В прошлом номере мы начали рассказывать о том, как духовенство и народ готовятся к совершению Великого входа. Осознание своего недостоинства так близко приступать к Царю Славы — Богу, поминовение членов Церкви Христовой, а также перенесение Даров для совершения Бескровной Жертвы и воспоминание погребения Иисуса Христа — вот ключевые моменты священнодействия Великого входа, на которых мы подробно остановимся на этот раз.

"Возьмите руки ваши во Святая…"

В то время как священник читает тайную молитву, а хор поет Херувимскую, диакон начинает каждение сначала алтаря, затем иконостаса, клиросов и молящегося в храме народа. Это наполнение храма благоуханием ладана должно настраивать нас на еще большее молитвенное напряжение и чистоту помыслов перед приближением к Великой Святыне. "Для тонкого слуха верующих, имеющих "чистое сердце", слышен шелест духовных крыл Сил Небесных, наполняющих храм; какое-то особенное настроение посещает души молящихся, настроение, приводящее в трепет сердце и исторгающее слезы…" [1]. Как запах ладана, оставаясь неосязаемым, распространяется беспрепятственно по всему пространству храма, так и действие Духа Святого невидимо, но ощутимо, реально проникает в самое сокровенное нашего сердца. И если Господь не находит в нашей душе уголка, очищенного от страстей, если мы блуждаем мысленно по бесконечным просторам наших страстных воспоминаний и переживаний в преддверии принесения Страшной Жертвы за нас Богом, то, наверное, мы находимся в опасности уподобиться человеку, пришедшему на брачный пир в неподобающей одежде, и быть изгнанными (см.: Мф. 22, 11-14).

К таким переживаниям перед Великим входом призываются миряне; тем в большей степени это относится к духовенству, находящемуся во святая святых — алтаре — и готовящему своими руками все необходимое для совершения служения, на которое со страхом взирают Херувимы и Серафимы. Поэтому священник, предстоящий престолу, трижды читает Херувимскую песнь, воздевая руки, тем самым как бы указывая на устремленность к Небу нашей души. Далее он трижды покланяется престолу и, повернувшись лицом к народу, делает в Царских вратах поясной поклон, испрашивая таким образом прощения у всех присутствующих на литургии. Стоящие в храме люди также ответно кланяются священнику, мысленно еще раз взаимно прощая друг друга и побуждая себя к нелицемерному исследованию своей совести по двум основным христианским заповедям: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим…, возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22, 37-39).

Этот момент перед Великим входом — время решительного разрешения своей души от бремени злобы и ненависти к кому-либо, иначе дальше просто бессмысленно идти евхаристическим путем, поскольку невозможно одновременно благодарить Бога и ненавидеть кого-то без опасности быть подвергнутым участи надменного фарисея (см.: Лк. 18, 11-14). Чтобы избежать этого осуждения, "когда в сердце нашем кипит ненависть и злоба к человеку, мы должны вспоминать о том, что все мы смертны. Настанет час, когда и мы, и враг наш будем лежать вместе в одной земле… Далее, когда в сердце вашем, как змея, сокрыта неприязнь, злоба, жажда мщения, то вспомните: когда вы прощаете человека, то и Господь прощает вас" [2].

Испросив прощения, священник подходит к жертвеннику и кадит его, приклоняя голову. При этом он молится про себя: "Боже, очисти мя грешнаго"; не насытившись глубоко личной покаянной молитвой, которую он читал во время Херувимской, иерей как бы не решается взяться за приготовленное Предложение, чтобы перенести его на Престол. Наконец диакон произносит: "Возьми, владыко", и священник берет в руки воздух, покрывающий потир с дискосом, возлагает его на правое плечо диакона, сопровождая это действие словами: "Возьмите руки ваша во Святая и благословите Господа" (т.е. "поднимите руки ваши к святыне"). И хотя Дары еще не освящены — это еще не Тело и Кровь Христовы, однако на проскомидии они были уже особым образом приготовлены и изображают собою всю Церковь, идущую за Христом, а потому требуют внимательного, благоговейного отношения.

Великий вход

Передавая диакону дискос, священник молится о своем сослужителе словами "Да помянет Господь Бог священнодиаконство твое во Царствии Своем". Диакон, принимая дискос и целуя его и руку священника, отвечает иерею тем же поминовением. Так начинается Великий вход. Процессия, состоящая по порядку следования из свещеносца, диакона и священника, несущего потир, очень медленно, подчеркивая своей неспешностью торжественность и важность происходящего, выходит северными диаконскими дверями на солею и останавливается на амвоне лицом к народу. Таким образом, Великий вход совершается "тем самым порядком и по тому же самому пути, по которому совершался вход с Евангелием. Но уже не ожидание евангельского гласа веселит сердце, а знамение Креста и смерти потрясает душу. Ибо священный дискос с пожренным Агнцем являет страдания и Распятие, а Божественная Чаша с вином показует смерть Господню. Так путь Евангелия стал путем Креста и страданий" [3].

Часто еще в движении диакон по окончании пения Херувимской песни начинает во всеуслышание поминовение на Великом входе Святейшего Патриарха и Правящего Архиерея епархии. Затем диакон заходит в алтарь, а священник обычно кратко поминает еще православных архиереев, священнический и монашеский чин, трудящихся в храме, поющих, благотворителей и молящийся в храме народ — всех православных христиан. Это поминовение, конечно же, является не поименным, а носит общий характер, чтобы не отвлекать присутствующих на литургии от святости момента.

При виде благоговейно движущегося духовенства и помня о том, что на дискосе находится Агнец, еще не освященный, но уже изображающий Царя Славы, смиренно идущего на Голгофу, молящийся народ преклоняет головы. При произносимом поминовении можно не только молиться, но и размышлять о том, что мы, по словам святителя Николая Кавасилы, видим в этот момент "и последнее явление Христа, которым воспламенена была особенно ненависть евреев, и шествие Его из отечества в Иерусалим, в котором надлежало Ему принести Себя в жертву, и въезд Его в город в предшествии и при хвалебных восклицаниях народа" [4].

После завершения поминовения священник также заходит в алтарь и ставит потир и дискос на антиминс на престоле. Хор в это время продолжает пение Херувимской, начиная со слов "Яко да Царя всех подымем…". Прежде чем поставить дискос на престол, священник принимает его у диакона, который держит дискос над головой, приклонившись на одно колено справа от престола. Затем иерей снимает с дискоса и потира покровцы и, окадив воздух, накрывает им сразу оба сосуда, а в завершении кадит поставленное на престоле Предложение. Все эти священнодействия сопровождаются чтением священником тропарей, в которых вспоминается снятие со Креста и положение во Гроб Христа Спасителя ("Благообразный Иосиф с древа снем Пречистое Тело Твое…"), исповедуется величие и вездесущность положенного ныне во гроб ("Во гробе плотски, во аде же с душою яко Бог…"), а также утверждается слава этого гроба, ставшего для нас источником Жизни ("Яко Живоносец, яко Рая краснейший…").

Таким образом, "символическое значение Великого входа явствует из читающихся при сем тропарей. Это знаменует погребение Спасителя. Снятие дискоса с Агнцем с главы диакона символизирует снятие Господа со Креста; каждение Даров напоминает помазание Иосифом и Никодимом Тела Господня благовонными веществами; воздух, которым покрывают оба сосуда, символизирует в данном случае тот камень, которым был привален вход во Гроб" [5].

"Христос посреде нас"

Теперь по перенесении Даров с жертвенника на престол все готово для заключительной части литургии — совершения Евхаристии. Помня о предстоящем служении, иерей, закончив священнодействия Великого входа, смиренно испрашивает у своего сослужителя-диакона самого необходимого в этот момент — молитвы: "Помолися о мне, брате и сослужителю". Действительно, священник, предстоящий престолу, в данный момент в храме является тем, о ком необходима самая усердная молитва. И диакон, как бы ободряя иерея, обращается к нему: "Дух Святый найдет на тя, и сила Вышняго осенит тя".— "Той же Дух содействует нам вся дни живота нашего",— отвечает священник, несколько утешенный братской молитвой за него.

Сразу после этого диакон выходит на амвон для произнесения ектении "Исполним молитву нашу Господеви", которая является по своему характеру просительной. Иерей же читает тайную молитву, в которой также просит от имени присутствующих о том, чтобы принята была наша жертва хваления, чтобы молитвы наши были вознесены к Небесному Жертвеннику и чтобы этот наш малый дар Богу был принят за грехи наши и за людское невежество. Заканчивается ектения возгласом, который указывает нам на источник получения только что просимого нами: "Щедротами Единородного Сына Твоего…".

После обычного преподания мира священником диакон, стоя на амвоне, громко возглашает: "Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы". На что хор отвечает пояснением, Кого сейчас необходимо исповедовать в единстве любви — "Отца, и Сына, и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную". Смысл этого диалога между диаконом и хором (народом) заключается в том, что "не возлюбивши друг друга — своих братьев во Христе, нельзя возлюбить Того, Кто есть Истинная и Совершенная Любовь" [6].

В алтаре также происходит в этот момент умилительное действие. Все духовенство, служащее в алтаре, поклонившись престолу трижды, отходит в сторону и целует друг друга с трогательными словами примирения. "Христос посреде нас",— говорит старший, а младший священник отвечает: "И есть и будет". Это так называемое лобзание мира. "Оно символически должно обозначать полное внутреннее примирение между христианами, намеревающимися участвовать в таинственном Жертвоприношении. Заповедь Спасителя (см.: Мф. 5, 23-24) прямо предписывает примириться сначала с братом, а потом уже приносить жертву к алтарю. Но это примирение и единодушие не есть только чисто моральное, оно означает не только наличие любви и примиренности между приносящими жертву, но должно быть в такой же мере и единомыслие, полное духовное единение. Поэтому-то непосредственно после целования мира возглашается Символ веры как мерило догматического единомыслия всех христиан" [7].

Иеромонах Дорофей (Баранов)

1. Священноисповедник Сергий Правдолюбов. Объяснение Божественной литургии. ЖМП, №3, 2006. ^

2. Архимандрит Рафаил (Карелин). Путь христианина. Слова и беседы. О любви к врагам. ^

3. Священноисповедник Сергий Правдолюбов. Указ. соч. ^

4. Св. Николай Кавасила. Изъяснение Божественной литургии. ^

5. Архимандрит Киприан (Керн). Евхаристия. ^

6. Священноисповедник Сергий Правдолюбов. Указ. соч. ^

7. Архимандрит Киприан (Керн). Указ. соч. ^

После небольшого перерыва мы возобновляем рассмотрение Божественной литургии. В прошлый раз мы остановились на возгласе "Святая святым", который завершает основную часть богослужения. После этого духовенство в алтаре готовится к причащению, приступает к Святым Тайнам и приготовляет Дары для выноса в храм для причащения мирян.

Причастен

Сразу после священнического возгласа "Святая святым" хором поются подряд два песнопения: первое из них "Един Свят, Един Господь Иисус Христос, во славу Бога Отца. Аминь" является неизменным, второе же песнопение называется причастен (или, по-гречески, киноник) и изменяется в зависимости от характера богослужебного дня. Различают причастен воскресный, одинаковый для всех гласов ("Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних"), причастен пасхальный, который к тому же поется народом во время причащения мирян ("Тело Христово приимите, Источника безсмертнаго вкусите"), причастен богородичных праздников ("Чашу спасения прииму и имя Господне призову"), причастны праздников апостолов, дней памяти святых. В дни других священных воспоминаний поются особые причастны.

Во время причащения священнослужителей, после того, как закончится пение причастна, обычно клиросом исполняется какое-либо песнопение, соответствующее духу богослужебного дня. Такие песнопения часто не являются каноническими в том смысле, что не употребляются по ходу богослужения, однако многие из них полюбились христианам, они их с удовольствием слушают и вне богослужения, на концертах и в записях. Это так называемые богослужебные "концерты", ставшие заметным явлением хоровой исполнительской культуры и дающие обширное пространство для композиторов для творчества на религиозную тему. Вместо "концерта" или после него читаются обычные молитвы перед причащением, также во многих храмах именно в этот момент выходит проповедник и произносит приготовленную проповедь, посвященную евангельскому чтению или празднуемому событию. Кончено же, все это делается не для того, чтобы "заполнить время" между причащением духовенства и выносом Чаши со Святыми Дарами. Нет — и песнопения, и молитвы, и проповедь, звучащая с амвона, все это настраивает готовящихся к причащению, поддерживает в них молитвенное, благоговейное состояние, может быть, даже умиление, которое так необходимо в момент предстоящего вкушения Тела и Крови Христовых.

"Верую, Господи, и исповедую..."

Таким образом, пока стоящий в храме народ готовится к причастию, духовенство уже причащается в алтаре, но сначала совершает над Святыми Дарами необходимые приготовительные действия.

Во-первых, священник с особым вниманием и благоговением разламывает Святой Хлеб по надрезу, сделанному во время проскомидии, и при этом произносит вполголоса: "Раздробляется и разделяется Агнец Божий, раздробляемый и неразделяемый, всегда ядомый и никогдаже иждиваемый, но причащающияся освящаяй". Епископ Виссарион (Нечаев) приводит по поводу этой молитвы очень важные слова учения Церкви о Христе, являющемся в Святых Дарах: "Хотя в одно и то же время бывает много священнодействий по всей вселенной, но не много тел Христовых, а один и тот же Христос присутствует истинно и действительно. И это не потому, что тело Господа, находящееся на небесах, нисходит на жертвенники; но потому, что хлеб предложения, приготовляемый порознь во всех церквах и по освящении претворяемый и пресуществляемый, делается одно и то же с телом сущим на небесах. Ибо всегда у Господа одно тело, а не многие во многих местах" [1].

Во-вторых, одна из частиц Святого Агнца (с надписью IC: Иисус) погружается в потир со словами "исполнение (полнота) Духа Святаго", подчеркивая таким образом, что благодать Святого Духа, приложившего хлеб в Тело Христово и вино в Его Кровь, всей своей полнотой присутствует в соединенных Теле и Крови. После этого в потир вливается теплота, при этом диакон произносит: "Теплота веры исполнь Духа Святаго. Аминь". Святитель Николай Кавасила говорит, что вливание в Евхаристическую Чашу теплой воды означает Сошествие Святого Духа на Церковь: "Тогда (т.е. в день Пятидесятницы — и.Д) Дух нисшел по окончании домостроительства Спасителева, а теперь нисходит по принесении жертвы и по освящении даров на тех, кто достойно причащается их" [2].

Затем частица с печатью XC (Христос) раздробляется на столько частей, сколько будет причащаться священнослужителей. И после этого все служившие священники и диаконы слушают произносимые предстоятелем приготовительные молитвы, главная из которых является исповеданием веры в совершающееся ныне Таинство: "Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога Живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от них же первый есмь аз. Еще верую, яко сие самое есть пречистое Тело Твое и сия самая есть честная Кровь Твоя. Молюся убо Тебе: помилуй мя и прости ми прегрешения моя, вольная и невольная, яже словом, яже делом, яже ведением и неведением, и сподоби мя неосужденно причаститися Пречистых Твоих Таинств, во оставление грехов и в жизнь вечную. Аминь". Эта же молитва в точности повторяется священником и перед причащением мирян, когда диакон выносит Чашу в храм. После молитв священнослужители испрашивают друг у друга прощения и со словами "Се прихожду к безсмертному Царю и Богу нашему", кладут земной поклон перед Самим Христом, находящемуся на Своем престоле под видом Святых Даров, и с благоговением и величайшей аккуратностью причащаются сначала Тела Христова, а затем прямо из Чаши причащаются Его Крови.

После причастия всех священников и диаконов старшим диаконом читается благодарственная молитва, в которой вслед за благодарением духовенство просит Христа: "Исправи наш путь, утверди ны во страсе Твоем вся, соблюди наш живот, утверди наши стопы...". Затем, прежде чем вынести Дары для причащения мирян, две неиспользованные еще частицы Святого Агнца с печатями НИ и КА (вместе составляющие греческое слово НИКА, победитель) раздробляются при помощи копия на множество небольших частичек, которые затем погружаются в потир в Кровь Христову. Таким образом, частицы Тела напитываются Кровью и в таком виде могут быть предложены для причащения мирянам.

"Бог Господь и явися нам..."

Когда все готово к выносу Даров, открывается завеса, отверзаются Царские врата и священник, передавая диакону потир, произносит вполголоса: "Со страхом Божиим и верою приступите". Диакон, с осторожностью принимая Святую Чашу, выходит Царскими вратами на амвон и возглашает те же самые слова во всеуслышание. Все находящиеся в храме люди — и готовящиеся причащаться, и просто присутствовавшие на литургии — видя, как является Сам Христос, всегда (кроме пасхального периода) делают земной поклон.

Выход со Святыми Дарами знаменует явление Господа Иисуса Христа по Его воскресении, и как когда-то апостолы с трепетом и радостью встречали в горнице Христа, так и за каждой литургией народ (устами хора) приветствует Воскресшего: "Благословен Грядый во имя Господне, Бог Господь и явися нам". Затем священник повторяет, но уже вслух для всего народа, те же самые молитвы перед причастием, которые читались духовенством в алтаре и, взяв Чашу у диакона, подходит с ней к краю амвона, приглашая таким образом приступить к причастию подготовившихся мирян.

Следует сказать о том, что церковные каноны требуют от причащающихся точного соблюдения определенных правил при приближении к Чаше и причащении: "Во время причащения да приступят чинно, в глубоком смирении... руце к персем крестообразно согбенне имуще... Приемше же честно да поглотят, и по утертии уст покровцем рукою священническою, лобызают край святыя чаши... и отступивше мало, кланяются не до земли, ради охранения приятых таин, и стоят на своих местех, не глаголюще друг со другом..." [3]. Как мы видим, несмотря на архаичность текста можно понять, что это не просто рекомендации к поведению, а строгие указания, дабы не погрешить неблагоговейным отношением ко Святым Дарам. Более того, если постоянные прихожане видят, что кто-то затрудняется при подходе к Чаше, или ведет себя не должным образом, отходя от нее, то обязательно нужно подойти к такому человеку и с участием, но твердостью сделать необходимые замечания.

После того, как все подготовившиеся миряне подойдут к причастию, священник, поддерживаемый под руку диаконом, сразу же заходит обратно в алтарь, ставит потир на престол и высыпает все содержимое дискоса в Чашу, сопровождая это действие словами молитвы: "Отмый, Господи, грехи всех поминавшихся зде честною Твоею кровию и молитвами святых Твоих". Напомним, что на дискосе с момента проскомидии находятся частицы, вынутые в воспоминание Пресвятой Богородицы, прославленных святых и всех поминавшихся за проскомидией живых и усопших членов Церкви Христовой.

Архимандрит Киприан (Керн) в своей "Евхаристии" отмечает, что этот богослужебный момент представляет собой "очень важное с точки зрения мистической действие. Через соединение частиц, как прославленных святых, так и других, с Кровию Христовою, означается, что Матерь Божия, святые и все вообще христиане, имена коих были помянуты, принимают близкое и живое участие с верными в благодарном воспоминании смерти и воскресения Господа. Господь омывает своею Кровию грехи тех, кто был помянут на проскомидии" [4]. Конечно, надо при этом понимать, что такое таинственное участие в литургии вовсе не заменяет собою Таинства Покаяния для тех, кто, может быть, даже не подозревает, что участвует во вселенской литургии через поминовение.

Во время этих действий священника хор поет обычное троекратное "Алиллуия", а по окончании пения иерей, поворачиваясь лицом к народу, выходит Царскими вратами, и благословляют молящихся: "Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое". В ответ на это благословение хор поет замечательное торжественное песнопение, выражающее радость причастившихся о соединении со Христом: "Видехом свет истинный, прияхом Духа Небеснаго, обретохом веру истинную, нераздельней Троице покланяемся, Та бо нас спасла есть". Это песнопение есть ни что иное, как одна из стихир Пятидесятницы, изображающая духовные преимущества христиан, те Дары Духа, которые необходимо оправдать приличествующей истинным поклонникам жизнью.

Иеромонах Дорофей (Баранов)

Источник:  www.eparhia-saratov.ru

1. Епископ Виссарион (Нечаев). Толкование на Божественную литургию.Киев, 2002. стр.258. ^

2. Св. Николай Кавасила.Изъяснение Божественной литургии. Киев,2003. стр. 90. ^

3. Служебник, Изд-во Московской Патриахии, 2001. стр. 565. ^

4. Архимадрит Киприан (Керн), Евхаристия. Киев, 2005. стр. 318. ^

После небольшого перерыва мы вновь возвращаемся на страницах газеты "Православная вера" в рубрике "Школа духовная" к теме богослужения. Согласно Уставу, после вечерни следует малое повечерие, потом полунощница и уже затем утреня. Однако мы видим свою задачу в первую очередь в том, чтобы сделать более понятной для наших читателей современную богослужебную практику, и поэтому, поскольку малое повечерие и полунощница в наши дни совершаются исключительно в монашеских обителях, сразу переходим к рассказу об утрени.

Как уже говорилось прежде, сегодня утреню по соображениям чисто практического характера в приходских храмах принято служить вечером, непосредственно после вечерни, отступая, таким образом, от смысла этого богослужения, но давая тем не менее возможность присутствовать на нем большинству прихожан (что было бы затруднительно, если бы оно начиналось рано утром). Совершается она, как правило, в соединении с вечерней, непосредственно после нее.

Если вечерня отсылает нас по преимуществу к временам ветхозаветным, наполненным напряженным ожиданием Спасителя человеческого рода, то утреня по своему содержанию относится более к поре новозаветной. При этом по составу ее принято условно разделять на три части: в первой мы исповедуем свои грехи перед Богом и испрашиваем милостей Божиих в предстоящий день (шестопсалмие, великая ектения, кафизмы); во второй вспоминаем и прославляем угодников Божиих, чья память совершается в этот день (канон); в третьей возносим особое славословие Самому Господу (хвалитные псалмы, великое славословие).

"Господи, устне мои отверзеши…"

Начало вседневной утрене (то есть будничной, а не совершающейся в составе всенощного бдения) полагает возглас священника: "Слава Святей и единосущней, и нераздельней, и Животворящей Троице, всегда, ныне и присно, и во веки веков…". И сразу вслед за тем чтец, выйдя на середину храма, трижды торжественно произносит слова воспетого Ангелами ранним утром, при Рождении Спасителя, дивного славословия: "Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение". И таким образом в этот момент Церковь воспоминает явление на землю Сына Божия, Его вочеловечение. Затем, чтобы приготовить и себя, и предстоящих в храме людей к достойному, по подобию Ангелов, хвалению Господа, к внимательной молитве, он дважды возглашает: "Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою".

После этого читается шестопсалмие, то есть шесть избранных псалмов: 3, 37, 62, 87, 102 и 142. По своему содержанию шестопсалмие представляет как бы размышление человека, услышавшего радостную весть о пришествии Христовом,— размышление наедине с самим собою. В его псалмах — исповедание человеком своего греховного состояния, он точно видит перед собой множество врагов, во плоти и бесплотных, восстающих против него. И вместе с тем в них же — исполняющая сердце радостью надежда на Божественное милосердие, на ту Божественную любовь, которая открылась в сошествии на землю воплотившегося Бога Слова.

Во время чтения шестопсалмия, по Уставу, свет в храме, а также горящие на подсвечниках свечи полагается гасить. Здесь — напоминание о ночи, покрывавшей вифлеемских пастырей, когда, еще не оправившиеся от изумления от видения явившихся им Небесных Сил, они шли поклониться лежащему в яслях Богомладенцу. И, конечно, воцаряющийся в храме полумрак способствует самоуглублению молящихся и более внимательной, сосредоточенной молитве.

О значимости этой части утреннего богослужения свидетельствует то, что, по Уставу, читать шестопсалмие полагается предстоятелю. Вообще характерно, что в Типиконе шестопсалмие имеет такие подробные комментарии, какими не снабжена никакая другая часть утрени. В частности, о нем говорится, что читаться оно должно "тихим гласом и легким, косно (то есть медленно) и во услышание всех". И другие, еще более важные слова: "Егда же глаголется шестопсалмие, тогда подобает со вниманием слушанию прилежати (то есть особенно внимательно стараться слушать): покаяния бо псалмы исполнены суть и умиления. Глаголем же сия псалмы со благоговением и со страхом Божиим, яко Самому Богу невидимо беседующе и молящеся о гресех наших".

Слушать шестопсалмие полагается стоя, никак не нарушая воцаряющейся в эти мгновения в храме тишины. Даже на "славе" после первых трех псалмов не полагается креститься и кланяться, чтобы не отвлекаться самим и не отвлекать от молитвы других прихожан.

Хотя есть и другие объяснения. Например, старец Паисий Афонский, отвечая на вопрос, почему мы не садимся на шестопсалмии, говорил: "Потому что оно символизирует Страшный Суд. Поэтому хорошо, если во время чтения шестопсалмия ум идет на час Страшного Суда". И по поводу того, что не полагается креститься и кланяться: "После первой статии мы даже не крестимся, потому что Христос придет сейчас не для того, чтобы распяться, но явится [миру] как Судия".

Когда звучат последние три псалма, служащий священник выходит из алтаря и перед царскими вратами тайно (то есть про себя) читает особые утренние молитвы (числом 12), изображая вместе с тем собою Христа — Ходатая и Спасителя, явившегося человеческому роду.

За шестопсалмием следует мирная, или великая, ектения, такая же по своему содержанию, как и на вечерне.

"Бог Господь и явися нам"

Непосредственно после возгласа по ектении звучит торжественная хвалебная песнь, прославляющая Предвечного Сына Божия, пришедшего на землю: "Бог Господь и явися нам! Благословен грядый во имя Господне" — в воспоминание о том, как иудеи приветствовали Христа, когда Он в последний раз, уже перед Своим распятием, явился в Иерусалим на праздник Пасхи. При пении "Бог Господь" диакон (или священник) произносит стихи 117-го псалма, в которых возвещается благость и милость Божия.

Сразу после этого, словно в подтверждение того, что воистину благословен всякий, "грядущий во имя Господне", поются тропари, в которых прославляется святой, чья память совершается в этот день, или празднуемое событие новозаветной истории.

После пения тропарей стихословятся (то есть просто читаются) кафизмы. По Уставу их должно быть две, а в некоторые периоды церковного года и три, но на практике в приходских храмах редко читается больше одной. А порой и одна читается достаточно "условно": по одному псалму (или даже части псалма) на "славу". И это очень печально, поскольку нигде нет настолько глубоких и проникновенных обращений ищущей своего Творца души к Богу, как в псалмах царя и пророка Давида. Поэтому именно они послужили первоначально основой всего богослужения Православной Церкви.

Если служба будничная, то сразу по каждой из кафизм полагается чтение особых молитвословий (а точнее, по их первоначальному происхождению и исполнению, песнопений), содержащих в себе, подобно тропарям, восхваление воспоминаемого святого или раскрывающих смысл празднуемого события. Также они могут носить и покаянный, или, иначе, умилительный характер, быть посвященными Кресту, святым апостолам или святителю Николаю и поминовению усопших (это касается по преимуществу седальнов Октоиха — книги, содержащей песнопения и молитвословия седмичного круга богослужения). В дни праздников после кафизм произносится малая ектения, начинающаяся словами: "Паки и паки, миром Господу помолимся", и уже затем следует чтение седальнов.

"Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей"

И неизменяемый, неотъемлемый элемент утрени, при переходе к чтению канона,— 50-й псалом. Нет, наверное, верующего человека, который бы не читал его регулярно. В нем оплакивается греховность, общая для всех людей, но вместе исповедуется милость и любовь Божия, испрашивается у Господа дар очищения, "убеления паче снега" наших душ.

По сути, в его достаточно немногих словах "вмещается" вся внутренняя жизнь человека. Вначале — осознание своего греха, того, что ничто не спасет нас, кроме великой милости Бога Любви и множества Его щедрот. Мы исповедуем, что согрешили перед Ним и что настанет время, когда придется дать за это ответ. Признаемся, что от рождения пропитаны "беззаконием", зачаты во грехе. Но не отчаиваемся, а просим не отвергнуть от Его лица. Просим, чтобы Господь не только наставил нас на путь спасения, но дал бы и способность привести к Нему своим словом и своим примером других, подобных нам "беззаконных". И, наконец, чтобы и в нашем сердце, словно на неком таинственном престоле, приносилась Богу "жертва всесожжения" — дарованная нам жизнь. Чтобы и мы смогли без тени лукавства говорить своему Творцу в молитве: "Твоя от Твоих приносим Тебе…".

Игумен Нектарий (Морозов)

Источник: www.eparhia-saratov.ru

Мы продолжаем рассказ о вечернем богослужении, соединяя его с изъяснением некоторых песнопений вечерни, кратких, однако наполненных глубочайшим смыслом.

"Пришедше на запад солнца"

По окончании Богородична поется удивительная по своей умилительности и глубине песнь "Свете тихий" (в часослове она обычно значится как творение святителя Софрония, патриарха Иерусалимского, но история гимнографии свидетельствует, что появилась она все же значительно раньше).

Однако кто бы ни был автором этого песнопения, оно, как выражался замечательный афонский подвижник XX столетия старец Ефрем Катунакский, является "великим умозрением". К сожалению, это "умозрение" для многих верующих людей, не знающих хорошо церковнославянского языка и не имеющих усердия заглянуть лишний раз в соответствующий словарь, остается практически непонятным.

А смысл его таков.

"Свете тихий святыя славы бессмертного Отца Небеснаго, святаго, блаженнаго…" — это о Господе Иисусе Христе, Сыне и Слове Божием, являющемся как бы "тихим светом" неизреченной славы Своего Небесного Отца.

"Пришедше на запад солнца, видевше свет вечерний…" — это уже о нас, людях, которых Господь вновь сподобил дожить до солнечного заката, увидеть его неяркий, "тихий" вечерний свет. И мы, исполненные чувства благодарности, "поем Отца, Сына и Святаго Духа, Бога". И вместе с тем свидетельствуем, обращаясь ко Христу, непреложную истину: "Ты, Сын Божий, Податель жизни, достоин быть воспеваем во все времена голосами святых; потому весь мир славит Тебя".

Эта песнь по смыслу непосредственно связана с пропетыми перед этим стихами псалмов: если в них содержится пророчество о пришествии Господа на землю, то здесь говорится об Его явлении уже совершившемся. О том явлении, в котором Он ради немощи людей умерил свет Своей Божественной славы (сошел с небес, вочеловечился и именно так стал "тихим Светом") и сделался доступным для каждого кающегося грешника. Сделался доступным — как солнце, на которое невозможно взирать, когда оно находится в зените, и на которое мы, тем не менее, спокойно смотрим, когда оно склоняется к закату.

"Вонмем, премудрость, вонмем…"

Далее на вседневной вечерне звучит прокимен, представляющий собой специально выбранный псаломский стих. Дословно в переводе с греческого это слово означает "предлежащий", и таким образом объясняется богослужебное назначение прокимна: первоначально он всегда предшествовал чтению книг Нового и Ветхого Завета (на это же указывают и возгласы перед прокимном: "Вонмем. Мир всем. Премудрость, вонмем". Вонмем — то есть будем внимательны. Преподание мира — преподание благодати Божией, без которой невозможно по-настоящему уразуметь Священное Писание. "Премудрость, вонмем" — будет изречена некая премудрость, которой необходимо внимать). Однако сейчас такое чтение предусматривается уставом не на каждом вечернем богослужении, а только в те дни, когда на утрени совершается полиелей или когда служится всенощное бдение. А вот прокимен и предшествующие ему возглашения на вечерне, тем не менее, сохраняются. Причем на каждый день седмицы полагается свой прокимен (скажем, в субботу вечера — "Господь воцарися, в лепоту облечеся", в воскресенье вечера — "Се ныне благословите Господа вси раби Господни" и т.д.). И хотя, кажется, они не выполняют в таком случае своего непосредственного назначения, их глубокий смысл все равно требует и должного внимания, и отношения к ним, как к "премудрости".

Вечерняя молитва

После прокимна полагается чтение (или, в зависимости от традиции данного храма) молитвы, которая кратко обычно озаглавливается как "Сподоби, Господи". Она, так же как песнопение "Свете тихий", очень важна для понимания сути вечернего богослужения. Если в "Свете тихий" мы благодарим Бога за то, что нам был дарован еще один день и воспоминаем Его милостивое к нам нисхождение, то здесь — просим, чтобы в оставшееся время уходящего дня Господь сподобил "без греха сохранитися нам". Мы молим, чтобы Господь не лишил нас своей милости, потому что мы уповаем на Него и более ни на кого, и при этом со смирением говорим: "Дел руку Твоею (то есть дела рук Твоих — нас) не презри". Испрашиваем как дара, чтобы Он научил нас "оправданием" Своим (то есть повелениям, заповедям Своим, их исполнению). И снова славим единого в Троице Бога — Отца, и Сына, и Святаго Духа.

Можно сказать, что это моление полнее раскрывается в следующей затем просительной ектении. В просторечии ее иногда называют "Исполним", поскольку начинается она призывом "Исполним (в значении дополним, довершим) вечернюю молитву нашу Господеви".

Ее отличительная особенность — завершение каждого из прошений пением хором слов: "Подай, Господи". Блага, о подаянии которых мы просим в это время у Бога,— вечер "совершенный, святый, мирный и безгрешный", присутствие в нашей жизни "Ангела мирна, верна наставника душ и телес наших", "прощение и оставление грехов и прегрешений", все, что может быть "доброго и полезного душам нашим", в том числе и скончание "прочего времени живота нашего (то есть жизни нашей) в мире и покаянии". И затем — достойной христианской кончины, "безболезненной, непостыдной мирной", а за ней и самого главного — "добраго ответа на Страшнем Судищи Христове".

Завершается эта ектения тем же увещанием, что и мирная: "Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянувше" (то есть воспомянув их непрестанное предстательство о нас и молитвенно обратившись к ним), и самих себя, и друг друга, и вообще всю жизнь свою предать как бы в самые руки Христа.

Завершение дня... завершение жизни

По окончании ектении и заключившего ее возгласа священника снова поются так называемые "стихиры на стиховне". Фактически по своему характеру они почти не отличаются от стихир на "Господи, воззвах", единственная разница — в их расположении в последовании вечерни. Точно так же пению каждой из них предшествует провозглашение канонархом определенного уставом псаломского стиха (только перед первой стихирой провозглашается не псаломский стих, а ее первые слова). Только в данном случае стихиры всего три (в воскресный день — четыре), а затем так же следует "славник", то есть стихира на "славу", и на "и ныне" — Богородичен.

В стихирах на стиховне вновь воспеваются прославленные Богом святые или же воспоминается какое-либо спасительное для людей священное событие. Этим самым Церковь возбуждает в душе верующего человека желания искать и действительно обрести то блаженство, которое уготовано Господом для праведников.

После стихир мы слышим ставшую неотъемлемой частью каждой вечерни молитву одного из таких угодников Божиих — Симеона Богоприимца (в зависимости от степени торжественности богослужения или местных традиций она так же может либо петься, либо читаться). "Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром…". Праведному Симеону было открыто, что он не умрет, пока сам не увидит пришедшего на землю Христа. Это обетование исполнилось, и Господь "отпускает" его из жизни скорбной земной в блаженную жизнь вечную, чтобы так же, как принял Его в образе Младенца на руки Симеон, принять в объятия Своей любви его святую душу.

"Яко видеста очи мои спасение Твое, еже еси уготовал пред лицем всех людей, свет во откровение языков, и славу людей Твоих Израиля",— свидетельствует далее Симеон. То есть увидели мои глаза Тебя, пришедшего спасти весь мир, каждого человека, Свет, Который просветит познанием истины язычников и явится славой для верных Богу из числа иудеев.

Эта песнь — как бы голос всех праведников Ветхого Завета, духовными очами своими также узревших чаемого ими Спасителя. Но вместе с тем она и напоминание для нас о конце нашей собственной жизни, побуждение к тому, чтобы задуматься о том, с чем будем отходить в вечность мы: сможем ли сказать, подобно праведному Симеону "Ныне отпущаеши … с миром", или же скорбь от сознания своей неготовности к смерти овладеет нами.

После этого звучат отпустительные тропари — особые краткие песнопения, посвященные воспоминаемым в этот день года святым или празднику, которые завершает тоже Богородичен, тропарь в честь Божией Матери.

Затем произносится еще одна ектения, которая именуется сугубой — на каждое ее прошение хор отвечает уже не единичным, но троекратным пением "Господи, помилуй". Ее характер во многом определяет первое прошение: "Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей, молим Ти ся, услыши и помилуй". Милости Божией мы просим нашему священноначалию и всей своей "во Христе братии", стране, ее народу, властям и воинству, создателям храма, в котором совершается служба, всем тем, кто трудится в нем и благотворит ему.

На этом вечерня завершается, и если она не соединяется с утреней, то произносится отпуст (то есть слова священника, после которых народ "отпускается", может оставить храм): "Христос истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матере, святых славных апостол, святых и праведных Богоотец Иоакима и Анны и всех святых, помилует и спасет нас, яко благ и Человеколюбец". На отпусте поминаются также обычно святой храма, святые, чья память совершается в этот день, и святые дня седмицы. Для двунадесятых Господских праздников и для некоторых дней Великого поста отпусты существуют особые.

Игумен Нектарий (Морозов)