, полноценной на сей раз, учебной неделе. Прощаюсь до свежих рецензий – времени мало, планов громадьё, но я тем не менее надеюсь посмотреть всё, что хочу.)

Когда я давеча, хоть это и казалось поначалу маловероятным, и запинала себя наконец спать, я после рассказов о планах на выпускной вернувшейся с собрания мамы всю ночь во сне срочно искала себе выпускное платье, при том что вообще-то не собираюсь (спойлер, да) появляться в платье когда бы то ни было в жизни. В какой-то палатке, куда я отстояла очередь, осталось только какое-то страшненькое убожество, и продавщица посоветовала мне обратиться в театр Луны (не иначе как сыграл свою роль тот фактор, что я была приятно удивлена набравшимися за пару дней 21-му плюсу на Афише за рецензию на Рубиновый вторник); театр оказался поблизости, и там меня действительно провели в отдел реквизита, больше похожий на музей, и предоставили право выбора – я быстро остановилась на бело-красном платье и с ним под мышкой поспешила на выпускной. Далее сон прервался, вернувшись к сюжету уже тогда, когда я скучала за большим столом в компании своих однокашников – жрать было решительно нечего, и я не чаяла дождаться, когда наконец начнётся дискотека или ещё что-нибудь в этом роде, но так и не дождалась – проснулась рано поутру и решила вставать, чтобы побольше успеть. Для тех же целей я даже составила план на день, но успела выполнить только два с половиной пункта из семи, а именно – пострадать ерундой, полить комнатные растения и частично сделать русский; после обеда я пораньше вышла из дому, дождалась на остановке автобуса, добралась до метро, на подземке доехала до Арбатской и направилась в храм Афанасия и Кирилла на Сивцевом вражье, где крестили моего покойного деда (завтра у него день рождения). Я там давненько не была, но дорогу припомнила – первый переулок с Арбата, далее по Афанасьевскому переулку мимо нескончаемых строек новых элитных домов на месте старых, и уже издалека слышен резонирующий между фасадами колокольный звон – когда я вошла, уже шла служба, но я не могла себе позволить задерживаться надолго и, выйдя, поторопилась обратно. Путь лежал к театру Маяковского, где я тоже не появлялась давненько, хоть и не настолько – на премьеру, на «Как поссорились…»; у меня был сторублёвый билет аж на балкон второго яруса, так что уже на входе мне посоветовали занять свободное место пониже и поближе, и я, купив программку, поднялась на этаж партера и этим ограничилась. Там я пропалила прилавок с сувенирнёй и соблазнилась на небольшого фарфорового кошака рублей за 90 с лишком – конечно же, приобрела: видимо, что-то у меня в последнее время переклинило, раз стало переть от кошек, да к тому же он каваен – белый, мордастый, с розовым носом и хитрым взглядом голубых глаз. С этим кошаком в кулаке я и вошла в зал с первым звонком и скромно устроилась на откидушке ряда этак седьмого, а со вторым переместилась в серёдку третьего ряда, где и осталась – свободные места при этом были и в первом, и во втором ряду, просто избалованной мне они казались слишком близкими от высокой сцены, а законопослушные граждане, которых я решительно в таких случаях не понимаю, продолжали при этом сидеть где-то далеко на галёрках и по бокам бельэтажа и балкона, откуда ничего невозможно было разглядеть. Мне же видно и слышно было, как всегда, отлично (за такую-то цену – так и вообще идеально), только иногда мешали слишком громко переговаривающиеся соседи.
Занавес открывается, и на сцене – типичная деревенская пастораль: плетёная хата-коммуналка завалена богатым урожаем, на заднем плане бегают детишки, на переднем – мелководный водоём плещется (та самая миргородская лужа, видать), а обитатели этой хаты – небезызвестные достойные и почётные жители Миргорода Иван Иванович и Иван Никифорович – ходят друг к другу в гости в белых сорочках. Но вот их нежная дружба в переносном и прямом смысле даёт трещину (она проходит по полу и задней стене) из-за пустяков, и, вопреки доблестным попыткам окружающих примирить враждующие стороны, бракоразводный процесс, то бишь, простите, тяжба затягивается на десять долгих лет. Обо всём этом мы с младых ногтей знаем по хрестоматийному произведению Гоголя, но не таков Арцибашев, чтобы просто прочитать текст в зал, не сдобрив это ни одной из своих фирменных изюминок: как всегда, он исполняет сатирическую комедию в миноре, а зрителю не даёт заскучать при помощи украинских песен и танцев колоритной массовки. Желающие посмеяться будут разочарованы: в этом спектакле главные герои – не гротескные карикатурные воплощения глупости, зависти и упрямства, а несчастные люди, не ожидавшие, что минутная размолвка даст толчок стремительно развивающейся череде событий, которую они уже не в силах будут остановить; оба очевидно сожалеют о разрыве и пытаются исправить, но только усугубляют его, и протянуть друг другу руки им суждено уже только на поклоне. Приятно было видеть адекватные декорации и слышать хорошую лирическую музыку Грига и Шумана, но особенно было приятно наблюдать за замечательными актёрами, исполнявшими свои роли с отменным мастерством, искренностью и предельной самоотдачей, что вообще свойственно питомцем Арцибашева – особенно за трогательным Иваном Никифоровичем (Филиппов) и не менее трогательным городничим (Чулков, вызвавший ностальгию по Покровке), да и повезло в роли Ивана Ивановича увидеть Костолевского. И ещё одна особенность: снова в арцибашевской интерпретации классика смотрится современно и актуально, оставаясь при этом именно классикой, а не превращаясь в нечто другое; поэтому – смотреть можно и нужно, можно и нужно задумываться о своём бытовом поведении, угадывать поразительно точные недоговорённые арцибашевские метафоры: вот сама по себе со скрипом отворилась дверь, тёмная фигура мерещится за ней… «Старуха с косой», - понимает публика.
Кончился спектакль, я вышла в тёплый вечер, дошла до метро, поехала домой; воодушевлённый рёв «Рос-си-я!» на некоторых станциях дали мне понять раньше Интернета, что наши победили Лихтенштейн. От метро добиралась на маршрутке, ныне снова собираюсь спать лечь насколько это возможно пораньше и встать пораньше – День города культурно праздновать, да и о делах насущных не забывать при этом. Посему прощаюсь, следите за новостями)

Бытовуха Если западный кинематограф медленно, но верно движется по пути улучшения качества картинки, то отечественный быстро наигрался в операторские изыски и пошёл по пути прямо противоположному, а именно – докатившись наконец до съёмки большей части фильма в жанре любительской псевдодокументалки, одной трясущейся в руках, мажущей камерой. В условиях вездесущего слова на букву К – самый лучший вариант: бюджет тратится небольшой, снимается всего за месяц… то, что смотреть на это, мягко говоря, удовольствия зрителю не доставляет, уже дело десятое. Натурализм, на который, видимо, молятся создатели фильма, и так присутствует в лице подлинных декораций – психиатрического интерната на территории бывшего монастыря в Дмитровском районе – и подлинной массовки в лице пациентов оного, но многочисленные интервью этот натурализм только делают чрезмерно выпяченным и надуманным, да к тому же усыпляют своим однообразием, статичностью, повышенным вниманием к ничего не значащим мелочам. Но форма – это ещё полбеды, настоящая беда – содержание: как известно, осовременивание классики есть занятие сложное, практически ювелирное, под силу оно далеко не каждому, а на сей раз от подгона общеизвестной «Палаты №6» под реалии XXI века пострадали и непосредственно сам Чехов, и всё тот же несчастный натурализм: когда подустаревшие словечки из оригинального текста рассказа соседствуют с рассуждениями о сломавшейся видеокамере или отдыхе в Анталии, ощущение крайней фальшивости происходящего только нарастает и нарастает, как снежный ком. Третья же и главная беда – смысл: вместо чеховской аллегории на несправедливость и жестокость мира и общества в фильме представлена мрачная философия бесполезности борьбы и безвыходности положения каждого отдельно взятого индивида. Да, смотреть на ночные метания по коридорам больницы обманом запертого там Рагина по-настоящему страшно, но когда фильм ставит целью максимальное нагнетание давящей атмосферы и ничего более, я не люблю, и к тому же, при всём своём пессимизме, не люблю фатализм. В качестве заманухи для публики, видимо, использовались актёры, почти сплошь узнаваемые; играют они старательно, убедительно, так что в кадре за все полтора часа видишь довольно-таки маловато персонажей без диагноза, но главные герои всё равно при этом не впечатлили: и Рагин тут – больно уж жалкий, бесхарактерный человек, которого не громовские проповеди с ума свели, а сам он постепенно опустился, а добила его окончательно Москва с её пробками, ночными клубами и казино, и Громов слишком редко появлялся на экране, так что до «пророка» явно не дорос – впрочем, он хотя бы симпатичен и ему хотя бы сочувствуешь (пусть он и слишком молодо выглядит). Но в любом случае объективных причин к просмотру «Палаты», кроме последующего написания рецензии, я не вижу: есть немало качественных фильмов по классике и немало качественной документалистики, и всё это не заменит словно на коленке слепленный маловразумительный гибрид обоих этих жанров. В который уж раз за державу обидно.
Когда я вышла с фильма, уже стемнело; постояв на площади перед станцией и послушав исполняющих немало мною любимого «Беспечного ангела» музыкантов, я поехала домой, не стала добавлять к дневному пробегу ещё и вечерний и от метро до дома добралась на маршрутке. Ныне, поздновато закончив сей пост ввиду занятости на двух ролёвках, откланиваюсь и иду спать, завтра меня, как всегда по субботам, ожидает театр, вас впоследствии – свежая рецензия.)

Давеча пораньше отправившись высыпаться, я сегодня поутру поднялась по возвращении папы с работы; он приволок мне новую мобилу ввиду издыхания батарейки в старой, что, конечно, мило с его стороны, вот только бесполезно, ибо для меня найти взаимопонимание с тонюсенькой навороченной игрушкой – то же самое, что встать на каблуки или закачать любимую музыку в айпод. Так что придётся этого зверя покуда отдать маме, а мне до нахождения новой батарейки для своего старичка (а сейчас это уже практически антиквариат) попользоваться её телефоном, который хоть чем-то похож на мой; потом покупка, скорее всего, пополнит папину коллекцию мобильников, жаль, что наушники от неё не подходят к моему плееру. Но вернёмся к нашим баранам, то бишь ко мне – а я с утреца пострадала ерундой, пообедала, да и вышла из дому вечерком, дождалась автобуса, добралась на нём до метро, доехала на подземке до Чеховской, дотопала неспеша до сада Эрмитаж. Там я по традиции скоротала немного времени, побаловав зрительные и тактильные рецепторы осмотром не меняющегося ассортимента палаток с хэндмейдом и затем снова переступила порог театра Эрмитаж, купила программку, уселась читать журнал. С первым звонком собравшаяся публика повалила в тот же зал, где я смотрела Ким-танго, и поскольку ряды снова располагались буквой П вокруг сцены, мой теоретически 12-й ряд оказался практически третьим от сцены и вполне тем самым меня устраивал, но, заметив, что со вторым звонком люди с пригласительными начали садиться на приставные стулья в проходах, переместилась на такой стул своего ряда, чтобы головы впередисидящих не мешали обзору. После третьего звонка почти двухчасовое действо началось, и теперь мой долг – от бытовухи переключиться на впечатления от увиденного и услышанного, а именно - "Капниста туда и обратно" (нет, Бильбо Бэггинс тут ни при чём).
Лирика Юлия Кима всё-таки прочно прижилась в театре Эрмитаж: премьера минувшей весны – снова воплощение на сцене его озорных и гротескных четверостиший. Но не только его: в пересказанный бардом исторический анекдот о том, как император Павел I за время просмотра постановки пьесы Василия Капниста «Ябеда» отдал приказы его сначала сослать и заковать, а затем вернуть и наградить, органично входит в отрывках сама эта постановка, и получается «театр в театре». Нравоучительная комедия пера драматурга XVIII века, в которой чиновники-взяточники («ябедничество» в те времена и обозначало не стукачество, а коррупцию) наказаны честным воякой с говорящей фамилией Прямиков, превратилась в пародию на сентиментальный классицизм со всеми присущими сему жанру шаблонами, а стихи Капниста – в бойкие песни под живой оркестр, и в итоге мы имеем яркий, весёлый мюзикл, не ограничившийся, однако же, вызывающей только смех сатирой, но ещё и наделённый трогательной ноткой – непоколебимой наивной верой Капниста в справедливость царя. Опять актёры поют, танцуют, вдохновенно потрошат подушки, но их герои при этом – не карикатурные типажи, а живые, интересные люди, вызывающие сочувствие: и старательные до переигрывания исполнители ролей в «капнистовой пиесе», и сам драматург, натерпевшийся страху за короткую дорогу «за Урал», и, конечно же, персонажи двух моих самых любимых (а просто любимые они у меня уже все) актёров Эрмитажа – благородный «резонёр» (то бишь дворянин в лучшем смысле этого слова) Правдин, привет Фонвизину (прирождённый интеллигент Романов), и взрывоопасный Павел I (прирождённый невротик Кулаков). Привет, кстати, не единственный: с лёгкой руки режиссёра «Ябеда» пополнилась парочкой заимствований из «Горя от ума» (конечно же, такой плагиат не был бы возможен ввиду того, что Грибоедов творил позже, нежели Капнист), а в страшном сне Капниста появился парящий под потолком его современник, поэт Тредиаковский, с бранью изгоняющий конкурента по цеху с Олимпа. Да и «рекламный ролик» Ким-танго вставлен посреди действия: как-никак, на программке гордо значится, что спектакль – «в пространстве Давида Боровского», том же самом, в котором играется и вышеуказанное юбилейное шоу, добавили только трансформацию балкона в императорскую ложу Александрийского театра. Итог – аппетитное содержание, аппетитная форма, симпатичный юмор и актуальный смысл (как-никак, из исторических реалий мы знаем, что пьесу Капниста запретили всё равно – вот и задумывайся в который уж раз о взаимоотношениях власть имущих с «вольнодумным» искусством), вывод – «Капниста» смотреть можно и нужно, как качественно и со вкусом сделанную вещь.
После спектакля под продолжительные аплодисменты на сцену поднялся сам Юлий Ким, весь спектакль просидевший в первом ряду и тихо подпевавший всем актёрам; выходили из зала с оглядкой на замершего посреди сцены в позе небезызвестного памятника Павлу I Кулакова, видимо, дожидавшегося, пока зал не покинет последний зритель. Эти два факта тоже внесли свой вклад в оставшиеся от просмотра приятные впечатления, и немного грустно оттого, что ни в сентябре, ни в октябре меня не будет в Эрмитаже; покинув сад (туда-то я всегда смогу вернуться, как захочу), я дошла до Чеховской, доехала до родной Молодёги, и оттуда до дома подвёз меня папа. Завтра – во что упорно не верится, видимо, потому, что уж очень не хочется верить, – последний день лета, и хочется провести его там, где я была и незадолго до начала прошлого учебного года, а именно – в московском Покровском монастыре, ставшем всё-таки, следует признать, особым для меня местом. А покуда прощаюсь, постараюсь пораньше лечь спать, чтобы пораньше встать, всем доброй ночи)

Закруглившись вчера ко сну пораньше, я сегодня утром с грехом пополам встала по будильнику в районе одиннадцати, быстренько пострадала ерундой, позавтракала и, начиная опаздывать, выскочила из дому под дождь, варьирующейся от быстрого и крупного до мелко моросящего. Автобус, хвала Императору, не заставил себя долго ждать, и вскоре я уже ехала на метро до Арбатской, затем топала до старого доброго Художественного кинотеатра – Миссию Дарвина в большом зале смотреть. Это удовольствие обошлось мне в 200 рублей, зато зал был практически пуст, и я вольготно устроилась в наиболее удобном месте в середине шестого ряда, протёрла выданные очки выданной же влажной салфеткой из упаковки с логотипом 100-летия кинотеатра и принялась смотреть немало превзошедшую мои ожидания вещь.
«Миссия Дарвина» - в первую очередь чертовски органичное сочетание в одном кадре кинофильма с настоящими пейзажами, автомобилями и людьми и компьютерной графики с прямоходящими морскими свинками, отнюдь не стремящимся к той натуралистичности, которой могут похвастаться рисованные монстры из фэнтези и фантастики последних лет. Во-вторых, это динамичный и увлекательный экшн с использованием новейших достижений по части 3D-спецэффектов, так что ввиду этих двух факторов картинка «Миссии» получилась на редкость качественной, красивой и впечатляющей, чем может похвастаться не каждый голливудский блокбастер. И, в-третьих, это лакомый кусочек для киномана – что ни эпизод, то угадывается цитата из того или иного фильма, начиная золотым фондом и заканчивая лидерами нынешнего проката: от Джеймса Бонда, Апокалипсиса сегодня, Миссии невыполнимой и прочая – до Вольта, Ледникового периода и прочая. Да и сам сюжет – поклон старым добрым Спасателям из высокотехнологичного XXI века: вместо Чипа, Дейла и Гаечки – Дарвин, Бластер и Хуарес, вместо Вжика – Мух, и вместе эта команда спецагентов спасает мир от восстания машин (то есть, простите, бытовой техники), бегает от ФБР, а в свободное время играет в памп, пишет в блог и разбирается в любовных и родственных взаимоотношениях. Однако ощущения вторичности по отношению к хрестоматийным предшественникам при просмотре не возникает, к тому же отчасти этот сюжет даже – что редкость – непредсказуем, а отчасти – с таким же вкусом, как и ассоциациями, оперирует классическими сюжетными клише, свойственными подобного рода историям. Из числа прочих плюсов: живность отменно кавайна, в главной «человеческой» роли – постепенно становящийся одним из моих любимых зарубежных киноактёров Билл Найи (ещё жаль, что оригинальной озвучки не было слышно: главный злодей с голосом Николаса Кейджа – это, наверное, круто), юмор наличествует, равно как и смысл: строгое предупреждение зарвавшемуся человечеству о том, что безбожно травить грызунов и загаживать ближний космос останками ненужных аппаратов – плохо. А ещё – что будущее зрелищного развлекательного кино однозначно за анимацией, в которой всё меньше остаётся от детского «мультика» и всё больше появляется безграничных возможностей для удовлетворения потребностей взрослой аудитории (что и недавно посмотренная мною ретроспектива «Электрический лимонад» также благополучно продемонстрировала). В целом «Миссия» - приятная для просмотра (особенно, конечно, в 3D) вещь, жаль только, что короткая – всего полтора часа.
Досмотрев, я снова вышла под морось, с удовольствием прошлась по Арбату до Смоленки, завернув по дороге в храм в Спасопесковском переулке по случаю Успения, доехала до родной Молодёги, закупилась жрачкой и на маршрутке добралась до дома. Теперь я могу отдыхать, но спать уйти пораньше, ибо завтра меня ожидает ещё одно небольшое путешествие, откуда привезу отчёт и фотки)

Давеча меня хватило на бдение только где-то до половины пятого утра или около того, после чего я уползла спать и даже не услышала, как через пару часов на работу ушёл папа, а ещё через пару ушли в поликлинику бабушка с мамой. Я услышала только, когда уже было светло, как ко мне желает зайти собак, впустила его, убедившись, что он не отстанет, не добившись своего, и мы с ним ещё немного поспали часов до одиннадцати с гаком – как раз вскоре после этого мама с бабушкой вернулись. Не успела я и глазом моргнуть, как время перевалило за полдень, и планы сходить на Миссию Дарвина пришлось отложить на завтрашний свободный от театра день; пострадав ерундой, доскачав мангу (и нифига от этого легче не стало, даже наоборот)), пообедав, в конце концов, я неспешно покинула дом родной и направилась к автобусной остановке, где дождалась кругового автобуса, так же неспешно доставившего меня к метро. Доехав до Чеховской, я дошла по звенящему колоколами Успенскому переулку до сада Эрмитаж, снова с удовольствием и не без искушения (благо цены там кусаются, а то бы накупила уже кучу кавайных безделушек) покопалась в ассортименте палаток с хэндмейдом, посмотрела, как кто-то кормил пшеном голубей в голубятне, да и вошла в театр Эрмитаж. Заявилась рано, даже удивилась немноголюдию и тишине, купила программку, дочитала захваченные с собою для досуга в метро комиксы, с первым звонком вошла в зал, сориентировалась не сразу – зал был уже другой, партер окружал высоко поднятую сцену буквой П, моё законное место оказалось как раз там, где у этой буквы ножка, во втором ряду. И всё бы хорошо, кабы головы не мешали, посему со вторым звонком я пересела в первый ряд туда, где у этой буквы поперечная перекладина – пусть с краю, зато видно лучше, слышно отлично, в общем, заплаченные мною сто рублей более чем стоит, ну да обо всём по порядку.
«Безразмерное Ким-танго» - это в первую очередь капустник для любителей «Эрмитажа», и одно из самых приятных чувств при просмотре оного – чувство узнавания уже знакомых по ролям в тамошних спектаклях актёров. Актёры к тому же замечательно танцуют танго (обожаю танго!^^) и замечательно поют – как-никак, ставился капустник ажную дюжину лет назад не абы для чего, а по уважительной причине: по случаю 10-летия театра. Сюжета в неожиданно оказавшемся в постоянном репертуаре шоу нет – есть только 52 (сама я не считала, верю на слово релизам) куплета замечательного барда Юлия Кима, проиллюстрированные при помощи всей труппы «Эрмитажа» (жаль, что не все потом вышли на поклон), живого оркестра, детей, собак и безобидной пиротехники, плюс кому-то что-то наливали, судя по тому, что помногу – вряд ли водку. На сцене беззаботно смешивались национальные культуры, карикатурные типажи и небезызвестные исторические персонажи, действие перекатывалось от смешного к грустному и обратно, однако в итоге многочисленные фрагменты сего действа к целостности как-то не приходят, а всё разваливаются на осколки калейдоскопа, и по нескольку раз кажется: ну вот, конец, – а это ещё не конец. Второй минус – слишком уж многократно повторяющийся припев: после двадцать лохматого раза хочется обратиться к исполнителям со словами из оного – хрестоматийными «Не надо! Я умоляю вас – не надо!», потому что такое повторение в конце концов начинает вызывать в зале смешки и сбивает нужное настроение. В целом получился аппетитный, вполне эстетичный коллаж, на котором приятно отдохнуть душой и глазами при условии наличия лёгкого характера, чувства юмора и гибкого вкуса – зрители, не обладавшие данными качествами, так и не углядели смысла за вольным потоком режиссёрской импровизации и массово линяли со спектакля, шедшего без антракта около часа сорока. Мне же «Ким-танго» понравилось: всё-таки качественно сделанный праздник, пусть и в жанре дуракаваляния, – нужная в нашей сложной жизни вещь, и ритмы танго будут звучать в голове несмотря ни на что ещё наверняка очень долго.
После спектакля я миновала вечерний сад Эрмитаж и дотопала обратно до Чеховской, доехала до Молодёги, узрела ждущую на остановке маршрутку, взгромоздилась… и была дома за время в два раза большее, чем если бы пошла пешком, но уж больно было влом. Дома, ввиду затишья на форумах, нашла себе новую отвлекуху – по чужим дневникам (не из числа френдов и читателей, не бойтесь) анонимно лазить, так что небольшая рецензия снова писалась в большие сроки, хоть и спешить мне особо некуда. Прощаюсь до новых новостей, ибо вопреки неумолимому приближению осени новости ещё обязательно будут!)

Романов (на фоте в Ким-танго с Ахеджаковой) - всё-таки человечище. Не дед, а харизма ходячая^^

Успев с давешнего вечера-ночи до сегодняшнего утра выспаться перед папиным приходом с работы, я с утреца пострадала ерундой и пораньше выскочила из дому, ибо надо было успеть до пяти вечера выкупить свой подарок себе любимой на собственное др, которое состоится, если кто ещё не в курсе, 24 октября (впрочем, запоминать эту дату вовсе не обязательно – в этом году я праздник закатывать не собираюсь). Дождавшись на холодном ветру автобуса, я доехала до метро, а на метро – до Арбатской, а когда вышла, психически неустойчивая погода конца лета (при том что я пока упорно не могу поверить в это словосочетание – «конец лета») уже сменилась на если не жару, то по крайней мере неслабое такое тепло. Проклиная напяленную поверх рубахи джинсу, я поспешила по Поварской согласно указанному адресу, покуда вскоре не наткнулась на искомый офис, то бишь на подъезд, где по моему разумению он должен был находиться; дважды нажатая на домофоне нужная циферка ни к чему не привела – сколько я ни дёргала дверь, она не открывалась, но когда я перед тем, как вознамерилась уходить несолоно хлебавши, потянула за неё в последний раз, она подалась. Я оказалась в типичном подъезде фешенебельного староарбатского дома, бабушка-консьержка указала мне нужный подъезд, и по лабиринтам коридоров я нашла наконец ещё одну дверь, ту, за которой меня должны были теоретически ждать, но не ждали, а попросили подождать меня и позвали ту тётеньку, с которой я по телефону и договаривалась. Тетёнька выписала мне от руки по чистому бланку пригласительный, влетевший мне в 400 кровных деревянных (ну а что поделать – таки др только раз в году, чем не повод), и я с чистой совестью вышла обратно на свет Божий за добрые полтора часа до начала того спектакля, на который ходила сегодня – это время надо было как-то убить, и ничего лучше того, чтобы пройтись туда и обратно по Арбату до Смоленки, я не придумала. И почему-то эта прогулка чертовски меня порадовала – так бывает иногда, когда идёшь по Арбату, никуда не торопясь, и смотришь на всё словно в первый раз в жизни: я послушала разношёрстных музыкантов, полюбовалась на картины, покаваилась на котят, на которых сейчас почему-то особо многочисленный урожай – на каждом шагу отдают в добрые руки очаровательных полосатых, белых, чёрных, цветных существ, которых так хочется всех взять к себе. На одном из книжных лотков я углядела Калевалу 85-го года выпуска – и пусть, что в прозаическом пересказе от издательства «Детская литература»: в стихах она у меня и так есть, а эта книжка подкупила роскошными графическими иллюстрациями, поэтому я не пожалела на неё ста рублей и даже получила в подарок от продавцов никчёмную детскую книжонку габаритами со школьный атлас для уроков географии – «В поисках Индии» 92-го года выпуска (она, оказывается, была издана к 500-летию открытия Америки, а я в этот год родилась). Уничтожив почти целый час этим неспешным моционом по Арбату, я доехала до Курской и, поскольку время ещё оставалось, решила для окончательного закаваивания заглянуть в тот анимешный магазинчик, где Ушастая себе уши покупала; в приступе топографического кретинизма я немного пометалась в поисках этого магазинчика по торговым рядам Курского вокзала, пока наконец не обнаружила, что он закрыт, так что пришлось удовольствоваться содержимым витрины, обращённой в коридор. Для возмещения морального ущерба я зарулила в соседний магазинчик с прессой и разорилась ещё и на свежие комиксы, которые подорожали ещё на добрую дюжину рублей (скоро, чую, сто рублей будет один журнальчик стоить >< ) – нельзя мне всё-таки деньги в руки давать: тут же стремлюсь их потратить до победного конца оных. С торбой, пополнившейся в итоге на две книжки и два журнала (я ещё свежий ТаймАут таки прикупила ещё с утра), я потопала, также неспеша, по Земляному валу до театра Гоголя, куда пришла, как обычно, за полчаса, как, собственно, и вчера, купила программку, почитала до первого звонка и со звонком вошла в зал. Хоть амфитеатр и был закрыт, партер сегодня заполнился плотнее обычного, но я, несмотря на то, что неоднократно пришлось двигаться, уступая людям их законные места, таки осталась в итоге в районе середины то ли второго, то ли третьего ряда, в общем – как всегда, в самой удобной для лицезрения спектакля зоне.
При первом взгляде на сцену, меблировка которой опять смотрелся тем более убого, чем более он старался походить на роскошные интерьеры, я безошибочно догадалась: очередной ромком из жизни богачей. И даже угадала, что в главной роли опять будет выступать дама, мягко говоря, пожилая, только на сей раз её воздыхатель был не таким же седым, как она, а худо-бедно молодым, так что при такой разнице в возрасте его бурная страсть выглядела нездоровой геронтофилией и тем самым вызывала усмешки. Сюжет спектакля предсказуем и элементов сказочности не лишён: Констанс не любит своего мужа, он не любит её, он изменяет ей с её лучшей подругой, она вместо того, чтобы устраивать сцены, поступает мудрее – собственными силами не даёт возникнуть скандалу, когда адюльтер раскрывается мужем этой самой подруги. И так бы эта банальщина и осталась поучительной басней о том, что брачный долг и репутация в свете превыше всего, но не таков Сомерсет Моэм, написавший пьесу «Верная жена», по которой и был поставлен сей спектакль: обманутая супруга отплачивает своему благоверному той же монетой, для чего складываются самые благоприятные условия – и откуда ни возьмись появляется поклонник из времён далёкой молодости, не растерявший за годы своего большого и чистого чувства, и знакомая бизнесвумен предлагает выгодное сотрудничество в непыльной сфере дизайна. Второй фактор нужен потому, что по Моэму – «Свобода – это материальная независимость», так что в итоге всё это «Укрощение строптивой» наоборот, хоть и тоже с неизбежным хэппи-эндом, оказывается скорее историей о деньгах, нежели историей о любви; да, прагматично и не шибко романтично, зато в обращённых к залу экспрессивных душеспасительных монологах можно услышать вполне логичные и отнюдь не бесполезные выводы относительно непростой бытовой и личной жизни. Но не только возможностью набраться житейского опыта (всё равно актуальны эти ситуации только для тех, кому за 45, вторая половинка обрыдла, из-за детей развестись нельзя, а бес к ребру уже подбирается) «Верная жена» выигрывает на фоне многочисленных комедий подобного толка: помимо смысла в ней есть ещё и немного юмора, то бишь местами можно посмеяться – во многом благодаря талантливой актёрской игре, в чём второй плюс постановки. Все играли искренне, создав не карикатурные плоские шаблоны, а живых и чувствующих людей, и особенно порадовала в конце концов исполнительница главной роли Анна Гуляренко – при всём при том, что было бы гораздо логичней отдать эту роль более молодой актрисе, она изобразила весьма симпатичную старушку (пусть иногда и переигрывая в первые симптомы приближающегося маразма), да к тому же по-настоящему плакала, что в комедиях – большая редкость. За минусами в лице некоторой затянутости первого действия в сравнении с более энергичным вторым, режущего слух звукового (язык не поворачивается назвать его музыкальным) сопровождения и прочих незначительных мелочей получаем вещь вполне сносную и годящуюся ввиду этого к просмотру с целью небездумного релакса.
Таким не самым плохим образом со мной и попрощался театр Гоголя – больше нога моя не ступит на его порог как минимум до начала ноября, ибо мои субботы уже забиты театром на два месяца вперёд. После почти трёхчасового (не утомившего, впрочем) просмотра я дотопала обратно до Курской, доехала до родной Молодёги, закупилась едой, и папа подвёз меня до дома, где я теперь качаю себе на ночь мангу Loveless – да, настолько сильной уже стала ломка по этому аниме, начавшаяся ещё в начале прошлого учебного года (непременно выклянчу себе лицензионку, пересматривать с инета больше совсем не хочется). С вами же прощаюсь до завтрашней рецензии, а может, и не одной, ибо нехреново было бы завтра с утра перед театром посмотреть Миссию Дарвина, пока она в кинотеатрах не прошла. Следите за новостями)