Обратите внимание какие красивые ноты у Баха-Марчелло. Невозможно оторваться от разглядывания. Просто какая-то гипнотическая медитация. а не музыка сфер

1. Люди Х

У тех кто работает нет времени, чтобы взвесить свой собственную душу.
Они просто надеются на лучшее, ведь надежда, как показывает история религий - добродетель рабов. Надеющееся животное (без перьев и с плоскими ногтями) ведет себя так, как иные сидят в приемной у дантиста. Оно боится пошевелится и само не скажет, на что, собственно, уповает. Больно будет все равно. В его движениях есть что-то умоляющее, потомушто такое сердце умирает медленно как дерево, сбрасывая надежды как листья, до тех пор пока не останется ни одной. Пока ничего не остается...

И действительно - разве вы встречали когда-нибудь офисного Ионыча, хипстера, короче, чиновника или клерка чьи мысли не порхали бы между зеркалом и зазеркальем. Они страшатся всего - начальства, повышения или понижения по службе, седых волос, предсмертного стона, они то лелеют себя, то впадают в отчаяние, заполняя свой ежедневный досуг мыслями об откатах, заносах, собственном ничтожестве или, что того хуже о собственном величии. Подобное универсальное существо стерпит все - и праздничный корпоратив, и степлера прокол, и дырокола пытки…

Но даже эти сверхлюди не властны над местами и предметами, из-за того, что наибольший ужас внушают человеку не смерть и не любовь и даже не гебешная подстава с последующим разоблачением, а расширение горизонтов его собственного сознания. Такое знание умножает скорбь.

...Cократ не написал не одной книги.
От него ничего не осталось.
Он не был спекулятивным философом....

Неужели можно так скучно писать про Сократа?
И самое удивительное, что это делает Мераб Мамардашвили ("Лекции по античной философии". М., Аграф, 2002), которого невозможно заподозрить в метафизическом скудоумии.

Возможно сработал резонанс трепетов или какая-то другая незавершенность. Нечто не позволило ему по другому обозначить это скопище иронических нелепостей, от которых эрудитам вроде меня впору схватиться за голову и ужаснуться. Не желая расписываться в своей нечестности, отсутствии юмора, слишком доверительном отношении к окончательным суждениям, он воспринимает Сократа, не как абстрактного клоуна, а как свое собственное переживание, сугубо личное и абсолютное.

Никакой одержимости строгостью мысли: просто попытка навести порядок в простых словах, очистить их от смыслов и выявить четкую идею. Поэтому он думает о Сократе, независимо от приказа, поскольку свободен думать не подчиняясь. Думает что попало, напропалую сообщая свои мысли о нем, столь же несовершенные и переменчивые как предмет дискурса.

Это позволяет непрестанно создавать себе все новые и новые лица.
Он приумножает коллекцию собственных масок, уподобляя себя своему метафизическому увлечению, он увековечивает его комедиантское кривлянье.

И что-то очень тонкое, возможно чувство стиля, а возможно неизбывная печаль и жалость к себе не позволяют ему достигнув апогея, выродиться и превратиться в конце концов в карикатуру.

Настоящему философу нечего терять кроме скуки. Ведь еще Вольтер - этот монстр рассудка, заметил: "Искусство быть скучным состоит в том, чтобы говорить все."

... однажды на афинской площади Сократ открыл разум....