Вопрос:

Есть ли разница в понятиях мусульманство, ислам, исламский фундаментализм? Откуда берет название "мусульманство". Некоторые думают, что "мусульманство" переводится, как "люди Моисея" (т.к. Моисей по арабски - Муса). Так ли это?

Ответ:

Ислам – по-арабски – покорность, мусульманин – тот кто стал муслимом – покорным перед Богом, подчинился его воле, отсюда и термины мусульманин, мусульманский. Так что ислам и мусульманство это фактически немного различающиеся по происхождению определения в отношении одного явления – религии принесенной арабам пророком Мухаммадом в начале 7-го века.

Фундаментализм – термин, употребляемый применительно к тем религиозным направлениям, которые отстаивают как высшую ценность неизменность в веках религиозной догматики и требуют буквального принятия содержащихся в священных канонических книгах положений, заповедей и установлений. Фундаменталисты настаивает на строгом, буквальном и неукоснительном выполнении всех традиционных предписаний.

В исламе это распространяется и на всю регламентацию общественно-социальной и хозяйственно-бытовой жизни во многом уже предписанную в Коране и до тонкостей разработанную в законах шариата.

В настоящее время исламские фундаменталисты в современных странах отстаивают, как высшую религиозную добродетель право основывать регламентацию повседневной жизни и способы взаимоотношений с окружающим миром на нормах бытового и социального поведения, на сводах общественных правил, которые были предписаны для общин арабских кочевников, скотоводов и ремесленников первой половины 7-го века. Т.е. по нормам созданным более 1300 лет назад.

Вопрос:

Почему во всем мире воспринимают мусульманство, как религию, призывающая к насилию. Почему террористы опираются именно на эту религию?

Ответ:

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно знать историю возникновения и утверждения ислама. Из трёх мировых религий, ислам единственный, который во время возникновения и утверждения своим основателем стал распространяться, в немалой степени, именно силой оружия.

Вначале своей проповеди Мухаммад старается действовать убеждением и красноречием. Но так безрезультатно продолжается десять лет, а в ответ призывам и словам пророка от большинства окружающих нарастали лишь насмешки и откровенное недоверие. Вскоре реакция на деятельность Мухаммада в языческой Мекке того времени стала откровенно враждебной, и он с горсткой ближайших соратников вынужден был бежать из города после неудачных попыток десяти лет проповедей новой религии. Вспомните, что Иисус практически безрезультатно проповедовал три года, а потом был предан, схвачен и распят. А вот Мухаммад сумел выдержать десять лет в практически безразличном, а затем и откровенно враждебном окружении.

После некоторого времени блуждания в поисках пристанища по разным оазисам Аравии, Мухаммад в 622 году встречает добрый приём в оазисе Йасриб (ныне город Медина) и постепенно становится авторитетом среди местных племён. Со временем он обретает всё больший социальный и духовный "вес". Мухаммад вначале очень надеется, что его поймут и примут местные осёдлые племена, исповедующие старые монотеистические религии – иудаизм и христианство. Но этого не происходит, арабские иудеи не принимают идей пророка и весьма подозрительно относятся к мисси Мухаммада. Основной опорой нового пророка становятся выходцы из арабских племён, прежде исповедовавших многобожие (язычество). Постепенно набирающая силу мусульманская община йасрибского оазиса начинает платить той же монетой враждебному ей окружению. Мусульмане выставляют вооружённые отряды на торговых путях и начинают перехватывать торговые караваны, идущие во враждебную языческую Мекку, и так продолжается несколько лет. Одновременно силы мусульман изгоняют из соседних земель местные племена, исповедовавшие иудаизм и не признавшие духовное лидерство Мухаммада. Взбешенные караванным разбоем мекканцы собирают большое войско и в 627 году идут на возмутителей спокойствия. Но случилось не предвиденное, на осаждавших город мекканцев налетел сильнейших песчаный ураган и они посчитали это дурным знамением, не решились штурмовать Медину и отступили от города. Далее было еще много больших и малых военных столкновений с различными племенами, как и умелых дипломатических союзов с сильными соперниками. Мухаммад в жизни проявлял себя не только как великий пророк и мощный духовный лидер, но и как отважный военноначальник и умелый дипломат. Всё это привело к тому, что самый опасный враг – языческая Мекка оказалась нейтрализованной умелым и выгодным ей военно – политическим договором. За это время мусульманские силы выиграли важное время и, где завоевали, а где обратили в свою веру силой проповеди обширные окружающие Мекку территории. Это привело к тому, что в 629 году в Мекку почти без сопротивления вошли мусульманские войска, и древний языческий храм Кааба был превращён в исламскую святыню. Даже умер пророк в военном походе в Иорданию в 632 году. Традиция гласит, что Мухаммад прожил 63 года и совершил 19 военных походов. После его смерти, среди нехитрого набора личных вещей было восемь мечей, четыре копья, четыре кольчуги и четыре лука.

Само понимание способов распространения и содержания способов обращения новых верующих в христианстве, иудаизме и исламе очень различно. И это различие кроется в исторических особенностях возникновения этих религий и механизмов их трансляции на новые территории.

Даже в священных книгах чётко видна эта разница. Если в книгах Ветхого и Нового заветов, или буддийского канона о вооруженном противостоянии с людьми иных религиозных убеждений нет ни слова, то в Коране на эту тему сказано чётко:

"А когда кончатся месяцы запретные, то избивайте многобожников, где их найдёте, захватывайте их, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком скрытом месте! Если они покаялись и соблюдали молитву и платили закят (дань), то освободите им дорогу: ведь Аллах – Прощающий, Милосердный!" (9:5)

" Сражайтесь с теми, кто не верует в Аллаха и в Последний День, и не запрещает того, что запретил Аллах и Его Посланник, и не подчиняется вере истины" (9:29).

После смерти Мухаммада новая религия продолжала активно распространяться вслед за активными завоевательными походами и утверждаться именно на покорённых территориях. Таким образом, практически за сто лет после смерти пророка, территория ислама распростёрлась от Испании - на западе и до Индии – на востоке. Весь этот период характеризовался не только активными завоевательными походами, но и беспрерывными междоусобными стычками и битвами между соперничающими родоплеменными и политическими группировками внутри исламского общества. Так, из четырёх праведных халифов, правивших исламским государством после Мухаммада, только первый – Абу Бакр, умер своей смертью, а вот все трое последующих халифов, были убиты в результате заговоров и вооруженных стычек между противоборствующими "партиями", на которые неуклонно разделялась исламская община.

Итак, вооружённая борьба с многобожниками не противоречит содержанию Корана, но в его содержании чётко говорится о том, что вооруженная борьба есть крайнее средство и используется именно для противоборства с агрессивным противником: "И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами, но не преступайте, - поистине, Аллах не любит преступающих!" (2:186).

"И сражайтесь с ними - пока не будет больше искушения, а вся религия будет принадлежать Аллаху. А если они удержаться (от вражды), то нет вражды, кроме как к неправедным!" (2:189).

Вопрос:

Мусульманство призывает бороться с "неверными". Кто такие "неверные"?

Ответ:

"Неверные" по тексту Корана это многобожники, т.е. последователи языческих культов многобожного (политеистического) идолопоклонства. Ведь с точки зрения ислама самым страшным грехом является забвение Единого Бога Творца и поклонение многообразным вымышленным божкам и рукотворным идолам. Именно с такими людьми призывает непримиримо бороться Коран. А вот последователей других монотеистических религий – христиан и иудеев Коран называет "людьми писания", т.е. обладающими в основе своей веры достаточно близкими по основам содержания к Корану "священными писаниями" - Торой и Библией. Но отношение к этим людям в Коране высказывается достаточно неоднозначное. В некоторых сурах о "людях писания" говорится весьма дружелюбно, фактически как о духовных союзниках. Этот отражение ранних настроений пророка, когда он желал и стремился видеть в христианах и иудеях своих союзников по распространению среди язычников общей веры в Единого для всех людей Бога. Но со временем отношение прока к христианам и иудеям меняется на настороженное и даже враждебное. Это происходит, по-видимому, после того, как не оправдались надежды на духовный союз и сближение с представителями других монотеистических религий и от окружающих первых мусульман арабских племён, исповедовавших иудаизм или христианство, сподвижники пророка встречали лишь отчуждение или явную враждебность. Кроме того, в соответствующих строках Корана постоянно сетуется на то, что христиане и иудеи забыли заповеди Бога и отошли от чёткого понимания абсолютного единобожия.

Борьба (джихад) за дело Бога в исламской традиции идёт несколькими путями:

* "джихад сердца" - борьба мусульманина со своими собственными духовными недостатками;
* "джихад языка" - разрешение одобряемого Кораном и запрет порицаемого;
* "джихад руки" - наказание жителей исламских стран приступивших закон и нарушивших нравственные нормы;
* "джихад меча" (газават) – вооруженная борьба с неверными для дальнейшего завоевания территорий с целью обращения их населения в единственную верную и истинно угодную Богу религию - ислам;

То есть борьба с неверными есть естественное продолжение вполне разумного для каждой религии стремления постоянно расширять ряды своих последователей за счет заметного количества новообращённых членов. И конечно в идеологии ислама нет непременного и обязательного стремления убивать "неверных", но если противник не хочет добровольно принимать ислам, то его надо к этому принудить вначале убеждением а потом и силой, но если он отказывается от этого и вступает в открытую вооружённую борьбу, то он должен быть уничтожен как непримиримый враг единственно правильной религии. Вот так было сформулирован этот вопрос во времена раннего средневековья, именно так его и продолжают трактовать некоторые современные ревнители первозданной чистоты положений ислама в его изначальном варианте начала 7-го века.

Вопрос:

В чем принципиальное отличие трех монетеистических религий, поклоняющихся одному и тому же Богу (христианство, иудаизм, мусульманство)?

Ответ:

По сути своей это религии восходящие к одному духовному корню и имеющие в своей основе близкие предания основ веры. Именно поэтому они называются аврамистическими, т.е. почитающими в одной из своих основ "первоотца" Авраама, ибо он воспринимается как первый пророк всеми тремя религиями.

Практически единые основополагающие аксиомы вероучения этих религий таковы: изначальная вера в Единого Бога, который низводит людям свою волю через Божественное Откровение – духовные писания великих пророков. Эти религии отвергают идолопоклонство, знают о разных стилях жизни человека и возможностью разумного выбора между праведностью и греховностью, веруют в день суда, в бессмертие души и в посмертное воздаяние человеку в виде ада или рая.

Но в дальнейшем различие в оформлении книг "священного предания" и в разработке теологической базы вероисповедания, как и путь несхожего развития всего комплекса обрядово-ритуальной, богослужебной практики привели к чёткому обособлению каждой религии в абсолютно самостоятельную и самодостаточную традицию.

То есть изначальные божественные посылы и духовные импульсы к возникновению этих религий имеют очень близкие источники, но вот путь дальнейшего развития уводил их все дальше и дальше от взаимного понимания и возможного духовного союза. Например, мусульмане считают, что христиане отошли от четкой формулировки единобожия и почитают вместо одного Бога – трёх, т.е. членов святой троицы. А это есть недопустимое и опасное заблуждение, фактически сводящее христианство к скрытому многобожию. Так же мусульмане считают, что христианское поклонение многочисленным предметам их культа – мощам святых (т.е. костям умерших людей), иконам с изображением людей, крестам и пр. есть неуклонное сползание христианства к язычеству с его неизбежным ритуальным фетишизмом и поклонением рукотворным предметам – т.е. сотворённым самим человеком идолам.

Вопрос:

Христианство и иудаизм имеет в качестве исходного "Святого

Писания" одну и ту же книгу "Пятикнижье Моисея". В христианстве Пятикнижье Моисея входит в Ветхий Завет, в Иудаизме -в Тору. Изучается ли "Пятикнижье Моисея" в мусульманстве? Какая "дополнительная" литература(кроме "Корана") принята к изучению в мусульманстве? Например, в иудаизме существует множество книг "Талмуда", в христианстве - "жития святых". Есть ли подобные книги в мусульманстве?

Ответ:

Пятикнижие Моисея в исламе не изучается, хотя в череде уважаемых и авторитетных древних пророков ислам почитает пророков, также являющихся основателями двух других аврамистических религий. Так в Коране упоминаются Дауд (Давид), который получил от Бога писание Забур (Псалмы), Муса (Моисей) получивший так же чудесным образом Тауру (Тору) и Иса, которому Бог открыл Инджил (Евангелие). Эти книги других религий упоминаются в Коране, как несомненно боговдохновенные, но в исламской традиции они не изучаются ибо у мусульман есть Коран – книга для них более совершенная и полная.

Всё исламское вероучение строится на Священном Писании – Коране и другой авторитетной книге – Священном Предании – Сунне. Если Коран – это откровение Бога, переданное Мухаммаду и потом поведанное им другим людям, то Сунна – это собрание коротких рассказов из жизни и деяний пророка Мухаммада, а так же его высказывания по различным поводам – житейским, судебным, хозяйственным и пр. Сунна читается в назидание, для руководства и примера, с целью правильной ориентации человека в самых разных жизненных ситуациях. Т.е. в Сунне поступки и высказывания пророка выставляются как примеры для подражания и копирования в схожих ситуациях для каждого правоверного мусульманина. Отдельные и завершённые по смыслу рассказы из Сунны называются хадисами. Так же учеными, богословами и судьями исламских стран изучаются многочисленные тафсиры. Это обширные и разнообразные сборники комментариев и толкований авторитетных богословов и законников прошлых веков на различные темы Корана.

Вопрос:

По какому принципу организован текст "Корана". Книги Торы и Библии обычно выстоены по хронологии происходящих событий? Как это принято в "Коране".

Ответ:

Коран создавался заметно иначе, чем это происходило со священными книгами иудаизма и христианства. Первое – в Коране и Сунне нет упоминаний о том, что прок был обучен грамоте, и есть все основания утверждать, что Мухаммад не умел читать и писать. Для жителей Аравии периода раннего средневековья грамотность была крайне редким явлением. Кстати, в Библии нет упоминаний о том – умели ли читать или писать Иисус. Мухаммад умер ни оставив после себя ни строчки записей, а всё что он излагал верующим произносилось изустно на собраниях общины.

Второе – пророк не ставил даже задачу записать цельным и системным образом полученное откровение, ибо голос Бога, который транслировал ему пророческие, откровения звучал в нём до последнего дня и этот процесс закончился лишь с весьма неожиданной смертью Мухаммада. Т.е. содержание Корана стало "завершённым" лишь со смертью пророка, а до этого пытаться записать и систематизировать его полностью не имело смысла, ибо непрерывно добавлялись всё новые положения и смыслы.

Текст божественного откровения во многом помнили лишь ближайшие его соратники, которые были рядом с ним все эти годы. Лишь некоторые грамотные из них время от времени делали небольшие записи на всяком подручном материале – костях животных, глиняных черепках, плоских камнях, обрывках кожи и пр. Несомненно, после смерти пророка некоторое количество людей делало какие-то записи по памяти о речах пророка. Но надо учитывать, что с момента первых проповедей Мухаммада до его смерти прошло около 20-ти лет, и вряд ли был человек, который неотступно слушал его каждый день этого продолжительного периода, наполненного скитаниями и битвами, повседневной деятельностью и изгнаниями. При этом такой человек должен был обладать уникальной памятью, чтобы помнить чётко, что говорилось 10 или 15 лет назад. Еще важная черта: во время первых военных походов периода смут и нестабильности сразу после смерти пророка в боях погибло большое количество соратников пророка – "хафизов", которые как утверждается в предании, помнили всё содержание откровения со слов прока наизусть. И вот примерно через двадцать лет после смерти пророка третий праведный халиф Усман решил, что настало время совершить чёткую письменную фиксацию всех пророческих откровений Мухаммада и издать их в одном тексте. К этому времени существовало уже несколько вариантов текстов с содержанием речей пророка. Насколько они были полные и каково было их содержание и каким различие меду собой - мы не знаем, ибо после составления "официального" текста Корана все первоисточники и исходные материалы были намеренно уничтожены.

Так или иначе, за некоторое время работы в руках специальной группы под руководством бывшего в последние годы жизни пророка его писцом Зайда ибн Сабита, было сосредоточенно большое количество свидетельств о пророческих речах Мухаммада. Можно предположить, что в основном это были фрагменты проповедей пророка, длина которых зависела от остроты памяти конкретно запоминавшего его человека. Началась работа по записи этих многочисленных фрагментов в один текст. Интересно, что принцип соединения и расположения глав текста - "сур" был выбран очень необычным. Блоки текста соединялись не по смыслу содержания и не по дате их высказывания, а по длине. Поэтому из 114 сур самая крупная 2-я сура "Корова" состоит из 286 стихов – аятов и занимает в плотно напечатанной книге 25 страниц, а последние суры состоят из 3-5 аятов и занимают по нескольку строчек.

Именно поэтому у Корана нет единой и сквозной смысловой композиции, и все европейские исследователи отмечают значительную трудность научного изучения Корана из-за постоянных логических нарушений рациональной последовательности повествования. Точно так же, как совершенно не логично для западного ума составлен порядок глав – сур в тексте Корана, так же достаточно не последовательно с точки зрения формальной и научной логики подобран строй отдельных смысловых фрагментов - "аятов" в текстах самих сур. Очень часто рядом расположены небольшие фрагменты из речей, которые высказывались пророком в совершенно разные годы своих проповедей и смысл и содержание которых никак не связаны.

Вопрос:

Есть ли существенные отличия в "заповедях" мусульманства и других монотеистических религий. Например, иудаизм и христианство имеют одни и те же десять заповедей Моисея, записанных им на скрижалях. Принимаются ли эти заповеди в мусульманстве? Соблюдаются ли заповеди "обрезания", "субботы", "любви к ближнему" и т.д. Есть есть какие-то другие важные заповеди - приведите примеры.

Ответ:

Заповеди ислама заметно отличаются от заповедей других великих религий. Основополагающие требования к каждому мусульманину сформулированы в так называемых пяти столпах ислама. Это:

1. Исповедание веры (шахада).
2. Ежедневная пятикратная молитва (салат)
3. Ежегодный пост в месяц рамадан (саум)
4. Паломничество в Мекку (хадж)
5. Милостыня или взнос на нужды общины (закят)

К пяти столпам веры непосредственно примыкает другая обязанность каждого мусульманина – "джихад", т.е. усердие в вере. О формах джихада мы говорили выше. Многие морально-этические принципы и социальные ограничения входят в каноны "джихада языка" и "джихада руки", а так же весьма подробно разработаны и сформулированы в нормах шариата - религиозно-социального права.

Также обязательны для выполнения каждым мусульманином следующие обрядовые и житейские установления:

* бракосочетание, каждый мусульманин должен иметь семью, причём мужчина может иметь до четырёх жен, если сможет достойно содержать их;
* определённый обряд погребения мёртвых в день смерти или на следующий день;
* определённые пищевые запреты, а именно в отношении вина, мяса свиньи, мяса хищных птиц и некоторые другие;
* обрезание для мальчиков, а в некоторых странах и для девочек.

Вопрос:

Какие заповеди мусульманства существуют в отношении еды? Например, иудеи не едят "некошерную" пищу - свинину, любое мясо, с несвернувшейся при приготовлении кровью, морепродукты (крабы, устрицы, креветки и т.д.). В христианстве этих запретов нет, но существуют многочисленные "посты", когда запрещено есть мясо,птицу, жиры животного происхождения.

Ответ:

Одним из столпов исламского вероучения является пост в месяц рамадан. На протяжении всего месяца взрослые и здоровые мусульмане обязаны в светлое время дня отказываться от еды и питья, курения, половых сношений, употребления ароматных веществ и благовоний и пр. Действие запретов снимается с наступлением темноты и вновь вступает в силу с рассветом, и так весь месяц. Но и в тёмное время последователям ислама в священный месяц поста рекомендуется творить исключительно богоугодные дела и соблюдать праведность. Как видим, в мусульманский пост ограничения накладываются на время еды, но никак не на набор употребляемых продуктов. В Коране в 5-й суре "Трапеза" есть четкая ссылка на правила питания правоверных:

"Запрещена вам мертвечина, и кровь, и мясо свиньи, и то, что заколото с призыванием не Аллаха, и удавленная, и убитая ударом, и убитая при падении, и забоданная, и то, что ел дикий зверь" (5:4).

Из содержания этого отрывка в обще исламскую традицию вошли лишь два требования – запрещено мясо свиньи, а также запрещено мясо животного, заколотого без призывания имени Аллаха.

Ведь если понимать смысл слов всего этого аята буквально, то в пищу запрещено употреблять любое мясо, так как тело любого убитого для мяса животного сразу становится мертвечиной… Но для арабских кочевников и скотоводов, для которых и транслировался Коран в 610-632 годах нашей эры, мясо было одним из важнейших источников пищи и призывать пастухов среди жарких гор и пустынь Аравии к вегетарианству вряд ли было разумным, поэтому Бог, указывая на самый оптимальный стиль питания – без убийства животных (и запрещена вам мертвечина) с перечислением ниже всех возможных способов убийства, тут же делает определённую уступку, тем, кому соблюсти этот запрет не в силах. В этом случае следует соблюдать менее жёсткий запрет – и запрещена вам кровь. Этот фрагмент нужно понимать, как рекомендацию употреблять в пищу мясо примитивных животных. Таких как кузнечики или саранча, мясо примитивных морских животных – ракообразных, различных головоногих и моллюсков. Т.е. тех животных, у которых не было привычной красной крови. С эволюционной точки зрения соблюдение такого запрета на убийство и поедание высокоразвитых животных – млекопитающих, птиц, пресмыкающихся или рыб имеет серьёзный морально-этический и психоэнергетический смысл.

Если и этот запрет соблюдать невозможно и приходится употреблять мясо домашнего скота, то надо хотя бы воздерживаться от употребления мяса свиней. Во – первых свиньи в отличие от коров или овец могут питаться падалью, и это опасно с санитарно – гигиенической точки зрения, во-вторых гормональная система свиней очень близка к человеческой и их стрессовые гормоны попадая с мясом в организм человека делают его встревоженным и агрессивным. А эти стрессовые гормоны организм животных во время их убийства выделяет в огромных количествах…. Правда, у коров, овец и прочих высших животных во время забоя на мясо действует тот же стрессовый механизм, но их гормоны все же чуть меньше похожи на человеческие.

Но если вы не можете реально соблюдать никакие пищевые ограничения, то хотя бы убивайте животных на мясо с пониманием всех этих необходимостей и с поминанием Аллаха, требования которого вы пока не можете выполнить. Это ваш долг знания и разумения пред наставлениями Бога.

Такая вот цепочка расшифровки содержания лежит за этими строками Корана. Правда, в классическом мусульманском вероучении она отсутствует, но это говорит лишь о том, что духовный и психоэнергетический потенциал коранических смыслов еще востребован человечеством не до конца.

Вопрос:

В христианстве существуют "святые". В иудаизме обычно ссылаются на пророков, праотцев, "праведников". Приняты ли подобные "авторитетные" ссылки в мусульманстве.

Ответ:

Жёсткое единобожие ислама главным принципом предполагает поклонение, упование и надежды лишь в один адрес – на Аллаха, единого Творца и Господа всей вселенной. Молитвы обращаются лишь к нему одному. А все пророки – это лишь совершенные в вере и в служении делу Бога люди. Поэтому на них можно лишь ссылаться как на образцы праведности и совершенного поведения в жизни, брать как примеры религиозного подвижничества на пути к Богу. А вот поклоняться им, молиться им – т.е. просить у них заступничества или помощи как у неких сверхъестественных существ – это дело совершенно невозможное. Ибо это отход от принципа монотеизма и недопустимое наделение ныне живущих или уже умерших людей некими атрибутами божественно власти, т.е. сотворение себе фальшивых объектов для поклонения и приписывание им сверхъестественных возможностей и сил. В исламской традиции культ святых более или менее активно представлен лишь в мистическом и малочисленном ответвлении ислама – суфизме.

Вопрос:

Многие говорят, что Святые Писания всех трех монотеистических религий (иудаизм, христианство, мусульманство) рассказывают об одних и тех же почитаемых людях, просто разная транскрипция имен. Например, в христианстве - Моисей в иудаизме - Моше в мусульманстве - Муса или в христианстве - Авраам в иудаизме - Авраам в мусульманстве – Ибрагим

Ответ:

Действительно, мусульмане верят в преемственность цепочки от древних пророков до Мухаммада. В Коране упоминается 28 пророков, 9 из которых названы "стойкими".

Первый древний пророк – Нух или библейский Ной, который в незапамятные времена призывал соплеменников отвергнуть идолов и обратиться к Единому Богу. За праведность Нуха Бог научил его, как построить ковчег и избежать гибели в потопе, в водах которого исчезли развращенные и заблудшие в грехах древнейшие народы.

Следующий пророк – Ибрахим, (библейский Авраам), друг Аллаха, проповедник единобожия, родоначальник арабов и евреев, который получил от Бога скрижали с текстом заповедей.

Третий пророк – Дауд, (библейский царь Давид), получивший от Бога священный Забур, или Псалмы.

Четвёртый пророк – Йакуб, (библейский Иаков), отец пятого пророка Йусуфа, или библейского Иосифа Прекрасного.

Шестым из стойких пророков называется Аййуб (библейский Иов).

Седьмым называется Муса (библейский Моисей) выведший евреев из египетского плена и получивший от Бога священную Тауру (Тору) для различения добра и зла.

Восьмым стойким пророком считается Иса (Иисус), сын Марйам (Марии), которому Бог открыл Инджил (Евангелие).

Девятый стойкий пророк – Мухаммад, получивший от Бога Коран.

В исламской традиции Мухаммаду присваивается почётный статус "печати пророков", т. е. он является последним в последовательной череде великих пророков и на его миссии заканчивается трансляция духовного откровения от Бога к людям всех времён и народов.

Вопрос:

Каждая из монотеистических религий имеет множество своих имен Бога.

Например:

Аллах, Господь и др. (Имена Бога, принятые в мусульманстве)
Господь, Эллоим, Иегова и др. (Имена Бога, принятые в иудаизме),
Господь, Иисус Христос, Святая Троица и др. (Имена Бога, принятые в христианстве)

Действительно, ли это все имена и проявления одного и того же Бога?

Ответ:

На эту тему коротко и ясно сказано в Коране:

"У Аллаха прекрасные имена; завитее Его по ним и оставьте тех, которые раскольничают о Его именах" (7:180)

Т.е. в исламе, в его лучшем выражении, есть понимание существования только одного Единого Бога, который всегда в разные времена и в разных странах достижим для людей, а люди в меру своего культурного, исторического и языкового различия просто дают ему разные имена. Вот и всё, но Бог равно достижим для всех усердных искателей дороги к нему.

"И сказал ваш Господь: "Зовите Меня и я отвечу вам"(40:60) или "О человек! Ты стремишься своему Господу устремлением и встретишь Его!" (84:6).

Господь, Отец Небесный, Аллах достижим для любого человека, не зависимо от формальностей вероисповедания и внешней религиозной принадлежности, главное – чтобы он понимал сокровенный смысл высших духовных заповедей и ежедневно действовал, духовно трудился на пути в миры божественной вселенной, в самые глубины горнего высшего, небесного мира.

Коран имеет огромный духовный потенциал еще по-настоящему не востребованный человечеством. Кто-то старается увидеть в исламе религию войны и меча, религию непримиримой вражды с "иноверцами" и находит там соответствующие обоснования этих положений. Они там действительно есть, но они рассчитаны на трудное время утверждения новой религии в косной, а порой и откровенно враждебной среде аравийских пустынь начала 7-го века. По иному тогда было просто нельзя, и Бог понимал это. Это историческое прошлое Корана, но в Коране обозначена и дорога в духовное будущее человечества, и для того, кто понимает и видит это - ислам превращается в сияющий путь религии мира, добра, любви и духовного единства всех людей. Вот как можно возвышенно скомпоновать строки Божественной мудрости Корана из, только например, одной второй суры Корана:

"Поистине, те, которые уверовали, и те, кто обратились в иудейство, и христиане, и сабии, которые уверовали в Аллаха и в последний день и творили благое, - им награда у Господа их" (59); "Старайтесь же опередить друг друга в добрых делах, где бы вы не были" (143); "Нет принуждения в религии. Уже ясно отличается прямой путь от заблуждения" (257); поэтому "Послал Аллах пророков (только) вестниками и увещевателями и ниспослал с ними писание с истиной, чтобы рассудить между людьми в том, в чём они разошлись" (209).

Мы все в кого-нибудь или во что-нибудь влюбляемся, и совершенно не обязательно эта влюбленность заставляет грезить о поцелуях. Влюбиться можно в искусство или в профессию, или в актрису из фильма. В определенном смысле человек, приходящий в Церковь, испытывает такую же влюбленность: все кажется ему не просто новым и хорошим, но ослепительным, неземным, божественным. Каждая мелочь выглядит священной, в каждом встречном человеке готов он видеть образ Божий во всей его полноте. О том, что нередко происходит потом – размышления Андрея Десницкого.

Без влюбленности, очарования жизнь, наверное, была бы слишком пресной, но есть у нее и своя оборотная сторона — разочарование. Проходит время, и мы видим, что предмет любви вовсе не настолько безупречен, каким он нам когда-то казался, а радостное изумление сменяется привычкой и даже скукой. Хорошо, если мы готовы смириться с неприятными или даже просто ненужными нам чертами ради того света, которые мы продолжаем видеть. Тогда влюбленность может вырасти в любовь, но так бывает не всегда.

А что бывает, когда проходит период первой влюбленности в Церковь, когда человек перестает восхищаться всем, что видит и слышит в храме? Мы знаем это по опыту любой влюбленности: непонимания, размолвки и конфликты возникают порой буквально на пустом месте, потому что слишком радужны наши ожидания, хочется немедленного и безусловного слияния душ раз и навсегда. А души, разные и несовершенные, сливаться не торопятся, да и в сложной ситуации вести себя правильно не всегда умеют.

В Церкви таких душ очень много, и с какой-то из них возможен острый конфликт или просто радикальное непонимание. Бывает, и нередко бывает, что в церковной среде человек сталкивается с настоящим хамством и карьеризмом, а то и чем похуже: к примеру, воровством или сексуальными приставаниями. И тогда он испытывает шок: как, и здесь то же самое? Да не нужна мне такая Церковь!

Впрочем, не обязательно говорить о случаях скандальных, порой не менее травматичной оказывается для человека серая обыденность. Вроде бы повторяет каждый священник, в том числе и на исповеди, что он лично недостоин своего звания, а все равно мы, приходя в храм, склонны видеть в каждом из них «святого отца», как пишут неграмотные беллетристы. А когда встречаем такого же человека, как и мы сами, со всеми недостатками, можем очень сильно на него за это обидеться.

При этом нас вовсе не смущает, что не ангелами оказываются, к примеру, артисты или ученые — мы все равно испытываем уважение к их талантам и знаниям, прислушиваемся к их мнению. Наверное, дело в том, что искусство или наука не претендуют на высшую реальность: научные теории не говорят нам, как спасти свою бессмертную душу, а театральные спектакли обходятся без сослужения ангелов.

Но от Церкви мы ждем исчерпывающей полноты, и здесь порой сталкиваются две ошибки. С одной стороны, пришедший в Церковь человек жаждет получить все ответы на все вопросы, а с другой, батюшка или кто-то другой с готовностью ответы эти дает, ставя собственные вкусы и пристрастия на место вечных ценностей. Классический случай — это когда выражение «как батюшка благословит» заменяет собой и Евангелие, и голос собственной совести. Конечно, когда выяснится, что батюшка, да и вообще любой человек тоже может ошибаться, а его взгляды и оценки не во всем совпадают с твоими, ты встанешь перед выбором: либо «смиряться», подстраивая себя под чей-то чужой стандарт, либо уходить прочь, чтобы всем потом рассказывать: «Ну да, знаю я эту Церковь, это совершенно не для меня». Есть, правда, еще третий путь — циничное лицемерие, но это уж совсем скверно, не стоит о нем и говорить.

У меня есть один приятель, с которым произошло нечто подобное. Он уверовал во Христа совсем молодым студентом в 90-е годы, стал членом общины, у которой были ответы буквально на все вопросы, православная жизнь представлялась им законченной моделью. Если ходишь в церковь, значит, ты за самодержавную монархию, значит, считаешь, что мир был сотворен за шесть календарных суток, и не может быть иначе. Сам он был историком, и на университетских лекциях его учили анализировать источники, понимать всю сложность и глубину разнообразных исторических процессов. А в общине всё было просто: вот список духовных книг, а всё остальное — от лукавого.

Начался его первый Великий пост, он проводил его строго по уставу почти до самого конца, а в Великий Четверг причастился. Это было суровое испытание, и он убедился, что выдержать его может, но… он все же не был готов полностью согласиться с этой законченной черно-белой картинкой, которая называлась «истинное Православие». Значит, решил он, Православие — совершенно не его путь. Придя домой после причастия, он съел хороший мясной обед и зажил обыкновенной нецерковной жизнью.

Мы с ним много спорили о том, насколько казарменно-единообразной должна быть православная жизнь: я доказывал, что в Церкви возможны очень разные взгляды и образы жизни, но он убеждал меня, что любое отступление от той самой «чистоты», которой он вдоволь хлебнул, будет уже непозволительным компромиссом. Кстати, недавно он защитил хорошую историческую диссертацию по одной из книг Нового Завета, только теперь он говорит об этом тексте на языке современной науки, а не Святых Отцов.

Впрочем, защитная реакция на фундаментализм — это только часть проблемы расцерковления. Еще один мой приятель вырос в православной семье: с самого рождения все посты и праздники, молитвы и богослужения были для детей чем-то само собой разумеющимся. Мама могла не приготовить ужин, но всенощную под праздник
реклама
пропустить она не могла. Он знал, что их семья отличается от обычной, что это хорошо и правильно. А потом он поступил в университет, и оказалось, что вокруг него множество парней и девушек, которые совершенно не заморачиваются всеми этими правилами, живут свободно и вполне счастливо, и при этом они ничуть не хуже православных. А главное, они не ходят на исповедь, с которой у него были связаны довольно неприятные воспоминания подростковых лет. И тогда он тоже перестал это делать. В церковь иногда заходит, с большим уважением относиться к Православию, но бережет свою новообретенную свободу и никогда не подходит к священнику.

Он ведь явно такой не один: совсем не редкость, когда человек какое-то время воцерковлялся, то есть все больше молился, все строже постился, все чаще причащался, или даже вырос в верующей семье, а потом вдруг решил, что не больно-то и хотелось. Человек в Бога верит, Православие уважает, но от Церкви держится на расстоянии. Те, кто остаются в Церкви, часто говорят вслед ушедшим что-то вроде «ну и пожалуйста!». Дескать, всему виной их собственная лень и непостоянство, уходят только те, кто по-настоящему и не приходил. Без лени и непостоянства тоже, конечно, не обходится, но есть тут и некая общая проблема, и о ней у нас, к сожалению, совсем не принято говорить.

Уходят в основном те, кто не нашел в Церкви своего места. Воцерковление часто у нас понимается как изменение внешнего поведения по строго определенному шаблону: вот так вот молись, вот так постись, вот так передавай свечки, вот на такие благочестивые темы разговаривай вот таким «смиренным» голосом. Проблемы духовной жизни сводятся к перебору бесконечных «можно» и «нельзя», причем чем больше «нельзя», тем выше «духовность». Но жизнь не укладывается ни в какие рамки, и в острых, кризисных ситуациях сжатая внешними приличиями пружина стремительно распрямляется, снося всё на своем пути.

А кто-то, не дожидаясь кризиса, вдруг осознает, что утрачивает свою индивидуальность, превращаясь в безликое «духовное чадо» с расхожими цитатами вместо мыслей и чувств, и предпочитает снова стать неповторимым Васей, уникальной Машей. Да просто задумывается: ну молюсь я, ну пощусь, ну сначала вроде как было интересно… теперь наступила усталость, и совершенно не понятно, зачем продолжать, если всё равно ангелом я не стал, да и вокруг меня тоже сплошь не ангелы. Не лучше ли тогда попивать пивко или в бассейн ходить вместо этих богослужений? А ведь такая позиция, пожалуй — это честный отказ от лицемерия в самом прямом смысле этого слова, от того, чтобы «примерять чужое лицо», пусть даже самое благочестивое и правильное.

Нередко человек, приходя в церковь, охотно принимает на себя некий список «стандартных грехов и добродетелей», начинает с грехами известными способами «бороться», добродетели же «совершенствовать», но всё это совершенно не про него, а про какого-то абстрактного христианина. Но рецепт «больше молиться, строже поститься» совершенно не работает, а только изнуряет человека. Благочестие — мощный инструмент в решении духовных проблем, но вовсе не волшебная палочка. Любой инструмент надо еще уметь применять. И вот девушка, которой чтение акафистов так и не принесло желанного жениха, или парень, которого земные поклоны не избавили от блудных помыслов, отказываются от этих занятий как бесполезных.

Надо честно сказать: к такой «стандартизации» склонны и те, кто определяет образ жизни наших приходов и монастырей, то есть клирики и приходской актив. Их тоже можно понять: психологического образования у них нет, да и житейский опыт есть не у всех, вот и получается, что каждого приходящего принимают по некой общей мерке. Обычно приходская жизнь ориентирована на определенный психологический тип: от человека ждут больше эмоций, чем рассуждений, больше терпения, чем дерзания и т.д. Эти свойства типичны для немолодой женщины, а вот молодому мужчине трудно найти себе место в такой среде, он просто иначе устроен.

Хотя дело, конечно, не в возрастной и половой принадлежности, все люди разные. Кому-то бывает жизненно необходима активная деятельность, такой человек просто увянет, если на приходе ему не найдется дела по душе и по способностям, а кто-то, наоборот, хочет, чтобы его оставили в покое и не приставали к нему с бесконечными поручениями. Один требует мистических глубин, другой — социального служения; для одного важнее всего верность традиции, другой ищет адекватный ответ на вызовы современности. И так буквально во всём, и если человек не найдет в приходе своего места, он скорее всего уйдет из такого прихода.

Приходская жизнь — штука вообще очень непростая, тут под каждого не подстроишься. Зачастую вообще все силы уходят на ремонт храма и организацию богослужения. Нужно устроить то и заплатить за это, братья и сестры, давайте напряжемся… И человек вдруг начинает ощущать, что не суббота для него, а он для субботы. Может быть, он и неправ, просто сейчас устали все, не до его высоких духовных поисков забегавшемуся приходскому активу. Но он в таком случае может сходу отбросить и саму субботу, сделать вывод обо всей Церкви: «Чего я искал, того у них нет».

Тем, кто приходит в Церковь, стоит помнить одно: это еще не Царствие Небесное, а сообщество грешников, которые вместе ищут пути в это Царствие и ведут себя порой очень недостойно и неумело. Не надо бояться сомнений и разочарований — они становятся поводом задуматься, что ищешь в Церкви именно ты, чего ты хочешь и ждешь от нее. И может быть, для кого-то внешний отход от церковной жизни — это всего лишь отказ от заимствованной формы, лишенной глубокого содержания. Поиски своего места в Церкви могут быть очень непростыми, но кто ищет, обязательно найдет. Нам это в Евангелии обещали.

А тем, кто уже находится в Церкви и принимает пришедших, есть, о чем задуматься. Эта краткая статья не охватила, да и не могла охватить всех сторон этой большой и сложной проблемы — расцерковления. Но надо хотя бы задуматься о существовании этой проблемы. Надо честно признать: на самом деле люди в храме сами часто толком не знают, что делать им с новопришедшими. Без них как-то спокойнее было… У нас нет даже элементарной статистики: сколько человек состоит в каком приходе, сколько причащалось в то или это воскресение (хотя по отдельным храмам такой подсчет ведется, но взять общие данные просто негде). Сегодня все более популярны слова о миссионерстве, но нам еще только предстоит разобраться, куда именно мы приводим людей своей проповедью и что мы потом с ними собираемся
реклама
делать.

Может быть, проповедь должна не только расписывать то прекрасное, что людям встретится в Церкви, но и честно предупреждать их о несовершенстве нынешнего церковного организма, о самых характерных для него нестроениях. А может быть, миссионер или катехизатор должен стремиться к тому, чтобы не просто доводить людей до церковного порога, но сопровождать их в первые месяцы церковной жизни (конечно, это колоссальное увеличение нагрузки и ответственности). Может быть, потребуется и некая перестройка приходской жизни, чтобы не только «старожилы» чувствовали себя комфортно…

Но для начала давайте просто начнем спокойно и взвешенно обсуждать эту проблему. Ценой молчания могут оказаться души людей.

Рассуждая о нравственной связи между поколениями, мы неизбежно встаем перед вопросом: есть ли у нас право судить прошлое? Существует несколько ответов: можно закрыть глаза на преступления отцов, можно, видя их несовершенство, быть уверенным, что в целом народ ошибаться не может... Есть и третья возможность, которую открывает перед нами вера в распятого Христа.

Суд истории

В минувшем году мне пришлось участвовать в интересной интернет-беседе, связанной с заметкой московского философа Андрея Ашкерова «Религия злопамятства». Он рассуждал о том, как самоутверждается позднесоветский и современный интеллектуал (например, шестидесятник). Позиция которого зачастую сводится к осуждению прошлого, прежде всего - советского.

Но дело не столько в самом осуждении, сколько в пассивном принятии исторически сложившегося этического выбора. Дескать, что поделать, раз столько «наворотили» наши отцы и деды, нам остается лишь укоризненно качать головой по этому поводу. Но ведь этика, развивает свою мысль Ашкеров, это не набор догматизированных истин, а то, что рождается здесь и сейчас, когда каждый из нас встает перед нравственной дилеммой.

У меня после прочтения заметки возник вопрос (прямо на него Ашкеров не отвечает): допустимо ли вообще этическое суждение о прошлом? Если этика - только мой личный выбор между добром и злом, то возможность оценивать чужие поступки для меня закрыта. И уж тем более я не имею никакого права осуждать предков, хотя они надругались над Церковью и своей культурой, создав режим, их самих уничтожавший. Это был их выбор, личные мотивы и объективные причины которого непроницаемы для нашего понимания.

Казалось бы, эта точка зрения («не осуждай») вполне христианская. "Неизвинителен ты, всякий человек, судящий другого«- говорит апостол Павел (Рим. 2, 1). Максим Исповедник, комментируя эти слова, вторит апостолу: «Люди, оставя плакаться о своих грехах, взяли суд из рук Сына, и сами, как бы безгрешные, судят и осуждают друг друга? Небо ужасается сему, и земля трепещет; а они не стыдятся бесчувственные!» (Сотницы о любви 3, 54). Отцы и деды беззащитны перед нашими обвинениями, поэтому еще более «неизвинительно» делать их объектом нашего морализаторства.

Но не так все просто. На мой взгляд, апостол Павел и Андрей Ашкеров - не единомышленники. Нравственные правила, конечно,- это не раз и навсегда принятые догмы, но они и не рождаются заново в момент совершения каждого конкретного поступка. В том и величие христианства, что оно совмещает в себе противоположности догматизма и личного выбора: истина одна, но она пребывает не на небе, а в сердце, и потому каждый раз может быть принята или отвергнута.

Наши предки едины с нами, потому мы и можем судить их, но при этом должны осознавать, что мы делим с ними не только исторический кров, но и скамью подсудимых. Ведь и приведенная выше апостольская цитата заканчивается словами: " ... ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя«.

Кого десталинизируем?

В последнее время много стали говорить о «десталинизации» общественного сознания. Неважно, чем обусловлен такой поворот в государственной пропаганде. Важно, что он предполагает вынесение морально-правового вердикта над целой эпохой русской истории.

Сталин ведь правил не в пустоте, у него были подчиненные, а у этих подчиненных те, кто выполнял их приказы. Если разбираться досконально, едва ли не все граждане, имевшие советский паспорт с 1923 по 1953 годы (кроме новомучеников и отчаянных диссидентов), оказываются сопричастными сталинским преступлениям. По мнению политолога Георга Габриеляна, грех режима совсем не то же самое, что грех народа, но и жизнь при таком режиме душу не оздоравливает: «В сталинскую эпоху были свои победы. Достигались они зачастую не благодаря, а вопреки власти. Народу приходилось выживать и даже побеждать при самом дурном руководстве, когда иные нации просто исчезли бы.

Однако, и при Ленине, и при Сталине, да и позже осуществлялась целенаправленная отрицательная селекция, в результате которой образовалась новая общность - „советский народ“. Ее психическое состояние можно назвать „стокгольмским синдромом“, когда заложник начинает сочувствовать террористам. Некоторые наши соотечественники до сих пор больны душой. И это главная вина Сталина да и всего советского режима». Выходит, что «десталинизация» - это не столько суд над предками, сколько преодоление дурной наследственности, диагноз не прошлому, но настоящему.

Современное общество несет в себе те же изъяны, что и социум сталинского времени. Мы критикуем чиновничество с его равнодушием к народу и стремлением получить «бакшиш» в любой ситуации, где это возможно. Но сакрализация административного ресурса произошла не в 90-е годы, а именно при Сталине, когда бюрократия устранила возможность существования какой-либо другой власти, кроме ее.

А крестьянство? Свой выбор в пользу огосударствления земли оно сделало еще в Гражданскую войну, став на сторону большевиков, за что и поплатилось в 30-е годы. Неудивительно, что их потомки не стремятся «вернуть эту землю себе»: их безынициативность - прямое следствие волеизъявления предков.

Даже Церковь никак не может преодолеть «сергианского» наследия, ориентируясь скорее на государственную, чем на
реклама
общественную поддержку... На что ни посмотришь, все какое-то уже не сегодняшнее. Андрей Ашкеров прав: мы живем инерцией выбора, сделанного много лет назад. Может быть, стоит сделать свой выбор?

Оскомина национализма

И все-таки не вполне ясно: что значит судить предков? Ведь речь не идет о чьих-то конкретных родителях, дедах. Когда гражданин государства морализирует прошлое, он судит не человека, а целый народ. Но может ли народ грешить?

С одной стороны, мы чувствуем, что в XX веке случилось нечто страшное, с трудом поправимое, произошла катастрофа, последствия которой являются не достоянием историков, а повседневной реальностью. Религиозная безграмотность, хамство как неотъемлемая черта межчеловеческих отношений, нарастающая национальная депрессия - это следствия греховных поступков, совершенных конкретными людьми в 1910-30х годах, в период генезиса большевистского режима.

«Психосоматическая усталость» нации ощущается всеми: и монархистами, и сталинистами, и либералами. Все ищут виноватых в прошлом и находят их (в зависимости от идеолого-политических предпочтений) в разных периодах истории. Монархисты проклинают большевиков, сталинисты - Хрущева, либералы - то царскую Россию, то Советский Союз. Все чувствуют: что-то не так, но не могут обнаружить, что именно не так, не могут победить это «что-то», грызущее изнутри. От того так бескомпромиссна, жестока и безысходна полемика между этими квазиполитическими группами.

С другой стороны, есть реальность нации, которую составляют разные люди: палачи и жертвы, виновные в этой катастрофе и те, кто всего лишь оказался ее бездеятельным современником. Однако оцениваем-то мы народ в целом. Говорим, что «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина» (Иер. 31, 29), подразумевая под отцами не своих биологических родителей, а целое поколение, которому мы пришли на смену.

Можно встать на националистическую точку зрения и сказать, что народ не может грешить, не может совершать ошибок. И если отдельные его члены, даже множество их, падают в греховную яму, над-индивидуальная народная воля все равно остается непорочной и правильно действующей. Приверженец националистических взглядов, прекрасно зная о разрушительных шагах Ленина по отношению ко всему тому, что составляло существо русской жизни (вера, сословные традиции, интеллектуальная культура и т.д.), может восхищаться этим политиком, ведь вождя мирового пролетариата поддержало большинство населения. С другой стороны, ни один нынешний националист слова доброго не скажет о Ельцине, хотя последний в свое время и пользовался всенародной любовью. Что ж, Ельцин «обманул народ», говорят националисты (как будто для взрослых людей излишняя доверчивость - не греховное качество). И в той, и в другой ситуации народ предстает в «белых одеждах»: в одном случае как праведный судия, в другом - как невинная жертва.

Вместо Бога

Национализм - мироощущение, уповающее на национальность как на самостоятельную и непреходящую ценность. Национализм - не борьба за самобытность, так же как борьба за личную независимость - не индивидуализм. По мнению ведущего аналитика Санкт-Петербургского центра изучения современного Ближнего Востока Александра Сотниченко, это мировоззрение «является своего рода религией в секулярном обществе, отказавшемся от Бога в качестве консолидационного фактора.

Нация в эпоху Нового времени стала обладать всеми признаками трансцендентного, ей следовало преподносить все личные и коллективные свершения, ей человек был обязан своему развитию, карьере. Ради нации можно было сложить голову на войне. Национализм неравнозначен патриотизму, так как Родина, государство могут не быть национальными, а являться воплощением имперской или религиозной идеи. Важно отметить, что большинство националистических теорий являются как минимум секуляристскими, как максимум - атеистическими.

Нация заменяет всеобщего Бога для всех языков. Именно поэтому, кстати, большинство современных русских националистов является язычниками или сторонниками западной секулярной модели развития, из которой религия еще в XIX веке была изгнана на обочину истории».

Однако среди людей религиозных, и христиан в том числе, тоже немало националистов. Можно ли обличать их в духовной неполноценности? Национализм - естественная, хотя и болезненная реакция потомков на грех предков, попытка обосновать идею рода, идею преемственности, поколебленную грехом. Мысль о неподсудности нации не рождается в здоровых, преуспевающих обществах, его почвой становится унижение, которое, в свою очередь, не происходит на пустом месте: у него всегда есть духовные причины (грехи народа).

Единство триумфа или...

Несовершенство националистической логики еще и в отрицании единства народа, распростертого не только в пространстве, на одной территории, но и во времени. Националист все-таки никогда не скажет, что конкретный представитель нации безгрешен. Даже в гитлеровской Германии, помимо «Нюрнбергских законов о гражданстве и расе», был уголовный кодекс, по которому упекали за решетку далеко не только евреев и цыган.

Но если нация в целом не отвечает за грех своего представителя, то в чем же ее единство? Неужели только в каком-то абстрактном величии, в маршах и триумфальных речах? Разве брать вину другого человека на себя не есть величайшее из проявлений человеческого духа?

«Несообщаемость» ответственности за грех ведет к тому, что на место живой связи между людьми, в которой всегда есть место и любви, и преступлению, приходит пустая абстракция боготворимой нации. Национализм удивительным образом смыкается с индивидуализмом, поскольку точно также отрицает возможность просить прощение за своего собрата и, что важнее всего, за предка, отрицает возможность... молитвы.

Если нет ни общего греха народа, ни общей добродетели, нет и механизма их передачи, наследственность просто не нужна. Получается, если только она не пустая игрушка природы, если в ней есть человеческий смысл, то назначение наследственности в том, чтобы соединять людей в преступлении и покаянии, в молитве и прощении.

Если помнить о том, что все, совершенное другим человеком, отражается в каждом из нас, то суд над ним будет не чем-то морально ущербным, а
реклама
христианской обязанностью, равно как и молитва за этого человека будет всегда и молитвой за себя. И если прошлое народа тревожит нашу совесть, значит, совесть здорова, и не нужно глушить ее транквилизаторами национальной гордости.

А как же быть с личной ответственностью? Наследственная ответственность не означает, что мы виноваты в грехе предка, она только предполагает, что мы имеем возможность исправить его ошибку. Получая в наследство те же качества и попадая в схожие ситуации, мы тем самым не караемся «за грехи предков», а получаем возможность это преодолеть. Но есть еще более глубокая общность между людьми, кроме наследственно передающихся греховных наклонностей. Это общность природы. Наши отношения с предками - образ свершившегося на Голгофе. Мы несем ответственность за то, что лично не совершали, как и Спаситель, вовсе не имевший греха, разрушил саму его основу.