Преобладающий элемент в поэзии Жемчужникова - искреннее, прочувствованное и метко выраженное негодование на общественную ложь; онпредставляет крайне редкий в наше время пример истинного  патриота, болезненно чувствующего действительное зло своей родины и желающего ей настоящего  добра.  Ходячая ложь, подменивающая патриотизм грубым национальным самомнением и шовинизмом, беспощадно обличается в сатирах Жемчужникова. 

     Владимир Соловьев   

   Мало кому известно имя русского поэта и сатирика Алексея Михайловича Жемчужникова, зато у многих наслуху произведения Козьмы Пруткова, фразы из которых, стали крылатыми. А. М. Жемчужников был одним из его мистификаторов, наряду со своим родным братом Владимиром и двоюродным братом Алексеем Константиновичем Толстым. А поэтическое творчество Алексея Михайловича неразрывно от Тамбовщины, ведь тогда оно достигло наибольшего успеха.

Чтобы стать настоящим русским писателем, таким, как Василий Шукшин, надо родиться, скажем, на Алтае, в крестьянской семье. Пережить арест отца, отчаяние матери, голодное детство в военные годы, работать на стройках и заводах, служить на флоте, пить "горькую", знать людей, видеть Россию не из тиши академического кабинета, ввалиться в гимнастерке и кирзовых сапогах в приемную комиссию ВГИКа и ляпнуть, что не читал Толстого.             

Портрет В. Шаламова. Россия, 1987 г.

 Страдания, боль, потери, попранное человеческое достоинство… Судьба Варлама Шаламова — отражение страшных страниц истории нашей страны. В этой книге собраны документальные свидетельства жизни русского писателя: воспоминания, записные книжки, переписка, следственные дела.

Варлам Тихонович Шаламов (1907 - 1982)

В природы грубом красноречье
Я утешение найду.
У ней душа-то человечья
И распахнется на ходу.

Мне близки теплые деревья,
Молящиеся на восток,
В краю, еще библейски древнем,
Где день, как человек, жесток.

Где мир, как и душа, остужен
Покровом вечной мерзлоты,
Где мир душе совсем не нужен
И ненавистны ей цветы.

Где циклопическое око
Так редко смотрит на людей,
Где ждут явления пророка
Солдат, отшельник и злодей.

Моя жизнь — Несколько моих жизней

Мне пятьдесят семь лет. Около двадцати лет я провел в лагерях и в ссылке. По существу я еще не старый человек, время останавливается на пороге того мира, где я пробыл двадцать лет. Подземный опыт не увеличивает общий опыт жизни — там все масштабы смещены, и знания, приобретенные там, для «вольной жизни» не годятся. Человек выходит из лагеря юношей, если он юношей арестован. Подобно тому, как медицинские права, приобретенные в лагерной фельдшерской школе, действительны только в пределах Дальнего Севера, как давал когда-то «разъяснения» Магаданский Санотдел.

Мне нетрудно вернуться к ощущению детских лет. Колыму же я никогда не забуду. И все же это жизни разные. «Там» — я не всегда писал стихи. Мне приходилось выбирать — жизнь или стихи и делать выбор (всегда!) в пользу жизни.

Я пишу стихи с детства. Мне кажется, что я писал стихи всегда. И все-таки...          

  Чтобы стать настоящим русским писателем, таким, как Василий Шукшин, надо родиться, скажем, на Алтае, в крестьянской семье. Пережить арест отца, отчаяние матери, голодное детство в военные годы, работать на стройках и заводах, служить на флоте, пить "горькую", знать людей, видеть Россию не из тиши академического кабинета, ввалиться в гимнастерке и кирзовых сапогах в приемную комиссию ВГИКа и ляпнуть, что не читал Толстого.             

  Василий Шукшин родился в селе Сростки Бийского района Алтайского края в крестьянской семье. Его родители были уроженцами той же местности и по социальному положению считались крестьянами-единоличниками, или середняками. Когда в 1930 году началась сплошная коллективизация, их заставили вступить в колхоз. Глава семьи — Макар Леонтьевич Шукшин — стал работать механизатором на молотилках, в деревне пользовался заслуженным уважением. Однако в дальнейшем это не спасло его от репрессий: в 1933 году Макара Леонтьевича арестовали.          

Тяжесть креста (отрывок из воспоминаний о Василии Шукшине)

   Впервые я услышал о Шукшине году в 56-м от вологодского поэта Игоря Тихонова, активного и весьма способного участника местного литобъединения. Мы собирались, обсуждали свои опусы, спорили, но время так называемой «оттепели» даже не почувствовали. Насколько помнится, всю жизнь стояла идеологическая «холодюга». Тихонов был знаком со всеми актерскими работами Шукшина, с восторгом встретил он и его первую книжку «Сельские жители». Сам Игорь был незаурядной, несколько бесшабашной личностью из числа тех русских парней, которые из-за войны не имели аттестатов зрелости. Отсутствие десятилетнего образования держало за хвост миллионы российских юношей. По этой причине все дороги к литературе и научной жизни были для них плотно закрыты. (Я, впрочем как и Шукшин, долго принадлежал именно к таким.) Игорь Тихонов, благодаря молодогвардейцу Владимиру Котову, уже опубликовал тогда первую книгу стихов «Северянка», но на этом вроде бы и закончил литературную свою стезю. Из-за нужды и женитьбы он не смог обзавестись аттестатом зрелости, а культурную жизнь страны знал не хуже столичных литературных столпов. Он искренне радовался тому, что наконец-то я заимел «бумагу» для продвижения, что я уехал учиться в Москву. Как раз в это время он рассказывал о Шукшине, о его работе в «Двух Федорах», о первой шукшинской книге. Я где-то купил «Сельских жителей» и, поразившись удивительному сходству моего детства с шукшинским, написал ему письмо. До Москвы, во время чуть ли не четырехгодичной солдатской службы, такое же сильное впечатление оставила повесть Федора Абрамова «Безотцовщина», что и привело позднее тоже к личному и довольно близкому знакомству с автором.         

Владимир Высоцкий

 Еще - ни холодов, ни льдин,
 Земля тепла, красна калина, -
 А в землю лег еще один
 На Новодевичьем мужчина.

 Должно быть, он примет не знал, -
 Народец праздный суесловит, -
 Смерть тех из нас всех прежде ловит,
 Кто понарошку умирал.

 Коль так, Макарыч, - не спеши,
 Спусти колки, ослабь зажимы,
 Пересними, перепиши,
 Переиграй, - останься живым.

 Но, в слезы мужиков вгоняя,
 Он пулю в животе понес,
 Припал к земле, как верный пес...
 А рядом куст калины рос -
 Калина красная такая.

 Смерть самых лучших намечает -
 И дергает по одному.
 Такой наш брат ушел во тьму! -
 Не поздоровилось ему, -
 Не буйствует и не скучает.

 А был бы "Разин" в этот год...
 Натура где? Онега? Нарочь?
 Все - печки-лавочки, Макарыч, -
 Такой твой парень не живет!

 Вот после временной заминки
 Рок процедил через губу:
 "Снять со скуластого табу -
 За то, что он видал в гробу
 Все панихиды и поминки.

 Того, с большой душою в теле
 И с тяжким грузом на горбу, -
 Чтоб не испытывал судьбу, -
 Взять утром тепленьким в постели!"

 И после непременной бани,
 Чист перед богом и тверез.
 Взял да и умер он всерьез -
 Решительней, чем на экране. 

Василий Шукшин и Владимир Высоцкий: параллели художественных миров

Василий Шукшин родился в селе Сростки Бийского района Алтайского края в крестьянской семье. Его родители были уроженцами той же местности и по социальному положению считались крестьянами-единоличниками, или середняками. Когда в 1930 году началась сплошная коллективизация, их заставили вступить в колхоз. Глава семьи — Макар Леонтьевич Шукшин — стал работать механизатором на молотилках, в деревне пользовался заслуженным уважением. Однако в дальнейшем это не спасло его от репрессий: в 1933 году Макара Леонтьевича арестовали.              

Лучше всех о Платонове сказал Бродский, сравнивая их с Набоковым как двух гениальных писателей XX века. Но если Набоков — искусный канатоходец, то Платонов — покоритель Эвереста.

Пафос платоновского творчества определяют идеи победы над Небытием, которым подчинено  его  обширное  наследие, представленное  лирикой,  прозой  и драматургией.

   Платонов (настоящая фамилия Климентов) в статье “Пролетарская поэзия” писал: “В мире есть вещи, а в человеке есть образы, эхо этих вещей <...>. В таком деле, как искусство, начинать работу прямо с материи, стремиться без предварительной подготовки изменить действительность до наших дней, не по силам человечеству <...>. Поэтому человечество и принялось за организацию, за приспособление к внутренней природе не материальных вещей, не действительности, а только образов, символа этих вещей, например, слов.  

Лихачев Дмитрий Сергеевич

  Даниил Александрович Гранин- русский писатель, общественный деятель. Родился 1 января 1918 года в селе Волынь Курской области, в семье лесника. После окончания электромеханического факультета Ленинградского политехнического института, работал инженером на Кировском заводе.

Во время Великой Отечественной войны прошел путь от солдата до командира роты. После войны учился в аспирантуре, работал в Ленэнерго, восстанавливая разрушенное в блокаду энергетическое хозяйство города, печатал статьи в научно-технических периодических изданиях. В 1937 году Гранин дебютировал с рассказами "Возвращение Рульяка" и "Родина". Основная тема его произведений - реализм, нравственный выбор ученого, борьба личностного самовыражения с авторитарной властью. Даниил Гранин - автор серии документальных произведений об ученых. "Чем выше научный престиж, тем интереснее нравственный уровень ученого",- считал писатель.

Главный документальный труд Гранина - "Блокадная книга"(1977-1981 гг.), основанная на подлинных свидетельствах жителей осажденного города. Новые грани таланта писателя раскрылись в книге "Бегство в Россию (1994) - авантюрно-детективном романе о жизни ученых. Даниил Гранин - один из инициаторов создания российскрого Пен-Клуба. В настоящее время писатель живет и работает в Санкт-Петербурге.

Гранин Д. А. Наша печаль, наша любовь

… Я привык, что есть человек, по которому можно сверять свои поступки. Его присутствие мешало идти на сделки со своими слабостями. Он защищал нас от того злого, мстительного, циничного, что ежедневно порождало наше время.

Явление Лихачева было необычным, и, как водится, мы не смогли должно оценить его. Только теперь начинаешь видеть величину потери.         

  Лихачёв Дми́трий Серге́евич (28 ноября 1906 года, Санкт-Петербург, Российская империя — 30 сентября 1999 года, Санкт-Петербург, Российская Федерация) — советский и российский филолог, искусствовед, сценарист, академик РАН (до 1991 — АН СССР). Автор фундаментальных трудов, посвящённых истории русской литературы (главным образом древнерусской) и русской культуры. Автор работ (в том числе более сорока книг) по широкому кругу проблем теории и истории древнерусской литературы, многие из которых переведены на английский, болгарский, итальянский, польский, сербский, хорватский, чешский, французский, испанский, японский, китайский, немецкий и другие языки. Автор 500 научных и около 600 публицистических трудов.

  Дмитрий Лихачев – это человек, которому под силу было оставить глубокий след, как в научной, так и в общественно-политической жизни России. Он прошел через суровое горнило испытаний: репрессия и ссылка на Соловки, блокада Ленинграда 1942 года, советский прессинг свободомыслия. Однако все эти обстоятельства были преодолены с достоинством человека, не потерявшего ни веру, ни умение отдавать себя работе, ни чувство долга и ответственности перед родиной.   

  Книга «Письма о добром и прекрасном» одного из выдающихся ученых современности, председателя Советского Фонда культуры, академика Дмитрия Сергеевича Лихачева адресована не кому-либо конкретно, а всем читателям. Прежде всего – молодым, кому еще предстоит учиться жизни, идти ее сложными путями.

То, что автор писем Дмитрий Сергеевич Лихачев – человек, чье имя известно на всех континентах, выдающийся знаток отечественной и мировой культуры, избранный почетным членом многих зарубежных академий, носящий и другие почетные звания крупнейших научных учреждений, делает эту книгу особенно ценной.

Ведь давать советы может только авторитетный человек. Иначе к таким советам не прислушаются.

А советы, которые можно получить, прочитав эту книгу, касаются практически всех сторон жизни.

Это сборник мудрости, это речь доброжелательного Учителя, педагогический такт которого и умение говорить с учениками – один из главных его талантов.

Впервые книга была издана в 1985 году и уже стала библиографической редкостью.

Эту книгу переводят в разных странах, переводят на многие языки.

Вот что пишет сам Д. С. Лихачев в предисловии к японскому изданию, в котором он объясняет, почему эта книга написана:

«По моему глубокому убеждению добро и красота едины для всех народов. Едины – в двух смыслах: правда и красота – вечные спутники, они едины между собой и одинаковы для всех народов.

Ложь – зло для всех. Искренность и правдивость, честность и бескорыстие всегда добро.

В своей книге «Письма о добром и прекрасном», предназначенной для детей, я пытаюсь самыми простыми доводами объяснить, что следование путем добра – путь самый приемлемый и единственный для человека. Он испытан, он верен, он полезен – и человеку в одиночку и всему обществу в целом.

В своих письмах я не пытаюсь объяснить, что такое добро и почему добрый человек внутренне красив, живет в согласии с самим собой, с обществом и с природой. Объяснений, определений и подходов может быть много. Я стремлюсь к другому – к конкретным примерам, исходя из свойств общей человеческой натуры.

Я не подчиняю понятия добра и сопутствующего ему понятия красоты человека какому бы то ни было мировоззрению. Мои примеры не идеологичны, ибо я хочу растолковать их детям еще до того, когда они станут подчинять себя каким-либо определенным мировоззренческим принципам.

Дети очень любят традиции, гордятся своим домом, своей семьей, как и своим селением. Но они же охотно понимают не только свои собственные, но и чужие традиции, чужое мировоззрение, улавливают общее, что есть у всех людей.

Я буду счастлив, если читатель, к какому бы возрасту он ни принадлежал (случается ведь, что и взрослые читают детские книги), найдет в моих письмах хотя бы часть того, с чем он сможет согласиться.

Согласие между людьми, разными народами – это самое драгоценное и сейчас самое необходимое для человечества».

Ужинали домашней снедью. Вина с собой мы не взяли, было лишь две или три бутылки пива. Коля молча выпил кружку пива и молча же, отчужденно чего–то поел. Он был расстроен тем, что дочь моя воструха уязвила его мужское достоинство. Заметив, что он тащит к огню веточки да палочки, заявила, что у него и силы–то никакой нету. Через большое время, уже в сумерках, поэт вскинулся:

— А–а, я все понял! Ты, Ира, когда щупала мою руку и говорила, мускул–то у меня нету, так это ты вату на пиджаке нащупала. Ты, видать, не знаешь, что в мужской пиджак на плечи подкладывают вату.

        Я незаметно показал дочери кулак, и она согласилась насчет ваты, Коля оживился, начал смеяться, с охотой попил чаю с пряниками и даже покритиковал низьменских старух за то, что забыли они народные песни и орут черт–те какую киношную дребедень. Ввечеру в речке начали пиратничать банды окуня. Были они тут опытны и хитры, загоняли стайки малявок меж бревен, чаще всего туда, где бревна сходились клином, и выедали их. Пользуясь моментом, я подсовывал им мелкую блесну и скоро надергал на завтрашнюю уху рыбешки.

  Раньше хоть престарелые вожди часто умирали, и в траурные дни звучала камерная музыка. Так во время похорон Клима Ворошилова я познакомился с Великим искусством Великого дирижера Герберта фон Караяна, а ныне вот жди, когда ГКЧП случится и покажут “Лебединое озеро” иль чего–нибудь где–нибудь взорвут, а следовало бы подорвать хоть с одного угла Останкино, чтоб перетряхнуло там все до основания и шайку бездельников, всю эту трепливую шушеру сменили достойные, работящие люди.

        В журнале “Континент” я однажды прочитал дерзкую и умную статью талантливой поэтессы Марины Кудимовой, в которой она доказательно объясняла вредное влияние поэзии Высоцкого на нынешнее время, на молодежь и всякую востроухую, моде подверженную публику. Кудимова попутно подсоединила к Высоцкому и Есенина: они, мол, они двое возбудили и обслужили блатной сброд. Нет, у Есенина блатнятина, растленность в души вселяющая, занимает очень мало места, в основном он чистый, нежный поэт, как родничок, выбившийся из желтого песочка в сосновом бору. Благотворное влияние его на русскую поэзию есть и пребудет вечно. А хриплый голос, выразивший хриплое, нездоровое время, уже не звучит повсеместно, и время его уйдет, как только будут ликвидированы недостатки нашей современной жизни.       

   В России почти всегда посмертная судьба поэта удачливей прижизненной. Не был исключением и поэт Николай Рубцов. Я не стал бы очень–то уж мрачно расписывать его судьбу, во многом она творится обладателем этой именно и никакой другой жизни и еще перстом откуда–то, привычно скажем, свыше указующим. Рубцов по–своему любил свою жизнь, себя в ней любил, но как истинно русский человек несколько пренебрежительно, иногда наплевательски относился к ней.

Но не об этом сейчас речь, а о том, о чем со вздохом сказано во многих рассуждениях, опять же российского порядка, то есть о том, что унес с собою рано нас покинувший творец. В книге, наиболее подробно и с любовью изданной московским издательством “Воскресенье”, повторившей название первой прижизненной книги Рубцова в Москве — “Звезда полей”, этот горестный вздох облечен в вопрос: сколько же погибло вместе с поэтом строк и стихов?   

ПАДЕНИЕ ЛИСТА

"Что с нами стало?! Кто и за что вверг нас в пучину зла и бед? Кто погасил свет добра в нашей душе? Кто задул лампаду нашего сознания, опрокинул его в темную, беспробудную яму, и мы шаримся в ней, ищем дно, опору и какой-то путеводный свет будущего. Зачем он нам, тот свет, ведущий в геенну огненную? Мы жили со светом в душе, добытым задолго до нас творцами подвига, зажженным для нас, чтоб мы не блуждали в потемках, не натыкались лицом на дерева в тайге и друг на дружку в миру, не выцарапывали один другому глаза, не ломали ближнему своему кости. Зачем это все похитили и ничего взамен не дали, породив безверье, всесветное во все безверье. Кому молиться? Кого просить, чтоб нас простили? Мы ведь умели и еще не разучились прощать, даже врагам нашим... "

Виктор Астафьев

Творческий путь

  Василий Макарович Шукшин – уникальное явление русской культуры. "Если бы Василий Шукшин был только актером, только режиссером, только сценаристом и драматургом и, наконец, только прозаиком, то и тогда, в этом каждом отдельном случае, мы имели бы перед собой выдающееся дарование", – писал С.П. Залыгин.

   Широкую популярность завоевали рассказы Шукшина. Этому отчасти способствовали его кинофильмы, поскольку сценарии большинства из них строились на основе его рассказов, и театры, инсценировавшие его рассказы.

Но В. Шукшин работал во всех прозаических жанрах. Он автор двух романов и нескольких повестей. Первая книга его первого романа "Любавины" (1959 – 1961) создавалась одновременно с первыми рассказами в общежитии ВГИКа, где он учился с 1954 по 1959. Опубликован роман в 1965. Он задумывался как семейное предание: фамилии его героев – это фамилии многих и сейчас живущих в родной деревне писателя Сростки на Алтае людей (Поповы, Байкаловы, Колокольниковы, Малюгины). Эти фамилии встречаются в рассказах и кинофильмах писателя, возможно, потому, что на творчество свое он смотрел как на единое целое. Прототипом Любавиных стала зажиточная семья Петровых (деревенское прозвище – Любавины), жившая в Сростках.            

ВТБ не первый год является спонсором журнала «Российский космос», акционером которого выступает Международная Ассоциация Участников Космической Деятельности. Внимание к вопросам космической отрасли для крупнейшего российского банка неслучайно: Банк активно кредитует предприятия отрасли. В 2013 году ВТБ традиционно принимает участие в работе Международного авиационно-космического салона МАКС, который пройдет в Жуковском с 27 августа по 1 сентября, на этот раз снова в качестве генерального спонсора Салона.

Космонавтика – гордость нашей страны. Но если всего пару десятилетий назад каждый мальчишка хотел стать космонавтом, то сегодня нашим соотечественникам приходится напоминать о значении космической отрасли для развития науки и экономики России. Это отлично понимает главный редактор журнала «Российский космос» Виктор Петрович Савиных – пятидесятый космонавт СССР и сотый землянин на орбите. Разумеется, корреспондент VTBRussia не упустил случая поговорить с легендарным космонавтом о подробностях одного из полетов, который считается самым сложным в истории отечественной космонавтики.     

Слова, неподвластные времени

Ребёнок должен быть гордостью.

Жена достоинством.

Муж - опорой.

Друзья - верными.

Деньги - лишними.

Здоровье - крепким.

А жизнь - прекрасной!

  Детство и отрочество Андрея Платоновича Платонова совпало с Первой мировой войной, юность - с революцией и Гражданской войной, а революция была им воспринята как начало новой мировой эры торжества истины и правды.  Платонова интересовала политика и русская религиозная философия, вопросы современной науки, классическая и новейшая эстетика,  пролетарская литература, изобретательство и концепция «производственничества»,  «Философия общего дела» Н. Федорова и работы марксистов, чтение романов Достоевского и прозы В. Розанова. 
   В 1920 году стихи, статьи, рецензии, политические передовицы и рассказы Платонова активно печатались. В этом же году он стал слушателем совпартшколы, постоянно выступал в дискуссиях Коммунистического союза журналистов, его приняли кандидатом в члены РКП(б). Николай Задонский посвятил Платонову – коллеге и другу, ряд воспоминаний. Он так описывал молодого писателя тех лет: «Андрей Платонов в те годы был заправским газетчиком, живо откликался на все злободневные, в том числе и международные, политические события, но его отличали от всех нас оригинальность и глубина мышления и необычайный стиль - любую его самую рядовую статью или заметку можно было узнать по этим признакам, так писать мог только Платонов. Были, разумеется, в этих статьях и неясности, и много наивного и даже путаного, но все, за что ни принимался Андрей, отличалось самобытностью… Андрей Платонов очень увлекался в те годы гидрофикацией, часто выступал в печати на эту тему, написал позднее великолепную повесть «Епифанские шлюзы», и мне запомнился его чудесный доклад, глубокий и обоснованный, сделанный для журналистов и работников печати в клубе «Железное перо». Познания Платонова в области гидрофикации были огромны, и, в конце концов, его пригласили на работу в земельные органы. Он стал председателем комиссии по гидрофикации области…