Сусальным золотом горят
В лесах рождественские ёлки,
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.

О, вещая моя печаль,
О, тихая моя свобода
И неживого небосвода
Всегда смеющийся хрусталь!

Дано мне тело — что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?

За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?

Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.

На стекла вечности уже легло
Мое дыхание, мое тепло.

Мандельштам в 1914

Короткие зарисовки об Осипе Мандельштаме

Телеграмма Ахматовой

В феврале 1936 года Ахматова навестила Мандельштама в его ссылке, так как получила от него телеграмму, что тот находится при смерти. Несмотря на своё трудное положение, Ахматова не побоялась навестить опального поэта, осталась верна старой дружбе и приехала к нему. Оказалось, что всё не так уж и плохо, как показалось Ахматовой по тексту телеграммы, что дало повод Осипу Эмильевичу потом со смехом говорить:
«Анна Андреевна обиделась, что я не умер».

Из омута злого и вязкого
Я вырос, тростинкой шурша,
И страстно, и томно, и ласково
Запретною жизнью дыша.

И никну, никем не замеченный,
В холодный и топкий приют,
Приветственным шелестом встреченный
Короткиx осенниx минут.

Я счастлив жестокой обидою,
И в жизни поxожей на сон,
Я каждому тайно завидую
И в каждого тайно влюблен.
1910

Н. Гумилев, С. Городецкий. На обороте надпись рукой Городецкого:«Акмеизм. 1914»;

В октябре 1911 года в Петербурге, на Фонтанке, в квартире Сергея Городецкого и его жены Анны Алексеевны («Нимфы», как прозвал ее И.Е.Репин) состоялось первое заседание первого, и самого знаменитого, петербургского «Цеха поэтов» (позже литературных объединений с таким названием в разных городах стало несколько). Первый «Цех» основали Н.Гумилев и С.Городецкий как сообщество молодых поэтов по примеру ремесленных объединений средневековой Европы. Основатели «Цеха» в первую очередь добивались от его участников упорного труда, совершенствования поэтического мастерства и подробной критики (со слуха) прочитанных на заседаниях стихов. Василий Гиппиус, непременный участник заседаний «Цеха», писал: «<…> Весь круг читал каждый раз, читали по очереди, после каждого чтения — стихи обсуждались, как по существу, так и в частностях. Эту способность экспромтной критики цеховики развили в себе в высшей степени — особенно Гумилев»1. Усовершенствование стиха — вот первоначальная задача петербургского «Цеха поэтов», с которого начинается и история акмеизма. Владимир Пяст в книге «Встречи» вспоминал о «Цехе поэтов»: «В Цехе были “синдики”, — в задачу которых входило направление членов Цеха в области их творчества; к членам же предъявлялись требования известной “активности”; кроме того, к поэзии был с самого начала взят подход, как к ремеслу. Это гораздо позднее Валерий Брюсов где-то написал: “Поэзия — ремесло не хуже всякого другого” <…> синдики, конечно, подписались бы под вышесказанным афоризмом. <…> Каждому их них была вменена почетная обязанность по очереди председательствовать на собраниях, но это председательствование они понимали как право и обязанность “вести” собрание <…>. Все члены Цеха должны были “работать” над своими стихами согласно указаниям собрания, то есть фактически — двух синдиков. Третий же был отнюдь не поэт: юрист, историк и только муж поэтессы. Я говорю о Д.В.Кузьмине-Караваеве. Первые два были, конечно, Городецкий и Гумилев»2.

Проза Мандельштама ведёт в детство, и не просто в детство, а в мир ярких, красочных образов, словно ты не читаешь, а вращаешь калейдоскоп, и каждая новая строчка – иная мозаика незабываемо-забываемых неописуемых потрясений.
Его прозу невозможно пересказать, так словно писал не человек, облечённый в плоть, а ангел, а может, даже не один ангел, и может, это не монолог Мандельштама, а диалог двух ангелов, которых породила душа поэта. Его тексты неуловимы и неосязаемы, в них нет течения времени, это не быстрая полноводная река, а воронка, водоворот, выбраться из которого на свет, на простор невозможно.

Надежда родилась в 1899 году в многодетной семье евреев Хазиных, принявших христианство. Отец был поверенным, а мать работала врачом. Надя была младшенькой. Вначале ее семья жила в Саратове, а затем перебралась в Киев. Там и училась будущая Мандельштам. Надежда поступила в женскую гимназию с очень прогрессивной на то время системой образования. Не все предметы ей давались одинаково хорошо, но больше всего она любила историю. Родители тогда обладали средствами, для того чтобы ездить с дочерью путешествовать. Таким образом, Надя смогла посетить Швейцарию, Германию, Францию. Высшее образование она не завершила, хотя поступила на юрфак Киевского университета. Надежда увлеклась живописью, да к тому же грянули сложные годы революции.

Это время было самым романтическим в жизни девушки. Работая в Киеве в художественной мастерской, она встретила молодого поэта, ей было девятнадцать лет. Осип настолько влюбился в некрасивую, но обаятельную художницу, что покорил ее сердце. Впоследствии она говорила, что он будто чувствовал, словно им недолго придется наслаждаться друг другом. Пара заключила брак, и теперь это была настоящая семья — Мандельштам Надежда и Осип. Муж ужасно ревновал молодую жену и не желал с ней расставаться. Сохранилось много писем Осипа к жене, которые подтверждают рассказы знакомых этой семьи о чувствах, которые были между супругами.

В 1925 году Осипу Мандельштаму, юбилей которого отмечается сейчас на телеканалах и в соцсетях, наконец удалось опубликовать «Шум времени», свою первую и самую непрочтенную прозаическую вещь. Мария Степанова — о том, чем был этот текст, когда он был написан, и о том, почему он нам необходим сегодня

1.
"Такой богатой, мирной, спокойной и веселой Москвы я еще никогда не видела. Даже меня она заражает спокойствием..."

Ровно восемьдесят лет назад, в декабре-январе 1936-го, Надежда Яковлевна Мандельштам приезжает в Москву из Воронежа хлопотать за мужа. В огромном городе, лучше которого и нет на свете, ей хорошо; праздничный, ясный, стоящий на своей правоте, прикосновение к нему заражает-заряжает спокойствием, это слово повторяется в двух предложениях дважды, словно на нем надо настаивать.

Мы с тобой на кухне посидим,
Сладко пахнет белый керосин;

Острый нож да хлеба каравай...
Хочешь, примус туго накачай,

А не то веревок собери
Завязать корзину до зари,

Чтобы нам уехать на вокзал,
Где бы нас никто не отыскал.

Январь. 1931

   В фильме звучит голос Осипа Мандельштама, читающего свои стихи, которые в 1920-е записал Сергей Бернштейн - дядя его жены Надежды Мандельштам, основатель отечественной аудиоархивистики.  

Творчество Осипа Мандельштама стало одной из вершин Серебряного века русской литературы, а трагическая судьба – символом целого поколения. «Мне на плечи кидается век-волкодав, но не волк я по крови своей» - этой строкой Осип Мандельштам сказал всё и о себе, о времени и о вневременном предназначении человека.
    Человек трагической судьбы и невероятного таланта. Осип Мандельштам в творчестве всегда выбирал нехоженые тропы, шел своей дорогой. Все началось с того, что студент-филолог Мандельштам примкнул к группе поэтов-акмеистов. Он был молод, талантлив и задирист. Образование получал в Петербурге, Гейдельберге, Париже. Вот 17-летний студент Осип Мандельштам смотрит с почтовой открытки. Когда учился в Сорбонне, попал в кадр местного фотографа. Потом на обороте написал матери: «Я обернулся нарочно для того, чтобы послать вам свой привет».